Текст книги "Проблема, не имеющая решений (СИ)"

Автор книги: Эдуард Дроссель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

  По их словам, инспектор выглядел странно. Он шёл с каким-то отрешённым и оторопелым видом, пристально уставившись в землю и высоко задирая ноги при каждом шаге, словно шёл не по земле, а по какой-то неизвестной субстанции и тщательно прикидывал, куда ему поставить ногу.

  Шёл он вглубь поля...

  Подростки были заняты друг другом. Они просто посмеялись над чудиком и тут же про него забыли – вплоть до того момента, когда им пришлось давать показания агенту О"Мэлли...

  * * *

  – В тот раз я впервые увидел фигуру на поле, – сказал О"Салливан, показывая на снимки, разложенные на коленях у Траутманна. – Вот эту самую фигуру. Поскольку О"Мэлли подозревал, что инспектор выкинет какой-нибудь фокус, мы сразу же, как стало известно о его пропаже, взяли чёрный вертолёт без опознавательных знаков и на нём облетели все тамошние поля. Предчувствие не обмануло старину О"Мэлли. Стоило нам увидеть фигуру, мы сразу догадались, куда пропал инспектор – sidhe выбрали его следующей жертвой, завлекли к себе «в гости» и сам чёрт не разберёт, где он теперь...

  Пока О"Салливан рассказывал трагическую историю своенравного инспектора, агенты преодолели примерно полпути до Дублина и остановились заправиться в городке под названием Роскрей. Возле заправки имелась и закусочная.

  – Мошет заотно поетим? – предложил Траутманн и О"Салливан не стал возражать. Секретную папку они на всякий случай взяли с собой.

  В закусочной ирландец на правах местного жителя заказал им с напарником самые обычные и самые сытные блюда – свиной стейк с картофелем, десерт и кофе, крепкий кофе – потому что агенты не спали уже больше суток.

  – Gemerkt, фикура, остафленная на полье, не просто крук, она слошнее, – сказал Траутманн, жадно расправляясь со стейком. Давно не евшие агенты испытывали зверский голод.

  О"Салливан пожал плечами.

  – Иногда бывают и одиночные круги. Иногда спирали, иногда что-то, похожее на гантель. Но обычно это сложная конфигурация из нескольких кругов различного диаметра...

  Он подождал, пока офицантка, снующая между столиков, пройдёт мимо, после чего извлёк из папки одну из чёрно-белых фотографий.

  – Вот фигура с места исчезновения О"Холлорана. Вы можете видеть по центру большой круг, ярдов сто в поперечнике. С юго-запада и юго-востока к нему примыкают под углом 120 градусов друг к другу две связки постепенно уменьшающихся кругов, как бы нанизанных на одну ось. Третья связка кругов ориентирована на север и состоит из ещё двух кругов меньшего радиуса. Все круги соединены друг с другом и с центральным кругом «перемычками». Когда мы посадили вертолёт и О"Мэлли отправил меня со счётчиком Гейгера осмотреть фигуру, я обратил внимание на ячменные стебли – они были примяты так плотно, словно их утрамбовали асфальтовым катком. Кстати, с земли совершенно невозможно определить, что стоишь посреди такой вот сложной фигуры, всю её целиком можно рассмотреть лишь с воздуха.

  Довольно быстро покончив с основным блюдом, Траутманн так же жадно набросился на десерт – черничный пирог.

  – Entschuldigung, ф отшётах я не фител ни отной мысли, пошему фейри остафляют эти круки.

  О"Салливан пожал плечами.

  – Дела пропавших ведут полевые агенты, а не аналитики. Ответы и объяснения нужно искать в другом разделе архива, я вам потом покажу. Что касается конкретно этой фигуры, нам повезло. Все были настолько взбудоражены исчезновением инспектора и проводимым им неофициальным расследованием, что не обратили на фигуру никакого внимания. Помнится, о кругах написала всего одна местная газетёнка, которую мало кто прочёл, все были озабочены поисками О"Холлорана. К сожалению, так бывает не всегда. Обычно нам приходится из кожи вон лезть, чтобы убедить общественность в проделках ловких шутников и мистификаторов, которые по ночам пробираются в поле и мнут траву при помощи палок, кольев и верёвок.

