Текст книги "Драма моего снобизма"
Автор книги: Эдуард Гурвич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
10. Про Козу
А вот и самая последняя новость. Коза вездесущая, та самая, которая удаляет комментарии оппонентов, и та, что предпочитает симулякры вместо подлинников, на днях влезла в серьёзную дискуссию под заголовком «Самый страшный враг демократии». По своему обыкновению, не вдумываясь в то, что читает, она потребовала от автора блога ответить ей на вопрос, в чем самый страшный враг демократии. И непременно «в двух словах, ну, в трёх». Ну, автор остроумно парировал: «это был тест и для вас. Вы ответили на вопрос». Иначе говоря, самый страшный враг демократии: тупость, примитивность, неспособность учиться… Поскольку Коза может читать только начало, конец и заголовок, она решила напомнить о дискриминации: «В общем, короче, демократия, по мнению автора, это «междусобойчик интеллектуалов, взаимоотношения духовно богатых. Им среди себя и внутри себя и так хорошо, а остальное население – кому оно интересно». То-есть, попытка влезть в дискуссию со своим кодексом чести накрылась медным тазом. И стала Коза допекать автора блога своей назойливостью. И пришлось ему заблокировать для Козы свой блог, чтоб не мешала людям, которым есть что сказать, по существу. Думать, что на этом всё кончилось – заблуждение. Коза выставилась со своим текстом: «Демос – самый страшный враг демократии» и с жалобой: «Он меня на своем блоге забанил, поэтому пришлось сюда. Не пропадать же такой шикарной фразе, правда?» Не правда. По сути дискуссии, куда не пускают Козу, враг демократии совсем не демос, а определённый метод чтения, неспособность думать, склонность удалять неугодные комментарии оппонентов. Иначе говоря, враг демократии и открытого общества – убогий электорат и его агрессия.
Комментарии. (Их набралось 250. Вот некоторые из них)
– Воинствующее невежество – страшная сила.
– Всесокрушающая!
– Слово «Коза» в отношении женщины выглядит как-то гопнически. Не сочтите за воинствующее невежество, пожалуйста.
– Нет, ничего, I do not mind. People are just having fun, why not?
– Когда фраза оппонента аттестуется хамской – это одно! Когда сам оппонент обзывается хамом – это тот случай, который позволил мне поставить такой заголовок в моём эссе. Он отражает явление, рисует образ и вполне абстрактен. Тем не менее, ваше замечание принимаю как напоминание о джентльменстве, очень даже уместном в рамках издания под названием «Сноб».
– Ну, вы б ещё сказали: когда действия подсудимого аттестуются убийством – это одно, а когда сам подсудимый обзывается убийцей – это… (другое?). Выбрал предельные категории для пущей ясности моей нехитрой мысли.
– Читала по диагонали, прочла «гипнотически». Задумалась над образом. Понравилось. Потом разобрала, что было «гопнически», но было уже поздно.
– Гипнотически красивая коза существует. Где-то далеко в горах Гималаев…
– Наверное, именно такими козами питается Снежный человек.
– Да, вам вполне удалось выразить своё отношение к снобизму, что не так мало. Современный же Шекспир ждёт нас где-то за углом, надеюсь. А вот на роль моралиста, похоже, без всяких оснований, претендую я, потому что настаиваю на контексте. Скажем, игнорировать оппонента всё равно по каким причинам; подправлять, удаляя, сокращая или подчищая чужие комментарии; называть кого-либо хамом… – вещи очень и очень разные. Как сказали бы искушённые стилисты: тут три большие разницы.
– Про игнорирование и удаление комментариев, полностью с вами согласен. Я нисколько не идеализирую ни одного из персонажей случившейся драмы, включая И… А разве можно редактировать чужие комментарии?
– Как мне кажется, игнорирование или «забанивание» (так это называют) на свой Блог надоедливого или грубого комментатора, почему бы и нет? Ну, не хочу я с кем-то разговаривать на повышенных тонах. И заключаю разговор вот такой точкой. Впрочем, разные могут быть и тут суждения…
– Бан, как вы понимаете, только часть этой истории. А целое, как известно, не тождественно совокупности даже всех его частей.
