Текст книги "Смерть идет по пятам"

Автор книги: Эдгар Бокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Времени?

– Ну да, чтобы заплатить.

– Кому?

– Да этим кошмарным типам из налогового управления. Теперь все стало ясно.

– И когда же Розе стало известно, что ей придется платить деньги?

– Ну, не очень давно. В то время я как раз ужасно себя чувствовала. Помню, что еще сидели в ресторане «Колони» с Чико Пацетти… Вы знаете Чико? Кстати, жена бросила его.

– И она рассказала вам об этом в «Колони»? Давно это было?

– Примерно месяц назад. Да, точно. Я еще помню, она несколько дней была в Нью-Йорке и ходила в налоговое управление поговорить о каком-то деле.

– А о каком?

Альма вздохнула и в бессилии воздела свои украшенные изумрудами руки.

– По правде говоря, не знаю. Знаю только, что она была ужасно расстроена и очень хотела поговорить со мной, потому что я прошла через то же самое. Боюсь, однако, с меня толку было мало. Кажется, она сказала, что должна заплатить сто тысяч; или я должна была заплатить? Ах да, каждая из нас должна была заплатить такую сумму, причем в очень короткое время. Помню, я еще сказала, что мы с нею в одной и той же лодке. Правда, у бедняжки Розы уже не было таких денег.

Я сказал Лиз, что позвоню позднее, если выдастся такая возможность. Затем, извинившись, я отправился в «Северные Дюны».

Дом выглядел мирным и на удивление безлюдным, как будто в нем не было ни души. Пророчество? Когда я вошел, он действительно оказался почти пустым. Никого не было, за исключением мисс Ланг, которая сидела за столом миссис Виирйнг с доказательством последних мучений автора «Разговора о книгах» перед собой.

– Вот так я и работаю, – заявила писательница, снимая очки. Она улыбалась полуразвратной глупой улыбкой. «Но она не такая уж дура», – вдруг неожиданно подумал я.

– Я, кстати, недавно виделся с Элли, – сказал я, опускаясь в кресло рядом со столом, за которым я так много беседовал с Гривзом.

– Вот как? А мне казалось, к ней не пускают.

– Мне разрешили. Она чувствует себя намного лучше.

– Я очень рада. Меня тревожило ее состояние. Кстати, на этой неделе я рассказываю в своем эссе о Перл Бак. Мне кажется, ее вещи индийского периода просто бесподобны. В особенности если это сравнить с тем, что она написала после Китая, о котором и так уже известно много, а так хочется разнообразия!

И она прочитала мне целый отрывок из «Разговора о книгах». Из вежливости я выразил свое восхищение.

– Трудимся не разгибаясь? – заметила миссис Вииринг, появляясь в алькове. Она выглядела трезвой и деловой. – Какой день! – Она сняла свою шляпу. – Наконец-то мне удалось поработать!

Мисс Ланг вскочила из-за стола.

– А мы тут с мистером Сарджентом очень мило побеседовали. Он был первым слушателем моей новой главы. Вы же знаете, как я отношусь к читательскому мнению. Если бы все писатели работали, пытаясь отозваться на запросы рядового человека, как делаю это я! Я считаю необходимым прямой контакт с читателем.

Я извинился и отправился на небольшую прогулку по пляжу перед домом. Солнце клонилось к закату. Как я понял, до сих пор еще не обнаружили место, где убили Клейпула, и наверняка теперь это уже невозможно выяснить. Его тело тащили по пляжу, вполне возможно, у самой воды, так что волны уничтожили все следы. Интуитивно я чувствовал, что убийство произошло рядом с домом, наверняка среди ближайших дюн. Тогда возникает вопрос, почему убийца не оставил тело на месте преступления? Зачем его стоило тащить к террасе? Дело рискованное, если учитывать, что в доме полно полиции.

Я чувствовал, что что-то ускользает от моего внимания. Как слово, которое вертится на языке, но никак не вспомнить.

Бесполезно. Над морем кружили две чайки. На горизонте на фоне ясного неба появились темные облака. Неужели приближается шторм? Меня пробрала дрожь, и я вернулся в дом. Осталось выполнить еще одно дело.

