Текст книги "Сексоголик. Откровения девушки, повернутой на сексе"
Автор книги: Эбби Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
7 ИЮЛЬ
2 июля, среда
Не хотелось бы на эту тему распространяться, но все именно так: моя подружка Фиона – профессиональная «госпожа». То есть, мужчины сознательно нанимают ее для причинения им боли. Не самое типичное хобби, насколько мне известно, но для Фионы оно не один год – неотъемлемая часть ее повседневности.
И хотя я знаю Фиону еще по колледжу, я никогда не проявляла особого интереса ни к тому, как она живет, ни как зарабатывает на хлеб. Как никогда не проявляла интереса и к БДСМ-отношениям. [7]7
БДСМ-отношения (BDSM = bondage, domination, sadism, masochism) – тип сексуальных отношений, основанных на доминировании – подчинении.
[Закрыть]Тем не менее, то, что мужчины готовы платить, чтобы она причиняла им боль, и платить немало, с трудом укладывалось в голове. Но, как говорится: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу – таков был мой принцип.
С незапамятных пор Фиона предлагала мне своими глазами взглянуть на подобные сцены, чтобы у меня сложилось представление, чем она занимается, постичь суть секс-фетишизма и секс-угнетения. И всякий раз я вежливо отказывалась, довольствуясь лишь ее страшными байками.
Однако в последнее время то ли оттого, что во мне вдруг пробудился дух первооткрывателя, то ли в связи с решением вести дневник я стала куда любознательнее. Кто эти мужчины? С какой стати им приходит в голову подставлять себя под плеть и выносить унижения? И что вообще такое пресловутые БДСМ-отношения? Наконец, набравшись смелости, я попросила Фиону разрешить мне присутствовать на сеансе, который, по ее словам, вскоре должен состояться. Я уже в ужасе.
4 июля, понедельник
Если мы с Блоггером все же сблизимся – а я продолжаю на это надеяться, поскольку дело сдвинулось с мертвой точки, – мне думается, ему предстоит смириться с мыслью о том, что наши отношения примут вид треугольника.
Я не имею в виду другого приятеля или приятельницу. Боже упаси – мне вовсе не хочется вовлекать его в нечто подобное (даже пальцы скрещу на всякий пожарный).
Нет, я имею в виду, что кроме отношений с ним лично я установлю особые, доверительные отношения с его дружком.
Поймите, я не фетишизирую детородный орган мужчины: я сознаю, что мужская привлекательность для меня, прежде всего, состоит в личности мужчины, его уме и отношении ко мне, а не в том, что скрывается в белоснежных трусиках от Келвина Кляйна. Именно то, что он открывает мне свои потаенные мысли, давая возможность насладиться его любовью и страстью, и побуждает меня установить самые теплые и приятельские отношения с его членом.
Мне кажется, что постепенное сближение с фаллосом – нечто потаенное и глубоко личное. Пусть фаллос безгласен, но если он у меня во рту, он, вне всякого сомнения, обретает дар речи.
Когда мы встречались со Стивеном, я однажды утром имела содержательный разговор с его пенисом.
Тогда я проснулась раньше Стивена – тот продолжал вовсю храпеть. Я же с утра решила помастурбировать, так как моя киска напоминала о себе, но вскоре отказалась от этой идеи и вот почему.
Подняв одеяло, съехав пониже и приблизившись к члену Стивена, я стала изучать его. Он, как и его обладатель, почивал, утомленный бурной ночью.
– О, как же я устал! – признался он мне тогда. Я прижалась щекой к бедру Стивена.
– Да, наверняка, ты устал, – тихо произнесла я, положив на него руку. – Может, тебе потянуться немножко?
Член не шевельнулся.
– Спать хочется, – буркнул он в ответ.
Я подвинулась ближе, обдавая его своим дыханием:
– Наверное, ты переутомился. Я сейчас тебя взбодрю.
И нежно прошлась по нему большим пальцем. Он вздрогнул.
– Что-то больновато…
Я. Хочешь, я тебя поцелую? Склонившись над ним, я прикоснулась к нему губами, чувствуя, как тельце его вздрагивает. Член. И, правда, мне стало лучше. И начал вытягиваться. Я почувствовала его тепло на губах.