– В Москве уже ночь, а не вечер. Похоже, день закончился благополучно, но у меня к вам так и повис один вопрос компьютерного невежды: что такое триггер?
– Про триггер – это вы меня как компьютерщик компьютерщика спрашиваете?
– Я не компьютерщик, а компьютерный невежда. Я в самом деле, не знаю, что это такое – триггер. Похоже, в это даже трудно поверить.
– Trigger – это не компьютерный термин, а необоснованный англицизм. Пока не запретили, злоупотребляю. Хотя, после слова «транспарентный» в речи Путина, думаю, не посмеют.
– Ух, как я опропиндосился. Спасибо. Мой словарный запас пополнился сразу двумя терминами…
– Навели вы меня, к началу московской ночи (2:30) на сложную мысль: опропиндоситься и опростоволоситься – суть синонимы или антонимы?
– Этот неологизм я подцепил со стороны. Он мне нравится по звучанию и обилию контекстов, которые заложены в нём.
– Москва никогда не спит. И мне вместе с ней не спится… Вы не ответили на вопрос – это были синонимы или антонимы?
– Это был синоним слова опозориться. Но если вы настаиваете на том, что это можно употреблять и как антоним, но только в связи с контекстом, тогда это, конечно, антоним.
– Trigger в программировании – это мини-программа, завершение которой дает автоматический сигнал системе приступить к выполнению основной программы. Т. е., основная программа сидит в памяти компьютера и ждёт, когда завершится работа мини-программы. Если мини-программа завершилась с определенным результатом, или просто завершилась, то автоматически стартует основная программа.
– Спасибо. Я, кажется, понял, что вы тут мне попробовали объяснить за счёт доступного изложения. Мир только начинает открываться. «Сноб» для меня в известных смыслах – настоящая школа. Я имел в виду тот факт, что забанивание И. – только часть пьесы. «Коза вездесущая» – ещё одна часть, grand finale, так сказать. Из всего этого и сложился в моем воспаленном сознании образ «посрамленной изгнанницы», жертвы снобизма. Лихо.
– Да, Коза оказалась чем-то вроде троянского коня, и пост в совокупности с комментариями к нему оказался на редкость позитивным. А сегодня это, действительно, редкость.
– Правильно ли я понял, что теперь самое время направить общественную мысль в Древнюю Грецию? В Гималаи (см. выше!) она уже забиралась. Со снежным человеком… встречалась. В Трою теперь. В мифологию. Неисповедимы пути Господни!
– Ох, я бы не стал ходить так далеко. Что-то сейчас не до Трои… Но я, конечно же, не смею управлять общественной мыслью… Она, как обычно, сама управится.
– Да-да, вот и я тоже подумала. Называешь одного хама хамом, и получаешь в награду целую статью, посвященную тебе лично. Да ещё и самую популярную на сайте! Это потому, что лето, наверное. Все на пляжах. Вот я вернусь с пляжа к понедельнику, обязательно что-нибудь интересное напишу. Чтоб было о чем-нибудь ещё поговорить. Обещаю.
– А вы представляете, если бы Редакция «Сноба» посчитала, что пост посвящен вам лично, и поставила ваше фото на заставку этого поста?
– Сильный был бы ход. Но ждать не долго: обещано же, что после пляжа, в понедельник, нам будет явлено «что-нибудь интересное». Ждём-с.
– А меня постоянно бросает от абстракций к конкретике и обратно.
– В вас умер Макаревич
– Вы только Макаревичу этого не говорите, пожалуйста. Ему и так сейчас трудно.
– По-моему, люди чаще пишут стихи в блоги с работы, чем с пляжей.
– Потому, что ещё не все пляжи охвачены доступом к интернету.
– Не пишутся стихи сегодня, ну хоть ты тресни, настроение не то.
– Стихи не пишутся сегодня, хоть ты тресни, и снова настроение не то, куда ни глянь, открытое пространство, но в нём опять болтается г…..но.
– Стихи не пишутся сегодня, хоть ты тресни, ну что поделать, настроение не то. Гробы, венки и траурные песни. Горшок, конструктор, Агния Барто.
