Текст книги "Нечто чудесное"
Автор книги: Джудит Макнот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Глава 11
Следующим вечером они прибыли в Лондон, и, пока Джордан отправился на деловое свидание, кучер провез Александру по лондонским улицам, после чего она твердо убедилась, что на земле нет города лучше и красивее.
Солнце медленно опускалось в темнеющее на горизонте море, когда еще день спустя они наконец оказались на борту корабля. Александра с жадным восторгом упивалась звуками и запахами большого порта, наблюдая, как грузчики деловито снуют по сходням, сгибаясь под тяжестью огромных ящиков и мешков. Могучие военные суда с высокими прямыми мачтами принимали в трюмы провизию, готовые присоединиться к другим таким же кораблям, участвующим в блокаде Американского континента, или продолжать битвы с французами на морях. Широкоплечие, коренастые матросы гуляли по пристани, обнимая нарумяненных женщин в платьях, по сравнению с которыми; пеньюары Александры казались верхом скромности.
Капитан «Фейр Уиндз» лично приветствовал именитую чету и предложил им «разделить простой ужин» в его каюте. «Простой ужин» состоял из четырнадцати блюд, причем к каждому подавалось особое вино. Оживленная беседа, однако, касалась в основном войн с Францией и Америкой. Когда Алекс в Моршеме читала о кровавых сухопутных битвах с армиями Наполеона и сражениях на море, все они представлялись чем-то далеким и нереальным. Теперь же при виде стольких военных кораблей Александра поняла, что война – вещь вполне ощутимая и пугающая.
К тому времени, как Джордан проводил жену в каюту, она по настоянию капитана успела выпить столько вина, что голова кружилась, а глаза сами собой закрывались. Саквояжи уже стояли в каюте, и Александра лучезарно улыбнулась, гадая, собирается ли муж и сегодня делить с ней постель. Вернувшись со своего загадочного делового свидания, он все это время держался немного отчужденно и, когда они наконец прибыли в гостиницу, не сделал попытки овладеть ею, хотя поцеловал на ночь и держал в объятиях, пока Алекс не уснула.
– Могу я заменить на сегодня горничную? – осведомился Джордан и, не дожидаясь ответа, повернул Алекс спиной к себе и стал расстегивать длинный ряд обтянутых розовым шелком пуговиц.
– Это лодка качается? – вопросила девушка, хватаясь за маленький столик.
– Не лодка, а корабль, – весело усмехнулся Джордан, – и не он, а ты качаешься, любовь моя. Боюсь, это последствия печального злоупотребления вином за ужином.
– Но капитан упросил меня попробовать каждое. Он такой милый, – запротестовала Александра, довольная собой и всем миром в целом.
– Посмотрим, что ты скажешь завтра, когда проснешься, – предупредил Джордан. Он послушно отвернулся, пока она раздевалась, а потом уложил жену в постель и подоткнул простыню.
– Милорд, – спросила она, – вы тоже ложитесь? Неужели она навечно обречена обращаться к нему «ваша светлость» и «милорд»? Ей так хотелось бы назвать мужа по имени! Но вдовствующая герцогиня строго-настрого запретила подобную вольность, если только муж не даст ей на это разрешения. Но ему, по-видимому, подобное в голову не приходило.
– Я немного подышу воздухом на палубе, – ответил он, доставая пистолет из кармана редингота и засовывая его за пояс.
Не успел он подняться на верхнюю палубу, как Александра уже спала. Джордан подошел к поручню, вынул тонкую сигару и задумчиво уставился вдаль, пытаясь решить, что делать с Александрой. После стольких лет необременительных связей с пустыми, ограниченными, корыстными, хотя красивыми и искушенными, дамами он считал, что имеет полное право на основании собственного печального опыта судить о всех женщинах. И вот теперь женился на благородной, умной, искренней и бескорыстной девочке.
И не знает, как поступить с ней.
Александра вбила себе в голову дурацкое, совершенно донкихотское убеждение, что ее муж благороден, нежен и «прекрасен». И ей, конечно, не втолковать, что на самом деле Джордан циничен и пресыщен. За свою не слишком долгую жизнь он убил бесчисленное множество мужчин и делил постель с женщинами, имена которых трудно припомнить и пересчитать.
Александра исповедует искренность, доверие и любовь и твердо намерена обратить его в свою веру. Но Джордан не желал иметь ничего общего с ее верой.
