Текст книги "Проблема, не имеющая решений (СИ)"

Автор книги: Эдуард Дроссель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

  Допустим, весной или летом наступают тёплые и солнечные деньки, на которые мы планируем одно, другое, третье. Но не успеваем мы осуществить задуманное, как блаженное вёдро заканчивается и сменяется холодной, промозглой и ненастной непогодой. Мы решаем терпеливо переждать её, дабы затем вернуться к реализации задуманных планов, вот только непогода всё тянется и тянется и конца ей не видно. Как тот самый урок в школе, когда мы не сделали домашку.

  Почему мы в данном случае отрицаем субъективизм? Да потому что он – штука сугубо индивидуальная. Проще говоря, одному не может мерещиться то, что мерещится другому. Здесь мы имеем дело не с психологической проблемой, а с физической. Только физические явления обладают вездесущностью и повторяемостью и могут наблюдаться и осознаваться многими, никак не связанными друг с другом людьми, в совершенно разных местах и ситуациях. Особенно очевидно это сейчас, в эпоху интернета и соцсетей, когда можно делиться о чём-то произошедшем с тобой с другими людьми и узнавать от них о происшествиях с ними (репрезентативность налицо).

  Если продолжать упорствовать и валить всё на субъективные переживания, то получается, что множество людей вдруг психически синхронизировались и впали в некую разновидность массового психоза. Мало того, что не существует внятных описаний именно такой удивительной синхронизации, так ещё и согласно канонам самой же психологии видеть в широкой массе граждан одержимых психопатов есть крайнее проявление паранойи, т.е. патологическое состояние, при котором необходима незамедлительная медицинская помощь.

  Вряд ли кто-то из нас имеет моральное право и клинические основания считать сограждан одержимыми. Также мы не можем, согласно бритве Оккама, привлекать лишние сущности, вроде этой загадочной повсеместной автосинхронизации множества индивидуумов в единый психологический конгломерат с единым комплексом восприятий.

  Итак имеем: хорошая погода – скоротечна, плохая – продолжительна.

  Из основ физики и химии мы знаем, что тепло, нагрев, является катализатором, ускоряющим протекание различных процессов – реакции химических веществ, броуновское движение молекул, переход из одного агрегатного состояния в другое, интенсивность излучения и т.д. И наоборот, охлаждение все эти процессы замедляет (мы ежедневно пользуемся этим, когда храним продукты в морозилке и они там не портятся). Это происходит потому, что нагрев передаёт конкретному физическому субстрату энергию, а охлаждение наоборот забирает.

  Но раз мы приняли, что время – это такой же материальный, физический субстрат, почему не предположить, что нагрев и охлаждение и на него влияют аналогичным образом? Если материя при нагреве расширяется, а при охлаждении сжимается, почему время не может?

  Когда наступает тёплая, хорошая погода, окружающая среда нагревается – тот самый континуум, который состоит не только из пространства (заполненного веществом), но и из времени. Значит тёплая погода нагревает не только пространство и материю, но и время, заставляя его бежать быстрее. Помимо этого и все мы в такие дни лихорадочно куда-то торопимся, стараемся успеть сделать как можно больше и тем самым совершаем активную работу, которая также вырабатывает тепло, добавляя его в «общий фон», нагревающий время. Таким образом, мы сами помогаем погожему дню пролететь быстрее, сами того не подозревая.

  Холодная ненастная погода охлаждает окружающую среду и вместе с ней время. Оно начинает течь медленее. Как определённые электрические или магнитные изменения влияют друг на друга в общем электромагнитном субстрате, так и определённые изменения в пространстве влияют на время в рамках одного континуума.

  Тот факт, что что-то пока нельзя описать математически или зафиксировать приборами, не означает, что этого не существует. Тысячу лет назад не существовало формул квантовой механики и термодинамики, амперметров и счётчиков Гейгера. Это не значит, что тысячу лет назад во вселенной не существовало электричества, радиации, элементарных частиц и различных видов теплообмена. Это лишь означает, что тысячу лет назад человеческая цивилизация не поднялась ещё на достаточный уровень развития, чтобы открыть все эти вещи.

