Текст книги "Тайны Майя"

Автор книги: Эдриан Джилберт

Соавторы: Котрелл Морис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

_{Рис. 35. «Хобот Вальдека»}

Глядя на этот рисунок, я вспомнил не хобот, а созвездия, скорее всего – Большую или Малую Медведицу. Позднее я имел случай убедиться, что это было не так уж неверно.

Жители Ушмаля имели особые основания беспокоиться о дожде: в том районе нет ни рек, ни ключей. Они, таким образом, полностью зависели от искусственных резервуаров и запасали столько воды, сколько могут дать дожди. Поэтому, чтобы можно было собирать воду, пол во внутренних дворах делали несколько наклонным. Нечто подобное мы видели в Монте Албан, где тоже не хватало воды, так как храмы были построены на холмах.

Не менее любимы в Ушмале были различные символы бога Кецалькоатля (пернатый змей). Изображения змей повсюду есть на храмах, иногда с одной, иногда – с двумя головами.

Иными словами, культы Кецалькоатля-Кукулкана и Тлалока-Чаака здесь были не менее почитаемы, чем в Теотиуакане. Я задумался о том, какая связь могла существовать между этими городами. В учебниках археологии говорится лишь о слабых торговых связях между Теотиуаканом и страной майя. Но я думаю, что они, очевидно, носили более глубокий характер. Сравнивая между собой культуры Теотиуакана, Монте Албан, Ушмаля, понимаешь, что здесь, на Юкатане, если можно так выразиться, «Школа Кецалькоатля» достигла высшего выражения. Искусство, с каким сделаны настенные рельефы, сложность символов позволяют говорить не о позднеклассическом декадансе, а о Ренессансе. Перед нами были произведения людей, полных веры и творческой энергии. Видимо, из этого искусства можно было понять истоки этой странной религии.

На другой день мы отправились в Чичен-Ицу, самый известный из древних городов на Юкатане. В самой древней части города мы увидели те же изображения змей и бога Дождя, и весь стиль зданий был таким же, как в Ушмале. Но основная часть города значительно отличалась по стилю, там гораздо больше было военной тематики. Ведь в отличие от Ушмаля, который всегда оставался относительно чистым центром культуры майя, Чичен-Ица захвачена была тольтеками, пришельцами с запада. Они принесли сюда военную организованность, но также и пристрастие к человеческим жертвоприношениям. Это подтверждается рельефными изображениями орлов и ягуаров, поедающих сердца, а также множеством черепов на стенах. Глядя на все это, трудно было испытывать какую-то симпатию к захватчикам, а тем более утверждать, что их вождь – бог и просто мудрый, почитаемый человек. Но предания утверждали, что и здесь богом был Кецалькоатль. Мне предстояло глубже разобраться, в чем тут дело.

ЧИЧЕН-ИЦА И ЛЕГЕНДА О КЕЦАЛЬКОАТЛЕ

Чичен-Ица, город древних майя, был, очевидно, основан в одно время с Ушмалем, в постклассический период [87]87
  Согласно данным Майкла Д'Коэ, этот период длился с 800 по 925 год до н. э. («The Maya», с. 9).


[Закрыть]. Однако в X веке Юкатан был захвачен тольтеками. Согласно легенде, рассказанной испанцам в 16-ом столетии, был бог и царь по имени Топилцин-се-Акатль, который принял имя Кецалькоатля, или Кукулкана. Очевидно, это тот же самый царь, который упоминается и в ацтекской легенде; некогда он правил тольтеками в Туле, но был изгнан оттуда соперником Тецатлипокой («Дымящееся зеркало»). Легенда говорит, что изгнанный был миролюбивым вождем, оставившим свой дом и основавшим новую столицу в Чичен-Ице. Диего де Ланда писал:

«Индейцы считают, что племенем, основавшим Чичен-Ицу, правил великий владыка по имени Кукулкан, в честь которого главное здание названо именем Кукулкана. Говорят, что он пришел с запада, но есть разногласия о том, пришел ли он до племени Ица, после них [88] 88
  Жители Ицы также пришли в свое время на Юкатан и считаются майя из Табаско. Они появились в Чичене около 1224 года н. э. Так как их вождь также известен, как Кецалькоатль (Кукулкан), то их влияние нелегко отличить от влияния тольтеков.