  Спецагент сделал большой глоток кофе и продолжил:

  – В поля привезли наряд полиции с собаками-ищейками. Осадков в тот день не было и всё равно собаки смогли проследить путь инспектора лишь до того места, где он сошёл с тропы и потопал через поле напрямик. Они не смогли взять след даже там, где инспектора заметили Джиллиган и Гэллоуэй. Собаки бестолково топтались на месте, сколько им ни совали под нос вещи О"Холлорана, оставшиеся у О"Коннеллов.

  – Кто ше они, эти фейри? – задал Траутманн главный вопрос. – И зашем похишчают лютей?

  – Предположений, – задумчиво ответил О"Салливан, – на этот счёт не меньше, чем у вашего отдела насчёт хроноклазмов. Кое-какая картина, разумеется, у нас сложилась, однако всё ещё слишком много неясностей. Обычно принято полагать, что sidhe – это элемент фольклора, сказки, вымысла, как великаны из истории про Джека и бобовый стебель. Вот только наша сказка оказалась вдруг явью и явь эта не сулит никому ничего хорошего. Мир sidhe (или миры – мы точно не знаем, сколько их), судя по всему, сосуществует параллельно с нашим. Мы не умеем переходить отсюда туда, а вот sidhe оттуда сюда спокойно приходят. Заявляются к нам в любое время, когда пожелают. Словно оба мира разделяет некая завеса, похожая на стекло в допросной комнате: с одной стороны видишь всё, а с другой ничего.

  – Эту сафесу устанофили фейри? – поинтересовался Траутманн.

  О"Салливан так не думал.

  – Вряд ли. Наши аналитики полагают, что она часть общей мета-вселенной, т.е. космологическая структура. Вряд ли кому-то, кроме бога, под силу творить во вселенских масштабах, а sidhe отнюдь не боги. Они скорее паразиты, маленькие, зловредные и ловкие, но уж никак не боги.

  По своей воле мы не можем проходить сквозь завесу между двумя мирами. Чтобы это произошло, sidhe должны завлечь нас «в гости». Тогда, вместе с ними, человек покидает наш мир. Правда, он так до самого конца и не догадывается, что на самом деле он никакой не гость, а всего лишь жертва. Это всегда взрослый и более-менее здоровый человек, мужчина. Неизвестны случаи, когда бы sidhe забирали детей, подростков, женщин, стариков или калек.

  – Их шудесная спосопность – это наука или макия?

  Ирландец помедлил, обдумывая ответ.

  – Поскольку мы знаем, что существует отдел, занимающийся магией...

  – «Пси», – подсказал Траутманн. – В тсентральной Ефропе полно его оттелений...

  – Да... Так вот, с моей стороны было бы неправильно сомневаться в существовании магии, хотя всё моё нутро, как вы наверно заметили, восстаёт против любого упоминания о сверхъестественном. Дело в том, что у меня есть собственное понимание магии. Я полагаю, что магия – это настолько продвинутая наука и технологии, что нам они представляются чудом. Для каких-нибудь дикарей и обычная зажигалка – это магия, понимаете? Кое в чём sidhe определённо нас опередили, поэтому, в частности, они могут становиться для нас невидимыми (и весь их мир, кстати, тоже), а мы для них как открытая книга.

  Возьмём для примера свидетелей-подростков, Джиллиган и Гэллоуэя. Когда они встретили в поле инспектора, ясно, что sidhe уже вели беднягу к себе, значит он в тот момент что-то видел, но только он один, потому что Джиллиган с Гэллоуэем не видели ничего и сочли О"Холлорана чудиком.

  Слушая спецагента, Траутманн не забывал ковырять в зубах зубочисткой.

  – Ф скасках про фейри все их гости сталкифались с асинхронностью фремени ф нашем и ф их мире. Я опратил на это фнимание. Шелофек, топустим, гостит у фейри отин тень, а кокта kommt zuruk опратно, стесь уше прошло мноко-мноко лет. То ше самое пыло и с О"Крэти и инспектором?

