Текст книги "Проблема, не имеющая решений (СИ)"

Автор книги: Эдуард Дроссель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

  – Скаски утферштают, што фейри – пессмертный наротец, – почему-то вспомнил Траутманн. – Naturlich, услофно пессмертный, скорее фсего толкошифущий – по срафнению с шелофеком...

  – У наших аналитиков есть теория, – сказал О"Салливан, – согласно которой, когда sidhe высасывают из жертвы жизнь и искусственно старят её, а затем выбрасывают за ворота, жертва, не будучи в состоянии самостоятельно удержаться в их мире, как бы автоматически возвращается в наш...

  – Типа каштому сусчестфу претнасначен сфой мир?

  – Да, вроде того. Так вот, при этом вселенная, пытаясь как-то синхронизировать изменившийся возраст жертвы с объективным временем её мира, так же автоматически отфутболивает жертву в будущее. Отфутболивает чисто «на глазок», поэтому одни возвращаются через несколько лет, а другие спустя десятилетия.

  В мире sidhe человек, судя по всему, может находиться лишь на территории селения. Нет достоверной информации, чтобы sidhe выводили «гостя» куда-либо на прогулку, нет описаний мира sidhe, его природы, общества, географии. Нет ни одного рисунка, хотя среди жертв были те, кто умел неплохо рисовать. Всё ограничивается пребыванием в селении и участием в весёлом празднике.

  – Bedeutet, липо фейри тшательно скрыфают от лютей оплик сфоефо мира, – сказал спецагент Траутманн, – липо шелофек фисишески неспосопен фоспринимать etwas, кроме токо, што фейри посфоляют ему фоспринимать.

  Немец ничего в своей жизни не слышал удивительнее, чем то, о чём рассказывал ему агент О"Салливан. Если он и жалел поначалу о своём назначении работать с «Сигмой», это сожаление прошло и уступило место другому чувству. Работа отдела «Тау» теперь казалась Траутманну поверхностной и малозначащей в сравнении с тем, чем занимался отдел «Сигма». С такими манипуляциями временем, какие устраивали своим жертвам sidhe, в «Тау» прежде не сталкивались. Агент Траутманн начал понимать, почему работу двух отделов решили объединить. Сотрудничество действительно могло обогатить их опыт.

  А ирландец поймал себя на мысли, что прежней неприязни к новому напарнику в нём больше нет. Ему понравилось, что Траутманн сразу же проникся новой и необычной для себя темой. Необычность феномена sidhe растопила тевтонскую сдержанность и невозмутимость Траутманна и он оттаял. Куда только делась его первоначальная сосредоточенная молчаливость и эмоциональная неприступность? Он ожил, стал многословен, у него появились эмоции! Столкнувшись с чем-то, что явно было удивительнее хроноклазмов, парадоксов слепой и бездушной вселенной, немец повёл себя как мальчишка, которому подарили новую игрушку и который теперь готов возиться с ней целые дни напролёт.

  «А ведь и я сам заинтересовался хроноклазмами и тем нагромождением теорий, которые выдают аналитики „Тау“, – подумал про себя О»Салливан. – С удовольствием бы почитал ещё что-нибудь на эту тему. Всё лучше, чем дешёвая второсортная фантастика на книжных прилавках..."

  Киран позволил себе расслабиться. Похоже, директор Кавана подобрал ему не такого уж плохого напарника. Конечно, это не старик О"Мэлли, однако Траутманн оказался умён, сообразителен и искренне заинтересован в работе, это уже неплохо. Опыт, как говорит Кавана, дело наживное.

  – Тля менья осталось неясно тфа фопроса, – заговорил Траутманн после недолгого молчания. – Erstens, што Шифан О"Коннелл телала ф гороте, и zweitens, што О"Крэти уфител ф полье фо фремя кросы?

  – У вас есть дети? – спросил немца О"Салливан.

  Траутманн отрицательно помотал головой.

  – У меня тоже, но у О"Мэлли, как я уже говорил, есть. Когда подросток оканчивает школу, ему требуются деньжата на всякие личные расходы. Особенно молодой девушке. А в сельской местности, как вы сами понимаете, с лишними деньжатами туго. Если ваши родители фермеры, не рассчитывайте на то, что карманных денег вам будут давать много. Поэтому после школы Шиван поехала в город, чтобы поступить, по-возможности, в колледж и заодно найти какую-нибудь подработку.