[Закрыть] или одновременно с ними. Рассказывают также, что у него не было ни жены, ни детей и что после его возвращения его почитали вМексике как одного из богов под именем Кецалькоати (Кецалькоатля). И на Юкатане его тоже почитали, как божество, из-за великих заслуг перед страной: говорят, он установил там порядок, положив конец смуте, вызванной гибелью вождей» [89] 89
  Diego de Landa. Yucatan before and after the conquest. Dover Publications, 1978, c. 10


[Закрыть] .

Сообщив, что Кукулкан основал еще один город, Майапан, Ланда утверждает, что этот бог или царь «жил еще некоторое время в этом городе (Майяпане) и, оставив других вождей, мирно возвратился по той же дороге в Мексику» [90]90
  Там же, с. 11.


[Закрыть].

Современные специалисты считают, что это сообщение Ланды вносит путаницу, так как миграции на Юкатан в эпоху майя бывали не единожды; что до упоминаемого у этого автора Кецалькоатля (Кукулкана), то это, должно быть, был вождь тольтеков. Что до жителей Ицы (гораздо менее славное племя), то они пришли в Чичен позднее, около XIII века, и дали Чичену свое название, а прежде он был тольтекским поселением. Приход же вождя, именуемого Кецалькоатлем, очевидно, не был мирным событием: в надписях из Чичена речь идет о вторжении захватчиков, свергших династию майя. Из рисунков и надписей в Храме воинов можно узнать, как тольтеки захватили власть в стране, сначала выиграв морскую битву против майя, а потом победив их в сражении на суше в каком-то городе (возможно, именно в Чичене). Одержав победу, тольтеки поработили своих противников, а их лидеров принесли в жертву богу Солнца.

Но все эти батальные сцены как-то не вяжутся с образом миролюбивого Кецалькоатля, о котором повествует Ланда. Также нельзя говорить просто о жестокостях военного времени. Судя по изображениям в других зданиях, человеческие жертвоприношения были составной частью тольтекской культуры, как и позднеацтекокой. Об этом, как уже говорилось, свидетельствуют изображения в Храме воинов (рис. 36).

_{Рис. 36. Орел с принесенным ему в жертву человеческим сердцем. Храм воинов, Чичен-Ица}

Эти изображения у меня вызвали отвращение, и я мог только посочувствовать рабам майя, служившим «материалом» для этих кровавых жертвоприношений. Если же тольтекский Кецалькоатль действительно тот, чье возвращение было предсказано ацтекам, то, может быть, Кортес и вправду был его новым воплощением, потому что проявил не меньшую жестокость и беспощадность к людям, завоевывая их страну. И все же я не мог отделаться от впечатления, что здесь что-то не так, недаром же Ланда намекал на разные версии о том, когда явился Кукулкан – до жителей Ицы, после или вместе с ними.

К тому времени стало уже понятно, что культ Кецалькоатля-Кукулкана значительно шире, нежели культ этого царя и, очевидно, значительно древнее. Здесь, как и в Ушмале, изображение символа этого бога-змеи, покрытой перьями, украшало многие здания; особенно это относится к пирамиде Кукулкана, которую Ланда назвал «главным зданием» города. Он сам посетил ее и написал о ней так:

«В верхнюю часть этого здания ведут 4 лестницы с 4 сторон света, шириной в 33 фута, по 91 ступеньке, и взбираться по ним опасно… Когда я видел это здание, там по обе стороны от основания лестницы, на расстоянии фута, были искусно сделанные скульптурные изображения змеиных голов со свирепораскрытыми пастями» [91]91
  Там же, с. 89.


[Закрыть].

Эти удивительные головы сохранились до нашего времени, и я смог их хорошенько рассмотреть. Но они есть не только там; их можно найти у основания лестниц любого сколько-нибудь значительного здания в Чичен-Ице. Чаще всего это парные изображения змей у входа в храмы, нередко с хвостами в виде латинской буквы «L», как у гремучих змей. Можно найти также изображения пернатых змей на стенах храмов, из пасти этих змей «выглядывают» человеческие лица (рис. 37). Я подумал, не может ли этот символ означать, что змеи «рождают» этих людей, возможно жрецов, прошедших посвящение. Подобные маски я видел и в Ушмале и не сомневался, что все они как-то связаны с культом Кецалькоатля, хотя еще не совсем понимал, в чем тут дело.