  Любое явление в пространстве имеет свою продолжительность во времени. Можно интерпретировать погоду климатологическими терминами – это будет взгляд с одного угла, а можно иначе – и это будет взгляд с другого.

  К примеру, возьмём звёзды. Астрофизики объясняют скоротечную жизнь горячих сверхгигантов повышенной интенсивностью термоядерных реакций в недрах, а можно то же самое объяснить УСИЛЕННЫМ нагревом времени. Астрофизики объясняют долговременную жизнь холодных карликов почти полным отсутствием термоядерных реакций и выгорания вещества недр, но то же самое можно объяснить и НЕДОСТАТОЧНЫМ нагревом времени.

  Не только нерадивый школьник считает на уроке минуты до звонка, то же самое бывает с офисными сотрудниками, занятыми унылой и неинтересной работой. В каждом офисе сейчас установлены кондиционеры, охлаждающие воздух. Разумеется, они не только воздух охлаждают...

  На скучных и унылых занятиях и работах человек, как правило, столь же скучен и уныл. В голове вертятся не самые лучшие мысли – вроде того, что он неудачник и жизнь не заладилась. Подобные умонастроения понижают, если можно так выразиться, «душевный градус», вместе с которым «стынет» и время вокруг подобных людей. И ненавистный урок в школе, и рабочий день на нелюбимой работе от этого кажутся бесконечными. А статистика такова, что нерадивых школьников и работников всегда больше, чем трудолюбивых и прилежных. Значит в любом коллективе больше тех, кто сильнее охлаждает вокруг себя время. Другие-то время наоборот разогревают, но их меньше и их усилий оказывается недостаточно.

  Свидания с объектами романтической страсти повышают «душевный градус», равно как и какое-нибудь хобби или любимое занятие. Время в таких ситуациях нагревается и начинает течь быстрее..."

  Читая подобные тексты, Киран О"Салливан позавидовал аналитикам «Тау». Они могли позволить себе роскошь рассуждать об отвлечённых понятиях и сколько угодно фантазировать на тему хроноклазмов. В «Сигме» было не так. Каждый визит sidhe в наш мир оборачивался жертвой. До конца абстрагироваться от этого было невозможно. Живым и ни в чём неповинным людям просто не повезло оказаться не в том месте и привлечь к себе внимание «маленького народца». Они могли бы ещё жить и жить, а вместо этого кто-то высосал из них всю жизнь и выбросил, как пустую обёртку. Не думать об этом и не пенять на чудовищную несправедливость происходящего агент не мог.

  Мысли вернули его к делу О"Холлорана и он невольно задумался о нём. Это было его самое-самое первое дело, когда он только-только поступил стажёром к старику О"Мэлли. Конечно, О"Мэлли тогда ещё не был стариком, тогда ему было примерно столько же, сколько О"Салливану сейчас...

  Патрик О"Холлоран оказался не в меру ретивым и на редкость упрямым детективом, не таким, как большинство провинциальных полицейских в Ирландии. Те только рады бывают сплавить кому-нибудь запутанное и труднораскрываемое дело. Обычно, когда к ним приходит кто-нибудь из отделов, проблем не возникает. А вот О"Холлоран оказался другим. Он во что бы то ни стало решил докопаться до истины. Его любопытство и его самонадеянность его и сгубили.

  С тех пор прошло почти двадцать лет, но спецагент О"Салливан до сих пор прекрасно помнил строптивого инспектора, решившего утереть нос столичным выскочкам (кем он считал спецагентов «Сигмы»). Старина О"Мэлли дал маху – никакой имидж строгих костюмов не помог воздействовать на инспектора и тот всё равно поступил по-своему, несмотря на строжайший запрет. Да, такое тоже случается...

  Проведя всю ночь в дороге, агенты, как и говорил О"Салливан, прибыли на место ранним утром следующего дня, когда даже петухи на здешних фермах ещё спали. Местность выглядела как и двадцать лет назад – поля и фермы, фермы и поля. Типичная сельская глушь, протянувшаяся к югу от Лимерика, если двигаться в направлении Корка.

