Текст книги "Битва желаний"

Автор книги: Джудит Макнот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– О Боже, – тяжело вздохнула она. – О Боже, нет?

Лорен взяла такси до здания «Глобал индастриз». Шок начал проходить, уступая место холодному оцепенению. Она вошла в мраморный вестибюль и попросила разрешения позвонить.

– Мэри? – сказала она, когда ее соединили. – Я плохо себя чувствую. Я поеду домой.

Вечером, завернувшись в халат, она сидела глядя на потухший камин. Она накинула на плечи платок, пытаясь унять озноб, но это не помогало. Ее начинало лихорадить, как только она вспоминала о последнем посещении дома Витвортов: Кэрол Витворт спокойно руководила маленьким собранием, где планировался заговор против ее сына. Ее красивого, великолепного сына. О Боже, как она могла так поступить с ним!

Все в Лорен кипело от бессильной ярости, и она мяла шерстяной платок, страстно желая расцарапать царственное лицо Кэрол Витворт – это тщеславное, надменное и красивое лицо.

Если действительно и был шпионаж, то со стороны Филипа, а не Ника. – Но даже если бы Ник и платил кому-нибудь, чтобы получить информацию, Лорен бы не осудила его. Сейчас она с удовольствием развалила бы компанию Витворта.

Возможно, Ник любит ее – так думает Мэри. Но Лорен никогда не узнает этого. Как только он обнаружит, что она связана с Витвортами, он убьет в себе чувство к ней так же, как уничтожил любовь к матери. Он никогда не поверит ее рассказу, почему она все-таки устроилась на работу в «Синко».

Лорен с презрением оглядела гнездышко, где она так уютно устроилась. Она жила здесь, как избалованная любовница Витворта. Но все, хватит. Она уезжает домой. Она будет работать в двух местах, давать уроки музыки, чтобы иметь достаточно денег, но не останется в Детройте. Иначе она просто сойдет с ума, пытаясь увидеть Ника и понять, думает ли он о ней.

– Лучше себя чувствуешь? – спросил Джим на следующий день, потом сухо добавил:

– Мэри рассказала тебе о Кэрол Витворт, а ей не стоило этого делать.

Лицо Лорен было бледным, но спокойным, когда она закрыла за собой дверь и протянула ему лист бумаги, который только что вынула из пишущей машинки.

Джим развернул его и пробежал глазами.

– Ты увольняешься по личным причинам. Что это, черт возьми, значит? Какие такие личные причины?

– Филип Витворт – мой дальний родственник. И я не знала до вчерашнего дня, что Кэрол Витворт – мать Ника.

От удивления Джим выпрямился в кресле. Он сердито взглянул на нее, затем спросил:

– А почему ты мне об этом рассказываешь?

– Вы же спросили, почему я увольняюсь. Он молча смотрел на нее некоторое время, и его лицо постепенно смягчалось.

– Итак, ты родственница второго мужа его матери, – сказал он. – И что из этого?

Лорен не была готова что-либо обсуждать. Без сил она опустилась в кресло:

– Джим, вам не приходит в голову, что, будучи родственницей Филипа Витворта, я могла бы шпионить за вами для него?

Джим пронзил ее взглядом:

– А ты это делаешь?

– Нет.

– А Витворт просил тебя об этом?

– Да.

– И ты согласилась? – резко спросил он. Лорен и не подозревала, что можно чувствовать себя такой несчастной.

– Я думала об этом, но по дороге сюда решила, что не смогу этого делать. Я провалила тесты, чтобы, меня не взяли, и я бы… – Коротко она рассказала ему, как она встретила Ника в тот вечер. – И на следующий день меня приняли на работу.

Она откинулась назад и закрыла глаза.

– Мне хотелось быть рядом с Ником. Я знала, что он работает в этом здании, поэтому я устроилась сюда. Но я никогда не передавала никакой информации Филипу.

– Просто не могу поверить, – сказал Джим, потирая пальцами лоб, как будто у него сильно болела голова.

Минуты проходили в молчании. Лорен была слишком несчастна, чтобы что-то возразить. Она просто сидела и ждала, когда он вынесет ей приговор.

– Это все не имеет никакого значения, – сказал он наконец. – Ты не уйдешь. Я не отпущу тебя.

Лорен с удивлением посмотрела на него:

– О чем вы говорите? Разве вас не пугает, что я могу рассказать Филипу все, что мне известно.

– Ты не сделаешь этого.

– Вы уверены? – с вызовом спросила она.

– Вполне. Если бы ты собиралась шпионить за нами, то не пришла бы сюда и не рассказала, что ты – родственница Витворта. Кроме того, ты влюблена в Ника, и я думаю, что он влюблен в тебя.

