Текст книги "Партнеры по браку"

Автор книги: Джун Девито

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

9

– Что говорить, ты просто умница, Шери, – пробубнил Дэн и хлопнул дверцей машины. – Если тебе хочется сказать мне, что я кретин, не надо делать это так изощренно. Я не настолько глуп, чтобы не понять, когда мне говорят об этом прямо.

– Да что ты на меня взъелся?! – уставилась на мужа Шери. – Сам-то был не лучше! Привязался к моим поделкам, вспомнил эту несчастную собаку.

– Да при чем тут собака? Я вообще не об этом.

– Тогда о чем?

– Во-первых, я предупреждал тебя: мы говорим окружающим о себе только то, что уже согласовали друг с другом. Какого дьявола ты сказала гробовщику, что я художник?

– Он не…

– А во-вторых, – перебил ее Дэн, – могла бы предупредить меня, что уже была у него в гостях.

– С чего ты взял, что я там была?

– Видела бы ты свое лицо, когда Паркер спросил про подвал. То-то ты так тряслась, когда мы подъехали к их дому. Теперь-то я понимаю.

– Я не была в этом доме, – возразила Шерилин. Она давно уже не видела Дэна таким сердитым, однако прекрасно понимала, что привело его в такое бешенство: план, задуманный им, с треском провалился. – Но я знала, что дом принадлежит Ивэну и его жене. Помнишь, я ходила купаться на озеро? Так вот, на обратном пути я заблудилась и по ошибке вышла к дому Голдуэйтов. Ивэн меня увидел, объяснил мне, как дойти до дома. Только и всего.

– Только и всего, – фыркнул Дэн. – И что, нельзя было рассказать мне об этом?

Шери пожала плечами.

– Можно было. Только зачем? Встреча была случайной, а Ивэна ты не очень-то жаловал. Сейчас-то ты, наверное, ненавидишь его еще сильнее. Конечно, – усмехнулась она, – ведь он, оказывается, не только гробовщик, но еще и муж твоей разлюбезной Хитер.

– Она не разлюбезная, а его я не ненавижу, – буркнул Дэн. – Много чести твоему Ивэну.

– Ну вот, – торжествующе улыбнулась Шерилин.

– Что – вот?

– Это твое «много чести». Если бы тебе было плевать на Ивэна, ты бы не стал так говорить.

– Зато для тебя, как я погляжу, он слишком много значит.

– Только не делай вида, что ревнуешь. Весь вечер крутился рядом с Хитер Голдуэйт.

Дэн хотел сказать, что гробовщик вряд ли дал ей соскучиться, но тут до него дошло, что они ссорятся прямо на улице. Совсем как почтенная чета Матесонов. Ему стало стыдно.

– Шери, давай поговорим дома, – предложил Дэн и кивнул на распахнутую калитку. – Мы ведем себя как дети.

– Как старики Матесоны, ты хотел сказать, – прочитала его мысли жена.

Дома Шери сделала себе «маргариту», села в гостиной и молча принялась разглядывать носки своих тапок. Дэн присел рядом с ней со стаканчиком разбавленного виски в руках.

– Шери, что происходит? – поинтересовался он у жены.

Она с грустной улыбкой посмотрела на мужа.

– Ничего особенного. Просто паршивый день.

– Выходит, что все дни паршивые, – покачал головой Дэн. – Не было ни дня, чтобы мы не поссорились.

– Сегодня особенно паршивый. Ты надеялся, что нам удастся завязать знакомство с «кошельками». Так оно и вышло бы, если бы Паркеры не оказались братом и сестрой.

– А Бронсоны – парочкой стариков-скупердяев, – вздохнул Дэн. – Если бы ты знала, каким идиотом я себя чувствовал, когда кривлялся перед этой Эмили. Она даже бровью не повела – все ковырялась в своей тарелке.

– А мне не давал покоя Адам Паркер, – пожаловалась Шери. – Он все время встревал в беседу с Уильямом. Впрочем, супруг Эмили Бронсон оказался таким же сухарем, как и его женушка. С энтузиазмом он говорил только о деньгах. А еще о проекте Хитер Голдуэйт. Он считает, что дело принесет большую прибыль.

– В нас эта парочка точно не вложится, – мрачно констатировал Дэн. – Так что обхаживать их дальше не имеет смысла. Окрутить Паркеров не составило бы труда. Но я не хочу так рисковать.

