Текст книги "Сингулярность (СИ)"

Автор книги: Эдгар Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– То есть вы не исключаете, что эти долбаные… э… что европейские ученые могли утаивать от нас критически важную информацию, – Бэйтс чуть подался вперед, всем видом показывая, что настроен очень серьезно.

– Могли, – немного опешил от его реакции Гилман. – Здесь нет ничего такого. У нас на Тэватроне тоже есть такой режим. Это сделано для того, чтобы приоритетное право исследовать явление имели ученые, которые его открыли.

– Мы Америка, а они Европа. Не забывайте, кто в этом мире за чей счет живет.

– Рон, давай вернемся к теме разговора, – мягко подсказала помощник президента.

– Ладно, – глава МНБ, недобро блеснув глазами, откинулся в кресле. – Итак. Теоретически на женевском коллайдере могла появиться черная дыра. Почему ее действие было краткосрочным?

– По существующей теории, КЧД может возникнуть только при высоких энергиях. Но она должна сразу испариться, то есть разлететься на веер элементарных частиц, так как ее волновая длина… э… – ученый бросил извиняющийся взгляд на собеседников. – Короче, она должна испариться в момент появления, так как после ее возникновения во время столкновения протонов ее скорость будет ниже скорости света, а при таких скоростях квантовая черная дыра, по теории Хокинга, не может существовать, если не имеет подпитки из другого измерения.

– Твою мать! Откуда? – раздраженно выругался Бэйтс. – Мы что здесь фэнтези-аниме обсуждаем?

– Из дополнительного измерения, – упрямо ответил Гилман.

– Рон, давай я продолжу, – видя, что глава МНБ выходит из себя, Хайден чуть придвинулась к столу и обратилась к ученому: – Поясните, пожалуйста, про измерения.

– Это всего лишь одна из теорий, созданная для описания явлений в квантовой физике, которые иначе объяснить никак нельзя. Она говорит о том, что на квантовом уровне происходят взаимодействия с микроизмерениями, откуда черпается или куда уходит часть энергии при квантовых процессах.

– Ну у вас и бардак в головах, – всплеснул руками Бэйтс. – Мы не знаем, как это объяснить, а давай-ка придумаем для этого дополнительные измерения. Это, черт возьми, больше похоже на шаманство, чем на науку.

– Это у вас, политиков, бардак в головах, – зло парировал Гилман. – Мы не знаем, как подгрести под себя ресурсы этой страны, а давай-ка придумаем проблему с правами человека или подсадим там тренированных нами террористов. Это больше похоже на колониализм, чем на демократию.

– Не забывай, где находишься, сынок, – с угрозой в голосе проговорил глава МНБ.

– Рон… – помощник президента бросила на коллегу укоризненный взгляд.

– Ладно, продолжайте, – Бэйтс встал, подошел к стойке с напитками и, плеснув в стакан немного бурбона, прислонился к стене, изобразив на лице внимание.

– Итак, теоретически появление черной дыры на коллайдере возможно, но она сразу испаряется, создав при этом краткосрочную гравитационную аномалию, – вернулась к теме Хайден. – Эта аномалия, прежде чем исчезнуть, сдвинула континенты, изменила форму земного ядра, вызвала вспышку на Солнце и изменила орбиты планет. А теперь вопрос… Что будет, если черная дыра по каким-то причинам просуществует дольше или не исчезнет вообще?

– Это, прямо скажем, не очень приятное развитие событий, – ученый отхлебнул энергетика и продолжил: – Если наши представление о КЧД хоть немного соответствуют действительности и ей удастся избежать испарения сразу после возникновения, она должна начать впитывать в себя окружающую материю и расти в массе. Но поскольку ее масса, хоть и является гигантской для квантового мира, измеряется всего лишь в нанограммах, она сама начнет притягиваться к центру ближайшей гравитационной воронки. Этим центром в нашем случае является земное ядро.