Брекстон с унылым лицом сидел на койке в довольно живописной тюрьме Истхэмптона. Он был в обычной одежде (я почему-то был уверен, что увижу его в тюремной робе), и кусочком угля делал какие-то наброски в блокноте.

– Терапия, – произнес он с улыбкой, когда я вошел. – А вы совсем не похожи на моего адвоката.

– Только таким способом я мог пробраться к вам. Я заявил, что являюсь младшим партнером адвокатской конторы «Оливер и Дейл». А вы неплохо выглядите.

– Приятно слышать. Садитесь.

Я сел на стул у зарешеченного окна, в которое виднелась зеленая ветка. Я сам почувствовал себя чуть ли не заключенным…

– Я уверен, что вы не совершали преступления.

– Значит, нас уже двое. Чем могу быть полезен?

– Не двое, а трое. Сегодня утром я разговаривал с Элли, и не понимаю, как после ее показаний они осмелились арестовать вас.

– Вот так и осмелились.

Он положил блокнот на кровать и уголком одеяла стер с пальцев уголь.

– Я освещаю происшедшее в «Глоуб». Насколько я понимаю, вы читали мои статьи?

Он молча кивнул.

– Так вот, я пытаюсь сам разобраться в этом деле и выяснить, кто убил Клейпула. Я даже думаю, что вы могли видеть убийцу, бросающего тело за качели. Ваше окно выходит на террасу прямо над ними.

Он тихо засмеялся.

– Если таков пример ваших методов расследования, я просто теряюсь. Во-первых, я вернулся к себе в комнату значительно позднее, а во-вторых, тогда я еще жил в комнате на первом этаже.

– О! – Я тупо уставился на него. Я совершенно упустил это из виду. Теперь я далеко не был уверен в своих дедуктивных способностях. – Да, тогда это все объясняет, – произнес я, вновь беря себя в руки. – Где вы были во время смерти Клейпула?

– Сидел на веранде вместе с Элли, большей частью в темноте.

– Кто-нибудь из вас выходил с веранды в то время, когда свет погас?

– Да. Кстати, оба выходили. На короткое время. Я пошел разыскивать дежурного полицейского, чтобы узнать у него, когда будет восстановлено освещение, но не смог его найти. Наверняка он в это время искал распределительный щиток. Затем я вернулся назад, и мы с Элли продолжили разговор, а потом она выходила, чтобы принести мне альбом по искусству, который она привезла специально для меня, но забыла отдать.

– И все это происходило в темноте?

– Светила яркая луна. Наверняка вы это заметили. Элли сходила и принесла альбом, мы еще немного поговорили и разошлись по своим комнатам. Остальное вам известно.

– О чем вы говорили?

– Главным образом, о Милдред.

– А не о заключении брака? Я имею в виду между вами и Элли?

– Это никого не касается, – резко отрезал Брекстон.

– Извините. – Я поднялся. – А вам что-нибудь известно о сложностях миссис Вииринг с налоговым управлением?

– Так вы знаете и об этом? – усмехнулся он.

– Немного. Только в общих чертах. Я полагаю, что она немало задолжала?

– Да, довольно значительную сумму. – Брекстон кивнул. – Более ста тысяч долларов.

– Она в состоянии выплатить ее?

– Думаю, да, но это, вне всякого сомнения, ударит по ее доходам…

– Ну и как она может выкрутиться?

– Ну… У Виирингов где-то на Западе есть литейное предприятие, которое приносит ей неплохой доход. Делом управляет брат ее покойного мужа. Но у Розы у самой неплохая деловая хватка. Она ведь начинала секретарем старого Вииринга, президента компании. Он женился на ней, умер и оставил ей свою долю. Похоже, недавно ее деверь поторопился в каких-то делах. То ли в результате объединения, то ли еще что-то. Я в этом не очень разбираюсь. Но я точно знаю, что это было сделано с целью добиться уменьшения налогов, но что-то у них не получилось. Так или иначе, налоговому управлению это стало известно, и Розе придется выплатить сразу же сто тысяч наличными.

– А у миссис Вииринг их нет?

– Если не продаст свою долю акций компании.

– Значит, правильно говорят, что она в сложной ситуации?

– Да, я бы сказал, в чертовски сложной, – медленно произнес Брекстон, устремив взгляд на зеленую ветку в окне.