– И я, – кивнула Шери. – С мужем и женой вариант беспроигрышный, к тому же отработанный годами. А неженатому брату и незамужней сестре не от кого скрывать свои романы.

Из кармана Дэниела донеслась знакомая мелодия. Дэн вытащил мобильник и невесело усмехнулся.

– Конечно же Боб. Сейчас будет расспрашивать, как наши успехи. Паршиво, старина Боб. Никаких успехов и достижений. А тебе спасибо. Мог бы вытянуть побольше информации из своего риелтора. Так нет же, ты мастер только виски из бутылки вытягивать.

Шери улыбнулась в ответ на ворчание мужа, допила остатки «Маргариты» и направилась в кухню, чтобы сделать себе еще одну порцию. Настроение было до того отвратительным, что ей даже не хотелось говорить с Бобом, хотя отношения между ними всегда были теплыми и дружескими.

Шерилин вспомнила их знакомство с Бобом.

Они с Дэном только что поженились и искали в Ротшеде недорогой и уютный домик, чтобы хоть несколько месяцев пожить в нормальной обстановке. Сумму, которую им удалось выручить за колье – щедрый подарок Фрэнка Кэпмана, – и сумму, которую Дэн получил от его жены Лилиан, решено было истратить на кусочек красивой жизни – так Шерилин в шутку назвала дом.

Именно тогда им посчастливилось встретить Боба – веселого выпивоху, как сам он себя называл.

Боб не работал и жил только теми деньгами, которые периодически выручал за аренду дома, доставшегося ему по наследству от бабки. Деньги с жильцов он брал символические, единственным его требованием было то, чтобы все оставалось в том же состоянии, как при его покойной бабушке.

Боб сразу понравился супругам, а супруги понравились Бобу. Вскоре он стал в их доме постоянным гостем. Когда деньги закончились – штат единственного в Ротшеде издательства и без помощи Дэна неплохо справлялся с небольшим объемом работы, а Шерилин удалось устроиться только официанткой в небольшое кафе, – Боб предложил им пожить в его доме в качестве гостей.

Это воистину щедрое предложение не могло не тронуть молодую чету. Поэтому, когда Дэн разработал свой первый простой, но гениальный, по его скромному мнению, план, единственным человеком, которому они решились довериться, стал Боб Спейси.

В прошлом Боб работал фотографом в модном журнале и неплохо справлялся со своими обязанностями. Однако технический прогресс принес Бобу одни разочарования: на смену привычному фотоаппарату пришел цифровой, а на смену старому фотографу Бобу пришли молодые, хорошо обученные люди, для которых значение слова «пиксель» было прозрачным и ясным как дважды два. От Боба быстро и вежливо избавились, а обучаться новому делу у него не хватило средств.

– Снимал же я раньше без этих пикселей – и как! – возмущался Боб. – Я бы уже на что угодно согласился, лишь бы фотографировать. А то ведь все мои фото без толку в шкафу пылятся.

Когда Дэн предложил Бобу сыграть роль шантажиста в их пьесе об обманутых супругах, Боб согласился, почти не раздумывая. На вопрос Шери, не боится ли он карающего меча правосудия, Боб ответил очень просто:

– Да чихал я на это правосудие, ма Шери. Ведь и оно на меня чихнет, когда мне нечем будет платить за мой чертов дом, в котором я живу один как волк и волком же вою от одиночества.

Время внесло в обязанности Боба свои коррективы. Вскоре он взял на себя роль посредника между риелтором и супружеской парой, а заодно потихоньку наводил справки о состоятельных супругах, живущих в тех городках, куда задумывал отправиться Дэн.

Дэн старался выбирать не слишком приметные городки, а Боб следил за тем, чтобы очередной переезд не прошел впустую. Раньше чутье его не подводило – у Дэна и Шери всегда был выбор из нескольких супружеских пар.

Но, увы, на этот раз удача отвернулась от них. И Шери не так уж винила в этом Боба. Еще до приезда в Саммерфилд она чувствовала: что-то пойдет не так. И все пошло не так. С самого первого дня.

