Текст книги "Повседневная жизнь первых российских ракетчиков и космонавтов"

Автор книги: Эдуард Буйновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Помнится, когда отец работал уже в Генштабе, пришел он как-то с работы и полушепотом, с какой-то торжественностью и благоговением объявил нам с мамой: «Я сегодня держал в руках документ, подписанный самим Сталиным!» Честное слово, мы ему завидовали! Вот мое субъективное понимание этой сложной исторической личности. Правда, в моей семье не было репрессированных. Наверное, мое детское и юношеское восприятие вождя всех народов во многом сохранилось и сегодня, но с существенной поправкой на те многочисленные реальные, во многом грустные и трагические факты и события, о которых мы в те годы и не знали. Точнее, знали, и даже во многом были их свидетелями и участниками, но считали, что так и должно быть, а если что и не так, то об этом товарищ Сталин просто не знает, а ему об этом никто не докладывал. Вот ведь как нас воспитали. А у кого в те времена были другие мысли на этот счет, того уж давно нет среди нас.

И вот наступил июнь 1954 года – экзамены на аттестат зрелости и прощание с нашим училищем, с нашими учителями, с нашими офицерами-воспитателями, с Мишей Боковым, с нашими «спецовскими» традициями, привычками и атрибутами. Нас разбросали по различным артиллерийским училищам, куда, кстати, нас принимали уже без экзаменов. Достаточно большая группа выпускников нашего МАПУ была направлена в Ростовское высшее артиллерийское инженерное училище. В эту группу попал и я. Но что это за училище, кого оно готовит, что мы там будем изучать – этого никто из нас не знал. Все было покрыто завесой неизвестности и таинственности. Единственно, что успокаивало, так это тот факт, что я еду учиться в места, где родился.

Истоки

Когда-то давным-давно у себя на даче мы посадили несколько отростков дикого винограда. Шли годы. И вот уже его густые ветви с сочными зелеными листьями полностью затянули две стены дома, причем молодые побеги проникают во все щели, ветвятся где-то уже на крыше и начинают завоевывать чердак. Если в тихий летний день стать рядом с этой зеленой массой, то можно услышать и почувствовать, как в ее листве постоянно бурлит активная жизнь: ползают какие-то букашки, жужжат мухи, присела отдохнуть бабочка, запутался и пытается выбраться шмель, гусеница добросовестно пожирает сочные листья. Я как-то попытался найти и понять, откуда же произрастает эта зеленая жизненесущая масса, где же ее истоки? Долго ползал по земле, искал и все же нашел мощный толстый корень, через который вся эта колония из зелени и живых существ получает от земли силу и пищу для своего существования. Ведь одним только движением человеческой руки с пилкой или ножом можно перерезать этот корень, и весь этот зеленый мир рухнет и прекратит свое существование. Я сделал наоборот – взрыхлил землю, подсыпал торфу, полил водичкой. Пусть красота растет и дальше, радует сегодня меня, моих детей, а завтра – моих внуков и правнуков.

Только чтобы не забывали периодически находить корни виноградника и ухаживать за ним!

Мне думается, что так и у нас, у людей, жизнь зачинается и продолжается там, где они берегут свои корни, где они не отказываются от своего прошлого и не забывают свои истоки.