_{Рис. 37. «Оперенная змея» и человеческая голова, «выглядывающая» из ее пасти}

Возвращаясь к пирамиде Кукулкана, можно сказать: теперь уже установлено, что, как предполагал Ланда, она имела космологическое значение. Не случайно там с каждой стороны по 91 ступеньке и еще одна – наверху, у входа в храм. Все вместе они явно символизируют 365 дней года. Также не случайна ориентация пирамиды по четырем сторонам света. Ланда рассказывает, что юкатанские майя проводили новогодние празднества каждый год по-иному. 20 дней, составлявших их месяц, были разбиты на 4 «пятерки». Название первой группы-«пятерки», по словам Ланды, определяло «божественную букву» года и главного бога, с которым был связан этот год. Он писал об этом:

«Среди множества богов, которым поклоняются эти люди, можно назвать четырех, которых они называют «Бакабы». Это, как говорят индейцы, четыре брата, которых главный бог, сотворив Землю, поставил в четыре ее угла, чтобы они поддерживали небо. Рассказывают также, что Бакбы уцелели, когда мир был уничтожен потопом. У каждого из этих божеств были и иные имена, означавшие стороны света, куда были поставлены эти четверо, а каждой из этих сторон света были присвоены божественные буквы (символы), и с их помощью можно было узнавать обо всех счастливых и несчастливых событиях в году, который «принадлежал» каждому из них, а по первой букве (символу) можно было узнать все остальное» [92] 92
  Там же, с. 60.


[Закрыть] .

Рассказывает Ланда и о том, что в каждом юкатанском городе был обычай держать груду камней в четырех городских воротах, выходящих на север, юг, запад и восток, для того чтобы отогнать злых духов, прежде чем войти в Новый год. Если принять во внимание «календарное» значение ступенек пирамиды Кецалькоатля, как и ее ориентацию по сторонам света, то станет очевидным: это здание символизировало как бы главную ось, вокруг которой вращается мироздание. Но была у пирамиды и еще одна интересная черта, о которой Ланда не упоминает, потому что обнаружена она была только при реставрации этого здания в XX веке. Дважды в году, в дни равноденствия, благодаря игре солнечного света, происходит вещь, которая непосвященным может показаться чудом: по этим дням на балюстрады падают тени, принимающие форму скользящих змей. Можно только предполагать, что это символизировало для майя, хотя, возможно, тем, кто наблюдал это явление, казалось, что призрачный Кецалькоатль как бы возвращается к жизни.

Но храм не принадлежал безраздельно только божеству-змее. Как и в Теотиуакане, пирамида Кецалькоатля изнутри украшена изображениями двух главных богов и, очевидно, не раз перестраивалась. При археологических раскопках в пирамиде была обнаружена внутренняя лестница, которая вела наверх, в особую палату, где находился искусно выполненный трон в виде красного ягуара с пятнами из зеленого нефрита. Увидев его, я вспомнил изображение в Паленке: царь Пакаль, сидящий на троне в форме ягуара. Похоже, что тольтеки, перестраивавшие пирамиду, позаимствовали этот образ у майя; но те-то откуда его взяли?

Есть в Чичен-Ице и еще одно интересное здание, именуемое «Каракол» (что по-испански значит «улитка»). Внутри этого здания, круглого в поперечном сечении, есть винтовая лестница, ведущая в верхнее помещение (отсюда и название здания). Эта комната с маленькими окошками, как считают исследователи, играла роль обсерватории для наблюдения за планетами, особенно за Венерой.