Шери выдавила сок из половинки лайма. Конечно, «маргарита», которую когда-то делал для нее Дэн, была гораздо вкуснее. И, наверное, даже не потому, что Дэн делал ее лучше…

– Послушай, Дэн, а ты уверен, что мы вправе так поступать? – Шери пристально посмотрела на мужа.

– Вправе? – усмехнулся Дэн и стиснул в руке половинку лайма. Из плода брызнул сок. Шерилин никогда не удавалось выжать лайм полностью, а Дэн выжимал его так, что в нем не оставалось ни капельки. – Ты вспомни Кэпманов, Шери. По-твоему, Фрэнк задавался вопросом, вправе ли он принуждать свою секретаршу ложиться с ним в постель? А его жена задумывалась о том, вправе ли она считать едва знакомого мужчину альфонсом?

– Формально говоря, Кэпман ни к чему меня не принуждал. А Лилиан только намекала на такую возможность, – мягко возразила Шери.

– Формально, – хмыкнул Дэн, переливая сок в металлический шейкер. – Формально и мы с тобой ничего такого не сделаем. Можно сказать, вразумим неразумных супругов, дадим им хороший урок.

– Дэн, вообще-то это называется шантажом. А шантаж карается законом.

– И что ты предлагаешь? – полюбопытствовал Дэн, потрясая шейкером. – Бросить все и уехать? Снова нищенствовать, жить в крошечных квартирках и каждую ночь просыпаться от грохота поезда? Ты понимаешь, сколько денег поставлено на кон? Этот дом, эта иллюзия хорошей жизни… Неужели мы потратили столько денег впустую?

– Не в деньгах счастье, – вяло парировала Шери.

– Избитая истина.

– Но ведь истина.

– Ты уже знаешь, что такое нормальная жизнь. И тебе нелегко будет вернуться к прошлому. – Дэн отвернул крышку шейкера и перелил его содержимое в бокал Шерилин. – Разве я мог тогда побаловать тебя «Маргаритой»? – ласково посмотрел он на жену. – А ведь было время, когда мы экономили даже на самом необходимом. Вспомни, как ты закрашивала черным маркером свои поцарапанные туфли. Ну разве это жизнь?

Шери сделала глоток и зажмурилась от удовольствия. Все-таки Дэн делает самую вкусную «Маргариту» на свете.

– Да, наверное ты прав, – кивнула она. – Я не хочу возвращаться к прошлому.

– И незачем. – Дэн опустился рядом с ней на корточки и уткнулся носом ей в колени. – Нужно думать о будущем. Нас ждет прекрасное будущее, поверь мне.

– Шери, Боб говорит… Шери, ты слышишь меня?

– Да, слышу, – кивнула Шери и вяло встряхнула шейкер. Все равно, как у Дэна, не получится, так что нечего стараться. – Что говорит Боб?

– Боб говорит… – Дэн сделал паузу и внимательно посмотрел на жену.

Шери удивил его взгляд: он был каким-то нерешительным, неуверенным, таким не похожим на обычный взгляд Дэна.

– Так что говорит Боб? – настойчиво спросила она.

– Боб говорит, что раз такое дело, раз такая ситуация… Он спрашивает, что нам мешает переключиться на Голдуэйтов?

– Голдуэйтов?!

– Да, Голдуэйтов. Я и сам вначале опешил, а потом подумал: ведь он прав. Голдуэйты довольно обеспеченные люди. Да что я тебе рассказываю – ты ведь видела их дом, слышала об их планах. Дела у… Ивэна Голдуэйта идут в гору, хотя они в Саммерфилде без году неделя.

– Дэн, ты послушай себя, – не выдержала Шери. – Ты даже говоришь невнятно. Ты сам не веришь в то, что говоришь.

– С чего ты это взяла?

– А я похожа на глухую? – Шери открутила крышку шейкера. – Дэн, раньше мы всегда имели дело с людьми, которые нам… В общем, с людьми, нам несимпатичными. И это – хотя бы это! – нас оправдывало. И потом, я, например, совсем не уверена, что Ивэн – могу говорить только о нем, я с ним знакома чуть больше, чем с Хитер, – способен на измену. Он не похож на кобеля, вроде тех, с которыми я привыкла иметь дело. Дэн криво усмехнулся.

– По-моему, ты его идеализируешь. Он, между прочим, даже не рассказал жене о знакомстве с тобой. В отличие от Хитер. Она без задней мысли рассказала обо мне мужу и даже позвала нас с тобой в гости. Если кто и не способен на измену, так это она.

