Текст книги "Ее тайный дневник"
Автор книги: Джулия Куин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Глава 7
Тернер сжег свечу и опустошил три бокала бренди.
Теперь он сидел в темноте отцовского кабинета, тупо уставившись в окно. От ветра шелестели листья и стучали по стеклу ветки.
Скука… Но возможно, после такого насыщенного впечатлениями дня ему как раз это крайне необходимо.
Сначала Оливия обвинила его в том, что он ревнует Миранду. Миранда… Господи, он же и в самом деле хочет ее.
Он знал, когда это почувствовал. Не в тот момент, когда столкнулся с ней в дверях и удержал за плечи.
Он был сражен секундой позже, когда она подняла на него глаза.
Все заключено именно в них. А он просто глупец, если не понимал этого.
Они стояли в дверях – а ему казалось, что это длилось целую вечность, – и Тернер чувствовал, как в нем что-то меняется. Он ощущал напряжение во всем теле, дыхание перехватило, пальцы впились в плечи Миранды. А ее глаза… Они сделались еще больше.
Он хотел ее. Его страсть представлялась ему чем-то закономерным и правильным. И при этом он никогда не был настолько противен сам себе. Потому что он ее не любил. Не мог любить. Он был абсолютно уверен в том, что не может никого полюбить после того, как Летиция убила это чувство в его душе. То, что он испытывает к Миранде, – скорее всего лишь сладострастие. Да во всей Англии не найдется более неподходящей женщины, чем она, чтобы испытывать к ней сладострастное желание!
Тернер налил себе еще бренди. Говорят, то, что не в состоянии убить мужчину, делает его сильным, но…
Но его это убьет.
Он сидел, размышляя о своей слабости. И тут увидел Миранду. Это – посланное ему испытание, проверка. Кто-то свыше решил проверить его честь джентльмена. Он, разумеется, приложит все свои силы, но в глубине души знает, что ему вряд ли удастся выдержать.
Девушка медленно шла по комнате и почти светилась в белом струящемся одеянии. Он понимал, что это обычная ночная льняная рубашка, подходящая непорочной девушке. И от этого ему отчаянно захотелось овладеть ею.
Тернер исступленно вцепился в ручки кресла.
В Розовой гостиной Миранда не обнаружила то, что искала. Преодолевая нерешительность и неловкость, она вошла в кабинет лорда Радленда. Девушка знала, что он держит графин с шерри на полке у двери, и у нее займет всего минуту, чтобы войти и взять его.
– Где же эти бокалы? – пробормотала она, поставив свечу на стол. – А, вот они.
Миранда увидела бутылку и налила немного шерри в бокал.
– Надеюсь, это не войдет у тебя в привычку, – медленно произнес мужской голос.
Бокал выскользнул из пальцев и с громким хлопком упал на пол.
Миранда посмотрела в сторону, откуда раздался голос, и увидела… его.
Он сидел в кресле с подголовником и как-то судорожно сжимал ручки кресла. В комнате царил полумрак, но Миранда тем не менее разглядела его лицо – насмешливое и холодное.
– Тернер? – прошептала она и подумала, что глупо спрашивать.
Кто еще это мог быть?
– Именно он.
– Но что вы… почему вы здесь?
Она сделала шаг вперед и охнула, потому что острый осколок стекла впился ей в подушечку большого пальца.
– Дурочка! Разве можно ходить босиком?
Он встал с кресла и пересек комнату.
– Я не собиралась разбивать бокал, – обиженно произнесла Миранда.
Она нагнулась и вытащила из пальца занозу.
– Не важно. Ты простудишься, если будешь в таком виде бродить по дому.
С этими словами он подхватил ее на руки.
В эту секунду Миранда поняла, что находится на небесах. Она ощущала тепло его тела, и оно проникало сквозь ткань ночной рубашки. Кожу покалывало, и дышать стало почему-то трудно. Наверное, это из-за его запаха – особого, неповторимого, присущего только ему. От Тернера пахло нагретым деревом и бренди, и еще чем-то, что было трудно определить. Обхватив его шею, она уронила голову ему на грудь и глубоко вдохнула этот единственный на свете аромат.
И тут, как раз когда она подумала о том, что жизнь прекрасна и совершенна, он бесцеремонно почти что бросил ее на диван.