  В этот ранний час просёлочная дорога была совершенно пуста. Траутманн первым вылез из машины и потянулся, разминая кости и суставы. О"Салливан сверил по навигатору указанные директором координаты GPS.

  – Это вон там, – сориентировался он, – в поле.

  – Пошему местные шители ешчо не опнарушили тело? – спросил немец.

  – Sidhe возвращают жертву, когда начинает темнеть, – пояснил О"Салливан. – В это время, кто постарше, ложится спать, а кто помоложе – отправляется в ближайший городишко, где есть бар. По полям могут хоть черти скакать, их никто не увидит. А вот наш спутник засекает возвращенца, потому что тот ещё жив и создаёт тепловую сигнатуру. Обычно нам хватает времени, чтобы прибыть на место ранёхонько, вот как сейчас, и забрать тело без свидетелей.

  – Знашит тля фсех остальных О"Холлоран и тальше бутет сшитатся пропафшим бес вести? – догадался Траутманн. – Unglaublich. Вы не шчадите его ротных и плиских.

  – Почти двадцать лет прошло, – хмуро ответил О"Салливан, – его родные и близкие уже смирились с потерей. Не щадить их – это значит вновь бередить старые раны.

  С утра неожиданно распогодилось, на ясном небе не было ни облачка, дул лёгкий ветерок, насыщенный утренней прохладой. Но поскольку это была Ирландия, погода в течение дня запросто могла измениться.

  «Кто у нас может разогревать её и двигать быстрее?» – подумал О"Салливан, вспоминая прочитанный документ.

  Он пересёк обочину и подошёл к проволочной изгороди, отделявшей фермерские владения от государственной дороги. Изгородь была примерно по грудь взрослому человеку. Конкретно это поле, судя по всему, предназначалось как пастбище для крупного рогатого скота. Ветер колыхал верхушки трав и они перекатывались волнами, словно зелёное море. Брюки агента моментально намокли от росы.

  Тело О"Холлорана лежало буквально в нескольких ярдах за изгородью. О"Салливан указал на него напарнику:

  – Формально sidhe никого не убивают. Все их жертвы возвращаются из «гостей» живыми и из последних сил пытаются доползти до цивилизации, до людей, до жилья. Им это удаётся в каких-то единичных случаях, но обычно жизнь покидает их гораздо раньше.

  Траутманн подошёл к ирландцу, который выглядел мрачнее тучи. Продолговатое лицо немца от любопытства вытянулось ещё сильнее, когда он уставился на раскинувшегося в траве О"Холлорана.

  – Нам мошно к нему прикасаться? – почему-то шёпотом спросил он.

  – Конечно можно, он же не чумной, а всего лишь мёртвый. – О"Салливан принялся перелезать через ограду. – Заберём его с собой и вручим нашим экспертам для изучения. Должны же они, чёрт возьми, рано или поздно вытащить из этих тел хоть что-нибудь, что поможет нам приблизиться к разгадке тайны sidhe!

  Не обращая внимания на мокрые брюки, агент О"Салливан подошёл к телу, ухватил его за руки и волоком подтащил к ограде. Руки инспектора были весьма кстати вытянуты вперёд – перед смертью он изо всех сил полз к ограде, возможно, услышав шум автомобиля на дороге.

  – Стойте там, где стоите, агент Траутманн. Я передам вам тело отсюда, вы с той стороны подхватите и мы вдвоём перекинем его через ограду.

  – Tatsachlich feldarbeit, – еле слышно пробормотал Мориц Траутманн.

  Крякнув, О"Салливан поднял тело за подмышки и попытался закинуть его на ограду. Траутманн с противоположной стороны схватился за плечи и потянул тело на себя. Ирландец приподнял ноги, после чего труп инспектора перевалился через проволоку и тяжело шмякнулся на землю.

