Текст книги "Волшебные сказки"

Автор книги: Эдит Несбит

Эдит Несбит
Волшебные сказки

БЕЛИНДА И БЕЛЛАМАНТ

Есть на свете такая страна, где народ очень любит, когда им правят королевы, и не слишком-то жалует королей. По тамошней традиции король может взойти на трон лишь в том случае, если в царственном семействе нет ни одного ребенка женского пола, которым всегда отдается предпочтение перед мужчинами. Я не могу вам сказать, откуда пошел такой оригинальный обычай, поскольку этого не знает никто, включая и самих жителей королевства. Известно лишь, что так повелось с незапамятных времен. Те из вас, кто не прогуливал в школе уроки истории, наверняка тут же вспомнят о пресловутом Салическом законе, на который по всякому поводу ссылаются авторы большинства учебников, но в действительности Салический закон здесь совершенно ни при чем.

В самом центре столичного города этой страны стоит высокая башня (гораздо более высокая, чем, скажем, та, что поднимается над зданием британского Парламента, в котором заседают депутаты, знаменитые на весь мир своим склочным характером и неумением вести себя в приличном обществе). Под куполом башни висят семь колоколов, отличающихся необыкновенной чистотой и мелодичностью звука; колокола эти звонят только в особо торжественных случаях, а именно – в дни, когда из дворца приходит известие о рождении принцессы, которая в будущем должна стать новой королевой. Все остальное время огромная колокольня простаивает без дела, ибо она была построена исключительно ради того, чтобы праздничным звоном колоколов приветствовать появление на свет наследницы престола. Кому-то это может показаться неразумным расточительством, но только не жителям той страны – что поделаешь, уж очень они любят, когда ими правят королевы.

Теперь, когда вы получили представление о месте, где будет разворачиваться действие нашего рассказа, давайте подробнее поговорим о колоколах. Не секрет, что внутри них живут так называемые Колокольные Люди – именно их голоса мы слышим, когда колокола начинают свой перезвон. Все эти байки о металлическом языке с привязанной к нему веревкой, который, ударяя в стенку колокола, якобы заставляет его звенеть, рассчитаны на малых детей и легковерных простачков. Сам по себе, без человеческого голоса, язык не значит ровным счетом ничего. Колокольные Люди, как правило, очень деятельны и энергичны. Они обожают звук собственных голосов и терпеть не могут молчать; поэтому когда в упомянутом королевстве за последние двести лет не родилось ни единой принцессы, семеро Колокольных Людей устали безмолвствовать и однажды тихой морозной ночью покинули башню в центре столицы, отправившись на поиски более привлекательных мест обитания. Один из них поселился в обеденном колоколе на пригородной ферме, другой – в школьном колоколе, подававшем сигнал к началу и окончанию занятий, да и все остальные со временем нашли пристанище там, где местные Колокольные Люди были достаточно гостеприимны и согласились ради них немного потесниться. Разумеется, пришельцы не сидели без дела, присоединяя свои голоса к голосам старожилов во всех случаях, когда у них появлялась возможность поговорить. Владельцы этих колоколов и колокольчиков, а также все окрестные жители были приятно удивлены, а один прекрасный день обнаружив, что те стали звучать гораздо громче и красивее. Ну а семь великолепных колоколов, опустевшие и безголосые, так и остались висеть под куполом башни, возвышавшейся в самом центре столичного города королевства.

Впрочем, это запустение продолжалось недолго. Как известно, хорошие дома крайне редко простаивают без жильцов – особенно если за пребывание в них не надо вносить квартирную плату, – и такие жильцы вскорости объявились. Правда, они принадлежали к тому сорту Колокольных Людей, с которыми их более приличные собраться предпочитают не иметь ничего общего.

