Текст книги "Бриджертоны: Вторые эпилоги (ЛП)"
Автор книги: Джулия Куин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Но за прошедший год они сблизились, и если бы не младшая сестра, он бы никогда не встретил Пенелопу.
А без Пенелопы он бы…
Странно. Колин не мог себе представить, что было бы с ним без нее.
Он взглянул на свою молодую жену. Пенелопа исподтишка рассматривала холл, стараясь делать это не слишком заметно. Ее лицо оставалось бесстрастным, но Колин знал, что она все подмечает. И завтра, когда они будут беседовать о событиях дня сегодняшнего, она припомнит все до мельчайших подробностей.
У его супруги просто превосходная память. Колин был от нее без ума.
Дворецкий поприветствовал их кивком и поздоровался:
– Мистер Бриджертон. Добро пожаловать обратно в Ромни-холл.
– Рад тебя видеть, Ганнинг, – пробормотал Колин. – Прости за тот раз, я искренне сожалею.
Пенелопа подозрительно взглянула на мужа.
– Мы заявились без… предупреждения, – объяснил Колин.
Дворецкий, вероятно, увидел тревогу на лице Пенелопы, потому что поспешно добавил:
– Я убрался с дороги.
– О, я так… – с облегчением начала она, но Ганнинг прервал ее на полуслове:
– А сэр Филипп – нет.
– О! – Пенелопа кашлянула, испытывая неловкость. – Но с ним все будет хорошо?
– Несколько синяков на горле, – небрежно заметил Колин. – Полагаю, сейчас ему уже получше.
И, увидев, что супруга уставилась на его руки, усмехнулся.
– О, я тут ни при чем, – заверил Колин, беря Пенелопу под руку и ведя через холл. – Я только наблюдал.
Она поморщилась.
– Полагаю, могло быть и хуже.
– Весьма возможно, – весело согласился Колин. – Но все в конце концов обернулось к лучшему. Теперь этот парень мне очень нравится, и я бы… А, мама, вот ты где.
И действительно, Вайолет Бриджертон поспешно спускалась в холл.
– Вы опоздали, – пожурила их она, хотя Колин был совершенно уверен в обратном.
Он склонился, чтобы поцеловать мать в щеку, и отошел в сторону, давая ей приблизиться к Пенелопе. Та взяла руки Пенелопы в свои.
– Моя дорогая, нам нужна твоя помощь. Ты все же главная подружка невесты.
Колин вдруг представил эту сцену – стайка болтливых девиц, взахлеб тарахтящих о разных мелочах, до которых ему не было никакого дела, не говоря уже о том, что он их не понимал. Женщины рассказывали друг другу обо всем, и…
Резко развернувшись, Колин предупредил:
– Не говори ни слова.
– Прошу прощения. – Пенелопа раздраженно выдохнула в приступе праведного негодования. – Я же сама говорила, что не стоит сообщать об этом в день ее свадьбы.
– Я обращался к матери, – пояснил Колин.
Вайолет покачала головой.
– Элоиза нас убьет.
– Она уже почти убила нас, сбежав, как идиотка, – гневно выпалил он, что было на него совсем не похоже. – Я и всем остальным наказал молчать.
– Даже Гиацинте? – с сомнением уточнила Пенелопа.
– Особенно Гиацинте.
– Ты ее подкупил? – поинтересовалась Вайолет. – Потому что у тебя ничего не выйдет без взятки.
– Боже мой, – пробормотал Колин. – Можно подумать, я только-только к этой семье присоединился. Разумеется, я подкупил ее.
Повернувшись к Пенелопе, он попросил:
– Не обижайся на мои слова.
– О, я не в обиде, – отмахнулась она. – А что ты ей предложил?
Колин припомнил о переговорах с младшей сестрой и едва не вздрогнул.
– Двадцать фунтов.
– Двадцать фунтов! – воскликнула Вайолет. – Ты с ума сошел?
– Можно подумать, ты бы сумела договориться на меньшую сумму, – проворчал он. – И я отдал ей только половину. Я этой девчонке ни на грош не верю. Но если она будет держать рот на замке, я обеднею еще на десять фунтов.
– Интересно, неужели ты ей и ломаного гроша не дал бы? – задумчиво сказала Пенелопа.
Колин повернулся к матери.
– Я пытался отделаться десятью, но она стояла на своем.
А после обратился к Пенелопе:
– Даже половины гроша.
