Текст книги "Наконец-то вместе"
Автор книги: Джудит Макнот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Однако ее уверенность в себе немного поблекла, пока он что-то писал в своем проклятом желтом блокноте: оценка ее наблюдений? одобрение? отметка?
Она инстинктивно поняла, что он намеревается сделать именно это. Знала это так же точно, как то, что, закончив строчить и вынеся решение насчет ее пребывания в бригаде, он вырвет желтый листок и положит в скоросшиватель с ее именем на обложке. Тот самый, что лежит у его локтя. Одного она не могла сообразить: почему он все еще сидит с карандашом в руке? Почему медлит? Что его держит?
Она уставилась на словно высеченный из камня профиль, мысленно подгоняя Маккорда поскорее написать что-то. Уставилась так пристально, что сумела увидеть, как уголок его рта чуть дернулся, перед тем как стать намеком на искреннюю улыбку. Только тогда карандаш быстро забегал по бумаге.
Ее оставят в бригаде! Она увидела это по его лицу! Теперь больше всего на свете ей хотелось узнать, что он пишет.
– Любопытно? – спросил он, не поднимая глаз.
– Еще бы!
– Как по-вашему, есть у вас шансы увидеть что-то со своего места?
– Столько же, сколько выиграть в лотерее. Его улыбка стала чуть шире.
– Вы правы.
Он перевернул страницу и продолжал писать на следующей. Потом вырвал обе и положил первую в скоросшиватель с именем Сэм, а вторую – в верхний ящик стола.
– Ладно, перейдем к делу, – резко бросил он. – На моем столе четыре стопки папок. Та, что с синими наклейками, содержит всю информацию о Логане Мэннинге, которую удалось собрать. Вторая, с зелеными, – досье на Ли Мэннинг. Под желтыми наклейками хранятся сведения об их друзьях и знакомых. Стопка с красными наклейками – вершина айсберга, именуемого Валенте. Я попросил скопировать и прислать остальные документы на него, но это займет несколько дней. К следующей неделе весь стол будет завален папками. Каждый из нас возьмет по стопке и внимательно прочитает каждую бумажку в каждой папке. Все это фотокопии, так что можете взять их домой. Дойдете до конца, берете стопку напарника и так далее. Я хочу, чтобы к концу следующей недели вы одолели всю эту гору. Да, кстати, это только часть имеющейся информации. Мы пока еще разыскиваем в архивах дополнительные сведения насчет всех, кроме Валенте. О нем мы уже знаем все, что необходимо знать. Вопросы имеются? – осведомился он, переводя взгляд с одного на другого.
– У меня вопрос, – кивнула Сэм, вставая и протягивая руку к досье на Логана Мэннинга. – Записка Логана кончается двумя словами, написанными, как я понимаю, на итальянском. Ни я, ни Шредер их не поняли и хотели бы узнать смысл. Нельзя ли снять копию с записки?
– Нет. Никто носа не сунет в эту записку и не дознается, что в ней, пока мы сами не будем готовы ее показать. Когда федералы пытались в последний раз прижать Валенте, утечек было столько, что его адвокаты уже работали вовсю, пытаясь его отмазать, пока власти еще только соображали, какие улики у них есть и что они могут значить. Никогда не стоит недооценивать Валенте, – предупредил Маккорд, – а тем более его влияния и связей. Эти самые связи тянутся до самого верха. И вот почему мы оставили это дело здесь, в Восемнадцатом участке, прямо у подножия лестницы правосудия. Валенте просто не догадается искать здесь, а мы надеемся, что на этот раз он не сорвется с крючка так легко.
Он снова уставился на Сэм.
– Что вас беспокоит?
– Если мне не позволено снять копию с записки, можно хотя бы переписать два последних слова?
Маккорд перегнулся через стол, быстро набросал два слова в блокноте, оторвал страничку и отдал ей.
– Мы уже прогнали их через систему. «Фалько»– это кличка, которая была у него раньше. Обычное итальянское имя. А вот второе… Мы сейчас работаем над ним, в поисках ассоциаций. А вы, Малкольм? Какие-то вопросы или замечания?
– Только одно, – пропыхтел Шредер с невероятно свирепой гримасой. – Буду крайне благодарен, если вы никогда больше не станете меня так называть, лейтенант.
