Текст книги "Смерть идет по пятам"

Автор книги: Эдгар Бокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Я наблюдал за лицами. Брекстон был на удивление веселым. Интересно, подумал я, может, сегодня днем, закрывшись в комнате, он состряпал себе алиби? С другой стороны, Клейпул, казалось, сильно переживал. Он воспринимал смерть Милдред тяжелее других. Что-то в нем беспокоило меня. Он мне не нравился, но почему, я не мог понять. Возможно, странные отношения со своей сестрой… Хотя это, конечно, не мое дело.

Мисс Ланг соответствовала настроению общества. Ее смешки, как бледные отзвуки криков валькирий, раздавались над обеденным столом, когда миссис Вииринг в состоянии подпития лишь изредка кивала головой. Рэндан широко раскрытыми глазами оглядывался вокруг, явно пытаясь определить убийцу.

Складывалось впечатление, что это пир во время чумы.

Даже я под конец малость поднабрался, хотя стремился сохранить ясную голову и следить за всеми. К счастью, я не знал, за кем следить.

Затем мы пили кофе в гостиной.

Рассеянно беседуя с Диком Рэнданом о Гарварде, я вдруг заметил, как Гривз на цыпочках пересек холл. Интересно, зачем он здесь?

– А что, преступник действительно нанес вам сильный удар? – спросил Рэндан, неожиданно прервав на середине мои слезоточивые воспоминания о тех былых днях, когда Теодор. Спенсер был еще жив, а Делмор Шварц и другие гиганты бродили по университету.

– Да, – коротко бросил я ему. Мне ужасно надоело рассказывать, что со мной произошло.

В скандинавской мифологии воинственные девы, решающие исход сражений.

– Значит, вы обладаете какой-то информацией, и поэтому он желает убрать вас.

– Меня или информацию?

Рэндан выражался также неясно, как и большинство историков.

– Обоих, конечно.

– Кто знает, – сказал я. – Как бы то ни было, он напрасно теряет время, потому что мне ничего не известно.

– Потрясающе! – Его глаза за стеклами очков потемнели.

– Кроме того, возникает еще и психологическая проблема. Вашими родственниками являются…

Я постарался как можно скорее удалиться, едва представилась такая возможность.

Я сказал миссис Вииринг, что устал и хочу раньше лечь спать. Она со мной согласилась, заявив, что просто удивительно, что я не чувствую себя хуже, если вспомнить, какой мне нанесли удар.

В холле я встретил Гривза. Он в задумчивости сидел на стуле с прямой спинкой у телефонного столика, держа в руках какую-то бумагу.

– Готовимся кого-то арестовать? – весело спросил я.

– Что? О… Вы опять собираетесь смыться?

– Да, и хотел бы получить у вас разрешение.

– Я не могу задерживать вас, мистер Сарджент, – печально произнес Гривз. – Сделайте нам только милость– никому не рассказывайте о том, что здесь происходит.

– Не понимаю, что это дает. Ведь в газетах все есть.

– В газетах много чего есть. У нас сегодня на дежурстве здесь двое полицейских, – добавил он.

– Надеюсь, этого будет достаточно.

– Если вы, конечно, не забудете запереть свою дверь на ключ.

– У убийцы может оказаться запасной.

– Один из наших людей будет на лестнице. В его задачу входит следить за вашей комнатой.

– Вы что же, – усмехнулся я, – думаете, что что-то может произойти в доме, где находятся двое полицейских?

– Никогда нельзя знать точно.

– У вас что, не хватает фактов?

– Да, не хватает, – последовал на удивление откровенный ответ. – Но мы знаем, что делаем.

– Используем в качестве наживки корреспондента «Глоуб», да?

– Надеюсь, вы будете молчать, мистер Сарджент.

– Когда вы собираетесь произвести свой арест? Ведь скоро будет Большое жюри, ведь так?.[7]7
  Коллегия непрофессиональных судей-присяжных, участвующих в уголовном процессе


[Закрыть]

– Да, скоро, в пятницу. Надеюсь, к этому времени мы будем готовы… Между прочим, Большое жюри мы называем Специальным судом.

– Вы уже написали обвинительное заключение?