Посередине бескрайних донских степей, как огромный лайнер в океане, на высоком холме раскинулся исключительно симпатичный, милейший и патриархальнейший город Новочеркасск, который при всем этом сегодня гордо считает себя мировой столицей казачества. В 2005 году город будет отмечать свое 200-летие. В 1805 году казачий атаман Платов решился-таки на перенос столицы Войска Донского из ежегодно затопляемой вешними водами станицы Черкасской в новый город, который планировалось расположить на высоком холме при слиянии двух рек – Аксай и Тузлов. Удивительно, но Новочеркасск сегодня такой же, каким он был и десять, и пятьдесят, и, наверное, сто лет назад. Все те же утопающие в зелени (помните «Белой акации гроздья душистые…» – это про мой городок!) широкие проспекты с бульварами посередине, тихие, уютные улочки, спускающиеся к подножию холма, уютные, архитектурно красиво выполненные одноэтажные особнячки, где когда-то обитала казачья аристократия, прекрасный, со вкусом подобранный музей донского казачества. Уже много лет город имеет свой драматический театр, где когда-то блистала великая Комиссаржевская. А огромнейший Вознесенский кафедральный войсковой собор Святого Александра Невского! Это сейчас у него синие купола. А были времена, когда блеск его позолоченных куполов можно было видеть чуть ли не из Ростова. На широкой соборной площади стоит уже лет сто, наверное, красивый монументальный памятник казачьему атаману Ермаку – покорителю Сибири. Здесь же на площади долгое время пустовал пьедестал памятника еще одному знаменитому казаку – герою войны с французами атаману Платову. В годы советской власти казаки упорно сопротивлялись и не давали сносить основание памятника. Сейчас справедливость восторжествовала: Платов стоит на своем законном месте, а точнее, на том месте, где когда-то стоял памятник Ленину. В центре города уютный двухэтажный особняк – бывшая резиденция атамана Войска Донского. Это здание прославилось в 1963 году, когда его штурмовали голодные рабочие электровозостроительного завода. Трудно сейчас сказать, стихийно ли выступили вконец отчаявшиеся рабочие или их вела рука предводителя, но уроки истории забыты не были – масса народа пошла на штурм райкома, вокзала, почты, банка и тюрьмы. Естественно, что советский народ, идущий ускоренными темпами к коммунизму, об этом оповещен не был, но крови было достаточно, и многие жители перебрались из своих домов в мрачное соседнее здание – тюрьму. Из исторических достопримечательностей Новочеркасск может похвастаться двумя массивными, выполненными в классическом стиле Триумфальными арками, установленными в 1814–1817 годах на въезде в город с запада и северо-востока. Город помнит о том, что в свое время его посещали Пушкин, Лермонтов, Грибоедов. Несмотря на патриархальность, Новочеркасск – крупный промышленный и образовательный центр юга России. Основатели города в свое время мудро поступили, спланировав его строения на высоком холме, а у подножия, в привольных степях за речками Аксай и Тузловка уже в советские времена расположились огромные массивы заводских корпусов, со временем – и жилые городки для рабочих этих заводов. Но все это было и остается частью города. Были времена, когда по нашим дорогам тягали огромные составы мощные локомотивы с табличкой изготовителя – Новочеркасского электровозостроительного завода. А студентами знаменитого политехнического института был чуть ли ни каждый второй житель города. Тоже достопримечательность города, хорошо известная специфическому кругу нашего общества, – мрачные корпуса знаменитой Новочеркасской пересыльной тюрьмы, легенды о которой ходили еще задолго до революции. Среди тех, кому приходилось волей или неволей сидеть в камерах этого заведения, был и легендарный Главный конструктор ракет и космических аппаратов Сергей Павлович Королев. И все же время пощадило Новочеркасск. Город сохранил свою первозданную красоту. Революции и войны как-то обошли его стороной, хотя в Гражданскую войну город бурлил и был в центре боев, а в Отечественную там похозяйничали немцы, оставив все же после себя несколько разрушенных зданий. Вот такой славный город Новочеркасск – столица донского казачества!

В одном из залов городского музея демонстрируется старая фотография: в одну цепочку, положив руку на плечо друг друга, стоит дородный казак и его 16 детей – все молодцы, кровь с молоком! А внизу надпись гласит о том, что отец этого семейства отправил это фото Николаю Второму со словами: смотри, мол, царь-батюшка, какие у тебя защитники на Дону растут.