– Ни за что.
– Ненавижу это имя!
– А моя мать его любила. Это ее девичья фамилия.
– Все равно ненавижу, – объявил Шредер, забирая свои папки.
Как только они отошли от двери на почтительное расстояние, Шредер глянул на Сэм и покачал лобастой головой:
– На каком ты только свете живешь, Литлтон?! Помоги мне Бог, но когда я услышал, как ты обозвала его невропатом, помешанным на порядке и бессильным контролировать собственную жизнь, меня холодным потом прошибло!
Сэм нашла ужасно трогательной такую заботу о себе. Как приятно, когда кто-то за тебя волнуется!
Следующей ее мыслью было поблагодарить Маккорда за то, что позволил ей остаться в бригаде. Как ни крути, а такой шанс случается раз в жизни, и ей, новичку, по справедливости вообще не должно было его выпасть. С другой стороны, напомнила себе Сэм, не найди она записку Валенте, никто не подумал бы создавать команду из детективов.
Она сбросила папки на свой стол, попросила Шредера приглядеть за ними и вернулась в кабинет лейтенанта.
Маккорд, развалившись в кресле, читал папку с красной наклейкой: блокнот у локтя, карандаш в руке, на случай если потребуется делать заметки. Несмотря на хмурый вид, он, похоже, не на шутку увлекся прочитанным. Сэм вежливо стукнула в дверной косяк и, когда он поднял глаза, сказала:
– Я только хотела поблагодарить вас. За то, что поверили в меня настолько, что позволили участвовать в расследовании.
Митчелл усмехнулся одними глазами и вскинул брови.
– Благодарите не меня, а тараканов.
Сэм поколебалась, не отводя взгляда и стараясь не засмеяться.
– Имеется в виду какой-то определенный таракан? Маккорд снова вернулся к папке и перевернул страницу.
– Тот, которого я нашел в столе, достаточно велик, чтобы водить «вольво». Его родственники живут в столовой.
Глава 22
– Поверить не могу, что ты так долго пряталась от друзей, – еще с порога упрекнул Ли Джейсон. Энергия и воодушевление, исходившие от него, невольно заражали и еще больше утомляли, но она едва сумела скрыть раздражение, когда гость отступил в сторону, чтобы вручить Хильде пальто, и Ли поняла, что он не один. Позади стояла Джейн Себринг.
Раскрасневшийся от холода и сгоравший мальчишеским нетерпением поскорее разглядеть хозяйку Джейсон оставил Джейн в холле и вырвался вперед, чтобы поцеловать Ли в щеку.
– У меня не получилось отделаться от Джейн, – прошептал он. – Пристала, чтобы я взял ее с собой. Как я ни отговаривался, прыгнула в такси. Не тащить же ее оттуда. Но ничего, она долго не останется. Ей сегодня играть дневной спектакль, зато я совершенно свободен.
Он выпрямился и, впервые присмотревшись к лицу Ли, в ужасе отшатнулся.
– И долго еще ждать, прежде чем ты станешь похожа на себя?
– Недолго, – заверила Ли, болезненно морщась.
Джейсон уселся рядом с ней на диван, но внимание Ли было приковано к Джейн, которая остановилась у зеркала, поправляя волосы. В серебристом стекле отразилось безупречно красивое лицо с гладкой, холеной кожей.
Подобно династии Барриморов и следуя той же традиции, четыре поколения Себрингов были легендой театра. Джейн была первой представительницей этой знаменитой семьи, которую по праву можно было назвать редкой красавицей. Кроме того, на нее единственную из Себрингов набросились театральные критики после первой же сыгранной на Бродвее роли. Правду сказать, она имела несчастье или глупость дебютировать в пьесе, где ее героиня была чересчур сложна и умудрена жизнью для молоденькой двадцатилетней актрисы. Но ей предоставили возможность выступить только потому, что она тоже была Себринг. И только потому, что она тоже была Себринг, критики вознесли ее на немыслимую высоту, которую много лет с честью поддерживали ее куда более опытные и куда менее блистательные в смысле внешности предки.