Вайолет вздохнула.
– Мне следовало бы отругать тебя за это.
– Но ты не станешь, – усмехнулся Колин.
– Да помогут мне небеса, – было единственным ответом его матери.
– Да помогут небеса тому парню, который обезумеет настолько, чтобы жениться на ней, – поправил ее Колин.
– Полагаю, Гиацинта способна на большее, чем вы оба считаете, – высказалась Пенелопа. – Не следует ее недооценивать.
– Милосердный боже, – ответил Колин, – мы и не помышляем об этом.
– Ты такая милая, – заявила Вайолет, порывисто обняв невестку.
– Это чистое везение, что она не завладела всем миром, – пробормотал Колин.
– Не обращай на него внимания, – посоветовала Вайолет Пенелопе. – А ты, – добавила она, обращаясь к сыну, – должен немедленно отправляться в церковь. Остальные мужчины уже там. Это в пяти минутах ходьбы.
– Вы собираетесь идти пешком? – скептически спросил он.
– Конечно же, нет, – снисходительно ответила ему мать. – Но мы, разумеется, не сможем отдать тебе экипаж.
– Я и не собирался об этом просить, – откликнулся Колин, решив, что прогулка в одиночестве на свежем утреннем воздухе определенно предпочтительнее закрытого экипажа с родственницами.
Он наклонился, чтобы поцеловать жену в щеку, прямо возле ушка, и прошептал:
– Помни – ни слова.
– Я умею хранить секреты, – отрезала та.
– Гораздо легче хранить секрет от тысячи, чем от одного человека. Тогда не чувствуешь себя настолько виноватым.
Щеки Пенелопы порозовели, и Колин снова поцеловал ее возле ушка.
– Я так хорошо тебя знаю, – промурлыкал он.
И мог поклясться, что, уходя, услышал зубовный скрежет.
***
– Пенелопа!
Элоиза хотела было вскочить, чтобы поприветствовать подругу, но Гиацинта, которая занималась ее прической, положила руку сестре на плечо и тихо, почти угрожающе прошипела:
– Сидеть.
И Элоиза, при обычных обстоятельствах уничтожившая бы сестру одним взглядом, кротко осталась на своем месте.
Пенелопа посмотрела на Дафну, которая надзирала за стараниями Гиацинты.
– Утро тянулось невыносимо долго, – посетовала старшая дочь Вайолет.
Пенелопа подошла, аккуратно протиснулась мимо Гиацинты и осторожно обняла Элоизу, чтобы не испортить прическу.
– Ты настоящая красавица! – восхитилась новоиспеченная миссис Бриджертон.
– Благодарю, – ответила Элоиза, но губы ее дрожали, а глаза подернулись влагой, и было видно, что в любой момент она могла разразиться слезами.
Больше всего Пенелопе хотелось отвести ее в сторонку и уверить, что все будет хорошо и что ей не нужно выходить замуж за сэра Филиппа, если она того не желает. Но в конечном счете Пенелопа не была уверена в благополучном исходе и подозревала, что Элоизе все же придется выйти замуж за сэра Филиппа.
Пенелопе было известно лишь несколько разрозненных фактов: Элоиза больше недели жила в Ромни-холле без компаньонки, и ее репутация погибнет, если об этом станет известно, чего, разумеется, не избежать.
Кому, как не ей – леди Уислдаун, – понимать, какими разрушительными и живучими могут оказаться сплетни. К тому же, Пенелопа слышала, что у Элоизы и Энтони состоялся Разговор.
Поэтому решение о свадьбе, вероятно, было окончательным и бесповоротным.
– Я так рада, что ты приехала! – радостно воскликнула Элоиза.
– Боже, ты же знаешь, что я бы ни за что не пропустила твою свадьбу.
– Знаю. – Губы Элоизы задрожали, а на лице ее застыло то выражение, что бывает у людей, которые храбрятся и считают, будто у них это получается. – Знаю, – снова повторила она спокойнее. – Разумеется, ты ничего подобного не сделала бы. Но это не уменьшает моего удовольствия от встречи с тобой.
Элоиза говорила до странности натянуто, и на мгновение Пенелопа позабыла о собственных секретах, страхах и волнениях. Колин был ее любовью, страстью и душой, но именно Элоиза – ее лучшая подруга – повлияла, как никто другой, на взросление Пенелопы. Невозможно представить, какими бы оказались последние десять лет без улыбки Элоизы, ее смеха и неутомимого веселья.
