Текст книги "Вестники несчастья (сборник)"

Автор книги: Эд Макбейн

Соавторы: Росс Макдональд,Эдгар Бокс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

ГЛАВА 7

Брекстона арестовали и в два часа во вторник отправили в тюрьму. Специальный суд был назначен на пятницу. Это давало мне возможность в течение двух оставшихся дней ради собственной славы и торжества слепой дамы с весами разыскать настоящего убийцу. Сорок восемь часов, чтобы доказать, что Брекстон не убийца.

На следующее утро я встал в девять часов. Я еще одевался, когда раздался звонок от редактора «Глоуб».

– Послушай, ты, недоразвитый ищейка, на что ты намекаешь в своих идиотских репортажах? Ты что, действительно полагаешь, что убийца – не Брекстон?

– Вот именно.

Я отвел трубку от уха на расстояние вытянутой руки, пока мой бывший начальник продолжал бесноваться. Когда он успокоился, я ее опять придвинул и успел уловить:

– Ну вот что, я направляю к вам Элмера. Пускай разбирается. Он рвался еще раньше, но я ему отказал, заявив: у нас там Сарджент. Помнишь такого, сказал я, остроумного, с ушами нараспашку. Я сказал, что ты все выяснишь и разберешься в этом чертовом деле; что если полиция обвиняет Брекстона в убийстве своей жены, то тебе виднее. Я сказал, что ты все поставишь на место. И вот тебе на! А ты вместо этого бьешь нас под коленки! Элмеру придется нас спасать.

– Лесть вам не поможет, – ответил я недовольно. – Да и Элмер тоже. А вот что вы скажете, если я не позднее пятницы назову вам настоящего убийцу?

– Да разве ты…

Я сказал ему, что все его гадания просто бессмысленны. Затем я посоветовал, что делать с Элмером, если он еще не отказался посылать его, и первым повесил трубку.

Да, новости были неприятными. Элмер Буш, автор газетной рубрики «Американский Нью-Йорк», известный телекомментатор, был моим извечным соперником и противником. Он был уже признанным журналистом, когда я еще только начинал помощником редактора театрального отдела. Позднее наши пути не раз пересекались, и я даже дважды умудрился, как мы говорим, «обскакать его». Да, это будет настоящий противник, мрачно подумал я.

Я позвонил Лиз. Она заявила, что уже давно на ногах, хотя я был уверен, что она только что продрала глаза.

– Вчера вечером арестован Брекстон.

– Не может быть! – От ее голоса у меня даже зазвенело в ушах. – Значит, ты был неправ. Кстати, я тоже думала, что это он сделал. Конечно, это только женская интуиция, но даже она что-то значит. Стоит взглянуть на медиумов.

– На кого?

– На людей, разговаривающих с душами мертвых. В основном это женщины.

– Ну что ж. Пожалуй, тогда тебе стоит связаться с Милдред Брекстон и…

– Хватит дурачиться! Это совсем не смешно. Может, мне к вам приехать?

– Нет, не стоит. Встретимся днем, если не возражаешь.

– Прекрасно. После ленча я буду в клубе.

– А что ты делала вчера вечером?

– Была на вечеринке у Уилсона. Хотела тебе позвонить, но Дик сказал, что ты рано лег спать.

– Рэндан? А разве он там был?

– О да. Знаешь, а он – душка. Не понимаю, почему он тебе не нравится. Он был на вечере совсем недолго, но мы прекрасно обо всем поговорили. Кстати, он предложил мне совершить ночную прогулку в его автомобиле аж до самого Монтока, но я посчитала, что это уж слишком…

– Рад, что не переходишь границ.

Бросив еще несколько шуток, я повесил трубку.

Да, наверняка все решится в один из ближайших дней, подумал я. Приезжает Элмер Буш. Рэндан ухлестывает за Лиз. Брекстон в тюрьме, а мои версии пока не находят поддержки.

Насвистывая похоронный марш, я спустился к завтраку.

Вид Рэндана, с аппетитом поглощающего еду, не поднял моего настроения. Больше никого в столовой не было.

– Видели газеты? – Рэндан прямо-таки горел от возбуждения. – На всех первых полосах.