– Ну конечно! – Шери попыталась перелить «Маргариту» в бокал, но с досады промазала и пролила половину напитка на стол. – Вот черт! Конечно же я идеализирую Ивэна, а ты Хитер – нет. Ведь она святая! В тихом омуте черти водятся! Никогда не слышал?

– Любимая, пожалуйста, вытри стол, пока твой чудо-напиток не полился на пол. Не хочу, чтобы завтра к нему приклеивались мои тапки.

– Черт с тобой, я вытру! Только дай мне чертову губку!

Дэн подошел к раковине, взял губку и протянул ее Шери.

– Вот твоя чертова губка.

– Очень смешно, – пробормотала она и принялась с такой тщательностью тереть стол, словно пыталась извести следы засохшего варенья.

– Дырку протрешь.

– Лучше дырка в столе, чем в голове.

– На что ты намекаешь?

– Послушай, Дэн… – Шери отложила губку и посмотрела на мужа. Ей не хотелось снова затевать ссору, но еще меньше ей хотелось реализовывать очередной безумный план, на сей раз придуманный воспалившимся от виски мозгом Боба Спейси. – Если они оба такие идеальные, зачем нам с ними связываться?

– Наверное, чтобы проверить, идеальны они или нет, – отшутился Дэн. – Сама же говорила про тихий омут.

– Я серьезно.

В гостиной затрещал телефон. Шери и Дэн переглянулись, но в гостиную никто не пошел в надежде, что звонок вскоре стихнет. Однако телефон продолжал трещать – кто-то настойчиво хотел прервать их ссору.

– Кажется, он тоже серьезно, – покачал головой Дэн и направился в гостиную.

– Дэниел Бейкер на проводе, – донеслось до Шери шутливое приветствие.

Сама она не смогла бы шутить: любые звонки для нее давным-давно перестали казаться обычными. В каждом из них таилась скрытая угроза.

– Шери, это тебя!

Шерилин прошла в гостиную и нерешительно взяла трубку у Дэна, одними губами спросив:

– Кто?

– Его Идеальное Величество Гробовщик, – хмыкнул Дэн. – Наверное, хочет спросить, как тебе понравилась его жена.

– Больше всех она понравилась тебе, – шепнула раздосадованная Шери и приложила трубку к уху. – Привет, Ивэн.

– Надеюсь, ты поздняя птичка, – донесся до нее знакомый голос. Шери даже знала, что Ивэн улыбается. – Я боялся тебя разбудить.

– Для меня еще рано, – успокоила его Шери. – Что-то случилось?

– Ну да. В моей голове после твоего отъезда родилась гениальная мысль.

– Какая же? – Она только сейчас поняла, что Ивэн перешел на «ты», и почувствовала себя заговорщицей: они с Ивэном уже на «ты», а Дэн с Хитер все еще на «вы».

– Дэн говорил о твоих поделках из глины. Ты этим серьезно увлекаешься?

– Можно сказать и так. А почему ты спрашиваешь? – Интересно, Дэн слышит их разговор?

– Твой талант можно применить. Если ты, конечно, захочешь. Я вспомнил, что Пэдди О'Брайен говорил насчет клуба. Ты могла бы научить других тому, что умеешь сама.

– Думаешь, из меня получится учительница? – хихикнула Шери.

– Я уже вижу тебя в белоснежной блузке, черной юбке чуть выше колена, в туфлях на высоченном каблуке и с гладкой прической. По-моему, учительница что надо.

– Ивэн, я могу так одеться, это несложно, – улыбнулась Шери, удивляясь, как неожиданно легко Ивэн вдруг заговорил с ней. – Но этого же недостаточно.

– Ты трусишь?

– А я вообще жуткая трусиха.

– Хочешь, я схожу с тобой в клуб? Завтра мне все равно нечем себя занять. Так хотя бы помогу хорошему человеку.

Теперь Шери чувствовала себя уже не заговорщицей, а предательницей. Хорошему человеку… Знал бы он, о чем они только что говорили с Дэном на кухне.

– Только если тебе правда нечего делать.

– Правда нечего. И правда, что я хочу… хочу тебе помочь.

– Тебе кажется, что мне нужна помощь?