– Постойте, – помощник президента сделала пометку в планшете. – Если масса квантовой черной дыры выражается в нанограммах, тогда откуда взялась такая мощная гравитационная аномалия?

– Ее, скорее всего, породила находящаяся в центре КЧД сингулярность. Что это такое, мы можем только предполагать. По теории, она должна существовать внутри каждой черной дыры сверхмассивной, как в центре галактики, или микроскопической, как в вашем случае. Я уже говорил, что в точке сингулярности время и пространство не просто меняют свойства, но вообще перестают существовать в том виде, в котором мы их понимаем. Может, это прокол в иное измерение, может, кротовая нора в другую часть нашей галактики, а может, переход в параллельную вселенную. Мы просто не знаем. Но предполагаем, что, даже появившись на долю наносекунды, сингулярность может изменить вокруг себя пространство и время. В нашей Вселенной это можно сделать только с помощью гравитации. Отсюда и аномалия.

– Странно. Почему эффектов аномалии не чувствовалось в непосредственной близости от места ее возникновения? Почему она не притянула к себе машины, людей, здания?

– Это все картинки из дешевых голливудских фильмов. На самом деле влияние гравитационной аномалии такого уровня становится заметно только при воздействии на объекты с достаточно большой массой. И, судя по всему, массы континентальной плиты как раз для этого достаточно. Ну, про земное ядро, Луну и планеты я вообще не говорю.

– Так… С этим более-менее понятно, – Хайден налила себе кофе из стоявшего на столе термоса, добавила сливок и сделала несколько глотков. – Черная дыра будет притягиваться к земному ядру и набирать массу. Тогда на месте Швейцарии образуется гигантская воронка?

– Это опять кадр из фильма. Никакой воронки не будет. Квантовая черная дыра сама размером с элементарную частицу. Она будет двигаться со скоростью, близкой к скорости света, и, хоть и будет обладать максимально возможной в нашей Вселенной плотностью вещества, прошьет Землю до центра ядра практически мгновенно.

– И ничто ей не помешает? Это как? – спросил от столика с напитками Бэйтс.

– Очень просто. По сути, весь наш мир состоит из пустоты. О’кей, я не так выразился, – поправился Гилман, видя непонимание на лицах собеседников. – Наш мир состоит из атомов, а они состоят из протонов, нейтронов и электронов. Но эти частицы в общем объеме атома занимают ничтожную долю. Атом – это практически пустое пространство. Если взять, допустим, гору Эверест и убрать из ее атомов всю пустоту, то весь ее объем можно будет уместить в обычном стакане. Поэтому квантовая черная дыра, которая сама является очень мелкой элементарной частицей, беспрепятственно пройдет до центра земного ядра, не встретив на своем пути практически никаких препятствий.

– А сингулярность?

– Сингулярность является частью черной дыры. Вокруг сингулярности будет постоянно расти гравитационная аномалия, вызывая всевозможные катаклизмы. Как только КЧД достигнет центра земного ядра, она стабилизируется в центре гравитационной воронки, начнет быстро увеличиваться в размерах, впитывая его материю и выделяя энергию, пока через некоторое время полностью не поглотит нашу планету и Луну. Затем она по спирали двинется к следующей гравитационной воронке, которая находится в центре Солнца, и наша звездная система будет обречена.

– Твою мать! – выругался Бэйтс, возвращаясь к столу. – Это действительно похоже на конец света.

– Господа, прошу учесть, что этот сценарий основан даже не на теориях, а на ничем не подтвержденных предположениях о квантовых черных дырах, – Гилман обвел всех извиняющимся взглядом. – Что произойдет на самом деле, мы попросту не знаем.

Когда, ответив еще на несколько вопросов и подписав бумагу о неразглашении, ученый вышел из кабинета, Бэйтс с надеждой посмотрел на помощника президента.

– Джейн, я ни хрена в этом не понимаю, но шкурой чувствую, что на нас надвигается большая задница, – он встал и размашистым шагом прошелся по кабинету. – Послушать этого дрыща, так женевская хрень может уничтожить всю Солнечную систему. Это тебе не Йеллоустонский сценарий, не Сан-Андреас и не мегацунами от русской мегаторпеды. Их можно спокойно пересидеть в норах. Это вообще конец всему!