– Что ты, здесь делаешь?
– А вы?
Он присел напротив на низкий столик.
– Я первый спросил.
– Мы пререкаемся, как маленькие дети, – произнесла Миранда и села, подогнув под себя ноги. Тем не менее она ему ответила, так как спорить по этому поводу было глупо: – Я не могла уснуть и подумала, что если выпить бокал шерри, то это произойдет быстрее.
– Все потому, что ты достигла зрелого двадцатилетнего возраста, – с улыбкой произнес он. – Распрощалась с порой девичества.
Но она не поддалась искушению вступить с ним в словесную перепалку, а лишь кивнула в ответ, словно говоря: «Именно так».
Тернер засмеялся:
– Тогда позволь мне поспособствовать твоему падению. – Он встал и подошел к застекленному шкафчику. – Если уж ты собираешься выпить, то, ради Бога, делай это должным образом. Бренди – вот что тебе нужно, и предпочтительно контрабандное, из Франции.
Миранда смотрела, как он выбрал два суженных кверху бокала, поставил на стол и наполнил их. Какие у него красивые сильные руки, пронеслось в голове.
– Моя мама иногда давала мне бренди, когда я была маленькой и попадала под дождь. Всего глоток, чтобы согреться, – вспомнила она.
Тернер посмотрел на нее. Его глаза блестели даже в темноте.
– Тебе холодно?
– Нет. С чего вы взяли?
– Ты вся дрожишь.
Миранда посмотрела на свои руки. Да, ее слегка колотит. Но не от холода. Она прижала руки к телу.
Плавной походкой он подошел к ней и протянул бокал.
– Только не пей все сразу.
Она бросила на него недовольный взгляд и спросила:
– А почему вы оказались здесь?
Он сел напротив, перекинув ногу за ногу.
– Мне было необходимо обсудить с отцом кое-какие дела по поместью. Он пригласил меня выпить портвейна после обеда. А я так и остался в кабинете.
– И вы сидели здесь в темноте один?
– Я люблю темноту.
– В это трудно поверить.
Тернер громко расхохотался, а она почувствовала себя зеленой неопытной девицей.
– Ну и ну, Миранда! – сквозь смех произнес он. – Спасибо – рассмешила!
– Сколько же вам надо было для этого выпить?
– Какой дерзкий вопрос!
– Понятно. Значит, очень много?
Он подался вперед:
– Я выгляжу таким пьяным? Огорчительно…
Она отпрянула, смутившись от его пристального взгляда.
– Нет. Но вы намного опытнее меня и наверняка знаете, как не перебрать со спиртным. Вероятно, смогли бы выпить в несколько раз больше, чем я, и не показаться захмелевшим.
Тернер снова рассмеялся:
– Все правильно, каждое твое слово. А тебе, милая девочка, следует держаться подальше от мужчин, которые «намного опытнее», чем ты.
Миранде хотелось выпить все содержимое бокала залпом – для смелости, но она сделала лишь глоток, боясь, что бренди обожжет горло и она закашляется, а он будет смеяться над ней, и она очень огорчится от собственной неловкости.
Тернер весь вечер был в скверном настроении. Язвительный и насмешливый, когда они были одни, молчаливый и угрюмый, когда рядом находился еще кто-то. Миранда проклинала свое предательски слабое сердце за то, что так сильно любит его. Насколько легче полюбить Уинстона с его солнечной, открытой улыбкой. Уинстона, который весь вечер смотрел на нее с таким обожанием…
Но ей нужен Тернер с его изменчивым настроением, когда он то смеется и шутит с ней, то погружается в собственные тоскливые мысли.
Любовь – это ловушка для наивных дурочек. А она как раз такая. Кто бы сомневался?
– О чем ты думаешь? – послышался требовательный голос.
– О вашем брате, – ответила она, чтобы немного позлить собеседника.
– А, об Уинстоне. – Тернер налил себе еще бренди. – Он хороший малый.
– Вполне с вами согласна, – с вызовом сказала Миранда.
– Веселый.
– Красивый.
– Молодой, – подчеркнул Тернер.
– Такой же, как и я. Мы, наверное, подходим друг другу.
Он ничего на это не ответил. Миранда допила бренди и спросила:
– Вы не находите?