Алекс была неисправимой мечтательницей, он – безнадежным реалистом. Подумать только, она постоянно ждет, что вот-вот случится «нечто чудесное», и это совершенно неудивительно – недаром она твердит, будто мокрая земля благоухает, как дорогие духи…
Александра желает, чтобы он увидел мир ее глазами, глазами неиспорченного, милого, умного ребенка, но для этого слишком поздно. Все, что он попытается сделать, – как можно дольше ограждать ее от ужасов и грязи окружающей действительности. Но он не хочет и не может жить с ней в зачарованном королевстве. В Девоне она окажется в безопасности от разлагающего влияния высшего света, от пороков и продажности его мира, мира, в котором Джордан прекрасно ориентировался, был свободен от таких ненужных вещей, как любовь и доверие, и где от него не требовали обнажать сокровенные мысли и чувства…
Джордан с тоской подумал о том, какая обида и боль застынут в ее глазах, когда Александра поймет, что он не собирается остаться с ней в Девоне, но ничего не поделать. Он должен вернуться к привычной жизни.
Перед ним расстилались воды Ла-Манша; на чернильно-темной поверхности пролегла лунная дорожка. Джордан выбросил сигару за борт и тут же вспомнил, что это последняя. Он оставил золотой портсигар вчера ночью в лондонском доме Элиз.
Измученный долгими часами, проведенными в тесном экипаже, и бесплодными попытками решить, как поступить с Александрой, он отвернулся от поручня и посмотрел в сторону причала, туда, где светились огоньки таверн и пьяные матросы торговались с такими же нетрезвыми шлюхами.
Он не успел увидеть еще двоих, поспешно нырнувших в темноту и припавших к земле за огромными бухтами свернутых канатов.
Понадеявшись, что сумеет купить сигары в ближайшей таверне, Джордан направился к сходням. Две тени появились из-за канатов и последовали за ним, не приближаясь. Выжидая чего-то.
Джордан знал, что разгуливать здесь по ночам опасно – особенно теперь, когда пристань кишит вербовщиками, нападающими на зазевавшихся и неосторожных одиночек. Оглушив ничего не подозревающую жертву, они тащили бесчувственного беднягу на одно из военных судов Его Величества, где тот, очнувшись, обнаруживал, что удостоен сомнительной чести стать матросом на несколько месяцев или лет, в зависимости от того, когда корабль вернется в родной порт. Однако Джордан был вооружен и не заметил никого подозрительного, кроме подвыпивших гуляк. Недаром он смог выжить в кровавых сражениях – так чего ему бояться на коротком отрезке пути от сходней до таверны?
– Не спеши, дурень, пусть спустится на причал, – прошептала одна тень другой, и обе бесшумно скользнули вслед за Джорданом.
– Какого черта мы тянем? – прошипела другая, пока обе маячили во мраке под окнами таверны. – Всего-то и надо – врезать ему по башке да швырнуть в воду, а это было бы куда проще, пока он прохлаждался на палубе.
Сообщник язвительно ухмыльнулся:
– Я придумал кое-что получше – и труд невелик, и деньжат побольше.
Из таверны показался Джордан. Три толстые сигары из дешевого табака были засунуты во внутренний карман редингота. Вряд ли ему когда-нибудь захочется их выкурить!
Тени за спиной подвинулись ближе; громко скрипнула доска. Джордан насторожился и, не замедляя шага, потянулся за пистолетом. Но прежде чем пальцы коснулись рукоятки, в голове острыми осколками взорвалась мучительная боль, и темная пропасть забытья поглотила его. Джордан увидел себя в длинном тоннеле и медленно поплыл – полетел к приветливому, зовущему свету, мерцающему в самом конце.
Александра проснулась на рассвете под крики и топот матросов, готовивших судно к отплытию. Несмотря на то что в голове гудело, а ноги отказывались повиноваться, ей очень хотелось подняться на палубу и своими глазами увидеть, как .поднимут якорь и корабль отойдет от пристани.
Алекс надела новое платье и завернулась в накидку из мягкой сиреневой шерсти. Джордан, должно быть, уже встал и покинул каюту.