– Интуиция. Конечно, люди моей профессии должны быть глухими как стена. Нам нет нужды кого-то понимать. Но я почему-то чувствую, когда кому-то плохо. Странно, да?

– Ничего странного. Ты, видно, думаешь, что я считаю тебя монстром из-за того, что ты работаешь… – У нее чуть было не вырвалось «гробовщиком», но она вовремя спохватилась. – В общем, из-за твоей работы.

– Нет, не думаю. Но у тебя есть полное право считать меня трусом.

– Это еще почему?

– Я только сегодня рассказал Хитер, что познакомился с тобой раньше.

Шери замерла, прижав трубку к уху. Слышал бы это Дэн! Ее и саму изумила такая непривычная откровенность.

– И что же Хитер? – наконец выдавила она.

– Хитер посмеялась над тем, как все комично получилось. Ты ведь не знала, что едешь к знакомому человеку. А я не знал, что ты жена того самого Дэна, которого мы ждем в гости.

– Да, комично, – согласилась Шери, не зная, как ей реагировать на это заявление. Судя по всему, муж и жена к таким знакомствам относились более чем спокойно. Но почему же Ивэн тогда назвал себя трусом?

– Так что же, завтра увидимся?

– Да, конечно, – механически согласилась она.

– Значит, я позвоню тебе днем. Ты ведь наверняка встаешь не раньше двенадцати, раз так поздно ложишься?

– Да. Я жуткая соня.

Только положив трубку, Шери вспомнила, что не давала Ивэну номера телефона. Откуда же он мог его узнать?

– А ты, оказывается, можешь быть такой разговорчивой, – констатировал Дэн, который все это время стоял в дверях.

Шери не зря задавалась вопросом, слышит ли Дэн ее беседу с Ивэном. На его лице было написано раздражение, которое он пытался скрыть за небрежной усмешкой. Это давалось ему скверно.

– Вы уже и на «ты» перешли.

– Какой смысл выкать? – пожала плечами Шери. Она старалась выглядеть спокойной, но это получалось у нее так же плохо, как и у Дэна. – Он хоть и старше меня, но еще не в том возрасте, когда уважение должно быть подчеркнуто обращением на «вы».

– Угу, – кивнул Дэн. – Это ваше «ты», хочу заметить, звучало интимнее любых признаний. Только не говори, что вы беседовали о Хитер.

– И о Хитер в том числе. Он рассказал ей, что познакомился со мной раньше, чем мы приехали к ним в гости.

– Вот как? Тебе не кажется, что твой гробовщик запоздал с откровенностью?

– Он не мой. И не гробовщик, – поморщилась Шерилин, вспомнив, как сама чуть не назвала Ивэна гробовщиком. – Не могу понять, как он узнал мой номер.

– Наш номер, ты хочешь сказать, – поправил ее Дэн. – Могу тебя просветить по этому вопросу.

Шери удивленно покосилась на мужа.

– Я дал его Хитер.

– Ты дал?! – возмущенно переспросила Шерилин.

– Я дал. И что такого? Мы ведь знакомы. Хотя на «ты» еще не переходили.

Шери захлестнула волна негодования. Он осмеливается ревновать ее к Ивэну, а сам дает номер его жене. И это все еще до того, как они обсуждали бредовую идею Боба! А может, Дэн предложил эту идею только потому, что ему хочется чаще видеться с Хитер? Только теперь под благовидным предлогом. Под прикрытием дела! Ладно, она ему покажет!

– Ты все еще хочешь проверить, насколько идеален брак Голдуэйтов? – сжав губы, поинтересовалась она. – Я тебе помогу. Можешь позвонить Бобу и сказать ему, что нам скоро понадобится его помощь.

– Значит, ты уже не сомневаешься в том, что твои чары сразят этого идеального гробовщика? То есть, я хотел сказать, мужчину?

Шери прекрасно знала, что Дэн говорит именно то, что хочет сказать. Они оба застыли посреди гостиной, глядя друг на друга немигающими взглядами. Шери почувствовала, что впервые в жизни испытывает к мужу не неприязнь, нет, но самую настоящую ненависть.

10

Дэн нервничал. Такого с ним давно уже не случалось. Обычно на подобные «деловые» встречи он шел с уверенностью человека, который знает, что все и всегда будет именно так, как он запланировал.