– А я думаю, что это не так, – сказала Лорен со спокойным достоинством. – И даже если так, как только он узнает, чья я родственница, он не захочет иметь со мной ничего общего. Я пыталась устроиться на работу в «Синко»– значит, пыталась заняться шпионажем. Никаким рассказам о вспыхнувшем чувстве он не поверит.

– Лорен, женщина может признаться мужчине в чем угодно, если выберет для этого подходящее время. Подожди, когда Ник вернется и… – Когда Лорен покачала головой, он сказал с угрозой в голосе:

– Если ты уйдешь без моего согласия, я не дам тебе хорошей рекомендации.

– Не давайте.

Джим наблюдал, как она выходит из кабинета. Несколько минут он сидел без движения, нахмурив брови. Затем медленно протянул руку и взял телефонную трубку.

– Мистер Синклер… – Секретарша наклонилась к Нику и говорила шепотом, чтобы не мешать другим членам совещания – крупным промышленникам США, обсуждавшим международный торговый договор. – Извините за беспокойство, сэр, но вам звонит мистер Джеймс Вильяме…

Ник кивнул, уже слегка отодвигая стул. На его лице не отразилось ничего, но он был обеспокоен. Он не мог вообразить причины, по которой звонил Джим. Случилось что-то очень серьезное. Секретарша провела его в отдельную комнату, и Ник схватил телефонную трубку:

– Джим, что случилось?

– Ничего особенного. Мне просто надо обсудить с тобой кое-что.

– Обсудить? Ты понимаешь, что ты говоришь?! Сейчас в самом разгаре международное совещание, а…

– Я буду краток. Новый управляющий по продаже, которого я нанял, может приступить к работе через три недели, пятнадцатого ноября.

Ник раздраженно выругался.

– Ну и что? – выкрикнул он.

– Так вот я звоню тебе, чтобы узнать, согласен ли ты с тем, что он начнет работать в ноябре, или удобнее, чтобы он подождал до января, как мы первоначально договорились. Я…

– Я ушам своим не могу поверить, – перебил его разъяренный Ник. – Мне наплевать, когда он приступит к работе, и ты знаешь это. Пятнадцатого ноября подходит. Что еще?

– Вроде бы все, – невозмутимо ответил Джим. – Ну, как там, в Чикаго?

– Ветрено! – рявкнул Ник. – Черт возьми, если ты вытащил меня с совещания, чтобы говорить об этом…

– Ладно, извини. Я отпускаю тебя. Кстати, сегодня утром Лорен подала заявление об уходе.

Это сообщение подействовало на Ника как пощечина.

– Я поговорю с ней в понедельник, когда вернусь.

– Тебе не удастся это сделать – она увольняется немедленно. Я думаю, она планирует завтра уехать в Миссури.

– Ты, должно быть, не справляешься, – процедил сквозь зубы Ник, саркастически улыбаясь. – Обычно, когда секретарши влюбляются в тебя, тебе приходится переводить их в другой отдел. Лорен же сама избавляет тебя от беспокойства.

– Она не влюблена в меня.

– А это уже твои проблемы, а не мои.

– Черт побери! Тебе хотелось поиграть с ней, а когда она отказалась, ты заставил ее работать до изнеможения. Она любит тебя, а ей приходится передавать тебе приветы от твоих любовниц, ты заставляешь ее…

– Лорен до меня нет дела! – закричал Ник. – И у меня нет времени обсуждать ее с тобой.

Он бросил трубку и вернулся в конференц-зал. Семь человек взглянули на него с вежливым интересом, но осуждающе. По взаимной договоренности они подходили к телефону во время заседаний только в случаях крайней необходимости. Ник сел в кресло и сухо сказал:

– Прошу извинить меня. Моя секретарша преувеличила важность проблемы и передала звонок сюда.

Ник старался сосредоточиться на обсуждаемом вопросе, но Лорен не выходила у него из головы. В разгар бурных дискуссий о принципах маркетинга у него перед глазами возникла прелестная женщина: она смотрела на солнце и смеялась. Ее волосы рассыпались по плечам. Он вспомнил, как они плавали по озеру Мичиган, вспомнил ее удивительное лицо в тот вечер, когда они познакомились.

«Что случится со мной, если туфелька подойдет?»

«Я превращу вас в красивого лягушонка».

Вместо этого она превратила его в буйного невротика! Вот уже две недели он сходит с ума от ревности. Каждый раз когда у нее на столе звонил телефон, он мучился, что это кто-то из ее любовников. Когда какой-нибудь мужчина бросал на нее взгляд, он чувствовал дикое желание врезать ему по физиономии.