Из Чичен-Ицы мы направились в Мериду, столицу Юкатана. Здесь в 1542 году создал свою базу дон Франциско де Монтехо, один из командиров Кортеса. Впоследствии Мерида превратилась в процветающий испанский город, который своим богатством был обязан одному из видов кактусов, довольно распространенному в этих краях. Из его листьев долгое время получали особый материал – «сисал», служивший сырьем для производства веревок и бечевок. В настоящее время это производство находится в упадке, так как кактус был заменен более дешевыми синтетическими материалами, но и сейчас его используют для производства корзин, обуви, гамаков и панам. В Мериде немногое сохранилось от ее старинного очарования. За последние 20 лет, благодаря миграции населения, число его жителей перевалило за миллион. Узкие улицы переполнены пешеходами и транспортом. Постоянный шум, загрязненный воздух и толчея делают хождение по магазинам занятием не только утомительным, но и небезопасным.

Остановившись в отеле «Каса дель Балам» («Дом Ягуара»), мы решили найти книжный магазин, чтобы получить сведения о городах, где жили майя. Мы нашли такой магазин неподалеку от гостиницы. Просматривая англоязычную литературу в поисках информации о майя, я нашел несколько книжек, написанных неким господином Хосе Диасом Болио, назывались они «Гремучая змея и цивилизация майя», «Геометрия майя и искусство, связанное с гремучей змеей» и даже «Школа гремучей змеи». Купив несколько таких книжек, я принес их к нам в номер и начал читать. Оказалось, что это не просто развлекательные брошюрки; в них я нашел ответ, отчего не только майя, но и все доколумбовые культуры были так привержены к змее. Я читал до поздней ночи и, узнав, что Диас Болио живет в Мериде, решил на другой же день найти его.

ВСТРЕЧА С ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ

На такси я добрался до пригорода, когда наступил вечер. Хосе Диас Болио приветствовал меня у дверей своего дома. Как выяснилось, ему уже за 80; при этом он сохранил ясность и живость ума и очень охотно согласился поговорить со мной о происхождении культуры майя. Около 50 лет он изучал их искусство и архитектуру, но неортодоксальным методом. За свою долгую жизнь этот человек успел побывать и солдатом, и поэтом, и музыкантом, и археологом. Все эти профессии как-то подходили ему, и я вполне мог представить его молодым человеком – участником революционных войн, которые долгие годы сотрясали Мексику. Железная воля и решимость, сослужившие этому человеку хорошую службу в трудные годы, не изменили ему и теперь. Передо мной был человек, обладающий знанием и мудростью, повидавший мир, не боявшийся теперь предстать перед вечностью.

Перед нами на столе лежало более двадцати книг и брошюр, которые дон Хосе написал и опубликовал без посторонней помощи. Всеми силами он проталкивал свои идеи, несмотря на противодействие не только общественного мнения (считалось, что он наносит урон репутации Мексики), но и своих друзей. Идея автора была довольно проста, но с ее помощью он пытался объяснить очень многое. По Диасу Болио выходило, что культура майя, как и все культуры индейцев Центральной Америки, так или иначе связана с культом гремучей змеи. Он заверял меня, что это не гипотеза, а бесспорный факт, который он не раз сумел доказать на протяжении последних 50 лет. Он уверял, что майя буквально вывели свои знания о мире, так сказать «из пасти гремучей змеи».

Как завороженный, слушал я его рассказы. Болио сообщил, что в первые годы своих исследований он сам держал у себя в доме гремучих змей и наблюдал за их поведением, так как статей в энциклопедиях и консультаций со специалистами ему было недостаточно. Рядом с местом, где мы сидели, лежали две змеиные кожи в пластиковой сумке, и я почувствовал беспокойство: не окажется ли под диваном или в другом укромном месте живой гремучей змеи? Хозяин заверил, что сейчас он змей не держит: был случай, когда одна из них уползла из дома, вызвав переполох среди соседей. Сейчас он занят, в основном, своими книгами. Я даже воспользовался магнитофоном, чтобы не упустить ничего важного из его рассказа, будучи уверен, что именно от него получу недостающие мне сведения, чтобы понять хронологию майя. Мы проговорили несколько часов, пока хозяин не устал. Мой самолет отправлялся завтра днем, но я обещал снова навестить хозяина утром, чтобы поговорить о возможности распространения его книг в Англии. Потом я вернулся в отель, чтобы систематизировать сведения, полученные от Хосе, и сопоставить их с теорией Коттерелла относительно солнечных пятен.