  – Совершенно верно, – кивнул О"Салливан. – Именно это и происходит, когда, на твою беду, sidhe выбирают тебя жертвой.

  – Пыли случаи, кокта некоторые, фернуфшись, нахотили своих ротных и плиских мёртфыми – столько лет прошло!

  – Пожалуй, это преувеличение, – махнул рукой ирландец. – Так долго sidhe никого у себя не держат. Скорее всего, данное убеждение появилось вот как. Современная средняя продолжительность жизни была достигнута лишь в двадцатом веке. Прежде люди умирали раньше. Не удивительно, что кто-то, пробыв «в гостях» у sidhe столько же, сколько современные жертвы, возвращался домой и не заставал родных и близких в живых. Подобные истории ведь не уточняют, что эти родные и близкие умерли естественной смертью. Они просто умерли, т.е. они могли умереть с голоду, или отравившись несвежей пищей (что в отсутствие холодильников происходило постоянно), или заразившись оспой, или угорев от очага... Их лошадь могла понести, телега опрокинулась и они свернули шею. За недоимки их могли запороть до смерти, а за кражу ковриги хлеба могли сгноить на каторге...

  – Verstanden, – утомлённо проговорил Траутманн и заказал ещё кофе. О"Салливан последовал его примеру.

  – Я слышаль ешчо отин миф. Люти, попыфафшие у фейри, шифут тольше труких.

  – Якобы дольше, – поправил его О"Салливан. – Сегодня вы уже видели одного возвращенца – долго он, по-вашему, прожил? Он даже до дороги не дополз. Мне думается, что в прежние времена, когда сочинялись все эти истории, люди жили настолько хреново, что каждый необычный факт дополнительно «дорабатывали» в определённом ключе, чтобы можно было верить хоть во что-то светлое, чтобы хоть кому-то, хоть где-то, хоть понарошку было лучше, нежели им.

  Когда человек оказывается у sidhe, он никогда не проводит у них «в гостях» больше суток. Сегодня наши эксперты вскроют О"Холлорана и вы убедитесь, что в его животе ещё сохранилась последняя пища, съеденная им у О"Коннеллов в день исчезновения. То есть, если бы инспектор сейчас был жив и полностью осознавал происходящее, его рассудку пришлось бы несладко. Он вернулся бы к О"Коннеллам и не застал их, потому что они давным-давно умерли, кстати, как и Шиван – года три назад у неё нашли рак в неоперабельной стадии.

  А в старину, когда люди встречали таких возвращенцев ни капельки не изменившимися, кто-то ещё мог их помнить, кто-то их узнавал, видел нетронутую временем внешность и на основании этого делал вывод о сверхдолгой жизни...

  Офицантка принесла ещё кофе. Какое-то время агенты молча пили густой, ароматный напиток, а затем Траутманн задал следующий вопрос:

  – Пошему фейри так люпят Ирлантию?

  – Потому что Ирландия – самая лучшая страна в мире! – улыбнулся О"Салливан. – Очень бы хотелось ответить вам так, но, увы, скорее всего не поэтому. Мы, кельты, отнюдь не первые здешние жители. Когда-то, задолго до нас, островом Эйре, якобы, владели сверхъестественные существа, фоморы, у которых было лишь по одной руке и ноге, потому что другие рука и нога находились в другом мире. Эти существа проживали одновременно в обоих мирах и были весьма сведущи в магии. Может под именем фоморов древние сказители подразумевали как раз sidhe, а затем последующие напластования легенд разделили их на два разных типа волшебных существ?