– По справедливости отмечу, друг мой, ради, что больно часто припадаешь ты крылом. Не слышала ни днем, ни на ночь глядя, что хоть бы что-то у тебя вокруг не влом.
11. Междусобойчики или… про нашу провинциальность
Давно хотел обратиться к участникам интернет-клуба «Сноб» по поводу междусобойчиков. Давайте поразмышляем. Вот у кого-то день рождения. Обязательно ли устраивать по этому поводу публичный бум поздравительного словоблудия? Ведь ото всех этих банальных поздравок тянет нестерпимой скукой. А поскольку иными они не могут быть, может, место им в личной почте? Вот свежайший пример! В магический квадрат «Самые активные дискуссии» рвётся пост «Ной!» И если не потеснят, прорвётся! При всём уважении к автору поста, прадедушке, я вздрогнул от его сообщения: «Ау! Нужен чей-нибудь опыт. У меня родился правнук, звать Ной. Только не поговорить, не поиграть: всё время спит. Каждые полтора часа полуоткроет глазки и разинет рот: кушать хочет. Что непонятно, по тому, как он гримасничает и заламывает ручки, понятно, что видит очень драматические сны. Вопрос: какие такие драматические сны могут сниться маленькому Ною, если он всего третий день на этом свете?»
Простите Христа ради! Как-то неловко за вас, замечательного историка, и за узкий круг кинувшихся с публичными поздравками, где ни мысли стоящей, ни юмора, ни самоиронии. Глупо же… делать достоянием широкой общественности радостное, но сугубо частное событие. Как мне кажется, лучшее интернетное издание России «Сноб» существует всё-таки, в первую очередь, чтобы отражать общественно значимые явления. А тут эмоции восторженного прадедушки, сны трёхдневного младенца… славословия почитателей, которым неловко промолчать. Чистый междусобойчик получается.
Ещё. Минувшим летом «Сноб» одолевали отпускники: поехал, увидел, написал! Убогий язык, поверхностные впечатления, рассказы… про чистые туалеты, вкусные пиццы-дрицы… Выплеск первичных эмоций. Припоминаю, покойный философ Саша Пятигорский, забравшись под конец жизни на вершину мира, не удержался «свиснуть» первый раз в своей жизни эсэмэской: «Всем-всем-всем – я на Тибете!»… Но то ж эсэмэской! А тут в «Снобе» можно свиснуть!
Конечно, трудно сдержать себя, если забрался на вершину. А если пришла любоф? А если ушла и тебя разлюбили, тебе изменили? Если ты улетела в тартар? Но, может, лучше не публично обо всём этом? Может, в узком кругу? Или молча уйти в секту «стоячих монахов», как это сделал бывший премьер Фрадков. Оказывается, он исчез два года назад. И лишь спустя полгода сообщил о себе супруге. А она уж, безутешная, теперь нам – что муж её стоит. И через четыре года стояния и молчания сделается харешвари! Это ж вам не х… собачий, а бывший премьер станет харешвари! Я к тому, что надо изо всех сил сдерживать себя не только, когда любоф, но и если издал книгу, выставился в галерее, напился-обкурился в одиночку. Публичности хочется. Но надо держать себя в руках. Надо.
Ну, и последнее. Западные масс-медиа отличаются именно тем, что материалы в них чётко дифференцированы. Тут не путают божий дар с яичницей. Это называется у них профессионализмом. Ведь смешение жанров в масс-медиа – признак провинциальности. Эти самые наши междусобойчики – проявление провинциальности, и больше ничего. Как изжить их? Наверное, не только редакции «Сноба», но и всем нам, участникам, авторам, надо быть избирательнее. И всякий раз спрашивать себя, а имеет ли общественное звучание эссе или комментарий, с которым я хочу здесь обратиться? Или это желание просвистеть в рубрике «Только что…», и лишний раз выставиться собственной фотофизиономией? Ну, я о том, чтоб самим укорачивать себя. Оберегаясь заодно от злых языков. А они на «Снобе» есть, етиихумать, ой, есть!