Прежде они обитали в треснувших и разбитых колоколах, в бубенцах конских упряжек, потерявшихся во время снежной бури, или в судовых колоколах затонувших кораблей. Это были угрюмые недружелюбные субъекты, ненавидевшие труд и предпочитавшие жить в заброшенных колоколах, где никто не мог потревожить их мрачное уединение. Днем и ночью сгорбленные фигуры в одеждах из пыльного мрака и старой паутины неподвижно сидели под тяжелыми колпаками своих домов, наслаждаясь бездельем и абсолютной тишиной. Лишь изредка они переругивались между собой – разумеется, шепотом, как разговаривают Колокольные Люди, когда их колокола не звонят; этот шепот не мог расслышать никто за исключением летучих мышей, которые и сами обладают чрезвычайно высоким голосом, – настолько высоким, что он недоступен нормальному человеческому уху.

Но вот настал день, когда в королевской семье появилась на свет долгожданная принцесса, и колоколам все же пришлось зазвонить, что вызвало неописуемую ярость их замшелых обитателей. Не звонить совсем они не могли – колокола волей-неволей подают голос, если кто-нибудь начинает дергать за веревку, – но голоса эти были истошно-визгливы и скрипучи, буквально повергнув в шок почтенных горожан и жителей близлежащих селений.

– Ну и вкус был у наших далеких предков! – возмущались они. – Повесили на колокольне черт знает что – уши вянут от такого звона!

(Как вы помните, колокола промолчали около двух столетий, так что в стране не осталось ни одного человека, слышавшего их прежнее звучание).

– Ничего не понимаю, – сказал король, обращаясь к своей супруге, – во всех старинных летописях эти колокола именуются не иначе как звонкоголосыми и сладкозвучными – лично я назвал бы их по-другому…

– Например, гадкозвучными и гнусноголосыми, – подхватила королева, морщась как от зубной боли.

– Во всяком случае это было бы ближе к истине, – проворчал король и распорядился немедленно прекратить эту какофонию.

Колокола замолчали, но их сварливые жильцы долго не могли успокоиться. Нет гнева страшнее, чем гнев закоренелого лодыря, которого вдруг заставили выполнять какую-либо работу. Во всем случившемся они винили принцессу, чье рождение послужило поводом для праздничного перезвона.

И вот, когда на город опустилась ночь, семь темных личностей в балахонах из пыли и паутины сошли вниз с колокольни, мимо беспечно дремлющих часовых проникли во дворец и столпились вокруг перламутровой колыбели, в которой спала новорожденная. Семь правых рук с коряво растопыренными пальцами и отвратительно грязными ногтями простерлись над несчастной принцессой и самый старший из Колокольных Людей (он же самый безголосый) торжественно просипел:

– Отныне ей суждено день ото дня становиться все более уродливой, и только по воскресеньям она будет красивой и привлекательной, причем каждое воскресенье – в семь раз красивее, чем в предыдущее.

– А почему не сделать так, чтобы она становилась уродливее с каждым днем, а по воскресеньям получала двойную порцию уродства? – спросил самый молодой и самый пакостный из их компании (это его визгливый голос выделялся накануне из общего шепеляво-скрипучего хора).

– Потому что не существует правил без исключений, – просипел трезвомыслящий старый злодей. – К тому же так она будет еще сильнее переживать собственное уродство, имея возможность сравнивать свой будничный облик с воскресным. Это проклятие, – добавил он, – продлится до тех пор, пока она не найдет колокол, который не может звонить, никогда не звонил и не зазвонит, поскольку он с самого начала был сделан не для того, чтобы издавать звон.

– А почему бы нам не продлить это дело навечно? – не унимался въедливый Колокольный Юноша.

– Ничто на свете не вечно, даже злые чары и основательно наведенная порча, – грустно вздохнул его умудренный жизнью коллега. – Нам придется оставить ей один маленький шанс, но это мало что изменит, поскольку она никогда не узнает о нашем условии, а если даже и узнает, то все равно не сумеет его выполнить.

За сим посчитав свое черное дело сделанным, безобразная семерка возвратилась на колокольню и занялась восстановлением своих жилищ, мшисто-заплесневелая обстановка которых сильно пострадала во время колокольного перезвона, устроенного в честь будущей королевы.