Я решил убедиться в своем подозрении.

– Ваша жена была богатой женщиной, мистер Брекстон? Он прекрасно понял, на что я намекаю, но не подал виду.

– Да, – бесстрастно бросил он.

– Она была богата сама по себе? Это не имело никакого отношения к получению денег от миссис Вииринг, ее тетки?

– Нет, не имело. Вы правы. Милдред получила деньги от других родственников.

– А миссис Вииринг не пыталась занять денег у вашей жены? Брекстон заерзал на койке, нервно ломая пальцы.

– Вам Элли сказала об этом?

– Нет, я просто пришел к этому выводу логически.

– Да. Роза просила Милдред помочь ей выкрутиться с налогами, но Милдред отказала.

Какое-то мгновение мы молчали, а затем я спросил:

– Почему ваша жена отказала?

– Не знаю. Думаю, что сумма была слишком велика, даже для нее. У них была ужасная сцена однажды вечером, как раз накануне того дня, когда Милдред утонула. Уверен, вы слышали крики. У них обеих ужасные характеры. Милдред набросилась на Розу с моим мастихином. Между прочим, после этой ночи я его не видел, пока его не нашли у тела Флетчера. В общем, я вмешался в драку и успокоил Милдред.

– А я уверен что все было наоборот. Взбесилась миссис Вииринг из-за того, что ей отказали.

– Они обе были хороши. Знаете, они ужасно похожи. Злобные, несдержанные. Милдред захотела чуть ли не сразу же уехать, но я ее отговорил. Правда, на следующее утро она вела себя как ни в чем не бывало.

– Как вы считаете, не по этой ли причине пригласили вашу жену? Точнее, вас обоих на уикэнд. Чтобы помочь выкрутиться миссис Вииринг?

Брекстон кивнул.

– Да. Думаю, именно поэтому Милдред и взбеленилась. Она прекрасно знала, что Роза терпеть ее не может, и не приглашала нас чуть ли не целый год. Затем, когда мы получили приглашение, Милдред оживилась. Дело в том, что она всегда считала Розу как бы главой семьи, и ей было неприятно, что та не хотела с нами знаться. Но когда в первый же день нашего пребывания здесь выяснилось, что нас пригласили только потому, что Розе понадобились деньги, Милдред взорвалась. Я не могу осуждать ее за это.

– А как вы считаете, при обычных обстоятельствах ваша жена могла бы дать ей в долг такую сумму?

Брекстон пожал плечами.

– Может быть. Хотя сумма была ужасно большой. Впрочем, я никогда не знал, сколько денег у Милдред. Она всегда сама оплачивала свои счета, а я свои. Это было одно из условий нашего соглашения.

– У вас был подписан брачный контракт?

– Нет. У нас была устная договоренность. Милдред для меня была очень хорошей женой. Это может показаться странным, в особенности тому, кто познакомился с ней только в последний год.

Теперь я решил перейти к юридическим аспектам сложившейся ситуации.

– Как вы считаете, какую позицию займет обвинение?

– Даже не знаю. Наверняка совершенно дикую. Мои адвокаты абсолютно уверены в этом. Ну что ж, учитывая суммы, которые я им плачу, так и должно быть. – Он криво усмехнулся. – С помощью денег они смогут раздобыть все необходимые факты, но если говорить серьезно, они даже не представляют, что у Гривза на уме. Мы полагали, что показаний Элли будет вполне достаточно, чтобы убедить районную прокуратуру, а вместо этого они назначают внеочередную сессию суда на пятницу. Меня же запихивают в камеру.

– Я думаю, они, главным образом, опираются на следующие соображения: вы убили свою жену, потому что не любили ее и хотели завладеть ее состоянием. Возможно, они попытаются доказать, что вы осуществили это из-за желания жениться на Элли. Именно поэтому они будут рассматривать ее показания как ее стремление дать вам алиби.

– Все хорошо. Только зачем мне было убивать Клейпула? Единственного человека, к которому Элли была привязана?

– Наверняка они найдут какой-нибудь мотив. Высосут прямо из пальца, лишь бы использовать против вас в качестве главной улики мастихин, найденный около тела убитого.

– Довольно шатко, – заметил Брекстон.