Розовато-серые полосы окрасили горизонт к тому времени, как Александра появилась на палубе. Вокруг нее сновали матросы, разматывая канаты и карабкаясь на ванты. Прямо перед ней возник первый помощник. Стоя спиной к Александре и широко расставив ноги, он громко выкрикивал команды матросам, взбиравшимся на мачты. Александра поискала глазами мужа, но, кроме нее, на палубе не было ни одного пассажира. Вчера за ужином она слышала, как Джордан говорил капитану Фарадею, что всегда старается быть на палубе во время отплытия.
Решительно подхватив юбки, Александра направилась к капитану.
– Капитан Фарадей, вы случайно не видели моего мужа? – Заметив, как нетерпеливо поморщился капитан, она попыталась объяснить:
– Его нет ни в каюте, ни на палубе. Есть ли еще какое-нибудь место на корабле, где он может находиться?
– Вряд ли, ваша светлость, – рассеянно пробормотал он, не отводя глаз от быстро розовеющего неба. – Прошу простить, у меня дела…
Недоумевающая Александра вернулась в каюту и растерянно огляделась, пытаясь подавить тревогу, которая с каждой минутой все сильнее овладевала ею. Решив, что Джордан, вероятно, вздумал прогуляться по причалу, она взяла со стула его небрежно брошенное пальто, аккуратно повесила в шкаф и потерлась щекой о мягкую ткань, вдыхая слабый запах пряного одеколона. Джордан не привык обходиться без камердинера, и она с радостью заменит ему всех слуг мира.
Отойдя от шкафа, Александра поискала синий редингот, который надел Джордан, прежде – чем выйти ночью на палубу. Ни редингота, ни остальной одежды в каюте не было.
При всем сочувствии к волнению ее светлости капитан Фарадей, однако, не собирался пропустить утренний прилив и в недвусмысленных, хотя и вежливых, выражениях постарался довести это до сведения бледной как смерть девушки. Ужасное предчувствие сжимало сердце Александры, пронизывало холодным ознобом, но она догадывалась, что никакие мольбы не подействуют на стоявшего перед ней человека.
– Капитан Фарадей, – произнесла она, гордо выпрямившись и подражая манерам и непререкаемому тону вдовствующей герцогини, – если мой муж лежит сейчас раненный где-то на судне, вина падет на вашу голову не только за случившееся, но и за то, что вы поспешили вывести корабль в море, не позаботившись отыскать его светлость и отвезти к доктору. Кроме того, – добавила Алекс, стараясь, чтобы голос не дрожал, – если я верно поняла сказанное вчера мужем, он владелец части компании, которой принадлежит судно.
Глава 12
Капитан Фарадей и первый помощник, оба в парадной форме, стояли навытяжку на опустевшей палубе «Фейр Уиндз», наблюдая, как к сходням медленно подкатывает черная дорожная карета.
– Это она? – неверяще охнул помощник при виде стройной, прямой как палка дамы, неторопливо поднимавшейся по сходням под руку с сэром Джорджем Брэдберном, одним из самых значительных людей в военно-морском министерстве. – Вы хотите сказать, что эта Седая старуха достаточно влиятельна, чтобы заставить министра задержать отплытие? Только для того, чтобы приехать и выслушать все, что мы можем сказать?
В дверь каюты постучали, и Александра подпрыгнула от неожиданности. Сердце заколотилось от страха и надежды, как все последние пять дней, но на пороге стоял не герцог, а его бабка, которую Алекс не видела со дня свадьбы.
– Никаких известий? – с отчаянием прошептала девушка, слишком удрученная, чтобы приветствовать ее светлость как полагается.
– Капитан и первый помощник ничего не знают, – коротко бросила герцогиня. – Пойдемте со мной.
– Нет! – Готовая вот-вот поддаться истерике, одолевавшей ее все это время, Александра гневно затрясла головой и отпрянула в дальний угол. – Он хотел бы, чтобы я осталась…
Герцогиня выпрямилась и с царственным пренебрежением взглянула на бледную, измученную девочку.
– Мой внук, – ледяным тоном сообщила она, – вправе ожидать, что вы будете вести себя с достоинством и самообладанием, подобающими его жене, герцогине Хоторн.