Через две недели после премьеры Джейн с позором покинула сцену и отправилась в Голливуд. Семейные связи открыли для нее все двери, и, кроме того, она оказалась на редкость киногеничной. На экране ее лицо и фигура завораживали. Джейн повезло: она попала к хорошему режиссеру, а смонтирован фильм был просто талантливо. Дальше все пошло как по маслу. Ее игра совершенствовалась с каждой ролью, а кульминацией оказался «Оскар» за лучшую роль второго плана.
Награда академии принесла Джейн такую славу, которой никогда не добивались в кино ее предки, но этого было недостаточно. Все еще терзаемая давним унижением на Бродвее, она отказалась от двух суливших огромный успех сценариев и целого состояния, чтобы сыграть роль в «Белом пятне».
– Бедняжка! – воскликнула Джейн, наспех прислонившись щекой к щеке Ли и послав в воздух поцелуй. Правда, она тут же выпрямилась и стала придирчиво оглядывать Ли, не пропуская ни единого синяка, пореза или кровоподтека. – Как же много пришлось тебе пережить с вечера премьеры…
Надеясь избежать назойливых вопросов о подробностях аварии, Ли вспомнила обязанности хозяйки и осведомилась, что они будут пить.
– Как обычно, – отмахнулся Джейсон, оглядываясь на Хильду, которая, как он знал по опыту, будет переминаться поблизости, готовая принести напитки. – Водка с мартини, – пояснил он, – с двумя оливками.
– Джейн? – спросила Ли.
– Я не пью, – напомнила Джейн с легкой укоризной, словно обидевшись на Ли за то, что та не помнит ее привычек. Хотя былые поколения Себрингов славились не только талантом, но и многочисленными пороками, Джейн не унаследовала их предрасположенности к излишествам: не пила, не курила, ненавидела наркотики и была настоящим фанатиком шейпинга, аэробики и всего, что помогало держаться в форме. – Я бы выпила минеральной, если у тебя есть.
– Есть, конечно.
– Предпочитаю «Вельценхольдер», – добавила Джейн. – Ее разливают в Альпах. В Америку экспортируется всего тысяча ящиков в год. Я покупаю сразу по сто ящиков.
– Прости, но остальные девятьсот отправились по другим адресам, – пошутила Ли. – Может, что-то другое?
– Тогда «Пеллегрино».
Ли кивнула и взглянула на Хильду:
– А мне чай, Хильда, и спасибо.
Джейсон многозначительно взглянул на Хильду, словно ожидая, пока она отойдет. Но Хильде как раз можно было полностью довериться. Не то что Джейн, завзятой сплетнице, которая передаст и к тому же переврет все, что слышала, друзьям, посторонним и репортерам. Ли была готова удушить Джейсона за то, что привел ее сюда.
– Какие новости о Логане? – выпалил он, едва Хильда скрылась за дверью.
– Ничего. Ты знаешь столько же, сколько и я.
Джейсон, похоже, был искренне потрясен.
– Дорогая, это невероятно, невозможно! Что могло с ним случиться?
«Он умер… я знаю это… умер… я знаю это…» Ли стиснула кулаки.
– Не представляю.
– Я могу чем-то помочь? Ли покачала головой.
– Полиция уже делает все возможное. Комиссар Труманти послал в горы вертолеты, патрульные машины и детективов.
– А ты? Как ты себя чувствуешь?
– Ноет все, что только может ныть, и выгляжу я как ведьма, но это все. Если не считать того факта, что мой муж… пропал, – поправилась она, пытаясь справиться с очередной волной тоски и отчаяния.
Джейсон молча озирался с видом несчастного, беспомощного, одинокого ребенка. Но продолжалось это недолго. Мгновенно приободрившись, он перешел к единственной интересовавшей его теме, той самой, которая только и имела значение для его личного благополучия и, следовательно, была наиболее важной.
– Как по-твоему, ты скоро попробуешь вернуться к работе?
– Физически – да, возможно, уже на следующей неделе…
– Фантастика! Вот это молодец. Ты настоящий боевой товарищ! Я знал, что могу рассчитывать на тебя…
– Но не духовно, – подчеркнула Ли. – У меня на уме один только Логан. Я вряд ли вспомню свои реплики…
– Все вернется, как только ты ступишь на сцену.