Завтра она уезжает. В понедельник он уже не увидит ее. Так будет лучше для всей этой чертовой корпорации; его собственные помощники старались свернуть в сторону, как только видели его. Вот до чего она его довела!

Совещание закончилось в семь часов, и Ник извинился и поднялся к себе в номер. Направляясь по широкому коридору дорогого отеля к лифту, он увидел застекленный прилавок с ювелирными изделиями. Его внимание привлекли великолепный рубиновый кулон и такие же серьги. Может быть, если он подарит Лорен этот кулон… Вдруг он снова почувствовал себя маленьким мальчиком, покупавшим расписную шкатулку. Он отвернулся от прилавка и пошел дальше по коридору. Подкуп, напомнил он себе, – это самый низкий способ уговорить человека сделать что-нибудь. Он не будет просить Лорен остаться, он никогда никого не будет ни о чем просить.

Около часа он говорил по телефону у себя в номере, решая деловые вопросы, которые накопились в его отсутствие. Когда он наконец повесил трубку, было около одиннадцати. Он подошел к окну и взглянул на звездное небо Чикаго.

Лорен уезжает. Джим сказал, что она бледная и измученная. А что, если она больна? Может быть, она беременна? Ну и что же, если так? Он даже не знает, его ли это ребенок.

Когда-то он мог быть уверен. Когда-то он был ее единственным мужчиной. Теперь, пожалуй, уже она сможет научить его кое-чему, с горечью подумал он.

Он вспомнил воскресное утро, когда приехал к ней, чтобы подарить серьги. Когда он попытался затащить ее в постель, она рассердилась. Большинство женщин удовлетворились бы тем, что он предлагал, но не Лорен. Она хотела, чтобы они были близки душевно, а не только физически, она хотела проявления чувств с его стороны, ждала каких-то обещаний.

Ник улегся в постель. Ну и чудесно, что она уезжает, решил он, злясь на все на свете. Пусть возвращается домой и найдет себе какого-нибудь провинциального сопляка, который будет ползать у ее ног и клясться в любви, если ей это так необходимо.

На следующее утро совещание начиналось ровно в десять. Поскольку его участники были крупными промышленниками, ценившими каждую минуту своего времени, все пришли вовремя. Председатель взглянул на шестерых мужчин, сидящих вокруг стола, и сказал:

– Ник Синклер не сможет присутствовать сегодня. Он просил меня передать, что его вызвали в Детройт по срочному делу.

–  – У нас у всех есть незаконченные срочные дела, – возмутился один из присутствующих. – Что за проблема, которая помешала ему быть здесь?

– Он сказал, что это проблема кадров.

– Это не повод, – взорвался другой, – у нас у всех есть эти проблемы.

– Я напомнил ему об этом, – ответил председатель.

– И что он сказал?

– Он сказал, что такой проблемы нет больше ни у кого.

Лорен вынесла еще один чемодан к машине и, остановившись, взглянула на затянутое облаками октябрьское небо. Наверное, скоро пойдет дождь или снег.

Она вернулась в дом за другими вещами, оставив дверь приоткрытой. Ноги у нее промокли, так как на улице было очень сыро. Надо было быстро высушить промокшие матерчатые кроссовки, которые она собиралась надеть в дорогу. Лорен отнесла их в кухню, поставила около открытой духовки и включила ее.

Поднявшись наверх, она надела туфли и закрыла последний чемодан. Единственное, что оставалось сделать до отъезда, – это написать записку Филипу Витворту. Слезы жгли ей глаза. Смахнув их дрожащими пальцами, она взяла чемодан и спустилась вниз. И тут за ее спиной послышались чьи-то шаги. Она испуганно обернулась и застыла как вкопанная: из кухни выходил Ник и направлялся к ней. В голове у нее промелькнула страшная мысль; он знает все о Филипе Витворте.

Разволновавшись, Лорен опустила чемодан и сделала шаг в сторону. Сзади стоял диван. В спешке она покачнулась и упала спиной на подушки. Невольно у Лорен мелькнула мысль, что поза у нее сейчас самая призывная и обольстительная.

– Я очень польщен, дорогая, но мне бы хотелось сначала что-нибудь перекусить. Что у тебя есть, кроме жареных кроссовок?

Лорен поспешно вскочила. Несмотря на насмешливый тон, чувствовалась мрачная напряженность в его лице и каждом мускуле его сильного тела. Она осторожно отошла от него подальше.

– Стой на месте, – спокойно приказал он. Лорен замерла, внутри у нее все похолодело.