– Мог бы. Кстати, скажите мне, мистер Сарджент, вы не играете в бумажные куклы, а?

Такой выпад вернул меня на место.

– Куклы? – переспросил я, глядя на него в полном недоумении.

– Или, может быть, собираете газетные вырезки?

– Это делает моя секретарша. Обычная профессиональная подборка. Впрочем, о чем мы говорим?

– Тогда в свете предшествующих наших бесед это развлечет вас. – И он пододвинул ко мне лист бумаги.

Это был обычный лист бумаги для машинки, на котором были приклеены разной величины буквы, взятые из газетных заголовков.

Текст гласил: «БрекСтоН – УбиВеЦ».

– Когда это вы получили?

– Я нашел это здесь, сегодня утром. – И Гривз показал на телефонный столик. – Этот лист перевернутым лежал под книгой.

– Не знаю, что заставило меня обратить внимание на него, – продолжал инспектор. – Возможно, следы клея.

– Значит, это пришло не по почте?

– Нет. Просто положили на стол. Любой мог наткнуться. Очень странно.

– Есть какие-нибудь отпечатки пальцев? Инспектор жалостливо посмотрел на меня.

– Со времен Диллинджера никто не оставляет отпечатков. Насмотрелись в кино. Теперь все совершается в перчатках.

– Интересно, почему в словах ошибки?

– Видимо, соответствующих букв не оказалось в заголовках статей. Мы еще не выяснили, из какой газеты это вырезано.

– И кто оставил это послание здесь, как вы считаете?

– Вы.

Инспектор спокойно посмотрел на меня. Я невольно рассмеялся.

– Если бы я думал, что Брекстон – убийца, я бы сказал вам об этом.

Гривз пожал плечами.

– Не рассказывайте мне сказки. Это ваших рук дело, мистер Сарджент.

– Тогда объясните, зачем мне нужно держать в тайне это?

– Я не знаю. Пока еще… Я был раздражен.

– Я не знаю ничего, что вам неизвестно.

– Возможно, но я убежден, убийца полагает, что вам что-то известно. Вот почему он пытается убрать вас с дороги. Поэтому, пока еще не слишком поздно, расскажите мне все, что вы видели, когда тонула Милдред Брекстон.

– Как же вы упрямы, – со вздохом произнес я. – Снова повторяю вам – я ничего не видел. Более того, могу сказать, что поскольку не я автор этой записки, значит, кто-то знает, что произошло или по каким-то своим соображениям пытается как-то бросить тень на Брекстона. Будь я на вашем месте, я бы последовал по пятам автора этой писульки.

А этот след, я был абсолютно уверен, рано или поздно приведет к мстительному Клейпулу.

Гривз же полностью был в плену своей собственной версии. Какой – мне не было известно, но он явно беспокоился за мою безопасность, и я ему был благодарен.

– Должен предупредить вас, мистер Сарджент, если вы не расскажете мне всю правду, все, что вам известно, я слагаю с себя ответственность за все, что может произойти.

– В случае моей смерти?

– Вот именно.

У меня было такое ощущение, что мне подписали приговор, притом окончательный.

ГЛАВА 4

К полуночи я прибыл на сборище, которое проходило в покосившемся невзрачном деревянном коттедже близ железнодорожной станции, расположенной совсем рядом с океаном. Здесь собралась богема Истхэмптона: человек тридцать обоего пола, более или менее связанных между собой сексом и интересом к искусству.

Все помещения дома освещались только свечами, установленными в бутылках.

Складывалось какое-то странное ощущение – будто ты в аду.

В одной комнате кто-то играл на гитаре, а все остальные сидели на полу и болтали, не обращая внимания на музыку.

Я разыскал Лиз. Цветом лица она уже соперничала с красным вином, которым, похоже, усердно накачивалась.

Она драматически обняла меня.

– Я чувствовала себя так уж-жасно!

Я произнес какие-то успокаивающие слова, а рядом проплыл бородатый толстяк, с увлечением игравший в йо-йо.

Она внимательно посмотрела мне в лицо, и я понял, что, несмотря на всю ее игру, она действительно встревожена.

– С тобой на самом деле все в порядке? – спросила она и стала ощупывать мою голову.

Ее глаза округлились, когда она дотронулась до шишки, которая теперь была с грецкий орех.