Он пододвинул мне целую кипу, прессы. Заголовки всех последних выпусков гласили: «Арестован известный художник за убийство своей жены и своего друга». Это типичное перетряхивание грязного белья, кошмар, равный Содому и Гоморре.

Я едва взглянул на заголовки. Из собственного журналистского опыта мне прекрасно было известно, что основным в газетных публикациях являются заголовок и первый абзац, все же остальное – более или менее удачный набор слов.

– Очень интересно, – сказал я, ограничившись лишь сухим тостом и кофе.

Настоящий мазохизм! Но почему-то я испытывал наслаждение от сознания того, что день мне предстоит нелегкий.

– Думаю, никто из нас так и не угадал преступника, – сказал Рэндан, не обращая внимания на мой хмурый вид. – Как правило, преступником является тот, на кого падает подозрение, но готов поклясться, что Брекстон тут ни при чем.

– Но ведь вы всегда утверждали, что убийца – он, разве не так?

Рэндан снисходительно мне улыбнулся.

– Это я делал специально, чтобы увести вас в сторону, пока собираю факты против настоящего убийцы, точнее, против человека, которого считал виновным. Но это мне ничего не дало.

– Так же, как и мне.

– Дело с ключом окончательно все решило, – со вздохом произнес Рэндан, взяв «Дейли Ныос».

«Знаменитый кубист обвиняется в убийстве своей жены и своего друга», гласила надпись на первой странице.

Я только хмыкнул. У меня были свои собственные идеи о ключе. Не люблю, когда все слишком гладко, зато уважаю интеллект других, даже абстрактных художников. Брекстон не мог спрятать этот ключ в своей наволочке, так же как не мог оставить свой мастихин рядом с телом Клейпула. По разговору с ним я понял, что он не только умен, но и осторожен. Если бы он был убийцей, он бы не совершил таких ошибок.

Все это, однако, я держал при себе, молчаливо воспринимая предположения Рэндана (как, впрочем, и других), что справедливость, наконец, осуществилась и с преступлениями покончено.

Миссис Вииринг и мисс Ланг спустились к завтраку вместе, обе, похоже, сохраняли самообладание и выглядели оживленными.

– А, наши джентльмены, оказывается, ранние пташки! – весело воскликнула писательница, явно оправившаяся после удара, испытанного всего лишь за несколько часов до этого.

– Наверное, нелегко пришлось, Питер? Миссис Вииринг с улыбкой посмотрела на меня.

Она была бледна, но движения ее были уверенными. Удивительно, но, похоже, она еще не выпила ни глотка. Трезвой она была совершенно иным человеком.

Я пробормотал какую-то бессмыслицу. Да, дела обстояли, хуже не придумаешь.

– И боюсь, нам не удастся довести до конца наш первоначальный план.

Я уже сам поставил на нем крест, но сделал вид, что ее слова меня несколько удивили и даже озадачили.

– Да, возможно, при данных обстоятельствах вы правы, – согласился я, печально кивая головой. – Неразумно делать…

– Я знала, что вы поймете. Мне очень жаль, что вы потеряли почти неделю.

– Ну, не совсем потерял. Она улыбнулась.

– Вот именно. Сделали несколько публикаций, верно?

– Вызывающих просто трепет, мистер Сарджент, – вмешалась в разговор мисс Ланг. – Я жду не дождусь вашего сообщения об убийце, попавшем в безвыходное положение. Каким оно будет?

– Интригующим, – сказал я. – Очень интригующим.

– О, я сгораю от нетерпения! Хотя одному Господу известно, через какие страсти мы прошли. Роза, мы все прошли через испытания, через огонь, воду и медные трубы.

– И восстали, как феникс из пепла, – сказала миссис Вииринг, швыряясь пословицами не хуже других.

Я извинился, сославшись на работу.

– Конечно, конечно, – любезно произнесла миссис Вииринг. – Кстати, сегодня утром звонил мистер Грейвз или как его там и попросил нас никуда не уезжать, точнее, не покидать Истхэмптона до Специального суда. Надеюсь, это не помешает вашим планам? Конечно, вы можете оставаться здесь, у меня.

Я сказал, что это меня вполне устроит.

