Текст книги "Свет твоих глаз"

Автор книги: Джулия Грайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Они начались после завтрака?

– Да…

– Сколько времени после завтрака прошло до того, как они начались?

– Я… не знаю.

– И как часто они у вас сейчас?

– Не знаю. – Она не смогла сдержать стон.

– Не сдерживайте крик, миссис Уайлс. Расслабьтесь и кричите, так нужно.

– Но… из-за меня остановят повозки.

– Их уже остановили.

– Нам надо ехать… Бен тряхнул головой.

– Не беспокойтесь, скоро мы тронемся.

– Приготовьте чистые тряпки и подмойте ее, – обернувшись к Эмеральде, быстро сказал Бен.

– Хорошо.

Эмеральда наклонилась над роженицей с полотенцем, смоченным драгоценной водой.

Маргарет нашла ее руку и порывисто пожала ее.

– Все будет хорошо. Держись за меня крепче, Маргарет. Скоро все кончится, и у вас будет чудесный малыш, – заверила ее Эмери.

Ребенок! И опять чувство вины. Но времени на укоры не оставалось: боль, самая сильная из возможных, накатила на нее. Она не была больше острой и пронизывающей, это было давление, сильное, неукротимое давление, словно она пыталась исторгнуть слона.

– Господи…

Маргарет прогнулась, затем снова скорчилась. Казалось, весь мир сосредоточился там, у нее внутри. Словно в тумане она чувствовала чью-то верную руку, и она изо всех сил сжимала ее. Какое-то время она лежала на спине, раскинув колени, потом все началось снова. Неведомая сила, огромная, неумолимая, выдавливала из нее плод.

– Тужьтесь! – кричал Бен. – Дышите глубже, Маргарет, и тужьтесь, выталкивайте ребенка наружу!

Он налег на живот Маргарет, помогая ей.

Опять в ней росло давление. Казалось, сейчас ее разорвет на куски…

И вот чудо произошло. Давление становилось слабее, ощущения менялись…

– Толкайте! – кричал Бен.

Что-то выскользнуло из нее, наполняя ее ни с чем не сравнимым удовлетворением. Ребенок вышел из нее, она произвела его на свет!

Маргарет услышала крик где-то сбоку.

– Мой… ребенок…

– Да, мальчик. – Бен держал ребенка за ножку, а тот дергался и кричал. – Крупный и здоровый. Хороший ребенок, – сказал он.

Маргарет заплакала.

Глава 19

Наконец они достигли берегов Зеленой Реки. Долгий и мучительный спуск увенчался непередаваемым наслаждением: обилием зеленой травы и свежей чистой воды.

Никогда Эмеральда не чувствовала себя такой счастливой.

– Господи, – говорила она Маргарет, – что еще нужно человеку для счастья! Зеленая трава! Деревья! Сосновый лес! И главное – вода!

– Да, – вздохнула Маргарет. – Замечательное место!

Последний переход дался им очень тяжело. Вначале мучительные часы ожидания, пока Маргарет родит. Затем долгий путь по пустыне, когда и животные, и люди не могли думать ни о чем, кроме воды. И все-таки им удалось все преодолеть. Сейчас малыш, сердито сопя, жадно хватал ртом грудь Маргарет.

– Как ты назовешь его? – спросила Эмеральда. Она чувствовала себя причастной к рождению этого малыша, как будто сама дала ему жизнь. Но разве не она присутствовала при том, как показалась его маленькая темная головка?

– Не знаю. – Маргарет взглянула на малыша. – К своему стыду, я об этом не думала.

– Он ведь родился на пути в Калифорнию, – напомнила ей Эмери, – так давай назовем его в честь этой страны.

– Ты права. Он – дитя Калифорнии. – Маргарет подняла ребенка, прижала его к плечу и поцеловала. – Я думаю… Да, назовем его Кальф. Тебе нравится, как звучит это имя? – Она вопросительно посмотрела на Эмеральду.

– Отличное имя. Кальф. Калифорния. Чудесная страна, где нас ждет счастье, – заверила ее Эмери.