Когда принцессе исполнилось две недели от роду, король сказал своей жене:

– Знаешь, дорогая, наша дочь не кажется мне столь уж прелестной – то есть, она, конечно же, прелестна, но я думал, что она будет еще красивее.

– Не болтай глупостей, Генри, – рассердилась королева, – просто сейчас плохое освещение, и ты не можешь разглядеть ее как следует.

На следующий день – это было воскресенье – король отодвинул рукой кружевной полог над колыбелью со словами:

– Сегодня с освещением все в порядке, и ты можешь убедиться, что я…

Тут он запнулся.

– М-да, – сказал он после весьма продолжительной паузы. – Похоже, вчера и впрямь был неважный свет. Сейчас наша девочка выглядит превосходно.

– Как ты мог в этом сомневаться! – воскликнула королева и нежно поцеловала свою малютку.

Однако уже утром в понедельник Его Величество снова переменил свое мнение, осторожно намекнув супруге, что внешность принцессы все же несколько простовата – для принцессы, естественно. Но когда наступило воскресенье и девочку нарядили в ее лучшее шелковое платье с кружевами и яркими лентами, король, сдвинув на лоб корону, растерянно почесал в затылке и вслух поразился тому, как сильно меняет человека наряд.

Подобные перемены продолжались и с течением времени становились все более разительными. Через несколько лет ее мама пришла к выводу, что девочке следует по будним дням носить простое платье и плотную вуаль, целиком закрывающую лицо, и только по воскресеньям появляться на людях в красивых одеждах и с маленькой золотой короной в прическе.

Разумеется, никто никогда не говорил принцессе о ее уродстве. Ей позволяли смотреться в зеркало лишь по воскресеньям, а в остальные дни не только она, но и все прочие обитатели дворца, включая прислугу, были обязаны носить вуаль – принцесса искренне полагала, что таковы правила придворного этикета и нисколько ими не тяготилась, с детства привыкнув к этому порядку вещей. Однако ее родители с приближением совершеннолетия дочери стали все чаще проявлять признаки беспокойства.

– Пришло время выдавать Белинду замуж, – сказал как-то раз король, когда они с королевой остались наедине в своих покоях. – Надо подыскать ей толкового принца из хорошей семьи, чтобы он взял на себя все заботы по управлению страной, а мы могли бы выйти в отставку, назначить себе персональные пенсии и, поселившись где-нибудь на природе, в тихом деревенском местечке, заняться разведением свиней.

– И коров, – мечтательно вздохнула королева. – Они будут пастись на лужайке рядом с нашим домом.

– Там же будут и овцы, – добавил король.

– И еще куры! Мы забыли о курах, – воскликнула его достойная супруга, но тут же спохватилась. – Ах, Генри, все это только мечты. Боюсь, нам никогда не удастся выдать Белинду замуж. Да ты посмотри на нее! Вот прямо сейчас пойди и посмотри!

– Нет, – сказал король решительно. – С тех пор, как ей исполнилось десять лет, я смотрю на нее только по воскресеньям.

– Быть может, мы найдем принца, который согласится на «воскресный брак» – с условием, что он не будет видеться с ней в остальные дни недели?

– В этом случае жених наверняка потребует объяснений, – покачал головой король, – а мы вряд ли сумеем их дать – не говорить же, в самом деле, правду. Видишь ли, нам в зятья нужен не просто какой-нибудь отпрыск королевских кровей, а первосортный принц с хорошей родословной и положительной репутацией, но ни один из них не согласится заключить брачный контракт на таких подозрительных условиях. Если же кандидат, не дай Бог, узнает правду, дело и вовсе может дойти до скандала, – первосортные принцы, как правило, очень горды и честолюбивы, а их папаши имеют дурную привычку объявлять войну всякий раз, когда им покажется, что задета честь их семейства.

– А что если заинтересовать его материально? – предложила королева. – У нас вполне благополучное, процветающее королевство, и мы могли бы обеспечить молодому человеку очень приличное содержание.