Я прошел к себе в комнату и позвонил мисс Флинн.

– Весь Нью-Йорк жужжит, – заявила она тоном человека, который следит за событиями на расстоянии.

– Не удивляюсь, – сказал я, не добавив больше ни слова. Любой мог подслушать меня по телефону и понять мои сомнения. – Я вернусь в пятницу днем. Есть какие-нибудь новости?

Она коротко изложила мне все, что произошло в мое отсутствие., Я дал ей кое-какие указания по работе, а потом попросил кое-что для меня выяснить.

Мисс Флинн, как всегда, отреагировала сдержанно.

– Я все сделаю, хотя, знаете, на наведение этих справок уходят все силы, – канцелярским тоном произнесла она. – Кстати, каждый день вам звонит некий мистер Уил. По какому поводу хочет с вами встретиться, не говорит. Он с вами еще не связывался?

Я ответил, что нет, и повесил трубку. Затем я решил осуществить стратегический маневр.

Из соседней комнаты, спальни мисс Ланг, до меня донеслись тихие звуки пылесоса. На втором этаже не было ни души, за исключением одной-единственной служанки. Осторожно, чтобы не шуметь, я вышел из комнаты, перешел коридор и пробрался в комнату Дика Рэндана.

Она была точной копией моей. Он даже поленился одежду свою развесить. Его чемодан лежал открытым, забитый помятыми вещами. Я быстро их просмотрел. Ну, если не упоминать о дырявых носках, ничего особенного я не нашел. Правда, ничего особенного я и не искал, что, естественно, усложняло мою задачу.

Я обследовал ванную комнату и обнаружил обычные бритвенные приборы. Я также нашел женский платок с инициалами «Р.В.» Он был весь в вате и засунут в стакан, стоявший на второй полке аптечки. Р.В.– скорее всего, Роза Вииринг, но почему тогда ее платок у Рэндана? Странно. На нем нет никаких следов, ни кровавых пятен, ничего интересного. Обыкновенный кружевной платок. Несколько сбитый с толку, я положил его обратно. Может быть, он клептоман? Или фетишист? Или, может быть, миссис Вииринг отдавалась ему здесь ночью, оставив платок как залог своей любви? А может быть, он случайно нашел его и сунул в первый попавшийся сосуд, которым оказался стакан? Я решил, что схожу с ума, приписывая большое значение всякой чепухе.

Я вернулся в его спальню и осмотрел там оба окна, которые были раскрыты. Комната была угловой, и из нее открывался прекрасный вид на две стороны: с севера – на дюны и кусочек пляжа, а из другого окна – на террасу и зонтики у моря. Прямо под этим окном была крыша веранды на первом этаже.

Затем я открыл дверь между комнатой Рэндана и следующей спальней, где размещалась миссис Вииринг. Это была самая большая из комнат, окна которой выходили на море. Она была обставлена изысканной дорогой мебелью, украшена многочисленными безделушками. Везде была разбросана одежда. Да, бегом не успеешь все осмотреть.

И, тем не менее, в ее ванной комнате я нашел кое-что интересное. На металлическом столике лежал небольшой автоклав с несколькими шприцами. Рядом стояли пузырьки с лекарствами. Все они были с этикетками, на которых было написано имя и указан состав. В двух пузырьках был стрихнин, входивший в состав лекарства, который принимали в случае сердечного приступа. Н-да, миссис Вииринг, похоже, была готова ко всему.

Дверь в спальню Элли Клейпул была не заперта. Запах в ее комнате был, как в больнице. Одежда все еще висела в стенном шкафу и лежала в комоде. Если здесь было хоть что-то, дававшее полиции след, то, естественно, ожидать новых находок не приходилось. Я бегло осмотрел комнату и перешел в спальню Брекстона, в которой царил беспорядок. Матрас, одеяло, подушки валялись на полу. Комнату безусловно уже тщательно обыскали. Искать в ней было нечего. Единственное, что я заметил, окно, выходившее на восток в сторону океана, было прямо над металлическими качелями, под которыми я нашел тело Флетчера Клейпула. Поскольку в ту ночь светила полная луна, Брекстон, если он выглядывал из окна, мог видеть убийцу. Из других комнат качелей видно не было!