А ведь у казачества глубокие исторические корни! Практически с самого момента образования казачество, и в первую очередь донское, было надежным оплотом царской власти, верой и правдой служило царю и Отечеству, не раз прославляло Россию на полях сражений. Еще в 1570 году Иван Грозный послал казачьему атаману Михаилу Черкашенину указ – слушаться царского посла «и тем бы вы нам послужили… а мы вас за вашу службу жаловать хотим». До начала XVIII века казаки пользовались широкой автономией с самоуправлением. Высший орган управления и суда – Войсковой круг, исполнительные органы – выборные (атаман, есаул, дьяк), на время похода выбирался походный атаман с неограниченной властью. Основное занятие – земледелие и коневодство. С 1763 года вводится обязательная пожизненная военная служба казаков. Царская власть не скупилась на льготы казакам. За верную службу казаку выделялись в постоянное пользование земельные участки, офицеры получали потомственное дворянство, земли и крепостных. Селиться иногородним на землях казачества запрещалось. Казачество со временем превратилось в замкнутое военное сословие, пожизненная принадлежность к которому распространялась на все потомство. Гражданская война разбила казачество на два непримиримых лагеря: часть из них составляла ударную силу белой армии Деникина, а другая часть вошла в знаменитую 1-ю Конную армию Буденного. Вот такие горячие донские казачки! В 1920 году казачество как военное сословие было ликвидировано. С 90-х годов прошлого столетия ведется активная работа на Дону, на Кубани, в Забайкалье по восстановлению казачества, их прав на самостоятельные воинские подразделения, традиционную охрану южных границ России, ношение формы и казачьих званий. О привилегиях и льготах речи пока нет. Их надо заслужить, как делали это далекие предки.

У подножия холма, на котором стоит Новочеркасск, за речкой Тузлов раскинулись зажиточные усадьбы казаков хутора Хотунок. Один из добротных кирпичных домов (до недавнего времени на его фронтоне еще была табличка с датой постройки – 1878 год), с многочисленными дворовыми постройками, лошадьми, верблюдами и другой живностью, принадлежал бездетной семье казака Буйновского. Помнится, еще в детстве меня волновал вопрос: почему верблюды, ведь донской казак должен гарцевать на горячем скакуне с острой шашкой на боку. Мне разъяснили просто и доходчиво – это трактора по тем временам. А для продолжения казачьего рода сердобольное семейство взяло из приюта мальчонку, и нарекли его Леонтием. Это мой дед. Сохранилось предание, что как-то «большой казачий чин» приехал навестить сиротку. Наверное, это был непутевый отец в должности не меньше атамана Войска Донского! На этом моя связь с прадедом и заканчивается. Так что на вопрос, а кто твой прадед? – у меня ответ короткий, но многозначительный: большой казачий чин. Когда подошло время, старики Буйновские сосватали для своего приемного сына соседскую девушку Марию. Думаю, что дед Леонтий был горячим казачком, да и материальное положение, наверное, позволяло: за весьма короткий срок они с бабой Маней произвели на свет четверых наследников – двух казачек и двух казачат. До сих пор хранится старинная фотография статного казака с вроде бы погонами урядника, в блестящих сапогах, в фуражке набекрень, с кучерявым чубом и залихватскими усами. Это мой дед Леонтий. Льщу себя надеждой, что многое от него перешло ко мне, за исключением чуба, к сожалению. После войны 1914 года дед, весь израненный, вернулся домой, долго болел и вскоре умер, оставив молодую вдову с четырьмя мал мала меньше детьми. Здесь вовремя подсуетился их работник – иногородний (не казак) Чернецов Константин Павлович, который взял в свои крепкие руки дом, хозяйство с верблюдами, вдову с детьми и для укрепления вновь созданного союза помог бабе Мане родить еще одну казачку, в семье уже пятую. Говорят, что в 30-е годы деда таскали по инстанциям: не являлся ли он родственником белого атамана Чернецова – врага революции. Слава богу, все обошлось. Говорят, крутым мужиком был дед! Частенько прохаживался вожжами по спинам и попкам своих наследников, при этом особо не разбираясь, кто же конкретно виноват, на всякий случай для профилактики порол всех подряд. Основная специальность деда – сапожник. Весь Хотунок ходил к нему «тачать сапоги», подбивать набойки, зашивать рваные тапочки. После окончания войны, в июле 1945 года, мы все с нетерпением ждали возвращения деда-победителя с большими, как это и положено, трофеями. Встреча была бурной, радостной, со слезами и застольем. Пришло время раздавать привезенные подарки (дед был на войне от первого до последнего дня). Особо волновалась моя тетка – девица на выданье, ждавшая от отца комплекта хорошего немецкого приданого. Дед выложил все, что завоевал в смертельной схватке с врагом: новенький набор сапожного инструмента (это с гордостью) и небрежно – одну новую простыню и пару чулок. Немая сцена, как у Гоголя в «Ревизоре». Тетка – в шоке, ушла рыдать в свою светелку, остальные философски решили: дед вернулся живой, руки-ноги целы, чего еще надо? И с этой здоровой, радостной мыслью вернулись к праздничному столу. Вот такой был наш дед Костя!

