Текст книги "Тайны Майя"

Автор книги: Эдриан Джилберт

Соавторы: Котрелл Морис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

АКАДЕМИЧЕСКИЕ СТРАСТИ

О существовании Музея человечества знают немногие, даже из лондонцев. Расположенное на глухой улочке позади Пиккадилли, это здание напоминает скорее старинный колледж, нежели отделение Британского музея. Но внутри там просторно, а убранство просто великолепно, словно это здание строилось для джентльменского клуба или дипломатического представительства. По обе стороны от главной лестницы стоят две копии с больших скульптур майя [76]76
  Вероятно, 2 из них были посланы Модели в Лондон и помещены в музей Виктории и Альберта.


[Закрыть], словно приглашая посетителей наверх, где начинается осмотр. Там хранится много разнообразных предметов этнографического искусства, но до недавнего времени (до октября 1994 года) почти не было экспонатов с Американского континента. Этот недостаток недавно был исправлен (после открытия Мексиканской галереи), но так уж повелось, что американские древности надо искать скорее не в самом Британском музее, а в более «политически правильном» Музее человечества. Отчасти это и хорошо: здесь нет такого наплыва туристов; но, с другой стороны, в этом скромном музее создается впечатление, что вторгаешься в частный мир.

У каждого музея есть две задачи: обеспечивать знакомство посетителей с экспонатами и вести научную работу. Поэтому все музеи имеют штат ученых. Не является исключением и Британский музей, располагающий научными отделами и библиотеками. В знаменитом читальном зале есть службы информации, которые могут предоставить желающим нужную консультацию, письменную, по телефону или при личном общении.

Когда я работал над книгой «Тайна Ориона», я общался с египтологами из этого музея, и они оказали мне немалую помощь. Конечно, это не значит, что они были во всем с нами согласны, но, по крайней мере, они были готовы нас выслушать. Поэтому я с удивлением узнал, с какими огромными трудностями столкнулся М. Коттерелл, который не то чтобы добивался признания своих идей, но просто хотел побеседовать с сотрудниками Музея человечества. В октябре 1992 года он туда позвонил, чтобы договориться о встрече с заместителем директора, уже после того, как не получил ответа на письмо с просьбой о том же самом. И на этот раз Коттерелл получил отказ, но не сдался. Обратившись в посольство Мексики, он побеседовал по телефону с их культурным атташе Ортесом. Последний очень заинтересовался работой исследователя, но даже и он не смог организовать Коттереллу встречу с сотрудниками музея, поскольку они были очень заняты. Через пару месяцев Коттерелл встретился с атташе уже лично, и на этот раз удалось добиться, чтобы заместитель директора уделила исследователю десять минут. Коттерелл почувствовал себя так, будто удостоился аудиенции королевы, но оказалось, что он напрасно потерял время: едва выслушав, в чем дело, она его выпроводила, недовольным тоном посоветовав ему почитать сначала книги настоящих авторитетов в этой области. Главное ее критическое замечание сводилось к следующему: майя не использовали ацетат, а потому все, что Коттерелл открыл таким способом, очень уязвимо. Что на это сказать? Конечно, у майя не было копий крышки из ацетатной пленки и они не могли проделывать подобных опытов, но нужны ли им были подобные вещи? Могут быть ведь и другие объяснения, например, Коттерелл мог бы сослаться на ту же «Попол Вух», где сказано:

«…а цари знали наперед, будет ли воина, им было ясно видно, будет ли борьба, гибель, голод…»

Для него «Книга совета» – это книга о прошлом, настоящем и будущем. В ней достаточно ясно говорилось о высшей мудрости, которой наделены были древние патриархи:

«Они видели далеко, они видели все, что происходит в мире. Они могли видеть сразу все, могли любоваться небосводом и круглым ликом Земли, не двигаясь с места, они могли увидеть все, что в дальней дали, и велика была их мудрость…»

Поэтому-то, считал Коттерелл, майя не нуждались в ацетатной пленке.

Доказательством этому служили их книги, их удивительное знание астрономии, великолепное искусство и архитектура. Таким же свидетельством для Коттерелла была и крышка из Паленке, над разгадками образов которой он работал.