УЧЕНИЕ ДОНА ХОСЕ

Наш разговор начался с того, что дон Хосе (как я буду называть его в дальнейшем) сообщил, что в основе древней религии майя лежало почитание гремучих змей. Что это справедливо, хотя бы частично, видно по множеству скульптурных изображений змей, причем с хвостами именно как у гремучей змеи, в разных городах майя. Но этот культ имел более глубокие корни, чем можно было себе представить на первый взгляд, да и не всякая гремучая змея могла стать предметом почитания. По-видимому, это, прежде всего, относилось к виду Crotalys durissus durissus, который индейцы называют «Ахау кан» – «Великой царственной змеей» (см. рис. 38). Данный вид встречается только на полуострове Юкатан и в соседних районах, хотя его культурное значение, очевидно, касается не только Юкатана, но и всего региона от границ США до Аргентины. Сам дон Хосе считает, что для майя особое значение имела форма спины этой змеи.

_{Рис. 38. Ахау кан – «Великая царственная змея»}

У многих змей на коже есть узоры. Своеобразный узор есть и на спине «Ахау кан»; он состоит из крестиков и соединенных между собой квадратиков (рис. 39). По убеждению дона Хосе, этот орнамент широко представлен в архитектуре и искусстве Центральной и Южной Америки, словно бы он составляет основу искусства этого региона. Он показал мне рисунок из храма Эль Тахин (Веракрус), который настолько похож на узор на спине этой змеи, что сходство не могло быть случайным.

_{Рис. 39. Спина «Великой царственной змеи»}

Я вспомнил подобный архитектурный орнамент из Митлы. Маленькие камешки, из которых сложена была эта мозаика, походили на змеиную чешую. Разница между мозаикой запотеков и орнаментом из Эль Тахин прежде всего в том, что последний очень похож на узор на змеиной коже, а митлская мозаика более экспрессионистского характера; это в своем роде «вариации на тему», нечто подобное обработке простой мелодии композитором.

Дон Хосе заверил меня, что все это относится не только к архитектуре, но и ко всем родам искусства, включая узоры на крестьянской одежде. Я и сам замечал любовь художников-индейцев к зигзагам и думал, что это не случайно, что должен был существовать какой-то источник этого во внешней среде. Почему бы таким источником не быть и коже гремучей змеи?

Но это далеко не все. Дон Хосе показал мне: во всех квадратиках, из которых состоит узор «Великой царственной змеи», в свою очередь, содержатся знаки, напоминающие крестики. Именно этот простой узор (крестик внутри квадрата), который дон Хосе назвал «Канамайте» (рис. 40), по его словам, сделал гремучую змею столь священным животным для майя: этот же рисунок послужил им основой для изучения геометрии.

_{Рис. 40. Архитектурный орнамент, основанный на узоре «Beликой змеи»}

Изучая стиль «канамайте», я пришел к выводу, что он вполне мог лежать в основе архитектурных орнаментов не только майя, но и всех американских индейцев. Нет ничего проще, чем расположить квадрат так, чтобы его стороны соответствовали четырем сторонам света. Значит, и крест расположится так, чтобы сторонам света соответствовали его концы. Если подобную фигуру перевести в трехмерное пространство, то может получиться пирамида, ориентированная по сторонам света, с лестницами в центре каждой из сторон, а именно так построены многие пирамиды майя, такие как храм Кецалькоатля в Чичен-Ице. Более сложные здания, как в Мон-те Албан, также основаны на принципе «канамайте», тоже ориентированы по сторонам света, но на основе множественных квадратов. В книге «Геометрия майя» дон Хосе приводит диаграммы, из которых видно, что стиль «канамайте», возможно, лежал не в основании зданий. Ступени пирамид, если смотреть в профиль, напоминают чешуйки, составляющие узор «канамайте». Возможно, что и другие архитектурные элементы, например форма дверей или крыш, также выведены из этого простого орнамента.

Но, согласно концепции дона Хосе, майя научились от своей «Царственной змеи» не только организации пространства, но и представлениям о временных циклах. У змей есть удивительное свойство обновлять кожу. С «Царственной змеей» это происходит раз в год, в середине июля (на Юкатане в это время солнце во второй раз достигает высшей точки на небосклоне) [93]93
  В субтропических широтах два дня солнечного зенита в году: когда Солнце «уходит» на север и когда «возвращается» на юг.