В июне 1941 года для защиты Родины наше семейство сформировало и направило на фронт небольшое воинское подразделение из пяти человек: дед, сыновья, зятья. Редкий случай для четырех военных лет – все пятеро вернулись домой ранеными-переранеными, но живыми. По-разному сложилась послевоенная судьба моих многочисленных теток, дядек, их мужей, жен, детей. Жизнь разбросала их по разным концам нашей страны, на разных поприщах они трудились, но все они были и есть честные труженики и простые, добрые, хорошие люди.

Когда меня спрашивают, откуда я родом, я с гордостью отвечаю, что я казак с Дона. На что мне резонно и с сомнением оппонируют, что на Дону вроде бы Эдуардов сроду и не бывало. По известным причинам я не смог принять активное участие в выборе мне имени, но в свое время (молодые годы, когда мое имя в совокупности с фамилией ассоциировали с другими местами рождения) я провел частное расследование с целью выяснить причину появления на Дону казака Эдуарда. В ходе следствия мои родители, бабушка в один голос отвечали так: тянули бумажку, и почти каждый раз выпадало это неказачье имя, и в свою защиту еще с ехидцей добавляли: скажи спасибо, что назвали тебя именем английских королей. А ведь в те далекие довоенные времена в моде были и Адольф (было время, когда Адольф был лучшим другом нашего вождя), и Рем (революционная молодежь), и Владилен (В. И. Ленин), и Вилиор (В. И. Ленин – инициатор Октябрьской революции), и Луиджи (Ленин умер, идеи живы), и Октябрь (понятно, в чью честь), и даже такие, как Даздраперма (Да здравствует Первое Мая!) и Пистолет (а это-то в честь кого?!). Доводы оказались убедительными, обвинение частично было снято. Но я сделал еще одну попытку. Тогда давайте изменим имя на более благозвучное, казачье. Мой довод: почему муж моей тетки изменил свою фамилию Кукарека на более звучную – Невский, а я не могу стать вместо Эдуарда Степаном? На что был еще более убедительный ответ: Степанов на Дону много, хоть пруд пруди, а ты – один, единственный и неповторимый. Да! Здесь крыть нечем. И я понял, что казак Эдуард – действительно единственный и действительно неповторимый. Для моих родителей. На этом я и успокоился. Эдуард так Эдуард!

Много лет назад я увеличил две фотографии моих родителей тех времен, когда им только-только исполнилось по 20 лет. То, что на фотографии два юных создания, говорит уже само за себя и в комментариях не нуждается. Они молоды, красивы, смотрят на мир широко раскрытыми, немножко наивными глазами. Прекрасная пара! Но даже и на таком фоне мама, кубанская казачка из Кропоткина, выделялась правильными, утонченными чертами лица, огромными, безумно красивыми глазами, горделивой осанкой и чуть-чуть строгим выражением лица. Она действительно была красавицей! Я все удивлялся и спрашивал отца (в порядке обмена опытом), как ему удалось очаровать такую красавицу и уговорить ее стать верной ему женой. На что мой отец или говорил о том, что, мол, мы, донские казаки… или многозначительно, загадочно улыбался. Четкое соотношение сил на тот период излагала мама: это не он на мне, а я на нем женилась. Зная свою маму, я склонен этому верить. Они прожили вместе более шестидесяти лет. Хотелось бы верить, что эти годы для них были хоть и трудными (папа – участник двух войн: с финнами и немцами), но и счастливыми.