– А если я тебя лизну? Тебе это будет приятно?
Я осторожно провела по нему языком.
Член стал чуточку тверже.
– Да, так лучше. Я постепенно пробуждаюсь.
Облизнув губы, я припала к нему ртом, погрузив кончик головки в рот.
– Ну как?
Член уперся мне в язык.
– М-м-м!
Я еще раз поцеловала его. Внезапно Стивен заворочался во сне. Я притаилась, не желая, чтобы он нарушил игру. Мой жадно полуоткрытый рот замер над членом. Через какое-то время Стивен снова ровно задышал, так и не заметив нашей задушевной беседы.
– Тсс! – прошептала я своему собеседнику. – Нас никто не должен слышать.
Нагнув голову, я целиком забрала его в рот. Член стал тверже, уткнувшись мне в язык.
– Нет, мы никому-никому об этом не расскажем – это будет нашей тайной.
Я ничего не имела против: обхватив губами член, я стала сосать его, щекоча языком.
Мы продолжали наши тайные игры, пока окаменевший член не забился у меня во рту, как птичка в клетке. В этот момент Стивен поднял одеяло, недоуменно посмотрел – что же тут происходит, – и увидел свой член по самые яички у меня во рту. Вид его говорил: «Дорогая, что ты позабыла под одеялом?» А дорогая только и могла, что изобразить подобие смущенной улыбки, что с полным ртом, согласитесь, не очень-то просто.
И мы оба поняли, что я отважилась на нечто помимо его воли, но член, поверьте, действовал совершенно независимо от Стивена – тот вообще и не подозревал о том, что происходит.
Разбуди я в то утро Стивена и предложи ему просто заняться сексом, он вполне мог и послать меня куда подальше, ибо еще не успел оправиться от ночи, но предложить то же самое его члену – дело другое. И я воспользовалась его сговорчивостью в своих интересах – я знала, что нежный, дразняще-деликатный минетик вмиг пробудит его от спячки, а уж потом Стивену просто некуда будет деваться. То есть ситуация была для меня однозначно беспроигрышной.
Я понимала, что в известной степени обманула Стивена, вступив в тайный сговор с его членом ради получения удовольствия, но не слишком изводила себя чувством вины.
Такое повторялось не раз, и не только со Стивеном. Таким образом, я – рецидивистка, но что-то никто из моих партнеров не предъявил мне иск за столь низкое поведение; могу лишь предполагать, что все они не против моих акций с их фаллосами. А поскольку они сознают, что мои контакты с их органами происходят параллельно и почти независимо от отношений с их обладателями, беспокоиться не о чем.
9 июля, суббота
Вчера вечером мы с Блоггером стояли на Холлоуэй-роуд и целовались.
Обожаю целоваться. Поцелуй – один из недооцененных аспектов секса и, наверное, самый мною почитаемый. Хороший поцелуй заставляет меня творить чудеса. Хороший поцелуй – все равно, что сношение, только на уровне ртов партнеров. Хороший поцелуй уносит меня туда, где существуют лишь дыхание партнеров в унисон, их губы и пульсирующее желание между ног.
Блоггер в этом смысле великолепен… нет, не то я говорю – он целуется просто фантастически. От его поцелуев мурашки по спине бегут, кончики пальцев словно током пронизывает, а моя киска начинает безумствовать. От его поцелуев я забываю, кто я есть.
Вот поэтому мы были не в силах уйти с Холлоуэй-роуд, стояли и целовались, словно два перепивших подростка, и устремлявшиеся к последнему поезду метро прохожие совсем нас не волновали. Мы совсем одурели от летнего тепла – наши руки и губы никак не могли насладиться друг другом. Мы стояли и самозабвенно целовались, и мир кружился вокруг нас. Магия, и только.
Я была до безумия заведена, и, судя по выпуклости на джинсах Блоггера, он тоже. Чувства наши были обострены до предела, и когда он промычал мне в ухо, что хочет «ощутить» меня, я не стала допытываться, что он имел в виду, а просто отдалась воле течения… Даже когда он просунул руку мне в джинсы и двумя пальцами вошел в меня, я не протестовала.