[Закрыть]. Поэтому можно говорить о естественной связи между Солнцем и поведением змеи, меняющей кожу. Что касается майя, то они также верили, что у «Ахау кан» каждый раз появляется при этом новая «погремушка». Согласно местному фольклору, будто бы можно определить возраст такой змеи по числу «погремушек» на хвосте. «Погремушки», по форме напоминающие сердце, и теперь считаются у майя чем-то вроде амулетов.

Больше того, дон Хосе связывает даже и календарь майя с культом гремучей змеи. Он утверждает, что «Царственная змея» меняет ядовитые зубы каждые 20 дней, а это соответствует 20-дневному месяцу майя. Он также указал на то, что иероглиф, обозначающий такой месяц (уинал), похож на открытую пасть змеи с двумя зубами. Не могло ли быть так, спрашивал дон Хосе, что у майя эти 20-дневные месяцы возникли оттого, что они расценивали этот (срок) как первичный цикл обновления, связанный с их священной змеей? Но если это и не так, надо признать, что здесь, по меньшей мере, налицо удивительное совпадение.

Дон Хосе также утверждает, что майя называют друг друга «чанес», иначе – «змеи». Они совершали также особые обряды инициации во имя своей религии. Подобно тому, как иудеи практикуют обрезание, а христиане крещение, у древних майя, по крайней мере у знати, был обряд «уплощения головы». Так как это был очень болезненный процесс, который мог даже закончиться гибелью ребенка, то этот обряд не мог (как сегодня полагают некоторые специалисты) совершаться «просто ради моды» – родители не стали бы подвергать ребенка такому риску без большой необходимости. Здесь можно предположить только религиозные мотивы. Дон Хосе утверждает, что такой обряд уплощения головы совершался для того, чтобы придать голове ребенка сходство со змеиной головой. По его концепции, для майя «Царственная змея» и все, что с нею связано, были такими же сакральными символами, как для христиан – крест. Верность этому символу они демонстрировали при каждой возможности – в архитектуре, скульптуре, декоративном искусстве.

Что же представлял собой культ, тотемом которого была гремучая змея? Дон Хосе выдвигает два объяснения (хотя на деле, может быть, одно). Во-первых, возможно, в далекой древности какой-нибудь умный и наблюдательный туземец заметил узор на спине «Царственной змеи» и стал его копировать в своем искусстве. Потом, постепенно, возникла «геометрическая школа», основанная на принципах «канамайте», подобные же образцы стали использовать в архитектуре и при украшении одежды. Кроме того, змея, способная менять кожу, для индейцев символизировала возрождение, а следовательно, и бессмертие. А так как жизнь этой гремучей змеи была явно связана с Солнцем, ее поклонники, по мнению дона Хосе, без особого труда могли представить, что она наделена и мудростью, исходящей от Солнца. Мудрейшее из животных, змея дала индейцам майя знание календаря, математические знания, научила основам искусства. Благодаря особенностям своей кожи и всей своей жизни, она помогла майя заложить основы их культуры. Таково рационалистическое объяснение, которое, до известной степени, может быть поддержано антропологами. Но есть и другое.

Интересно, что это объяснение основано на аналогии с деятельностью знаменитого святого Патрика, который, согласно преданию, изгнал из Ирландии всех змей вскоре после принятия христианства. Святой Патрик, желая объяснить ирландцам учение о Троице, показал им трилистник, чтобы продемонстрировать троичность, единство трех частей в одном. С тех пор это скромное растение превратилось для ирландцев в символ не только Троицы, но и самой Ирландии. Но ведь основам христианства ирландцев научил не сам трилистник, а святой Патрик, превративший это растение в символ. Разглядывая узор на змеиной коже, я подумал: не могло ли нечто подобное произойти на Юкатане еще в глубокой древности? Может быть, и там объявился свой просветитель, который использовал местную змею, чтобы научить людей основам развитой религии? Такое объяснение было бы более основательным, чем простая концепция культурной эволюции. Уж не был ли сам Кецалькоатль таким мексиканским «Святым Патриком»? Я даже узнал имя подходящего для этой роли лица – Замна.

