Текст книги "Выбор рыцаря"

Автор книги: Джулия Лейтем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Оставайся и закрой за собой дверь.

Джон понимал, что голос его прозвучал слишком резко, тем не менее Филипп беспрекословно подчинился.

– Филипп, познакомься – это леди Элизабет.

Рот у Филиппа открылся, и он так и остался стоять, не пытаясь скрыть свое изумление.

Элизабет сложила на груди руки и молча кивнула.

– Миледи, я… – Странное выражение появилось на лице Филиппа. – Стало быть, вы поменялись ролями. Умно.

Джон бросил на него суровый взгляд.

– И вводит в заблуждение, – с улыбкой добавил Филипп.

Элизабет сделала глубокий вдох.

– Я вынуждена была…

– Не надо возвращаться к этому, – перебил ее Джон. – Достаточно сказать, что она не доверяет мне и хочет, чтобы был жив мой брат, – объяснил он Филиппу.

Элизабет нахмурилась, отвернулась и ничего не сказала.

– Знаете, ваша горничная очень хорошо исполняет свою роль, – сказал Филипп. – Я только что покинул вашу спальню.

Теперь уже Джон и Элизабет уставились на него. Филипп продолжил:

– Я решил проверить, трудно ли спуститься с вершины башни, как это сделал член Лиги.

– И поскольку шея у тебя цела, – саркастически заметил Джон, – я понимаю, что затея твоя удалась.

– Это было изумительно! Бедная девушка так истосковалась по компании! Однако она ничем не выдала, что она не леди Элизабет. – Филипп потер подбородок. – Горничная, говорите? – Похоже, у нас с ней много общего: мы оба многое делаем для наших друзей. Я позволил, чтобы меня жестоко избили, а она согласилась оказаться в заточении.

– И вы оба получите от нас благодарность, когда мы выберемся из этой неприятности, – сказал Джон.

– Эта неприятность – моя жизнь, – гневно отреагировала Элизабет. Она схватила чепец, снова водрузила его на голову, упрятав волосы, и направилась к двери. – А теперь прошу меня извинить, мне нужно найти место для ночлега.

Джон загородил ей дорогу:

– Не забудьте о послании. Оно понадобится мне завтра.

Джон видел, что Элизабет колеблется. Понимая ее беспокойство, он постарался смягчить свой тон, когда сказал:

– Ваше войско готово защищать вас, чтобы выполнить клятву, данную вашему отцу. Не будьте столь неразумны, не отговаривайте их.

Элизабет втянула в себя воздух, закрыла глаза и сказала шепотом:

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.

– Я сделаю все, чтобы этого не случилось.

Наконец Элизабет кивнула:

– Вы получите послание, запечатанное моим перстнем. А теперь позвольте мне уйти.

Испытанное Джоном облегчение растопило его гнев.

– А где вы будете спать?

– На кухне.

– Это не самое безопасное место для дочери герцога. Вам следует остаться здесь. Все равно все уже считают, что вы у меня в постели.

– Но не мои люди, – тихо сказала она. – Они верят в меня.

– Неудивительно, что они едва разговаривали с вами, боясь ненароком выдать вас. Они вам преданы.

– И я не могу обмануть их доверие. Позвольте мне уйти.

Видя, что Джон не спешит отойти в сторону, она подняла на него глаза и умоляющим тоном попросила:

– Пожалуйста.

Он смотрел на нее сверху вниз и видел молодую женщину, которая оказалась в труднейшей для нее ситуации. Она была в ответе за замок, полный людей, в то время как двое мужчин вели борьбу за нее.

Джон впервые испытал сочувствие к ней.

Он сделал шаг в сторону, и Элизабет вышла из комнаты, величественная, как и подобает герцогине.

Филипп закрыл дверь, прислонился к ней спиной и расплылся в улыбке:

– Должен сказать, что ситуация работает на тебя. Теперь тебе не надо беспокоиться о том, что ты желаешь не ту.

– Да, это один из немногих светлых моментов во всей нынешней передряге. Однако и он омрачен. Что хорошего в этом браке, если в течение долгих лет жена будет сожалеть, что она вышла замуж не за того мужчину?

Филипп положил ему на плечо руку:

– Прошло всего несколько дней. Дай ей время. Ты хороший человек, Джон. И очень скоро она это оценит.

Джон кивнул, хотя уверенности в этом у него не было. Он снова чувствовал себя тем маленьким мальчишкой, от которого никто не ожидал слишком многого и меньше всего – он сам. Он вырос и стал уверенным в себе, одаренным талантами мужчиной – так почему Элизабет так легко сумела заставить его испытать те, прежние, чувства?