  Исторически те времена были каменным веком. Если тогдашняя Эйре была «форпостом» sidhe в нашем мире, их здешним домом, их здешними владениями, значит коренные первобытные ирландцы постоянно взаимодействовали с ними в повседневной жизни. Проблема в том, что об этих коренных жителях мы знаем не больше, чем о sidhe. Нам бы сейчас не помешала настоящая машина времени, агент Траутманн. Когда наши с вами индоевропейские предки пришли в Европу, они полностью истребили всё коренное население от Гибралтара до Балтики. Мы не знаем, каков был менталитет древних ирландцев, какие у них были шаманские практики, какая была магия и какие взаимоотношения с sidhe. Может sidhe обходились с ними, как с современными людьми, а может между ними царили любовь, дружба и взаимопонимание. А когда с низменностей Мааса и Шельды пришли гойделы, ставшие потом гэлами, и пустили коренных аборигенов Эйре под нож – как отреагировали на это sidhe? Если у них были крепкие, дружеские узы с первобытными людьми, sidhe вполне могли воспылать гневом и местью и начали воспринимать убийц своих товарищей просто как дойный скот, с которым можно не церемониться и делать что угодно, без каких-либо моральных угрызений. И так продолжается до сих пор...

  Траутманн, затаив дыхание, ловил каждое слово О"Салливана. В его глазах, увеличеных диоптриями, блеснул страх.

  – Это просто ушасно! И отнофременно так сахватыфающе! Сколько ше лютей станофится шертфами фейри?

  – Никто не знает, – отрезал О"Салливан. – Ирландию sidhe, конечно, любят, но, вообще-то, куролесят, как любит выражаться наш директор, по всему миру. Латинская Америка, Азия, Австралия – везде. Сейчас-то отдел «Сигма» ведёт какую-никакую статистику, а кто её вёл сто лет назад? Или пятьсот? Или тысячу? Вы можете себе представить Ирландию тысячелетней давности? Ладно Ирландию, представьте Австралию или Аргентину.

  И не нужно ещё забывать про старое доброе католичество. Сколько найденных возвращенцев набожные ирландцы-католики спешили поскорее похоронить, без какого-либо разбирательства, просто потому, что поступить иначе – значит совершить грех и проявить неуважение к покойному? О скольких странных смертях мы никогда и ничего не узнаем благодаря этой христианской сердобольности? А ведь эта сердобольность всегда в наибольшей степени царит в сельской глубинке, т.е. как раз там, где обычно появляются sidhe.

  – Расве ф тремучем лесу нелься фстретить фейри?

  – Что им там делать? – О"Салливан сделал знак офицантке, чтобы принесла счёт. – Они любят малолюдные места, а не безлюдные... Знаете, если подумать, христианская консервативная традиция делала по сути то же самое, что делаем мы – скрывала от общественности то, что могло бы эту общественность взбаламутить. Разница лишь в том, что мы ещё пытаемся разобраться в феномене, стараемся получше его узнать. Консерваторов же знания не интересуют.

  Помню, сколько сил у нас с О"Мэлли ушло, чтобы убедить фермеров в ошибке О"Холлорана, в том, что он что-то напутал, никакой О"Грэди не появлялся и никто его не убивал. Народ как с цепи сорвался. И это в конце двадцатого века, когда рационализм и критическое мышление в людях вроде бы должны были быть развиты. А теперь представьте, что творилось в прежние века. Малейший намёк на чертовщину грозил взрывом массового психоза.

  – Та-та, – согласился Траутманн, – ф тсентральной Ефропе это отна ис самых unbeliebt тем ф истории.

  Агенты расплатились с офицанткой, оставили чаевые и вернулись в машину. День, начинавшийся так хорошо, постепенно испортился – в Ирландии это было обычным делом. Небо затянули хмурые тучи, обещавшие, что скоро зарядит мелкий и противный дождь.

  – Нам ф этом плане лекше, – продолжил немец начатую тему. – Сам факт кронокласма настолько сапретелен тля шелофешеского фосприятия, што люти сами охотно ферят в то, што им фсё померешчилось.

  О"Салливан завёл двигатель и вырулил со стоянки на магистраль.

  – Обычные люди – это ещё полбеды. Иногда попадаются фрики, помешанные на торсионных полях, теории заговора, Атлантиде и рептилоидах. Этих вообще ни в чём невозможно убедить, они не верят ни единому твоему слову уже потому, что ты правительственный агент. Даже, если им сказать, что дважды два равно четыре, они и в этом утверждении отыщут злой умысел.

  – Как ше фы с ними опхотитесь?