Комментарии
– Боже мой! Вот ведь, практически со всем я согласна в вашем посте! Но сколько вас читаю, не перестаю удивляться! Вашей экспрессии!! Накалу страстей!!! Обилию (скажу больше – засилью!) восклицательных знаков во всех ваших текстах, вы как будто всё время кричите!!!:-))) Вы и в жизни такой?! Прям пугает!:-)))) Такой брутальный мужчина и с алгоритмом мышления вроде всё в порядке! Или это – всего лишь провокации вашего темперамента?!
– Да!!! Да!!! Да!!! Вот полностью согласна!!! Темперамент – сшибает с ног!!! Аж страшно!!! Такой ведь и убить может!!!
– Нет. Нет. Нет. Вы меня прям в медведи записали. Убить не могу. Но и без восклицательных знаков тоже не могу. Это ж надо. Вам можно. Я насчитал 23 на две строчки. А мне нельзя. Выбили почву из-под ног. Никаких эмоций мне теперь не выразить. Простите за сухой тон.
– Согласие ваше с тем, что написал сейчас, ценю больше всего. Ну, что тут сказать в защиту восклицательных знаков? Очень соблазнительно спрятаться за провокацию. Но это ж просто. А вот признаться в сумасшедшем темпераменте сложнее. Надо многое объяснять. В жизни нет, не брутальный. Определённо нет. Всё время кричу? Н-е-е-т, не всё время. Гораздо чаще смеюсь. И, в первую очередь, над собой. Думаю, я человек радостного миросозерцания. Так что не пугайтесь. С восклицательными знаками перебор. Согласен. Но вот написал вам комментарий без единого. Неимоверное напряжение. Кажется, текст сухой, лишённый эмоций. Делаю то, что Вам должно понравиться. Но тут поставлю три —!!! А в тексте почищу сейчас.
– Уфф!.. Выдохнула – перестала вас бояться. Живём дальше!
– Я считаю так: любой местный блогер, заплатив свои кровные (или не заплатив, если аккаунт ему продлили бесплатно), имеет полное право писать любую хрень, хоть про Тартар, хоть про чёрта лысого. А любой другой местный блогер имеет столь же полное право прореагировать: экую, мол, хрень вы пишете, батенька! Редакция же имеет полное право (которым по человеколюбию почти не пользуется) не снимать замков со всякой местной ерунды и не делать её достоянием общественности. В том, что люди, друг друга знающие, в обжитом виртуальном пространстве поздравляют друг друга с праздниками или советуются по бытовым вопросам, не вижу ничего страшного. Что касается историй из жизни (всякие там «пиццы-дриццы», «как я провёл лето» и прочее). Кто-то может чрезвычайно интересно и талантливо поведать миру о том, как он сходил к соседу за солью. А кто-то другой может так уныло, неграмотно, нудно рассказывать, как он забрался на Эверест, что мухи сдохнут. Это я к тому, что значительность описываемого события большой роли не играет. «Провинциальность» определяется не этим.
– Конечно, не этим, а тем, что я имел ввиду в тексте – такое издание как «Сноб» предполагает, как мне кажется, известный литературный уровень, а не причудливую смесь текстов, отмеченных одарённостью, и безграмотных графоманских сочинений, для которых должна быть своя площадка. Это касается и комментариев. И если такой дифференциации в наших изданиях нет, без сомнения это и есть один из признаков провинциальности. Хотя их много: нетерпимость (свойственная мне), снобизм (понятно, свойственный кому), преклонение перед мэтром в нашем случае, ну и морок поздравительный вообще… Что ещё? Да, ощущение обочинности… Можно продолжить…. Но при всём при том ваши рассуждения о правах блогеров и редакции мне кажутся справедливыми.
– Издание «Сноб» – это другое. То место, где находимся мы, почти социальная сеть, то есть именно «причудливая смесь текстов». (Тут есть некоторые издержки, когда, например, редакционные материалы люди путают с блогами; иногда одно от другого и правда не отличишь). Кстати, кабы я была царица – я бы, например, и этот ваш блог из-под замка не выпустила. Чтобы он был доступен только здешним обитателям. Поскольку нет в нём никакого литературного уровня. Но я не царица.
– Жаль, что вы не царица. Я бы, наверняка, писал лучше. Я обучаемый. Поглядите. Вообще ни одного восклицательного знака.
– Не сожалейте. Будь у меня власть, я загнобила бы мой народ.