  – В багажнике лежат мешки для трупов, принесите один, – сказал О"Салливан и опять полез через ограду. Столбик в этом месте не выдержал и накренился, проволока слегка провисла.

  Траутманн Принёс мешок и отдал О"Салливану. Пока тот разворачивал его на земле, немец, с лёгкой гримасой брезгливости, перевернул тело инспектора на спину.

  – Meine Heilige! – воскликнул он, не удержавшись. – По нему не скашешь, што он пропатал тфатцать лет. Фыклятит как на послетнем фото ис личного тосье. Долшен приснаться, акент О"Саллифан, фитеть это сопстфенными гласами – не то ше самое, што читать оп этом ф токументах.

  – Это только снаружи, – ответил О"Салливан, беря тело за ноги и знаком показывая Траутманну, чтобы тот брал за плечи и совал в мешок. – Внутри инспектор старая-престарая развалина. Если будет желание, можете поприсутствовать на вскрытии – сами убедитесь.

  – Нет-нет, danke, – побледнел Траутманн. – Я не болшой люпитель фсех этих фисиолокических потропностей. Поферю на слофо.

  Уложив тело в мешок, агенты подняли его вдвоём и погрузили в машину. Вокруг по-прежнему не было видно ни души.

  О"Салливан отряхнул руки.

  – Сейчас в нашем распоряжении имеются спутники, способные разглядеть на земле мелкую монету, причём во всех оптических диапазонах. Искать возвращенцев теперь невероятно легко. Вы даже не представляете, сколько хлопот, беготни и геморроя было в нашей работе в прежние времена...

  Мориц Траутманн с надеждой всмотрелся вдаль – в том направлении, откуда ночью пытался выползти инспектор О"Холлоран.

  – Их ше там нет? – спросил он с нотками лёгкого разочарования в голосе, не особо рассчитывая на утвердительный ответ.

  О"Салливан понял, что имеет в виду его новый напарник.

  – Нет, агент Траутманн, круги на полях появляются, когда sidhe забирают свою жертву. – Он подошёл к водительской дверце. – Обратно поведу я, садитесь и давайте скорее отсюда уберёмся...

  Он не мог упрекнуть немца в страстном желании хоть одним глазком увидеть причудливые следы кратковременного пребывания в нашем мире тех, кто приходит неизвестно откуда и бывает неизвесто ещё во скольких мирах. В самом начале своей работы в отделе он страдал точно таким же задором, пока не осознал, что в визитах sidhe никакого волшебства и никакой романтики нет. Есть только погибшие жертвы и их несчастные, разрушенные семьи...

  Траутманн занял место на пассажирском сидении. О"Салливан развернул машину и покатил обратно в Дублин. В отличие от напарника, ему для этого не нужен был навигатор.

  Папка с делом О"Холлорана лежала в бардачке. Немец взял её и принялся сосредоточенно разглядывать фотографии с причудливой фигурой на поле, сделанные с воздуха.

  – Обычно, когда люди чётко выполняют наши требования, проблем удаётся избежать, – сказал О"Салливан. – Джинна, в принципе, можно удержать в бутылке, если никто не создаёт этому помех. Но иногда встречаются довольно упрямые и своенравные типы, считающие своим долгом везде и всегда поступать по-своему. А если таким упрямцем вдобавок оказывается ирландец, то это ещё хуже...

  Траутманн, едва успевший мельком ознакомиться с подробностями дела О"Холлорана, слушал напарника внимательно и с интересом.

  – Где-то лет за тридцать до исчезновения инспектора, – начал рассказывать О"Салливан, – в этих же краях пропал некто Шейн О"Грэди...

  * * *

  В свой выходной день инспектор О"Холлоран позволял себе поспать чуточку подольше. Его жена Карен, привыкшая просыпаться без будильника, в такие дни вставала раньше и старалась тихонечко выбраться из постели, чтобы ненароком не разбудить мужа. Она шла на кухню, готовила себе и детям завтрак, варила кофе. Если дети с утра начинали шуметь, то могли получить от матери и поджопник.