  – Токта пошему она так реско уехала томой фместе с О"Крэти?

  – Да потому, что поняла, что лишь увезя Шейна из города сможет вырвать его из прежней жизни и помочь ему стать порядочным человеком. Ради любимого Шиван пожертвовала и колледжем и работой, вернулась на ферму и сосредоточилась на семье.

  – Gut! А што с фечером исшеснофения О"Крэти? Што такое он саметил ф полье?

  Киран поморщился, потому что ответа не знал.

  – Давайте рассуждать, – предложил он. – Раз Шейн пропал в тот вечер, значит селение sidhe тогда же материализовалось в поле. Как селение реагирует на взаимодействие с грозой, с атмосферным электричеством? Используют ли sidhe громоотводы? Из-за чего селение вообще невидимо? Может его окутывает какой-то непроницаемый кокон? А если в этот кокон попадёт молния? Шейн сказал семье, что увидел что-то в поле – то ли свет, то ли вспышку. Возможно, ему не показалось и он действительно видел взаимодействие атмосферного электричества с непроницаемым коконом sidhe. Мы и так-то ни одного селения не видели, а во время сильной грозы тем более, так что просто не в курсе, что при этом происходит. Может при этом всё селение мерцает как тот шар, ну, знаете, который вешают под потолком на дискотеке. Шейн вполне мог увидеть что-нибудь этакое, забеспокоился и пошёл взглянуть поближе. А что при этом бывает, вы уже знаете...

  Задумавшийся Траутманн промолчал. Агент О"Салливан позвонил в отдел и попросил их встретить. В ожидании тела О"Холлорана эксперты отдела и не думали расходиться по домам.

  Подъехав к офису, ирландец загнал машину в служебный гараж. Возле грузового лифта их уже ждали двое в голубоватых спецовках, как у сотрудников морга. О"Салливан представил им нового напарника, они представились в ответ, однако Траутманн был так погружен в собственные мысли, что совершенно не запомнил их имён.

  Доктор такой-то и доктор сякой-то извлекли мешок с телом из машины, водрузили его на больничные носилки-каталку и на лифте увезли куда-то вниз, где Траутманн ещё не был.

  – Отчитаемся перед директором завтра, – сказал О"Салливан. – Подвезти вас, агент Траутманн?

  – Да, bitte, – отозвался немец.

  Они снова сели в машину и неторопливо поехали по ночному Дублину.

  – Налишие селений и томоф у фейри ничефо не гофорит нам оп их опшесфенном устройстфе. – Траутман снял и принялся протирать очки. – Оно ничефо не гофорит нам оп их пиологии и анатомии. Мурафьи, термиты и пшёлы тоше строят слошные einrichtungen, а феть у них нет таше расума, отни инстинкты.

  Протерев очки, немец водрузил их обратно на свой длинный нос.

  – Маленькие или немаленькие шелофечки, которых фитит шертфа, мокут пыть халлюсинасией фо фремя inspiriert турмана. У фейри мошет eigentlich не пыть шелофешеской формы. Они с таким ше успехом мокут пыть некуманоитами.

  – Могут, – согласился Киран.

  – Цифилисация фейри мошет пыть нетехнокенна. Турман, которым они beeinflussen на шелофека, не опясательно имеет химишескую прироту (гас или шиткость), он мошет пыть их сопстфенным фторишным метаполитом...

  – Или же чем-то вроде гипнотическо-телепатического воздействия, генерируемого на расстоянии, – добавил О"Салливан. – Мы обо всём этом уже сто раз передумали. Как я говорил, теорий-то навалом, хорошо бы хоть одну подтвердить или опровергнуть окончательно и наверняка.

  – Я к тому, – продолжал Траутманн, – што фейри липо фофсе никокта не пыли потопны лютям, липо эфолюсионирофали тальше и уше перестали пыть потопны нам. Их селение мошет на самом теле не пыть селением (местом тля permanent прошифания), а пыть спесьяльным инструментом, сретстфом тля прифлечения лютей и фысасыфания ис них шисни.

  Киран не стал с этим спорить.

  – Опережение нас в эволюции могло бы хорошо объяснить их умение манипулировать массой и размерами и их способность перемещаться между мирами. Причём, если цивилизация и культура sidhe в принципе нетехногенны, то все свои чудеса они могут делать без каких-либо специальных устройств, приборов и артефактов, просто генерируя соответствующее намерение, одной только коллективной силой воли.