– Думай, что говоришь! – возмутился благородный король Генри. – Чтобы я выдал свою дочь за какого-нибудь приспособленца или карьериста, охотящегося за богатым наследством?! Этому не бывать!

… Пока родители столь бурно обсуждали перспективы ее замужества, принцесса Белинда, не спрашивая их совета, взяла это щекотливое дело в свои руки. Вышло так, что она неожиданно для самой себя влюбилась.

Вам, конечно же, известно о специальном справочнике, который ежегодно рассылается всем коронованным особам, имеющим дочерей на выданье. Эта довольно толстая книга, именуемая «Иллюстрированный Каталог Междинастических Знакомств», включает в себя фотографии всех принцев, достигших брачного возраста и желающих познакомиться с девушкой из хорошей королевской семьи. К каждой фотографии прилагается краткий комментарий, содержащий сведения о доходах указанного принца, в также о его привычках, особенностях характера, родственных связях и видах на будущее.

Справочник этот никогда не показывают самим принцессам, ибо он предназначен исключительно для их родителей, но случилось так, что Белинда, зайдя однажды в отцовский кабинет, увидела на столе необычную книгу – накануне вечером король забыл спрятать ее в сейф, где хранились разные документы государственной важности – и, разумеется, была очень заинтригована. Она просмотрела всю книгу от начала и до конца, но ни один из заграничных принцев не пришелся ей по душе. И только на самой последней странице в левом нижнем углу она заметила фотографию принца, который выглядел именно так, как должен был выглядеть принц ее мечты.

– А вот этот мне нравится, – прошептала Белинда и прочла краткую информацию под снимком:

«Принц Белламант, 24 года. Ищет принцессу без предрассудков, не возражающую против полученного при крещении небольшого колдовского проклятия, суть которого может быть сообщена лишь в строго конфиденциальной обстановке. Финансовое положение – вполне удовлетворительное. Характер – спокойный, отчасти нордический. Вредных привычек, родственных связей и отчетливых видов на будущее не имеет.»

– Бедняжка, – сказала принцесса. – Интересно, что это за колдовское проклятие. Я уверена, что не стала бы возражать. И у меня как будто нет особых предрассудков.

Увлекшись изучением каталога, она не заметила, как за окном сгустились сумерки, и только когда к комнате стало совсем темно, вызвала звонком служанку и попросила принести лампу, а сама направилась к балконной двери, чтобы ее закрыть – из сада уже начало тянуть холодом. Внезапно раздался шелест крыльев, удар и слабый писк. Принцесса обернулась и увидела какое-то темное существо, беспомощно барахтавшееся на полу посреди комнаты.

– О Боже, это летучая мышь! – вскричала она, когда появилась служанка с зажженной лампой. – Терпеть не могу летучих мышей.

– Позвольте, я принесу совок и щетку и выброшу эту мерзкую тварь в помойный бак, – предложила служанка.

– Нет-нет, не надо, – остановила ее принцесса, – она и так уже поранилась. Можешь идти, Джейн.

Когда служанка ушла, Белинда порылась в шкафчике, достала оттуда бархатную коробочку из-под шоколадных конфет и выстелила ее дно ватой, а затем, преодолевая отвращение, осторожно подняла с пола летучую мышь. Тельце ее было на удивление холодным, а одно крыло висело как плеть – вероятно, оно было сломано.

– Надеюсь, здесь тебе будет удобно, – сказала принцесса, помещая незваную гостью в коробку.

– Вполне удобно, благодарю вас, – вежливо ответила мышь.

– Вот это да! – изумилась Белинда. – Я и не знала, что летучие мыши умеют говорить.

– Говорить умеют все, – сказала мышь. – Другое дело, что не все умеют слушать. У тебя очень тонкий слух и, вдобавок к тому, доброе сердце.

– А что будет с твоим крылом? Оно заживет?

