Текст книги "Когда я уйду (ЛП)"

Автор книги: Эбби Глайнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Мейс

Размахивая топором, я разделил кусок древесины, который был мне необходим, чтобы поправить забор. Но я не мог остановиться. Подняв топор, я снова замахнулся, разрушая идеальный кусок, который создал. Затем я снова замахнулся. И снова. И снова.

Не уверен, когда начался крик, но когда я посмотрел наверх и увидел свою мать, стоящую напротив меня с руками в упертыми в боки и неодобрительно нахмурившись, я понял что был слишком громко.

Дерьмо.

Она ждала чтобы подловить меня. В течение дня я старался работать аккуратно, без эмоций, пока ко мне было приковано все ее внимание. Держать Мэриан Колт подальше, когда она считала что вам необходимо поговорить, было почти невозможно.

Я бросил топор и посмотрел вниз на мелкие куски древесины, которые теперь были хороши лишь как дрова. Я уничтожил их. Я должен пойти и взять другой кусок, чтобы починить этот проклятый забор.

Не думаю, что это дерево что-то сделало тебе, – сказала мама, приподняв одну бровь.

Я не ответил. Я просто сел на корточки и стал собирать беспорядок, который натворил.

Я сдерживала себя столько, сколько могла Мейс Колт Меннинг. Последние месяцы ты лишь оболочка моего мальчика, а теперь ты сходишь с ума и кричишь, пытаясь выбить дерьмо из полена с помощью топора? Ты должен поговорить со мной. Из-за тебя у меня постоянные приступы тревоги. Я так беспокоюсь за тебя.

Девять недель, мне удалось жить без моего сердца. Это была не жизнь. Моей жизнью была женщина, которая не хотела меня. Я просто существовал. Пустое никчемное существование.

Я не рассказывал маме о Риз, но ей рассказала Харлоу. Мама спросила меня о ней неделю спустя, как Риз прогнала меня. Я был настолько сражен болью просто от звука ее имени, что я вскочил и покинул стол. Больше о ней мама не упоминала.

Но сейчас я хотел, чтобы она напомнила. Мне было необходимо поговорить о Риз. Я хотел кому-нибудь рассказать о ней. Чтобы заполнить пустоту воспоминаниями о ней.

Я люблю ее, – просто сказал я.

Теперь у нее приподнялись обе брови.

– Я уже вроде как поняла это, милый. Когда ты сбежал, словно от адского пламени, в тот день, когда я спросила о ней, я так и поняла.

Она моя жизнь, мам. Риз. Она моя жизнь. Моя единственная. Но она не хочет меня, – просто сказав это, я почувствовал, как агония прошла сквозь меня. Я вздрогнул, не в состоянии скрыть это от моей матери.

Тогда она дура, – сказала мама, со всей убежденностью матери, которая любила своего сына.

Нет. Она восхитительная. Она красивая. Она как яркий луч солнечного света. Она … Ее жизнь пока она росла … – я остановился и сглотнул желчь подступающую к горлу, просто от мысли о том, через что ей пришлось пройти. Как моя девочка страдала. – Было очень плохо, мам. Жизнь ее была темной. Настолько темной и запутанной, насколько может быть жизнь девочки. Но она не дура.

Лицо мамы омрачилось, я видел, как она боролась, сдерживая слезы. – Ох, малыш. Я должна была понять, когда мой прекрасный, великодушный мальчик с огромным сердцем влюбится, он отдастся этой любви целиком и полностью. Ты никогда ничего не делаешь на половину. Ты не делал первые шаги, ты сразу побежал. Ты не говорил первое слово, ты пропел целую строчку из песни. И тебе не просто сделали выговор в школе за то, что ты защищал слабых, тебя исключили, когда ты привязал хулигана к флагштоку. Мой малыш никогда ничего не оставляет на пол пути. Ты делаешь все с таким твердым настроем, это оставляет попытки других позади.