– Может, и так, – согласилась Ли, переводя взгляд на Джейн, – но я не сумею вложить в них ни грана эмоций. Ты ведь понимаешь, о чем я, Джейн?
– Еще бы не понять. Я пыталась объяснить Джейсону, что ты сейчас испытываешь, но сама знаешь, пьеса для него – все, – вздохнула актриса и, к удивлению Ли, добавила с очевидным отвращением:
– Джейсону абсолютно наплевать на твои переживания, и даже лежи ты на смертном одре, он все равно потащил бы тебя в театр, при условии, что врачи согласились бы отключить аппараты жизнеобеспечения, вынуть иглы из вен и поддерживать на сцене, чтобы не упала.
– Это не совсем так, – оскорбился Джейсон. – Я бы изменил твои сцены так, чтобы ты могла произносить реплики лежа.
Женщины не успели никак отреагировать на такое заявление. Поспешно взяв стакан с подноса, протянутого Хильдой, Джейсон с дерзкой ухмылкой провозгласил:
– Да, я эгоистичный ублюдок! Но вы должны признать, что я гениальный эгоистичный ублюдок.
Он лукаво подмигнул Ли, и та, справедливо предположив, что бедняга неуклюже пытается развлечь ее, выдавила ответную улыбку.
И поскольку она отказалась вступить в перепалку, Джейсон, не дождавшись ответа, перестал говорить о себе и поведал ей о блестящих рецензиях на пьесу, длинных очередях у билетных касс, проблемах с освещением, а также последней жестокой ссоре с режиссером. Ли молча слушала, хотя мысли ее были далеко. Положив голову на подлокотник дивана, она наблюдала, как шевелятся его губы, и механически оглядывалась на Джейн, когда та что-то говорила, но почти не вдумывалась в смысл. Неинтересно, ненужно, утомительно…
Когда Джейн наконец встала, Ли сообразила, что теперь придется иметь дело с одним Джейсоном, и почти пожалела об уходе актрисы.
– Роберт и Линкольн просили передать тебе привет, – вспомнила Джейн.
До этой секунды Ли и думать забыла о партнерах по пьесе.
– Пожалуйста, передай им мой. Жена Роберта уже родила?
– Да, чудесную малышку.
Пытаясь поскорее вытолкать Джейн, Джейсон устремился к шкафу в холле, куда Хильда повесила их одежду, снял с вешалки соболью шубку и растянул на руках, как матадор, помахивающий плащом.
– Джейн, ты опоздаешь на спектакль! – воскликнул он, потрясая шубой для пущего эффекта. – Дорогая, втискивай в шубу свою знаменитую задницу и шевели ногами.
– Он всегда так невыносим? – шепнула Джейн, пожимая руку Ли.
Несколько удивленная неподдельной злобой, прозвучавшей в ее голосе, Ли пожала плечами:
– Что поделаешь, стресс. Не принимай всерьез. И дело вовсе не в тебе. Все его мысли о спектакле. Две сильные женские роли, и только одна выдающаяся актриса, чтобы их сыграть.
Джейн, не отвечая, немного помялась, глянула на Джейсона и неловко пробормотала:
– Собственно говоря, я пришла сегодня, потому что хотела тебе кое-что сказать, лицом к лицу. Хочу, чтобы ты знала: я очень сожалею, что с тобой так получилось. Не буду притворяться, что не отдала бы все на свете за твою роль с того самого момента, как прочла «Белое пятно», но хотела получить ее благодаря своим достоинствам, а не чужой трагедии.
Ли, как ни странно, поверила ей. Джейн была на редкость амбициозна и эгоцентрична, но на этот раз не излучала своей обычной неотразимой самоуверенности. Наоборот, выглядела напряженной, уставшей и с искренним сожалением смотрела в лицо Ли.
– Хорошо еще пластическая операция не потребовалась!
– Не потребовалась, и я уверена, что у тебя будет немало ведущих ролей, если останешься в Нью-Йорке, вместо того чтобы вернуться в Голливуд.
Только после того, как за Джейн закрылась дверь, Ли неожиданно осознала, что Джейн, упомянув об исчезновении Логана, употребила слово «трагедия».