Подруга любила Пенелопу больше, чем собственная семья.
– Элоиза… – наклонившись к подруге и обняв ее за плечи, начала Пенелопа. Она откашлялась, в основном, потому что собиралась задать вопрос, ответ на который, вероятно, окажется неважным. – Элоиза, – повторила она, и ее голос понизился до еле слышного шепота. – Ты хочешь этого?
– Разумеется, – ответила невеста.
Но Пенелопа не знала, верить ли ей на слово.
– Ты лю… – она осеклась. И попыталась улыбнуться. А потом спросила: – Он тебе нравится? Твой сэр Филипп?
Элоиза кивнула.
– Он… сложный человек.
Услышав подобное, Пенелопа села.
– Ты шутишь.
– В такое время?
– А не ты ли всегда утверждала, что мужчины – простые создания?
Элоиза посмотрела на нее со странно беспомощным выражением.
– Я так и думала.
Пенелопа наклонилась ближе, зная, что слух у Гиацианты сродни кошачьему.
– А ты ему нравишься?
– Он считает, что я слишком много болтаю.
– Ты действительно много болтаешь, – заметила Пенелопа.
Элоиза посмотрела на подругу.
– Могла бы по крайней мере улыбнуться.
– Это правда. Но мне нравится твоя болтовня.
– Думаю, ему тоже. – Элоиза поморщилась. – Иногда.
– Элоиза! – позвала Вайолет с порога. – Нам уже пора.
– Мы же не хотим, чтобы жених решил, что ты сбежала, – съязвила Гиацинта.
Невеста встала и расправила плечи.
– Я уже достаточно убегала, не так ли? – Она повернулась к Пенелопе с мудрой задумчивой улыбкой. – Пора мне уже бежать к кому-то, а не от кого-то.
Пенелопа с любопытством посмотрела на подругу.
– О чем ты говоришь?
Но Элоиза лишь покачала головой.
– Да так, услышала недавно.
Заявление было прелюбопытным, но времени разобраться, что к чему, не оставалось, поэтому Пенелопа двинулась вслед за семьей. Однако, спустившись на несколько ступенек, она остановилась, услышав зов Элоизы.
– Пенелопа!
Та обернулась. Элоиза все еще стояла в дверях, в добрых десяти футах позади нее. На лице у невесты застыло странное выражение, которое Пенелопа не могла понять, поэтому она молча ждала, но подруга так и не заговорила.
– Элоиза? – тихо позвала она, поскольку казалось, что та желала что-то сказать, но не была уверена, как это сделать. Или, что вероятнее, не знала, что именно сказать.
И тогда…
– Я сожалею, – выпалила Элоиза. Слова сорвались с губ с невероятной даже для нее скоростью.
– Ты сожалеешь? – переспросила Пенелопа вне себя от изумления. Она не слишком долго размышляла о том, что Элоиза могла бы произнести в это мгновение, но извинение точно не стояло во главе списка. – О чем?
– О том, что у меня были от тебя секреты. Я дурно поступила.
Пенелопа сглотнула. Боже праведный.
– Простишь меня? – голос Элоизы был тихим, но в глазах застыла настойчивость, и Пенелопа почувствовала себя худшей из обманщиц.
– Разумеется. – Она запнулась. – Мне нечего прощать.
По сравнению с ее собственными тайнами, молчание Элоизы – ничто.
– Мне следовало рассказать тебе о своей переписке с сэром Филиппом. Не знаю, почему не сделала этого с самого начала, – продолжила невеста. – Но позже, когда вы с Колином влюбились друг в друга… Я подумала… Наверное, я хотела чего-то, что принадлежало бы только мне.
Пенелопа кивнула. Она прекрасно понимала это желание иметь нечто свое.
Элоиза издала нервный смешок.
– А теперь взгляни на меня.
Пенелопа осмотрела подругу.
– Ты прекрасно выглядишь.
И она не лгала. Назвать Элоизу безмятежной невестой язык не поворачивался, но она была ослепительна, и Пенелопа почувствовала, что ее волнения постепенно рассеиваются и, наконец, исчезают. Все будет хорошо. Неизвестно, испытает ли Элоиза такое же, как она, Пенелопа, супружеское блаженство, но, по крайней мере, подруга будет счастлива и довольна.
И кто она такая, чтобы утверждать, что новобрачные не влюбятся друг в друга до безумия? Случаются и более странные вещи.