  В тот злополучный день сон инспектора был прерван внезапным звонком капитана, не сулящим ничего хорошего. На памяти О"Холлорана капитан никогда не звонил ему по выходным.

  – У меня для тебя неприятное известие, Патрик, – услышал инспектор, подняв трубку стоявшего на прикроватной тумбочке аппарата. – Ты, наверно, в курсе, что на носу выборы? В преддверии этого знаменательного события департамент внезапно озаботился раскрываемостью. Мы получили чёткие указания поднять и доследовать все висяки за чёрт знает сколько лет. Так что твой выходной отменяется. Поскольку ты у меня один из лучших, Патрик, а может и САМЫЙ лучший, то наиболее тухлый висяк достался тебе.

  – Спасибо, капитан... – О"Холлоран хотел, чтобы это прозвучало саркастически, но от неожиданности, да ещё спросонья сарказма не получилось.

  – У меня связаны руки. Надеюсь, ты понимаешь? – Чувствовалось, что капитан испытывал от происходящего не больше удовольствия, чем инспектор.

  – И что же за тухлый висяк мне достался? – полюбопытствовал О"Холлоран.

  – Дело Шейна О"Грэди, – ответил капитан. – Жду тебя в участке.

  Ни о каком Шейне О"Грэди инспектор не слыхивал, видимо дело было настолько тухлым, что его спрятали в самом дальнем конце архива.

  Приехав на работу и пролистав тоненькую папочку с пожелтевшими листками, инспектор узнал, что когда он только-только родился, в Лимерике проживал некий тип по имени Шейн О"Грэди. Его «послужной список» свидетельствовал, что к двадцати с небольшим годам Шейн уже неоднократно привлекался за драки, пьяные дебоши, мелкое воровство и оскорбления в адрес представителей закона. Фотография демонстрировала здоровенного верзилу с широкими плечами и маленькой головой.

  И вдруг, буквально в одночасье, этот уличный гопник изменился, словно персонаж какой-нибудь киношной мелодрамы. Опрошенные родственники и друзья в один голос твердили, что Шейн втюрился в фермерскую дочку Шиван О"Коннелл, порвал с прежней жизнью и укатил со своей зазнобой на ферму, где остался работать на её семью. С антисоциальным поведением было покончено, Шейн превратился в законопослушного трудягу-католика и вскоре О"Коннеллы выдали за него Шиван.

  Идиллия продлилась всего несколько месяцев. Шиван была в положении, ждала ребёнка. Однажды разразилось ненастье. С моря налетел циклон, небо почернело, осадков пока ещё не было, но в тучах вовсю сверкали молнии.

  Шейн вдруг резко собрался, заявив, что увидел в поле что-то странное – то ли свет, то ли вспышку, он не мог толком объяснить. На своей земле О"Коннеллы выращивали ячмень и овёс и Шейн испугался, что молния подожгла посевы.

  Это был последний раз, когда семья видела Шейна О"Грэди. Он ушёл в поле и не вернулся. Примерно через полчаса после его ухода хлестнул крупный ливень, ненадолго перешедший в град. Когда полиция затем несколько дней подряд искала Шейна, она не смогла использовать собак – ливень и град смыли все следы. А без ищеек поиски ничего не дали, Шейн О"Грэди как сквозь землю провалился.

  Полиция тонко намекнула убитой горем Шиван, что, возможно, её примерный муж вовсе не был таким уж примерным. Прежний нрав взял своё и Шейн по-тихому улизнул из дому, чтобы вернуться к привычной жизни – только не в Ирландии, а где-нибудь ещё. Искать его теперь можно было по всему свету, до скончания времён.

  Вскоре Шиван родила и О"Коннеллы нашли утешение в заботах о малыше. А вот у городской родни О"Грэди подобного утешения не было и они с тех пор регулярно бомбардировали полицейский департамент жалобами на бездействие сотрудников и требованиями найти «их мальчика».