– Давай не будем бросаться в крайности, – попыталась успокоить его Хайден. – Во-первых, этот, как ты выразился, «дрыщ» – светило нашей квантовой физики и в свои тридцать с небольшим был уже несколько раз номинирован на Нобелевскую премию. Не Эйнштейн, конечно, но это лучшее, что у нас есть на данный момент. Во-вторых, ты же слышал – у ученых нет ничего конкретного по квантовым черным дырам, так что это все теории, больше смахивающие на фантазии.

– Эти фантазии родили гравитационную аномалию, которая уже поставила на уши всю Солнечную систему, – глава МНБ сделал рукой в воздухе размашистый жест. – И это, твою мать, не фантазия, а объективная реальность.

– Не ругайся, Рон, здесь присутствуют дамы, – улыбнулась Джейн.

– Да ладно… Лучше скажи, что ты собираешься делать?

– Я? – она удивленно подняла брови. – Я думала, мы в этом дерьме вместе.

– Не пугайся, я пошутил, – успокоил коллегу глава МНБ. – То, что творится на женевском коллайдере, напрямую касается национальной безопасности, а это как раз по моей части. Так что будь спокойна, я тебя одну не брошу. Думаю, у нас достаточно материала, чтобы доложить Президенту. Давай сделаем так: ты подготовь научную часть, а я подобью фактуру по последним событиям, соберу с наших «шпыёнов» еще кое-какие данные и выдам боссу пару рекомендаций. Только не тяни. На все тебе день, – Бэйтс глянул в свой планшет. – Сейчас эти яйцеголовые ремонтируют коллайдер, но через десять дней у них спланирован еще один запуск. Хрен знает, что там может произойти. Идет?

– Идет, – кивнула головой помощник президента и бросила на коллегу игривый взгляд – Поужинаем сегодня?

Бэйтс заглянул в свой ежедневник и довольно улыбнулся.

– На вечер всякая мелочь, могу спокойно разгрести. Вот ты развратница, доктор Хайден.

– Должна же я быть благодарна своему покровителю, посадившему меня в такое теплое кресло, – зазывно улыбнулась она и добавила: – Только таблетки не забудь.

– Да уж не забуду, – хмыкнул в ответ глава МНБ. – Ты ведь, считай, лет на двадцать моложе. Как мне старику за твоим темпераментом без химии угнаться.

Они рассмеялись, встали из-за стола и уже через минуту их мысли были заняты ворохом неотложных дел, который по долгу службы обрушивался на них каждый день. Среди вала электронной почты Бэйтса ожидал и короткий доклад ЦРУ о нападении на женевский коллайдер.

Франция.

Поместье полковника Ривье

Поджав под себя ноги и закутавшись в теплый клетчатый плед, Лиз сидела в старом глубоком кожаном кресле. С экрана ноутбука, лежащего перед ней на затертом от времени подлокотнике, стараясь казаться бодрым и веселым, улыбался Ник.

– Детка, прекрати хныкать, со мной все в порядке, – он старался успокоить жену, видя, как у нее на глаза снова накатываются слезы. – Видишь, меня уже выписали. Теперь я могу работать из дома. Голова больше не болит, не кружится, тошнота тоже прошла. Звон в ушах еще остался, но с этим слуховым аппаратом, – он повернулся к планшету боком и постучал по вставленной в ухо горошине, – я вообще слышу отлично.

– Эти террористы… Они не отстанут. Вначале нападение на нас, потом обстрел Центра. Может, бросай это все, бери отпуск и приезжай к нам. Тут тихо, спокойно, снег вчера выпал. И малышка по тебе скучает.