– Почему… почему ты не на международном совещании?

– Дело в том, – медленно проговорил он, – что я задавал себе этот вопрос много раз. Я спрашивал себя об этом, когда оставил семь человек, которым был необходим мой голос для решения очень важных вопросов. Спрашивал по дороге сюда, когда мою соседку в самолете рвало в пакет.

Лорен нервно хихикнула. Он был взвинчен, сердит, но не взбешен. Значит, Филип тут ни при чем.

– Я задавал себе этот вопрос, – продолжил он, делая шаг вперед, – когда фактически вышвырнул из такси старика, чтобы поехать самому, потому что боялся не застать тебя.

Лорен отчаянно пыталась понять его настроение, но не могла.

– Ну а теперь, когда ты здесь, – сказала она дрожащим голосом, – чего ты хочешь?

– Тебя.

– Я уже говорила тебе…

– Помню, – нетерпеливо перебил ее Ник. – Ты говорила, что я слишком стар и циничен для тебя, так?

Она кивнула, хотя и не помнила этих слов.

– Лорен, я только на два месяца старше, чем был в Харбо-Спринг. Хотя и чувствую себя так, как будто прошли годы. Но ты не считала, что я стар для тебя, и, по правде говоря, я и сейчас так не думаю. А теперь я разгружу твою машину, и ты начнешь распаковывать вещи.

– Я уезжаю домой, Ник, – сказала Лорен спокойно.

– Никуда ты не поедешь, – твердо возразил он. – Ты принадлежишь мне, и, если ты меня вынудишь, я отнесу тебя в спальню и там заставлю признать это.

Лорен знала, что он так и сделает, и отступила еще на шаг:

– Этим ты всего лишь докажешь, что физически сильнее меня. Дело не в том, буду я сопротивляться или нет. Главное – то, что я не хочу принадлежать тебе ни в каком смысле.

Ник улыбнулся:

– А я хочу принадлежать тебе во всех смыслах.

Лорен почувствовала, как у нее бешено забилось сердце. Что стоит за этими словами – «принадлежать тебе»? Однако какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что он не предлагает ей брак, но по крайней мере он предлагает себя. Если сейчас рассказать ему о Филипе Витворте?

Ник заговорил снова, и его голос дрожал от нетерпения:

– Я такой аморальный, беспринципный циник; подумай, как ты можешь исправить мой характер! Это поднимет мировую нравственность.

Лорен начала терять контроль над собой. Ее одновременно душили смех и слезы. Она наклонила голову, чтобы вытереть глаза, и роскошные волосы плотной завесой закрыли ей лицо. Она уже была готова стать героиней банальной истории: влюбленная секретарша вступает в тайную любовную связь со своим боссом, Готова была поставить на карту свою гордость, чтобы еще раз ощутить его поцелуи. И даже не боялась того, что он может возненавидеть ее, когда узнает о Филипе.

– Лорен, – сказал Ник хриплым голосом, – я люблю тебя.

У нее закружилась голова. Не веря своим ушам она подняла на него глаза, полные слез.

– Не плачь, – попросил он. – Я никогда ни одной женщине не говорил таких слов, и я…

Лорен вся задрожала и внезапно бросилась в его объятия. Неуверенно он дотронулся рукой до ее подбородка и внимательно заглянул в бирюзовые глаза. Они были полны слез, а густые ресницы стали похожи на стрелочки. Лорен попыталась сказать что-то, и Ник напрягся, так как боялся услышать отказ, мысль о котором мучила его всю дорогу от Чикаго.

– Я думаю, что ты очень красивый, – прошептала она. – Я думаю, что ты самый красивый…

Тихий стон вырвался из груди Ника, и он впился в ее губы. Он прижал к себе гибкое, податливое тело, целовал ее то крепко, то нежно, но никак не мог насытиться. Наконец он оторвался от ее губ, пытаясь побороть мучившее его желание.

Когда он замер, Лорен откинулась в его объятиях и посмотрела на него. В ее глазах он увидел вопрос и согласие. Она будет с ним здесь или там, где он скажет.

– Нет, – прошептал он нежно. – Все будет не так. Я не хочу в спешке затаскивать тебя в постель. Я уже сделал что-то подобное в Харбо-Спринг.

Дерзкая красавица, которую он обнимал, подарила ему одну из своих обворожительных улыбок.

– Ты действительно голоден? Я могла бы приготовить тебе тушенные в масле чулки к жареным кроссовкам. Или ты предпочтешь более привычное блюдо, например омлет?

Ник усмехнулся и поцеловал ее в лоб.