Это мало что давало, но все-таки… Это, по крайней мере, могло объяснить кажущуюся самоуверенность Брекстона – он явно видел убийцу Клейпула. Но, если это так, почему он молчит? Н-да, загадка. Я даже не подозревал, что разгадка прямо под рукой.

До половины двенадцатого я безуспешно ждал появления Грив-за, но оказалось, что он находится в администрации Риверхеда, где пытается выплыть из моря всяческих запретов. Районной прокуратурой была пущена в ход машина правосудия, и мужественный Гривз мог почивать на лаврах.

Когда я понял, что ждать его бесполезно, я попросил Рэндана одолжить мне свою машину. Он не имел ничего против; единственно, поинтересовался, есть ли у меня водительские права. Я сказал, что есть, и отправился в путь.

День был ясным и прохладным, скорее, осенним, нежели летним. Вязы на главной магистрали Истхэмптона начали желтеть. Осень была уже не за горами.

Я подъехал к больнице Св. Агаты, куда, насколько я знал, отправили Элли Клейпул. С уверенностью, которой я на самом деле не чувствовал, я вошел в мрачное, викторианского вида здание и заявил в приемном покое, что я Дик Рэндан, племянник мисс Клейпул, и очень хочу видеть свою тетю.

К моему удивлению, после нескольких минут телефонных переговоров, мне заявили, что я могу ее навестить на десять минут, но ни в коем случае не должен ее волновать. Оказалось, что она уже несколько часов в сознании и совершенно спокойна.

Элли лежала в постели. Лицо ее было бледным, как полотно, а глаза лихорадочно горели. Она была в полном сознании и при виде меня вздрогнула.

– Я думала, что Дик… – начала она. Я быстро прервал ее.

– Он хотел прийти, но послал вместо этого меня. Я могу поговорить с вами наедине?

Говоря это, я бросил взгляд на сестру, стоявшую наготове у подноса с успокоительными лекарствами.

– Запрещено врачами. И полицией тоже, – заявила медсестра твердо. – Не беспокойтесь, я не буду подслушивать.

Элли натянуто улыбнулась.

– Боюсь, придется подчиниться приказам. Почему вы хотели видеть меня, мистер Сарджент?

Я присел рядом с ее кроватью и постарался говорить как можно тише.

– Во-первых, я хотел знать, как вы себя чувствуете?

– Почти полностью оправилась. Похоже, что стрихнин, вместо того чтобы убить меня, оказал прямо противоположное действие. Правда, говорят, что я была на грани потери рассудка.

Все это она произнесла как бы между прочим. Она совершенно контролировала себя.

– Вы ничего не помните? Я имею в виду стрихнин… Она покачала головой.

– Я пришла в себя только в «скорой».

– Когда был убит ваш брат, вы были с Брекстоном? Она кивнула.

– Такой же точно вопрос задавал мне сегодня утром этот ужасный маленький человечек из полиции.

– Так он не поверил вам?

– Нет, не поверил, не могу понять, почему.

– Вам известно, что полиция арестовала Брекстона?

Ее зрачки расширились. У нее даже перехватило дыхание, затем она закрыла глаза.

– Мне следовало догадаться, – прошептала она. – Полицейский мне ничего не сказал, но, по крайней мере, это объясняет его разочарование, когда я ответила на вопрос. Мне кажется, что он хотел допросить меня, но врач приказал ему выйти. Пол не мог этого сделать! У него не было оснований для убийства, и потом, он был со мной.

– У нас совсем мало времени, – быстро заговорил я. – Я тоже считаю, что Брекстон не убивал, но полиция полагает иначе, и у них достаточно, по их мнению, улик. Теперь послушайте, вы должны помочь мне. Я считаю, что всю эту историю можно распутать, но только для этого я должен знать гораздо больше о людях, причастных к ней, и об их прошлом. Пожалуйста, расскажите мне все. Если вы это сделаете, я уверен, мне удастся снять обвинение против Брекстона.

– Что вы хотите знать?

– У кого были основания убить вашего брата? Она оглянулась по сторонам.