Майя были более развитым народом, чем их соседи. Майя не только обладали письменностью, но также пользовались календарем с длительным счетом, который был гораздо совершеннее ацтекского, тольтекского и других. Их постройки отличались особым великолепием. Кроме того, как считают многие исследователи, майя первыми стали культивировать маис. Все перечисленные достижения говорят об особой одаренности этих индейцев, по крайней мере – их правителей. Поэтому Коттерелл и считал, что майя вполне могли создать сложную символику без всяких современных изобретений. У западной системы образования много сильных сторон, но немало и недостатков. Приведем такой пример: если в прежние времена люди свободно заучивали наизусть целые эпические поэмы, то сейчас средний человек, в лучшем случае, помнит наизусть несколько строк из Шекспира. Между тем в исламских странах считается нормальным, что дети способны заучить наизусть весь Коран. А римские ораторы для развития памяти применяли еще приемы зрительного запоминания. Оратор, готовясь произнести речь, представлял себе какое-нибудь знакомое место, например театр, и «привязывал» свои тезисы к различным местам около театра. Произнося же речь, он снова вспоминал театр, совершал вокруг него мысленную «прогулку», вспоминая свои тезисы.

Подобная техника развития мышления была в ходу в эпоху Ренессанса, да и сейчас она применяется, в частности, профессиональными магами. Для этого надо развивать воображение, умение оперировать зрительными образами. Вот почему необязательно полагаться на копии из пленки, чтобы иметь перед своим мысленным взором сложную совокупность символов крышки из Паленке, и на это вполне были способны те, кто собирался ее создать (кто бы они ни были).

Коттерелл просто не успел объяснить все это в музее, прежде чем его бесцеремонно выставили за дверь. Он был ошеломлен подобным приемом, тем более что ему даже отказались дать рекомендательные письма к мексиканским археологам, когда он сообщил, что собирается опять ехать в Мексику. Но в чем причина такого решительного неприятия его идей? Всегда ли сотрудники музея так обращаются с чужаками, или дело в том, что он выдвинул новую концепцию? Во всяком случае, Коттерелл скоро обнаружил, что заместитель директора этого музея не одинока в подобном отношении к нему. Другие археологи были настроены ещё более враждебно. Теперь стало ясно, что у них он помощи не получит, и исследователь решил действовать самостоятельно. В первый раз его поездка в Мексику была чисто ознакомительной: Коттерелл хотел побольше узнать о майя, особенно о пирамиде из Паленке. На этот раз он возвращался, создав свою концепцию, с намерением обнародовать свои открытия, касающиеся крышки из Паленке, в стране, где ее и создали. Это была заманчивая перспектива.

«МЕКСИКАНСКОЕ УТРО»

Это был обычный февральский день. В Мехико-сити, одной из крупнейших столиц планеты, царила обычная суета, какая бывает в часы пик. В одном из богатых пригородов Мехико-сити подруга жены президента включила телевизор. В студии в это время сидели две женщины, ожидая окончания рекламной паузы. Обеим было на вид лет 25–30, обе были также модно одеты, как любая американка или европейка на телевидении. Но несмотря на этот налет модерна, видно было, что они – представительницы народов, много переживших. Одна из девушек была явно испанского происхождения. Ее переводчица и помощница, как нетрудно было понять по ее внешности, принадлежала к индейцам майя. Гостем же их студии был Морис Коттерелл, который собрался рассказать телезрителям о своих открытиях.