Отчего? Может, оттого что:
1) он меня возбудил до невозможности;
2) возбуждение способно довести меня до такого состояния, когда я готова вытворять что угодно даже на людях;
3) он производит впечатление воспитанного юноши, что придает его проделкам совершенно уникальный характер, а это заводит меня еще больше…
… и минуту спустя я испытала оргазм, жуткий, всепоглощающий пик наслаждения. Стоя на Холлоуэй-роуд. Где тьма народу.
Я все же пыталась отдавать себе отчет, где мы. Но это было нелегко. Когда дрожь чуточку унялась и я вернулась на грешную землю, то поняла, что произошло. Уняв догорающие страсти, я вынула его руку из джинсов и попыталась взять себя в руки.
Ничего подобного до сих пор со мной не случалось. Если бы Блоггер дал мне время подумать, я бы ни за что не позволила ему таких вольностей, но, поскольку я была от него без памяти и поскольку он так фантастически целовал меня, у меня не оставалось времени на раздумья. Прежде чем я успела опомниться, его пальцы уже были внутри.
Представления не имею, как он осмелился на такое. Как я осмелилась? Тоже не знаю. Вероятно, принял меня за ту, которой море по колено и решил не упускать возможности? Похоже, ему в этом смысле повезло – может, я на самом деле секс-фанатка?
Но какой бы полоумной я ни была бы, отвага Блоггера доказала мне, что он на самом деле стремится устранить все преграды между нами. Хотя с виду такой тихоня.
13 июля, среда
Я имею все основания возненавидеть мужиков.
И не в том дело, что кое-кто – строго говоря, не кое-кто, а большинство – из них бесстыдно глазеет на мою грудь.
И уж совершенно точно не в том, что я сгораю от желания, чтобы со мной переспали все, кого я нахожу симпатичными, и не унимаюсь до тех пор, пока не примчусь домой и не помастурбирую как следует. Хотя вы сами понимаете, что значит домчаться до Нозерн-лайн в час пик.
Нет, я хочу заявить об одном страшном-престрашном преступлении – мужики, оказывается, сбривают волосы на груди.
Немедленно прекратите! Сию же минуту, говорю я вам.
– Чего это тебе вздумалось сбривать волосы? – набросилась я на Блоггера пару дней назад, ощутив под ладошкой колкую щетину.
– Я думал, женщинам это нравится, – явно разочарованно протянул он в ответ.
Да нет же, нет и нет! Женщине нравится, когда мужчина дает ей возможность снять стресс после тяжелейшего дня, когда сочувствует ей в дни месячных недомоганий, когда он всегда готов предъявить свое мужское достоинство в ее полное распоряжение, причем по первому требованию.
Но эпилировать грудь? Никогда. Это женщинам не по вкусу. Во всяком случае, таким как я.
Волосяной покров – вот что делает мужчину мужчиной. Даже минимум волос – и он уже сексапилен, хотя я предпочитаю непроходимые заросли.
Недавно мне попались ребята, которые сбривали или же, как минимум, варварски укорачивали поросль на груди. Мне это зрелище испортило настроение – какой идиот внушил им, что их шерстка способна оттолкнуть женщин?
Отказываюсь понимать, что заставляет их пойти на подобный шаг. Мне нравится почувствовать шерсть между пальцев – она выгодно контрастирует с моей гладкой и нежной кожей. Давайте начистоту: если бы я предпочитала ласкать нежную и гладкую грудь, я бы предпочла спать с женщинами, что тоже недурно в своем роде, хотя и не дотягивает до секса с мужчинами*.
И я молю вас, заросшие волосами мужчины: оставьте в покое вашу грудь. Прекратите считать, что ваша поросль на груди способна оттолкнуть женщину. Нет, настоящая леди примет вас таким, какой вы есть, – с порослью или без нее. Так что зарастайте себе на здоровье! Пусть у вас на груди произрастают дремучие леса, непроходимые джунгли! Будьте теми, кто вы есть, – волосатиками. Женщины обожают перебирать волосы у вас на груди, наслаждаясь каждой минутой.