– Трудно сказать. И что вообще понимать под словом «основания»? Немало людей, у которых есть поводы для недовольства, но они ведь не убивают…

– Как у мисс Ланг?

– Ну хотя бы у нее. Между прочим, а откуда вы знаете об этом?

– Не имеет значения. Кстати, что в действительности произошло между нею и вашим братом?

– Да ничего особенного, в этом-то и все дело. Она была влюблена в него, а он был равнодушен. Мы все тогда жили в Бостоне, довольно часто виделись. Наверное, вам известно, что в то время она была еще не толстой и достаточно симпатичной. Она была убита горем, когда он связался с Милдред. Примерно в то же самое время она стала толстеть. Я думаю, что это у нее не гормональное, а невротическое. Она никогда, насколько мне известно, не встречалась с другими мужчинами, и продолжала любить Флетчера.

– А не могла ли она дать снотворное Милдред?

– Я… я давно задумывалась над этим. Она ненавидела Милдред. Мне кажется, она стала ненавидеть Милдред еще больше, когда та отказала Флетчеру. Произошла глупейшая из вещей – сначала она ненавидит соперницу, а потом еще больше возненавидела ее, когда та пренебрегла человеком, которого она любит. Да, я полагаю, она могла дать снотворное Милдред. Одно лишь странно – стоило ли для этого ждать пятнадцать лет?

– Вероятно, ей впервые представилась такая возможность.

– Может быть, не знаю. Но даже если это сделала она, зачем тогда убивать Флетчера?

– Месть? За то, что он ею пренебрег.

– Бог его знает. А насчет Милдред я сперва подумала, что это несчастный случай, что она случайно приняла снотворное и, забыв об этом, пошла купаться. Но потом, когда вмешалась полиция, мне пришло в голову, что Мэри Уэстерн Ланг вполне могла дать Милдред эти таблетки. Тем более, что среди гостей как будто бы не было людей, действительно ненавидевших бедную Милдред.

– Вы даже исключаете ее мужа?

– Он привык к ней. Кроме того, у него была масса более благоприятных возможностей. Он не стал бы использовать уикэнд, на котором собрались хорошие знакомые, чтобы убивать свою жену.

– А как вы относились к Милдред?

– Она не была моей подругой. Кроме того, мне не нравились ее отношения с Флетчером. Мы с нею, как правило, ссорились. Она обвиняла меня в том, что я специально удерживаю Флетчера в Кембридже, когда он должен быть, по ее мнению, в Нью-Йорке, где она могла вцепиться в него.

– А вы действительно удерживали его в Кембридже?

– В этом не было особой необходимости, – ответила Элли с печальной улыбкой. – Когда Милдред вышла замуж, Флетчер потерял к ней всяческий интерес.

– И тем не менее… она продолжала заигрывать с ним?

– Вполне подходящее слово. Вообще, она по натуре была собственница.

– А не мог ваш брат желать ее смерти? Элли в удивлении вскинула на меня глаза.

– Что вы хотите этим сказать?

– Просто я пытаюсь выяснить все возможные мотивы. Вот и все. В связи с этим я и подумал, а не могло ли и у него быть какого-нибудь мотива.

– Вряд ли. Уверена, что нет. Вы же не убиваете своих старых подруг только потому, что они вам надоели?

– Ну ладно, перейдем к вашему племяннику. А у него не было оснований для убийства Милдред?

Элли покачала головой.

– Думаю, он и видел-то ее всего пару раз. Кроме того, он в это время был в Бостоне. Я помню, что вечером, накануне смерти Милдред, разговаривала с ним по междугородному.

– По семейным делам?

– Отчасти. Я его также пригласила сюда, сказав, что приглашение исходит и от Розы.

– Ну, тогда это исключает его, во всяком случае, в вопросе о Милдред. У него были какие-нибудь основания желать смерти вашему брату?

Элли медленно покачала головой.

– Нет, не думаю. Хотя они не очень-то симпатизировали друг другу. Люди совершенно разного типа. Флетчер был его опекуном, как вам наверняка известно. В открытую они никогда не ссорились. Правда, минувшей зимой у них возникли какие-то разногласия относительно денег. Флетчер управляет имуществом Дика, а Дик хотел перевести все на свое собственное имя, но Флетчер был непреклонен, и этим все закончилось. С тех пор они редко виделись.