Морис привез в Мехико свои записи и копии крышки из Паленке. Обе девушки в волнении слушали его рассказ о том, почему крышку саркофага можно считать своего рода краткой энциклопедией знаний индейцев майя. Он показывал им скрытые символы, такие как тигр (у майя – один из символов Большой Медведицы), как бог смерти в образе летучей мыши или пернатой змеи – символ Кецалькоатля. Под конец он заявил, что майя – удивительно умный народ и что они создали эту крышку, чтобы сохранить свои знания для потомства. Исследователь также выразил надежду, что археологи продолжат начатое им дело, так как он сам верит, что нашел, наконец, ключ к тайне майя и их исчезновения. Когда программа вышла в эфир, то, судя по количеству звонков в студию, можно было подумать, что половина города сидит у телевизоров и впервые узнает о теории, которой не давали хода британские археологи. Среди позвонивших была и подруга Первой леди, сама жена министра. Обе подруги были членами престижного Культурного общества и как раз готовились к двухгодичной конференции этого общества. Под впечатлением от выступления Коттерелла подруга жены президента спросила, не расскажет ли он о своих открытиях, на заседании общества. Вот почему через два дня он оказался в правительственном здании, перед аудиторией примерно из сорока дам, включая жен членов правительства. Хотя комната была полна людей и сидевшим в задних рядах было трудно следить за опытами Коттерелла, это обстоятельство не имело большого значения для многих из женщин, уже видевших телепередачу. Они пришли в экстаз, услышав о самой возможности подобного открытия, касающегося одной из национальных реликвий, и не скрывали своих чувств. Одни плакали, другие целовали Коттерелла, провозглашая его новым воплощением Пакаля. Все хотели пожать ему руку и обещали любую помощь, которая понадобится в его дальнейшей работе. Под общие аплодисменты Первая леди наградила исследователя медалью на желтой ленте – высшей наградой Общества, а кроме того, обещала помочь ему устроить встречу с некоторыми из ведущих археологов Мексики. Так как Коттерелл, прежде всего, ради этого и прибыл в Мексику, он был ей очень признателен, хотя его печальный опыт общения с сотрудниками Музея человечества рождал известные опасения. Будет ли в Мексике по-иному? Коттерелл надеялся на это, хотя предыдущие события не сулили ничего хорошего.

ПЕРЕД СУДИЛИЩЕМ

После посещения Музея человечества Коттерелл понял, что от профессиональных археологов помощи ждать не приходится, но все же считал возможным хотя бы обсуждать с ними интересовавшие его проблемы. Прибыв в Мехико, он безуспешно пытался встретиться с директором музея Темпло Майор («Большого храма»), бывшем тогда в заграничной командировке. Однако после телепередачи и статей в газетах о Коттерелле директор вдруг вернулся, и встреча их состоялась.

Если в Музее человечества Коттереллу оказали ледяной прием, то в Мехико встреча прошла бурно. Директор музея оказался коренастым толстяком, чья испанская внешность придавала ему сходство с конкистадором. По-английски он говорил не очень хорошо, но долго разговаривать и не был расположен, так как сразу счел, что теория Коттерелла – ересь. Схватив одну из копий (моделей) крышки, он пытался разорвать ее; когда же это не удалось, разозлился еще больше и буквально выгнал Коттерелла на улицу, продемонстрировав тем самым презрение ученого клана к чужаку, который дерзнул пересечь Атлантику, чтобы бросить вызов местной команде специалистов на ее собственном поле. Коттерелл снова почувствовал, что вторгся на запретную территорию, и даже составил представление о чувствах древних майя, когда епископ Ланда сжигал их священные книги. Ему показалось, что Мексика с тех пор кое в чем не изменилась.

В столице Коттерелл нашел женщину-гида, которая должна была не только водить исследователя по городу, но и представлять его. Она смогла устроить ему встречу с двумя сотрудниками Антропологического музея. Это были тридцатилетние археологи, мужчина и женщина, которые приняли его любезно и с вниманием выслушали его рассказ о раскрытии тайн крышки саркофага из Паленке и о связи древних эпох с циклами активности Солнца. Правда, сам исследователь подумал, не был ли связан любезный прием с инструкциями, которые эти археологи могли получить от Первой леди.

Вернувшись вечером в свой номер в гостинице, Коттерелл уже начал готовиться ко сну, когда заметил, что под его дверь что-то подсунули. Оказалось, что это визитная карточка некоего Мигеля, директора сельскохозяйственного колледжа для майя. Карточка показалась Коттереллу несколько подозрительной. Во-первых, телефонные номера были зачеркнуты и записан новый, на обороте. Во-вторых, почему ее передали таким необычным способом?