Увы, время берет свое. Из старшего поколения нашей казачьей семьи сегодня в живых остался один дядя Даня, который охраняет на Хотунке наш уже полуразвалившийся родовой очаг и даже является председателем Совета старейшин при станичном атамане. Для выполнения этой почетной миссии он достал где-то папаху, отобрал у нас с папой оставшиеся от нашей службы аксессуары (погоны, портупеи, значки и медали). В общем, на фотографии получился справный, бравый казак! А ведь ему уже далеко за 80!

За год до смерти отца мы решили навестить наши родные пенаты. Видно, какое-то предчувствие позвало отца в дорогу Поездка была прекрасной! Мы наблюдали из окна вагона, как меняется картинка от лесного, густо заселенного ближнего и дальнего Подмосковья до широких донских степей (несмотря ни на что, они так и остались привольными и широкими!), отец увлеченно рассказывал нашим попутчикам про свои казачьи корни, чувствовалось, что он волновался, готовясь к встрече со своей родиной. Неделя пребывания в Новочеркасске – это сплошные разговоры и воспоминания, встречи с оставшимися в живых родственниками. Конечно, все началось с посещения старинного, заросшего высоченной травой городского кладбища, где компактно похоронено практически все старшее поколение нашего некогда большого семейства. 1]рустная это, конечно, миссия. Перед отъездом сфотографировались во дворе нашего дома на фоне сарая, которому минимум лет сто, по композиции так, как на фото в музее: шесть человек, положив руку на плечи друг другу: я, мой отец, его брат, его сын и два его внука – все, кто сегодня носит фамилию Буйновский. К сожалению, сегодня нас уже только пятеро.

Я горжусь моими родными и ближайшими родственниками. От каждого из них я взял что-то хорошее, нужное мне по жизни, каждый из них вложил какую-то лепту в мое воспитание, в становление меня как человека, в формирование меня как личности. Я верен традициям нашей семьи, верен памяти моих родных и близких, старался и стараюсь до сих пор не отступать от принципов и жизненных правил, которые они во мне заложили. Это – мои истоки. Это – тот жизненный корень, откуда я сегодня черпаю физические, моральные и духовные силы.

Ростов

Тяжелые послевоенные годы. Наши недавние союзники по антигитлеровской коалиции не дают нам прийти в себя и оправиться после войны. По инициативе У. Черчилля создается «железный занавес» – широким фронтом ведется экономическая блокада нашей страны. Создаются военные блоки НАТО, СЕАТО, СЕНТО. В ответ страны Восточной Европы объединяются в Совет Экономической Взаимопомощи и заключают Варшавский Договор. Наступил длительный период военного противостояния, период «холодной войны».

Американцы испытали в конце войны свою атомную бомбу. Встал вопрос о создании носителя, который доставит это смертоносное оружие в любую точку планеты. В этом им помог немецкий конструктор – один из создателей ракеты Фау-2 Вернер фон Браун, которого американцы вывезли из Германии. Уже в 1945 году США имеет ракеты «Редстоун», «Юпитер», ракету-носитель «Сатурн».

В советской зоне оккупации Германии оказались заводы по производству Фау-2, жидкого кислорода, а также исследовательский центр в Пенемюнде. В Германию срочно командируется группа конструкторов под руководством С. П. Королева. Принимаются меры по отправке заводского оборудования на наши заводы. И уже в октябре 1947 года на государственном полигоне Капустин Яр осуществлен первый запуск ракеты Фау-2. Далее пошли модификации этой ракеты, разработанные Королевым. А в августе 1957 года Советский Союз объявил о создании сверхдальней межконтинентальной многоступенчатой баллистической ракеты, которая может доставить ядерную и термоядерную боеголовку в любую точку земного шара. Таковы темпы «холодной войны», навязанные нашими оппонентами.