Она обошла мой беспорядок и опустилась рядом со мной. Я чувствовал, как слезы жгли мне глаза, когда она взяла в руки мое лицо, и посмотрела на меня с такой любовью и с такой душевной болью, потому что она это чувствовала. Моя мама переживала боль вместе со мной. Она всегда это делала.

Ты хороший человек. Лучший. Я люблю твоего отчима, но даже его сердце не может сравниться с твоим. Ты лучшее, что я сделала в своей жизни. Я не могу нарадоваться, что родила тебя. Быть твоей матерью это подарок, который приносит мне удовольствие каждый день моей жизни. Я умру, зная, что оставила на земле мужчину, который оставляет след хорошего там, где проходит. – Она остановилась, и я знал что будет «НО». – Но впервые в твоей жизни я вижу, как ты позволяешь кому-то другому разрушать тебя. Я скучаю по твоей улыбке и твоему смеху. Я хочу вернуть их. Никогда, в своей жизни ты не позволял покориться препятствиям. Почему сейчас позволяешь? Если ты любишь ее, иди и приведи ее. Ни одна женщина в здравом уме не отвернется от такого мужчины.

Я дотянулся, и стер слезы с решительного лица моей матери.

– Мне нужно чтобы она сама пришла ко мне. Если у нас есть шанс на будущее, мне нужно чтобы она сама пришла ко мне. Я всегда брал то, что хотел, борясь с испытаниями, но никто и ничто не значил для меня то, что значит она. Я не могу бороться с ней, мама. Я люблю ее. Я никогда не захочу заставить ее сделать что-либо. Даже любить меня. Она сама должна полюбить меня.

Моя мама зарыдала и обхватила меня руками, крепко обнимая меня. Я закрыл глаза, борясь с эмоциями, грозящимися вырваться наружу. Последний раз, мама видела, как я плакал, когда в три года прыгая на батуте, я сломал руку. Даже когда Харлоу была в коме, я плакал уединившись.

Я не смогу пережить потерю Риз. Если она никогда не вернется ко мне, я останусь сломленным на всю оставшуюся жизнь.

Риз

Прошла еще одна неделя, и я продолжала выживать. Я было всем тем, что я делала с собой. С каждым минувшим днем, я чувствовала, что еще больше теряю себя. Ужас моего прошлого медленно захватывал меня. Прогресс, который я достигла за два года, бесследно исчез. Больше я не могла отталкивать воспоминания о своем отчиме.

Скоро мне придется встретиться с врачом. Теперь я практически не спала, и когда у меня получалось поспать, это не было чем-то тихим и спокойным. Я похудела, и под глазами залегли темные круги, которые мне больше не удавалось скрывать. Мне была нужна помощь.

Единственное что меня сдерживало, то, что я знаю, мне придется говорить о Мейсе.

Я не могла говорить о нем. Это слишком сильно ранило.

Риз Эллис? – спросил женский голос. Я опустила вниз пиво, которое загружала в холодильник карта и обернулась.

Привлекательная женщина в возрасте с темными волосами и аккуратным карэ, смотрела на меня так, словно изучала меня. Я знала, она не была членом клуба. Изношенные джинсы и сапоги были не тем, что обычно здесь носили женщины приходящие в клуб. Еще на ее голове была ковбойская шляпа. Было яснее ясного, она была не из этих мест.

Да? – ответила я.

Она не улыбалась и ничего не говорила. Она продолжала стоять. Не смотря на то, что она не смотрела на меня, выглядела она так, словно хотела встряхнуть меня.

Я посмотрела по сторонам, чтобы понять был ли кто-то рядом или мы были одни.

Я представляла себе, что ты будешь красивой, но как всегда, когда мой мальчик что-то делает, он делает это по-крупному, – сказала она и грустная улыбка коснулась ее губ.

Я не знала, о чем она говорит или знает ли, она с кем говорит. Сказать спасибо, не выглядело

правильным решением.