– Тогда, мне кажется, Рэндан вряд ли стал бы стремиться сюда.

Элли улыбнулась.

– Он отказался, когда я с ним говорила по телефону. Сказал, что идея в целом неплохая, но я поняла, что видеться с Флетчером он не желает, однако, я настояла. Понимаете, я люблю выступать в качестве примиряющей стороны.

– А может быть, действительно любопытство по поводу Милдред привело его сюда?

Элли кивнула.

– Он просто бредит преступлениями.

Мне нужно работать быстрее. Я видел, что сестра, сидевшая в другом углу комнаты, начинает испытывать нетерпение.

– Ну, а миссис Вииринг?

– Мы познакомились с ней примерно в то же самое время, что и с Милдред. У нас были общие друзья. Мы с Розой всегда были близки. И Роза, кажется, больше всех переживала, когда Милдред отказала Флетчеру.

– А у нее не могло быть мотива для какого-нибудь убийства, как вы думаете?

Элли опять покачала головой.

– Ничего подобного. Милдред, конечно, была не подарок. Если бы Роза не хотела ее видеть, она вполне могла это устроить. Так, например, в прошлом году она с Милдред не встречалась, поэтому я была удивлена, когда Роза, приглашая нас, сказала, что у нее будут и Брекстоны. А мне казалось, что она давным-давно с ними не знается. Все это было странно. Мы с Флетчером не были уверены, что поедем. О боже, как было бы хорошо, если б мы не поехали!

Впервые за все время нашего разговора в ее голосе проявились эмоции. Сестра неодобрительно посмотрела в мою сторону. Элли прикусила нижнюю губу.

Но я был непреклонен. Оставалось мало времени.

– Миссис Вииринг хорошо относилась к вашему брату?

– Да, конечно. Нет, нет, здесь мотива нет. Даже не могу представить причины, почему бы Роза могла желать…

– Значит, вы категорически исключаете, что она может быть убийцей?

Элли смущенно покачала головой.

– Не знаю, что и думать. Это все так ужасно.

– Вам пора идти, сэр, – произнесла сиделка. Я задал свой последний вопрос.

– Вы любите Брекстона?

При этих словах Элли вспыхнула.

– Нет, нет.

– А он вас?

– Я… вам лучше спросить его самого, мистер Сарджент.

Я нашел Лиз на террасе клуба. Она с удовольствием поглощала пищу в компании нескольких известных личностей международного сообщества, включая Альму, маркизу Эддердельскую. Пьяное, взбалмошное создание. Унаследовав капитал чикагского мясного короля, маркиза купила целую обойму мужей, наиболее эффективным среди которых был последний – маркиз. Она уныло болталась по всему миру, от столицы к столице, от общества к обществу, напоминая собою почтового голубя, вскормленного в неволе. Когда нас знакомили, она бросила на меня рассеянный взгляд. Я ее знал многие годы.

– Очаровашка, – произнесла она со вздохом.

Лицо ее было мертвенно бледным под широкополой шляпой, защищавшей его от солнца. На руках ее были перчатки, доходившие до самых локтей, на запястьях украшенные изумрудами. Она привыкла так часто поднимать лицо кверху, что напоминала собой китайского божка времен сумской династии..[10]

Лиз быстро отвела меня в сторону. Она прямо испытывала наслаждение от последних новостей.

– Видишь, все так, как я говорила.

Если бы она не была так удивительно хороша в своем красном костюме, я бы отхлестал ее по щекам.

– Да, как ты говоришь, дорогая.

– Ты что, не рад? Ты уедешь из этого ужасного дома, и с делом будет покончено.

– Я постараюсь задержаться там подольше.

– О, ты же профессионал! Я совершенно забыла об этом. Люди совершают ошибки, все совершают ошибки. Я читала твои статьи в «Глоуб». Конечно, я понимаю, ты считал, что Брекстон тут совершенно ни при чем, но я была уверена, что «Глоуб» не пойдет на такую глупость. Я хочу сказать, что стоило вспомнить о Трумэне.

– О каком Трумэне?