– К счастью, обвинение не знает о ссоре, которая произошла у вас с Клейпулом после того, как утонула ваша жена. Наверняка, им известно то, что известно всем – что он проклинал вас после ее смерти. Но им не известно о стычке, которая произошла в вашей комнате. Я в это время сидел на веранде и все слышал.

Выдержка Брекстона была просто потрясающей. Он ничуть не удивился.

– Слышали?

– Да, большую часть вашего разговора. Клейпул обвинял вас в убийстве жены. Не впрямую… по крайней мере, мне так показалось. У меня сложилось впечатление, что он считал вас виновным в определенном каком-то, ему известном, смысле, и намеревался разоблачить вас.

– Да. Примерно так и было, – равнодушно-небрежным тоном бросил Брекстон.

– Я, естественно, не стал сообщать в районную прокуратуру.

– Очень мило с вашей стороны.

– Но мне бы хотелось знать, что означал весь этот разговор. И потом, что вы имели в виду, когда заявили, что тоже все расскажете?

Брекстон в задумчивости молчал. Быстрыми цепкими глазами художника он изучал меня, как будто я модель, все линии которой надо очень точно перенести на холст. Наконец он произнес:

– Говорить особенно нечего. Последние несколько лет Милдред буквально гонялась за Флетчером, пытаясь вынудить его жениться на ней. Он не проявлял к ней никакого интереса, хотя раньше любил ее. Но вот в последний год он стал меняться, и, кажется, я понимаю почему. Он стал с ней видеться. Под вымышленными именами они совершили прогулку на Бермуды. Мне это стало известно. Такие вещи всегда всплывают. Я, конечно, устроил Милдред скандал. Она быстро изобразила нервный срыв, позднее предложила развод, а я сказал: «Нет еще». Думаю, это была ошибка с моей стороны. Я не любил Милдред, но она нравилась мне, и я к ней привык. Я был уверен, что Клейпул обхаживает ее только ради денег. Элли сказала мне, как сильно сократился их доход за последние несколько лет, и я подумал: «Флетчер решил найти себе богатую жену». Он был просто в ярости, что я стою у него на пути. Потом, когда Милдред утонула, он был уверен, что это моих рук дело, что я нацелился на ее деньги и поэтому не давал ей развода. Вот и все. Он взорвался и обещал обвинить меня в убийстве. У меня такое предчувствие, что он успел это сделать до своей смерти и, видимо, на это рассчитывает Гривз.

В этом был смысл.

– Другой вопрос: что вы имели в виду, когда сказали Флетче-ру, что если он выступит с обвинением против вас, вы втянете в это дело Элли?

Брекстон невольно покраснел.

– Неужели я сказал это? Видимо, я уже едва сдерживался. Я бы никогда на подобное не пошел. Я просто угрожал, пытаясь образумить его.

– Каким путем ее все-таки можно было втянуть в это дело?

– Да никаким. То, что я сказал… это совсем другое. Касалось только нас троих – ее, меня и ее брата. Я только угрожал. Худшего способа я не мог придумать. Странно, но я даже забыл об этих словах, пока вы не напомнили.

Теперь я был абсолютно уверен в том, какой версии будет придерживаться районный прокурор. Что же, это уже кое-что.

Потом появился тюремщик. Толстый полицейский со связкой ключей. Он заявил мне, что время свидания кончилось.

– Желаю удачи, – бросил я при расставании.

– Да, мне она нужна, – улыбнулся Брекстон. Он вновь взял блокнот. Надеюсь, вы идете в правильном направлении, мистер Сарджент.

Полицейский быстро вывел меня из камеры, и я так и не узнал, что Брекстон имел в виду.

Солнце уже зашло, когда я вернулся домой и припарковал машину Рэндана на шоссе. Приятно, когда за тобой не следят полицейские. В доме были только мисс Ланг, миссис Вииринг, Рэндан и я, не считая, конечно, прислуги. В гостиной сидел один Рэндан. Он лихорадочно что-то записывал в свою книжку. Рядом на столике стоял хайболл.

– О, привет. – Он бросил на меня быстрый взгляд, как бы убеждаясь, что я не попал в катастрофу. – Как машина?