Эти темные круги и пустой взгляд твоих глаз сказали мне все, что я хотела знать. Так что позволь мне рассказать тебе то, что ты должна знать, – сказала она, сделав пару шагов ко мне. – Я наблюдала, как мой сын сражался в любой битве за тех, кого любил и всегда побеждал. Когда ему было семь, какой-то хулиган поймал в школе его кузена. Мой малыш узнал об этом. Следующее что я узнала, что должна была поехать в школу и забрать сына, который был исключен за то, что он привязал другого ребенка к флагштоку клейкой лентой. Я была в ужасе. Пока не узнала, что тот ребенок был тем, кто постоянно бил его кузена. Обзывал его и толкал в коридорах школы. В тот день этот хулиган засунул голову его кузена в унитаз с мочой и пытался его топить. После клейкой ленты, никто и никогда не связывался с его кузеном.

Когда ему было десять, библиотекарша, которая каждый день приносила ему печенье и всегда оставляла ему лучшие книги, была уволена, потому что дирекция школы сказала что у них в бюджете нет средств, чтобы содержать ее. Миссис Хоукс было за семьдесят, но она любила этих детей, и мой мальчик был ее любимчиком. Так что мой малыш написал петицию, а затем попросил у разных бизнесменов города организовать фонд и пожертвовать деньги в это дело. Миссис Хоукс не потеряла работу. Вообще-то он собрал так много денег, что ей повысили зарплату. Когда ему было девятнадцать, он узнал, что какой то мальчик в школе разбил сердце его младшей сестры, этот мальчик интересовался лишь ее отцом. Он попросил меня разрешить ему поехать и проведать ее, и я отпустила его. Мальчик, который разбил сердце его маленькой сестры, обнаружил свой грузовик загородом, полностью погруженным в воду.

Она остановилась и усмехнулась.

– Мейс Колт Меннинг борется за тех, кого любит. Это то какой он есть. И я знаю, он пытался бороться за тебя. Он хотел сам выиграть твою битву. И проделав маленькое исследование, я обнаружила, что он ежемесячно посылает чек доктору Эстору Манро, который стоит больше, чем есть у меня, чтобы поделиться. Он еженедельно получает отчет от этого профессора о результатах Риз Эллис. Он борется с твоей проблемой. Что означает, он любит тебя. Проблема в том, что если мой мальчик что-то делает, он делает это по-крупному. И когда он решил полюбить, он отдался этому целиком и полностью.

Она снова остановилась и указала на меня пальцем. Теперь в ее решительном взгляде, направленном на меня, я могла видеть ее сына. Как я могла раньше это не заметить?

Теперь ему нужен кто-то, кто будет бороться за него. Потому что он потерял себя. Он оболочка человека, которого я вырастила. Он идет по жизни лишенный радости, потому что он сказал мне, что оставил радость вместе со своим сердцем. Он оставил их с тобой. Так что, если ты любишь его хотя бы немного той любовью, которой он любит тебя, тогда борись за него. Он заслуживает это больше, чем кто-либо другой. Пришло время кому-то побороться и за него, в его битве.

Капля упала мне на руку, и дотянувшись, я почувствовала свое лицо мокрое от слез. Мое сердце вернулось, и оно корчилось от боли слушая мать Мейса, которая рассказывала, как он нуждается во мне. Ему было больно из-за меня.

Я больше не беспокоилась о том сообщении. Или о другой женщине. Если Мейс нуждался в том, чтобы я боролась за него, я так и сделаю. Я буду бороться, кем бы не была эта чертова Корделия. Я буду бороться, пока у меня будут силы делать это.

Где он, – спросила я.

Он дома. Он думает, что я поехала навестить сестру в Сан Антонио.

Как мне попасть к нему? Где его дом?

Улыбка появилась на лице женщины.

– Я могу отвести тебя к нему.

Я закрыла крышку холодильника.