– Я чувствую себя вполне прилично. Ты что, правда полагаешь, что тебе следует пить эту дрянь?

Я указал на вино, которое наливали из бутылок без этикеток. Скорее всего, это был сидр.

– Да не пью я его, просто держу бокал. Пойдем, я представлю тебя хозяину.

Хозяином оказался дородный мужчина. Его жена, по всей видимости, индонезийка, одетая в сари, танкетки и с розовой сеткой на голове, весь вечер простояла за его спиной. Она не знала ни слова по-английски, что было, вероятно, неплохо. Наш хозяин, скульптор, настоял на том, чтобы показать мне свою последнюю работу, которая находилась в сарае позади дома.

С мощным фонарем мы обследовали в благоговейном молчании его шедевр. Это был кусок скалы размером с человека с кое-где выровненными углами.

– Вы чувствуете камень? – Скульптор смотрел на меня в нетерпеливом ожидании. «Похоже, – подумал я, – Лиз сказала ему, что я – искусствовед».

– Очень даже. Только камня многовато. Тяжеловат.

– Вот именно. Вы сразу уловили суть. Немногим это удается. Самое подходящее слово, хотя трудно описывать скульптуру словами. Но это именно тот самый эффект, к которому я стремился – тяжеловат, как камень… камень!

– Тяжелый камень, – добавил я, иронизируя. Он был в настоящем экстазе.

– Вы уловили это. Он понял, Лиз! Тяжелый камень. Вот как можно было бы это назвать!

– А мне казалось, что вы назвали ее «Дихотомия Святой Анны»..[8]8
  Разделение на две части, дихотомическое деление


[Закрыть]

– Ну, я использовал его в качестве подназвания. Но, боже, как это верно! Тяжелый камень!

В состоянии полного согласия и взаимного восхищения мы вернулись к собравшимся.

Лиз и я присоединились к группе молодых литераторов, очень чувствительных парней с шипящими голосами, напоминающими о разрываемой ткани. Они с полным знанием дела болтали о диссидентах нового поколения писателях, артистах и им подобных.

Пока они шипели друг на друга, мы с Лиз обсуждали наши собственные проблемы, точнее говоря, проблемы «Северных Дюн».

Я рассказал ей, что действительно думаю об утреннем происшествии.

– Вряд ли кто-то пытался убить меня. Скорее всего, неизвестный что-то искал в доме и не хотел, чтобы его видели. Когда же я вошел, он испугался, что я помешаю, поэтому и ударил меня по голове, чтобы иметь возможность исчезнуть. Если бы кто-то действительно хотел покончить со мной, я бы так легко не отделался.

– Какой кошмар! Никогда не думала, что мне придется столкнуться с человеком, замешанным в подобные дела. Интересно, какое бывает ощущение, когда живешь в доме с убийцей?

– Дискомфорта, но, тем не менее, интригующе.

– Ты бы только слышал, о чем говорят в клубе!

– И какова же общая версия?

– Считают, что Брекстон убил свою жену. Каждый при этом клянется, что был ее близким другом и чувствовал, что рано иди поздно все плохо кончится.

– Боюсь, их ожидает сюрприз.

– Так ты считаешь, что это не он?

– Да, уверен в этом. Он бы на подобное не решился.

– Но что заставляет тебя так думать?

– Интуиция. Она меня, как правило, не обманывает.

Я уже устал от всего этого. Каждая ниточка, похоже, никуда не вела. Да и ниточек-то с самого начала было не так уж много.

Позднее, в тот же вечер, мы решали, куда бы отправиться. Поскольку я устал и чувствовал себя не особенно крепким после удара по голове, и поскольку мы оба пришли к выводу, что хотя песок чудесен и заниматься на нем любовью при лунном свете просто блаженство, он царапает и не слишком удобен – еще утром я заметил, что некоторые части моего тела побаливают, как будто их натерли наждачной бумагой. Мы решили перенести наше повторное свидание на следующий вечер. И хотя при этом мы от души смеялись, я почувствовал, что для меня Лиз стала еще более желанной, чем накануне. Со мной редко такое случается. Как правило, мой восторг при встрече с новым телом постепенно таял, но на сей раз все было наоборот. Однако я дал себе слово, что постараюсь далеко не заходить.