Стране нужны военные кадры, высококлассные специалисты, знающие и умеющие обращаться с новым грозным оружием – ракетами, оснащенными ядерными боеголовками. И первым таким высшим военным учебным заведением, где начали готовить будущих ракетчиков, стало Ростовское высшее артиллерийское инженерное училище, образованное в 1951 году. И что примечательно, первыми слушателями этого сверхсекретного, покрытого завесой таинственности и неизвестности учебного заведения были в основном выпускники артиллерийских подготовительных училищ. Преемственность поколений! Вот что вспоминает про первые годы учебы в Ростове выпускник Харьковского подготовительного училища А. С. Кучеров: «…Мы жили по установленной свыше легенде: якобы учились в обычном артиллерийском училище. А сами не знали, где учимся и на кого учимся. Нам даже никто не говорил о сроках обучения. С каждого слушателя взяли подписку о неразглашении деятельности войсковой части 86608 и запрещении каких-либо контактов с иностранцами. Все наши письма проверялись представителями КГБ, о чем нас официально предупредили…» К 1954 году, к моменту нашего прибытия в Ростов, завеса таинственности чуть спала, но порядки оставались суровыми. Помнится, одному слушателю из нашего уже потока пришло письмо с адресом «Ростов-на-Дону, Филиал Академии имени Дзержинского…». Пришлось здорово потрудиться представителям органов, пока разобрались, кто кому посылал письма с таким «откровенным» адресом.

Воодушевленный тем, что на Дону я все же не новичок и что в случае чего меня здесь есть кому защитить (станичники выручат!), я почти уверенно ступил на ростовскую землю летом 1954 года. Вступительные экзамены мы, выпускники подготовительных училищ, не сдавали, этому испытанию подвергались только немногочисленные гражданские абитуриенты, непонятно какими путями проникшие в наши ряды. Короткие учебные сборы, в ходе которых нас распределили по факультетам, определили учебные группы, представили нашим начальникам курсов и курсовым офицерам. После успешного прохождения «Курса молодого бойца» в октябре 1954 года мы торжественно приняли присягу. С этого момента и в течение ближайших 35 лет я – кадровый военный!

С сентября – мы слушатели факультета, который должен готовить специалистов по системам управления ракет. А что такое слушатель, мы и понятия не имели. Нам никто толком не объяснил, чем мы отличаемся от обычных курсантов и какие у нас есть права и привилегии. Мы это сами реально почувствовали, когда в конце сентября каждый получил свое первое денежное содержание – 750 рублей. По тем временам это была приличная сумма, а для большинства из нас это было целое состояние! Но недолго мы блаженствовали в роли Рокфеллеров. На эти деньги мы должны были самостоятельно прожить и, что самое главное, питаться в течение месяца. Естественно, что никто и не знал, как это делать, в первые две недели мы объедались в нашем буфете коржиками (ох уж эти коржики! До сих пор чувствую каменную твердость и упорную их сопротивляемость к уничтожению!), стаканами съедали сметану, запивая ее кефиром и ситро. Ассортимент по тем временам был не богатый, но сытный. Короче, вторую половину месяца мы дружно голодали, занимая в долг у наших коллег-офицеров или записываясь в долговую книгу у буфетчицы. Видя такое дело, начальство приняло мудрое решение – деньги на руки выдавать нам частично, основную часть нашей кровной получки пустить на обязательное трехразовое питание. Наше законное возмущение в учет принято не было и вплоть до окончания учебы нас кормили принудительно.