Тернер продолжал молчать. Тогда она сказала:
– Ведь Уинстон – ваш брат. Разве вы не желаете ему счастья. Вы считаете, что я ему не подхожу? Что не сделаю его счастливым?
– Почему ты меня об этом спрашиваешь? – голос Тернера прозвучал как-то глухо и отстраненно.
Она пожала плечами и обмакнула палец в остатки бренди в стакане. Потом облизала капельки и посмотрела на Тернера. Он налил ей еще немного.
Миранда кивнула ему в знак благодарности и ответила на его вопрос:
– Я хочу знать. А кого еще мне спросить? Оливия жаждет выдать меня за Уинстона и наговорит с три короба, лишь бы побыстрее привести меня к алтарю.
Она ждала, что он скажет, и даже почему-то считала секунды. Одна, две, три… У него вырвался прерывистый вздох.
– Я не знаю, Миранда, – устало произнес он. – Я не вижу причин, почему ты не сможешь осчастливить его. Впрочем, кого угодно.
«Даже вас?..» У Миранды разрывалась душа от невозможности произнести это вслух. Она спросила:
– Вы думаете, он тоже сделает меня счастливой?
Тернер долго молчал, а когда наконец ответил, то произнес это медленно и раздельно:
– Не уверен.
– Почему же? С Уинстоном что-то не так?
– Все так. Просто я не думаю, что он даст тебе счастье.
– Но почему?
Миранда понимала, что ведет себя дерзко и даже глупо, но ей было важно узнать, что думает по этому поводу Тернер.
– Что ты от меня хочешь, Миранда? – Он взъерошил волосы. – Неужели необходимо продолжать этот разговор?
– Да, – заявила она.
– Хорошо. – Он наклонился вперед и прищурил глаза, собираясь сказать ей кое-что неприятное. – Ты не соответствуешь расхожему мнению о красоте, слишком иронична и не любишь поддерживать светскую беседу. Честно говоря, Миранда, я не могу понять, зачем тебе нужен типичный аристократический брак.
– А что еще вы можете обо мне сказать? – с трудом вымолвила она.
Он отвернулся и долго молчал. Потом наконец вымолвил:
– Большинство мужчин тебя не оценят. Если твой муж попытается тебя переделать, ты будешь очень несчастна.
В воздухе повисло напряжение.
– Вы думаете, что есть кто-то, кто оценит меня? – прошептала она, не в силах оторвать от него взгляд.
Казалось, что их накрыло тяжелым покрывалом. И почему ее потянуло на откровенность? Тернер прервал молчание.
– Да, – ответил он. – Такой человек найдется.
Он допил остатки бренди из своего бокала и вздохнул.
Миранда отвернулась. Момент откровения был упущен, осталась пустота. Ей было неловко и неприятно, и, чтобы заполнить возникшую паузу, она выпалила первое, что пришло в голову:
– Вы собираетесь посетить бал у Уортингтонов на следующей неделе?
Тернер удивленно поднял брови:
– Возможно.
– Я бы хотела, чтобы вы пришли. Вы всегда танцуете со мной два танца, а без вас у меня совсем не будет партнеров. – Она понимала, что трещит без умолку, но ничего не могла с этим поделать. – Если бы Уинстон мог пойти на бал, мне не пришлось бы вас просить, но он должен вернуться утром в Оксфорд.
Тернер как-то странно на нее взглянул. Это было непохоже ни на улыбку, ни на усмешку, ни на иронию. Вечная его загадочность! Что еще сказать? Как ей быть? Но она все равно от своего не отступится. Что ей теперь терять?
– Вы придете? – спросила она. – Я была бы очень признательна.
Он смерил ее задумчивым взглядом.
– Конечно.
– Спасибо. Я весьма благодарна.
– Рад оказаться полезным, – сухо ответил он:
Миранда кивнула:
– Вам нужно потанцевать со мной только один раз. Вот и все. Но если вы сделаете это в самом начале бала, я буду особенно тронута, потому что другие джентльмены последуют вашему примеру.
– Странное объяснение, – пробурчал он.
Она повела плечом. От спиртного не только стало жарко, но девушка еще и осмелела.
– Почему же? Вы очень красивы.
Тернер, кажется, опешил от таких слов, а Миранда сталась довольна. Нечасто удается его смутить! Она сделала еще один маленький глоток и добавила:
– Вы похожи на Уинстона.