– Само собой; куда оно денется. На мне все заживает как на собаке, – гордо сообщила мышь. – Но давай лучше поговорим о тебе. Ты знаешь, почему тебя заставляют носить вуаль все дни недели кроме воскресенья?

– Но ведь так поступают все, разве нет? – спросила принцесса.

– Внутри дворца – да, но не за его пределами. Они делают это только ради того, чтобы составить тебе компанию.

– Но тогда зачем это нужно?

– Посмотрись в зеркало, и тебе все станет ясно.

– Да, но смотреться в зеркало по будним дням нехорошо, – засомневалась принцесса. – К тому же все зеркала во дворце спрятаны до воскресенья.

– То, что спрятано, может быть найдено, – резонно заметила летучая мышь. – На твоем месте я бы поднялась в мансарду – там в каморке живет младшая придворная судомойка – и пошарила у нее под матрацем со стороны изголовья. Возьми спрятанное там круглое зеркальце и сразу же возвращайся сюда – но только ни в коем случае не смотрись в него по дороге.

Принцесса поступила в точности так, как ей советовала мышь, и, вернувшись в свою комнату с зеркальцем младшей судомойки – это, кстати сказать, был подарок ее жениха, ефрейтора королевской гвардии, – заглянула в него лишь после того, как заперла дверь и уселась в кресло. Когда же она увидела зеркальное отражение своей отвратительной физиономии (как вы помните, она в течение многих лет с каждым будним днем становилась все более и более уродливой), несчастная девушка громко вскрикнула и едва не лишилась чувств.

– Это не зеркало, это какая-то гадкая картинка, – пролепетала она.

– Это вполне нормальное зеркало, сказала летучая мышь, – и незачем на него пенять. Теперь ты, надеюсь, понимаешь, почему тебе дозволяют снимать вуаль и глядеться в зеркало только по воскресеньям?

– Не понимаю, – всхлипнула принцесса, размазывая слезы по впалым угреватым щекам, – не понимаю, почему в воскресных зеркалах я выгляжу совсем не такой?

– Потому что по воскресеньям ты и без зеркал выглядишь гораздо лучше, а они всего лишь отражают твое настоящее лицо, – пояснила мышь. – Ну, будет тебе, успокойся. Я не стала бы упоминать о твоем уродстве только затем, чтобы заставить тебя плакать. Я знаю, ты не очень-то любишь нашего брата, но тем не менее ты была со мною добра, и в благодарность за это я выдам тебе ужасную тайну – у тебя есть один-единственный шанс избавиться от этой напасти, чтобы в любой день недели быть такой же красивой, какой ты бываешь по воскресеньям. Слушай внимательно и опусти, пожалуйста, вуаль – твой нынешний вид меня пугает и не дает сосредоточиться.

Принцесса в последний раз всхлипнула и послушно опустила вуаль, после чего мышь собралась с мыслями и поведала ей историю, изложенную в первой части нашего рассказа.

– Мой пра-пра-пра-пра-дедушка был непосредственным свидетелем этих событий, – сообщила она напоследок, – да и сама я не раз гостила на верхушке башни – там, кстати, очень уютно: всюду сырость, пыль, темнота – и собственными ушами слушала кое-какие намеки, когда эти Колокольные Лоботрясы шепотом ругались между собой или же просто бормотали во сне.

– Спасибо тебе, милая мышка, – сказала Белинда. – Ты поступила благородно, рассказав мне всю правду. Но только что я могу сейчас сделать?

– Как это что? Ты должна найти колокол, который никогда не звонил, не может звонить, и вообще не предназначен для звона.

– Будь я принцем, я бы пустилась в странствия, чтобы отыскать этот колокол и вместе с ним свое счастье.

– Принцессы нуждаются в счастье не меньше, чем принцы.

– Да, но мама с папой ни за что меня не отпустят.

– Это уже твои заботы, – заключила мышь. – Думая, прикидывай, ищи возможности и варианты – дальше я тебе не помощница.