  – Старик О"Мэлли обычно обкладывал их самыми последними словами, да так смачно, так виртуозно, что им и сказать было нечего; я же со временем приноровился действовать более изощрённо. Я над ними глумлюсь, причём так, что со стороны трудно определить – серьёзен я или разыгрываю. У фриков вообще плохо с чувством юмора.

  Помню, выехали мы как-то с О"Мэлли к месту одного происшествия. Спровадили почти всех зевак и вдруг перед нами нарисовался неопрятный тип с сальными волосами и затянул привычную песню о таком-сяком правительстве, скрывающим от народа правду. Я поглядел на О"Мэлли и вижу, как у него сжались кулаки от желания врезать этому идиоту. Я тогда вышел вперёд и говорю: «Ой, да ладно тебе! Правительство, значит, скрывает правду, а ты отчего-то решил, что тебе одному она известна. Вы, людишки, такие самоуверенные – этим, кстати, вы и заинтересовали владык-рептилоидов. Но на самом деле вы не разбираетесь даже в элементарных вещах. Вот, к примеру, ты и тебе подобные – вы свято верите в шапочки из фольги, верите, что они защищают вас от психотронного излучения. Хоть кто-нибудь из вас задумался, почему же правительство владык-рептилоидов ничего для этого не предпринимает, почему не изымет фольгу из продажи? Ну нельзя, нельзя же быть такими тупыми!»

  «Что ты несёшь?» – развопился фрик.

  "Можете обмотать свои тупорылые головы хоть целыми тюрбанами из фольги, – продолжил я, – это всё равно ничего вам не даст и ни от чего не защитит. При надобности психотронное излучение настигнет вас где угодно. Потому что вы, придурки, берёте для шапочек обыкновенную алюминиевую фольгу, какая продаётся во всех магазинах. Хозяйки в такой любят запекать мясо. Но даже самым отсталым мартышкам известно, что алюминий – это металл с низкой плотностью и, как следствие, легкопроницаем. Он не отражает психотронные лучи, особенно лучи современных рептилоидных излучателей.

  Вот если бы вы, идиоты, брали для шапочек фольгу из металлов с высокой плотностью – свинца, ванадия, молибдена или осмия, – вот тогда да, тогда излучение вам было бы нипочём. Только где ж вы её возьмёте? Кто такую фольгу выпускает? Никто! Соображаешь, почему? Мы обо всём позаботились! Настоящей защиты от психотронного оружия у вас никогда не было и не будет!

  Кроме этого, некоторые высокоплотные металлы, как, например, платина или палладий, по цене сопоставимы с золотом и вы, нигде не работающие нищеброды, никогда не смогли бы накопить на такую фольгу денег, даже если б она продавалась на каждом шагу.

  Ну и в-третьих, многие из вышеперечисленных металлов – те же свинец и молибден – токсичны. Даже если бы вы сделали себе из них шапочки, нам не было бы нужды вас чем-то облучать, вы бы и так сдохли от отравления..."

  Агент Траутманн громко смеялся, потешаясь над историей О"Салливана.

  – По мере того, как я говорил, – продолжал ирландец, – физиономия придурка вытягивалась всё больше и больше. Он то шёл пунцовыми пятнами, то бледнел, а глаза были как у маленького ребёнка, который вот-вот наложит в штаны.

  «Ты наверно гадаешь, почему мы не хватаем тебя и не тащим в секретную правительственную тюрьму, чтобы промыть мозги и стереть память? А зачем? Куда ты от нас без непроницаемой шапочки денешься? Ты и так у нас под постоянным колпаком, ты ничего не сможешь нам сделать и мы везде и в любой момент сумеем прийти по твою душу. Кто тебе поможет, кто тебя спасёт, кто тебе поверит? Простые обыватели не носят даже алюминиевых шапок, они давным-давно зомбированы рептилоидами и тотчас выдадут тебя, едва ты успеешь пикнуть!»

  «Ты врёшь, ты всё врёшь!» – заорал бедолага, просто, чтобы за ним осталось последнее слово, попятился и бросился наутёк. О"Мэлли стоял и молча мне аплодировал. Мы с ним вообще были единодушны в плане нетерпимости к подобным фрикам, требующим от нас правды. Если бы они штудировали не книги об Атлантиде и лемурийцах с третьим глазом, а о массовых психозах и их последствиях, они были бы гораздо скромнее в своих притязаниях и понимали бы, что иногда правда такова, что её лучше не знать...