– Позвольте мне пойти и сказать боссу, что я ухожу. И потом я буду готова идти.

Кстати, я Мэрианн Колт, – сказала она, протягивая мне руку. – И я очень рада познакомиться с женщиной, которую любит мой сын. Я беспокоилась, но теперь вижу, он умеет выбирать.

Ее одобрение послало по моему телу первые признаки тепла, которое я не чувствовала десять недель, два дня и пять часов.

Мейс

Хорошо, я мудак. Я должен признаться, потому что это дерьмо пожирает меня изнутри, – сказал Мэйор, зайдя в сарай с перекинутым через плечо седлом.

Я продолжал мыть моих Аппалузу и Криптонит, и проигнорировал его комментарий. Мне нужно было почистить стоило жеребцов, и у меня не было времени на Мэйора и его драмы.

Я трахаю Корделию. Я трахаю ее в течение двух месяцев. Она так хорошо сосет мой член. Прости, но я мужчина, а она пришла ко мне, а я позволил ей сделать мне минет. Затем я нагнул ее и оттрахал. Это был момент слабости. Я был возбужден, а она пришла с таким важным видом, одетая в обрезанные джинсовые шорты, которые показывали часть ее задницы, и маленький топик, едва прикрывающий ее сиськи. Чувак, он такая горячая. Я спрашивал тебя, трахаешь ли ты ее, а ты мне не ответил. Я решил это значит, что она не имеет для тебя значения.

Так вот почему Корделия оставила меня нахер в покое. Я должен был бы заплатить за это Мэйору.

– Рад, что она хорошо тебя обслуживает, – я похлопал Криптонита, затем повернулся и повел его в стойло, которое я уже почистил.

То есть, тебе все равно, что я трахаю эту попку? – спросил он.

Ты сделал мне одолжение. Она не принимала «нет», как ответ.

Мэйор вздохнул с облегчением.

– Слава Богу. Я думал ты в таком поганом настроении, потому что я забрал твою готовую на трах.

Я даже не ответил на это. В этом не было смысла.

В тот день, когда она пришла забрать свои трусики, я был так близок к тому чтобы трахнуть ее. Она была в коротенькой юбке, и выглядела, как чертова порно звезда. Но я позвонил тебе и написал сообщение, но ты не ответил. Тогда я отпустил ее. Но на следующий день, когда она появилась в сарае, я трахнул ее. В ту неделю ты не выходил из дома. Это было в ту неделю, когда ты был в ужасном настроении.

Прямо вовремя. Он начал мутить с ней, когда я реально нуждался, чтобы все были подальше от меня. Не стану говорить, чтобы я сказал ей, если бы в тот момент она попыталась бы снова начать это дерьмо. Я не хотел ее, но я не видел ничего полезного в том, чтобы говорить обидные вещи. Она не заслуживала этого.

Так или иначе, где ты был в те выходные? Тогда когда я посылал сообщение? Ты вернулся сюда злой на весь мир. И с тех пор ты продолжаешь злиться. Ты был в Розмари Бич? Ты встречался там с той девушкой?

Я не собирался говорить с ним об этом.

Подождите. Какое сообщение?

Мир вокруг меня остановился, и моя пустая грудь внезапно стала тяжелее свинца. Пожалуйста, Боже, нет. Не позволяй этому быть тем, что я думаю.

Мэйор, – сказал я, почти боясь спросить. Хотел ли я услышать ответ? Смогу ли я с этим жить?

Да?

Какое сообщение? – спросил я прежде, чем смог остановиться.

То, которое я послал тебе о том, что Корд забирает трусики из под твоей кровати и спрашивает, продолжишь ли ты ее трахать?

Нет … нет … нет …

Мэйор, я никогда не получал это сообщение. Когда ты его послал?

Я сказал тебе —

Нет. Мне нужно знать день и время, когда ты послал это гребаное сообщение, – заорал я. Лошади заржали, но в моей голове стучало, и тяжесть заполняла мои легкие.