Итак, Белинда начала думать, прикидывать и перебирать в уме возможные варианты. В конце концов она снова проникла в отцовский кабинет и, взяв там книгу знакомств с портретами и адресами созревших для женитьбы членов королевских фамилий, написала письмо принцу Белламанту. Вот текст этого письма:

«Принцесса Белинда из королевства Кариллон лишена предрассудков и не возражает портив колдовских проклятий (особенно если они небольшие). Для наведения справок и предложения руки и сердца принц Белламант должен, согласно общепринятым нормам, обращаться к ее отцу, королю Кариллона.

P.S. Я видела твое фото.»

Получив это письмо, Белламант немедленно обратился к королю Кариллона с просьбой выслать ему фотографию принцессы. Разумеется, ему было выслано ее воскресное фото, которое произвело на принца столь сильное впечатление, что он с тем же почтальоном отправил королю официальную бумагу с предложением руки и сердца его прекрасной дочери. К посланию прилагались все необходимые в таких случаях рекомендации, а также справки о благоразумности, политической благонадежности и финансовом благополучии кандидата в женихи. Убедившись в серьезности его намерений, король Генри решил, что настала пора поговорить с принцессой. Он позвал ее в свой кабинет и вкратце обрисовал ситуацию.

– Итак, – сказал он в заключение, – что ты ответишь этому молодому человеку?

– Я согласна, – ответила принцесса, чего, впрочем, и следовало ожидать.

Свадьба была назначена на первое воскресенье июня.

Но когда жених прибыл в столицу Кариллона, сопровождаемый шумной кавалькадой придворных, слуг и офицеров личной охраны, он вдруг наотрез отказался венчаться в воскресный день. При этом он не привел никаких мало-мальски убедительных аргументов в пользу своего решения. После долгих уговоров и препирательств добрый король Генри совершенно осатанел от его неожиданного упрямства и громогласно заявил, что у Белламанта не все в порядке с головой и что его справка о благоразумности наверняка была поддельной. Свадьба, понятное дело, расстроилась, и принц со всей своей свитой отбыл восвояси.

Впрочем, как скоро выяснилось, отбыла только свита; принц же тайком вернулся в город, подкупил мальчишку-пажа, указавшего ему, где расположены покои принцессы, и по ветвям дерева добрался до ее окна. В спальне Белинды было темно. Чуть помедлив, принц постучал в стекло костяшками пальцев.

– Гдо дам? – раздалось изнутри.

– Я, – сказал принц, не вдаваясь в подробные объяснения.

– Дначит, это была непгавда? – спросила принцесса, хлюпая носом. – Ты не уехал пгочь?

– Милая принцесса, ты должно быть, простудилась, – сказал наблюдательный принц.

– Это не простуда, – еле слышно пробормотала Белинда.

– Но тогда… Значит, ты плакала, думая, что я уехал?

– Да, – созналась она.

Белламант сказал: «Ах, Боже мой!» (или «Ах, черт возьми!», что, в принципе, одно и то же – все равно восклицание его прозвучало очень невнятно) и, нащупав в темноте руку принцессы, нежно ее поцеловал.

– Почему ты отказался жениться в воскресенье? – спросила она.

– Это все из-за того проклятия, – объяснил принц. – Я никому об этом не говорил, но тебе скажу. Видишь ли, фею Маливолу не пригласили на мои крестины, и она, как водится, отомстила за невнимание к своей персоне. Она сказала буквально следующее: «Отныне ему суждено быть вполне симпатичным шесть дней в неделю и жутким уродом – по воскресеньям». Отсюда все и пошло – я до сих пор не могу привыкнуть и вздрагиваю от ужаса, если воскресным утром случайно замечаю свое лицо в тазике для умывания. Сама понимаешь, что свадьба в такой день превратилась бы в… в нечто кошмарное.

– То же самое было бы и будние дни, – сказала принцесса, – но только теперь уже из-за меня. Виною всему противные Колокольные Лодыри – те, что живут на самой верхушке городской башни. Это они с помощью злых чар превратили меня в уродину, и лишь один раз в неделю – именно по воскресеньям – я выгляжу так, что бывает не стыдно показаться на людях без вуали.