– Ну как я теперь все брошу? Мы тут такое закрутили. Ван Перрен дал молчаливое согласие на запуск детектора. И Гринберга с помощью Майка и Таты удалось уговорить на перенос испытаний детектора на выведенное мной время. Впрочем, он и несильно сопротивлялся. Похоже, прошлый запуск с фейерверком очень его впечатлил и он сам хочет разобраться, что к чему. А насчет безопасности не беспокойся. Все, кто непосредственно не связан с экспериментами и обслуживанием ускорителя, разъехались по своим странам, а остальных временно расселили в домах и гостинице Центра. Наняли дополнительную охрану, запустили беспилотник, а еще у нас постоянно дежурят два экипажа полиции.

– Если вас еще раз обстреляют, не поможет ни охрана, ни полиция, – не унималась Лиз.

– Риск, конечно, есть. Но ты же сама видишь, убивать они никого не хотят. В этот раз они использовали светошумовые мины, – Ник взял распечатку протокола, который оставил ему следователь из антитеррора. – 80-миллиметровый миномет сербского производства с кустарно смонтированной автоматической системой подачи боеприпасов, которая не требует присутствия человека. Стрельба велась с территории Франции с расстояния 3 километра. Боеприпас стандартный, американского производства, с корректируемой траекторией. Там полиция использует такие для разгона больших толп протестующих. Детонатор, правда, был установлен на высоту 10 метров, поэтому ударная волна от взрыва была такой сильной. Так что видишь, никто не пытался нас убить. Так, припугнуть еще раз хотели.

– Ник, у меня плохое предчувствие, – Лиз взяла из коробки тонкую салфетку и быстро промокнула слезы. – Будь там осторожен. И давай договоримся. Если еще что-то случится, ты бросаешь все и едешь сюда.

– Хорошо, милая, договорились. Я в любом случае приеду через пару недель, как только проведем эксперимент и закончим первичную обработку данных, – Ник послал жене с экрана воздушный поцелуй и отключился.

Некоторое время Лиз, нервно ежась от собственных плохих предчувствий, смотрела на экран телевизора, который довольно гротескно выглядел на фоне старинного гобелена, закрывавшего половину каменной стены, отделанной такой же древней штукатуркой. Шла прямая трансляция выхода к прессе президентов Франции и России. Оба были серьезны, улыбались мало и казались немного взволнованными, как будто они только что вместе приняли очень тяжелое, но необходимое решение. Эта решимость была заметна и в понимающих взглядах, и в одобрительных кивках, и в желании поддержать своего партнера в ответах на вопросы. Лиз прислушалась. Говорили о сотрудничестве, торговле, инвестициях и совместных проектах по строительству ядерных электростанций в третьих странах. Темы казались бы обычными, если бы не тот факт, что президенты встречались уже второй раз за последние семь дней. Вначале французский лидер неожиданно изменил свой график и прилетел в Москву для короткой незапланированной встречи на высшем уровне. Тогда не было ни официальных заявлений, ни пресс-конференций, ни выходов к журналистам. Несколько часов с глазу на глаз, даже без помощников и переводчиков, – и обратно в самолет. И вот теперь Президент России прилетел в Париж с краткосрочным визитом. Она, перебирая в голове новости последних недель, некоторое время продолжала всматриваться в лица президентов, стараясь понять, что послужило причиной таких частых встреч лидеров России и Франции, но ее отвлек шум в прихожей.

– Дедушка вернулся! Дедушка вернулся! – дочка, подпрыгивая, вбежала в гостиную, забралась маме на колени и покрутила перед ее глазами огромных размеров разноцветным леденцом. – Смотри, что он мне принес!

– Ах ты, сластена, – мама прижала дочку к себе и поцеловала в щеку. – Только не ешь все сразу. Слишком много сладкого вредно.

– Ничего не вредно, – в гостиную вошел Ривье-старший. – Это химия, которая продается в ваших супермаркетах, вредно, а мой друг Гийом делает на своей кухне конфеты из натурального меда, ягодного сиропа и карамели.