  Иногда кто-нибудь из следователей направлял запросы в США, Канаду, Британию или Австралию, но всё без толку, ни в одной из англоязычных стран Шейна не было. Больше полиция ничего не могла сделать, дело О"Грэди так и пылилось в архиве, пока не попало в руки О"Холлорана.

  Версию об убийстве О"Грэди никто и никогда всерьёз не рассматривал, потому что не было найдено ни тела, ни крови, ни фрагментов одежды Шейна. Учитывая его прошлое, все просто решили, что семейная жизнь и честный труд резко надоели Шейну и он сбежал на другой конец света, чтобы там снова взяться за старое.

  То, что «их мальчик» на самом деле убит, а полиция ничерта не делает и хочет поскорее всё замять, считали лишь городские родственники Шейна, не прекращавшие атак на департамент.

  Когда О"Холлоран ознакомился с этим небогатым набором подробностей, он согласился: ему и впрямь достался самый тухлый висяк. Однако, руководство требовало результатов, так что хочешь не хочешь, а заняться висяком пришлось. Выходной оказался безнадёжно испорчен.

  На следующий день инспектор собрался и поехал к О"Коннеллам. Радости его визит никому на ферме не доставил. После исчезновения Шейна дела О"Коннеллов шли не так хорошо, как прежде. Ферму трудно было назвать преуспевающей.

  Шиван предстала перед инспектором зрелой и погрузневшей женщиной, их с Шейном сын – молодым веснушчатым мужчиной с ярко-рыжей копной волос. Он изо всех сил пытался привести дела в порядок и вытащить ферму из той задницы, в какую она постепенно погружалась.

  Родители Шиван были уже стариками с зачатками Альцгеймера. Миссис О"Коннелл вообще не могла говорить при упоминании зятя – то бессвязно что-то причитала, то просто молча лила слёзы. Мистер О"Коннелл оказался разговорчивее, да только пользы в том было мало. Старик путался в показаниях, утверждал то одно, а через минуту совсем другое, мог на середине фразы забыть, о чём хотел сказать, мог превозносить зятя до небес и тут же признавался, как ему хотелось излупить Шиван за выбор ТАКОГО жениха...

  Инспектор слушал все эти мутные старческие излияния и его внезапно охватило страшное подозрение. Он подумал, а что, если все дифирамбы в адрес Шейна – это просто дань вежливости бесследно исчезнувшему человеку и одновременно способ усыпить бдительность полиции? Что, если О"Грэди вовсе не был пай-мальчиком? Что, если его дикий и необузданный нрав начал проявляться и на ферме? Может он начал регулярно бить Шиван, хамить соседям, угрожать тестю с тёщей? В городе подобное поведение могло сходить ему с рук, но здесь суровые фермеры вряд ли стали бы терпеть дерзкого молодчика. Возможно, его решили просто проучить, но дело зашло слишком далеко и Шейн в итоге скопытился?

  Так О"Холлоран, неожиданно для самого себя, принял версию убийства. Либо в одиночку, либо в сговоре с кем-то из соседей, О"Коннеллы прикончили Шейна и затем избавились от тела. Не все фермеры в этих краях выращивают злаки, кто-то разводит крупный рогатый скот, а кто-то свиней. Известно, что свиньи – чертовски всеядные и прожорливые твари, с удовольствием сожрут любое мясо, какое им не кинь. Всего несколько свиней могли избавить убийц от тела О"Грэди за считанные минуты.

  На время оставив О"Коннеллов в покое, инспектор принялся разъезжать по округе, задавать вопросы и собирать информацию. С момента исчезновения Шейна прошло немало времени, но его ещё многие помнили и все, кто помнил, отзывались о нём хорошо. Однако, О"Холлоран уже сомневался, можно ли этим признаниям верить. Ему казалось, что соседи заводят старую песню, чтобы поскорее отделаться от назойливого следака.

  Требовалось выяснить, кто тридцать лет назад держал свиней, но прежде, чем инспектор к этому приступил, произошло нечто невероятное – событие, всколыхнувшее всю округу и заставившее О"Холлорана полностью пересмотреть свою версию. Тело О"Грэди было найдено работниками одной из ферм, целым и невредимым, в той же самой одежде, в какой он когда-то пропал.