– Не понимаю…
Резкий тон его голоса должен был насторожить Миранду, но она уже ступила на скользкий путь и не могла остановиться.
– Ну, у вас обоих голубые глаза и светлые волосы, хотя, как мне кажется, у него светлее. И вы оба…
– Хватит, Миранда.
– Но…
– Я сказал – хватит!
– В этом нет ничего обидного, – пробормотала она.
– Ты выпила лишнего.
– Какие глупости! Я совершенно не пьяна. Уверена, что вы выпили в десять раз больше, чем я.
– Это не совсем так, но, как ты сказала, я намного опытнее.
– Я верно заметила. Вы не кажетесь пьяным.
– Просто немного безрассуден.
– Я тоже, по-моему, этим отличаюсь, – пробормотала Миранда.
– Кто бы сомневался? Иначе ты сразу ушла бы, едва увидев меня.
– И не стала бы сравнивать вас с Уинстоном.
В его глазах промелькнул стальной блеск.
– Да, тебе не стоило этого делать.
– Но вы же, кажется, не возражали?
Повисло тяжелое молчание. Миранда поняла, что зашла слишком далеко. Как ей могла прийти в голову глупая мысль, что он ее хочет? Как можно быть такой самонадеянной? Для него она почти ребенок, невзрачная маленькая девочка, которую он, пожалев, слегка приголубил. Ей не следовало даже помышлять о том, что он когда-нибудь будет испытывать к ней страсть.
– Простите меня! – Миранда вскочила на ноги. – Я перешла границы дозволенного.
Она бросилась к двери.
– А-а-а!
– Что с тобой, черт возьми?
Тернер тоже вскочил.
– Осколок… – застонала она. – Нога ужасно болит.
– Господи! Миранда, не плачь!
Он быстро подошел к ней и во второй раз за вечер подхватил на руки.
– Я такая глупая! Просто чертова дура! – шмыгнула носом Миранда, стараясь не расплакаться.
Какой стыд!
Уж лучше боль, чем слезы.
– Не ругайся. Я ни разу не слышал, чтобы ты произносила бранные слова. Придется вымыть тебе рот с мылом, – пошутил он и понес ее обратно к дивану.
Никакие сердитые слова Тернера не заставили бы ее заплакать, но от его ласкового голоса рыдания подступили к горлу.
Он опустил ее на диван.
– Дай мне посмотреть, что у тебя с ногой.
Она покачала головой:
– Я сама.
– Не говори ерунды. Ты дрожишь как осиновый лист.
Миранда следила глазами за его движениями. Вот он подошел к шкафчику с винными бутылками и взял стоявшую наверху свечу. Потом вернулся к ней и поставил подсвечник рядом на столик.
– Теперь светлее. Покажи мне свою ногу.
Она нехотя позволила положить свою ступню ему на колени.
– Я такая глупая!
– Перестань это повторять. В тебе больше здравого смысла, чем во всех известных мне женщинах.
– Спасибо. Я… Ой!
– Не вертись. Сиди смирно.
– Я хочу посмотреть, что вы делаете.
– Если ты не акробатка, то вряд ли сумеешь, так что тебе придется довериться мне.
– Уже все?
– Почти, – он ухватил пальцами острый осколок и вытащил его.
Миранда вздрогнула от боли.
– Остался еще один… или два.
– А что будет, если вы все не вытащите?
– Я постараюсь.
– А если нет?
– Господи, какая же ты настырная!
Она улыбнулась:
– Есть такой грех.
Он тоже еле заметно усмехнулся:
– Если я не смогу вытащить все, то остальные сами вылезут через несколько дней. С осколками так всегда.
– Насколько проще было бы жить, если бы все плохое уходило само собой… как вот эти стекляшки, – грустно заметила Миранда.
Тернер внимательно посмотрел на нее:
– Само собой?
Миранда кивнула.
Он не сразу отвел глаза от ее лица и снова занялся «врачеванием».
Вытащив последний осколок, Тернер сказал:
– Готово. Не успеешь оглянуться, как все заживет.
Но ногу ее он не спешил отпускать со своих колен.
– Простите. Я такая неуклюжая.
– Не переживай. Со всяким бывает.