Однако встреча с Хитер была не совсем обычной для Дэна.

Он привык иметь дело с женщинами, к которым его совершенно не влекло. Это были домохозяйки или светские львицы, если, конечно, таковыми можно было назвать томных провинциалок, блиставших на маленьких семейных пати, вроде тех, что была у Голдуэйтов, – Дэну, собственно, было все равно, кого обольщать. Этих женщин объединяло одно: подступавшая старость, уже ставшее привычным безразличие мужей и неуемное желание нравиться – нравиться всем вокруг или хотя бы кому-то.

Дэн прекрасно знал о своем обаянии. Он умел ухаживать красиво и делать такие комплименты, которые особенно ценят женщины. Вместе с тем Дэн никогда не навязывался – напротив, вскружив голову очередной скучающей домохозяйке, он отходил в сторону и дожидался, когда предмет его ухаживаний затоскует без его внимания.

С Хитер все было по-другому.

Их отношения начались со знакомства случайного, незапланированного. Эта женщина понравилась ему сразу, как только он увидел ее. И у него даже в мыслях не было, что отношения с Хитер могут впоследствии стать частью его плана.

Дэн поглядел на часы, чтобы убедиться, что пришел на целых десять минут раньше. Он предложил Хитер встретиться у озера – погода была хорошей и располагала к приятному общению. Предлогом для встречи служила картина – портрет, который он «собрался» писать с Хитер.

На самом деле портрет был начат уже неделю назад, и Дэн твердо решил закончить работу. Пусть даже и назло Шери, которая в последнее время так часто упрекала его в том, что он никогда не доводит до конца начатое.

Если бы она знала, что я еще раньше задумал этот портрет, она бы не так взбесилась. Дэн вздохнул и приземлился на зеленую траву, которая росла неподалеку от берега. Ну какой же я все-таки идиот, что послушался Боба! Не надо было вообще рассказывать ему о Голдуэйтах. А зачем я предложил это Шери? Наверное, просто растерялся. А потом разозлился из-за того, что у ее гробовщика хватило наглости названивать нам домой.

А ведь Шери так не хотела ехать в Саммерфилд. Она пыталась отговорить меня и от поездки к Голдуэйтам. Она в какой-то степени права: я не способен довести до конца ни одно дело. Только в этом случае не потому, что сдаюсь, скорее наоборот, не могу остановиться, когда что-то задумал. Наверное, поэтому и потащил ее в Саммерфилд и вместо того, чтобы смириться с поражением, предложил эту глупую затею с Голдуэйтами.

Хороши супруги, мрачно хмыкнул Дэн. Она увлеклась другим мужчиной, а я – другой женщиной. И теперь оба делаем вид, что действуем по плану.

– Ни разу не видела, чтобы вы так улыбались, – донесся до Дэна знакомый голос.

Он поднял голову и, прикрыв ладонью глаза, посмотрел на залитую солнечным светом кудрявую головку Хитер. На ней была просторная оранжевая роба – в отличие от Шери Хитер предпочитала свободную одежду – и широкие белые брюки.

Дэн поднялся с травы и улыбнулся в ответ улыбавшейся ему Хитер.

– Теперь уже лучше, – похвалила она его. – У вас было такое лицо, что мне показалось – вы уже и думать забыли о портрете. Значит, мне все-таки удалось опередить Мелани Паркер. А она так хотела выступить в роли натурщицы.

– А мне хотелось писать ваш портрет, – ответил Дэн и тут же почувствовал, что его бесят собственные слова. Казалось бы, сказал чистую правду – он еще совсем недавно горел желанием написать портрет Хитер. Но теперь все изменилось: портрет, как и сама Хитер, стали частью плана.

– И что мне нужно делать? – полюбопытствовала Хитер, разглядывая нехитрое оборудование Дэна, состоявшее из холста, мольберта и мешочка с кисточками и красками.

– Не беспокойтесь, этим вам пользоваться не придется, – пошутил Дэн, заметив ее взгляд. – От вас требуется одно, но очень важное дело – бездействовать.

– То есть?

– Неподвижно стоять, пока я буду запечатлевать ваш восхитительный образ для потомков.

– Ну уж восхитительный! – засмеялась Хитер. – По-моему, вы мне льстите. И потом, потомки – это так далеко. А я привыкла жить сегодняшним днем.