Самый разгар вечеринки был примерно в час ночи. Кто-то начал поливать грязью Т. С. Эллиот. Какая-то толстая блондинка стала сбрасывать с себя одежду, оставшись чуть ли не в том, в чем мать родила. Молодые парни, не обращая на нее никакого внимания, обсуждали счастливые дни своего внутриутробного развития. Ярые приверженцы «Партизан-ревью» в буквальном смысле лупили друг друга за нарушение долга.

Это была типично загородная вечеринка, столь характерная для курорта.

Мы же с Лиз разлеглись на полу и тихо беседовали друг с другом, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг.

Но наш разговор прервал Дик Рэндан.

– Не ожидал встретить вас здесь, – сказал он, с любопытством глядя на нас.

– Что?

Я сел и, прищурившись, в недоумении посмотрел на него. Я был так далеко отсюда, что совершенно забыл обо всем остальном. Меньше всего в этом месте я ожидал увидеть именно его. Я ему так и сказал.

Подобно журавлю, опустившемуся в свое гнездо, он сел рядом с нами.

– Я старый друг Эванса, – сказал он, махнув в сторону нашего хозяина, который показывал свои рисунки бородатому мужчине. Тот же, отложив свое йо-йо, тихо заснул в единственном кресле.

– Как дела в доме? – спросил я.

– По-моему, все нормально. Я ушел следом за вами и отправился в клуб, но там было мало интересного, поэтому я устремился сюда, полагая, что Эванс еще не спит. Наверное, вы знаете, что это я организовал его бостонскую выставку.

Затем я представил его Лиз. Они с недовольным видом кивнули друг другу.

В противоположном конце комнаты полуобнаженная блондинка уселась на пол, скрестив ноги, как йог, и стала раскачивать свои тяжелые белые груди в разные стороны. Это произвело нужный эффект. Даже чувствительные литераторы обратили на нее внимание.

– Ничего подобного в яхт-клубе «Лейдирок» не увидишь, – сказал я недовольно.

– А вот я не уверена, – задумчиво произнесла Лиз. – Интересно, как она это делает?

– Контроль мускулов, – ответил Рэндан, и, к моему удивлению, проявил явные признаки вожделения. По каким-то причинам я автоматически приписал его к огромным легионам Содома, но почему это произошло, сказать затрудняюсь.

– Кто-то делал нечто подобное и в клубе под столом, – сказала Лиз. Правда, стол этот стоял на террасе. И света не было, – добавила она.

Белокурая стриптизерша наконец встала, скинула остатки своего одеяния и предстала во всем блеске.

Это была, как любят писать в бульварных романах, истинная блондинка.

Индонезийская хозяйка решила, что это уже чересчур. Она вышла из комнаты, минуту спустя вернулась с большим кувшином воды, которую с извиняющейся восточной улыбкой вылила на эксгибиционистку. Та завизжала.

– Пора убираться, – заявила Лиз.

Только мы выскочили из дома, как в нем началась свалка. За нами следовал Рэндан, который с благоговением восхищался великолепной выдержкой блондинки.

– Чтобы делать подобное, многие учатся годами, – сказал он.

– Да, это, должно быть, большое утешение в длинные зимние вечера, съязвил я.

Тут я узнал, что сегодня ночью Лиз без машины. Я уже собирался поймать такси или отправиться пешком, но Рэндан настоял на том, чтобы подвезти нас в своем автомобиле.

Расставаясь с Лиз у дверей ее дома, я поцеловал ее на сон грядущий. Мой спутник скромно глядел в другую сторону.

Затем она вошла в дом, а Рэндан отвез меня к «Северным Дюнам».

Оказалось, что он больше заинтересовался убийством, чем я думал, и не просто был заинтересован, но в буквальном смысле заинтригован.

– Я занимался изучением подобных случаев, – заметил Он с серьезным видом. – Однажды даже написал работу об убийстве сэра Томаса Овербери. Потрясающий случай!

– Кажется, это было в семнадцатом веке?

Я знал еще немало интересных вещей, которые могли сбить с толку даже университетских студентов.