Александра пошатнулась, словно ее наотмашь ударили по лицу, но резкие слова мгновенно возымели действие – она немного пришла в себя и поняла, что пожилая леди права. Джордан хотел бы ее видеть именно такой. Пытаясь справиться с нарастающей паникой, Александра схватила щенка и на ватных ногах направилась к экипажу вместе с герцогиней и сэром Джорджем Брэдберном. Однако не успел кучер подхватить ее под руку и усадить в карету, как Александра отпрянула, в последний раз лихорадочно оглядывая бесконечные ряды складов и таверн, выстроившихся вдоль причала. Где-то там ее муж. Больной или раненый. Мозг отказывался допускать какую-то иную возможность.
Много часов спустя, когда экипаж наконец въехал на оживленные лондонские улицы, Александра подняла пустой взгляд на герцогиню, которая по-прежнему прямо, не меняя позы, сидела все это время напротив нее с таким бесстрастным видом, что Александра невольно задалась вопросом: да способна ли эта женщина вообще на какие-либо чувства?!
В гробовой тишине хриплый шепот девушки прозвучал как выстрел:
– Куда мы едем?
После нарочито длинной паузы, в продолжение которой стало совершенно ясно, что герцогиня терпеть не может объяснять кому-то свои намерения, она наконец соизволила ответить:
– В мой городской дом. Рамзи уже прибыл туда с небольшим штатом слуг, которым приказано держать гардины опущенными и объявлять всем визитерам, что мы в Роузмиде. Известие об исчезновении моего внука уже успело попасть в газеты, и я не имею ни малейшего желания подвергаться набегам любопытных, жаждущих узнать подробности.
Непререкаемый тон герцогини, очевидно, вызвал прилив сострадания в министре, лорде Брэдберне, поскольку тот впервые за всю поездку прервал молчание и попытался немного ободрить Александру.
– Мы переворачиваем небо и землю в поисках Хоторна, – мягко пояснил он. – Сотня сыщиков с Боу-стрит, вооруженные официальным предписанием, обшаривают причалы, а семейство Хоторн наняло еще столько же детективов с инструкциями любым путем добыть хоть какие-то сведения. Требований о выкупе не поступало, поэтому мы не думаем, что герцога похитили с этой целью.
Силясь сдержать слезы, которых старуха, несомненно, не одобрила бы, Александра отважилась задать вопрос, ответ на который так боялась услышать:
– Каковы шансы найти его?.. – Голос девушки замер. Она не смогла заставить себя выговорить слово «живым».
– Я… – Министр поколебался. – Я не знаю. По его виду было понятно, что шансы не особенно велики, и непослушные слезы все-таки затуманили глаза Александры. Она поскорее опустила голову и прижалась щекой К мягкой шерстке Генри, стараясь сглотнуть болезненный ком, сдавивший горло.
Еще четыре бесконечных дня Александра прожила в одном доме с герцогиней, упорно обращавшейся с ней так, словно она была невидимкой, и отказывавшейся разговаривать и даже смотреть на девушку. На пятый день, стоя у окна спальни, Александра увидела выходившего из дома сэра Джорджа. Слишком взволнованная, чтобы выждать хотя бы минуту, она ринулась в гостиную, где обычно проводила время старая дама.
– Я видела, как уезжал министр! Что он сказал?! Герцогиня, явно недовольная бесцеремонным вторжением Александры, чуть свела брови.
– Визиты сэра Джорджа вас не касаются, – сдержанно ответила старуха и отвернулась, без слов давая понять, что приход молодой герцогини неуместен.
Однако эта грубость оказалась последней каплей, переполнившей чашу терпения Алекс. Стиснув кулаки и дрожа от ярости и бессильного отчаяния, девушка объявила:
– Несмотря на все, что вы думаете обо мне, я не безмозглая пустышка, мадам, и для меня важнее мужа нет никого в жизни. Вы не можете, не должны ничего скрывать от меня!
Герцогиня по-прежнему продолжала взирать на нее в ледяном молчании, и гнев Александры сменился мольбами.
– Поверьте, будет гораздо милосерднее сказать правду, чем скрывать ее от меня. Я не могу вынести неизвестности. Пожалуйста, не мучьте меня. Я не опозорю вас истерикой… Когда умер отец и мама не хотела больше жить я в четырнадцать лет взяла на себя дом и хозяйство. А когда скончался дедушка, я…
– Никаких новостей! – рявкнула герцогиня. – Когда я что-то узнаю, то велю довести до вашего сведения. – Но прошло столько, времени! – выпалила Александра. Пылающий презрением, взгляд старухи пригвоздил ее к месту.