Если вам, ребята, не терпится что-то сбрить или подбрить, сбрейте волосы на лобке – поверьте, мало радости, если тебе вдруг попадают к рот волосы во время минета. Зато как возрастет чувствительность – ради этого стоит пойти на такой шаг.
Еще раз прошу моих сестер-лесбиянок простить мои предпочтения.
Мое мнение однозначно – стоит попробовать. Гарантирую – ни одна девчонка не упрекнет вас в отсутствии волос на лобке; поверьте, ее ротик будет так занят, что ей будет не до нотаций.
18 июля, понедельник
Проснувшись сегодня утром, я почувствовала, что взмокла.
Ничего такого сверхъестественного в этом нет – я всегда просыпаюсь на взводе, но в этот раз все было по-другому. Первое, потому что на часах было 5 утра – рановато для пробуждения на взводе, – и, второе, не прошло и трех часов, как я с Блоггером испытала три мощных оргазма. Кстати, виновник торжества лежит в паре дюймов от меня.
Я оглядела его в предрассветной мгле. Равномерно дыша, он спал, грудь ритмично вздымалась и опадала. Глядя на Блоггера, я прикинула возможности.
Поскольку я не выспалась, разумнее всего было бы попытаться вновь уснуть. Наш с ним забег оказался утомительнее, чем я ожидала.
Но я была возбуждена.
Никак не могла взять в толк – мне казалось, что все эти три оргазма никак не удовлетворили меня. Нет, оргазмы были лучше некуда, все три, они как раз более чем насытили меня. Я пребывала в восхитительном состоянии довольства.
И все же сейчас я чувствовала возбуждение. Я лежала и поносила себя всякими словами. Ну почему, почему я не могу быть как все нормальные девушки? Почему организм непрестанно хочет кого-то? В чем причина моей гиперсексуальности?
Видя сейчас физиономию спящего Блоггера, я вспомнила, как она была искажена страстью, когда мы занимались любовью. Закрыв глаза, я припомнила все ощущения, пытаясь снять напряжение через воспроизведение в памяти изумительного ощущения, какое обволакивает тебя post coitum. [8]8
Post coitum (лат.)– после соития.
[Закрыть]
Но ничего не помогало – я по-прежнему была заведена.
Я прекрасно понимала, что мне все равно не заснуть без порции ласки, поэтому решила быстренько помастурбировать.
Просунув руку между ног, я стала поглаживать себя. Боже, да я мокрая. Не помню, чтобы я таквозбуждалась, – текло даже по бедрам. Массируя клитор, я вызывала в памяти недавние эротические сцены с Блоггером, глядя при этом на его лицо и думая о том, что бы он подумал, застань меня за этим занятием.
Внезапно он вскочил с постели. Выспался!
Вздрогнув, я повернулась и увидела, что он стоит у края кровати. Сначала мне показалось, что он собирается одеться и тихо убраться.
У меня упало сердце. Не потому, что раньше мужчины не уходили, пока я сплю, нет. А оттого, что, несмотря на наши теплые отношения, несмотря на то что я так люблю его и он это знает, этот человек собрался тайком исчезнуть. Ему не понравилось со мной? Может, я показалось ему слишком уж требовательной? Или он каким-то образом услышал или догадался, что я сейчас играю сама с собой, не в силах воспротивиться нахлынувшему возбуждению?
Оказалось, ему просто ногу свело. Судорога! Блоггер принялся яростно растирать ногу, потом снова улегся, обняв меня. Бог ты мой, какая я все-таки дура психованная.
Некоторое время мы лежали, посапывая. Я по-прежнему не теряла надежды заснуть. Но мне все еще хотелось секса. То, что Блоггер лежал рядом, что его рука покоилась на мне, возбуждало меня еще сильнее. Я понимала, что ни о каком сне не может быть и речи, поэтому нужно было срочно утихомирить себя.
Моя рука скользнула между ног, и я заявила партнеру, что намерена заняться самоудовлетворением.