– Вот именно. Вообще-то я не собирался приезжать, хотя Элли и приглашала меня. Но как только по радио в Бостоне сообщили, что произошло, я немедленно бросился сюда. Я был знаком с миссис Брекстон, правда немного, когда она дружила с моим дядей.

– Но ведь это было достаточно давно?

– Да, лет пятнадцать, если не ошибаюсь, но я все прекрасно помню. Все были абсолютно убеждены, что они поженятся. Я так и не понял, почему этого не произошло. Потом мы узнали, что она вышла за Брекстона.

– Похоже, ваши дядя и тетя сильно привязаны друг к другу? Но он был слишком хитрым молодым человеком и не попался на эту удочку.

– Да, вы правы, – равнодушно бросил он.

«Северные Дюны» чернели на фоне белого пляжа, производя жуткое, зловещее впечатление. Нигде ни огонька. Интересно, почему для меня не оставили свет в холле?

Мы подъехали к дому и остановились на шоссе. На затемненной террасе не было видно ни души. Я еще не забыл, что произошло накануне, когда я вошел в этот мрачный дом.

– Вы ночуете здесь? – спросил я, поворачиваясь к Рэндану.

– Нет, в городе. Я не хотел никого стеснять. Кроме того, пока я в Истхэмптоне, мне надо со многими повидаться.

Он вылез из автомобиля.

– Я провожу вас до дома.

Мне стало стыдно за свой неожиданный страх. Надеюсь, Рэн-дан не заметил этого.

Мы обошли дом и подошли к нему со стороны моря.

Молодой человек всю дорогу болтал об убийстве, что не доставило мне особого удовольствия. Впервые с того времени, как начались все тревоги, я был испуган. Меня пронизывал ледяной непонятный страх. Я хотел попросить его пройти со мною в дом, но у меня не хватало мужества, мне было слишком стыдно показывать свою слабость. Вместо этого я тянул время, давал на его вопросы невероятно длинные ответы, стараясь как можно дольше оттягивать неизбежное.

Мы уселись на металлическую скамейку-качели, которая стояла рядом со ступеньками на террасу. Немного в стороне, подобно черным грибам, возвышались пляжные зонтики. Лунная ночь была светлой и ясной. Мы старались не двигаться, чтобы качели не Скрипели.

– Я приехал сюда, – тихо признался Рэндан, – по вполне определенной причине. Я знаю, Элли считает, что я просто ужасный человек, но дело не в этом. Я очень люблю ее и своего дядю и очень забеспокоился, когда услышал о том, что произошло.

– То есть вы хотите сказать, что они могут иметь какое-то отношение к этому?

Он кивнул.

– Только не думаю, что прямое. Просто в газетах может появиться множество разных сплетен, которые… в общем, слухов.

– О вашем дяде и Милдред Брекстон?

– Главным образом, да. Видите ли, я уверен, если они попытаются предъявить обвинение Брекстону, он втянет в дело Флетчера и Элли. Просто так, чтобы вызвать больше шума.

Потрясающе! Чуть ли не эти же самые слова я слышал в разговоре между Брекстоном и Клейпулом в день смерти Милдред. Дядя с племянничком, видимо, обменялись письмами… Или, возможно, существовала какая-то семейная тайна, и они опасались, что благодаря Брекстону она всплывет.

– И что же вы собираетесь делать? – спросил я, с любопытством присматриваясь к нему.

Он пожал плечами.

– Все, что в моих силах. Я очень люблю Флетчера и Элли. Они мне не просто дядя и тетя, а почти как родители. Дело в том, что когда умер мой отец, Флетчер стал моим законным опекуном. Так что вы видите, в моих интересах оказать им помощь, свидетельствовать в их пользу, если… гм, будет обвинение против них.

– Какого рода обвинение? Что может предъявить кому-нибудь Брекстон?

Рэндан усмехнулся.

– Трудно сказать. Вряд ли что-нибудь серьезное, по крайней мере, не обвинение в убийстве. Думаю, что-нибудь, связанное с семейными делами.

Я понял, на что он намекает. Находясь в отчаянном положении, Брекстон мог извратить отношения между братом и сестрой. Правда, как это могло быть связано с Милдред Брекстон?