На карточке от руки были нацарапаны несколько слов, из которых следовало, что этот Мигель видел ту передачу по телевизору и очень хочет увидеться с Морисом, чтобы обсудить его идеи. Встреча была назначена на следующее утро. Но, к сожалению, времени на нее было мало: у Коттерелла уже была намечена и следующая встреча с археологами из Независимого музея дель Кармен, организованная газетой «Нова дадис».

Мигель оказался человеком лет 60, с острым, проницательным взглядом. Его сопровождал молодой человек, назвавшийся его сыном, хотя по возрасту больше походил на внука. И снова у Коттерелла возникло беспокойство, что перед ним – не те, за кого они себя выдают, подставные лица. Мигель больше был похож на Дон Жуана Карлоса Кастанеды, чем на директора колледжа. Во всяком случае, встреча прошла во вполне дружественной обстановке. Коттереллу показалось, что он в лице Мигеля нашел, наконец, благосклонного слушателя, который понимает, о чем идет речь. Собеседник слушал внимательно, задавал умные вопросы, но особенно его интересовало, есть ли связь между циклами солнечной активности и подсечно-огневым способом земледелия у майя [77]77
  Майя, жившие в джунглях, практиковали «подсечно-огневую систему» земледелия, очищая от леса определенные участки земли, обрабатывая их 2–3 года и оставляя их на 20 лет «под паром». Сейчас признали, что этот способ – не такой уж «примитивный», может быть, единственный способ ведения земледелия в зоне тропических ливней без постоянного разрушения плодородия почвы.


[Закрыть]. Также его интересовало, почему майя руководствовались циклами в 144 000, 7200 и 360 дней при организации земледелия. В то время Коттерелл не мог дать ответа на этот вопрос, но пообещал разобраться и сообщить Мигелю, когда найдет ответ. На другой день Коттерелл позвонил по телефонам, указанным на карточке. Никто из абонентов даже не слышал о «сельскохозяйственном колледже для майя». Он написал письмо по указанному на карточке адресу, но ответа не получил. Таинственный Мигель исчез так же внезапно, как и появился.

В тот же день, что и с Мигелем, только позже, Коттерелл встретился с Полотое Гонзалес. Эта женщина, директор Независимого музея дель Кармен, была, по-видимому, заинтересована его рассказом и согласилась, что он действительно нащупал нечто важное, изучая крышку из Паленке. Однако она предупредила исследователя, что он столкнется с трудностями. Не все положительно оценят его новую концепцию, более того, ему будет оказывать сопротивление каста археологов, которые со времени диктатора Диаса имели значительное влияние в Мексике.

После этого предупреждения Коттерелл продолжал путешествовать по стране и посетил пару крупных банков и несколько издательств, которые выразили интерес к его работе после того, как пресса обратила на нее внимание. И банкиры и издатели пообещали, что будут способствовать выходу в свет его работы, либо небольшим тиражом для банковских клиентов, либо на коммерческой основе для широкой публики. Оставалось выполнить некоторые формальности, после чего можно заключить контракты.

Прежде чем вернуться в Англию, Коттерелл совершил еще одно путешествие к пирамиде Паленке. На этот раз он обнаружил нечто новое для себя. В первый свой визит Морис был под таким сильным впечатлением от всего увиденного, что не обратил особого внимания на состояние самого памятника. Сейчас, присмотревшись, он заметил, как пострадали памятники не только от массового туризма, но и от мексиканского нефтяного бума. Некогда снежно-белый известняк теперь потемнел от копоти: в нескольких милях к северу находились нефтеперегонные заводы. Этот нефтяной бум 1970-х годов, последовавший за эмбарго ОПЕК, нанес большой урон не только природе этого региона, но и археологическому наследию. Многие предметы искусства ольмеков с мест, где они были найдены, перевезли в парк на остров Ла Вента, где ими теперь могут любоваться туристы. Те же места, где прежде проводились раскопки, захвачены нефтедобытчиками, уничтожающими работу археологов.