– Вижу, актриса вы весьма способная, невзирая на молодость! Однако перестаньте волноваться за свое благополучие. Между вашей заботливой маменькой и моим внуком был заключен брачный контракт, который позволит ей жить в роскоши до конца дней своих. Она получила столько денег, что вполне может поделиться с вами.
Александра оцепенела, раскрыв рот. Ей и в голову не приходило, что герцогиня решит, будто она беспокоится о своем будущем, а не о муже, который именно в эту минуту, возможно, лежит мертвый на дне Ла-Манша!
Онемев от ярости, Александра с трудом расслышала последние уничтожающие слова герцогини:
– Убирайтесь с глаз моих! Больше ни минуты не желаю выносить вашей ханжеской физиономии и притворной тревоги за жизнь моего внука! Вы едва знали его! Как он мог что-то для вас значить?
– Да как вы смеете? – вскрикнула наконец Александра. – Как смеете сидеть здесь и говорить мне все это? Вы… Вам не понять, что я испытываю к нему, потому что вы отроду лишены каких бы то ни было чувств! Но даже если это и не так, все равно вы слишком… слишком стары, чтобы помнить, что такое любовь!
Герцогиня медленно поднялась, угрожающе нависнув над Александрой, но девушка была близка к истерике, и ничто на свете не помешало бы ей продолжать бросаться бессмысленными обвинениями.
– Вы представить не можете, что такое для меня его улыбка и смех! И не знаете, что я переживаю, глядя в его глаза…
Громкое рыдание вырвалось из груди Александры, и слезы полились по бледным щекам.
– Мне не нужны его деньги… Я только хочу смотреть в его глаза и видеть, как он мне улыбается.
К ужасу девушки, колени ее внезапно подкосились, и она рухнула на пол у ног герцогини.
– Только бы увидеть его прекрасные глаза, – прерывисто всхлипнула она.
Герцогиня, казалось, чуть поколебалась, но все же гордо повернулась и вышла из комнаты, оставив Александру в одиночестве оплакивать боль потери.
Десять минут спустя в комнате появился Рамзи с серебряным чайным подносом.
– Ее светлость сказали, что вы ослабели от голода и нуждаетесь в подкреплении, – объявил он.
Александра все еще сидела на полу, закрыв лицо руками. Выслушав дворецкого, она с трудом подняла голову и смущенно вытерла слезы.
– Пожалуйста, унесите это. Меня раздражает запах еды. Однако Рамзи, неуклонно следуя приказам герцогини и не обращая внимания на протесты девушки, поставил поднос на стол и выпрямился. Впервые за все время, что Александра его знала, слуга выглядел растерянным и нерешительным.
– Поверьте, в мои намерения не входит распускать сплетни, – помолчав, сдержанно начал он, – но камеристка ее светлости сообщила, что ее светлость вот уже пятый день почти ничего в рот не берет. Горничная только сейчас принесла для леди Хоторн обед в малую столовую. Возможно, если бы вы предложили пообедать с ней, то смогли бы убедить ее светлость немного поесть.
– Эта женщина не нуждается в пище, – пробормотала Александра, неохотно вставая. – Она не похожа на простых смертных.
Холодное лицо Рамзи стало положительно каменным.
– Я прослужил у леди Хоторн сорок лет! Моя глубочайшая тревога за нее привела меня к ошибочному заключению, что вы тоже испытываете к ней некоторое сострадание, поскольку стали членом этой семьи. Прошу простить меня за неверное суждение.
Он принужденно поклонился и вышел, оставив совершенно сбитую с толку Александру терзаться угрызениями совести. Очевидно, Рамзи был предан герцогине, хотя девушка прекрасно знала отношение последней к слугам. В Роузмиде она дважды получила строгий выговор от герцогини за «сплетни со слугами», хотя Алекс всего лишь спросила у Рамзи, женат ли он, а у горничной – есть ли у той дети. Но герцогиня считала любые разговоры с прислугой непозволительной вольностью, попыткой обращаться с ними как с равными, а это, как запомнила Александра из уничтожающе-язвительной лекции герцогини, просто неприлично. Однако, несмотря на все это, Рамзи, очевидно, волнуется за герцогиню, а стало быть, в душе старухи царят не только гордость и высокомерие. Это предположение потянуло за собой другое, и Александра в изумлении уставилась на поднос, гадая, уж не хотела ли этим герцогиня показать, что предлагает перемирие? Еще пять минут назад она не выказывала ни малейшего интереса к тому, поела ли Александра. С другой стороны, поднос может служить недвусмысленным напоминанием Александре поскорее взять себя в руки.