– А вот тут я не только сожалею, а горюю. Не только я б писал лучше, а и народ бы стал исправляться. У него выхода бы не было.
– Пожалуй. Ведь я вернула бы смертную казнь.
– А как же иначе с этим вашим народом. Пинками в Европу. А кто упирается – на Лобное место. И предусмотрите маленькое Лобное место для графоманов. Я хочу мгновенной и лёгкой смерти.
– Эм… Я бы, наверное, тоже за несколько вещей вернул смертную казнь… Но боюсь, если б каждый мог вернуть за что-нибудь смертную казнь, я бы был в числе первых казнённых…
– Безусловно. И я бы.
– О, надо понимать, что всё познается в сравнении, в том числе и «Сноб». Поэтому определенное смешение языков и культур просто необходимо.
– Конечно, определённое смешение полезно и необходимо. Я согласен. Весь вопрос в чувстве меры. Нельзя этим смешением понижать уровень издания. Контекст стёба над текстом – помочь осознать юному дарованию разницу между литературой и графоманией. Чтобы она поняла – так писать нельзя или этим ей вообще заниматься не следует. И совсем другой контекст, когда вас вынуждают осадить или игнорировать того, кто раз от разу агрессивно вламывается в разговор о литературе, о науке, о философии и сбивает мысль, не испытывая никакого смущения, что чего-то не знает… Я вот о чём. И о ком.
– Здесь уже редко кто-то агрессивно вламывается в непонятные ему разговоры, ибо иммунная система работает – вламывающемуся обычно мягко вламывают. Так что саморегуляция работает пока, можно не прибегать к излишнему администрированию.
– Да, я сейчас подумал хорошо. Вы правы. Я столкнулся с таким лишь однажды. И особой нужды обобщать и администрировать нет.
– Но этого мало. Надо же ещё ценить непередаваемое удовольствие знакомства с проявлениями жизни – как она есть. Например, с нашим «режиссером собственной жизни». Может, вам это и не очень интересно, но мне, закореневшему в своем снобизме, не интересны как раз статьи журналистов по профессии. Ибо нет ничего лучше, как наблюдение над природой, не испорченной кистью профессионального художника.
– Наблюдать хорошо, когда есть хотя бы проблески таланта. И когда есть понимание, что над твоим текстом стебаются. А если этого нет, то мне даже пришло в голову, что этот случай чуть ли не какой-то род деменции. А вдруг это так. А мы смеёмся. Вправе ли?
– Природа хороша своей чистотой и непорочностью, и как-то странно здесь говорить о деменции, памятуя колоссальное не только видовое, но и внутривидовое разнообразие. И да, я в таких случаях не смеюсь, а просто получаю истинное удовольствие, которое и объяснить не так просто.
– Получать удовольствие от самородка, умеющего ясно выразить то, что видит, чувствует, слышит, минуя период ученичества – это мне как-то ближе… Но я понимаю, о чём вы толкуете. Возможно, вы сохранились лучше многих, включая меня.
– Редкий случай, когда я получил два комментария, на которые мне очень сложно ответить. А комментарии я обычно не пропускаю, хотя бы без поддержки, означающей как минимум то, что я с ними ознакомлен. Мне поначалу пришла в голову ассоциация с началом Моцарта и Сальери – про скрипача. Но Моцарт всё же там смеялся, хотя подозреваю, что он просто так хотел донести хотя бы в первом приближении свои ощущения до Сальери. И не справился с задачей. Думаю, Пушкин понимал, что он говорит. И безнадежность задачи тоже. Но всё же я попробую уточнить, хотя, судя по всему, вы это уже практически понимаете. Тут важна природная красота, естественность, нативность, наивность. Уже какой-то выход за пределы этого, хотя бы осознание наличия стереотипов и попытка хотя бы частично их осознать и отвергнуть, поставив себя выше этого, для меня нарушает естественность. Природно-домотканая наивность стихов Васильевой для меня гораздо интересней любой самодеятельной попытки как-бы разумного дискурса и внутреннего монолога, с противопоставлением себя малообразованным «малым сим». То же и с нашей дебютанткой. Будь у меня уровень развития повыше, я, наверное, сумел бы насладиться и разумным дискурсом достаточно средне образованных и средне мыслящих людей. Но пока не могу – просто ещё не дорос. Все, не только большое, видится не слишком искаженным лишь с оптимальной дистанции, и она достаточно велика.