Приподняв одеяло, Блоггер взглянул на свое хозяйство, придвинулся поближе, положил руку мне на ягодицы, а ногу перебросил через меня. Теперь я уже не могла больше сдерживать себя – он был здесь, рядом, я хотела его, а не собственных пальцев. И я напрямик заявила Блоггеру, что, мол, взмокла.
Протянув руку, он убедился, что так и есть, и ввел в меня пальцы. И тут же я окатила его потоком выделений.
Пока его пальцы сновали во мне, я со всей остротой ощутила, как его бедро прижимается к моему, а набухший член – к моей ягодице. Какое было чувство! Я понимала, что долго это не продлится. И верно – минуту или две спустя меня захлестнул умопомрачительный, всеобъемлющий оргазм, а почувствовав, как он брызнул мне на ягодицу, я затрепетала в конвульсиях, и в глазах у меня потемнело. Потом мы лежали, похохатывая, чувствуя несущийся по жилам оргазм, а вскоре, к моей великой радости, мой партнер провалился в сон. Я чувствовала себя немножко виноватой за то, что разбудила его, – все-таки человеку через пару часов предстояло ехать на работу. Блоггер сладко похрапывал после предрассветной спонтанной акции, а я чувствовала себя умиротворенной и счастливой. Как бы там ни было, но в моей гиперсексуальности есть и бесспорно положительное – пусть даже иногда приходится потом засыпать на сырых простынях под задницей.
Единственное, что малость подпортило мне настрой, было заявление Блоггера, когда он, уходя на работу, смущенно и сбивчиво заявил мне, что, мол, не надо бы нам заниматься сексом, а то это вредит нашим дружеским с ним отношениям. И добавил, что отныне будет пытаться жить по «моральным» принципам и всегда «хорошо вести себя», когда он со мной.
После его ухода я лежала в постели и ревела в подушку. Она пахла Блоггером.
19 июля, вторник
Вечером состоялся разговор с Тимом. Он изо всех сил старался подбодрить меня и подбодрил еще больше, когда получил высланную ему мной свою фотку, на которой я в шортах, жилетке и кроссовках – собралась на пробежку.
– Эбби, хочу тебе сказать, что выглядишь ты БОДРО!
– Да заткнись ты, ради бога.
– Нет, серьезно! Я знал, что ты бегаешь, но не знал, что ты так потрясающе выглядишь в спортивной одежде!
– Говорю тебе, умолкни, Тим. Не пори чушь.
– Говорю тебе, эта фотка… ты на ней абсолютно КРУТАЯ!
– Послушай, ты меня не видел с месяц, наверное. Я жутко переменилась с тех пор.
– Ладно, но ножки и попка были чуть больше. А теперь ты вполне в форме! Выглядишь потрясно!
– Гм, спасибо на добром слове. Но если ты готов судить об этом по несчастной фотке, ты одурел.
– Мужики наверняка в очередь выстраиваются у твоих дверей.
– Вот уж нет. Вообще ни одного на данный момент…
– Чего? Ладно, не пудри мне мозги! Кто-то да должен быть – при таком-то внешнем виде! Да они на коленях перед тобой стоять должны.
– Увы, но что-то никто не хочет стоять на коленях.
– Так и никто?
– Слушай, давай переменим тему, а?
– Нет, честно, Эбби, все твои знакомые ребята или законченные тупицы, или черт знает что. Какого черта они сопли жуют? Такая красавица не имеет права быть одной.
– Благодарствуйте. А теперь мы точно меняем тему, лады? Что нового на половом фронте?
– Сплошняком дуры. Знаешь, а ты меня переплюнула, должен сказать.
– Да, мой милый Тим. Вот стану богатой и знаменитой, и ты, спорить могу, будешь торговать моими секс-историями, без зазрения совести распихивать их во все бульварные листки, так ведь?
– Разумеется. Ты ж меня знаешь.
– Так и быть, я согласна на 50 % при условии, что ты не выставишь меня в них идиоткой.
– Об этом не тревожься, я не буду им признаваться, как ты измазала всю мою постельку. Так что все тайны твоего «намокания» дальше меня не пойдут.
– Ах ты дрянь такая! Это не я, а кто-то еще из твоих подружек. Та, которая была после меня.
– Да черт с ней! Как насчет того, чтобы встретиться на той недельке?