  – Это я и хотел скасать, – кивнул Траутманн. – Фысасыфание шисни не трепует расума, а перемешчение мешту мирами не трепует текнических устройстф.

  – То есть sidhe, – закончил его мысль О"Салливан, – могут быть кем-то неразумным, типа животных, или же кем-то разумным, но не так, как разумны мы. Тогда возникает следующий вопрос: осознают ли sidhe, что губят разумных, самосознающих созданий? Если сами они подобны животным, это их, естественно, мало заботит, а вот если их разум отличен от нашего, то они этого могут и не осознавать. Глядя на нас, они могут не воспринимать нас как подобных себе. Или же всё осознают, но действительно мстят кельтам за первобытных ирландцев.

  Траутманн поспешил возразить:

  – Ф труких частях сфета не пыло кельтоф, истрепифших перфопытных ирлантсеф, jedoch фейри там тоше инокта... э... куролесят.

  – Считается, что разум должен быть достаточно гуманен, – сказал О"Салливан. – Мы убиваем врагов на войне, но мы их при этом не едим (за исключением некоторых папуасских народов). Когда две стороны являются носителями разума, то поедать противника – это всё равно разновидность каннибализма, даже если таксономически он принадлежит к другому виду. Не должен ли быть истинный разум выше любого каннибализма?

  – Полакаю, што если расум тостаточно чушт и некуманоитен, то мошет и не уфитеть ф этом каннибалисма, – поразмыслив, решил Траутманн. – Што ше нам, лютям, с этим телать? Как решить эту проплему?

  – К сожалению, агент Траутманн, – ответил ирландец, – мы имеем дело с проблемой, решения которой не существует. По крайней мере, в обозримом будущем. В кино, книгах и комиксах крутые парни играючи решают невыполнимые задачи и спасают мир. Однако, мы не в кино и не в комиксе, и мы не супергерои. Всё, на что мы способны, это сводить к минимуму ущерб и последствия встреч отдельных представителей рода человеческого с sidhe. Наш отдел и его филиалы носятся за sidhe по всему миру и прибирают за ними их дерьмо. Вот и вся наша работа.

  В салоне повисла гнетущая тишина. Чтобы нарушить её, Траутманн сказал:

  – Фейри феть не фысасыфают шелофека до контса, фсекта остафляют што-то. Мошет с их точки срения это и есть куманисм... – Он повернулся к О"Салливану. – А, хотел спросить, эти шумашетшие, которых фы фстречаете ф сфоей рапоте, не wahrnehmen круки на польях как слеты НЛО? Просто у нас, ф тсентральной Ефропе, фсе ф оснофном так и тумают...

  – И такое бывает, – признал О"Салливан. – Раньше такую идею можно было всерьёз рассматривать, пока, благодаря орбитальным телескопам, не стало очевидно, что тысячи звёздных систем в радиусе сотен и тысяч световых лет от Земли абсолютно стерильны. А дальше в дело вступает элементарная арифметика и логика: что требует меньших материальных затрат и времени – преодоление барьера между двумя параллельными вселенными на ОДНОЙ планете или же преодоление тысяч и миллионов парсек космического пространства в неизвестном направлении? Что выглядит правдоподобнее? Ясно же, что ответ не в пользу инопланетян. Хотя мы никому не препятствуем верить в НЛО, Нэсси, Атлантиду, Розуэлл или Стоунхендж. Я вам даже больше скажу, агент Траутманн, отделы «Сигма» и «Альфа» с конца сороковых стряпают по всему миру фейковые новости про наблюдения НЛО, похищения людей пришельцами и вживление анальных зондов. Также наши отделы финансируют издание множества НФ-журналов, публикующих произведения об инопланетных космических завоевателях, монстрах и тому подобном.

  Началось всё это с историй про Розуэлл в 1947 году. Почему тогда? Потому что в 1947-м главные мировые державы договорились друг с другом о создании отделов и о сокрытии от общественности правды о некоторых опасных феноменах.

  На самом деле вовсе не обязательно углубляться в безмерные космические дали, в другие галактики и вселенные, чтобы найти что-то необыкновенное и невероятное. Неожиданно выяснилось, что этого добра и на старушке-Земле навалом. Вот только это невероятное и необыкновенное как правило оказывается ещё и опасным и непостижимым.