Он сказал это шепотом, а глаза смотрели на нее с нежностью. Неужели ей это показалось? Миранда подвинулась поближе к нему.
– Тернер…
– Я ничего тебе не сказал.
– Но я…
– Пожалуйста!
Миранда не услышала желания в его голосе. Но он рядом! Она ощущает его близость, вдыхает его запах… и хочет коснуться его.
– Тернер, я…
– Помолчи!..
Он потянул ее к себе, и она оказалась крепко прижатой к его твердой, мускулистой груди. Глаза у него сверкали, и она вдруг поняла – в этом не было сомнения, – что сейчас его губы приблизятся к ее губам. Так и случилось – губы, горячие и жадные, впились ей в рот. Он охвачен желанием, страстным и необузданным. Этому трудно поверить, даже подумать об этом невозможно. Но это так, она это поняла и от этого осмелела, почувствовала себя совсем взрослой. В ней проснулось женское начало, заложенное задолго до ее рождения, и поэтому ее губы сами припали к его губам.
Миранда ощущала крепость его рук. Она не помнила, как они опустились на подушки и как Тернер оказался поверх нее.
Он одержим страстью, он ее хочет. Только так можно было объяснить то, что он не в состоянии оторваться от нее, что его руки касаются ее, гладят, сжимают ее тело. Он безумно ее желает. Хочет боготворить ее, раствориться в ней…
Он со стоном шептал ее имя, и его дыхание согревало ее кожу. А когда она тоже прошептала его имя, руки Тернера переместились к вороту ночной рубашки. Минута – и все пуговицы почти мгновенно были вынуты из петель. Ему оставалось только спустить вниз тонкую ткань, обтягивающую упругую грудь. Он хотел большего. Хотел вдохнуть ароматный запах, вкусить тепло ее тела.
Губы ласкали ее шею, выступающие под нежной кожей ключицы. Он не мог остановиться – губы скользнули вниз, облизывая солоновато-сладкую кожу на груди. Его проняла дрожь, когда под языком оказались соски.
Великий Боже, как же он ее хочет!
Руки приподняли ее поближе к жадному рту. Этого мало. И ладони уже под подолом рубашки, скользят вверх по шелковистой коже ноги. Когда же его рука добралась до бедра, Миранда вскрикнула.
– Тише. – Он зажал ей рот поцелуем. – Ты всех разбудишь. И прежде всего моих…
Родителей.
Эта мысль отрезвила его подобно ушату холодной воды.
– О Господи!
– Что случилось?
– Миранда!
В его голосе прозвучал такой страх, словно он пробудился после кошмарного сна.
– Тернер, я…
– Тихо, – прохрипел он и скатился с нее так резко, что очутился на ковре.
– Тернер?
– Вставай.
– Но…
Он посмотрел на нее. Лучше бы он этого не делал! Ночная рубашка задрана почти до бедер, ноги… кто бы мог подумать, что они такие длинные и стройные. Ему захотелось…
Нет!
Он с величайшим трудом овладел собой.
– Ну же, Миранда! Поднимайся!
– Но я не хочу…
Он рывком поставил ее на ноги.
Тернер не хотел быть грубым, но ему совершенно необходимо было, чтобы она немедленно удалилась.
– Уходи! – приказал он. – Ради всего святого, если у тебя осталась хоть капля разума, уходи.
Она стояла и, ничего не понимая, ошеломленная, смотрела на него. Волосы у нее спутались, губы распухли. А он… он так хотел ее…
Господи, как же он ее вожделеет!
– Этого больше не повторится, – с трудом выдавил Тернер.
Девушка ничего не ответила. Только бы она не расплакалась, пронеслось у него в голове.
Он заставил себя стоять неподвижно и не приближаться к ней. Если двинется с места и дотронется до нее, то не сможет сдержаться.
– Ступай наверх, – глухо произнес он.
Миранда кивнула и выбежала из комнаты.
Тернер стоял и смотрел ей вслед. Черт бы его побрал!
Что ему теперь делать?
12 июня 1819 года
У меня нет слов.
Глава 8
На следующее утро Тернер проснулся с мучительной головной болью, которая была вызвана вовсе не выпитым накануне спиртным.
Лучше бы причина заключалась в бренди.
Миранда…
О чем, черт возьми, он думал?