– Если ты все время не будешь пялиться на мою задницу, дорогуша, я всегда готова.
Жаль, что мы с Тимом не подходим друг к другу, а вообще-то он парень ничего, какая-нибудь баба будет с ним счастлива.
В особенности если он и ее будет ублажать согласно ежедневному графику.
22 июля, пятница
Сегодня утром позвонила Фиона – сказать, что есть клиент, который не против, чтобы за ним понаблюдали. Так что сегодня днем я выбралась в Сити по указанному ею адресу. Волновалась жутко.
Но все оказалось совсем не так, как мне думалось.
Вместо того чтобы прибыть в мрачный замок по типу лондонского Тауэра, я звонила по домофону у дверей обычного многоквартирного дома. И это обстоятельство чуточку успокоило меня.
Отворила мне Фиона и провела в неприметную квартиру, расположенную в двух уровнях с внутренней лестницей. На втором уровне располагались гостиная, кухня, две спальни и кабинет, а вот на первом – несколько комнат было отведено исключительно для разнообразных сексуальных забав.
Помещение, напоминавшее застенки, где работала Фиона, было выдержано в темных цветах: по стенам – зеркала, а целую стену занимали орудия пыток – все, что только можно себе вообразить: хлысты, плетки, цепи, кандалы и так далее. Мне до этого никогда не приходилось видеть сразу столько всего, я стояла и глазела как дурочка на все это богатство, причем добрая половина его состояла из вещиц, предназначение которых мне было неизвестно.
Пока я стояла и глазела, в комнате откуда-то возник парень лет тридцати пяти с неподдающейся описанию внешностью. Позже Фиона сообщила мне, что он трудится в области информационных технологий. Мне парень показался совершенно «нормальным» и был весьма вежлив в общении.
За допуск до созерцания действа он потребовал, чтобы и я «выглядела соответствующим образом», иначе, мол, своим присутствием сведу на нет весь колорит. Я без особого энтузиазма согласилась напялить на себя резиновое платье, а на ноги – церемонно врученные мне в подарок туфли на двадцатисантиметровых – никак не меньше – каблуках-шпильках. Меня от такого подарка воротило – я вообще не принадлежу к числу тех, кто принимает от незнакомых мужчин деньги и дары – уж очень это смахивает на проституцию.
Влезть в платье оказалось непросто. Оно было не только в облипку, а вдобавок запиралось молнией от груди до бедер, довольно тугой. Платье было рассчитано на особ с грудью как у двенадцатилетних девиц, так что мои роскошные буфера вываливались, грозя разодрать молнию. В конце концов мне все же удалось их впихнуть в это облачение, служившее, как заверила меня Фиона, эталоном высшего шика в мире садомазо.
После этого мне предстояло застегнуть пять штук пряжек по всему платью сверху донизу. Впрочем, не подумайте, что платье это было макси, – отнюдь, оно едва прикрывало мне задницу. Я была безумно рада, что догадалась надеть колготки.
И вот я стою посреди комнаты, едва дыша от стискивающего бюст резинового одеяния, пытаясь удержаться на высоченных шпильках. Пошатнувшись, я повернулась взглянуть на себя в зеркало.
Увиденное впечатлило меня.
До сих пор я не понимала, отчего народ так склонен фетишизировать резину. Я лично считала это извращением – ну как можно возбуждаться только от вида материала? Ребята, опомнитесь – это всего лишь одежда, бог ты мой!
Но сейчас я поняла эту публику. В резине я приобрела ВИД. Резина обтекала каждую линию, каждый изгиб моего тела. Она была как корсет, подчеркивавший все его достоинства, собирая их воедино. Мой бюст представал взорам во всем великолепии – теперь мои груди были самыми упругими, самыми красивыми и округлыми в мире. Резина не позабыла и о моей заднице – сейчас это были два великолепных, аппетитных, сваренных вкрутую яйца в черной блестящей вакуумной упаковке. Мое тело уподобилось двум камерам песочных часов, став эротичным, изящным, сверкающим. В нем я почувствовала себя совратительницей, и это доставляло мне удовольствие.