Конечно, влияние развития нефтяной индустрии на жизнь и хозяйство страны трудно переоценить. Она принесла много богатств, но имела ужасные побочные последствия. Кислотные дожди постепенно разъедают известняк зданий в Паленке, и погибло уже немало надписей. Но это не все. Из истории известно: если где-то однажды началась добыча нефти, то ничто не сможет устоять против напора ее организаторов и хозяев. Сейчас поиски нефти ведутся уже в нескольких сотнях ярдов от Храма надписей. Коттереллу оставалось лишь молить Бога, чтобы дело не пошло дальше, хотя было ясно: когда столько людей в Мексике голодает, неудивительно, что правительство придает такое значение нефтяной промышленности. Доходы от туризма значительно уступают прибылям, которые приносит «черное золото». Археологические памятники уже под угрозой, а с падением мексиканского песо и риском политических осложнений из-за высокого уровня коррупции эта угроза еще возрастает.

Решив привлечь внимание мировой общественности к состоянию памятников майя, Коттерелл отправился обратно в Англию. На родине он изложил свои идеи в двухтомной книге «Удивительная крышка из Паленке», которую опубликовал за свой счет, предоставив положенный экземпляр Британской библиотеке. Пусть ученые и игнорируют его теорию, зато о ней теперь смогут узнать будущие исследователи. Кроме того, через головы ученых Коттерелл обратился в редакцию «Воскресной почты». Как и сотрудники программы «Мексиканское утро», журналисты восприняли его идей с энтузиазмом и посвятили ему статью: «Человек, который открыл тайны образов майя». На эту статью я тогда обратил внимание, что, в конце концов, привело к нашей совместной работе над этой книгой. Однако в первую очередь мое внимание привлекло не его исследование о крышке из Паленке, а замечательная работа о взаимосвязи между циклами пятнообразовательной деятельности Солнца, календарем майя и биологией человека. Он уже далеко продвинулся вперед со времени своей «Астрогенетики». Солярная генетика, очевидно, содержит в себе открытие (или открытие заново) таких вещей, которые имеют отношение ко всем людям на Земле.

ГЛАВА 5

ЗЕМЛЯ ГРЕМУЧЕЙ ЗМЕИ: ПО СЛЕДАМ МАЙЯ

Теория Коттерелла о связи солнечных циклов и мифологии майя подкупала своей простотой и универсальностью. Неужели майя, живя в условиях, которые мы сейчас приравниваем чуть ли не к каменному веку, могли так точно знать циклы появления солнечных пятен и отразить в своих мифах какой-то катаклизм, приведший, ни много, ни мало, к исчезновению рода человеческого? Могли ли они, в самом деле, с помощью священных чисел, астрологии, снов предсказывать будущее? Все эти вопросы теперь настолько занимали меня, что я понял: надо самому отправиться в Мексику, чтобы найти ответ на них. Интересовали меня не столько руины этой исчезнувшей цивилизации, сколько духовная атмосфера, в которой жили майя, и, по возможности, какие-то свидетельства эзотерической стороны их религии. Я начал понимать, что все это, так или иначе, связано, прежде всего, с учением великого бога – человека, которого ацтеки называли Кецалькоатлем, а майя – Кукулканом. Не от него ли они узнали о циклах, связанных с солнечными пятнами или, по крайней мере, получили знания по астрономии? Я не сомневался, что за всеми мифами стоит какое-то реальное лицо, мудрый учитель, некогда основавший религию, способную саморазвиваться. Мне хотелось узнать, что это была за религия и кто был этим учителем.

В декабре 1994 года мне представилась, наконец, возможность «пройти» по стопам Коттерелла. Я уже прочел много книг о майя и о других народах и уже предвкушал свидание с памятниками этой древней культуры. Моя жена Ди, наш семейный фотограф, в свое время сопровождала нас с Бьювэлом в Египет и теперь выкроила свободное время, чтобы поглядеть еще и на Мексику. Прибыв в Мехико-сити, мы оба удивились тому, как красив центр города и сколько сохранилось зданий колониальных времен. Землетрясения [78]78
  На второй день нашего пребывания в Мехико-сити был небольшой толчок (около 5,2 по шкале Рихтера).