В книге «Школа гремучей змеи» дон Хосе сообщает об одной из древних религий майя – о самнаизме. Замна (Ицамна) некогда был главой пантеона богов у майя и, как считает автор, послужил прототипом Кецалькоатля. Дон Хосе пишет:

«Самна, главный бог и герой майя, очевидно, послужил прототипом Кецалькоатля, божества тольтеков. Появившись до вторжения тольтеков на Юкатане, это божество имело те оке атрибуты, что и Кецалькоатль. Замнаизм не был ни кровавой, ни воинственной религией. Человеческие жертвоприношения ввел Кецалькоатль-Топлицин-се Акатль из Тулы, который сделал это традицией в этих краях, так же как и майя на Гватемале. В юности автор (дон Хосе – прим, авторов книги) видел в Изамале на Юкатане огромную рельефную голову Замны, позднее разрушенную руками вандалов» [94] 94
  Jose Diaz Bolio. The Rattlesnake School, c. 20.


[Закрыть] .

К счастью, зарисовка этого изображения Замны была сделана Катервудом в 1844 году, так что мы можем составить об этом представление (рис. 41). Она не похожа на позднейшие портреты из «Кодексов майя», где Замна представлен, как престарелый бог. Скульптурный портрет в нашей книге представляет его с раскрытым ртом, словно он произносит речь перед учениками. Хотя, как говорит дон Хосе, это изображение и стало жертвой вандалов, нечто подобное я видел в Паленке, во Дворце. Это – голова великана, с волосами, украшенными перьями, со взглядом, как бы обращенным внутрь, как при медитации (рис. 42).

_{Рис. 41. Огромная голова Замны в Изамале. Гравюра Катервуда}

Это явно не простое совпадение, потому что религия Паленке определенно связана с культом Кецалькоатля-Кукулкана. Слово «Паленке» – испанское и означает «огороженное место», «град», то есть там, возможно, некогда было поселение испанцев. Очевидно, это место прежде именовалось «Начан» – именно так назвал его первый испанский пришелец брат Агилар, побывавший тут в 1773 году. В его «Истории создания небес и Земли», основанной, как он говорит, на документах, впоследствии уничтоженных епископом Нуньесом, Паленке именуется «великим городом змей».

_{Рис. 42. Огромная голова (очевидно, Замны) в Паленке}

А в книге Ордоньеса рассказано о легендарном вожде Вотане, который привел свой народ в Паленке и чьим символом была змея. Не был ли этот самый Вотан, который, как сообщается, явился из-за (Атлантического) океана, тем самым пророком Замной, просветителем народа майя? Похоже, у майя за культом змеи скрывается некая историческая реальность.

Прежде чем вернуться в Англию, я снова навестил дона Хосе, на этот раз взяв с собой жену. Ночью он почувствовал себя нехорошо, и потому, когда мы пришли, сидел на постели, одетый в пижаму. Мы обсудили его главные работы – «Змея в оперении», «О культе гремучей змеи», – прежде всего, проблему их возможной публикации в Англии. Я обещал, что буду всячески этому содействовать, и надеялся выполнить свое обещание как можно скорее. Потом, к нашему большому удивлению, хозяин вдруг запел какой-то фрагмент из итальянской оперы. У дона Хосе – сильный тенор, и поет он хорошо, лишь немного напрягаясь, когда надо взять высокую ноту. «Странное дело, – сказал он потом, – тело мое состарилось, и я не могу делать многое из того, что хотелось бы, но голос остался прежним. Все дело в том, что я учился на оперного певца».

Мы с женой порадовались силе и молодости духа этого старика. Перед уходом он расписался на моих экземплярах своих книг, и мы заверили друг друга, что будем поддерживать связь. На прощание он подарил мне две змеиные кожи на память о нашем пребывании в Мексике. Вернувшись, я, по одному из обычаев майя, девять раз провел по ним руками слева направо и справа налево. Может быть, теперь я частично посвящен в культ «Великой царственной змеи», что позволит мне узнать побольше об эзотерической стороне замнаизма.