– Надо же, какое совпадение! – удивился принц Белламант. – Но разве нет способа этому помочь?

– Есть, – и Белинда пересказала ему то, что узнала от летучей мыши, а затем в свою очередь спросила:

– А как насчет тебя? Неужели ты неизлечим?

– Вовсе нет, – ответил принц. – Мне всего-то нужно пробыть под водой в течение пяти минут, и колдовство тут же утратит силу. Вся беда в том, что я не могу этого сделать. Я пробовал неоднократно – в море, в бассейне, в ванной и даже в тазике для умывания, – но мне ни разу не удалось продержаться под водой более двух минут.

– Хорошо еще, что ты не утонул, – заметила принцесса.

– В двух-трех случаях я был близок к этому, – признался Белламант. – Но, к счастью, все обошлось, и меня откачали.

– А ты уверен, что будешь любить меня сейчас, – неожиданно сменила тему Белинда, – когда ты знаешь, что я бываю красивой только один день в неделю?

– Я готов отдать за тебя жизнь, – твердо сказал принц. – Хочешь, прямо сейчас пойду и утоплюсь в дворцовом пруду?

– Нет-нет, что ты! – испугалась принцесса. – Я тебе верю и так. К тому же у меня созрел план, но без твоей помощи мне его не осуществить. Для этого тебе надо будет переодеться в простое платье и устроиться во дворец младшим садовником – я слышала, эта должность сейчас вакантна. Днем ты будешь стричь газоны и поливать цветочные клумбы, а когда стемнеет, я спущусь из окна в сад, и мы вместе отправимся на поиски моего не умеющего звонить колокола и твоего счастливого шанса – в конце концов тебе совсем не обязательно тонуть для того, чтобы освободиться от проклятия.

– Прекрасная идея! – воскликнул Белламант. – Я уверен, мы добьемся успеха.

И они начали его добиваться. Каждую ночь принцесса спускалась в сад из окна своей спальни и они отправлялись странствовать – сперва по улицам города, а затем и по его окрестностям. Так прошла неделя, но поиски их пока что были безрезультатными. На седьмую ночь они покинули дворец чуть раньше обычного и, выйдя из города, свернули на пустынную проселочную дорогу, петлявшую меж садов, полей и редких крестьянских ферм. На одной из ферм в щелях оконных ставней был виден свет, а висевший у крыльца колокол сзывал работников к ужину. Голос его звучал на удивление звонко и чисто, но вместо традиционной колокольной фразы:

 
«Дилли-дин-дон,
Ужин готов!»
 

он вполне отчетливо выпевал:

 
«Дилли-дон-дин-дилли-дон!
Как изгнать заклятье вон
Знает только…»
 

В этот момент звонивший человек отпустил веревку колокола, и тот был вынужден замолчать, так и не закончив свою речь. Принц и принцесса продолжили путь и вскоре услышали, как на лужайке за живой изгородью позвякивает коровий колокольчик. Однако он пел совсем не то, что положено петь его собратьям, помогающим пастуху отыскать заплутавшую корову. Вместо

 
«Дин-дон-дилли-дон!
Я здесь, за кустом!»
 

из темноты доносилось:

 
«Дилли-дон-дин-дилли-дин!
Вам поможет лишь один…»
 

Но тут корова остановилась и начала есть траву – колокольчик, разумеется, сразу затих. Правда, эта встреча была в ту ночь далеко не последней – проницательный читатель вряд ли удивится, узнав, что Белинде и Белламанту предстояло услышать голоса еще пятерых Колокольных Людей. Следующим на очереди оказался школьный колокол. Сынишка учителя, живший в здании школы, вдруг захотел шутки ради ударить вреди ночи в набат (как это нередко случается с учительскими детьми, он был дурно воспитан и обладал весьма нестандартным чувством юмора), но его отец успел выскочить из дома и схватить юного звонаря за ухо прежде, чем колокол завершил фразу:

 
«Дилли-дон-тилли-бам!
Поспешить нужно вам
К замку…»
 

Таким образом сын учителя, сам того не ведая, лишился возможности в кои-то веки сделать доброе дело.