– Мне кажется, я понимаю то, что вы хотите сказать. Природная красота, скажем, женская – диво дивное. И очень жаль, когда она лишается естественности из-за образования, или наивности – из-за воспитания… Но, когда речь о литературе, тут, думаю, я основательно ею попорчен… И вряд ли скажу что-либо толковое, что вас порадует. Но попробую. Прежде всего, я исхожу из того, что всякий писатель непременно является графоманом. Но не всякий графоман становится писателем… Вот в этом контексте не могу принимать «домотканую наивность стихов» Васильевой ни при каких обстоятельствах. Хотя её саму без стихов при известных обстоятельствах, в определённом состоянии, скажем, по молодости лет, используя рецепт нашего А. против депрессии…. как символ первозданности, наивности и поруганной чистоты, вероятно, и смог бы принять. Но если серьёзно, тут для меня всё просто. Есть литературный текст. И есть графоманский текст. Что-то их объединяет и что-то отличает. Один из важных признаков искусства, как мне кажется – интуиция художника, который умеет выстраивать, отбирать, отсекать ненужное. Графоман этого не умеет. Даже если догадается, что это надо делать. Он этого не умеет. Он устроен по-другому: что вижу – то пишу, что чувствую – то вываливаю, что слышу – то в слова обращаю… Но даже у самого плохого поэта можно найти удачную строчку. Хотя, и это не делает стихотворение фактом литературы. Это факт графомании.
– Я уж точно понимаю, что вы хотели сказать, ибо вы изложили свою мысль абсолютно внятно, и только злонамеренность или тупость может покуситься на её явный смысл. Но я не о том. Возможно, моя бессловесность не только от бесталанности. Как бы смешно говорить об апофатике в таких случаях, а она означает достижение предела возможностей для позитивных утверждений, но похоже это близкий случай. Из позитивных утверждений могу сказать: да, мне доставляют истинное наслаждение некоторые неиспорченные графоманы. Нет, ни один среднего или выше среднего поэт, даже у которого каждая вторая строка удачная, мне не интересен. И даже у великих мне нравится отнюдь не все, хотя я знаю, что должно мне нравиться, а что нет. Так и здесь – у убогих мне нравится отнюдь не все. Но в чем-то именно эстетическое чувство оценки сближается. Ну, ещё проще – сравните собственное отношение к спившемуся инженеру и к котенку, щенку, ребенку.
– Да, нашел уточняющий мою мысль пример. Вам такая музыка нравится? Наверняка нет. А по мне – так своего рода шедевр.
– Да, послушал я эту Джемму Халид. С Нагасаки ещё забавно. А вот «Водка-водочка», «Папироска……. уже дослушать не мог. Тот же безголосый Шуфутинский кажется мне куда органичнее, душевнее и талантливее, (что совсем не трудно), чем эта Джемма. Раздражает меня эта еврейская девушка с её музыкальным образованием тем, что она усвоила тональность приплетённой страны, из которой выкатилась… И больше ничего… Я даже не вижу её красивой. Но ведь это так индивидуально, что не имеет отношения даже к разнице наших вкусов, предпочтений. Да, под настроение мне ближе Шуфутинский, а совсем не Джемма. Громите меня…. Но ведь я-то знаю ещё и вас другим. Как бы вы ни играли «на понижение», я с удовольствием слежу за вашей дискуссией с нашими философами. Вы гораздо образованнее, чем представляетесь тут. И мне это важно и достаточно, чтобы прислушиваться к вашим аргументам.
… Ну вот, я и угадал – не понравилась вам Джемма, хотя и поет на мой вкус хорошо, и хороша собой. Я не уверен, что вам даже Аркадий Северный понравится, хотя он то уж точно классик, хотя бы потому, что умер… Но я это лишь к тому, что расстояние от признанного искусства до Джеммы никак не меньше, чем от Джеммы до прозы нашей дебютантка на «Снобе», или поэзии Васильевой-Сердюковой. Однако и это – своеобразное искусство, и как любое искусство – на любителя и ценителя. При этом можно ценить все три уровня одновременно, разумеется, по-разному, в своем классе. Кстати, и дегустация с оценкой вин обычно производится в своей ценовой категории, хотя, казалось бы, всё вино. И одними и теми же специалистами.