Он завоюет ее доверие и уважение, заставит понять, что он беспокоится о чести семьи, а не о титуле. Он станет защитником ее народа, а не любителем приключений. Джон говорил себе, что он уже достаточно попутешествовал за свою жизнь.

И все же это все отходило на второй план по сравнению с тем, что он нуждался в деньгах Элизабет. Желание того, чтобы это было не так, не могло избавить Джона от чувства вины.

Глава 16

На следующее утро, когда Сара и Кэтрин усаживались на лошадей, чтобы ехать к своему приемному отцу, Элизабет тайком наблюдала за ними, спрятавшись за кустом в саду. Девушки были такими юными, и впереди у них была целая жизнь. Согретые вниманием другой семьи, они обучались всему, что должна знать леди замка. Ни одна из них не была обручена, но Элизабет знала, что обязанность определить их судьбу ложится на ее мужа.

На Джона. И вероятно, он как глава семейства с гордостью примет на себя эту обязанность. Элизабет хотела бы, чтобы она могла оказать ему помощь в столь важном деле.

Как ни странно, она не заметила, когда ее сестры и сопровождавшие их солдаты выехали из ворот. Ей так хотелось, чтобы девочки подольше оставались столь наивными и верили, что все образуется. Для самой же Элизабет будущее оставалось неясным и туманным.

Элизабет отнесла поднос с завтраком Анне и не прерывала ее, когда та возбужденно и в подробностях рассказывала о мужчине, который посетил ее через окно.

Наконец Анна обратила внимание на то, что Элизабет необычно тиха и молчалива.

– Что случилось? – спросила она. – Вы не остановили меня, когда я так разболталась…

– Ты заслуживаешь того, чтобы дать тебе поболтать. Тебе ведь не с кем здесь поговорить.

– Да, но что я за подруга, если не способ! Я заметить, что вы чем-то встревожены. В чем дело?

Элизабет тяжело вздохнула и попыталась улыбнуться. Улыбка получилась похожей скорее на гримасу.

– Джону стало известно, кто я на самом деле.

– Каким образом? – ахнула Анна.

– Он подслушал, когда я убеждала своих сестер уехать.

– Так они здесь? – воскликнула Анна.

Элизабет подробно рассказала, что случилось и как Джон вел себя с сестрами. Она вынуждена была признать, что Джон не стал обвинять ее в присутствии сестер.

– Он захотел поговорить с вами наедине?

– Разумеется. Он был очень рассержен.

– Но, должно быть, он испытал облегчение.

– Облегчение? – в смятении переспросила Элизабет.

– Ведь он… влюблен в вас, разве не так?

Элизабет надеялась, что ей удалось не покраснеть.

– Он просто играл роль.

Однако, вспомнив его страстный поцелуй, она спросила себя, не означал ли он, что Джон действительно испытал облегчение.

Хотя, возможно, он просто был рад, что его поведение теперь не вызовет осуждения у жителей замка.

Но было нечто беспокоящее в том, как она реагировала на его внимание к ней – ведь она продолжала любить его брата.

Без сомнения, если бы у нее была возможность быть в более интимных отношениях с Уильямом, сейчас ей проще было бы разобраться в себе. Знала Элизабет только одно: когда Уильям улыбался, солнце светило ярче и она грелась в его теплых лучах; когда же ее настигал пронзительный взгляд Джона, ее мозг словно застилала мгла и лишала возможности думать. Она теряла контроль над собой, теряла себя.

Джон плохо спал в эту ночь. Его мысли то и дело возвращались к их отношениям с Элизабет.

После мессы, позавтракав, он сидел наедине со своими мыслями. Джон все еще не мог окончательно поверить в то, что девушка, которую он знал как Анну, была его нареченной. Она определенно не доверяла ему, но по крайней мере не требовала расторжения брачного контракта. Это могло означать лишь, что у него перспективы лучше, чем у Баннастера, но, возможно, Элизабет просто уважала волю родителей.

Джон понимал, что сейчас его главная задача – убедить Элизабет, что ее брак с ним – не столь уж ужасная вещь. А значит, он должен забыть о собственном раздражении в надежде на то, что и она поступит так же.

Но вряд ли Элизабет захочет принимать его ухаживания. Во всяком случае, сейчас. Джон не сомневался, что она желала его, однако это не помогало, а мешало делу – ведь Элизабет явно боялась себе в этом признаться.