Они миновали пустыню, потеряв всего одного вола, и даже их корова Босси выжила. Они должны дойти – и Оррин, и Маргарет, и Кальф, и Тимми, и Сьюзи, и она, Эмеральда.

Эмери решила, что сегодня же нарисует малыша. Можно, не торопясь, искупаться, постирать. Впереди их ждал целый день отдыха…

Еще несколько минут Эмери поболтала с Маргарет, а затем, собрав грязную одежду, спустилась к реке. Многие уже были там. Шел спор о том, кому купаться первыми: мужчинам или женщинам.

– Слушайте, люди! – Уйат Тетчер театрально развел руками. – Готовы ли вы к принятию самых целебных ванн на Диком Западе? Ванн из холодной, освежающей воды, самой лучшей, самой лечебной! Готовы? Тогда пусть леди приступят прямо сейчас, а джентльмены получат это ни с чем не сравнимое удовольствие чуть позже.

Все согласились с предложением Уайта, ставшего уже всеобщим любимцем.

– А почему бы не всем вместе? – весело предложил кто-то, но Марта Ригни так цыкнула, что смельчак прикусил язык. Все мужчины ушли в лагерь, Мэйса среди них не было.

Эмеральда поспешила к воде. Ей страстно хотелось смыть с себя грязь и пыль после нескольких дней трудного пути.

Она вежливо кивнула Кэтти и Марте Ригни, стоящим по колено в воде. Перед ними громоздились горы грязной одежды, которую предстояло выстирать. Рядом играла Сюзанна, она плескалась в воде и пускала по течению щепки. Из женщин не было лишь Маргарет и Гертруды.

– Вода, вода! – закричала Труди. Она быстро расшнуровала и сбросила платье. Стоя в одной нижней юбке, она вытащила шпильки из своих золотистых волос, и они рассыпались по плечам. Кожа ее там, где она была прикрыта одеждой, была сливочно-белой, тугая, роскошная грудь притягивала взгляд.

Эмеральда представила, как Мэйс ласкает и целует эту грудь, и почувствовала острую горечь. Марта Ригни оторвалась от стирки.

– Надеюсь, ты не собираешься купаться голой?

– А почему нет? Это так естественно – купаться без одежды.

Труди принялась снимать то, что на ней еще оставалось.

– По-моему, так купаться могут только шлюхи. Средь бела дня, у всех на виду. Я этого не допущу.

– Да? – Труди уже успела раздеться и теперь стояла, подбоченясь. В глазах прыгали озорные огоньки.

– Посмотри на себя! Так выставляться напоказ, я такого еще не видела. Не думала, что мне придется путешествовать в компании таких, как ты. Да ты просто толстогрудая шлюха!

Но Труди даже не взглянула в ее сторону.

– Ой, холодная! Давай, Эмери. Водичка ничего. Эмеральда замешкалась.

– Иди же, – настаивала Труди. Она плескалась в воде, оттирая грязь с плеч и бедер.

– Надеюсь, ты не собираешься последовать ее примеру? – строго спросила Марта.

– Собираюсь. – Эмеральда смело посмотрела в глаза крупной, мужеподобной женщине.

– Ну вот, я же говорила! Я всегда знала, что ты не лучше, чем я о тебе думала! А сейчас ты это доказала. Иди, иди к этой распутнице. Иди, ублажай свое тело. Бог все видит!

Марта одним гневным движением сгребла постиранное белье.

– Сюзанна, Кэтти, за мной. Мы искупаемся позже, уж мы-то будем скромнее.

Эмеральда с ненавистью посмотрела вслед этой ханже Марте с ее куриными мозгами и злым языком.

Труди звонко рассмеялась, и Эмери сразу увидела в ней ту простодушную, славную девушку, которую повстречала в Каунсил Блафсе.

Не раздумывая, Эмери стащила платье, сбросила белье, которое показалось ей вдруг таким тесным. Несколько секунд она, обнаженная, стояла на берегу, подставив солнцу тело, а потом решительно вошла в воду. Пусть Марта называет ее как хочет, она ничего плохого не делает.