Черт чувак. Я проверю. Успокойся, – проворчал он, вытаскивая телефон и прокручивая сообщения. – Ух … 29 июня, в девять утра. Прежде чем послать я дважды звонил тебе. Ты не ответил.

Я выбросил вещи, которые были у меня в руках, и направился к двери. Я продолжал идти. Я просто шел, вашу мать. Я продолжал идти пока не оказался, как можно дальше от Мэйора, пока мой дом не исчез из виду.

Затем я отклонил голову и позволил всему вылиться через озлобленный рев.

Она видела это сообщение. Вот почему она забилась в угол, и смотрела на меня, так, словно рассыпалась на куски. Гребаное сообщение отняло её у меня.

Риз

Мэрианн Колт говорила всю дорогу по пути из аэропорта. Она проспала весь полет, а я не могла занять себя ничем, кроме как смотреть все время в окно. Мои мысли были о Мейсе и мальчика, которого она описала. Это был рассказ именно о том человеке, в которого я влюбилась. Одно сообщение заставило меня во всем усомниться. Все что он делал, он делал, чтобы показать, как сильно меня любит, а я даже не позволила ему объясниться.

Я не была для него какой то благотворительностью. Он пытался исправить меня. Он боролся с моими демонами, потому что любил меня.

Он даже не знал о сообщении. Я удалила его, прежде чем поставила телефон на место. Он понятия не имел, что изменилось тем утром. А теперь я собиралась без предупреждения появиться в его доме. Я знала, что только потому, что его мать сказала, что он хочет меня, это не значило, что мне не придется за него бороться.

Он мог двигаться дальше иным путем. Корделия могла согревать его по ночам. Я не стану об этом думать.

Вместо этого я слушала рассказ Мэрианн. Мне надо сосредоточиться на ее словах, а не на том с чем скоро мне придется столкнуться. Но не важно, что это будет, я буду бороться. Когда-то он боролся за меня. Теперь я собиралась бороться за него.

Его дом по дороге чуть выше. Сейчас он возможно уже в постели. Уже поздно, а он после ужина собирался сразу лечь спать. Но постучи в окно с левой стороны дома, если он не откроет дверь. Отсюда я позволю тебе дойти пешком. Я не хочу, чтобы он видел мой грузовик. Теперь все зависит от тебя. Иди и покажи моему мальчику, что он стоит того чтобы за него бороться.

Я открыла дверь грузовика и спрыгнула вниз.

Мэрианн указала на грунтовую дорогу, освещенную лунным светом, позади ее дома. – Иди по этой дорожке. Она приведет тебя прямо к его дверям.

Я начала иди к дорожке, затем остановилась и оглянулась на нее. Я поймала ее в тот момент, когда она вытирала свои глаза.

– Спасибо вам, – сказала я. – Знаю, вы сделали это для него. Но вы также спасли и меня.

Я не стала дожидаться ответа. Я направилась вверх по склону, прямо в сторону крыши, которую едва видела на расстоянии. Металлическая крыша освещалась лунным светом и, я последовала туда. Мое сердце дико билось, впервые за последние месяцы. Я собиралась его увидеть. Я собиралась увидеть Мейса.

Если Корделия там, мне придется успокоиться и не выцарапать ей глаза. Но чем ближе я подходила к его дому, тем больше понимала, что не смогу, не напасть на нее, если она будет прикасаться к нему. Если он будет прикасаться к ней.

Я делала хуже самой себе. Я не должна была думать об этом.

Снаружи был припаркован черный грузовик, похожий на серебристый грузовик его матери. Там была только одна машина и, мне захотелось облегченно вздохнуть. Я могла побороться с Корделией позже. Прямо сейчас я должна сосредоточиться, чтобы заставить его простить меня.