Затем Рэндан перевел разговор на день убийства. Он интересовался поведением каждого и, в особенности, хотел знать, что я действительно думаю о происшедшем. Он оказался умнее, чем я предполагал, но скоро стало ясно, что он знает не больше других о загадочной смерти Милдред.

Я предложил ему сигарету, сам взял одну, дал ему прикурить и тут нечаянно выронил спички.

Чертыхаясь, я стал их искать в песке у своих ног.

Наконец-то я их нашел, прикурил.

И вот тут-то я заметил, что мои пальцы в какой-то темной липкой жидкости.

– О боже! – в ужасе воскликнул я, уронив на этот раз и спички и сигарету.

– В чем дело?

– Не знаю… мои пальцы… Похоже на кровь… Должно быть, я порезался.

– Действительно, у вас идет кровь. Возьмите. Рэндан предложил мне свой носовой платок.

– Как вы умудрились это сделать?

– Понятия не имею. Я даже ничего не почувствовал.

Я насухо вытер пальцы и увидел, что никакого пореза нет. Кровь была не моя.

Мы посмотрели друг на друга.

У меня по телу побежали холодные мурашки.

Мы вскочили на ноги и отодвинули качели в сторону.

У наших ног, в луже крови на белом песке, лежало тело мужчины.

Горло его было перерезано, голова чуть ли не отделена от туловища.

В ярком свете луны я узнал Флетчера Клейпула.

ГЛАВA 5

До самого утра в доме никто не ложился спать.

Прибыл Гривз. Его встретил огонь свечей в гостиной.

Дело в том, что сразу же после полуночи свет в доме вырубился. Вот почему, когда я приехал с Рэнданом, в окнах не было ни огонька. Один из полицейских более часа, ковырялся в распределительном щитке, расположенном на кухне, но безуспешно – восстановить освещение не удалось.

Все пытались держать себя в руках, за исключением Элли Клей-пул, которая билась в истерике. Вызвали сиделку. Она быстро успокоила Элли, введя ей какое-то лекарство. Мы с облегчением вздохнули, ибо крики мисс Клейпул, когда она узнала об убийстве брата, довели наши нервы до предела.

Все молчали. Говорить было не о чем. Мы сидели в гостиной, ожидая, когда нас пригласит к себе инспектор Гривз. Только мы с Рэнданом были полностью одеты. Брекстон сидел в вылинявшем халате, прикрыв лицо рукою, как бы отгораживаясь от нас. Мэри Уэстерн Ланг, выглядевшая действительно испуганной, пребывала в состоянии оцепенения, напоминая собой какую-то беспорядочную кучу – бледная, с отекшим, одутловатым лицом, запутавшаяся в широком розовом халате. Миссис Вииринг принюхивалась в бокалу бренди с непреклонностью человека, решившего напиться как можно быстрее. Рэндан и я были сторонними наблюдателями. Мы следили не только за другими, но и присматривались друг к другу.

Мне, в частности, было интересно знать, как он воспримет смерть любимого дядюшки и опекуна. Однако Рэндан был спокойнее всех. После первоначального потрясения, когда я был уверен, что он вот-вот упадет в обморок, он вдруг стал проявлять необычайную активность – у него единственного хватило силы духа прикоснуться не только к телу, но и к длинному острому ножу, лежавшему близ него. Пока я стоял в растерянности, не зная, что делать, и с дрожью взирал на Флетчера Клейпула с отрезанной головой, Рэндан вызвал полицию.

Сперва допрашивали женщин. Затем Рэндана, потом меня и последним, насколько я помню, Брекстона.

Впервые я стал допускать мысль о том, что убийца – он.

Уже занимался рассвет, когда Гривз вызвал меня. Остальные разошлись по своим комнатам. Только Брекстон сидел в гостиной. Свет уже был восстановлен.

Гривз выглядел таким же уставшим и измученным, как и я.

Я рассказал ему все, что произошло. Как мы с Рэнданом минут двадцать вели разговор, прежде чем под качелями обнаружили тело его дяди.

– В какое время вы прибыли в дом, – Гривз с мрачным видом заглянул в свои записи, – Эвана Эванса?

– Незадолго до полуночи. Буквально за несколько минут.

– И есть свидетели?

– Конечно.