– Прекрасно. Переехал одного мальчишку, но, думаю, ты найдешь общий язык с его родителями. Вполне приличная современная парочка.

Я смешал себе мартини.

– Я сделал записи о случившемся, – сказал Рэндан, поставив дату и закрыв книжку. – Собираюсь написать серьезное исследование.

Я сменил тему.

– А где наши прелестные дамы?

– Делают себя еще более прелестными. Обед сегодня рано – через полчаса. Кстати, звонила ваша знакомая Лиз и просила передать, что она будет ждать вас на приеме, который устраивается в Саутхэмптоне в честь Альмы Эддердейл. Я сказал, что подброшу вас.

– А вы тоже приглашены?

Рэндан, похоже, был недоволен моей бестактностью.

– Я просто хотел быть полезным.

– Я уверен в этом. Кстати, я сегодня виделся с Брекстоном.

– В тюрьме? А я не знал, что к нему пускают.

– У меня есть свои каналы влияния. А вы тоже пытались с ним увидеться?

Рэндан кивнул.

– Да, я хотел кое-что уточнить. Дело в том, что я начинаю испытывать определенные сомнения, – добавил он с важным видом.

– Сомнения? А. мне казалось, что вы согласились с Гривзом в том, что Брекстон…

– Нет, сейчас я в этом так не уверен. Дело в том, что я сегодня случайно кое-что услышал здесь, в доме. Я не хочу сказать, что люблю подслушивать, но…

– Но вы подслушали разговор, не предназначенный для ваших ушей типичная человеческая черта. В конце концов, что было бы с историей, если бы не подслушивание?

К счастью, это был риторический вопрос, и Рэндан его проигнорировал.

– Я слышал, как миссис Вииринг разговаривала с адвокатом.

– С адвокатом Брекстона?

– Да… но они говорили не об убийствах. Они говорили о завещании. О завещании миссис Брекстон. Похоже, она оставила половину своего состояния тетке, миссис Вииринг, остальное – Клейпулу. Мужу не досталось ничего. Самое главное в другом: он об этом знал и с таким завещанием давным-давно согласился. Вот я и думаю…

ГЛАВA 8

Атмосфера во время обеда была натянутой. К счастью, мисс Ланг была в ударе и пыталась поднять наше настроение, читая новые пассажи «Разговора О книгах». Я старался не смотреть на миссис Вииринг, которая вопреки совету врача решила выпить капельку дюбонне. Она так хорошо налакалась к тому времени, когда подали кофе, что мы с Рэнданом, практически никому ничего не объясняя, за исключением шаловливой мисс Ланг, смогли незаметно ускользнуть из дома.

Дорога от Истхэмптона до Саутхэмптона заняла около получаса.

Луна скрылась, а ночное небо заволокли тучи, двигавшиеся с севера.

Мы почти не разговаривали, занятые своими собственными мыслями. Правда, Рэндан попытался расспросить меня относительно истории с налогами, но я отмолчался, оставив при себе свои взлелеянные версии.

Когда мы выходили из автомобиля перед особняком на Джин-Лейн, где проводился прием, Рэндан заметил:

– Мы, кажется, оба знаем, кто убийца.

– Жаль, что это не произошло раньше, – согласился я, кивнув головой. – К сожалению, слишком много было неразгаданных вопросов.

– Мастерски это было проделано. – Он выключил зажигание. – Когда вы догадались?

– Вчера, во время разговора с Альмой Эддердейл. Она и выболтала секрет, рассказав о проблемах Розы.

Рэндан кивнул.

– Да, теперь все ясно. Собираетесь сообщить об этом Гривзу? Или Специальному суду?

Я покачал головой.

– Нет. Сперва я должен попытаться использовать полученную информацию для «Глоуб». Потом, если мне это удастся, я переговорю с Гривзом. Только так я смогу опубликовать свое сообщение раньше других.

Мы отправились на прием. Я был в прекрасном настроении, чувствуя себя на седьмом небе.

Танцевальный зал (а это действительно, черт побери, был танцевальный зал) представлял собою огромное помещение с паркетным полом, многочисленными вазами с цветами, тремя люстрами и галереей, где музыканты исполняли нежную музыку. Присутствовал, как принято говорить, весь свет.