– Теперь, – возрадовался Джейсон, – мы можем говорить свободно!
Ли не представляла, как вынести еще две минуты бесконечной трескотни Джейсона, не говоря уже о двух часах! Не представляла, какой он еще способен ожидать от нее реакции на сказанное и как сосредоточиться на том, что он говорил. Но тут на выручку пришла Хильда.
– Кортни Мейтленд хочет вас навестить, – крикнула она с кухни. – До чего же упрямая девчонка! Клянется, что стащит ключ от лифта и раскинет палатку в холле, если не позволите ей зайти на несколько минут.
Ли невольно улыбнулась в полной уверенности, что Корти способна осуществить угрозу.
– Пусть поднимется, Хильда.
– Кто такая Кортни Мейтленд? – вскинулся Джейсон, крайне недовольный перспективой снова делить с кем-то общество Ли.
– Девчонка-подросток, которая живет с семьей в этом же доме, когда проходит специальный курс лекций в школе. Я встретила ее в холле несколько недель назад.
– Терпеть не могу детей вообще, – провозгласил Джейсон, – и тинейджеров в особенности!
– У этого самого «тинейджера» поразительно высокий IQ1111
Коэффициент умственного развития.
[Закрыть], и, по-моему, она необыкновенный ребенок!
Глава 23
Когда прибыла Кортни, Джейсон торчал на кухне, помогая Хильде приготовить то, что обычно ел на ленч, поэтому Джо О'Хара пошел открывать дверь.
– Скажу Кортни, чтобы не очень рассиживалась, – сказал он Ли.
– Нет, не нужно! Пусть побудет немного.
– Только не позволяйте уговорить себя на партию в кункен1212
Карточная игра.
[Закрыть], – предупредил Джо, – потому что она жульничает.
– Вот и нет, – парировала появившаяся в холле Кортни.
Ли, оглянувшись, улыбнулась последним изыскам моды шестнадцатилетней девочки. Высокая, тонкая и плоскогрудая Кортни забрала мелко завитые волосы в конский хвост, торчавший над левым ухом. На шее болтался красный шерстяной шарф. Туалет дополняли футболка с надписью «Нирвана», джинсы с огромными дырами на коленях и бедрах и незашнурованные армейские ботинки. Вместо серег в ушах торчали золотые английские булавки длиной дюйма три каждая.
– Не знала, что вы с Джо знакомы, – удивилась Ли.
– Я заходила несколько раз, пока вы были в больнице, – пояснила Кортни, – чтобы хоть что-то узнать.
Она подошла к дивану, уставилась на лицо Ли, и та впервые за все время их знакомства увидела, как девочка нахмурилась. Но последовавшая реплика оказалась, как всегда, типично и уморительно непочтительной.
– Вот это да! Когда я увидела по телевизору, как тащат вашу машину, сразу подумала, что вы скорее всего выглядите так, словно влетели по-крупному.
– А как же я выгляжу на самом деле?
– Как будто катались на роликах, – озорно ухмыльнулась Кортни. – Лицом вниз.
Ли рассмеялась и вздрогнула: звуки собственного голоса показались чужими и незнакомыми.
– У вас гости? – спросила Кортни, когда из кухни донеслось восклицание Джейсона. – Тогда я приду позже.
– Нет, останься. Честно говоря, сделаешь мне огромное одолжение. Там мой хороший друг, который считает, что разговор по душам – как раз то, что мне необходимо, но у меня как-то не получается сосредоточиться на предметах, которые в данный момент его интересуют.
Тут вмешался Джо, спросивший у Кортни, что та будет пить.
– Почему бы не позволить Кортни сыграть с ним в кункен? – проворчал он. – Через полчаса он останется без единого цента и будет вынужден занимать деньги на такси.
Кортни ответила презрительным взглядом.
– Я буду паинькой, – пообещала она. – Стану ловить каждое его слово и говорить только то, чего он от меня ожидает.
– Будь собой. Меня волнует не то, что ты скажешь, а что может сказать Джейсон в твоем присутствии.
– Неужели? Что же, это приятная новость. Мой отец обычно обливается холодным потом каждый раз, когда я вхожу в комнату, где он сидит с гостями. А вы, Джо, если хотите отыграться, я дам вам шанс позже, на кухне.
– А я пока пойду найду автомат. Хочешь, как обычно, колу с засахаренной вишней в ликере и шоколадным сиропом?
– Господи, какая гадость! – констатировал Джейсон, возникший в комнате с тарелкой в правой руке и мартини – в левой.
Ли представила гостей друг другу.
– Кортни посещает специальные писательские курсы для одаренных школьников в Колумбийском университете, – сообщила она Джейсону, ставившему тарелку и стакан на журнальный столик.
Тот одним взглядом окинул потрепанные джинсы и поношенные армейские ботинки девочки и, очевидно, посчитав ее недостойной своего внимания, пожал плечами.
– Хорошо, – вяло обронил он. Ли покоробила его грубость.
– Кортни, это Джейсон Соломон, автор «Белого пятна».
– Той самой пьесы, которая получала потрясающие рецензии, пока в ней играла Ли, – кивнула Кортни, осторожно садясь на диван.
Джейсон нахмурился, услышав, как фамильярно разговаривает девчонка с Ли, и обратился к ней высокомерным тоном взрослого, наставляющего восьмилетнюю олигофренку.
– Мисс Кендалл, – подчеркнул он, – прекрасная актриса. Но для того чтобы бродвейская пьеса имела сокрушительный успех, необходимо нечто большее, чем хорошая игра.
Вместо ответа Кортни щелкнула пальцами, подскочила и направилась к кухне.
– Забыла сказать О'Хара, чтобы не клал льда в колу. Посчитав, что она его не слышит, Джейсон подался вперед:
– Ты знаешь семью, в которой она живет? – Нет.
– Так тебе следовало бы предупредить этих людей. Я знаю одну богатую пару, которая позволила бедной школьнице пожить с ними на время учебы. Девица соблазнила их сына, когда тот приехал домой на Рождество, забеременела, и беднягам пришлось истратить целое состояние, чтобы откупиться от нее. У девчонок вроде Кортни чересчур большие амбиции. Учась на стипендии, они всеми силами стараются втереться в состоятельные семьи вроде той, в которой она сейчас живет…
Он осекся, увидев, что Кортни возвращается. Ли задумалась, не стоит ли прояснить ситуацию, но так рассердилась на его несправедливые обвинения, что решила либо предоставить Кортни самой управиться с ним, либо позволить ему думать что хочет.
– Ты уже узнала задание по журналистике? То самое, которое засчитывается за половину экзаменационной оценки?
Корни кивнула.
– Нам нужно взять интервью у самой влиятельной или знаменитой особы, к которой мы сможем получить доступ, и чем труднее дастся нам это интервью, тем выше будет оценка. Кроме того, руководитель собирается учитывать качество интервью, уникальность нашей позиции, точки зрения, подхода к теме, ценность новой или необычной информации, которую мы узнаем от этой особы, а также легкость изложения. Только одному человеку поставят «отлично». Пока что я первая в классе, но ненамного опережаю остальных, так что мне придется из кожи вон вылезти.
– А ты уже наметила, кого хочешь интервьюировать? Девочка ответила виноватой улыбкой.
– Вы – первая, о ком я подумала, но от нас требуется… вытягивать сведения, скрытые тайны, вещи, до которых пока никто еще не докопался. Но даже если у вас и есть какие-то мрачные, глубоко похороненные секреты, я не желаю никому их выдавать.
– Спасибо тебе за это, – облегченно вздохнула Ли. – Кого еще ты имела в виду?
– Пока никого. Камилла Бингли собирается взять интервью у архиепископа Линдли: он друг ее отца. Она думает, что сумеет заставить его высказаться на тему проблем в католической церкви. Отец Брента Гентнера – друг сенатора Кеннеди, и Брент точно уверен, что тот не откажется выслушать его вопросы.
Она жадно глотнула кока-колу.
– Для того чтобы обставить Камиллу и Брента, мне придется взять интервью у папы или президента.
– И ты думаешь, что тебе это удастся?
– Да, если захочу. Проблема в том, что папа тяжело болен, а президент уже раздает кучу интервью.
– Так или иначе, а тебе в любом случае было бы трудновато связаться с ними, – снисходительно заметил Джейсон.
Кортни вытаращилась на него с таким видом, словно не могла представить подобную тупость.
– Я бы не стала звонить сама. Попросила бы Ноа1313
Ноа – английский вариант имени «Ной».
[Закрыть].
– Того самого, который из ковчега? – пошутил Джейсон.
– Того самого, который мой брат.
– Ясно. Твой брат Ноа имеет право в любую минуту звонить папе и президенту по прямым телефонам?
– Насчет папы не уверена. Мы не католики, но Ноа пожертвовал землю там, где…
И тут Джейсон догадался соотнести имя брата Кортни с ее фамилией и сообразил, что речь идет о широко известном миллиардере из Флориды.
– Твой брат – Ноа Мейтленд? – Да.
– Тот самый Ноа Мейтленд?
– Думаю, есть и другие Мейтленды. Вряд ли Ноа приобрел авторские права на свое имя, хотя, возможно, и пытался, – хихикнула девочка.
Ли, понимавшая, что за этим последует, мысленно приготовилась. Джейсон был блестящим мастером слова, но совершил непростительную ошибку, отнесшись покровительственно к шестнадцатилетней девочке с невероятно высоким IQ и привычкой без стеснения говорить все, что придет в голову, особенно если потребуется шокировать противника, загнать в угол и лишить дара речи. Ли уже не раз видела Кортни в действии.
– Тот самый Ноа Мейтленд из Палм-Бич? – допрашивал Джейсон.
– Да.
Драматург уставился на молодое веснушчатое лицо и неразвитую фигурку.
– Но как это могло случиться?
– Самым обычным способом. Сперматозоиды входят в яйцеклетку, происходит оплодотворение…
– Я не это имел в виду, – перебил Джейсон. – У меня создалось впечатление, что Ноа Мейтленду около сорока.
– Так и есть. У нас один отец, но разные матери.
– Вот как? – рассеянно спросил Джейсон, явно воодушевленный возможностью приобрести нового инвестора для будущей пьесы, не просто богатого, а с поистине бездонными карманами. Пытаясь загладить былое откровенное пренебрежение, он стал засыпать Кортни вопросами именно такого характера, которые, по его предположению, другие люди должны задавать шестнадцатилеткам. – А другие братья и сестры у тебя есть?
– Нет, но у моего отца четыре жены, так что, вероятно, он пытался.
– Должно быть, тебе было очень одиноко в детстве, – сочувственно заметил он.
– Вовсе нет. Две жены отца были почти моими ровесницами. Я играла с ними.
Джейсон вытаращился на нее с открытым ртом, а Ли потянулась к руке девочки и ободряюще сжала.
– Кортни, ты, должно быть, не сознаешь, насколько знаменательна эта минута. Обычно это после его высказываний люди выглядят точно так же, как он выглядит сейчас. Можно сказать, его прерогатива – повергать собеседника в оцепенение.
Джейсон, очевидно, пришедший к такому же выводу, еще несколько минут смотрел на Кортни с чем-то вроде неприязненного благоговения, прежде чем развалиться на диване и широко улыбнуться.
– Бьюсь об заклад, ты первоклассный чирей в заднице.
– Ошибаетесь, – гордо поправила она. – Не первоклассный. Мирового класса.
И поскольку между ними установилось достаточно прочное перемирие, Ли, успокоившись, положила голову на подлокотник дивана и натянула на себя кашемировый плед персикового цвета, которым укрывала ноги.
Их голоса куда-то уплывали…
Ее глаза закрылись…
Она вздрогнула и проснулась, когда Джейсон поцеловал ее в щеку.
– Я ухожу. Мое эго не выдержит еще одного афронта. Мало того, что моя хозяйка заснула как раз посреди разговора, так эта негодяйка только что облегчила мои карманы на пятьдесят баксов за две партии джина рамми на кухне.
После его ухода Ли прислушалась к возгласам, доносившимся из кухни, где О'Хара и Кортни играли в карты, и вынудила себя встать. В любую минуту может приехать Майкл Валенте. Нужно хотя бы плеснуть на лицо холодной воды и причесаться. Почти неделю напряжение не отпускало ее, до того что она не могла спать и тряслась от нервного озноба. Теперь же едва переставляла ноги.