Она была воспитана в традициях романтического ухаживания: мужчина должен находиться на расстоянии, выражать свое восхищение и любовь с утонченной вежливостью и с помощью поэтических средств, а не страсти.

Джон все понимал, но это его раздражало. Однако он предпочитал иметь невесту благодарную, а не разгневанную. Ему придется научиться жить по чужим правилам. А если брак окажется неудачным, он будет довольствоваться воспоминаниями о тех, кому помогал.

Когда Элизабет вошла в большой зал, чтобы возвратить поднос с едой для Анны на кухню, она увидела, что Джон разговаривает с Милберном. Оба повернулись к ней, Милберн кивнул, а Джон заковылял в ее сторону, опираясь на костыль.

– Анна, – сообщил он ей, – мастер Милберн желает, чтобы мы отправились в Хиллсли. Он хочет, чтобы мы осмотрели фруктовый сад и оценили предстоящий урожай, чтобы определить, хватит ли его для нужд Олдерли. – Джон усмехнулся: – Так что нам придется ехать.

Элизабет задала себе вопрос: уж не хочет он использовать это как повод для того, чтобы оказаться с ней наедине. Однако когда их повозка, сопровождаемая одним солдатом спереди и одним сзади, выехала за пределы замка, Джон не предпринял никаких попыток завязать разговор. Даже когда она передала ему свое послание, адресованное капитану охраны, он лишь поблагодарил ее и тут же это послание спрятал.

– Вы не хотите узнать его содержание? – спросила она.

Джон бросил взгляд в ее сторону:

– Я вам верю.

В его поведении Элизабет не замечала ни гнева, ни раздражения, словно он отбросил напрочь все неприятные мысли.

А вот она не могла. Сидя рядом с ним, Элизабет поймала себя на мысли, что пытается вспомнить свои ощущения в его объятиях, вспомнить, как она прижималась к нему.

И хотя день был прохладный, ей вдруг стало жарко. Она не могла забыть, как его ладонь легла ей на грудь, не могла забыть то ноющее удовольствие, которое он в ней пробудил, и то, как затвердели и заныли ее соски.

Они миновали ручей, где состоялся первый поцелуй, но Джон даже не предложил остановиться.

Элизабет подосадовала на себя за то, что испытала разочарование.

Или сейчас, когда он добился некоторой власти над ней, у него больше нет потребности ее соблазнять? Не превратилась ли она в игрушку, которую он уже приобрел?

– Расскажите мне об Уильяме, – неожиданно попросил Джон.

Элизабет удивленно посмотрела на него:

– Почему вы хотите услышать рассказ о мужчине, с которым я много лет была обручена и которого вы обвиняете в стольких грехах?

– Потому что я не видел его восемь лет.

– Я сама видела его всего не больше двух раз в год. Но я получала от него письма. – Ей было неловко обсуждать своего первого нареченного со вторым.

– Возможно, он изменился, – задумчиво проговорил Джон.

– Как именно изменился? Когда мы только что были обручены и мне было всего одиннадцать лет, он уже тогда был внимателен ко мне. И в этом отношении он не изменился за все последующие годы.

– Если он был так внимателен, то почему вы до двадцати двух лет так и не вышли замуж?

– Так решил мой отец, – живо отреагировала Элизабет.

– В самом деле? Он не хотел видеть вас в благополучном браке?

Элизабет вздохнула:

– И мои родители, и мои сестры решили, что все они будут слишком скучать по мне. К тому же я была очень занята, так как обучалась тому, как управлять Олдерли. А у Уильяма были дела в Лондоне. Мы думали, что у нас еще очень много времени, – грустно добавила она.

– А что делал Уильям?

Элизабет нахмурилась:

– Часть года он заседал в парламенте, в палате лордов.

– Но когда король Генрих вернулся в Англию и завоевал корону, Уильям изменил свои убеждения?

– Этого я не знаю. Он не рассказывал о таких вещах в своих письмах.

Джон не удивился. Он не сомневался, что Уильям пошел по пути наименьшего сопротивления. Однако он в какой-то степени спасал замок Рейм от репрессий со стороны нового короля. Джон был рад, что может вспомнить о своем брате хоть что-то хорошее.

– А о чем он писал? – спросил Джон. – Вероятно, это может показаться вам слишком личным, но как-никак Уильям был моим братом.

– В наших письмах обсуждались планы, касающиеся Олдерли. Нас интересовало будущее, наш брак, а не настоящее.

– Он не рассказывал вам о себе? О том, чем он занимается при дворе?

– Нет. Он часто говорил обо… мне. – Смутившись, Элизабет отвернулась.