Вряд ли есть смысл говорить, что мне ничуть не хотелось идти в «камеру пыток», но тут появилась Фиона, объявив, что действо начинается.
Подруга с пеной у рта убеждала меня, что я ни чем участвовать не буду, однако мне все равно было не по себе. Весь кайф от созерцания себя в садомазо облачении вмиг улетучился, стоило мне покинуть комнату, где я переодевалась.
Я смотрела, как Фиона уложила своего подопечного на носилки и пристегнула его к ним ремнями. Ноги и руки парня были связаны веревками и скованы цепями. Ладно, бог с вами, подумала я, пока что ничего страшного. Такое я еще способна вынести.
И когда Фиона стала награждать его шлепками, это было еще куда ни шло – все-таки приятно, черт возьми, иногда сознавать себя человеком широких взглядов.
Однако когда Фиона связала веревкой мошонку своего пациента, а потом протянула веревку через особый шкив и стала натягивать ее, тут уж душа моя не вынесла.
Я видела, что человек испытывает боль – еще бы: тебя за мошонку тащат вверх и еще тормозят. Яйца приобретали ярко-фиолетовый оттенок. На меня стала накатывать дурнота при виде его перекошенной от боли физиономии, а тут он еще и застонал.
Вместо того чтобы развязать сковывавшую яйца веревку, Фиона стала осыпать его ругательствами.
Когда это не возымело должного эффекта, она стала плевать ему в рот. Именно плевать. Не скупясь на слюну. Прямо в рот.
А тот парень только улыбался и проглатывал плевки своей истязательницы. Фиона решила похвалить его, потом ткнула ему в рот горящую сигарету, будто в пепельницу.
Тут я решила отвалить. Боль – ладно, бог с ним, но истязание, оскорбление действием – нет уж, увольте.
И все-таки я каким-то образом осталась – вероятно, сыграло роль прирожденное любопытство, взявшее верх над добротой.
Какое-то время спустя Фиона развязала парня, но стягивавшую его веревку она не ослабила. Пациент перекочевал на еще одно хитроумное изобретение, напоминавшее стол. Теперь его приторочили куда основательнее – лицом вниз, просунув запястья рук в специальные кожаные манжеты. В ход пошли «игрушки», которые я уже изволила видеть на стенах.
Я сбилась со счету, пытаясь запомнить все, чем вооружалась Фиона: плети, хлысты, нечто похожее на скребки или лопатки, палки, жердины и бог весть что еще. Кровь лилась, спину и зад лежащего покрывали багровые полосы.
Смотреть на это было пыткой, но где-то на подсознательном уровне я внушала себе, что, дескать, каждому свое. Не суди других, да не судим будешь.
Фиона, вооружившись лакированным фаллоимитатором, принялась ритмично всаживать его в анус своему подопечному.
И, хотя это казалось мне отвратительным, зрелище каким-то образом захватило меня.
Оно показало мне, что:
1) мне нравится созерцать секс;
2) мне нравится всякого рода проникновение в организм – смотреть, как это происходит, но и самой быть активной стороной или же пассивной;
3) я бы сама не прочь потыкать в мужчину фалломитатором.
И я обнаружила, что возбуждаюсь при мысли, что мне самой пришлось бы делать подобное мужчине, – хотя всегда считала себя человеком неагрессивным, добродушным.
Но когда Фиона, достав из ануса искусственный член, стала заставлять своего раба облизывать его (на фаллоимитаторе презерватива не было), я всерьез собралась уйти. По-моему, это был предел моей выносливости – я уже не в состоянии была побороть отвращение.
К моему облегчению, процедура подходила к концу, но оставалась еще малость – подопечному Фиону нужно было все же достичь главной цели – оргазма. На протяжении череды истязаний его член преспокойно висел, как увядший лист, и я еще подумала, а уж не являются все эти садомазонавороты плодом воображения, самовнушения, в особенности если принять во внимание, что Фиона клялась, что никогда и ни с кем из своих клиентов в половую связь не вступала.