– И каково это? – поинтересовался Дэн, раскладывая мольберт.

Хитер внимательно посмотрела на него. Она, как видно, не поняла его странного вопроса.

– Каково? – недоуменно переспросила она.

– Я тоже когда-то умел жить сегодняшним днем, – не глядя на нее, произнес Дэн. – Но разучился еще в молодости.

– В молодости? – лукаво улыбнулась Хитер. – Да вы просто рисуетесь передо мной. Вам не дашь и тридцати.

– А я говорю не о внешности. – Дэн установил мольберт, развернул холст и тут же увидел, что Хитер направляется к нему. – Нет-нет. – Дэн даже вытянул руку, чтобы остановить ее. – Даже не думайте об этом, если когда-нибудь хотите увидеть свой портрет. Я никогда не показываю свою работу до того, как она закончена.

Хитер остановилась. На ее лице не было ни тени обиды, а в глазах светилось лукавство.

– Так я не ошиблась – вы уже начали?

– Так, сделал кое-какие наброски по памяти.

– Интересно, все художники такие скрытные? – Хитер наклонилась, чтобы положить на траву свою сумку.

– Да я и не художник вовсе, – спокойно ответил Дэн. – Так что не ждите от меня гениального творения.

– А вы не нарисуете меня квадратиками или треугольниками?

– Все может быть. Но вам придется потерпеть. Я ведь за день не закончу картину.

– А когда вы закончите?

– Вы слишком нетерпеливы, Хитер, – улыбнулся Дэн. – Я понимаю, что вы живете сегодняшним днем. Но за одно сегодня я напишу только шарж. Так что придется выбирать: портрет после долгих мучений или шарж без особого труда.

Хитер сделала вид, что ей тяжело дается этот нелегкий выбор. Она несколько раз прошлась от сумки до мольберта, а потом с самым серьезным выражением лица произнесла:

– Вы ставите мне нелегкие условия, Дэн Бейкер, но я готова на эту жертву ради искусства. Я выбираю картину.

– Я в вас не ошибся. А теперь встаньте-ка так, чтобы солнце не спалило ваши прекрасные кудри. И запустите левую руку в волосы так, словно поправляете прическу. Слегка запрокиньте голову. Отлично. Но, учтите, так вам придется стоять очень долго.

Шерилин захватила с собой несколько фигурок из глины, тех, что успела сделать в Саммерфилде.

Все три фигурки можно было рассматривать по отдельности, но вместе они представляли собой целостную композицию.

Первая фигурка представляла собой младенца, лежавшего на спине и дрыгавшего ногами. На памперсе младенца и погремушке, которую он сжимал ручками, красовалось название одной и той же фирмы. Следующей фигуркой был серьезный мужчина в деловом костюме и с папкой в руках. На папке была сделана та же самая надпись, что украшала погремушку и памперс младенца. Последней, третьей фигуркой был старичок, лежавший в открытом гробу. Стоит ли говорить, какая надпись украшала его последнее пристанище?

Шери подумала, что ее чувство юмора может не прийтись по вкусу человеку, с которым она собралась беседовать о возможности организовать курсы по лепке из глины, и даже хотела оставить третью фигурку дома, однако желание продемонстрировать свое творение полностью все-таки победило.

Она не ошиблась – ее глиняную трилогию оценил по достоинству не только мистер Тавестон, который заведовал обустройством нового клуба, но и сам Ивэн. Внимательно рассмотрев фигурки, он посмеялся от души.

– Да уж, общество потребителей, – прокомментировал фигурки Ивэн, когда они с Шери вышли из клуба. – Мы начинаем потреблять в младенчестве и заканчиваем только у смертного одра. Мораль невеселая, но жизненная. Шери, ты же так боишься покойников. Как ты только смогла это вылепить?

– Хочешь спросить, не дрожала ли я от страха, когда лепила этого дедушку? – улыбнулась она. – Нет. Во-первых, я делала это днем. А во-вторых, процесс отвлек меня от мрачных мыслей. Я ни о чем таком вовсе и не думала – просто лепила. Слишком уж хотелось закончить.

– Арт-терапия?

– Что-то вроде того. Слава богу, этот Тавестон оказался человеком с чувством юмора. А я уже представляла себе старичка, который возмущенно фыркнет, увидев мои художества.