– О президенте Трумэне. Когда он был избран, а ему говорили, что он не победит. Каждый может ошибаться.

Я не стал ее разочаровывать. Сколько голов полетело в тот самый темный год, год избрания Трумэна. Возможно, полетит и в этом. Конечно, я могу прожить и без «Глоуб». Это давнее сотрудничество канет в Лету, если я не раскопаю что-нибудь сенсационное.

В этот самый момент появилась моя Немезида в лице Элмера Буша. Он был в спортивных брюках канареечного цвета, каштановой куртке и башмаках из крокодиловой кожи. На его губах красовалась улыбка, которую он привык выжимать из своего деревянного лица перед миллионами телезрителей.

Он решительно направился ко мне, протянул руку:

– Давно мы не виделись, братец Сарджент!

Едва сдерживая отвращение, я представил его всем сидевшим за столом. Никто, похоже, не испытывал особого удовольствия при виде этой неожиданной знаменитости.

– Надо малость поразмяться в этих местах, – сказал он, похлопывая меня по спине, очевидно, в надежде, что я обгорел на солнце. Я, в свою очередь, дружески применил к его руке прием дзюдо, рассчитанный, чтобы на несколько секунд парализовать нерв. Но то ли Буш был резиновый, то ли я потерял свое прежнее мастерство, но он и глазом не моргнул.

– В «Глоуб» посчитали, что мне следует сюда съездить на разведку.

– Зачем?

Я продолжал улыбаться, надеясь нанести ему очередной удар по руке. Я решил, что в первый раз не попал по нерву. Но Буш отодвинулся от меня.

– Так просто, осмотреться. Ты всегда был шутником, Пит. Ха-ха! Ну и статейки ты написал, только подумать! Для очевидца потрясающий охват, я бы сказал.

– Благодарю, – произнес я, давно ожидая подобного удара.

– Похоже, ты поставил не на ту лошадку. В городской администрации все прямо-таки раздражены. Ты же знаешь, какие они обидчивые. Конечно, я никогда бы не стал говорить, что твои публикации чем-то уж чертовски отличаются, тем более, что с каждым последующим выпуском газеты никто не помнит, что было раньше, но попробуй скажи это редактору.

Таково было кредо газетчиков, мне это было известно. Я частенько удивлялся, как Элмеру удается избежать линчевания. Его публикации во многих отношениях были самыми грязными в городе, на уровне компетенции департамента здравоохранения и управления канализацией.

– Но ему пока не предъявляли обвинения.

– В пятницу предъявят. Элмер облизал губы.

– Я тут немного поговорил с Гривзом. Старый мой знакомый. Я его знал еще в те времена, когда открывал для себя графство Саффолк.

Возможно, это ложь. Элмер, как все газетчики, любит заявлять о своем близком знакомстве буквально со всеми – от президентов до работников полиции.

– Хорошее дельце он раскопал, – продолжал Элмер. – А ключ! Нет, дружище, полиция сработала просто первоклассно!

Я с трудом сдерживал себя. Я заметил, что Лиз прямо восхищена знаменитым газетчиком, слушает его с раскрытым ртом.

– Ты прав, Элмер, – устало произнес я. – Надо обладать недюжинными умственными способностями, чтобы обыскать комнату и найти ключ. Да и полицейских сейчас так не готовят, как во времена образования Гривза.

Элмер почувствовал иронию. Впрочем, что это такое, ему было неизвестно. Ведь он в основном собирал материал о разводах, тайных браках и прочих нарушениях общественной нравственности.

– Не надо недооценивать Гривза, – покровительственно, с серьезным выражением лица медленно произнес он. – Такой ум еще поискать надо. Вот за это он мне и понравился. Тебе не удалось ничего выудить из него, а мне повезло. Я смог это сделать и не стыжусь в этом признаться. Я учусь у каждого.

Наступило глубокомысленное молчание.

– А тебе не удалось узнать, – произнес я, как бы не придавая этому значения, – зачем Брекстон воспользовался ключом, чтобы попасть в комнату мисс Клейпул?

Буш посмотрел на меня, как на ненормального.