Девушка прикусила губу. В ушах зловещим громом отдавались слова Рамзи. Пять дней… герцогиня ни крошки не взяла в рот. Александра тоже отсылала еду нетронутой, но она молода, сильна и здорова.
Сердце девушки смягчилось еще больше, когда ей пришло в голову, что если герцогиня не может есть, значит, расстроена гораздо сильнее, чем хочет показать.
Александра с тяжелым вздохом пригладила волосы и решила, что герцогиня все-таки собиралась предложить мир. Девушка не могла вынести мысли о том, какая тяжесть лежит на душе у семидесятилетней женщины.
Через полуоткрытую дверь голубой гостиной Александра увидела герцогиню, сидевшую на стуле с высокой спинкой и смотревшую на огонь. Даже сейчас герцогиня казалась неприступно-грозной, однако что-то в ее застывших чертах напоминало Александре мучительные страдания ее матери сразу же после кончины отца, еще до появления второй жены превратившего скорбь миссис Лоренс в ненависть.
Девушка тихо ступила в комнату. Ее тень упала на герцогиню; та резко вскинула голову и тут же отвернулась, но Александра успела заметить подозрительно блестевшие глаза.
– Ваша светлость, – робко окликнула девушка, шагнув вперед.
– Я не давала вам позволения вторгаться сюда, – бросила герцогиня, но на этот раз Александра не позволила себе обмануться резким тоном. Тем же успокаивающим голосом, которым обычно говорила с матерью, она подтвердила:
– Нет, мадам, конечно, не давали.
– Убирайтесь.
Побежденная, но не сдавшаяся, Александра, однако, упрямо возразила:
– Я не останусь надолго. Просто хотела извиниться за все то, что наговорила сейчас. Это было непростительно:
– Я принимаю ваши извинения. А теперь вон!
Игнорируя убийственный взгляд герцогини, Александра подошла ближе:
– Я думала… поскольку нам обеим необходимо поесть, наверное, мы смогли бы проглотить что-то, если бы пообедали вместе. Возможно… мы даже сумели бы вытерпеть общество друг друга.
– Если вам не хватает общества, можете отправляться к своей мамаше, как я и предлагала!
– Потому что, – сдавленно прохрипела Александра, мне необходимо быть рядом с теми, кто любит его.
Нестерпимая боль на миг исказила лицо герцогини. Она немедленно постаралась призвать на помощь обычную сдержанность, но в это кратчайшее мгновение Александра поняла, какое отчаяние кроется за внешней невозмутимостью.
Стараясь не выказать, как разрывается ее сердце от жалости и сострадания, Александра поспешно села напротив герцогини и сняла крышку с блюда. Тошнота подступила к горлу при виде еды, однако она лучезарно улыбнулась.
– Хотите кусочек этого чудного цыпленка или предпочитаете говядину?
Герцогиня поколебалась, не сводя взгляда с Александры.
– Мой внук жив! – объявила она, всем своим видом словно вынуждая девушку возразить.
– Конечно, – поспешно заверила та, зная что окажется за порогом, если выскажет хоть малейшее сомнение. – Я всей душой верю в это.
Герцогиня, по-видимому, наконец поверившая в искренность Александры, нерешительно кивнула и проворчала:
– Думаю, я смогла бы съесть кусочек цыпленка. Они ели в полнейшем молчании, прерываемом лишь потрескиванием дров в камине. Только когда Александра поднялась и пожелала герцогине спокойной ночи, старуха заговорила, впервые за все время обратившись к родственнице по имени.
– Александра, – хрипло пробормотала она.
– Да, мадам?
– Вы… – Герцогиня с трудом перевела дыхание. – Вы… молитесь?
Слезы снова перехватили горло Александры, обожгли глаза. Эта гордая женщина просит ее молиться за Джордана! С трудом сглотнув, девушка кивнула.
– Очень, очень горячо, днем и ночью, – заверила она.