Ни о чем. Очевидно, у него в голове вообще не было никаких мыслей.
Он целовал ее. Черт, Он ведь почти совершил над ней насилие. Трудно вообразить, что где-то в Британии есть молодая женщина, менее подходящая для того, чтобы стать объектом его страсти, чем Миранда.
Гореть ему за это в аду.
Будь он не таким конченым человеком, как сейчас, то женился бы на ней. Репутация молодой особы может быть загублена и по менее значительному поводу. Но вредный голосок в мозгу подсказывал: «Никто этого не видел». Никто не знает… кроме них двоих. Миранда ничего не скажет. Она не такая.
А он утратил свое благородство. Об этом позаботилась Летиция – она убила в нем все хорошее и доброе. Но что-то все же, видимо, осталось. И он ни в коем случае больше не приблизится к Миранде. Одной ошибки ему показалось недостаточно, и он совершил вторую. А может дать маху и в третий раз.
Господи, о чем он думает?
Ему необходимо держаться от девушки подальше. Если он не станет к ней приближаться, то избежит искушения, а она в конце концов забудет об их предосудительной встрече и найдет себе достойного мужа. Но Тернеру почему-то стало не по себе, когда он представил, как Миранду обнимает другой мужчина. Откуда эти мысли? Наверное, из-за того, что он очень рано проснулся, а вчера сильно устал. К тому же прошло всего шесть – иди около того – часов с тех пор, как он целовал Миранду. Его ужасное состояние можно объяснить сотней самых разных причин, и не стоит в них углубляться.
А пока что надо избегать ее. Может быть, ему лучше уехать из города? Убраться куда-нибудь подальше. Например, в деревню, тем более что он и не собирался надолго задерживаться в Лондоне.
Тернер со стоном открыл глаза. Господи, неужели он начисто утратил остатки самообладания? Миранда – неопытная двадцатилетняя девушка. Она не похожа на Летицию, изобретательную кокетку.
Хотя подруга сестры привлекает его, он не должен поддаться искушению, у него хватит на это силы воли. Но жить с ней в одном доме он больше не сможет. А пока что не помешает заняться дамами высшего света. Наверняка и в этом сезоне найдется несколько скучающих молодых вдовушек, а он слишком долго жил без женского общества.
И если что-то поможет ему забыть одну женщину, так это увлечение другой.
Тернер, очевидно, устал от нашего общества.
– Что? – Миранда ставила цветы в фарфоровую вазу, и только благодаря ловким рукам, а также везению бесценная антикварная ваза не упала и не разбилась.
– Вообще-то он уже уехал, – равнодушно пожав плечами, сказала Оливия. – Его камердинер как раз сейчас упаковывает вещи.
Миранда дрожащими руками поставила вазу на стол.
Надо успокоиться. Она сделала несколько медленных и глубоких вдохов и выдохов. Наконец обрела способность говорить.
– Он уезжает из города?
– Нет, не думаю. – Оливия, зевая, устроилась на кушетке. – Тернер ведь не собирался оставаться в Лондоне надолго, поэтому скорее всего снимет квартиру.
Как это понимать? Сердце болезненно сжалось. Он найдет себе другое жилье, лишь бы не видеться с ней. Это печально и унизительно. А может, и то и другое.
– Уехал, и хорошо, – продолжала Оливия, не замечая, что подруга расстроена. – Братец заявил, что никогда больше не женится…
– Он так сказал?
Миранда застыла. Тернер и впрямь заговаривал, что не ищет жену, но не имел же он в виду, что это навсегда.
– Да, – ответила Оливия. – Он не раз высказался по этому поводу. И весьма решительно. Мама чуть в обморок не упала.
– Даже так?
Миранда с трудом могла представить себе такую картину.
– Ну, она устояла на ногах, конечно, но если бы у нее не были такие крепкие нервы, то вполне могла бы потерять сознание.
Обычно Миранду забавляла бессвязная болтовня подруги, но сейчас ей захотелось ее придушить.
– Во всяком случае, – вздохнув, сказала Оливия, откинувшись на кушетке, – хотя брат и заявил, что больше никогда не женится, я уверена, что он передумает. Просто Тернер должен пережить свое горе. – Она бросила быстрый взгляд на подругу и уточнила: – Или насладиться обретенной свободой.