Пенелопа взяла подругу под руку, и они направились в холл. Снизу раздался голос Вайолет, достигший невиданной доселе громкости.
– Я так полагаю, твоя мать хочет, чтобы мы поторопились, – прошептала Пенелопа.
– Элои-и-и-и-и-и-иза! – Вайолет уже просто орала. – СЕЙЧАС ЖЕ!
Элоиза вздернула брови и скосила взгляд на лучшую подругу.
– Что заставляет тебя так думать?
Однако они так и не прибавили шагу. Рука об руку подруги неторопливо спускались в холл, как будто шли по церковному проходу.
– Кто бы мог вообразить, что мы выйдем замуж с разницей в несколько месяцев? – задумчиво заметила Пенелопа. – Разве мы не собирались провести вместе всю жизнь и превратиться в двух старух?
– Мы все еще можем воплотить нашу мечту в жизнь, – весело ответила Элоиза. – Но только будем замужними старухами.
– Это будет грандиозно.
– Великолепно!
– Колоссально!
– Мы станем эталонами старушечьего стиля!
– Законодателями старушечьей моды!
– О чем вы толкуете? – требовательно спросила Гиацинта, уперев руки в боки.
Элоиза вздернула подбородок и свысока посмотрела на сестру.
– Ты слишком молода, чтобы это понять.
И они с Пенелопой согнулись пополам от смеха.
– Мама, они сошли с ума, – заявила Гиацинта.
Вайолет с любовью посмотрела на дочь и невестку, которые стали невестами в немодном возрасте двадцати восьми лет.
– Оставь их, Гиацинта, – велела она, устремляясь к ожидающему экипажу. – Они скоро подойдут. – А потом добавила, словно ей только что пришло в голову: – Ты слишком молода, чтобы это понять.
***
Когда церемония закончилась и начался прием, а Колин раз и навсегда уверился, что сэр Филипп действительно будет хорошим мужем его сестре, ему удалось найти укромный уголок и утащить туда жену для беседы тет-а-тет.
– Она что-нибудь подозревает? – широко улыбаясь, спросил Колин.
– Ты невыносим, – ответила Пенелопа. – Это же ее свадьба.
На заданный вопрос можно было просто ответить «да» или «нет», но ни одного из этих ответов не прозвучало. Колин подавил желание нетерпеливо вздохнуть и вместо этого очень спокойно и цивилизованно продолжил:
– Значит?..
Жена смотрела на него целых десять секунд, а затем пробормотала:
– Не понимаю, о каких сложностях говорила Элоиза. Мужчины – чрезвычайно простые существа.
– Ну… да, – согласился Колин, для которого женский разум был совершеннейшей загадкой. – Но какое отношение это имеет ко всему остальному?
Посмотрев по сторонам, Пенелопа понизила голос до свистящего шепота:
– С чего ей вообще думать об Уислдаун в такое время?
Колин неохотно признал, что в ее словах есть резон. В его мечтаниях все заканчивалось тем, что Элоиза каким-то образом догадывалась, что она единственная не знает секрет человека, скрывающегося под именем леди Уислдаун.
Это видение было совершенно нелепым, но доставляло ему удовлетворение.
– Гм-м-м-м, – протянул он.
Пенелопа с подозрением посмотрела на супруга.
– О чем ты думаешь?
– Ты уверена, что мы не можем сказать ей об этом в день ее свадьбы?
– Колин…
– Потому что, если мы промолчим, она точно узнает об этом от кого-то еще, а это нечестно, так как мы не увидим ее лица в этот момент.
– Колин, нет.
– После всего пережитого разве тебе не кажется, что ты заслуживаешь увидеть ее реакцию?
– Нет, – медленно выговорила Пенелопа. – Нет. Нет, мне не кажется.
– О, ты слишком дешево себя продаешь, моя дорогая, – ответил он, благосклонно улыбаясь супруге. – И к тому же, подумай об Элоизе.
– Я только этим и занималась с самого утра.
Колин покачал головой.
– Она будет убита. Услышать ужасную правду от совершенно незнакомого человека.
– Вовсе не ужасную, – возразила Пенелопа. – И откуда ты знаешь, что это окажется совершенно незнакомый человек?
– Вся моя семья поклялась молчать. Кого еще Элоиза знает в этой богом забытой глуши?
– А мне нравится Глостершир, – заявила Пенелопа, очаровательно стиснув зубы. – Я считаю его восхитительным.