– Ну да, поэзия, – кивнул помрачневший Джон, но изо всех сил стараясь не выдать своих чувств.

– Он мог заставить человека испытывать необычные чувства, – пробормотала она.

– А когда он был с вами? – Хотя ему неприятно было слышать о разных подробностях, Джон хотел выяснить все, чтобы знать, какие воспоминания ему противостоят. Иначе как он сможет изменить мнение Элизабет о нем?

– Конечно, он много общался с моим отцом, но никогда не забывал обо мне. Он обязательно одаривал меня улыбкой, если я входила в комнату, посвящал мне баллады.

Джону не нравилось мечтательное и печальное выражение ее лица – сам он балладу не сочинял. Но он сказал себе, что, наверное, хорошо, что его брат уделял внимание Элизабет.

– Вы не знаете этих подробностей о своем брате? – вдруг спросила она.

– Мы не были близки.

– Я это уже заметила, – сухо сказала Элизабет.

– Я был гораздо младше его, и меня смущало, что я был маленький и…

– И полный?

Джон бросил на Элизабет удивленный взгляд.

– Я собирался сказать «неуклюжий», но, пожалуй, можно сказать и так.

– А Уильям не пытался помочь вам? Мне кажется, он был внимателен к окружающим.

– Он считал, что мне следовало быть лучше, чем я был. Когда мне исполнилось тринадцать, Уильям решил, что главная задача его жизни – тренировать меня.

– В таком случае он пытался вам помочь, – удовлетворенно сказала Элизабет.

На миг Джон увидел выражение настоящего счастья на ее лице, сменившее постоянную обеспокоенность или маску безразличия.

Была ли Элизабет права? Пытался ли Уильям помочь ему таким дурацким способом?

– Значит, он работал с вами каждый день? – спросила Элизабет.

Если бы он сказал правду, она снова посчитала бы, что он хочет выставить брата в дурном свете.

– Да, работал, – неохотно сказал Джон. – Каждый вечер я оказывался в ссадинах и синяках.

– Он был строг с вами?

Слишком строг, так всегда считал Джон. Но так ли это было? Не воспринимал ли Джон все слишком обостренно, потому что это был его брат? Разве других оруженосцев не били так же, как его? Но тогда ему это казалось слишком унизительным, и он тяжело переживал, что отец не вмешался и не положил этому конец.

– Возможно… хотя я не замечал этого, – медленно проговорил Джон. – Они считали, что помогают мне.

– Они?

– Мой отец и мой брат. После частых унижений, после всех неудач мне было, легко служить оруженосцем в доме моего кузена. Нужно сказать, я тренировался там с великим прилежанием, чтобы доказать членам моей семьи, что я что-то значу.

Тяжелые воспоминания грузом навалились на Джона. Элизабет бросила на него понимающий взгляд. Он не забыл предательства Уильяма.

А теперь ему предстояло разобраться с наследством Уильяма.

Элизабет отвела взгляд и заявила:

– Уильям был хорошим человеком, и несправедливо, что он умер таким молодым.

Джон промолчал.

Весь остаток пути до Хиллсли Элизабет думала о Джоне. Вероятно, он очень рано испытал потребность уйти из семьи, и некоторые причины этого сейчас становились ей ясны. Элизабет попыталась представить, что бы она чувствовала, если бы ее отец был жестким, а может, и жестоким человеком. Не исключено, что ей захотелось бы скорее покинуть семью, например, выйти замуж.

Но, может быть, это Уильям не спешил жениться? Может, отец просто оберегал ее, зная, что Уильям еще не готов к браку? И что он слишком хорошо проводит время в Лондоне?

Прежде Элизабет считала, что Джон покинул семью в погоне за славой. Но ведь когда он услышал о смерти ее родителей, он распростился с тем образом жизни, который вел, и приехал к ней, хотя и чувствовал себя уязвленным, не имея войска. Хотя при этом главной его целью было не ее счастье, а возможность возродить замок Рейм, найти доступ к власти и богатству.

В Хиллсли Элизабет продолжала внимательно наблюдать за Джоном. Она видела, как он передал ее послание Филиппу и как тот ускакал прочь, на прощание улыбнувшись ей. Вот маленькая девочка протянула Джону конфетку, он ее взял и, посадив девочку на колено, стал с ней разговаривать. Потом было обсуждение видов на урожай фруктов в садах; позже специально для приехавших гостей несколько мальчишек с помощью палок изобразили бой на шпагах. Джон счел нужным дать им несколько советов и даже отсрочил встречу с Хью, поскольку показывал мальчишкам, как правильно следует держать шпагу.