– Хорошо, хорошо, – Лиз не хотелось спорить с тестем, который бывал иногда ворчлив и до невозможности упрям, тем более что она заметила за его спиной высокого мужчину в темно-сером деловом костюме.

– Проходите, месье Кассар, – уловив ее взгляд, хозяин отступил в сторону, пропуская незнакомца в гостиную.

– Спасибо, полковник, – гость вежливо кивнул и сделал несколько шаговвперед.

– Знакомьтесь. Мадам Ривье, вернее, доктор Ривье. Жена моего сына Николя Ривье. А это – майор Франсуа Кассар, офицер DPSD* (*от французского Direction de la protection et de la sécurité de la défense – служба военной контрразведки Франции, которая также ведет активную разведдеятельность за рубежом). Мы с ним работали когда-то вместе, правда, тогда он был совсем молодым и неопытным лейтенантом. Ты не будешь возражать, если он задаст несколько вопросов о нападении на вас с Николя. Расскажи все, что знаешь. Это хорошие люди, они смогут вас защитить, – Ривье сделал гостю приглашающий жест в сторону кресел.

– Но этим занимается швейцарская полиция, – осторожно сказала Лиз, откладывая ноутбук. Она знала, что Ривье-старший был военным, участвовал в нескольких кампаниях в Африке, но не догадывалась, что тот был связан со второй по силе и влиянию спецслужбой страны, да еще имел звание полковника, что в иерархии французских спецслужб для большинства было пределом мечтаний.

– Спасибо, патрон* (*Уважительная разговорная форма обращения к начальству во Франции. Эквивалент английского «босс»). Швейцарцы пусть делают свое дело, если, конечно, не заснут по дороге. Мы подключаемся, когда речь идет о безопасности французских граждан, а это как раз такой случай, – майор уселся в кресло рядом с Лиз. – Мы изучили ваши досье и отчеты ЦЕРН по вашей работе. Впечатляет, я вам скажу. Очень впечатляет. Особенно последний эксперимент, где вам удалось из-за выравнивания встречных векторов протонных пучков добиться предельных энергий.

– Вы физик? – удивленно спросила Лиз.

– Нет. Но мы уже давно наблюдаем за коллайдером, и за это время я изучил тему достаточно, чтобы иметь о ней общее представление. На уровне дилетанта, конечно.

– Вы следите за коллайдером?

– Да, с первого дня его запуска, – вежливо улыбнулся Кассар. – И не только мы. Вокруг него вьется целый рой иностранных разведок. Американцы, израильтяне, русские, китайцы, немцы, англичане – полный набор.

– Но почему? Мы ведь не военный объект.

– Не военный. Но ваша работа может напрямую повлиять на безопасность. Вы пробиваете тоннель в неизведанное. Кто знает, что вы найдете по дороге. Может, какие-нибудь прорывные технологии, а может, супероружие. Поэтому правительства хотят знать о происходящем, не из заумных отчетов ЦЕРН, а из первых рук, тем более что у вас там творится масса интересного. Вот скажите, как вашему мужу пришла мысль выровнять встречные вектора через перекалибровку разгонных магнитов?

– Здесь все просто. Я даже сама удивляюсь, как до этого никто не додумался, – пожала плечами Лиз. Понимаете, в коллайдере пучки протонов разгоняются электромагнитами в вакууме почти до скорости света. Разгоняются они по окружности, длина которой превышает 26 километров. Теоретически можно сказать, что при встречном столкновении пучки протонов сходятся на прямой линии, но фактически это не так. Из-за того что они движутся навстречу друг другу по окружности, пусть и с очень большим радиусом, вектор их столкновения отличается от 180 на несколько десятых градуса. В прошлом эксперименте Нику через изменение напряжения магнитных полей удалось сократить отклонение от прямой до нескольких сотых. На контрольном участке он вывел встречные пучки вначале к крайней внешней точке разгонной трубы, а затем направил их к точке столкновения у внутренней окружности. Так угол отклонения от прямой удалось сократить. Это дало прирост энергии столкновения в 4–5 процентов. К следующему запуску магниты будут откалиброваны полностью и пучки протонов столкнутся на идеальной прямой, это даст еще процента 2–3. То есть мы можем выйти почти на 15 ТэВ. А это энергия, близкая к той, что была при возникновении нашей Вселенной.