[Закрыть]в этих краях – обычное явление, но главную опасность для зданий представляет оседание. Я видел старые церкви, в которые теперь можно войти только по мосткам или по лестницам. Есть старинные здания с большими трещинами в стенах, и они тоже постепенно оседают. Сейчас через ЮНЕСКО поступают средства на спасение архитектурных памятников, но их недостаточно или они приходят слишком поздно.

На площади мы увидели пикет индейцев майя. Они протестовали против назначения нового губернатора штата Чиапас. Кажется, тогда еще не кончилось восстание сторонников Запотисты [79]79
  Восстание Запотисты было лишь одним из проявлений народного недовольства в Мексике, причиной которого является политическая коррупция.


[Закрыть], начавшееся весной, но не принесшее майя особых положительных результатов. У входа на площадь стоял большой старинный собор, который, как это ни странно для христианского храма, украшен ацтекским символом: орел, зажавший змею в клюве. Но вскоре я узнал, что это – чуть ли не эмблема всего мексиканского народа, которую можно-найти на общественных зданиях, на монетах, майках – где угодно (рис. 32). Хотя католическая церковь продолжает пользоваться авторитетом во всех сферах жизни, мексиканцы сейчас вспоминают о своем древнем прошлом, и эмблема эта для них как бы олицетворяет все великое, что было в истории до прихода испанцев.

_{Рис. 32. Орел со змеей. Мексиканский Антропологический музей}

Позади собора я увидел здания Темпл о Майор (Большой храм) и содрогнулся при мысли, что 20 000 человек были принесены в жертву в одном из этих зданий. Но ведь ацтеки верили в переселение душ и в то, что души принесенных в жертву попадут на небо.

Трудно было узнать в этом потемневшем здании памятник, изображенный в моем путеводителе. Потом я вспомнил сочинения Бернардино де Саагуна, первого миссионера, который подружился с индейцами и записал их предания прежде, чем они исчезли из памяти людей. Он писал, что в конце каждого 52-летнего периода на ацтеков нападал непреодолимый страх. В последнюю ночь каждого цикла они поднимались на холмы, в ужасе ожидая, что Солнце больше не взойдет и наступит конец мира. Они смотрели на небо и ждали, достигнет ли созвездие Плеяды южного меридиана [80]80
  Меридиан – воображаемая линия, проводимая по небу с севера на юг. По мере вращения Земли происходит видимое движение небесных тел с востока на запад. Пересекая меридиан, они достигают высшего склонения.


[Закрыть]. Когда это происходило (а это, конечно, происходило всегда), индейцы ликовали: значит, конец мира не наступил. Они зажигали огонь, что-то вроде Олимпийского факела, и рассылали горящие факелы в разные части своего царства, чтобы отметить начало нового века, дарованное богом Солнца Тонатиу. При этом они обновляли Темпло Майор. По-видимому, ацтеки любили «начинать сначала», хотя бы это стоило им значительных средств.

Глядя на руины Темпло Майор, я не мог не заметить большого количества скульптурных змеиных голов, торчащих из основания пирамиды. Это удивило меня: я считал, что мексиканские пирамиды хотя и ступенчатые, но совсем гладкие. На самом деле, как я вскоре узнал, был прецедент еще в период культуры Теотиуакана. В Антропологическом музее есть немало ацтекских скульптур, изображающих змей, и некоторые из них выглядят совсем как живые. Связь между ацтекской культурой и Теотиуаканом стала для меня очевидной, когда я вошел в один из залов, где за несколько лет до того побывал Коттерелл. На одной из стен я увидел изображение бога Солнца, как его себе представляли теотиуаканцы. Как и Тонатиу на ацтекском календарном камне, он был здесь изображен с высунутым языком. Но, в отличие от Тонатиу, этот бог не был круглолицым – его лицо было похоже на череп. Ясно, что жителей Теотиуакана тоже занимала связь между Солнцем и смертью.