Элизабет вдруг вспомнилось, какое нетерпение проявлял Уильям, когда имел дело со своим управляющим. Уж не обращался ли он и со своим младшим братом таким же образом?

Ей не хотелось думать о недостатках Уильяма, но ведь и он был простым смертным со своими достоинствами и недостатками.

Мог ли он привести в запустение свой собственный замок?

Нет, в это было слишком трудно поверить.

Однако Уильям не приехал домой, чтобы увидеть все воочию. Он был слишком поглощен своей жизнью в Лондоне.

Изначально брачный контракт был составлен таким образом, что Элизабет должна была выйти замуж за наследника – за барона, а не именно за Уильяма. Уж не было ли сомнений даже у его родителей?

И не был ли ее гнев отчасти направлен на Уильяма, который умер так нелепо и оставил ее в этой неприятной ситуации, когда она вынуждена стать свидетельницей краха своих детских мечтаний о романтической любви и замужестве? Она всегда все самым тщательным образом планировала, и вот теперь все рухнуло.

На обратном пути в замок Олдерли Элизабет решила рассеять некоторые свои сомнения:

– Джон, вчера вечером вы были страшно разгневаны на меня. Что изменилось за ночь? Я не ожидала ничего хорошего от этой поездки, вы же стали рассказывать о вашей семье так, словно у нас никогда не было никаких разногласий.

Он не повернул головы в ее сторону, но Элизабет почувствовала, как Джон стиснул зубы.

– Просто я понял, что споры не способствуют достижению цели.

– Стало быть, вы все еще сердитесь?

Он бросил на нее быстрый взгляд:

– А вы считаете, что все в порядке? Разве вас не раздражает, что мы попали в нынешнюю ситуацию не по нашей вине?

Элизабет уперлась локтями в колени.

– Да, раздражает, – признала она тихим голосом.

– И кого вы в этом вините? Скажите мне. Я знаю, что вы обвиняете меня. Тот способ, который я выбрал для сближения с вами, кажется вам отвратительным. Мои извинения не спасают дела.

Элизабет закусила губу и покачала головой, боясь, что если она заговорит, то из ее глаз брызнут слезы.

– Я попытался вести себя с вами так, как, по моим представлениям, вы бы этого хотели. Но при каждом удобном случае вы тыкали мне в лицо тем, что Уильям относился к вам иначе. Похоже, вам нужен абстрактный мужчина, а не человек из плоти и крови.

– Я подумала, что вы обращаетесь со мной столь отчужденно потому, что теперь получили от меня все, чего хотели.

– Все, чего я хотел? – недоверчиво переспросил он, отпуская вожжи. – Я разрываюсь между желанием покончить с этим пленом таким способом, который кажется правильным мне, и стремлением найти решение, которое устраивало бы вас. Я уже начинаю верить в существование Лиги и в ее возможную помощь. Но главное, если бы я действительно имел все, чего хочу, то я бы прикасался к вам руками, а не старался бы их удерживать изо всех сил, подобно тому мифическому романтическому мужчине, о котором вы, похоже, мечтаете.

Повозка остановилась посреди дороги, лошадь нагнула голову, чтобы пощипать травы, а Элизабет недоуменно уставилась на Джона. Он пытается вести себя так, как, по его мнению, она того хочет? Как будто он это знает. Да, для нее за последние несколько дней столь многое открылось из прошлого, что у нее голова пошла кругом. Она пребывала в смятении и неуверенности и могла покачнуться от любого самого легкого ветерка.

Сопровождающий солдат из охраны оглянулся на повозку, пожал плечами и продолжил путь.

– Да, у меня есть причины для раздражения, – проговорила Элизабет. – Выработанный мною план рассыпался. Ваш брат так нелепо умер. К тому же теперь я уже не уверена, что он был тем мужчиной, о котором я мечтала. Я сердита даже на моих родителей, упокой Господи их души, которые не нашли способа благополучно выдать меня замуж.

– Это единственное, что меня радует.

Джон произнес это очень выразительно, голосом низким и хриплым. Его желание – это то, что пугало Элизабет; оно было страстным, могучим и имело столько оттенков чувств, что она не могла его понять. Но под его взглядом ей трудно было сохранять контроль над собой. Она отвернулась, почувствовав, что дрожит всем телом.

Элизабет услышала, что Джон снова подобрал вожжи и пустил лошадь рысью, оставив девушку наедине с сумятицей собственных мыслей. И, не привыкшая полагаться на кого-то, кроме себя, она вдруг почувствовала, как Джон ей нужен.