– Он был бы полным идиотом, если бы их не оценил, – покачал головой Ивэн. – Работа такая тонкая, будто их вовсе не из глины лепили. Никогда бы не подумал, что человек может сделать такое своими руками.

– Спасибо, – искренне улыбнулась Шери.

Ей тут же стало стыдно. Ивэн помог ей, поддержал, а ведь она пришла сюда вовсе не из-за своих поделок, а из-за безумной затеи, к которой подтолкнул ее Дэн.

Шери поймала взгляд Ивэна и поспешила опустить глаза. Ей тяжело было ответить на этот ласковый взгляд карих глаз, опушенных темными ресницами.

Ивэн пригласил ее посидеть в каком-нибудь кафе, и она согласилась. Все складывалось самым лучшим образом, но, думая об этом, Шери начинала злиться на Дэна еще сильнее.

Раньше встречи с Ивэном не вписывались в план, и во многом поэтому Шери чувствовала себя рядом с Ивэном легко и свободно. Но Дэн умудрился отобрать у нее и эту маленькую радость. Теперь она не могла ни говорить, ни двигаться, не ловя себя на ощущении, что все это фальшивка, подделка по сравнению с теми отношениями, что были у них с Ивэном раньше.

Пока Ивэн изучал меню, Шери пыталась представить себе свидание Дэна и Хитер. Больше всего ее бесило, что муж собрался писать портрет Хитер. Он ни разу даже не заикнулся о том, чтобы написать портрет собственной жены. А ведь ей безумно хотелось, чтобы он хотя бы предложил ей попозировать.

Шери представила Хитер с ее наклеенной улыбочкой. Интересно, она и спит с этой дурацкой улыбкой? Или снимает ее и кладет на полочку рядом с кремом от морщин? А этот ее смех… Наверное, она думает, что он у нее очень красивый, и поэтому постоянно хохочет. Хотя так, кажется, думает не только она, но и мой любимый супруг. Черт бы тебя подрал, Дэниел Гэнт! – выругалась про себя Шери и тут же почувствовала на себе недоуменный взгляд Ивэна.

– У тебя такое выражение лица…

– Какое? – Шери постаралась взять себя в руки и улыбнуться Ивэну. Интересно, он знает, что его жена сейчас позирует Дэну?

– Напряженное. Или раздраженное. Пожалуй, и то и другое вместе. Что-то случилось?

– Нет, все в порядке. – Шери попыталась изобразить беззаботную улыбку, но улыбка не клеилась. Играть для Ивэна оказалось не так легко, как она воображала себе еще вчера. Единственное, что Шери сыграла бы сейчас превосходно, это глубокое раскаяние, что пошла на поводу у Дэна. Впрочем, играть бы ей не пришлось – она и так чувствовала себя отвратительно. – Все в порядке, – настойчиво повторила она, словно это повторение могло хоть в чем-то убедить Ивэна.

– Нет, не в порядке, – возразил он с грустной улыбкой. – И я знаю почему.

Шерилин посмотрела на него и почувствовала, как холодок пробежал по коже. Нет, глупости, он не может знать.

– И почему же? – спросила Шери, пытаясь прочесть ответ в его глубоких карих глазах.

– А вот почему.

Ивэн потянулся к ней через маленький столик, и Шери уже ничего не могла разглядеть, кроме его лица, которое вдруг стало таким большим, что заслонило собой все. Она с трудом понимала, что происходит, когда губы Ивэна коснулись ее губ.

Поцелуй длился совсем недолго, но Шери успела почувствовать, что губы у Ивэна теплые и ласковые, а дыхание – удивительно ровное и легкое. Он словно ни на секунду не сомневался в том, что она позволит ему поцеловать себя. И в том, что этот поцелуй будет ей приятен. И в том, что будет долго молчать и смотреть на него своими огромными зелеными глазами, когда этот поцелуй закончится. И самое удивительное – Ивэн ни в чем не ошибся.

Шерилин зашла в дом и почувствовала сильное желание усесться на пол прямо в холле. В голове крутился целый калейдоскоп мыслей, но, увы, цвета калейдоскопа были не такими радужными, как ей хотелось бы.

Еще было множество вопросов, на которые Шери не могла ответить самой себе. Один из них мучил ее больше всего: виновата ли она перед Дэном?