– Это все понятно, – кивнул головой Кассар. – Вы увеличите энергию на 1 ТэВ по сравнению с той, на которую рассчитан коллайдер. И это замечательно. Но мой вопрос был не об этом. Меня интересует, как доктор Ривье вышел на алгоритм калибровки напряжения магнитов ускорителя. Ведь для того чтобы рассчитать изменения в магнитном поле, способные выровнять встречные вектора пучков, нужно около месяца работы на самом мощном суперкомпьютере. Насколько я знаю, у вашего мужа не было доступа к вычислительным возможностям такого уровня, а от первого наброска формулы на бумаге до эксперимента прошла всего неделя.

– Ну… – немного смутилась Лиз, в нерешительности посмотрела на Ривье-старшего и, увидев, что тот ободряюще кивнул, продолжила: – Понимаете, Нику пришло в голову уже готовое решение. Он каким-то образом увидел параметры изменения работы магнитов через изменения коэффициента сверхпроводимости. То есть он сразу узнал основные калибровочные значения, которые должны привести к нужным изменениям в разгонных магнитных полях.

– Узнал? – майор с интересом посмотрел на ученого. – У вас есть какие-нибудь предположения откуда.

– Нет. Мы были с дочкой в ресторане. Заказали пиццу. Малышка попросила отрезать поджаристую корочку сбоку. Она любит ей похрустеть. Он взял нож и сделал надрез по краю пиццы, выровняв окружность. Потом вскочил, бросился к официанту, выхватил у него ручку и стал что-то записывать на салфетке, ругаясь, что та постоянно рвется. Потом дома на компьютере мы вбили его параметры в модель магнитных полей. На следующий день он пришел к доктору Ван Перрену. Тот сразу ухватился за идею. Ну и дальше вы, наверное, все знаете. Ему дали добро, и во время эксперимента мы вышли на необъяснимое явление.

– Вы до сих пор считаете его необъяснимым?

– Не совсем, – немного стушевавшись под пристальным взглядом, проговорила Лиз. – Есть разные версии. Нет, скорее, предположения о том, что могло тогда произойти.

– Я хочу поделиться с вами закрытой информацией, – Кассар, аккуратно поправив, полы пиджака, поудобнее устроился в кресле. – Дело в том, доктор Ривье, что в результате последнего эксперимента, проведенного на коллайдере по параметрам, предложенным вашим мужем, внутри детектора возникла квантовая черная дыра. Во всяком случае, в этом уверены американцы.

– Черная дыра? – растерявшись от такого неожиданного вывода, переспросила Лиз. – Мы не исключали такую возможность. А доктор Монтини вообще был в этом уверен. Но откуда американцы знают, что это была КЧД? И откуда вы знаете про американцев?

– Знать про американцев – моя работа. А они пришли к выводу о том, что во время эксперимента на коллайдере возникла квантовая черная дыра, в результате анализа вот этих данных, – майор достал из внутреннего кармана пиджака сложенный в несколько раз лист плотной бумаги и протянул его Лиз.

Изредка покусывая от волнения нижнюю губу, она читала несколько минут в полной тишине, потом подняла испуганные глаза и чуть охрипшим голосом спросила:

– Тому, что здесь написано, можно верить?

– Это выборка нескольких основных положений из доклада, который американцы готовят своему Президенту. Если все это вышло на такой высокий уровень, значит они относятся к теме очень серьезно. Сейсмическая активность, деформация земного ядра, изменение орбит планет, вспышка на Солнце вызваны гравитационной аномалией, возникшей на вашем коллайдере. Мне тоже это кажется очень серьезным.

– Но, может, все эти явления и не связаны.