– Кажется, я понимаю, что вы не отвергаете прекрасное. Вы пробуете доказать, что у каждого своё представление о красоте. Наверняка, так. Но ведь под этим представлением о красоте нередко скрывается банальность, пошлость, отсутствие эстетического воспитания, испорченный вкус….
Кому-то кажется в высшей степени смешным ввернуть в наш разговор, скажем, фразу: «У каждого свой вкус, сказал кот облизывая собственные яйца». А кому-то эта фраза покажется банальной и пошлой, потому что… он её не раз слышал…. Соглашусь. Но что это такое – «неиспорченный графоман?»
– Разумеется, я не пытаюсь доказать очевидное – что у каждого свое представление о красоте. Куда интереснее рассмотреть тезис, что у совершенно разных людей откуда-то берутся и единые представления о красоте, особенно если это касается природы, а не дел рук человеческих. И, конечно, и банальности, и пошлости в словах, делах и оценках человеческих более чем достаточно. Но есть нюансы. А вот что это такое «неиспорченный графоман», не знаю. Если это словосочетание употребил я, то не помню, тем более не помню контекста.
– А вот эта ваша фраза, чуть выше: «Как бы смешно говорить об апофатике в таких случаях, а она означает достижение предела возможностей для позитивных утверждений, но похоже это близкий случай. Из позитивных утверждений могу сказать – да, мне доставляют истинное наслаждение некоторые неиспорченные графоманы».
– А, тогда понятно. Я имел в виду то, что графоманов в целом я не люблю. Всё же это люди, обычно испорченные некоторым знанием, даже определенным умением вполне связно писать и даже мыслить, пусть и довольно банально. Просто они сильно переоценивают интерес своих творений для окружающих и нередко убеждены в собственной гениальности. Но вот некоторые из них, не отягощенные знакомством с азами мировой культуры, или точнее, совсем не испорченные ими и сохранившие нативную субкультурную наивность, мне очень даже интересны.
– Ну, графоманов в целом можно любить или не любить. Но они существуют, потому что не могут не писать. Их порок в том, что они хотят, чтобы их читали и признали мыслящими, как говорил Чехов. Публика-дура это делает и стимулирует их желание публиковаться. А что значит «испорчены знанием?» Наша любимица, на ваш взгляд, не испорчена ими и потому сохраняет наивность. Ну, как сказать! С 10 лет смотрит Шекспира, наблюдательная физиономистка, вон в последнем эссе ловко завернула про червей, которые людей пожирают, и королей, которые червей не едят! Если бы она не смотрела с младых лет Шекспира, а читала его в переводе Пастернака или Лозинского, может, и воздержалась бы выставлять себя в публичном пространстве с такой уверенностью… Может, её проблема, что она именно испорчена, отравлена «азами мировой культуры» – кино там, телевизор, интернет теперь?… А до настоящего чтения дело так и не дошло? Может, в России мы наблюдаем триумф графомании, рождение и расцвет которой случился во времена рабФАКов? Может, не надо было делать Россию страной повальной грамотности и всеобщего избирательного права? И остались бы мы в числе могучих литературных держав, мировых лидеров в прочем… Ну, не читали бы Васильеву…
– Триумф графомании мы видим уже в социальных сетях, и ничего страшного в этом нет. Да, моя любимица, всё же отчасти испорчена, до Васильевой ей далеко. Дарья Донцова, к примеру – очень популярная и уважаемая писательница, а не графоманка. А на жертвы я не готов. Тем более, что человечество за свою историю уже столько написало, что на этом можно было бы и остановиться – всё равно всего стоящего не прочитать.
– Соглашаясь со всеми вашими доводами в этом посте, с удовольствием поздравлю вас с днём рождения (уверен, что ко мне присоединятся и остальные), потому что вы здесь один из самых интересных собеседников. И, думаю, вам это будет всё-таки, приятно.