Миранда натянуто улыбнулась, хотя ей хотелось заплакать.
– Что бы он ни говорил, – задумчиво продолжала Оливия, прикрыв глаза и поудобнее устраиваясь, – брат точно не найдет себе невесту, пока живет здесь. Господи, как можно за кем-то ухаживать в окружении матери, отца и двух младших сестер?
– Почему двух?
– Ну, одной, хотя тебя вполне можно считать второй. Твое присутствие наверняка будет его стеснять.
Миранда не знала – смеяться ей или плакать.
– Но даже если он в ближайшем будущем и не подыщет себе подходящую партию, – добавила Оливия, – он должен завести любовницу. Тогда брат забудет Летицию. Наверняка!
Ох и язычок у подруги! Миранда промолчала.
– В нашем обществе он обречен скучать. – Подруга открыла глаза и, подперев голову ладонями, посмотрела на Миранду. – Так что все к лучшему. Ведь так?
Та согласно кивнула. Что еще ей остается? У нее не было сил даже заплакать.
19 июня 1819 года
Его нет уже целую неделю, и я сама не своя.
Если бы он просто куда-то уехал, это я могла бы поднять. Но он не вернулся! И не зашел ко мне. Не прислал письма. До меня доходят слухи о том, что он появляется в обществе, но я его ни разу не видела. Его нет там, где бываю я. Один раз мне показалось, что я увидела его в конце комнаты, но не было уверена, что это Тернер.
Не знаю, что мне делать. Я не могу поехать к нему – это было бы верхом неприличия. Леди Радленд запретила даже Оливии наносить ему визиты. Он обосновался в Олбани, а там живут исключительно холостые джентльмены, никаких семей или вдов.
– Что ты собираешься надеть на бал к Уортингтонам? – поинтересовалась Оливия, положив в чай три ложки сахара.
– Разве бал уже сегодня?
Миранда судорожно стиснула пальцами ручку чашки. Тернер когда-то обещал ей, что будет там и потанцует с ней. Он не нарушит своего обещания.
А если он там не появится?
Она должна удостовериться, что он сдержит слово, и увидеть его.
– Я надену зеленое шелковое платье, – сказала подруга. – Если только ты не захочешь надеть такое же. Вообще-то тебе очень идет этот цвет.
– Ты так думаешь?
Миранда вдруг поняла, что для нее крайне важно этим вечером выглядеть привлекательной.
– Мм… Но мы обе не можем нарядиться в платья одинакового цвета, так что решай скорее:
– А что ты посоветуешь? – нерешительно спросила Миранда.
У нее был неплохой вкус, но с Оливией ей не соперничать.
Склонив голову набок, та придирчиво рассматривала подругу.
– К твоим волосам подошло бы что-нибудь поярче, но мама считает, что дебютанткам это не положено. Может быть… – Оливия вскочила, подхватила серовато-зеленую подушку с кресла и приложила Миранде к подбородку. – Подержи вот так, – велела она и отошла назад.
При этом зацепилась за ножку стола и едва не упала, но успела схватиться за подлокотник дивана. Это не отвлекло ее от главной цели.
– Превосходно!
– Я что, буду носить подушку? – осведомилась Миранда.
– Нет, ты наденешь мое зеленое шелковое платье. Оно точно такого же оттенка. Попросим Энни подогнать его по твоей фигуре.
– Но что наденешь ты?
– О, да что угодно! – отмахнулась Оливия. – Скорее всего что-нибудь розовое. Джентльмены с ума сходят по этому цвету. Говорят, что в нем я похожа на конфетку.
– Тебе это нравится?
Миранда наверняка бы обиделась, если бы кто-нибудь сделал ей такой комплимент.
– Мне все равно, – сказала Оливия. – Зато я верчу мужчинами, как хочу. Если тебя недооценивают, это может даже сыграть на руку. Но ты… – она покачала головой, – тебе нужен кто-то более проницательный и тонкий.
Миранда допила чай и встала, аккуратно расправив складки на дневном муслиновом платье.
– Я тотчас примерю твое платье, чтобы у Эмми хватило времени на переделку, – сказала она.
И еще ей необходимо заняться корреспонденцией.