– Может. Но шанс этого очень невелик. Я сомневаюсь, что американцы, несмотря на явную склонность к паранойе, не перепроверили все трижды, прежде чем идти с докладом к Президенту. Мы тоже собрали группу ученых, которые проанализируют все, что произошло, и выдадут свою версию. Не думаю, что она будет сильно отличаться от американской.

– Черт возьми, – Лиз нахмурилась и еще раз принялась читать материал. – Деформация ядра, смещение материковых плит, орбиты, хорошо регистрируемая гравитационная аномалия… Если бы мы могли связать эти явления, мы, возможно, и сами пришли бы к такому выводу.

– Вы можете себе представить, что произойдет, если все это попадет в открытый доступ, – включился в разговор полковник Ривье. – Телевидение, Интернет… Да они раздуют из этого такой пузырь, что вы годами будете отмываться.

– Я думаю, американцы и мы некоторое время сможем удерживать информацию, но неизвестно, кто еще и когда сможет сложить вместе эти факты и прийти к очевидному выводу, – развел руками Кассар. – Все может выйти из-под контроля в любой момент. Особенно если учесть то, что вы готовите еще один запуск, где энергия будут еще больше. И при этом эксперименте вы попытаетесь поймать черную дыру в прошлом, основываясь на новых расчетах, которые тоже просто пришли вашему мужу в голову.

– Откуда вы это знаете? – Лиз подняла глаза на майора. – Хотя о чем это я. Сегодня государство знает все обо всех.

– Давайте не будем трогать государство, – с серьезным видом сказал Кассар. – Мы просто хорошо делаем свою работу. И, поверьте, от того, что мы контролируем Интернет, она не стала легче. Но вернемся к вашему мужу. Эти странные просветления… Они у него случались раньше?

– Нет. Он молодой, несомненно, талантливый физик-экспериментатор. У него постоянно появляются необычные идеи, которые дают интересные результаты. Но чтобы кардинально менять целые сегменты уравнений, искусственно подставляя туда пришедшие в голову значения… Нет, такого с ним раньше не было.

– Доктор Ривье, – майор наклонился к столу и поймал взглядом ускользающие глаза Лиз. – Мы считаем, что ваш муж находится под посторонним контролем, который может влиять на его действия. Мы пока не знаем, какая используется методика, кто за этим стоит и каковы их цели, но обязательно в этом разберемся и поможем вам. Но и нам нужно ваше содействие. Судя по всему, коллайдер может запустить процессы, которые способны привести к серьезным разрушениям. Самое главное, что эти процессы никто не сможет контролировать. Такой ситуации на границах Франции мы допустить не должны. Это не последняя наша встреча, но для того чтобы следующий разговор был более предметным и чтобы при этом дольше необходимого минимума не обременять вас своей компанией, я вас попрошу заполнить несложный вопросник, который пришел к вам на личную почту. Ничего особенного. Большую часть ответов мы уже знаем. Нам просто важно ваше субъективное мнение о людях, с которымиконтактирует Николя Ривье. Проверьте, пожалуйста.

Пожав плечами, Лиз потянулась за ноутбуком, открыла почту, где висело несколько новых сообщений и среди них одно с эмблемкой DPSD. Она подняла на майора удивленные глаза.

– Наше общение будет открытым, потому что мы временно взяли этот ваш почтовый ящик под контроль, – скромно улыбнувшись, сказал он. – Это для того, чтобы не опасаться утечки. Как только мы закончим, мы подчистим наши следы и он снова будет полностью ваш. Надеюсь, вас это не очень стеснит, ведь у вас есть еще три адреса электронной почты.

Вздохнув, Лиз открыла приложение с вопросами и первое, что увидела, было имя директора коллайдера Уве Ван Перрена.

* * *

Деньги за акцию на центральном офисе коллайдера упали на счет почти сразу. Гао Лэй в этом плане был очень дисциплинирован. Более того, Агнежка увидела и солидный бонус за изобретательность. Сделка была оформлена вполне официально между ее консалтинговой фирмой и крупным китайским сельхозпредприятием в Румынии, которому срочно понадобился экологический аудит и план действий по снижению влияния на окружающую среду. Документы были в порядке, и с этой стороны беспокоиться не стоило.