Я почтительно склонился перед леди Эддердейл, которая несколько смущенная стояла рядом с хозяином – человеком, таинственно нажившем миллионы во время Второй мировой войны. Скорее всего, он воровал покрышки и продавал их на черном рынке.

– А, да, мистер… – со вздохом произнесла она, когда я ей пожимал руку. Она явно забыла мое имя. – У меня такая плохая память на имена, но я прекрасно помню лица. Когда вы приехали из Лондона?

Я постарался побыстрее закончить церемониал с нею и, пройдя через многочисленную толпу, попал в гостиную, где находилась буфетная стойка, укомплектованная четырьмя шеф-поварами, и где я, как и ожидал, отыскал свой луч любви. Окруженная группой полных, лысых и рябых холостяков, она поглощала копченую индейку.

– Питер! Можешь попробовать!

– Из твоих рук с удовольствием! – произнес я залихватским тоном в духе Марлона Брандо.

Холостяки недовольно уставились на меня – племенной жеребец, пробирающийся через стадо лошадей к ближайшей кобыле.

Кобылка моя прямо-таки сияла. Она была в бело-золотистом платье, вся увешанная фамильными драгоценностями. Интересно, подумал я, может, стоит предложить руку и сердце?

Я бросил вызывающий взгляд на холостяков, и они моментально ретировались. А нам осталась копченая индейка, шампанское и звуки Кола Портера, доносившиеся из танцевального зала. Никто не нарушал нашего блаженства.

– Почему это ты сегодня днем удрал? – спросила Лиз.

Я молил Бога, чтобы была сцена ревности, но ее не последовало. По правде говоря, она даже не ждала оправдания.

– Я слышала, что дело закончилось? Кто-то мне сказал, что у Брекстона не осталось ни шанса, и они добились от него признания.

– Ты уверена в этом? – произнес я, хватаясь за эти слова, как за последнюю соломинку.

– Нет, не уверена. Просто все говорят так.

– А что ты делаешь после этого, душка? – сказал я с набитым ртом.

– Сегодня вечером? Поеду домой, как любая порядочная девушка.

– Пошли в кровать?

– В кровать? – воскликнула она удивленно, причем так громко, что один из поваров заметно побледнел. – В кровать? – повторила она тише. – А мне казалось, что тебе нравится возиться только на кактусах… или же у тебя где-нибудь приготовлена кровать с гвоздями?

– Молодые женщины никогда не понимают шуток, – ответил я холодно. – Это не моя вина, что ты не снабдила меня необходимым количеством средств для организации правильной любви, предпочтительнее в позолоченной клетке. У тебя ведь есть деньги?

– Да, и я хочу, чтобы меня любили только за мои деньги, – согласилась она, кивнув головой. – В конце концов, красота проходит. Характер портится. А вот деньги, если они правильно вложены, всегда дают любовь.

– А твои правильно вложены? В надежные или, на худой конец, просто ценные бумаги?

– Да, но я не знала, что это тебя волнует.

– Настолько, что желаю пригласить тебя на ночь в мотель «Новая Аркадия», центр запрещенной сексуальности, всего в нескольких милях отсюда.

– А что я скажу своим?

– Скажешь, что ты – распутница. Деньги – на твое имя, ведь так?

– О да. Моя мамуля потребовала от второго мужа, чтобы он создал попечительский фонд. Мило, правда?

– Все зависит от суммы.

Я уже приготовился ее обнять, как вдруг над нами раздался рев Элмера Буша.

– Привет, парень! Боже, это, кажется, та самая аппетитная крошка, которую я сегодня видел на пляже. Мисс Лиз Безземер, правильно?

– Да, та самая аппетитная крошка, – с ослепительной улыбкой произнесла Лиз. – А вы, если не ошибаюсь, тот пока еще знаменитый Элмер Буш, который, благодаря любезности Уит-Машлетс, каждую неделю выступает по программе «Эн-Би-Си»?

Это несколько его охладило.

– Какая умная девочка! Правда, Питер? А ты удачливый стрелок, парень! Ну что ж, как говорится, не везет в преступлении, так повезет в любви. Ха! Ха!

Пока мы весело ржали над этой остротой, Лиз тихо смылась.