  Именно это небывалое событие подстегнуло азарт инспектора и он решил во что бы то ни стало раскрыть тухлый висяк.

  Оказалось, что сохранилась не только одежда, сам О"Грэди выглядел точь в точь как в день исчезновения, т.е. на двадцать с небольшим лет. Их с Шиван сын и то теперь выглядел старше.

  О"Холлоран вызвал судмедэксперта и потребовал определить, не подвергалось ли тело заморозке. Настолько хорошо сохраниться Шейн мог лишь в том случае, если его всё это время продержали в морозильнике и вот теперь выбросили – наверняка в насмешку над инспектором. Дескать, поломай-ка голову.

  Заодно О"Холлоран запросил в окружном суде ордер на обыск всех окрестных ферм – чтобы найти морозилку надлежащих размеров. Таковая, как он полагал, вполне могла быть в животноводческом хозяйстве.

  Однако судмедэксперт заявил нечто неожиданное. Он не только не подтвердил версию инспектора о заморозке, по его словам, Шейн О"Грэди был жив-здоров всего несколько часов назад.

  Подобное не укладывалось в голове. Как это Шейн мог ещё вчера быть жив, если пропал три десятилетия назад и даже если бы вдруг вернулся, то выглядел бы сейчас как Шиван, а не моложе собственного сына...

  Судмедэксперт забрал тело в морг и на этом сюрпризы не закончились. Вскрытие показало, что изнутри О"Грэди чудовищно стар, старше, чем О"Коннеллы. Все его ткани и органы были изношены, как у какого-нибудь столетнего азиатского долгожителя.

  Увиденное никак не укладывалось в голове и чутьё подсказывало инспектору, что он стоит на пороге какой-то невероятной и непостижимой тайны. Судмедэксперт не смог ничего внятно объяснить. Теоретически он готов был списать всё на ускоренное старение, так называемую прогерию или синдром Вернера, однако тут же признал, что во всех описанных случаях этого заболевания старение затрагивает и внутренние органы и внешность. Не может такого быть, чтобы человек изнутри состарился, а снаружи выглядел как огурчик. Да и потом, с прогерией Шейн О"Грэди не прожил бы столько, он бы умер гораздо раньше.

  Синдром ускоренного старения наблюдается с самого раннего детства. Он не «включается» внезапно, ни с того, ни с сего, в зрелом возрасте. Страдающие им люди никогда не выглядят здоровыми и полноценными, а вот Шейн до исчезновения был как раз-таки здоровым и полноценным детиной. Больной прогерией просто физически не смог бы участвовать в стольких пьянках и драках, в скольких участвовал городской гопник О"Грэди. Человек с прогерией не будет пользоваться успехом у прекрасного пола, а про Шейна и этого сказать было нельзя, подтверждением чему была безумно втрескавшаяся в него Шиван О"Коннелл...

  Одним словом, судмедэксперт умыл руки. Послушать его, случившееся было физически невозможно и противоречило всем известным принципам медицины и биологии. Сам он ни за что бы не поверил в реальность подобного, если б не видел собственными глазами.

  И даже если б судмедэксперт сумел ответить инспектору, почему О"Грэди состарился лишь изнутри, а не внешне, всё равно оставался вопрос, где тот пропадал последние тридцать лет?

  Каким-то образом слухи просочились наружу, хотя О"Холлоран отчаянно старался держать всё в тайне. Известие о возвращении Шейна обрушилось на О"Коннеллов как гром среди ясного неба. Они ведь понятия не имели, что были главными подозреваемыми в убийстве. Инспектору нужно было что-то сказать им, но он не знал что.

  Тут-то на сцену и вышли старший агент отдела «Сигма» Дэрмод О"Мэлли и начинающий стажёр Киран О"Салливан. В ту пору своевременное реагирование на случаи возвращения людей от sidhe действительно было делом непростым. Агенты практически никогда не поспевали вовремя, всегда успевала разлететься некоторая шумиха. Однако у них были совершенно немыслимые полномочия и когда они называли номер спецпротокола, подтверждающего эти полномочия, сказать им или сделать что-то поперёк никто уже не мог. А самое главное, они никому ничего не обязаны были объяснять.