  Потому-то мы и начали запускать в обиход всякую фейковую чушь, чтобы люди считали Землю скучной и банальной, чтобы не лезли своими любопытными носами в опасные и непостижимые феномены. Пусть лучше грезят об иных мирах – стимпанковых, инопланетных или фентезийных, – лишь бы тут не совались, куда не надо. Нафантазированные грёзы помогают людям не замечать того, что творится у них буквально под боком, и это здорово облегчает нам нашу работу.

  Круги на полях – хороший тому пример. Фанаты НЛО не слушают криминальные сводки, а полиция не занимается сверхъестественным. В результате два взаимосвязанных факта – пропажа людей в сельской местности и появление кругов на полях – до сих пор никем не увязаны друг с другом и не рассматриваются в совокупности, как одно явление. Пропавшими людьми занимается полиция, кругами – полусумасшедшие фрики.

  Киран О"Салливан подумал немного и сменил тему.

  – Одновременно с возвращением жертвы у неё наступает «отходняк» от навеянного дурмана. Из-за этого и из-за потерянной жизни возвращенец чувствует себя очень плохо. Да, последние минуты возвращенцев – это настоящая мука. Им кажется, что они умирают, и это действительно так. Поэтому бедняги стараются поскорее добраться до цивилизации, до дороги, до жилья, до людей – хоть куда-нибудь, где можно получить помощь. Вот только эта торопливость чересчур быстро расходует тот минимум жизни, который ещё теплится в их телах. Спешка ускоряет и приближает конец.

  Если же жертва вдруг всё-таки натыкается на людей и успевает узнать, что сейчас вовсе не тот день и год, когда она зашла «в гости» к sidhe, а прошло уже, скажем, 20 – 30 лет, это известие вызывает шок и стресс, которые также ускоряют и приближают кончину. Жертва толком не может отвечать на вопросы, даже если кто-то догадывается их задать. Теоретически из неё можно было бы в такой момент выудить намного больше подробностей о пребывании у sidhe, однако, на практике этого не происходит...

  За разговорами агенты незаметно доехали до дома, в котором отдел снимал для Траутманна квартиру.

  – Сегодня мы неплохо поработали, агент Траутманн, – сказал напоследок О"Салливан. – Обошлось без неожиданностей и эксцессов. Заехать за вами завтра?

  Немец кивнул и сказал то, что ему показалось важным сказать:

  – Если пы О"Холлоран послушал фас токта с О"Мэлли и отступил, то сейшас пыл пы шиф. Leider, романтики ф рапоте оттелоф нету. Ф «Тау» рапота касалась мне скушнофатой. Отнашты я начал отефаться пофеселее, фроте мелочь, а потнимает настроение. Но если нушно, я моку отефаться как фы.

  – Перестаньте, агент Траутманн, – не задумываясь, бросил О"Холлоран. – Вам чертовски идёт. Придаёт вам некую индивидуальность.

  Немец поблагодарил лёгким кивком.

  – Я полакал, мне и у фас бутет скушно, но это не так! Рапотать с проплемой, erstellt чушеротным расумом – nein nichts интересней!

  Открыв дверцу, Траутманн выбрался под моросящий дождь.

  – А фот сонт нато путет сафтра купить... – пробормотал он.

  Ссутулившись и прикрыв голову своим огромным саквояжем, немец зашагал к дому.

  – Агент Траутманн! – крикнул ему вслед О"Салливан. – Я, кажется, знаю ещё одну причину, почему наши отделы объединили. На самом деле мы одинаковы, мы с вами. И «Сигма», и «Тау» работают с проблемами, равно не имеющими решений. Вы не знаете, что вам делать с хроноклазмами, мы не знаем, что нам делать с sidhe. Не находите, что мы похожи?

  Не дожидаясь ответа, Киран О"Салливан нажал на педаль газа и поехал домой, чтобы наконец хорошенько отоспаться. Когда-то, в самом начале карьеры, ему снились мертвецы, праздничные хороводы sidhe и круги на полях. Когда же всякая новизна выветрилась из работы и из впечатлений, неприятные сны прекратились. Уже очень много лет спецагент О"Салливан спал крепко.

  А вот будет ли так же крепко спать явно впечатлившийся Траутманн, ирландец не был уверен...

  Март 2019 г.