Училище как высшее инженерное образовалось недавно, во многом копировалась метода обучения «старшего брата» – Академии имени Дзержинского, но были и свои эксперименты. Так, сразу после окончания первого курса восемнадцатилетнему парнишке присваивалось первое офицерское звание – «младший лейтенант» и его отпускали на вольные хлеба: мог жить на частной квартире в городе, «обязаловку» с питанием ему никто не устраивал, принудительной самоподготовки (это коллективное выполнение домашнего задания) для него уже не было, то есть все время, свободное от занятий и нарядов, этот молодой представитель славного офицерского корпуса был сам себе хозяин. Вместе с обязательным комплектом офицерской формы (чего только туда не входило, вплоть до матраца и байкового одеяла!) этот счастливчик получал еще и холодное оружие в виде шашки и шпоры в придачу. Сколько же к моменту нашего появления в Ростове по городу ходило анекдотов, баек, слухов и сплетен про этого молоденького офицера с шашкой на боку! Обычно количество баек возрастало после очередного праздника, который начинался, как правило, парадом войск гарнизона, элитой которого были «коробки» нашего училища. После парада – праздничное застолье в какой-нибудь крепкой ростовской семье, где обязательно было милое создание на выданье – претендентка на роль офицерской жены. Очень по-разному заканчивались такие застолья! Частенько бывало, что молодой лейтенант (по-моему, именно в Ростове родилась крылатая фраза «Курица – не птица, младший лейтенант – не офицер») засыпал, как и положено, при полной парадной форме с шашкой на боку и, естественно, в шпорах, а просыпался – под боком это самое создание, а в дверях – ее папенька с маменькой с иконой, готовые благословить молодую пару. Чего только не случалось с нашими молодыми ребятами в славном, веселом городе Ростове! Был даже один трагикомичный случай, который произошел с одним нашим выпускником. Молодой лейтенант перед выпуском женится на прекрасной ростовчанке и, получив распределение, отправляется с любимой женой в отдаленный гарнизон где-то под Новгородом. Как-то так получилось, что молодая жена повела себя, мягко говоря, не очень адекватно местным моральным принципам и устоям, и в результате собрание гарнизонных жен принимает решение – выселить возмутительницу их спокойствия из гарнизона. Не без помощи парторганизации был оформлен развод, и бывший морально убитый муж остается дальше нести службу, а бывшая, но гордая и оскорбленная жена возвращается в Ростов. Успокоившись и придя в себя, она вновь выходит замуж за очередного выпускника, которого (превратности судьбы!) направляют служить в тот же злосчастный гарнизон под Новгород. Что делать? Новый молодой муж принимает мудрое решение: обратиться к командованию. Суть его пламенной речи сводилась к следующему: «Товарищи генералы! Я – солдат. Готов защищать рубежи моей горячо любимой Родины там, куда пошлет меня партия и правительство. Но давайте посмотрим на эту проблему в другом, морально-этическом аспекте. Может ли моя жена, нежное, легкоранимое создание, утонченная, но красивая женщина быть брошена в чуждую, враждебную для нее среду, может ли она вернуться в коллектив, так незаслуженно ее обидевший. А если она вспомнит про своего бывшего мужа и, не дай бог, встретится с ним в тот момент, когда я буду нести боевое дежурство. Пожалейте бедную, несчастную женщину! Отправьте меня служить в любую другую точку нашей необъятной Родины, вплоть до Москвы». «Товарищи генералы» пожалели бедную, несчастную женщину и направили служить рьяного защитника рубежей нашей Родины в Перхушково, что в нескольких километрах от Москвы. Ну вот, а еще говорят, что женщины только мешают делать карьеру. Не знаю, о каких женщинах идет речь, но к ростовским это не относится.

Задолго до приезда в Ростов мы уже настраивались на такую вольготную, полную романтических приключений жизнь. Кто же не хочет покрасоваться перед ростовской красавицей, поигрывая саблей и позванивая шпорой. Я даже привез с собой подарок отца – шпоры, изготовленные по индивидуальному заказу, которые он хранил как память о своей артиллерийской молодости. Особенность их в том, что по ходу движения они издавали мелодичный, «малиновый» перезвон и были просто элегантны и красивы. Но, увы! Нас всех и меня с моими серебряными шпорами ждало большое разочарование. К моменту нашего появления в училище вышел приказ министра, по которому слушатели высших военных учебных заведений получают первичное лейтенантское звание только после окончания этого учебного заведения. Вот мы и «трубили» все четыре года простыми слушателями, из которых год – в общей казарме на двухъярусных койках и только со второго курса нас разместили в офицерском общежитии по четыре человека в комнате. Ну и естественно, увольнение только по субботам и воскресеньям, да и то если за неделю у тебя не было проступков. Если учесть и МАПУ, то в общей сложности долгих четыре года я спал в коллективе, в одной огромной общей спальне с койками в два этажа, а выходил на свободу только по увольнительной.