– Клянусь, я не хотел мешать тебе с подружкой. – Элмер чуть ли не облизывал губы, следуя взглядом за Лиз, проходившей через танцевальный зал. Его глаза пожирали всю ее, обнаженные плечи и гладкое бело-золотистое платье.

– Я тебе верю, Элмер. Увидимся как-нибудь в другой раз.

– Хочешь сделать мне любезность, – небрежно бросил Элмер, видя, что вокруг никого нет и очаровывать ему, за исключением меня, некого, а я, как он прекрасно знал, не относился к числу его поклонников.

– Что за любезность?

– Я хочу взять интервью у миссис Вииринг, но никак не могу добраться до нее. Она все время ускользает… Одному Богу известно почему, ведь она стремится к известности. Так вот, если ты…

– Но, Элмер, мы же соперники. – Я пытался изобразить удивление. – И потом мне самому еще надо как-то выкрутиться из ситуации, в которую я попал.

– Это для «Глоуб», а не для меня.

Он стоял с благородным видом, как бы принося себя в жертву. Мне даже показалось, что я слышу в отдалении звуки «Марсельезы».

– Я очень сожалею, Элмер, но этого тебе придется добиваться самому.

– Послушай, Сарджент. Меня сюда послал редактор «Глоуб», той самой газеты, которая платит тебе деньги за дурацкие статьи о том, что Брекстон якобы не совершал убийства. Запомни только одно: ты не очень в чести у руководства. Но стоит лишь мне сказать, что ты мне помог, что в тебе есть толк, они наверняка тебя не спишут.

Он посмотрел на меня сердито, с угрозой в глазах, как смотрел, когда набрасывался на врагов какого-нибудь сенатора, якобы пытающегося искоренить коррупцию и коммунистов.

– Элмер, – спокойно произнес я, – я тебя ненавижу. Я всегда ненавидел тебя. И я буду тебя ненавидеть. Ничто не в состоянии показать масштабы и краски моей к тебе ненависти. Я сброшу на тебя камень, если ты будешь тонуть. Я…

– Все дурачишься, – с улыбкой произнес Элмер, чтобы показать, что видит, как я шучу. – А вот я не шучу. Газета ждет от тебя помощи. Если ты отказываешься, не надейся больше на сотрудничество с нею.

– А предположим, что я прав?

Я устал от него и в то же время понимал, что бессмысленно бороться, пока я не раздобуду стоящие факты, причем как можно скорее. Он брал меня за горло, как говорят журналисты.

– Что Брекстон не убивал своей жены и Клейпула? Элмер с жалостью взглянул на меня.

– Лично я не стал бы строить обвинение на показаниях Клейпула, выстрелил я наугад и попал в точку.

– Ты знаешь и об этом? – вздрогнул Элмер.

– Конечно. Я знаю, что обвинение собирается строить свои утверждения на том, что Клейпул заявил, будто Брекстон убил свою жену…

– Он рассказал об этом в полиции в день своей смерти.

Элмер выглядел самодовольным, как будто сам все это проделал с помощью своего журналистского дара. Я был рад, что моя догадка подтвердилась. Элмер отрабатывал свое назначение.

– Уверена, они разнюхают, чем я занималась. Просто мне назло.

Лиз, совершенно обнаженная, сидела перед туалетным столиком и укладывала волосы. Она – из того разряда женщин, которые сперва приводят в порядок свои волосы и лицо, а только затем начинают одеваться. Я в блаженстве нежился в кровати, наслаждаясь лучами утреннего солнца, падавшими мне на живот. Это была потрясающая ночь, да и утро тоже. Ничто не тревожило меня.

– А тебя это волнует? – спросил я, зевая.

– В общем-то, нет. – Я смотрел на ее лопатки, когда, повернувшись ко мне спиной, она расчесывала волосы. – Просто, когда я им сказала, что остановлюсь у друзей в Саутхэмптоне, мне не следовало упоминать Анну Триз. Они собираются к ней, и наверняка моя тетя поинтересуется, когда я заявилась ночью, и…

– Ты слишком тревожишься. Мне кажется, твоя тетка будет без ума от «Новой Аркадии». Чистые простыни. Отдельные ванные. Прекрасный вид на закусочную и на американскую магистраль номер один, не говоря уж об американском мальчишке с красной кровью… Подойди сюда.