– Да, точно, ты слишком долго занимался рекламой, – наконец высокомерно протянул он. – Брекстон украл ключ у миссис Вииринг, который хранился у нее в столе, между прочим, в самом верхнем ящике, куда мог любой залезть. Затем, когда он услышал, как сиделка удалилась, чтобы смениться с другой, он отпер дверь в спальню мисс Клейпул, на цыпочках вошел туда, взял шприц, наполнил его стрихнином и попытался сделать ей укол, но неудачно. Быстро вернулся в свою комнату, запер дверь и спрятал ключ в своей наволочке.

– О, потрясающе! – предательница Лиз была буквально в экстазе.

– Стрихнин, – спокойно заметил я, – хранился в комнате миссис Вииринг, а не у мисс Клейпул. Так как он попал к нему?

– Да в любое время мог взять, – ответил Элмер с располагающей улыбкой.

– Возможно. Тогда остается только один вопрос. Уверен, что вы с Гривзом уже его проработали. Почему Брекстон хотел убить Элли?

– Чтобы она не могла быть свидетелем.

– И все же, она уже заявила, что во время убийства брата была с Брекстоном. Разве не так? Какой же смысл тогда ему уничтожать своего единственного свидетеля?

Элмер снисходительно улыбнулся.

– Я не имею права разглашать тайны следствия… пока еще.

Я был устрашен этими намеками. Ни Элмера, ни Гривза не назовешь полнейшими дураками. Не означает ли это, что представители штата попытаются доказать, что Элли и Брекстон вместе убили ее брата? Что Брекстон решил убрать ее, чтобы окончательно развеять подозрения? Нет, это не сработает. Полиция не настолько глупа. Значит, им что-то известно еще, или они просто блефуют.

Альма Эддердейл пригласила нас в свою кавану. Мы с Лиз последовали за нею, а Элмер остался пообщаться с важными членами клуба.

Кавана леди Эддердейл выделялась среди остальных пляжных домиков своим ярким тентом и маленьким баром. Мы расселись в шезлонгах на открытом воздухе. День был прекрасный, наполненный тем серебристым светом, какой бывает только осенью у моря. Несколько минут мы беседовали с леди Эддердейл. Постепенно я расположил ее к себе. Похоже, она заинтересовалась, когда я сказал, что гощу у миссис Вииринг.

– Милая бедная Роза, – пробормотала она. – Боже, какой кошмар! Брекстон всегда был моим самым любимым современным художником. И кому понадобилось убивать его?

Я попытался объяснить ей, что убит не Брекстон, а его жена, но она только кивала, как близорукая лошадь перед овсом, до которого не может дотянуться.

– Его жена Пегги не подарок, не правда ли? Бедняжка, что она будет делать без него? Вы же знаете, она – дочь Розы.

Я окончательно сдался. Мешанина в голове леди Эддердейл была просто неописуемой.

– Да, это должно быть у них на роду написано, – зачастила она на английский манер умирающим голосом. – Уверена, что человек, убивший его, сейчас в этом раскаивается. Я бы точно раскаивалась. А вы? Он такой чудесный художник, а вы как считаете? Кстати, а как Роза? Я до сих пор ее еще не видела.

Я сказал, что она старается держаться.

– О, я уверена в этом. Она – человек мужественный. Со мной, значит, такое тоже произошло. Прямо средь ясного неба. Ко мне пришли и сказали: «Леди Эддердейл, нам нужны ваши финансовые документы». Естественно, я понятия не имела, о чем они говорят. «Какие документы?» – сказала я им. «Всеми моими бумагами занимается мой адвокат». Ну они и пошли к нему, и прежде чем я уяснила, что происходит, мне пришлось заплатить сто тысяч долларов.

У меня было такое ощущение, что меня преследует кошмар. Либо она сбрендила, либо мы оба. Я в отчаянии поискал глазами Лиз. Она, забыв обо мне, жарилась на солнце рядом с толстым белобрысым шведом.

– Сто тысяч долларов? – повторил я слова, которые уловил из ее болтовни.

– Примерно. Точную сумму я не помню, но она была ужасна. И раздобыть ее надо было за короткое время. Они были непреклонны. Надеюсь, они дали Розе больше времени, нежели мне.