Я поднялась на крыльцо и остановилась. Сейчас, когда я была здесь без Мэрианн подбадривающей меня, я замерла от страха. Но я так далеко пошла. Я в первый раз жизни села в самолет и покинула единственное безопасное место, которое когда-либо знала, чтобы приехать сюда. Чтобы встретиться с мужчиной, которого выбросила из своей жизни.

В последний раз, когда я слышала его голос, он кричал через мою дверь, что любит меня.

Любил ли он меня по-прежнему? Или я слишком долго ждала?

Дверь распахнулась, прежде чем я подошла достаточно близко, чтобы постучать, представляя моему взору Мейса без рубашки. Тень скрывала его лицо, но я знала эту грудь. Я также помнила эти боксеры. Я должна была что-то сказать. Казалось все мое тело застыло изнутри.

– Я пришла, чтобы бороться за тебя, – выпалила я и затем расплакалась.

Мейс

Риз была здесь. В моем доме. На моем крыльце. И она плакала.

Я сделал шаг в темноту, все еще думая, могло ли это быть сном, и неужели мне все же удалось сегодня уснуть.

Риз? – спросил я, боясь, что если прикоснусь к ней, то проснусь.

Прости меня. Я … хотела видеть тебя … Я собиралась быть сильной и сказать тебе, что люблю тебя, и что я все испортила, и что я люблю тебя —

К черту сон. Я подошел к ней и притянул в свои объятия.

Она была здесь. Она была здесь. Она была здесь.

Ее руки обвились вокруг меня и крепко обняли меня. Именно так, как я помнил. Мой нос уловил сладкую корицу, и я понял, мои воспоминания были не настолько хороши. Я много раз пытался представить ее запах, но так и не смог. Это была моя Риз.

Я люблю тебя. Я не оставлю тебя. Я здесь чтобы заставить тебя принять меня обратно. Я пуста без тебя, – она рыдала в моих руках.

Она что пыталась убедить меня позволить ей остаться со мной? Неужели она серьезно думала, что ей нужно умолять меня, чтобы я оставил ее?

Риз, я —

Она отклонилась назад и посмотрела на меня широко открытыми, полными паники глазами.

– Нет. Не говори ничего. Просто послушай меня. Я была не права. Ты стоишь того, чтобы за тебя бороться. Я была … Я запуталась. Мне многое предстоит преодолеть, но я сделаю так, что это будет стоить этого. Я буду любить тебя больше, чем она когда-либо сможет полюбить. Больше чем кто-либо другой сможет сделать это. Я проведу остаток своей жизни, доказывая тебе, что я стою этих хлопот. Я не позволю не одному дню пройти без того, чтобы не показать, как сильно я тебя люблю. Я перееду сюда. Я найду дом и работу. Я буду готовить тебе еду, и я —

Я накрыл ее рот своим ртом и прекратил ее прекрасные, бессвязные аргументы. За ее удивленным всхлипом последовало хныканье, и она поцеловала меня так, словно она должна была меня распробовать, чтобы жить дальше. Ее сладость просочилась в меня, когда эти полные губки прижались ко мне. Я обхватил ее лицо и отклонил ее, чтобы я мог заглянуть в ее глаза.

Они были все еще влажными от ее внезапного срыва, когда она увидела меня. Но они были прекрасны. Мои прекрасные светло голубые глаза. Те, о которых я мечтал. Те, которые всегда будут завораживать меня.

Я стою, чтобы за меня бороться? – спросил я, желая услышать, как она еще раз скажет об этом. Она выглядела такой чертовски решительной, когда сказала об этом в первый раз.

Да! – сказал она, неукротимость возвращалась.

И с кем ты думаешь, ты должна бороться за меня?

Боль промелькнула в ее глазах. Я не хотел этого. Я, было, начал уверять ее, что у меня никого не было, но она заговорила первой.

– С кем угодно … Я буду бороться с кем угодно, – сказала она наконец.

Она говорила о Корделии. Это гребанное сообщение.