– Сейчас не до этого, Питер. – Она поднялась с достоинством и влезла в шелковые трусики. – Тебе это доставляет удовольствие… ты, как это говорят, чувствуешь себя важным, мужественным козлом…

– Я никогда не важничаю.

Мне вдруг вновь захотелось ее, но у нее были другие планы. Раздосадованный, я встал и прошел в ванную комнату, чтобы принять душ. Когда я вышел, Лиз уже была настолько одета и копалась в корзине с бумагами, напоминая собою женщину, которая знает, что делает.

– Вот так, так, – ехидно, как шкодничающий мальчишка, сказал я. – Смотри, найдешь что-нибудь непристойное, не прикасайся!

– Чепуха. – Лиз вытряхнула газету и сигаретные окурки. – Так я и думала: марихуана. Вот откуда я почувствовала странный запах.

– Не прикасайся к ним. А я-то думал, женщины смертельно боятся эмбрионов.

– Кончай дурачиться.

Лиз кинула окурки обратно в корзину и с рассеянным видом открыла газету. Я начал одеваться. От резкого возгласа Лиз я замер.

– Это Клейпул? – спросила она, протягивая мне газету. Это был утренний выпуск «Джорнел Америкен», в котором были опубликованы фотографии людей, связанных с убийством в «Северных Дюнах». На одной из них был изображен Клейпул. Я кивнул, возвращая ей газету, и стал причесываться, глядя в пыльное зеркало.

– Ну и что из этого?

– Как что? Я его знаю!

– Знала. Ну и что? Многие его знали.

– Возможно, но я его совсем недавно видела. Не помню, как это произошло… то ли я виделась с ним, то ли случайно столкнулась или еще что-то… – Она смущенно замолчала и внимательно уставилась на фотографию. – Я вспомнила! – завопила она.

– Что?

– Это было в воскресенье вечером, в клубе, до того, как я поехала на вечеринку к Эвану Эвансу. Я заскочила в клуб с одним знакомым парнем. Просто посмотреть, кто там есть. Никого не было – ты же знаешь, что там бывает по воскресным вечерам, поэтому я попросила этого парня отвезти меня к Эвансу… Как бы то ни было, но до ухода я видела Клейпула. Точно это помню. Он выглядел таким душкой, правда, на старомодный манер. Я заметила его, потому что он был один и потом в скромном костюме. Все остальные были разодеты. Он стоял в одиночестве у двери, выходящей на террасу…

– Ты разговаривала с ним?

– Нет. Только мимоходом его заметила.

– А какое было время?

– Время? Чуть попозже половины первого. Я был взволнован.

– Да ты понимаешь, что, возможно, последней видела его в живых?

– Ты так думаешь? – Она ужасно заинтересовалась. – Но это ведь ничего не доказывает, да? Он, наверное, пришел со стороны «Северных Дюн». Питер, я ужасно голодна, давай завтракать.

Украдкой мы выскочили из мотеля «Новая Аркадия». Так каждую неделю делают сотни парочек, которые, как только их союзы благословляют боги любви, моментально начинают отрицать и игнорировать суровые узы общества.

В южной части Истхэмптона мы отыскали очаровательную харчевню и наелись там до отвала.

Это было странное утро. Висел густой белый туман, сквозь который пробивались слабые лучи солнца.

– Я люблю такие авантюры экспромтом, – заявила Лиз, поглощая яйца в таком количестве, что я просто обалдел, не понимая, как они вмещаются в такое стройное тело.

– А тебе плохо не будет?

– Я могу их есть, сколько влезет, – спокойно произнесла она. Мне оставалось лишь гадать – шутит она или нет.

– Надеюсь, когда в очередной раз будем в мотеле, ты не забудешь об этом.

– В тебе есть ужасно неприятные пуританские черты, Питер. Меня это очень беспокоит.

– Просто мне хотелось бы, чтобы ты принадлежала только мне. Такова жизнь.

– Да, такова жизнь.

Лиз лучезарно улыбнулась мне над чашкой кофе.

Она была просто сказочным созданием, творением природы, а не человеческим существом. Стихией. Ветром. Небом. Обычные законы морали не для нее.