– А в какое время мистер Рэндан появился у Эванса?

– Я бы сказал, минут пятнадцать второго, точно не знаю. На вечеринке за временем как-то не следишь. Ушли мы, правда, ровно в половине второго. Помню, я еще посмотрел на часы.

Я был уверен, что меня спросят, почему я посмотрел на часы, но инспектор даже вида не подал, как бы понимая, что такие вещи могут произойти совершенно случайно.

– Затем вы подбросили домой мисс Безземер и отправились прямо сюда?

– Вот именно.

– В какое время вы нашли тело?

– В час сорок шесть. Мы с Рэнданом специально обратили на это внимание.

Гривз с трудом сдержался от зевка.

– И никто из вас ничего не трогал?

– Ничего, хотя, может быть, я прикоснулся к телу, прежде чем понял, что лежит под качелями. Отсюда и кровь на пальцах.

– А что вы делали там? Почему вы вдруг оказались на качелях?

– Ну, в общем, так. Мы приехали с вечеринки. Освещения в доме не было, а Рэндан очень хотел поговорить со мной об убийстве миссис Брекстон, поэтому мы обогнули дом и уселись на качели. Думаю, если бы в доме был свет, мы пошли бы в гостиную.

Мне ужасно не хотелось признаваться в том, что я был напуган до смерти и боялся входить в дом один.

– Вы заметили что-нибудь странное? Какие-нибудь отпечатки пальцев или еще что-нибудь?

– Ничего. А почему в доме не было света?

– Пока что не знаем. Видимо, перегорели предохранители. Один мой сотрудник пытался разобраться в этом, в то время как другой продолжал оставаться на своем посту.

Гривз явно занял оборонительную позицию. Я прекрасно понимал, почему…

– А убийство произошло без четверти час?

– Откуда вам это известно?

Инспектор выпалил этот вопрос, и его прежде сонные глаза округлились.

– Просто все состыковывается. Убийца что-то сделал со щитком, затем выскочил из дома, убил Клейпула, сидевшего на качелях, а полиция и все остальные занимались в это время светом, затем…

– И что затем?

– Ну, не знаю… – неуклюже закончил я. – А вы?

– Это наше дело.

– Так когда произошло убийство?

– Это не ваше… – Но по одному ему известным причинам Гривз вдруг замолчал и стал вести себя разумнее. В конце концов, я был не только свидетелем и подозреваемым, но и представителем прессы. – Коронер еще не пришел к окончательному решению, однако он считает, что все произошло, как только погас свет.

– Где находится распределительный щиток? – спросил я.

– Сразу же за кухонной дверью.

– А где был полицейский?

– Полицейскими охраняется весь дом, но в этот момент на кухне никого не было.

– А дверь в кухню была заперта?

– Нет, не заперта.

– А вам не кажется это странным? Насколько я знаю, кухарки смертельно боятся всяких бродяг.

– Дверь была заперта прислугой после мытья посуды примерно в одиннадцать часов. Кто открыл дверь позднее, нам не известно.

– Нашли что-нибудь?

Тривз лишь устало пожал плечами.

– Кого-нибудь подозреваете?

– На это я вам ответа не дам, мистер Сарджент. Инспектор холодно посмотрел на меня.

– У меня безупречное алиби. Можете мне доверять. – Я посмотрел, как мне казалось, по-собачьи преданными глазами, однако Гривза это нисколько не тронуло.

– Безупречное алиби ничего не стоит сварганить, – с горечью заметил полицейский.

На следующее утро я понял, что он имел в виду.

Я проснулся в половине девятого, после непродолжительного, но крепкого сна. Потом в течение получаса составлял статью для «Глоуб»– описания очевидца, которые затем по телефону передал в редакцию, абсолютно уверенный в том, что меня, затаив дыхание, прослушивает не один человек. Наконец я спустился к завтраку.

Через окна холла я увидел несколько газетчиков и фотографов, яростно спорящих с человеком в штатском. «Я переплюну вас всех», – злорадно подумал я, если, конечно, останусь в живых. Мысль о том, что один из гостей убийца-маньяк, уже не раз приходила мне в голову. В таком случае я, как и любой из присутствующих в доме, мог стать очередной жертвой.