– Да, – спокойно произнес Колин, отмечая про себя ее нахмуренные брови, сжатые губы и сузившиеся глаза. – Ты выглядишь на редкость восхищенной.
– Не ты ли настаивал, чтобы мы сохраняли тайну как можно дольше? Столько, сколько это вообще в человеческих силах.
– Не в буквальном же смысле, – ответил Колин. – Этот человек, – он указал на себя, хотя необходимости в том не было, – считает, что хранить молчание уже просто невозможно.
– Не могу поверить, что ты передумал.
Он пожал плечами.
– Разве это не мужская прерогатива?
Услышав подобное, Пенелопа открыла рот, и Колин вдруг захотел, чтобы найденный им уголок оказался не только спокойным, но и уединенным, потому что, сознательно или нет, его жена просто молила о поцелуях.
Однако он был терпеливым мужчиной, и их по-прежнему ожидала уютная комната, снятая на постоялом дворе, и он все еще предполагал вволю поозорничать здесь, на свадьбе.
– О, Пенелопа, – хрипло начал он, наклонившись ниже, чем позволяли приличия даже по отношению к собственной жене, – неужели ты не хочешь поразвлечься?
Его супруга стала пунцовой.
– Не здесь же!
Колин громко рассмеялся.
– Я не это имела в виду, – прошептала Пенелопа.
– Вообще-то я тоже, – ответил Колин, будучи совершенно не в состоянии убрать улыбку с лица, – но мне нравится, что тебе это так быстро пришло в голову. – Он притворился, что осматривает комнату. – Как ты думаешь, когда можно будет вежливо откланяться?
– Точно не сейчас.
Он сделал вид, что размышляет.
– М-м-м, да, ты наверняка права. Жаль. Однако… – Тут он притворился, что его осенила некая мысль. – Однако это означает, что у нас есть время поозорничать.
Супруга, к радости Колина, вновь лишилась дара речи.
– Приступим? – прошептал он.
– Я не знаю, что с тобой сделаю.
– Нам надо над этим поработать, – заметил он, покачав головой. – Я не уверен, что ты до конца сознаешь, как следует отвечать на вопросы, которые не требуют других ответов, кроме «да» или «нет».
– По-моему, тебе стоит присесть, – посоветовала Пенелопа, глядя на него с усталым и раздраженным выражением, которое обычно приберегают для маленьких детей.
Или взрослых дураков.
– А потом, – продолжила она, – полагаю, тебе стоит остаться на своем месте.
– Надолго?
– Да.
Только для того, чтобы ее помучить, он сел. А затем…
– Не-е-е-е-ет. Я полагаю, что лучше мне поозорничать.
Снова поднявшись, он отправился на поиски Элоизы, прежде чем Пенелопа успела его остановить.
– Колин, не надо! – выкрикнула она, и ее голос отразился от стен бального зала.
Она умудрилась закричать, – ну, разумеется, – в тот самый момент, когда все остальные гости замолчали, чтобы набрать побольше воздуха и продолжить прерванную беседу.
Комната, полная Бриджертонов. Каковы шансы?
Пенелопа нацепила на лицо улыбку, в то время как две дюжины гостей повернули головы в ее сторону.
– Ничего особенного, – сдавленно, но жизнерадостно успокоила она родственников. – Извините, что потревожила.
Семья Колина, судя по всему, уже привыкла к тому, что когда он стремительно куда-то направляется, вслед ему несется «Колин, не надо!», потому что все снова вернулись к своим разговорам, больше не глядя на Пенелопу.
Все, кроме Гиацинты.
– О, проклятие, – пробормотала про себя Пенелопа и устремилась вперед в попытке обогнать золовку.
Но Гиацинта оказалась быстрее.
– Что происходит? – спросила она, необычайно живо шагая рядом с Пенелопой.
– Ничего, – ответила та, поскольку меньше всего желала, чтобы Гиацинта усугубила надвигающуюся катастрофу.
– Он собирается ей рассказать, не так ли? – настаивала Гиацинта, произнося «Уф!» и «Прости!» каждый раз, как задевала одного из братьев.
– Нет, – твердо ответила Пенелопа, обходя детей Дафны, – не собирается.
– Нет, собирается.
Пенелопа, наконец, на миг приостановилась и повернулась.
– Кто-нибудь из вас вообще когда-нибудь кого-нибудь слушает?