Следующие три дня Александра и герцогиня провели в голубой гостиной, обмениваясь короткими, ни к чему не обязывающими фразами, произнесенными неестественно тихо, – двое чужих людей, не имеющие почти ничего общего, но связанные цепями невыразимого ужаса.
На третий день Александра спросила герцогиню, послала ли она за Энтони.
– Я просила его приехать, но он…
Она осеклась при виде возникшего в дверях дворецкого.
– Да, Рамзи?
– Прибыл сэр Джордж Брэдбери, ваша светлость. Александра встревоженно вскочила, уронив корзинку с вышиванием, которое герцогиня насильно навязала ей, но, когда величественный седовласый человек вошел в комнату, при одном взгляде на его нарочито бесстрастное лицо девушка затряслась в ознобе.
Герцогиня, очевидно, испытала то же ощущение, потому что смертельно побледнела и медленно поднялась, тяжело опираясь на палку, с которой не расставалась со времени их приезда на Гросвенор-сквер.
– Вижу, у вас новости, Джордж?
– Детективы узнали, что человека, очень похожего по описанию на лорда Хоторна, видели в таверне в ту ночь, когда исчез герцог. Хозяин, соблазнившись большим вознаграждением, тоже подтвердил, что высокий мужчина, одетый как джентльмен, покупал у него сигары. Кабачок расположен как раз напротив того места, где стоял «Фейр Уиндз». Мы уверены, что это действительно был Хоторн. – Брэдбери помедлил и тоскливо предложил:
– Не лучше ли вам присесть, леди, чтобы спокойно все выслушать?
Александра судорожно схватилась за спинку стула, но упрямо покачала головой.
– Продолжайте, – прохрипела герцогиня.
– Несколько матросов на борту «Фолкона», стоявшего на якоре около «Фейр Уиндз», видели, как за очень высоким, хорошо одетым человеком, выходившим из таверны, крались двое, похожие на обыкновенных грабителей. Матросы не обратили особенного внимания на происходящее, поскольку были уже пьяны, но одному из них показалось, что грабитель ударил по голове высокого джентльмена. Другой матрос не видел, как все случилось, но заметил, что бандит перекинул жертву через плечо и куда-то понес.
– И они не бросились на помощь? – охнула Александра.
– Матросы едва держались на ногах и, кроме того, вряд ли посмели бы вмешаться в драку. Подобные сцены, к сожалению, нередки на пристани.
– Но это еще не все, верно? – выговорила герцогиня, не отрывая взгляда от мрачного лица министра. Сэр Джордж глубоко вздохнул:
– Мы знали, что вербовщики занимаются похищением людей, а в ту ночь подобных случаев было особенно много. Кроме того, нам сообщили, что одна из таких шаек заплатила за человека, как две капли воды похожего на герцога Хоторна. Посчитав, что он напился до потери сознания, они отдали деньги и отнесли его на борт военного корабля флота Его Величества «Ланкастер».
– Слава Богу! – вскричала Александра, вне себя от радости, бессознательно сжимая ледяную руку герцогини. Но следующие слова кинжалом вонзились в грудь девушки, опрокинув ее надежды в самые глубины ада.
– Четыре дня назад, – сдавленно продолжал министр, – «Ланкастер» вступил в бой с французским кораблем «Версаль». Другой наш корабль, «Карлайл», еле-еле пришел в порт, под прикрытием тумана, покореженный после схватки с американцами. Не имея возможности прийти на помощь, капитан «Карлайла» наблюдал за битвой через подзорную трубу. Когда бой был окончен, «Версаль» едва держался на воде…
– А «Ланкастер»?! – вскрикнула Александра. Сэр Джордж откашлялся.
– Мой печальный долг уведомить вас, что судно пошло ко дну вместе со всей командой, включая его светлость герцога Хоторна.
Комната завертелась перед глазами Александры, из груди вырвался вопль, и она прикрыла рукой рот не отрывая взгляда от искаженного мукой лица герцогини. Та покачнулась, и Александра мгновенно обняла плачущую женщину, укачивая ее как ребенка, гладя по спине, шепча бессмысленные нежные слова, не замечая, что сама неудержимо рыдает.
Словно издалека, она услышала, как Брэдбери зовет доктора, и смутно осознала, что кто-то, кажется Рамзи, осторожно отстраняет ее от герцогини и ведет по ступенькам.