  Агент Траутманн снова разложил на коленях фотографии.

  – Сначит, фейри отпускают отну шертфу и тут ше ищут слетущую? И кокта О"Холлоран хотил по польям...

  – Верно, они его заприметили. Положили на него глаз. А когда sidhe готовы пригласить кого-то «в гости», они приоткрывают перед ним завесу и позволяют увидеть себя, завлекают жертву. Возможно, воздействуют чем-то на сознание, потому что противиться невозможно. Не было ещё ни одного человека, который похвалился бы, что сумел преодолеть тягу sidhe. Мы знаем, что инспектор внезапно сошёл с тропы, ведущей через поле, и пошёл напрямик. Именно в этот момент sidhe и начали его завлекать...

  – Вы когда-нибудь играли в видеоигры? – внезапно спросил ирландец. Траутманн отрицательно покачал головой.

  – Дети О"Мэлли раньше играли... Впрочем, неважно. Дело в том, что по ходу действия игры вам то и дело встречаются символы, соприкасаясь с которыми, вы можете брать здоровье, силу или боеприпасы, деньги или что-то ещё. Зачастую символы располагаются на земле и вам нужно на них наступить. Но знак не на самой земле начертан, он как бы парит в воздухе, чуть-чуть над ней.

  Sidhe являют жертве аналогичный знак. Как он выглядит и что на нём начертано, мы не знаем. Знаем, что избранника тянет к нему, он касается его ногой и тут же перед ним зажигается новый знак, указывая направление, в котором следует двигаться. Помните, Джиллиган и Гэллоуэй утверждали, что инспектор шёл как сомнамбула, уставившись в землю и высоко задирая ноги при каждом шаге? Он тогда шёл по этим знакам-указателям, но их не видел никто, кроме него, потому что только для него они и были предназначены. Также никто не видел и селения sidhe, которое, несомненно, уже появилось на поле. И поскольку жертва шла как бы не по земле, а по этим вот знакам, она не оставила следов и собаки оказались бессильны.

  В один прекрасный момент знаки исчезают и жертва видит перед собою целиком селение sidhe, во всей его красе. Эти бестии переходят из мира в мир не пешком, не танцуя хороводы при свете Луны. Они преодолевают завесу сразу целым селением...

  Траутманн прищёлкнул пальцами:

  – Мошно нацелить срасу несколько спутникоф на фсю Gebiet Ирлантии, а сатем отмотать сапись и посмотреть...

  – Уже нацеливали, отматывали и смотрели, – прервал немца О"Салливан. – Там, где должно быть селение sidhe, спутники видят лишь неясное размытое пятно. Спутники-то постоянно висят над нами на геосинхронных орбитах, да что толку? Ни один ещё не передал чёткого фото селения sidhe.

  – Токта пошему фы уферены, што это селение?

  – Помимо показаний тех, кто всё-таки успел их дать, вернувшись «из гостей», имеем ещё определённую поведенческую логику sidhe. Не известно ни одного случая с древности и до наших дней, когда бы sidhe появились и забрали кого-нибудь в городе – будь это хоть средневековый город, хоть современный мегаполис. Напротив, их визиты всегда приходятся на малолюдную сельскую глубинку. Нет ничего удивительного в том, что их селения в некотором роде напоминают деревню, окружённую оградой – как строили издревле и люди. Может это частокол с воротами, может плетёный забор, может земляной тын с изгородью, неважно. Важно, что вход всего один и туда-то они и ведут свою жертву.

  Некоторые из наших аналитиков полагают, что общество sidhe в целом деурбанизировано и вообще не знает крупных городов. Поэтому их и тянет в малолюдную сельскую глубинку – подобное, так сказать, тянется к подобному. Сам вид наших городов должен быть им чужд и неприятен – может из-за грязи, может из-за шума, может из-за многолюдности, может из-за обилия техники (если социум sidhe вдруг нетехногенен), кто знает...