– Я – нет, – весело отозвалась Гиацинта.
Пенелопа покачала головой и двинулась дальше. Юная интриганка следовала за ней по пятам. Когда они приблизились к Колину, он стоял возле молодоженов и держал Элоизу под руку, улыбаясь ей, словно никогда в жизни не думал о том, как:
а) научить ее плавать, столкнув в озеро;
б) отрезать ей во сне три дюйма волос
или
в) привязать ее к дереву, дабы она не отправилась за ним в местную таверну.
В действительности он, разумеется, обдумывал все три варианта и два из них все же осуществил. (Даже Колин не решился бы на столь необратимый процесс, как стрижка.)
– Элоиза, – поприветствовала подругу Пенелопа, слегка запыхавшись после попыток избавиться от Гиацинты.
– Пенелопа. – В голосе Элоизы слышалось любопытство, чему Пенелопа совсем не удивилась; слабоумием подруга не страдала и прекрасно сознавала, что адресованная ей блаженная улыбка мало походила на обычное поведение брата.
По какой-то непостижимой причине Гиацинта тоже многозначительно произнесла:
– Элоиза.
– Гиацинта.
Пенелопа повернулась к своему супругу.
– Колин.
Он явно забавлялся.
– Пенелопа. Гиацинта.
Плутовка Гиацинта ухмыльнулась.
– Колин. – А потом: – Сэр Филипп.
– Дамы. – Сэр Филипп, судя по всему, предпочитал краткость.
– Хватит! – воскликнула Элоиза. – Что происходит?
– По-видимому, мы перечисляем наши имена, – пояснила Гиацинта.
– Пенелопа хочет тебе что-то сообщить, – подсказал Колин.
– Нет.
– Да.
– Да, – лихорадочно размышляя, что делать, согласилась Пенелопа. Бросившись вперед, она взяла руки Элоизы в свои. – Поздравляю. Я так за тебя рада.
– Ты именно это хотела мне сказать? – поинтересовалась Элоиза.
– Да.
– Нет.
А Гиацинта воскликнула:
– Здесь так весело!
– Э-э-э, это весьма любезно с вашей стороны, – произнес сэр Филипп, озадаченный неожиданным желанием свояченицы похвалить хозяйку.
Пенелопа на мгновение прикрыла глаза и тихонько вздохнула; нужно будет отвести беднягу в сторонку и пояснить ему, на что похоже быть женатым на представительнице семейства Бриджертонов.
И так как сама Пенелопа прекрасно знала своих новых родственников и понимала, что скрывать от подруги свой секрет и дальше никак не удастся, она повернулась к Элоизе и спросила:
– Могу я поговорить с тобой минутку наедине?
– Со мной?
Этого было достаточно, чтобы Пенелопе захотелось кого-нибудь придушить. Все равно кого.
– Да, – терпеливо ответила она, – с тобой.
– И со мной, – вмешался Колин.
– И со мной, – добавила Гиацинта.
– Без тебя, – отрезала Пенелопа, даже не посмотрев на золовку.
– Но все же в моем присутствии, – добавил Колин, беря Пенелопу под руку.
– А это не может подождать? – вежливо поинтересовался сэр Филипп. – Сегодня же день ее свадьбы, и мне кажется, Элоизе не хотелось бы его пропустить.
– Знаю, – устало согласилась Пенелопа. – Мне очень жаль.
– Все в порядке, – отозвалась Элоиза, высвободившись из хватки Колина и повернувшись к своему новоиспеченному мужу. Она прошептала ему несколько слов, которых Пенелопа не расслышала, а потом предложила: – За той дверью есть небольшая гостиная. Пойдем?
Она направилась вперед, показывая дорогу. Пенелопу это устраивало, так как теперь у нее нашлось время шепнуть Колину:
– Ты ничего не скажешь.
К ее удивлению, муж безропотно согласился. А потом, не говоря ни слова, придержал для супруги дверь, позволив ей зайти в комнату вслед за Элоизой.
– Это займет немного времени, – пообещала Пенелопа. – По крайней мере, я на это надеюсь.
Элоиза ничего не ответила, молча и безмятежно глядя на подругу.
Похоже, брак пошел ей на пользу, подумала Пенелопа, потому что прежняя Элоиза в подобной ситуации искусала бы губы от волнения. Большой секрет, тайна, которая вот-вот раскроется – сестра Колина обожала подобные вещи.