Эмери облюбовала себе место недалеко от Труди и присела в воде. Ощущение, когда вода приятно ласкает прохладными струями все тело, показалось ей волшебным.

– Значит, ты все же решила искупаться по-настоящему, – обрадовалась Труди.

– Да…

– Здорово, правда? Подумать только, что большинство женщин лишают себя такого удовольствия.

– Да.

– Надеюсь, ты понимаешь меня, Эмеральда. Что плохого в том, что доставляет тебе удовлетворение? Мужчинам можно, а нам – нет? – Труди продолжала плескаться в воде.

Внезапно Эмеральда почувствовала враждебность к Труди.

– Наверное, ты мечтаешь о том, чтобы Мэйс подошел к реке и увидел, как ты барахтаешься, – резко сказала она.

– Ну и что с того, что он меня увидит? Это будет не в первый раз.

Эмеральда вспыхнула.

– Это не твой мужчина, и ты это знаешь, – спокойно продолжала Труди. – Мэйс не женат. Он свободен. Кому достанется, тому и достанется.

– Может, он женится на тебе? – холодно спросила Эмеральда.

– Женитьба… Это не для меня. И не для Мэйса тоже. Боюсь, он не женится ни на ком из нас, и мы обе это понимаем.

– Женится, я уверена в этом, если только…

– Ты маленькая дурочка, Эмеральда. Мэйс – путешественник, вольная птица, и его работа для него превыше всего. Он не променяет ее ни на одну женщину. Ни на тебя, ни на меня.

Груди набрала полные пригоршни воды и полила на плечи.

Эмери тут же представила, как руки Мэйса гладят ее сливочное тело, какие они сильные и ласковые, как они умеют доводить женщину до экстаза…

– Нет, – прошептала она, – не правда. Однажды…

– Когда-нибудь, это вернее, – засмеялась Труди.

Щеки Эмери горели от смущения и злости. Она решительно направилась к берегу. «Он не женится ни на ком из нас», – повторяла она про себя. Схватив одежду, она быстро натянула ее на мокрое тело. На кого она злилась? На Труди? На Мэйса? На себя?

– Что я слышу? Две прелестные девушки ссорятся?

Это, конечно, был Мэйс Бриджмен, он стоял, ехидно ухмыляясь. Эмери отскочила и наступила на острый камешек. Что он слышал?

– Это место, где разрешено купаться женщинам, мы не ожидали увидеть тебя здесь! – словно оправдываясь, сказала Эмери.

Мэйс рассмеялся.

– Перестань, Эмери. Иди сюда. Я не имел в виду ничего плохого. Вы так громко кричали, что я решил, что-то случилось. Я не знал, что это место отведено для купания женщин. Сам я купался чуть ниже.

На его волосах блестели капли воды, он выглядел свежим и отдохнувшим. Но взгляд у него был дерзким и дразнящим. И Эмеральда в злом бессилии должна была признать, что Труди все еще ублажает себя купанием.

– Уверена, что ты получил удовольствие. А теперь мне пора в лагерь.

– Эмеральда…

– Я сказала, что мне пора! – Она едва сдерживалась. – Надеюсь, тебя это не очень огорчит. В конце концов Труди все еще в реке, это тебя вполне удовлетворит, не так ли?

Мэйс резко повернулся, и Эмеральда увидела такой гнев в его глазах, что даже испугалась.

– Труди там нет, – сообщил он, взглянув на воду.

– Она должна быть там! Мы купались вместе. Может, она уплыла вниз по течению или вышла на берег.

– На берег? Но не могла же она уйти голой. Ее одежда здесь. Черт возьми, Эмери! Она же не умеет плавать! Почему ты не присмотрела за ней?

Эмеральда вспыхнула, но, прежде чем успела ответить, Мэйс оттолкнул ее и нырнул в воду. Он нырял несколько раз, но возвращался ни с чем. Эмеральда, напуганная до смерти, следила за ним с берега.

– Ее нет, – сказал он, – и одежда мне мешает. Мгновенно раздевшись, он вновь бросился в воду.

– Смотри по сторонам, ее могло отнести течением вниз!

– Я не умею плавать!

– Иди берегом, дурочка! Или ты хочешь, чтобы она утонула?

Мэйс снова скрылся под водой. Эмери могла разглядеть, как серая тень двигалась вниз по течению.

Испуганная, рассерженная, она вскарабкалась на каменистый берег.

– Труди! – кричала она. – Прошу тебя, отзовись! Но лишь эхо отвечало ей. Пели птицы, в лагере лаяли собаки.

– Труди! Прошу тебя, покажись!

Вдруг она увидела белое пятно на другом берегу реки, возле двух отвесных утесов. Что-то похожее на очень светлые волосы.

Эмеральда почувствовала внезапную слабость.

– Мэйс, сюда! Смотри, видишь?!

В несколько бросков он пересек реку. Оказавшись на том берегу, он остановился и побежал по воде. Бег его был красивым и легким, несмотря на сопротивление воды. Эмери не могла оторвать взгляда от его крепких, красиво очерченных ягодиц. Наконец он добежал до скал и поднял Труди на руки.

Глава 20

Одинокий Волк знал, что вдова его брата, Встающее Солнце, ждала его решения относительно каравана. И весь лагерь, бесшумно следуя за ним по тропе, тоже ждал.

Встающее Солнце была женщиной красивой и желанной, высокой и гибкой, с огромными блестящими, как у антилопы, глазами. По обычаю своего народа Одинокий Волк должен был взять ее в жены как вдову своего погибшего брата.

Но он не сделал этого. Потому, что не мог думать ни о ком другом, кроме зеленоглазой женщины, которая была в том караване. Ее странные глаза имели над ним силу и притягивали к себе.

Он должен подготовить себя к тому, чтобы увидеть пророчество. Для этого надо очистить тело и дух в специально сделанной для этого ванне из шестнадцати крупных валунов. Вода должна быть такой горячей, чтобы спирало дыхание. Одинокий Волк опустился в каменную баню, и сон пришел к нему. Он увидел желто-серого койота, со вздыбившейся шерстью, яростно скалившего зубы и брызгающего слюной. В этом сне он, Одинокий Волк, вместе с Пером взбирались на вершину утеса, где койот выл, жалостливо глядя на окровавленный обрубок хвоста.

– Там, – указал мальчик. Тело его напряглось, ноздри раздувались. Лучи солнца освещали рубцы на его спине.

И, прежде чем Одинокий Волк успел что-то ответить Перу, огненный шар покатился с вершины скалы и поджег койота. Когда шар исчез, на утесе не осталось ничего, кроме скорченного трупа койота, утыканного стрелами, будто сотни луков одновременно выпустили их.

Одинокий Волк рассказал свой сон остальным. Встающее Солнце улыбнулась, глаза ее ожили впервые за много дней. Мужчины закивали головами. Пора было готовиться.

Труди безжизненно повисла на руках у Мэйса. Ее кожа приняла синюшный оттенок. Весь левый бок был исцарапан в кровь. Жизнь едва теплилась в ней.

– Принеси сухую одежду! – приказал Мэйс. – Живее, я не хочу, чтобы она подхватила пневмонию.

– Сейчас, – глухо ответила Эмери. Она нашла одежду Труди и, когда Мэйс опустил девушку на землю, натянула на нее белье и платье. Мэйс в это время быстро оделся сам.

Эмери смотрела, как Мэйс поднял ее с земли с грубой нежностью близкого человека. Она тщетно старалась заглушить болезненный приступ ревности. Конечно, она рада, что Труди осталась жива, но почему, спрашивала она себя, Мэйс так трогательно нежен с ней?

– Я так замерзла, так замерзла, – прошептала Труди, уткнув Мэйсу в грудь посеревшее лицо. Веки ее вздрагивали.

– Держись, Труди. Мы сейчас придем в лагерь, разведем костер, и тебе будет тепло, – хрипло проговорил Мэйс. – Страшно подумать, что ты могла утонуть…

– Я не очень хорошо плаваю, – прошептала она, – Мэйс, дорогой.

Мэйс приблизил свое лицо к лицу Труди и что-то прошептал ей, чего Эмери не могла услышать.

Эмери, глядя себе под ноги, угрюмо побрела в лагерь вслед за ними.

Их встретили испуганными восклицаниями. Все собрались посмотреть на утопленницу. Вид у нее был довольно жалкий, но полная грудь так же вызывающе выступала под мокрым платьем.

– Этот случай не что иное, как Божья кара, – едко заметила Марта Ригни. – Она знает, за что!

Подошел Бен Колт, и Мэйс понес Труди в повозку Вандербушей для осмотра и помощи врача.

Эмеральда медленно направилась к повозке Уайлсов, а Мэйс все суетился вокруг Труди. Словно в тумане, Эмери принялась собирать вещи для стирки.

– Ну что, Эмеральда, – услышала она за спиной голос Марты, – правда же, не надо слишком много о себе мнить? Теперь ты видишь, что бывает с девушками, которые любят красоваться в реке голыми!

– Но, – Эмери смотрела перед собой невидящими глазами, – нас же никто не видел…

– Бог видел. И Бог тебя накажет. А если ты и дальше будешь вести себя, как шлюха, я начну принимать меры. Я знаю, как надо наставлять на истинный путь заблудших во грехе девиц!

– Да?

– Знаешь, как у нас дома поступали с такими, как ты? Одна маленькая мерзавка вздумала увести чужого мужа. Так мы вылили на нее бочку дегтя и обваляли в перьях. Деготь был хорошо разогрет, и бедняжке пришлось жарко…

Эмеральда зевнула, прикрыв рот рукой, затем повернулась и пошла к своей повозке с корзиной вещей.

За спиной у нее раздавался зловещий смех Марты Ригни.

* * *

Прошел еще один день. К счастью, Труди быстро оправилась после печального происшествия. Сейчас путь их лежал среди высоких утесов, склоны гор покрывали сосновые леса, повсюду встречались родники с чистой и вкусной водой. Идти было куда легче, чем по пустыне, но все равно нелегко. Местность была неровной. Повозки приходилось то спускать по крутому склону вниз с помощью веревок, то общими усилиями затаскивать их вверх. У Саула Ригни сломалась еще одна ось, и пришлось сделать остановку. Оррина тоже беспокоило состояние его повозки. Колеса раскачивались, готовые слететь с оси, а передняя ось, уже дважды ремонтируемая, была готова вновь сломаться.

Малыш Кальф чувствовал себя прекрасно, но Маргарет никак не могла прийти в себя после родов. Она была словно выжата, новые морщинки появились на ее лице. Иногда, глядя на Маргарет, Эмери узнавала в ней ту молодую симпатичную женщину, которую встретила в гостинице Сент-Луиса.

– Да не расстраивайся ты так из-за меня, – перехватив ее взгляд, сказала ей Маргарет, когда они, остановившись на дневной отдых, ели бисквиты и холодный рис, забеленный молоком. – Я прекрасно себя чувствую. Так всегда бывает после родов. Впрочем, может, я уже слишком стара, чтобы рожать детей.

В тридцать четыре года она считала себя старухой.

– Может быть, стоит остановиться на пару дней, – предложила Эмери.

– Нет! И слушать об этом не хочу. Я устала, но вполне в состоянии ехать дальше.

Однако, к удивлению Эмеральды, Оррин сам объявил еще один день отдыха.

– Отдых? Да мы и так без конца отдыхаем, а ты хочешь остановить нас еще на один день! – возмутился Рэд Арбутнот.

– Мне надо починить ось, – настаивал Оррин.

– Ну и что? Нам всем надо что-то починить. Мы все держимся из последних сил, но идем, разве не так?

Оррин побагровел.

– А я сказал, мы остаемся! Я здесь главный. Вы сами выбрали меня в Каунсил Блафсе.

– Как выбрали, так и перевыберем. Давно пора. Не вижу, чтобы ты был хорошим командиром. Если хочешь знать, твои действия больше продиктованы сумасбродством и спесью, чем здравым смыслом.

Оррин выругался, ему ответили тем же. Обстановка накалялась. После получасовой перебранки стало ясно, что большинство эмигрантов разделяют позицию Рэда.

Оррин сжал кулаки.

– Ну что же, жалкие ублюдки, можете идти. Что до меня, я через пару дней вас догоню. Мне надо заняться повозкой. И женой.

Во время спора Мэйс молчал. Сейчас он поднял вверх руку в знак того, что просит слова.

– Что вы думаете, мистер Уайлс, это бостонский почтовый тракт? – спросил он, хмуро сдвинув брови. – Мы в стране дикарей.

– Ну и что из этого? Я должен починить повозку.

– Чините ночью.

– Почему я должен делать это ночью, когда спокойно могу сделать это днем. Мы уже долгое время находимся в стране индейцев, и они еще не причинили нам никакого вреда. Вы сами сказали, что они достаточно миролюбивы.

– Да, сегодня они миролюбивы, а завтра… – Мэйс сжал губы.

– Послушай меня, Мэйс, мы наняли тебя, чтобы вести нас, ну и делай свое дело и не суйся со своими указаниями. Если ты хочешь получить свои денежки, делай то, что тебе скажут. Наступила пауза.

– Ну что же… поступай, как считаешь нужным, Уайлс. Но ты еще пожалеешь о своем упрямстве. Мы будем идти медленно, чтобы ты смог нагнать нас, нагнать за один день, понял? – Мэйс повернулся и ушел.

Все уехали. Тимми и Сюзанна пошли к ручью поиграть, а Оррин принялся за ремонт. Маргарет расстелила на траве одеяло и занялась малышом. Эдгар крутился вокруг них, виляя хвостом. Ветерок, Босси и волы мирно паслись на поляне.

Вокруг все спокойно и мирно, но почему-то Эмери было не по себе. Она остро испытывала чувство незащищенности.

– Я пойду собирать хворост, – сказала девушка, ни к кому не обращаясь в отдельности. Она взяла корзину и пошла вверх по склону, туда, где росли сосны. Обшарив один холм, она вскарабкалась на другой, поднимаясь все выше, подбирая сухие ветки и сучья. Вскоре повозка скрылась из виду.

Взглянув вверх, она увидела Мэйса, ведущего лошадь под уздцы.

– Что ты здесь делаешь? – удивленно спросила она. – Я думала, ты уехал со всеми.

– Я пришел, чтобы кое-что тебе втолковать, Эмери, говорить с Оррином бесполезно.

– Втолковать?

– Ну да. Эта страна, может, и не кажется тебе опасной, но она такова. Я хочу, чтобы ты присоединилась к каравану. Тогда я буду за тебя спокоен.

– Неужели? – Эмери вскинула голову. – Ну так знай, я в твоей опеке не нуждаюсь.

– А я буду тебя опекать. Мне за это платят. Ты, как и все остальные, находишься под моей ответственностью.

– Значит, дело только в ответственности, которую ты испытывал в тот день, когда спасал Труди? – ехидно спросила Эмери.

И тут же пожалела о своих словах, увидев его холодные глаза.

– А что я, по-твоему, должен был делать? Ждать, когда она утонет? Труди – моя подруга. Ты, видно, решила, что я принадлежу тебе, словно я не свободный мужчина, а твоя вещь, твоя собственность. Так вот знай, каким бы лакомым кусочком ты ни была, я не стану принадлежать ни тебе, ни кому другому.

Эмери вся съежилась внутри от унижения.

– Ты ошибаешься! – крикнула она, сжав ручки корзинки так, что заныли пальцы. – Я не считаю тебя своей собственностью. С чего ты взял? Я…

Ужасно, но она заплакала. Всхлипывая, Эмери повернулась и побежала вниз.

– Постой! Эмеральда, постой!

Туфли ее скользили, сучья цеплялись за платье, но она даже не обернулась.