  Судмедэксперт, получавший зарплату от государства, вынужден был состряпать новый отчёт, липовый, гласивший, что найденное в поле тело – это вовсе никакой не О"Грэди, это неизвестный эмигрант, бомж. Настоящий отчёт о вскрытии агенты изъяли вместе с телом Шейна и взяли с судмедэксперта подписку о неразглашении. Терять работу судмедэксперту не хотелось и он безропотно пошёл на служебный подлог – «во имя национальной безопасности».

  Капитан, начальник О"Холлорана, безмерно обрадовался тому, что правительственные агенты забирают дело О"Грэди. Ведь это означало, что у него становится одним тухлым висяком меньше, а значит впереди меньше головной боли. Он надавил на инспектора и заставил его отдать агентам все материалы по этому делу, подписать заключение о бомже-эмигранте и дать подписку о неразглашении.

  Вот тогда-то Патрик О"Холлоран и показал свой строптивый ирландский характер. Он закатил скандал и наотрез отказался расстаться с делом О"Грэди. Ему было плевать на полномочия и спецпротокол, он хотел докопаться до правды и разгадать секрет фермерского зятя. Того, почему всем остальным на это плевать, он понять не мог.

  В конце концов капитану пришлось пригрозить ему отставкой или пожизненным переводом в уличные регулировщики – только тогда О"Холлоран сдался. Да и то, как потом выяснилось, не совсем. Материалы-то он агентам отдал, вот только предварительно снял со всех бумаг копии.

  После этого инспектор взял отпуск за свой счёт, разругался с Карен, не понимавшей его одержимости делом О"Грэди, и уехал куда-то, никому не сказав, куда.

  Однако, старшему агенту О"Мэлли не понравился упрямый инспектор. Он сравнил его с собакой, которая взяла след и теперь ни за что с него не сойдёт. Опытный агент понял, что инспектор начнёт действовать наперекор всему и для него это закончится плохо. Перед самым отъездом О"Холлорана он позвонил к нему домой для серьёзного разговора. О"Мэлли грозил, упрашивал, увещевал, он призывал инспектора доверять государству, которому он служит. Гриф секретности, говорил он, присваивается чему-либо не просто так, на это есть веские основания. Он напирал на служебный долг и верность присяге, на обязанность подчиняться системе, у которой ты берёшь зарплату, должности и звания.

  О"Холлоран молча выслушал агента и ничего не ответил, а после уехал. Он вернулся к О"Коннеллам и полностью нарушив данную подписку о неразглашении, рассказал им всё. Едва Шиван и её сын узнали, что в поле действительно был найден их муж и отец и что государство намерено утаить ото всех правду, они предоставили инспектору комнату для бессрочного проживания, дали добро на любые действия и лично обошли всех соседей с просьбой оказать О"Холлорану помощь в его неофициальном расследовании. Сельские жители кажутся недалёкими и неуклюжими увальнями, но упаси тебя бог их разозлить. Когда фермеры узнали, что в деле Шейна есть неувязки и что какие-то правительственные агенты заставили полицию остановить расследование, они предоставили инспектору неограниченный доступ в свои владения и готовы были отвечать на любые его вопросы.

  Поддержка жителей воодушевила О"Холлорана. Мысленно послав к чёрту всех агентов и все секретные отделы, инспектор намеревался раскрыть дело в одиночку, после чего либо припереть капитана к стенке, либо передать все материалы в СМИ и будь что будет.

  Этим своим расследованием он занимался ровно пять дней, а на шестой внезапно исчез, как и Шейн О"Грэди когда-то. Последними его видели двое подростков, Пэт Джиллиган и Эван Гэллоуэй, влюблённая парочка, искавшая среди полей уединения, чтобы всласть пообжиматься вдали от зорких глаз взрослых.