Я заблуждалась. Едва Фиона популярно разъяснила своему подопечному, что желает довести его до оргазма, как член у него мгновенно вскочил. Потом она велела ему воспользоваться кулаком, он последовал распоряжению своей хозяйки и принялся мастурбировать, пока не кончил, обрызгав всю затянутую в латекс руку Фионы. После этого она тут же сунула ее ему в рот. Если бы не непреодолимое отвращение, меня, вероятно, поразило бы то, как она заставила его кончить по команде, но к этому времени я уже с трудом сдерживала рвотные позывы.
Клиентом Фионы оказался обычный среднестатистический типаж, который был готов платить той, которая расшевелила бы его вялый орган. Той, которая не любила бы его, а, напротив, ненавидела и всячески унижала. Подобное не укладывалось в голове. Меня никогда не интересовало сексуальное унижение – я не желала ни унижать, ни быть униженной.
Но, воочию увидев Фиону в действии, должна признаться, что было несколько моментов, заинтересовавших меня, так что я, пожалуй в принципе готова внести элемент садомазо в свой сексуальный обиход, хотя и в облегченной форме.
26 июля, вторник
Теперь у меня появился фетиш – сексуальный и относящийся к белью. Нет, не резина, конечно, хотя и в ней что-то есть, безусловно, но речь не только об этом. Знаете, я открыла для себя, что неравнодушна к мужчинам в костюмах.
Именно так, в костюмах: доверху застегнутые белые сорочки, стильные галстуки, хорошо подогнанные брюки, а к ним соответствующие пиджаки. Костюм придает мужчине солидность – деловую солидность. Не могу даже сказать, когда меня стали привлекать мужчины в строгих костюмах, но то что за последние месяцы мой интерес к ним возрос, сомнений не внушает.
Я нахожу странным свое новое увлечение – ведь костюм, в общем, вещь довольно консервативная. И олицетворяет все, чего я лично терпеть не могу: истэблишмент, где костюм – униформа, пропуск в мир толстосумов и политиканов.
Но все дело не в том, куда сей костюм служит пропуском и что олицетворяет; главное, что скрывается под ним.То есть мужское тело. Вполне возможно, что иногда первое и второе контрастируют друг с другом: строгость покроя, стоимость материала, с одной стороны, и покрытое волосами, мускулистое тело мужчины, его эрегированный член – с другой.
Или, возможно, именно это и заводит меня: молодой человек в костюме с иголочки, в элегантных туфлях и с дикой эрекцией, грозящей расстегнуть аккуратную ширинку на сидящих на нем как влитые брюках. И при этом совершеннейшая бесстрастность на лице.
У меня это ассоциируется с некоей умеренной формой секс-принуждения – застегнутая на все пуговицы рубашка, петлей сковавший шею галстук, стиснувшие гениталии брюки – ни дать, ни взять хлыст в руках Фионы – зубра по части укрощения темперамента. Для меня такой костюм – эквивалент коротенького резинового платьица и туфель на высоких каблуках-гвоздиках – и то, и другое давит, душит тебя, сковывает движения, но, черт побери, разве не придает тебе несравненный вид?!
Стоит только мне увидеть мужчину в строгом костюме, как меня охватывает желание сорвать с него этот безукоризненный пиджак, рывком прижать его владельца к себе одной рукой, а другой расстегнуть молнию на брюках и выпустить кое-кого на волю. Обладать мужчиной, распоряжаться им – и, заодно, его костюмчиком – есть обретение могущества не только над ним самим, но и над всем тем, что сей костюмчик олицетворяет. От этой идеи у меня просто дух захватывает.
Потом, костюм есть признак важности. Нет, я имею в виду не расхожие представления, мол, «этот человек не дурак, у него есть голова на плечах». Скорее речь идет о доминировании типа «брось меня на кровать, привяжи к ее спинке и отхлещи плетью». Чувствую, как раз это мне и предстоит опробовать.
Мне представляется, что элегантная одежда не только придает важность и солидность мужчине, но и служит ему своего рода маской. Совсем как с иголочки одетый Джеймс Спэйдер, герой фильма «Секретарша», такой весь из себя вежливо-предупредительный, но при первой же возможности берет привязанную к столу подружку сзади. Респектабельность и разнузданность в одном флаконе – вот это да!