  Каждая фигура на поле повторяет очертания каждого конкретного селения. Из-за того, что фигур встречается превеликое множество, мы можем заключить, что в охоту за людьми вовлечено множество селений, сотни и даже тысячи sidhe. Очевидно, каждый род или семья строят своё селение сугубо индивидуальной формы. Когда это селение затем материализуется у нас, оно оставляет круг или соответствующую отметину другой формы.

  Правда, есть и те, кто полагает, что это не селение, а какая-то одиночная постройка, типа больших хором.

  – То есть, круки на польях – это не от пляски духоф? – уточнил Траутманн.

  – Нет, какие, к дьяволу, духи! Отпечаток на поле оставляет материализовавшееся в нашем мире селение или дом sidhe. Когда жертва подходит, в ограде (или в стене) открываются ворота (или двери). Жертва не в силах совладать с притяжением, ноги сами несут её вовнутрь. Она заходит и селение (или дом) исчезает из нашего мира и возвращается в мир sidhe или куда-то ещё.

  Мориц Траутманн задумчиво поскрёб подбородок.

  – Как по мне, тля селения што-то малофато. Фосмошно, это тейстфительно einzelnes Gebaude. Топустим, храм или ешчо какое-то сакральное место, сотершащее портал или eine andere сретстфо перетвишения, а шелофек – это тейстфительно шертфа, в прямом смысле – та, которую вослакают на алтарь...

  – Ну, это вы загнули, агент Траутманн, – поморщился О"Салливан. – Ни в сказках, ни в свидетельских показаниях ничего подобного не отражено, никаких храмов, никаких алтарей. Люди всегда упоминаются как «гости» sidhe на некоем празднике. Они пируют и веселятся, а не участвуют в каких-то ритуалах. Нет вообще никаких свидетельств о том, что у sidhe имеются какие-то храмы, культы или религии. Как по мне, создания с такими возможностями вообще не должны нуждаться ни в чём подобном.

  – Но фсё рафно, расмеры...

  – Размеры, – перебил О"Салливан, – это не главное. Ваши же собственные бумаги, с опорой на современные физические теории, напоминают о взаимосвязанных материальных категориях – пространстве и времени, веществе и энергии, массе и линейных размерах. Теория Эйнштейна увязывает массу и размер со скоростью света, но откуда нам знать, что sidhe не научились манипулировать ими в состоянии покоя?

  Пройдите по траве, агент Траутманн. Если вы не будете нарочно ломать стебли, то через несколько минут вся трава, которую вы примяли, снова распрямится. Однако круги на полях словно каток утрамбовал, я вам об этом уже говорил. Никакие верёвки, палки и колья, никакие хороводы фей так траву не утрамбуют. Ясно же, что на неё локально воздействовала огромная масса.

  Возможно sidhe действительно маленькие человечки и целое их селение размером всего лишь с один круг, но также возможно, что собственные-то размеры у них нормальные, не меньше наших, просто они специально их уменьшают – допустим, чтобы преодолеть завесу между мирами. В релятивистской физике Эйнштейна такая фигня происходит при приближении к скорости света – сокращаются линейные размеры физического объекта и при этом возрастает его масса. Может лишь массивному объекту под силу переместиться между двумя мирами? Тогда понятно, почему sidhe не заявляются к нам поодиночке.

  Если они научились манипулировать своими физическими характеристиками в состоянии покоя и обошли все релятивистские запреты, значит они сознательно уменьшают локальные размеры своих селений и перемещают те в наш мир. Одновременно с сокращением размеров возрастает масса, а заодно и выделяется колоссальная энергия, которая, возможно, и обеспечивает само перемещение.

  – Таким опрасом, – подытожил Траутманн, – ф тейстфительности селение фейри мошет санимать тесятки и сотни акроф?

  – Запросто, – согласился О"Салливан. – К сожалению, если о селениях sidhe мы ещё можем рассуждать на основании оставленных следов, то вот облик самих этих существ неясен даже приблизительно. Дело в том, что засранцы никогда не выходят из своих селений наружу...