Детка, С того момента, как эти твои губки прикоснулись к моим, я был твой. Это не случайность. С того момента, как я вышел из спальни и увидел твою сладкую попку зависшую в воздухе и услышал твое фальшивое пение, я был твой. И больше ничей. Никогда. До тебя, да, были другие. И была одна девушка, с которой нас связывал «секс по дружбе». Ничего больше. Но в тот момент, как ты вошла в мою жизнь, это закончилось. Она плохо восприняла это, и она пыталась заставить меня изменить свое мнение. Но все что я видел, все, что видело мое сердце – это ты. Никто другой.

Корделия, – тихо сказала она.

Да, но сообщение от Мэйора, которое ты видела, оно было по случаю, когда я пришел домой с работы, я нашел ее в своей кровати. Я приказал ей уйти и пригрозил позвонить маме, если она не уберется из моей кровати. Я даже постирал простыни, чтобы избавиться от ее запаха. Черт, после этого я даже купил новый матрас и новые простыни. Я не хотел спать на том, где спал еще кто-то, кроме тебя. Никогда.

В тот день она оставила свои трусики, – тихо сказала она, ее глаза заблестели от новой порции слез. – Так было написано в сообщении.

Я кивнул. Я заправил прядь волос за ее ушко.

– Если бы я только знал, что это было то, что заставило тебя смотреть на меня как на монстра, я бы остался и боролся за тебя. Но я думал, что это было прошлое, демоны, которые преследовали тебя. Я думал, что надавил слишком сильно и тебе нужно немного пространства. – Я остановился и сделал глубокий вдох. – Я думал ты позвонишь. Я ждал. Я продолжал ждать. Я собирался ждать вечность.

Она снова была готова заплакать и, я начал целовать ее лицо. Я не хотел, чтобы она плакала. Она была здесь. Со мной.

Я не позволю тебе вернуться назад. Ты останешься со мной. Я не могу позволить тебе уехать от меня. Я сойду с ума, – говорил я, пока целовал ее щеки и носик, затем прижался целомудренным поцелуем к ее рту.

Я не хочу уезжать, – сказала она.

Боже, я люблю ее.

– Идем в дом, – сказал я, скользя по ее руке своей рукой и заводя ее в дом. – Ложись со мной. Я хочу обнимать тебя.

Риз остановилась, и я оглянулся на нее,

– Нет. Этой ночью, я хочу обнимать тебя, – сказала она, ее лицо снова приобрело выражение решительности.

Если это все, чего ты хочешь, – согласился я.

Я снял ее ботинки и стянул джинсы. Она без вопросов позволила мне раздеть ее. Когда я расстегнул ее лифчик, я не прикасался и не смотрел, я просто схватил мою футболку и надел ее ей через голову.

Она уткнулась в нее носом и сделала вдох, крепко обхватывая себя руками. Я любил, когда она обнималась с моей футболкой, словно это был я.

Затем она забралась на мою огромную кровать и, облокотившись спиной к спинке кровати, открыла мне свои объятия.

Эмоции боролись с удовольствием, мне удалось сдержать слезы, которые жгли мне глаза. Я направился к ней и, положил голову на ее грудь, так чтобы я мог слушать ее сердцебиение.

Пока мы так лежали, она проводила пальчиками по моим волосам. Я обхватил руками ее талию и наслаждался ее запахом. Стук ее сердца ускорялся каждый раз, когда я скользил руками вниз к ее попке и обратно.

Каждый шаг, который я сделал в жизни, вел меня к тебе, – шепотом сказала она. – И именно потому, что сейчас я здесь, я ни о чем не жалею. За каждую произошедшую плохую вещь, я была вознаграждена, чем-то столь прекрасным, что перекрыло все плохое. Ты сделал так, чтобы это стоило того. Ты мой подарок в этой жизни. Я прошла через плохое, и выжила. Моей наградой было то, что Бог дал мне тебя.

Я больше не стал сдерживать слезы. Я плакал в ее руках.