Но она просто стояла на месте, спокойно ожидая с легкой улыбкой на лице. Пенелопа в недоумении посмотрела на Колина, но тот, очевидно, принял ее указания близко к сердцу и молчал.
– Элоиза… – начала она.
Та улыбнулась. Совсем немного. Уголками губ, как будто ей было смешно.
– Да?
Пенелопа откашлялась.
– Элоиза, – повторила она, – я должна кое-что тебе рассказать.
– Неужели?
Глаза Пенелопы сузились. Разве момент располагал к сарказму? Она сделала вдох, подавив порыв выпалить такой же сухой ответ, и продолжила:
– Я не хотела говорить об этом в день твоей свадьбы, – тут она пронзила мужа сердитым взглядом, – но, по-видимому, у меня нет выбора.
Элоиза поморгала несколько раз, но по-прежнему сохраняла спокойствие и безмятежный вид.
– Не могу придумать, как сообщить об этом по-другому, – с трудом произнесла Пенелопа, ощутив приступ тошноты. – Но пока тебя не было… Собственно говоря, я имею в виду, в ту ночь, когда ты убежала…
Элоиза наклонилась вперед. Движение было почти незаметным, но Пенелопа его увидела и на мгновение подумала… Ну, не то чтобы она подумала о чем-то конкретном – облечь свои мысли в осмысленное предложение Пенелопа бы уж точно не смогла. Однако она почувствовала себя неуютно, и это чувство ни капли не походило на ту неловкость, что она уже испытывала. Оно было сродни подозрительности, и…
– Я Уислдаун, – выпалила Пенелопа, потому что если бы подождала еще немного, то у нее взорвался бы мозг.
А Элоиза ответила:
– Я знаю.
Пенелопа опустилась на ближайшую твердую поверхность, которая оказалась столом.
– Ты знаешь.
Элоиза пожала плечами.
– Знаю.
– Откуда?
– Гиацинта мне рассказала.
– Что? – Это был Колин, который, казалось, чуть не задохнулся от гнева. Или, что ближе к истине, готов был удушить Гиацинту.
– Я уверена, что она за дверью, – кивнув, прошептала Элоиза. – Если тебе нужно…
Но Колин уже был в шаге от нее и рывком распахивал дверь маленькой гостиной. Разумеется, его младшая сестрица тут же ввалилась в комнату.
– Гиацинта! – пожурила ее Пенелопа.
– О, прошу тебя! – резко ответила та, поправляя юбки. – Ты же не думаешь, что я подслушивала, правда? Ты же знаешь, что я выше этого.
– Я сверну тебе шею, – процедил Колин. – Мы же заключили сделку!
– Как оказалось, мне не очень-то и нужны эти двадцать фунтов, – пожала плечами Гиацинта.
– Я уже отдал тебе десять.
– Знаю, – с веселой улыбкой откликнулась плутовка.
– Гиацинта! – воскликнула Элоиза.
– Что вовсе не означает, – скромно добавила та, – что я не нуждалась в других десяти фунтах.
– Она рассказала мне вчера вечером, – пояснила Элоиза, чьи глаза опасно сузились, – но лишь после того, как намекнула, что знает, кто такая леди Уислдаун, и что, в сущности, об этом известно всему светскому обществу, однако мне раскрытие ее личности будет стоить двадцать пять фунтов.
– А тебе не пришло в голову, – поинтересовалась Пенелопа, – что если об этом знает весь высший свет, то тебе достаточно спросить любого из его представителей?
– В моей спальне в два часа ночи, кроме нее, никого не было, – огрызнулась Элоиза.
– Я подумываю купить шляпку, – задумчиво произнесла Гиацинта. – Или, может быть, пони.
Старшая сестра окинула ее раздраженным взглядом, а потом повернулась к Пенелопе.
– Ты действительно Уислдаун?
– Да, – признала Пенелопа. – Вернее…
Она посмотрела на Колина, не уверенная, почему так поступает. Возможно, из-за того, что очень сильно его любит, а он так хорошо ее знает, и, увидев дрожащую улыбку жены, улыбнется ей в ответ, как бы ни был зол на Гиацинту.
Так и произошло. Каким-то образом он понял, что ей необходимо. И всегда понимал.
Пенелопа повернулась к Элоизе и поправилась:
– Я была ею, но теперь вышла в отставку.