  Траутманн хотел что-то сказать, но О"Салливан жестом его остановил.

  – Знаю, знаю. В сказках маленькие человечки шныряют по полям и лесам, поют, рассевшись в кружок на поляне, танцуют в лунном свете и всё такое. Перестаньте уже воспринимать все сказки буквально. Такого же плана истории рассказывают нам о страстном влечении женщин sidhe к человеческим мужчинам. Как вы это себе представляете – я имею в виду плотское соитие маленькой феи с крылышками и здоровенного кельтского мужика? Подразумевается ведь отнюдь не платоническое влечение. Что там куда должно входить, если рост феи меньше или примерно равен размеру мужского любовного органа?..

  Когда пасмурно и моросит дождь, кажется, что вечереет быстрее. К закату агенты добрались до дублинских пригородов. По обеим сторонам автострады замелькали огни домов. Машин на дороге стало больше, так же, как и постов дорожной полиции, которая, впрочем, не обращала никакого внимания на минивэн, везущий тело человека, официально пропавшего почти два десятилетия назад.

  – В наших архивах, – медленно заговорил О"Салливан, объезжая фуру, которую остановили и досматривали полицейские, – вы найдёте немало любопытного, агент Траутманн. Не все возвращенцы умирали в одиночестве посреди поля. Некоторым удавалось наткнуться на людей и они успевали выдавить из себя несколько фраз о том, где и у кого побывали. Конечно, это нельзя назвать полноценными свидетельскими показаниями, но всё же это лучше, чем ничего.

  Из этих показаний вовсе не следует, что «гости» sidhe пировали и веселились среди лилипутов или сказочных фей с крылышками. Хозяев празднества «гости» воспринимали как нормальных людей – т.е. как существ обычного роста и типично человеческого телосложения. Правда, биохимический и гистологический анализ тканей жертв и особенно головного мозга показывает, что последние часы своей жизни они провели в состоянии дурмана, как при интоксикации психотропными веществами. Разве что в данном случае все вещества эндогенны, выработаны самим мозгом, просто их концентрация зашкаливает. Косвенно это могло бы объяснить состояние эйфории, ощущение праздника и веселья. Но так же это может означать, что жертвам всё померещилось – и гулянка, и человекоподобный облик хозяев. Вот почему на слова возвращенцев не стоит особо полагаться. Если в честь «гостя» sidhe и закатывают пирушку, то это скорее их коллективная трапеза, главное блюдо на которой – сам «гость».

  – Mein Gott! – пробормотал Траутманн. – Так федь турман фсё и фпрямь опьясняет – и пояфление претстафлений о фейри как о маленьких скасошных шелофечках, и фсё остальное! Ф турмане ешчо и не такое es scheint.

  – Если человек в «гостях» насыщается лишь своими видениями, – продолжил О"Салливан, – то есть чем-то эфемерным, то sidhe поглощают нечто вполне конкретное, а именно – его жизнь, в буквальном смысле слова.

  Субъективно человек проводит у sidhe не больше суток. Возможно даже всего несколько часов. Грубо говоря, один вечер. Поэтому внешне он и не меняется. Но вот изнутри он стареет настолько, сколько жизни вытянули из него sidhe, а они всегда высасывают почти до последней капли, оставляя лишь крохи, чтобы «гость» прямо у них там не окочурился.

  Пока трудно сказать, отчего зависит время возвращения жертвы. На сегодняшний день кратчайший период отсутствия – примерно год. Самый долгий – это когда возвращение жертвы вообще не зафиксировано, скажем, со средних веков и по сей день. Правда, я уже упоминал, почему это могло быть – сердобольные консерваторы-католики тихонько хоронили тело и особо об этом не распространялись. А могло быть и так, что человек вернулся, умер в чистом поле и его тело растаскали звери. Достоверно не известно, чтобы кто-то вообще не вернулся от sidhe или же вернулся, но после этого умер не сразу, а прожил ещё долгую жизнь. Сказки за основу не берём, я говорю о РЕАЛЬНЫХ случаях... Пока что отсутствие одних жертв – реже – исчисляется годами, других – чаще всего – десятилетиями.