На следующий день мы посетили сам Теотиуакан и поднялись на пирамиду Солнца. Сверху открывалась удивительная панорама окружающего района. Я понял, почему ацтеки с таким благоговением относились к этому древнему святилищу. Я также смог представить себе, в каких условиях происходила битва между людьми Кортеса и индейцами под командованием «Женщины-змеи». Тогда пирамиды и храмы были покрыты дерном и ветками, и все же для испанцев было очень престижно захватить эти высоты. День гибели «Женщины-змеи» и бегства ацтеков стал и днем, когда Америка оказалась потерянной для индейцев [81]81
  Как Кортесу с несколькими сотнями испанцев удалось победить ацтеков, которые сами были искусными воинами, – это одна из загадок истории. Конечно, у него были союзники из других племен, но ацтеки, видимо, уже решили покориться своей участи, и это очень помогло завоевателю.


[Закрыть]. Для европейцев же, прибывших в Новый Свет, было лишь делом времени завершить начатое Кортесом. Стоя на пирамиде Солнца, я размышлял, было ли что-нибудь известно этому завоевателю о Кецалькоатле, о том, что, согласно легенде индейцев, это божество отомстит тем, кто его изгнал, и что Кецалькоатль должен вернуться в Теотиуакан в определенный день? Может быть, зная об этом пророчестве, Кортес хотел использовать его в своих целях? Во всяком случае, он сам уцелел, чтобы продолжать войну, а через год, свергнув власть ацтеков, исполнил это пророчество почти буквально.

Спустившись с пирамиды Солнца, я направился к пирамиде Кецалькоатля. В отличие от модели в Антропологическом музее, этот подлинник утратил свой первоначальный цвет, но и теперь это было удивительное зрелище. Внутри довольно обычной, на первый взгляд, пирамиды позднейшего времени археологи нашли руины более древнего сооружения. Оно украшено скульптурными изображениями, как принято считать, Кецалькоатля и Тлалока, двух главных богов Теотиуаканского пантеона. В скульптурных изображениях Кецалькоатля, очевидно, сочетаются черты, присущие змее и какому-то хищному зверю, вероятно ягуару, а вокруг его шеи – орнамента, напоминающего солнечные лучи. Кроме того, эти скульптуры очень напоминают головы, которые я видел накануне на стенах Темпло Майор. Я, однако, не уверен, что это действительно головы Кецалькоатля, как об этом говорилось в путеводителях. У них был слишком примитивно демонический вид для мудрого бога.

Изображения Тлалока оказались более условными – «лица» с круглыми выпученными глазами и змеиной кожей. В отличие от Кецалькоатля, связанного с Солнцем, Тлалок был божеством, привязанным к земле. Мне показалось, что оба божества были в своем роде дуалистической парой (вроде как Ян-тигр и Инь-дракон у китайцев). Я подумал о том, не было ли какой-то связи этой мифологии с восточной, тем более что Кецалькоатль считался еще и богом ветра, а Тлалок – дождя (также любопытная параллель) [82]82
  «Фень-шуи» буквально означает «ветер и вода», китайское искусство «геомантии», определяющее, где и как надо возводить здания. На Дальнем Востоке тех, кто им владеет, приглашают консультантами во время строительства зданий и даже при расстановке мебели. Искусство это коренится в философских понятиях «инь» и «ян».


[Закрыть]. Но эту загадку я разрешить не мог и оставил этот вопрос.

Покинув район Мехико-сити, мы через Оахаку и Монте Албан, наконец, добрались до Паленке. Здесь все было так же красиво, как я и ожидал, знакомясь с видами этого древнего города. И все же, для тех, кто видит его впервые, это – запоминающееся зрелище. Прежде всего поражаешься тому, как этот город вообще был построен, несмотря на страшную жару и влажность. Работа в таких условиях должна была истощать силы людей. Лишь часть древнего города полностью раскопана, а остальное находится в джунглях с их раскаленным воздухом, деревьями в сто футов высотой и ручейками, сбегающими по склону холмов вниз, в какое-то древнее русло, быть может, искусственного происхождения, представляющее собой канал, прорытый еще при Пакале или его сыне.

Проходя через руины древнего города, нельзя не заметить, что майя проявляли особый интерес к Солнцу и звездам. Например, видно, что Храм креста, возведенный при Чан Валуне, и Храм надписей его отца Пакаля выстроены по одной линии, и если эту линию продолжить, то они как бы будут показывать на закат солнца в летнее солнцестояние. Эта символика очевидна: кончина Пакаля подобна заходу солнца, но ему на смену приходит новый правитель, его сын, которому отец передает свои царственные права [83]83
  См. Е. Hadingham, указ, соч., с. 214–215.