Но об этом Элоиза, разумеется, уже знала. Письмо об отставке леди У. разлетелось по всему городу задолго до того, как новоиспеченная леди Крейн покинула город.
– Навсегда, – добавила Пенелопа. – Люди просили, но я не собираюсь вновь браться за перо. – Она помолчала, думая о записях, над которыми корпела дома. – По крайней мере, не в качестве Уислдаун.
Пенелопа посмотрела на подругу, которая опустилась на стол рядом с ней. Побледневшая новобрачная почему-то долго – ну, во всяком случае, долго для Элоизы – не произносила ни слова.
Пенелопа попыталась улыбнуться.
– Вообще-то я подумываю написать роман.
Но подруга так ничего и не сказала, хотя часто-часто заморгала, и ее бровь дернулась, как будто Элоиза о чем-то глубоко задумалась.
И поэтому Пенелопа взяла ее за руку и сказала то единственное, что на самом деле ощущала:
– Мне жаль, Элоиза.
Та безучастно глядела на край стола, но, услышав эти слова, повернулась и посмотрела Пенелопе прямо в глаза.
– Тебе жаль? – повторила она, как будто неуверенная, что сожаление в данной ситуации уместно, ну или по крайней мере, что его одного достаточно.
У Пенелопы упало сердце.
– Мне так жаль, – снова повторила она. – Я должна была сказать тебе. Я должна была…
– Ты с ума сошла? – спросила Элоиза, наконец, обратив на нее внимание. – Разумеется, тебе не стоило мне ничего говорить. Я бы не смогла держать это в секрете.
Пенелопа подумала, что с ее стороны подобное признание довольно удивительно.
– Я так тобой горжусь, – продолжила новобрачная. – Забудем на минуту о самих заметках – я даже представить не могу, как вообще организовать нечто подобное, и когда-нибудь, не в день моей свадьбы, я потребую рассказать мне обо всем в мельчайших подробностях.
– Значит, ты удивилась? – прошептала Пенелопа.
Элоиза холодно посмотрела на подругу.
– Мягко сказано.
– Мне пришлось притащить ей кресло, – вставила Гиацинта.
– Я уже сидела, – процедила сквозь зубы Элоиза.
Гиацинта лишь отмахнулась.
– И тем не менее.
– Не обращай на нее внимания, – посоветовала Элоиза, не сводя глаз с подруги. – В самом деле, я даже выразить не могу, как сильно впечатлена… ну то есть теперь, когда первое удивление прошло.
– Правда? – До этого самого момента Пенелопе не приходило в голову, как она желала получить одобрение Элоизы.
– Держать нас в неведении так долго, – восхищенно покачала головой новобрачная. – Меня. Ее. – Она указала пальцем на Гиацинту. – У тебя действительно все замечательно получилось. – При этих словах она наклонилась и сжала Пенелопу в горячих объятиях.
– Ты на меня не злишься?
Элоиза отодвинулась и открыла рот, и Пенелопа видела, что ее подруга собирается сказать: «Нет». А может, даже добавить: «Конечно же».
Но эти слова так и остались невысказанными, а Элоиза просто сидела с задумчивым и немного удивленным лицом, пока, наконец, не произнесла…
– Нет!
Пенелопа почувствовала, как ее брови поползли вверх.
– Ты уверена?
Потому что в голосе Элоизы убежденности не ощущалось. По правде сказать, она даже говорила не так, как обычно.
– Все было бы по-другому, если бы я осталась в Лондоне, – спокойно пояснила Элоиза, – и ничем бы не занималась. Но это… – Она окинула комнату взглядом, неопределенно указав куда-то в сторону окна. – Здесь. Это не то же самое. Это другая жизнь, – тихо сказала она. – Я теперь другая. Даже если самую малость.
– Леди Крейн, – напомнила ей Пенелопа.
Элоиза улыбнулась.
– С вашей стороны так любезно напомнить мне об этом, миссис Бриджертон.
Пенелопа чуть не рассмеялась.
– Просто не верится, правда?
– Ты о себе или обо мне? – спросила Элоиза.
– О нас обеих.
Колин, который все это время держался на почтительном расстоянии, – одной рукой крепко удерживая на таком же почтительном расстоянии Гиацинту, – выступил вперед.
– Вероятно, нам пора вернуться в зал, – тихо напомнил он и, протянув ладонь, помог сначала Пенелопе, а потом и Элоизе подняться на ноги.
Он наклонился, поцеловал сестру в щеку и добавил:
