Текст книги "Продажная любовь"

Автор книги: Джулия Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Джулия Джеймс
Продажная любовь

ПРОЛОГ

Самолет пересекал тревожное ночное небо, направляясь на север. Единственный пассажир мрачно смотрел в иллюминатор, ничего не видя. Мысли его были в прошлом.

Два мальчика, беззаботные, радостные, и счастливые.

Братья. Казалось, перед ними весь мир и вся жизнь впереди.

Для одного из них время истекло…

Андреас! Брат!

Но он ушел, безвозвратно, оставив рыдающую мать и пораженного горем брата.

И крошечное бесценное сокровище в утешение…

Категорично и настойчиво постучали в дверь. Энн, боровшаяся с жутким беспорядком на кухне, заглянула в видавшую виды детскую коляску – не проснулся ли Ари – и поспешила к входной двери, пытаясь на ходу убрать волосы с лица. Кто бы это мог быть? Открыв дверь, она сразу поняла, кто.

Перед ней стоял высокий стройный человек с каменным выражением на смуглом лице. В проеме двери, за его спиной, был виден автомобиль с шофером, дорогой, отполированный, выглядевший странно в этой части города.

– Мисс Тернер? – красивый голос с акцентом звучал холодно и неприязненно.

Энн кивнула, стараясь подавить страх.

– Я Никос Теакис, приехал за ребенком, – объявил гость.

Никос Теакис. У нее были причины ненавидеть именно его – больше всех на этом свете.

Энн в оцепенении смотрела, как он прошел мимо нее в квартиру, заполнив собой тесный коридорчик, пренебрежительным взглядом обвел жалкую обстановку и повернулся к неподвижно стоявшей девушке.

– Где он? – требовательно спросил незваный гость.

Он в упор смотрел на нее – мрачно, властно. Под этим взглядом она не была способна как-то реагировать, ни даже думать. Просто не сводила с него глаз. Ничего глупее в этой ситуации невозможно вообразить: уставилась на высокого красавца с отличной фигурой в превосходно сшитом костюме, с покоряюще мужественным лицом. Темные блестящие глаза в длинных пушистых ресницах, прямой классический нос, высокие скулы, крепкий подбородок, скульптурный, чувственный рот…

Вздохнув, она с усилием отвела взгляд. Какого черта, что она так уставилась на этого красавчика? Как будто он не тот, кем представился.

Никос Теакис – богатый, властный, высокомерный человек, для которого не существует преград. Человек, разрушивший жизнь ее сестры.

Да, он именно таков. Энн знала все это со слов самой сестры.

Карла была эффектной девушкой, живой, обаятельной, чарующей. Она старалась превратить жизнь в праздник. И вдруг праздник закончился. Карла объявилась поздней осенью в убогой квартире Энн, потому что больше некуда было пойти. Она была не в себе.

– Он говорит, что без ума от меня. Без ума! Но не может жениться на мне сейчас, хотя я беременна. И я знаю почему. Из-за этого проклятого сноба, старшего брата! Его величество Никос Теакис! Он смотрит на меня свысока, я для него просто грязь под ногами!

Потрясенная Энн выслушивала эти горестные слезные тирады, старалась как-нибудь утешить сестру – хотя бы тем, что отец ребенка будет помогать, поддерживать материально.

– Я хочу, чтобы Андреас женился на мне! – не унималась Карла.

Последовали очень тяжелые месяцы. Карла впала в депрессию, не разрешая Энн связаться с отцом ребенка.

– Андреас знает, где я, – мрачно твердила она, – пусть придет сам. Придет и женится на мне!

Но Андреас не приходил, и трудная беременность Карлы кончилась очень сложными родами с послеродовой, еще более тяжелой депрессией.

Энн не сомневалась, что Андреас никогда не появится. На нее легла забота о ребенке, потому что Карла глубже и глубже проваливалась в горе и слышать не хотела о лечении.

Развязка была трагической. Однажды в дверь постучал молодой, очень красивый человек, который держался неуверенно и напряженно.

– Я – я Андреас Теакис, – сказал он открывшей дверь Энн.

Карла бросилась к нему. Ее лицо изменилось совершенно. Изменилась вся ее жизнь – во всяком случае, она верила в это. Реальность оказалась гораздо менее романтичной, чем надеялась Энн. Андреас хотел, чтобы был сделан тест на отцовство.

– Мне нужно убедить брата, – неловко произнес он.

Карла торжествовала.

– О, Ари сын Андреаса, все в порядке! И его величество Никос Теакис получит отпор! Андреас женится на мне, ему нужен его сын – проклятый брат ничего не сможет с этим поделать!

Вероятно, Карла искушала судьбу своей самоуверенностью, горько думала Энн. Никосу Теакису не потребовалось запрещать брату жениться. Все решило одно неправильное движение Андреаса, везшего Карлу – вновь обаятельную и чарующую – в роскошном арендованном автомобиле по незнакомым дорогам Англии. Вот и все.

Оборвались две жизни.

Энн осталась в этот день с ребенком и радовалась, что может дать возможность Андреасу и Карле побыть вдвоем. Ари в один миг стал круглым сиротой.

Ужас этого страшного дня навсегда остался с Энн. Тело Андреаса увезли в Грецию, на родину.

Никто из его родных не появился у Энн. Карлу хоронила она одна. Ари остался с ней. Малютка был также одинок на этом свете. С семьей Андреаса она не пыталась связаться. Им не нужна была Карла – не нужен и ребенок. Тогда как ей…

Ари был для нее всем, целым миром. Всем, что ей осталось. Утешением в море горя и страдания по сестре и человеку, за которого Карла так отчаянно хотела выйти замуж. А сейчас его брат требовал, чтобы Энн отдала ему Ари.

Не получив ответа, Никос заглянул в пустую комнату возле входа, потом направился на кухню. На красивом лице появилось выражение ужаса – он увидел беспорядок и грязь. Полная немытой посуды раковина, накрытый потертым пластиком стол с остатками еды. Взгляд его упал на коляску. Сын Андреаса! Чудо среди этого кошмара! Лицо Никоса просветлело, он протянул руку, чтобы коснуться спящего младенца.

– Не трогайте! – Энн Тернер стояла в дверях, крепко держась за косяк руками.

Неужели эта девушка думает, что он собирается забрать ребенка отсюда прямо сейчас? Он вернется, когда оформит все бумаги, найдет подходящую няню и уже тогда, по всем правилам, заберет племянника. Сегодня он пришел, потому что должен был увидеть своими глазами это единственно возможное утешение в горе, поглотившем семью Теакис после гибели Андреаса.

Глаза мужчины остановились на фигуре у двери, и губы его сжались. Девушка вполне соответствовала этому кошмарному месту. В небрежной поношенной одежде, волосы сколоты в неопрятный узел, на бесформенной старой футболке пятна детского питания. Совсем не похожа на ту, которая алчно вцепилась своими когтями в его брата. Карла Тернер была золотой райской птичкой. А ее сестрица просто костлявая уличная ласточка.

Но неважно, как выглядит эта Энн Тернер. Важен только ребенок под ее опекой.

Она отодвинулась от двери:

– Мистер Теакис, я хочу, чтобы вы ушли. Мне нечего вам сказать. И я не хочу, чтобы вы беспокоили Ари, – голос звучал резко и враждебно.

Некоторое время он молча смотрел на нее. Энн чувствовала, как краска заливает ее щеки. Трудно было сохранять самообладание. Она боролась. И проигрывала. Оценивающий, критический взгляд приковывал Энн к месту. Не произнося ни слова, он двинулся к ней. Она отступила, он миновал ее и направился к входной двери. Но надежда ее не оправдалась: он свернул в комнату у входа.

Она поспешила за ним, говоря на ходу:

– Мистер Теакис, я просила вас уйти…

Он прервал ее, просто подняв руку. Так останавливают слугу, который заговорил, когда не положено.

– Я здесь лишь затем, чтобы самому увидеть ребенка и проинформировать вас о приготовлениях к его отъезду.

– Здесь его дом.

Никос Теакис выразительно обвел взглядом комнату. Потрепанный диван, потертый ковер, выгоревшие шторы. Взгляд мужчины вернулся к Энн и остановился на ней, как на таракане.

– Это не дом. Это трущоба.

Энн покраснела. Бедность не преступление. Но, похоже, Никос Теакис считает иначе. Он смотрел на девушку так, как будто она была приколотым к прозекторской доске насекомым. Она вдруг почувствовала, как грязно и серо выглядит, к тому же с немытыми растрепанными волосами. Было по-женски неприятно оказаться в таком виде перед выдающимся образцом мужской красоты. Она сердито отвела глаза. Да какая разница, как она смотрится. Ему это важно? Человеку, объявившему, что заберет у нее ребенка, которого она любит больше всего на свете. Единственный родной человек.

Теакис вновь заговорил, но совсем другим тоном, очень мягко:

– Впрочем, вашу ситуацию можно понять. Ведь очень трудно иметь такую обузу – маленького ребенка, верно, мисс Тернер? В вашем возрасте девушке это мешает, правда?

Его мягкость произвела обратное впечатление – Энн чувствовала, как в ней закипает гнев. Конечно, совсем не легко ухаживать за маленьким ребенком. Но Ари не обуза. И не был обузой. Никогда.

А Никос Теакис продолжал говорить с тем же сочувствием:

– Я хочу избавить вас от этой нагрузки, вернуть вас к жизни молодой, беззаботной девушки.

Энн старалась сдерживать гнев, иначе она не сумеет справиться со своим голосом:

– Мистер Теакис, вы отрицали существование Ари с момента его зачатия. Что же заставило вас вдруг вспомнить о нем?

– Мне прислали результаты проб ДНК Я знаю, что он сын моего брата, – мрачно ответил он.

– Моя сестра все время говорила это.

Скульптурный рот скривился.

– Вы считаете, слову проститутки можно доверять? – Уверенный, не допускающий сомнения тон.

– Не смейте так о Карле! – взорвалась Энн.

– Ваша сестра готова была спать с любым богатым человеком, который мог обеспечить нужный ей уровень жизни. Поэтому я настаивал, чтобы брат проверил, его ли этот ребенок.

– Моя сестра мертва!

– Как и мой брат. Из-за вашей сестры, – Теакис говорил ледяным голосом. Помолчав, он вновь заговорил сочувственно и мягко: – Поэтому Ари должен поехать со мной в Грецию. Чтобы жить так, как того хотел его отец. Вы же не можете не согласиться со мной, мисс Тернер?

Это звучало спокойно и разумно, но Энн не сдавалась:

– Конечно, я не согласна! Вы сами собираетесь растить Ари, мистер Теакис, или передадите его няне?

В темных глазах мелькнул гнев. Вызов ему не нравится! Она почувствовала крохотное удовлетворение.

– Успокою вас, мисс Тернер, Ари будет жить в семье. Да, конечно, с профессионально подготовленной няней, но главное – с моей матерью. Мне нужно объяснять вам, что это для нее единственное утешение после потери сына? Ее горе ужасно, мисс Тернер.

Невольно Энн ощутила ком в горле.

– Она может в любое время навестить Ари.

– Очень великодушное предложение, мисс Тернер, – снова ледяным голосом сказал он, глядя на Энн так, как тогда, когда назвал Карлу проституткой, потом хрипло продолжил: – Я и не ожидал от вас ничего иного. Итак, скажите, сколько вы хотите за мальчика? Конечно, высокую цену, ведь ваша сестра собиралась замуж за моего брата. Ну, а вам только деньги.

Она слушала его, не веря своим ушам, испытывая настоящий шок. А Никос Теакис между тем вынул из кармана чековую книжку и золотую ручку. С непроницаемым лицом он подошел к столу, заполнил чек и сказал остолбеневшей Энн:

– Это мое первое и окончательное предложение. Ни пенни больше. Я предлагаю вам миллион фунтов за моего племянника. Берите или откажитесь.

Энн моргала, не понимая. Это нереально. Кусочек бумаги на столе перед ней не чек на миллион фунтов – миллион фунтов, чтобы купить ребенка. Поскольку пауза затянулась, Никос Теакис снова заговорил, и опять мягко и убедительно:

– У племянника будет чудесное детство. Моя мать очень добрая женщина, она полюбит его всем сердцем. Он будет жить в ее доме в Греции, в вилле на принадлежащем нам острове. Ни в чем не будет нуждаться, – он улыбнулся. – Так что, мисс Тернер, берите деньги – ваша совесть может быть спокойна.

Энн слушала ужасные слова, но они не доходили до сознания. А листок бумаги на столе приковал ее внимание. Заметив это, посетитель сжал губы. А она пристально, не отрываясь, смотрела на чек.

Чудовищно! Чудовищно! Чувства так бурлили в ней, что могли взорвать ее. Только когда этот высокий мужчина направился к двери, она перевела на него глаза.

– Я вернусь через неделю. Бумаги будут готовы, и вы передадите мне племянника. Одно из условий оплаты – отсутствие любых связей с родственниками мальчика по материнской линии. Да, поскольку моя мать не знает об образе жизни вашей сестры, да и об обстоятельствах вашей, она просила передать вам это письмо. Не вздумайте отвечать на него. И не пытайтесь получить деньги по чеку, пока я не заберу племянника.

Он вышел, захлопнув за собой дверь. Она снова посмотрела на чек, увидела рядом с ним письмо и вскрыла его. Сердце сжималось от боли, когда она читала слова Софии Теакис:

Вы не представляете моей радости, когда я услышала от Никоса о сыне Андреаса. Я почувствовала на себе Божье благословение. Молюсь, чтобы мне явлена была Божья милость создать любящий дом ребенку, который так трагически осиротел, перенести любовь сердца от моего сына, которого я так безвременно потеряла, на его сына. Мальчик будет расти в любящей семье, всегда окруженный заботой.

Прошу вас, простите мне мой эгоизм – вы тоже потеряли сестру. Только возраст позволяет мне обратиться к вам с этой просьбой. Вы юны, у вас вся жизнь впереди. Вам трудно, слишком рано нести ответственность материнства за ребенка вашей сестры. Вы в начале пути, вам нужно еще быть свободной…

Энн чувствовала горе и надежду в каждой строчке. Ее сердце разрывалось. Что делать? Что лучше? Действительно ли у Ари есть готовый дом с бабушкой, ждущей и любящей его? Будет ли это лучше того, что она может дать племяннику, или только богаче? Ребенок нуждается в любви и защите чувств, в эмоциональной безопасности. Это гораздо важнее материальной стороны.

Для Энн в детстве Карла была такой защитой. После смерти матери Карла стала стеной, ограждающей от неопределенности и изменчивости мира, она помогала ей постепенно входить в него.

А чего бы хотели для своего малыша родители Ари? Ее сердце сжалось: она знала ответ.

Андреас, без всяких сомнений, хотел бы, чтобы его сын рос в его семье, с его любящей матерью, о которой он говорил всегда с любовью и привязанностью. Она вспомнила и слова Андреаса о том, что мать обрадуется, узнав об их с Карлой ребенке, распахнет внуку свои объятия и свое сердце.

А Карла? Чего хотела бы ее сестра? И на этот вопрос Энн знала ответ, хотя это знание отзывалось в ней болью. Всю свою короткую жизнь Карла стремилась к богатству, думая, что оно и есть счастье. Конечно, она многое отдала бы, чтобы сын занял свое место в клане Теакисов.

Она отдала больше. Она отдала жизнь.

Как я могу держать сына Карлы вдали от ее мечты для него? Как я могу?

Безжалостная логика не позволяла Энн найти причины не расставаться с любимым малышом.

Ари вырастет. Семья Теакис сможет подготовить его к жизни в этом мире лучше, чем Энн с ее скудными возможностями. Он имеет на это право.

Есть еще одна причина отдать Ари Теакисам. Ее не проигнорируешь. Неслыханное предложение Никоса Теакиса невозможно игнорировать. Миллион фунтов. Так много денег. Как можно сказать «нет»?

Никос стоял, как и несколько дней назад, в тусклой гостиной Энн Тернер, мрачно наблюдая, как она подписывает документы, отказываясь от опекунства. Когда она поставила последнюю подпись и неуверенно встала, он позволил себе удовлетворенно улыбнуться.

Энн заметно вздрогнула, как от боли. Юрист убрал бумаги в портфель. У двери молодая няня держала на руках Ари. На секунду чувства так овладели Энн, что она чуть не выхватила у нее своего обожаемого малыша. Нет, нет, не отпускать его! Никогда! Слишком поздно. Няня, с сочувствием посмотрев на Энн, последовала за юристом.

Никос задержался в дверях. Энн Тернер вцепилась в спинку стула. Ее лицо было абсолютно бескровным. Он нахмурился, потом его лицо просветлело.

– Теперь можете получить деньги по чеку, мисс Тернер, – он произнес это мягко, но как будто хлестнул кнутом.

Презрение не задело Энн – она была за пределами досягаемости. Для всего. Кроме стона или протяжного крика. Он звучал в ней почти ощутимо. Не смолк и тогда, когда за Никосом Теакисом захлопнулась дверь. Он будет звучать в ней еще годы и годы.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Спустя четыре года…

Энн изучала всевозможные игрушки в заполненном детьми и родителями знаменитом лондонском магазине игрушек. Большинство из них стоили довольно дорого, но среди них попадались очень интересные. Удивительно снова оказаться в Англии. Она не была здесь с момента, когда взяла чек Никоса Теакиса и отдала ему Ари.

Четыре года, а вина все так же мучила ее. О, Карла, правильно ли я поступила? Скажи, что Ари любим, и счастлив.

Как хотелось бы прижать его к себе…

Узнала бы она его сейчас? Из всех запретов Никоса Теакиса труднее всего выносить невозможность увидеть малыша.

Воспоминание об этом человеке всегда вызывало в ней содрогание. А как он смотрел на нее, когда давал ей чек…

Но нельзя все время мучить себя. Хотя бы на время нужно запрещать себе эти черные мысли.

Вдруг голос в толпе привлек ее внимание:

– Ари, дорогой, говори по-английски, Помни, мы в Англии.

Очень медленно Энн повернула голову. Рядом с ней толпились дети, с восторгом разглядывая большую игрушечную железную дорогу с движущимися вагонами и поездом. Маленький мальчик с двумя женщинами стоял прямо перед Энн.

– Дядя Никки покупает мне этот поезд! – донесся до нее возбужденный детский голос.

Одна из женщин, та, что моложе, с улыбкой повернулась к мальчику. Увидев ее в профиль, Энн задохнулась и схватилась за горло. Даже через четыре года она мгновенно узнала няню, которая уносила Ари. Значит, мальчик… должно быть…

Она была близка к обмороку. Кажется, и няня узнала ее. Вторая женщина, постарше, увидев, как изменилось у спутницы выражение лица, тоже обернулась.

Бабушка Ари! Наверняка! Дама была элегантна, красива – с некоторым оттенком болезненности. Она улыбнулась Энн, потом нахмурилась и спросила что-то няню. Та кивнула. Дама направилась к Энн:

– Простите, пожалуйста, но… возможно… Вы чем-то напоминаете моего внука.

Энн молчала, горло сжал спазм. Вдруг в ее поле зрения попала другая фигура – высокого человека в черном кашемировом пальто. Он шел от кассы к прилавку, ища кого-то взглядом. Увидев Энн, он замер.

Она раздумывала секунду, потом чуть шагнула к женщинам:

– Да, я Энн Тернер, тетя Ари.

Дальше все происходило одновременно и будто в тумане. София Теакис радостно простерла руки, чтобы обнять Энн. Рассерженный Никос Теакис бросился к ним, желая помешать знакомству, но опоздал.

София Теакис повернулась к сыну:

– Никки, невероятно! Это тетя маленького Ари!

– Действительно невероятно, – пробурчал Никос почти с угрозой в голосе.

Но София Теакис его не слышала. Она потащила Энн к своему внуку и что-то сказала ему по-гречески. Энн впилась взглядом в маленького мальчика, которого когда-то видела крошечным.

Лицо малыша расплывалось в ее глазах – мешали слезы. Энн присела на корточки и сжала его маленькие ручки.

– Привет, Ари, – как можно спокойнее сказала она.

– Иа-йа говорит, что ты моя тийа. Но у меня нет тийа. У меня только тиос, дядя Никки. Ты вышла замуж за дядю Никки? Тогда ты будешь моя тийа, – логично рассудил мальчуган.

Энн качнула головой. Бабушка сказала еще что-то по-гречески.

– Но у меня больше нет мамы. Она и мой папа живут на небесах.

– У твоей мамы была сестра. Это я, Ари, – сказала Энн охрипшим от волнения голосом.

– Где же ты была? Почему не приходила ко мне?

– Я жила очень далеко. – Такое объяснение мальчик поймет.

– Ари, мы заставляем ждать Иа-йа и задерживаем твою… мм… тетю. Она очень занята. Я провожу ее к такси, – баритон Никоса Теакиса прозвучал над ее головой.

Он был явно недоволен и старался поскорей удалить Энн с места ее преступления.

– Никос! – укоризненно протянула мать. Поговорив с сыном по-гречески, София повернулась к Энн. – Я так давно мечтала встретиться с вами, дорогое дитя. Пойдемте, – она взяла девушку за руку.

Энн трудно было поверить, что все происходящее – не сон. Они вышли из магазина и поехали на автомобиле в один из самых фешенебельных лондонских отелей рядом с Грин-парком. В нем остановились Теакисы. Она сидела за столом с Ари, разговаривала с ним во время ланча, остаться на который ее очень просила София. Видела, как все любят мальчика, как чудесна и обаятельна его няня Тина и какое счастье Ари для бабушки. Ребенок прекрасно развит для своего возраста, легко находит ответы на нелегкие вопросы.

Да, кажется, четыре года назад она поступила правильно! Но это почему-то причинило ей невыносимую боль. О, Карла, ты можешь быть счастлива – твой сын любим, окружен заботой, ему хорошо! Худощавая рука легла на ее запястье.

– Вы думаете о сестре? – тихо спросила София.

Энн лишь кивнула, иначе не сдержала бы слез.

Потом Ари сказал что-то очень забавное, что вызвало у женщины улыбку, и напряжение ослабло.

Заметно давило мрачное присутствие Никоса Теакиса, но Энн всеми силами старалась игнорировать его.

Когда ланч закончился, София подошла и, обняв Энн, стала рассказывать, что они приехали проконсультироваться с ее врачами. Она говорила легким тоном, но Энн догадывалась, что обращение к докторам вызвано серьезной причиной. Через неделю семья вернется в Грецию, и София очень хотела бы, чтобы Энн приехала погостить к ним, на их остров Соспирис.

– Вы наконец хотя бы немного компенсируете потерянные годы, годы без Ари. Мой сын все организует. – И она обратилась к Никосу по-гречески.

– Конечно, с удовольствием провожу мисс Тернер, куда ей нужно, – коротко кивнув, сказал он.

Темные глаза остановились на Энн. Не нужна была особая проницательность, чтобы понять, где, по мнению Никоса Теакиса, нужно быть Энн. Там где страшно горячо. Где адское пламя.

Никос с усилием, сдерживал себя – с того момента, как его взгляд остановился на этой девице, осмелившейся – подумать только, осмелившейся! – заговорить с его матерью в магазине игрушек.

Боже правый, этого же надо было ожидать!

Ожидать, что она непременно сделает такую попытку! Несомненно, она уже промотала миллион. И, конечно, все рассчитала. Иначе что ей делать в магазине игрушек? Разузнала об их приезде в Лондон и подстроила случайную встречу. А он был абсолютно не готов… Позволил так подловить себя!

Причин для потрясения было больше, чем только эта… Он был ошеломлен, когда каким-то непостижимым образом узнал в женщине, разговаривающей с его матерью, Энн Тернер. Но она абсолютно другая! Он посмотрел еще раз, не обманывают ли его глаза. Женщина с необыкновенно красивым лицом и чудесной фигурой – разве это та самая невыразительная и неухоженная грязнуля, которую он видел четыре года назад?

Вот что может сделать миллион в личном пользовании, цинично подумал он. Блестящие красивые волосы, тонкий сдержанный макияж, изысканная дизайнерская одежда и – его раздражение усиливалось – дорогой зимний загар на безукоризненном лице. Да, мисс Энн Тернер с миллионом могла позволить себе больше никогда не быть неухоженным пугалом! Теперь она каждой своей клеточкой – охотница на мужчин, как и ее проститутка сестра…

Нет, у нее не такой откровенный вид. Карла была сладкой девочкой, которая всячески приманивала всех мужчин, включая его легковерного брата. Но Энн Тернер совсем другого стиля.

Пожалуй, она – высокой пробы.

Найденное слово увеличило его раздражение, но оно очень подходило этой женщине и ее безупречной манере держаться: во время ланча в отеле она вела себя светски просто и свободно, как будто по рождению принадлежала высшему кругу.

Да, она высокой пробы. Утонченно элегантна, изысканна.

Строгий профиль, прическа, сдержанный макияж – все создает этот дорогой стильный облик.

Но дело не только в стиле…

Она вызывает в нем знакомую, обычно приятную реакцию возбуждения. Но только эту женщину ему хочется убрать куда-нибудь подальше от семьи… чтобы она больше не появлялась рядом с его близкими.

О чем думает его мать? Ответ понятен. Гибель Андреаса подкосила ее, разрушила здоровье, и сейчас только благодаря Ари она продолжает жить. Поэтому Никос скрывал от Софии подробности романа брата, не говорил о Карле и о финансовой сделке с ее сестрой. Мать судила об Энн Тернер только по внешнему виду.

Но пусть эта ловкая дамочка ни на что не рассчитывает. Бесплатный ланч – и хватит с нее!

Он пропустил девушку в такси и сел следом. Она мгновенно отодвинулась в дальний угол, подальше от него. Глупо, но это движение тоже вызвало раздражение. Кем она себя воображает, так отодвигаясь?

Он сказал таксисту просто «езжайте» и повернулся к объекту раздражения.

***

Энн старалась отодвинуться подальше, но, казалось, Никос Теакис занимал очень много места, вольготно откинувшись на сиденье, положив руку на спинку, вытянув длинные ноги.

Прошедшие четыре года сделали его еще более внушительным. Ему было, видимо, около тридцати, уже не юноша – молодой человек. Такой же самоуверенный и заносчивый, как тогда, а возможно, и больше. Он излучал богатство и власть. Он излучал и…

Стоп! Запрещенная тема! Он очень хорош, очень привлекателен – наверняка все женщины заглядываются на него, долго смотрят ему вслед. Но это все не надо замечать. Единственно важное для нее в Никосе Теакисе только одно – он вызывает в ней ненависть…

Ненависть за презрение к Карле, за то, что забрал у нее Ари, ненависть за то, что заплатил за это…

Нет, она будет думать иначе. Все ушло, все в прошлом. И деньги потрачены. Пусть он не наводит на нее ужас, как это было четыре года назад. Она неподвижно сидела в углу, спокойно и твердо снося его сверкающий взгляд. Это разозлило его еще больше, он бросился в атаку:

– Несомненно, вы считаете себя очень умной. Как же, воспользовавшись добротой и наивностью моей матери, вторглись в нашу семью! Не заблуждайтесь! Я не позволю вам использовать лакомое знакомство. Это первая и последняя встреча. Для вас нет места в жизни моего племянника, нет места – понимаете? Вы продали мне ребенка своей сестры четыре года назад.

С Энн как будто сдирали кожу. Его взгляд был как удар хлыста.

– Насколько я понимаю, миллион уже ушел, – он потрогал рукав ее пальто. – Кашемир. Такое мягкое. Такое теплое. Такое дорогое, – в голосе зазвучали угрожающие нотки. – Признайтесь, вы все потратили и решили нарушить соглашение, чтобы запустить жадные пальчики в нашу миску меда?

Его рука осталась на рукаве пальто Энн и бесцельно поглаживала мягкий материал. Безобидный жест – но нет. Она чувствовала это невесомое прикосновение через ткань пальто, через рукав платья, чувствовала на своей коже.

Ей стало трудно дышать, сердце бешено отстукивало удары. Он смотрел на нее красивыми полузакрытыми глазами, и взгляд этот охватывал ее всю, с головы до ног. В данный момент она ощущала то, что уже чувствовала сегодня в конце ланча. Тогда она решительно игнорировала это ощущение. Сейчас игнорировать невозможно…

Четыре года назад этот мужчина исключил ее из сексуальной сферы, счел отталкивающей.

Сейчас он ее не исключал.

Его ленивый взгляд обволакивал. От него напряглись мышцы, сжимало горло, прерывалось дыхание.

Но Энн решила бороться, сидеть спокойно, не смотреть на него, постараться ровно дышать.

Удавалось это плохо. Самое ужасное, что он видел ее реакцию.

И улыбнулся.

Это была нехорошая улыбка. Внутреннее возбуждение, которое она не в силах была скрыть, отражалось на лице – а Никос продолжал изучать ее.

Он убрал руку с рукава пальто и провел пальцем по щеке Энн, медленно и еле прикасаясь. Ее бросило в жар.

– Вот что, мисс Тернер. Денег у нашей семьи для вас больше не будет. Не вздумайте пользоваться расположением моей матери. Не будет у вас каникул на Соспирисе. И никаких контактов с ребенком, которого вы продали за миллион фунтов, обеспечив себе хорошую жизнь на несколько лет. Вы меня поняли?

Энн прикусила губу. Принять приглашение миссис Теакис невозможно – просто невозможно. Мог бы и не говорить об этом. Она никогда не станет частью жизни Ари.

Сжав губы, она твердо сказала:

– Да, понимаю, мистер Теакис.

– Вот и хорошо, мисс Тернер.

Он попросил водителя остановиться, отдал ему деньги, велев довезти пассажирку. Взглянув на Энн, коротко бросил ей:

– Держитесь подальше от моей семьи.

И ушел, растворился в лондонской толпе. Второй раз за четыре года Никос Теакис уходил из ее жизни.