Ловко завязывая галстук, Тернер думал о том, что его запас бранных слов намного шире, чем он предполагал. С тех пор как он получил днем эту дурацкую записку от Миранды, находил сотни поводов для недовольства. Но больше всего он ругал себя и свое так называемое чувство чести, которого он так и не лишился до сих пор. Нечто вроде рудимента.
Ехать на бал к Уортингтонам…
Неслыханная глупость! Но, черт его подери, он не нарушит обещания, данного этой девчонке. Хотя лучше бы сделать это ради ее же блага.
Силы небесные! Только эго го ему сейчас не хватало.
Он еще раз бросил взгляд на записку, в которой Миранда напоминала ему об обещании станцевать с ней, если у нее не будет партнеров. Что ж, это нетрудно устроить. Она получит их столько, что не будет знать, как от них отвязаться. И станет королевой бала.
Тернер полагал, что раз уж он должен посетить это сборище – будь оно трижды неладно! – то может позволить себе знакомство с молодыми вдовушками. И если ему повезет, то до Миранды дойдут слухи о том, кому он дарит свое внимание, и та поймет, что он не для нее.
Тернер поморщился. Ему претило огорчать ее. Черт, ему нравится эта девочка. Всегда нравилась.
Он тряхнул головой. Надо постараться не обидеть ее. Во всяком случае, хотя бы не огорчить. И к тому же он сделает ее королевой бала.
Какие прекрасные слова! Тернер твердил их, садясь в карету. Ему предстоит весьма утомительный вечер. Но надо постараться взять себя в руки.
Оливия сразу заметила Тернера, как только тот вошел в зал.
– Ой, посмотри! – Она ткнула Миранду локтем в бок. – Мой брат появился.
– Да?
У Миранды перехватило дух.
Подруга сдвинула брови.
– Я его сто лет не видела. Как и ты, впрочем.
Миранда, почти не слыша ее, вытянула шею, пытаясь разглядеть Тернера.
– Он разговаривает с Дунканом Эбботом, – сказала Оливия. – Интересно, о чем? Этот господин – политик.
– Разве?
– Да. Мне бы тоже хотелось с ним побеседовать, но ему, вероятно, неинтересно обсуждать такие вещи с женщиной. А жаль…
Миранда не успела с ней согласиться, как Оливия недовольно заметила:
– А теперь он болтает с лордом Уэстхолмом.
– Оливия, человек волен разговаривать с кем угодно, – сказала Миранда, но ее тоже сердило, что Тернер не подходит к ним.
– Я это прекрасно понимаю, – ответила ей подруга, – но он обязан прежде всего поздороваться с нами. Мы же члены его семьи.
– По крайней мере ты.
– Не говори ерунды! Ты тоже член нашей семья, Миранда. – Тут Оливия возмущенно охнула: – Посмотри-ка! Он направился совсем в другую сторону.
– А к кому это он подошел? Я не узнаю этого джентльмена.
– Это герцог Эшборн. Дьявольски красив, правда? Я думала, что он сейчас за границей. Путешествует со своей женой. Они очень привязаны друг к другу.
Миранда подумала о том, что хотя бы один великосветский брак оказался счастливым. А ее руки Тернер уж точно не будет просить, поскольку он даже не соизволил сделать несколько шагов ей навстречу и хотя бы поздороваться. Она нахмурилась.
– Прошу прощения, леди Оливия. Кажется, это мой танец.
Девушки подняли глаза на красивого молодого человека, чье имя ни одна из них никак не могла вспомнить.
– Да, конечно, – поспешно сказала ее подруга. – Как непростительно, что я забыла!
– Я хочу выпить лимонада, – улыбнулась Миранда, зная, что Оливия всегда чувствует неловкость, если ее приглашают танцевать, а Миранду нет.
Оливия упорхнула танцевать, а она направилась к буфету. Ее танцевальная карточка, по обыкновению, была заполнена лишь наполовину. Но где же все-таки Тернер, обещавший танцевать с ней, если у нее не будет партнеров?
Ужасный, ужасный человек!
Он упал в ее глазах, хотя не верилось, что он такой уж невоспитанный.
Миранда не успела сделать глоток лимонада, как ощутила у себя на локте твердую мужскую руку. Тернер? Она обернулась и с разочарованием обнаружила, что около нее стоит джентльмен, чье лицо ей было лишь смутно знакомо.
– Мисс Чивер?