Немного напрягало то, что им на хвост села французская контрразведка, но чтобы реально выйти на след, надо время, а она планировала после следующей акции свернуть операцию, подчистить следы и исчезнуть из Швейцарии.

Подобраться к Агнежке было очень сложно. Для акции с расстрелом краской пары ученых она наняла через Интернет экоактивистов из Латинской Америки, которые учились в одном из университетов Женевы. Здесь вообще все получилось удачно. Ребята думали, что участвуют в розыгрыше, который будет сниматься на скрытую камеру, и ни о чем не подозревали, пока их не взяла полиция. Впрочем, адвокаты утверждали, что им ничего серьезного не грозит, инцидент будет квалифицирован как хулиганство и они отделаются штрафом, условным сроком и будут высланы из страны. Денег, которые им заплатила Агнежка, должно было хватить и на штраф, и на билеты на домой, и на пару месяцев беззаботного кутежа с горячими латиночками.

Со второй акцией с минометным обстрелом офиса ЦЕРН дело обстояло гораздо сложнее. Здесь пришлось работать самой с парой проверенных бойцов. Они долго думали, чем ударить по офису. Рассматривали разные варианты: коптер с возможностью сброса заряда с воздуха, бомбу, заложенную под машину одного из сотрудников, доставку заряда по почте. Но один из ее людей, послужившийнесколько лет в армии, вскользь бросил, что самым безопасным и эффективным оружием для такой акции был бы миномет. Убивать они никого не хотели. Особая точность тоже была не нужна, важно, чтобы взрывы прогремели на территории Центра. Да и отследить их в этом случае будет очень сложно. Агнежка сразу уцепилась за эту мысль и поделилась ей с Гао. Тот скептически фыркнул и сказал, что ему надо проконсультироваться со специалистами.

На следующий день она получила сообщение с инструкцией по организации обстрела офиса ЦЕРН из миномета. Вся подготовка заключалась в том, чтобы выбрать тихое место, откуда будет произведен залп, и выставить на нужное время автомат подачи боеприпасов. Правда, выбирать нужно было с учетом предложенных характеристик. Предполагалось использовать 80-миллиметровый миномет с уверенной дальностью стрельбы около 3 километров, оборудованный автоматической системой подачи боеприпасов.

Покорпев над картой, Агнежка нашла подходящее место на возвышенности в 2,5 километрах от цели. Она направила туда одного из своих людей, чтобы провести осмотр площадки, и, когда тот вскоре отзвонился и сообщил, что она, по его мнению, идеально подходит для операции, отправила ее фотографии и координаты Гао. Через час к ней пришли параметры ориентации и настройки прицела миномета. Теперь ей оставалось только получить оружие, установить его в нужном месте и активировать автомат подачи боеприпасов.

Площадка была выбрана на небольшом холме среди густой дубовой рощи. Это была небольшая поляна с неплохим подъездом и ровным пятачком земли, оборудованным специально для летних пикников. В том что сюда никто не заявится в ненастный декабрьский будний день, можно было быть уверенным, но Агнежка все же попросила установить на въезде запрещающий знак, пугающий незваных посетителей огромным штрафом.

В назначенный день на закрытой парковке одного из крупных торговых центров Агнежка подошла к невзрачному старенькому внедорожнику, открыла незапертую дверь и, найдя спрятанные под ковриком ключи, завела двигатель. В багажнике заваленный броскими пакетами с покупками лежал 80-миллиметровый миномет. В нескольких километрах от торгового центра она подобрала своих людей. Через полчаса вся команда была уже на месте и, рассматривая детальную инструкцию, в полутьме пыталась собрать миномет. Это получилось только с третьей попытки. Наконец, изрядно намучавшись с непослушной железякой, они отошли в сторону, чтобы посмотреть на результаты своих трудов.