[Закрыть]. Божественное право царей из династии Пакаля было, как мы видим, связано с системой священных чисел майя [84]84
  Фрески храмов «группы Креста», по-видимому, прежде всего посвящены наследственным правам Чан Балума.


[Закрыть].

В самом большом здании древнего города, так называемом Дворце, одна из комнат, очевидно, служила своего рода обсерваторией: там под потолком сохранились изображения планет и звезд. На одной из внешних стен того же здания есть остатки рельефов, которые перерисовывал граф Вальдек [85]85
  Вальдек прожил в Паленке около года (часть этого времени – в хижине своей подруги-метиски). Он успел сделать немало рисунков, впоследствии опубликованных в Лондоне с комментариями.


[Закрыть]. Один из них изображает молодого царя, сидящего на троне в виде двуглавого ягуара и принимающего корону из рук слуги (рис. 33). Тут я вспомнил очень похожий трон Тутанхамона, виденный мною в Египте года за два до того. Почему же у царей возникало желание сделать свой трон похожим на этого зверя? Как могло получиться, что трон, так похожий на египетский, мог появиться по другую сторону Атлантики несколько веков спустя? Это оставалось загадкой.

_{Рис. 33, Трон в виде ягуара. Дворец в Паленке}

Выйдя из Дворца, я вскоре дошел до здания, именуемого Графским домом, вероятно, потому, что в свое время там жил Вальдек. Там сохранилось одно необычное изображение, мало похожее по стилю на другие в Паленке (рис. 34). Считается, что это лицо, похожее на лицо человека в очках, представляет образ Тлалока, мексиканского бога дождя. Для археологов это изображение было загадкой: считалось, что оно выполнено в стиле Теотиуакана. Судя по осколкам керамики и обсидиановым инструментам, Теотиуакан торговал с индейцами майя, но эта маска говорит также о том, что между этими двумя народами существовали также глубокие культурные и религиозные связи.

_{Рис. 34. Изображение Тлалока из Паленке в силе Теотиуакана}

Побывав в Паленке, мы отправились на север, на полуостров Юкатан, где жили майя, уцелевшие после катаклизма VIII века н. э., потрясшего Центральную Америку. Это был последний период расцвета культуры майя.

Следуя совету Мориса, мы начали с Ушмаля, лучшего из юкатанских городов по художественному уровню.

Самое интересное здание здесь – пирамида Чародея, высокое, округлое сооружение с очень узкими ступенями, отчего и подъем на пирамиду, и спуск с нее превращается в испытание и не рекомендуется тем, кто страдает от головокружения. Рядом есть небольшой дворик, откуда открывается удивительный вид на пирамиду. То, что наверху кажется обычным для храмов-пирамид, на уровне земли выглядит как нечто фантастическое. Мы видим здание, представляющее собой в целом как бы каменное изображение Чаака, бога Дождя. Можно только догадываться, какие ритуалы совершались в этом храме; ясно только, что они были связаны с дождем. Судя по множеству скульптурных изображений Чаака в Ушмале, это божество считалось очень важным. Эти своеобразные скульптуры, располагающиеся одна над другой на углах важных общественных зданий, напоминают изображения Тлалока и Кецалькоатля в Теотиуакане, но только скульптуры Чаака украшены чем-то вроде слоновьих хоботов. Причина этого оставалась тайной полтора века. В 1843 году Стефенс писал в своих заметках [86]86
  J.L. Stephens. Incidents of Travel in Yucatan, Dover Publications, 1963, c. 97.


[Закрыть]:

«Читатель может составить себе представление об этой детали, украшающей скульптуры. Она имеет в длину один фут семь дюймов, от места, где прикреплена к стене, до кончика и напоминает по виду хобот слона (так назвал эти детали Вальдек), хотя едва ли скульпторы могли иметь в виду нечто подобное. Население Американского континента не знало слонов».

Он приводит также чертеж этого предмета с десятью кружочками внутри (рис. 35).