И еще одна особенность нашей новой жизни немного смущала. Опять-таки именно с нашего набора на каждом факультете училища было по два учебных отделения – слушателей-рядовых и слушателей-офицеров. Нам, привыкшим по МАПУ относиться к офицерам как к воспитателям и учителям, было на первых порах как-то не по себе, когда рядом с тобой за учебной партой сидит капитан или даже подполковник, и мало того, что он добросовестно вместе с тобой конспектирует лекцию, но еще и умудряется списывать у тебя контрольные и домашние задания. Чудеса, да и только! Потом, конечно, привыкли друг к другу, подружились и активно обменивались шпаргалками на экзаменах. Многие из наших офицеров были женатыми, ютились на частных квартирах, воспитывали между лекциями и экзаменами детей, а некоторые даже успели за время учебы пополнить свое семейство. Я дружил со многими однокурсниками-офицерами и любил бывать у них дома. Приятно после однообразной училищной пищи в уютном семейном кругу попробовать горяченького, наваристого борща, а под настоящую котлету пропустить с хозяевами бокал хорошего донского винца или чего-либо покрепче. Приятные воспоминания вызывают хорошие, добрые отношения с нашими старшими товарищами – однокашниками. От каждого из них мы, молодежь, обязательно брали себе на вооружение пусть, может быть, маленькую, но полезную крупицу их жизненного и войскового опыта. И пожалуй, главное, это не жениться молодым, во всяком случае, до тех пор, пока не станешь твердо на ноги и не сумеешь содержать семью. Лично я этому правилу твердо придерживался до тридцати лет, пока не стал капитаном и не заимел свой собственный угол, куда я мог привести молодую жену и где никто не поучал бы нас, как жить дальше.

Четыре года жизни и учебы в Ростове, тот непосредственно учебный процесс представлялся как длинная, почти бесконечная вереница лекций, лабораторных работ, коллоквиумов, семинаров, курсовых проектов, зачетов и экзаменов. В приложении к нашему диплому об окончании училища числилось более 40 предметов и спецкурсов, за которые мы отчитывались за эти годы перед своими преподавателями. Беглый анализ этих предметов в приложении к моему диплому и особенно оценок по каждому из них дает основание для однозначных выводов: я не очень жаловал точные, фундаментальные и общеобразовательные науки, за что они и ответили мне четырьмя-пятью «тройками» в дипломе, зато по спецпредметам (они у нас назывались «К-14», «К-51» и т. д.), где изучалась реальная техника, у меня сплошные «пятерки». Что мне особенно нравилось и что мне несомненно пригодилось в моей дальнейшей службе и работе, так это ползание по различным схемам – электрическим, монтажным, комплексным (как правило, такая схема занимала место в полстены аудитории). На практических занятиях мы дружно под руководством преподавателя выискивали сложные, порой очень запутанные пути прохождения какой-либо команды или сигнала, гордились, когда находили с помощью схемы неисправность или отказ в технике. По одному из спецкурсов у меня был курсовой проект, цель которого – разработка схемы автоматического подзаряда аккумуляторной батареи. Это была моя первая самостоятельная работа по проектированию. Я сделал ее с любовью и добросовестно, а в отзыве руководителя записано, что курсовая работа выполнена грамотно, предложены оригинальные решения, схема получилась простой и удобной в эксплуатации. Вот какие комплименты можно заработать на элементарной схеме зарядки батареи!