А двое ночных странников пошли дальше и через сотню шагов очутились перед входом в трактир, где в тот вечер справлялась свадьба. Веселье было в самом разгаре, люди плясали под звуки скрипки, топая с такой силой, что три колокольчика, подвешенные снаружи над дверью, тихонько звенели от сотрясения:

 
«Мы втроем
Все поем,
Боремся со сном.
Вам двоим
Предстоит
Встреча с колдуном…»
 

К сожалению, именно в эту минуту пьяненький скрипач не удержался на табурете и, свалившись на пол, сломал свой хрупкий инструмент. Музыка оборвалась, танцевавшие пары замерли на месте и одновременно с ними беспомощно замерли колокольчики – борьба со сном окончилась явно не в их пользу. Принцесса и принц подождали еще немного, надеясь, что танцы возобновятся, но вместо этого гости снова уселись за стол и с криком «Горько!» налегли на угощение. Убедившись, что ждать бесполезно, наши герои зашагали прочь, стараясь не сбиться с дороги в кромешной темноте, поскольку ближе к полуночи и без того бледный месяц окончательно скрылся за ночными облаками.

Но вот впереди замаячил огонек, взяв направление на который, они вскоре вышли к распахнутым настежь дверям дома, откуда струился яркий свет (принцесса поспешила опустить на лицо вуаль, ибо все это происходило в ночь со среды на четверг).

На ступеньках крыльца сидел маленький мальчик, которому давно уже следовало бы находиться в постели – до сих пор остается загадкой, почему он тогда в ней не находился, – и самозабвенно тряс над головой медным бубенчиком-погремушкой.

Бубенчик заливался вовсю:

 
«Дингли-дингли, я совсем невелик,
Но я знаю кое-что, твигли-твик.
Вам помочь может колдун, дингли-дон.
В Зачарованном Лесу его дом.
У Звенящего Колодца живет
Тот, кто вас от злых заклятий спасет.
Дингли-дингли, я совсем невелик,
Но я знаю кое-что, твигли-твик…»
 

Эта нехитрая песенка повторилась несколько раз подряд, поскольку маленький мальчик взялся за дело очень основательно и, похоже, был готов трясти бубенцом всю ночь напролет – когда человек поглощен любимым занятием, он обычно не наблюдает часов и не обращает внимания на такие пустяки, как суточное вращение планеты.

– Теперь мы знаем, что нужно делать, – сказал принц, – разве это не здорово?

– Конечно, здорово, – согласилась принцесса, – но где нам искать этого Колдуна Звенящего Колодца?

– На сей счет можешь не волноваться. У меня в записной книжке есть его адрес – он, между прочим, мой крестный отец и один из тех, кто давал мне рекомендации перед свадьбой. Очень милый и добрый старик, к тому же большой ученый, изобретатель и натуралист.

Итак, все было решено; они возвратились домой, а следующей ночью Белламант привел в дворцовый сад своего коня, на котором они отправились в дальний путь. Конь мчался во весь опор, и на рассвете они достигли Зачарованного Леса, в центре которого стоял замок старого колдуна.

Принц протянул руку к дверному молотку, намереваясь постучать, но принцесса его остановила – она сочла невежливым являться в гости к незнакомому человеку в столь ранний час. Белламант не стал спорить со своей невестой, предложив ей пока осмотреться вокруг – благо тут было на что посмотреть.

Замок представлял собой сравнительно небольшое, очень изящное здание, чьи стены были украшены резными изображениями колоколов и экзотическими вьющимися растениями; подъемный мост перед воротами был опущен, а опускная решетка, напротив, поднята – хозяин замка явно не опасался каких-либо вражеских происков и коварных нападений, от которых его надежно предохраняла репутация могущественного волшебника.