В столовой задерганный дворецкий принес мне яйца и тосты.

В комнате был еще Рэндан, который прямо-таки сиял от возбуждения.

– Они попросили меня остаться, полиция то есть, так что я провел ночь в комнате моего дяди.

– Особого удовольствия это, наверняка, не доставило?

– Вы имеете в виду Элли? – Его лицо вдруг помрачнело. – Да, это было просто ужасно. Конечно, с нею всю ночь была сиделка и, насколько я понимаю, периодически давала ей успокоительное. Поэтому я ничего особенного не слышал, хотя стены здесь тонкие, как бумага. Кроме того, было крайне неприятно лежать в постели Флетчера. К счастью, полиция изъяла все его вещи.

– Сегодня утром вы уже кого-нибудь видели? Он покачал головой.

– Никого, за исключением полицейских да репортеров у входа. Быстро они сюда примчались.

– Все это попадет уже в дневные выпуски, – заметил я осторожно. – Пришла ли полиция к какому-нибудь мнению?

– Не знаю. Мне не многое удалось выудить у Гривза. Между прочим, он ужасно рассердился, когда я стал задавать вопросы, и заявил, что одного детектива-любителя вполне достаточно для убийства. Интересно, кого он имел в виду?

– Видимо, меня.

– А вы частный детектив, да?

Рэндан посмотрел на меня с восторгом. Глаза его прямо сияли за толстыми линзами.

– Нет, но я бывший газетчик и пару раз был замешан в подобные истории. Правда, не такие сногсшибательные, как эта.

– Сногсшибательные? У меня предчувствие, что это дело предельное простое.

– Что ж, приятно слышать. Зачем же так долго держать нас в неведении?произнес я с ядовитым сарказмом.

За завтраком я вообще всегда в плохом настроении.

– Может быть, я и раскроюсь.

Он с таинственным видом уставился в свою кофейную чашку, вызывая у меня еще большее раздражение, чем прежде. Если бы я был убийцей, с ним бы я разделался в первую очередь, а затем уж с Мэри Уэстерн Ланг.

– Вы наверняка думаете, – сказал я, – что все это сделал Брекстон, потому что он ревнив и хотел убить не только свою жену, но и ее любовника, избрав для этой мерзкой цели в качестве соответствующей обстановки дом родственницы его жены.

– Не понимаю, что вас не устраивает в этой версии, – парировал Рэндан. Она не так глупа, как вы пытаетесь ее представить. Бывают же убийства экспромтом, под влиянием минуты, разве не так? Кроме того, они собрались вместе в одном доме.

Рэндан прямо-таки исходил самодовольством.

– Разве он не мог поступить разумнее? – возразил я. – Я знаю, большинство художников не отличаются особым умом, но если уж он задумал разделаться с ними, худшего способа он придумать не мог.

– Ну, во-первых, я не утверждаю, что именно Брекстон – убийца, – заявил Рэндан. – Но готов поспорить, что выясню это раньше вас и Гривза.

Я поймал его на этом и предложил пари.

Двадцать долларов тоже деньги.

Утро было солнечным, но прохладным. Повсюду сновали полицейские, а Гривз, как выяснилось, уже успел побывать в Риверхеде и опять вернуться. Сейчас он находился в комнате Брекстона внизу, а самого художника перевели на второй этаж. Почти весь день мы не отходили от дома. Я принялся рассматривать все алиби.

Как выяснилось, миссис Вииринг и мисс Ланг отправились спать в одно и то же время – примерно в половине первого. В гостиной оставались Элли и Брекстон. Рэндан был в клубе. Клейпул около полуночи отправился на последнюю в своей, жизни прогулку. Как я понял, ни у кого из дам алиби не было. Элли до сих пор была выбита из колеи, и никто с нею не мог поговорить. Я начал понимать, что имел в виду Гривз, говоря, что безупречные алиби ничего не стоит сварганить. Смысл этого до меня дошел после ленча.

К Брекстону за столом относились как к прокаженному. Все были взвинчены и испуганы, так что увести его от других мне ничего не стоило.

– Пойдемте, прогуляемся, – сказал я.

Мы стояли на веранде, выходящей в сторону моря. – Не знаю, разрешат ли нам… или мне, – заметил художник.