– Я попрошу мою экономку приготовить что-нибудь, пока буду принимать ванну. Затем немного посплю. Я совсем не спал прошлой ночью. И тебе тоже стоит вздремнуть, потому что, когда мы вернемся с бала, я не дам тебе спать всю ночь.

За пятнадцать минут он внес все ее вещи в дом.

– Я заеду за тобой в девять часов, – сказал он, собираясь уходить. – У тебя есть вечернее платье?

Лорен не хотелось надевать платья, принадлежавшие любовнице Филипа Витворта, но на этот раз у нее не было выбора.

– Куда мы пойдем?

– На благотворительный бал в отеле «Вестин»в пользу детской больницы. Я один из спонсоров, поэтому получаю пригласительные билеты каждый год.

– Это не очень-то благоразумно, – озабоченно сказала Лорен. – Кто-нибудь может увидеть нас там вместе.

– Все увидят нас вместе. Этот бал – одно из важнейших событий года, поэтому я и хочу пригласить тебя. Что в этом плохого?

– Хорошо. Я с удовольствием пойду, – сказала она, поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его. – Я пойду, с тобой, куда ты захочешь.

Глава 17

Ник выглядел необыкновенно элегантно в иссиня-черном костюме, белоснежной рубашке и черной бабочке, когда Лорен открыла ему вечером дверь.

– Ты просто великолепен, – сказала она, чуть улыбаясь.

Он с восхищением оглядел прекрасные черты ее лица, сверкающие волосы, поднятые наверх и уложенные в замысловатую изящную прическу, затем перевел взгляд на пышную грудь, видневшуюся из выреза облегающего черного платья. Длинная юбка имела сбоку глубокий разрез, доходящий до середины бедра.

– Тебе нравится? – спросила Лорен, вручая ему черную бархатную пелерину с белой атласной подкладкой.

– Я обожаю ее, – ответил Ник, и Лорен вспыхнула, осознав, что он имеет в виду.

Отель «Вестин» был расположен в центре Детройта, в богатом районе, построенном в стиле ренессанс. Как бы говоря о значимости бала, от главного входа до тротуара был расстелен красный ковер. По обе стороны от него располагались телевизионные камеры. Как только шофер Ника припарковал лимузин, фоторепортеры стали пробиваться вперед, поднимая вверх свои камеры.

Швейцар подошел к машине и открыл Лорен дверь. Когда Ник вышел вслед за ней и взял ее под локоть, дружно засверкали вспышки и телекамеры подъехали ближе к красному ковру.

Первым человеком, которого она увидела, войдя в зал, был Джим. Он тоже заметил их. На его лице вспыхнуло насмешливое ликование. Он протянул руку, и Лорен заметила, что Ник несколько помедлил, прежде чем пожать ее.

– Ты быстро вернулся из Чикаго, – заметил Джим, не обращая внимания на холодное приветствие. – Интересно: почему?

– Ты это чертовски хорошо знаешь, – хмуро ответил Ник.

Джим поднял брови и перевел одобрительный взгляд на Лорен:

– Я бы сказал тебе, как великолепно ты выглядишь, но боюсь, что Ник не выдержит и все-таки выбьет мне зубы.

– Почему? – удивилась Лорен. Усмехнувшись, Джим ответил:

– Вспомни о дюжине роз и поцелуе, который он видел. А он пусть вспомнит о девушке, которую я любил, но не мог набраться храбрости и сделать ей предложение. Ему надоело приободрять меня, поэтому он послал Эрике две дюжины…

Ник взорвался от смеха:

– Ну ты и сволочь! – И на этот раз рукопожатие было искренним.

Для Лорен это была волшебная ночь, наполненная ароматом цветов, сиянием люстр и божественной музыкой. Она танцевала в объятиях Ника или стояла рядом, пока он представлял ее своим знакомым. Казалось, он знает каждого в этом зале. Стоило им сойти с танцевальной площадки или остановиться, чтобы выпить бокал шампанского, как их тут же окружало множество людей. Для Лорен было совершенно очевидно, что Ник был очень почитаем и любим всеми, и она чувствовала гордость за него. И он тоже гордился ею. Это было видно по его теплой улыбке, когда он представлял ее своим партнерам, и по тому, как собственнически обнимал ее за талию.

– Лорен?

Было уже далеко за полночь. Они танцевали, и Лорен улыбнулась ему, слегка наклонив голову:

– Да?

– Я хотел бы сейчас уйти.

Желание, затаившееся в глубине его серых глаз, ответило Лорен на вопрос «почему?». Она кивнула и дала увести себя с танцевальной площадки.

Только она подумала, что это самая прекрасная ночь в ее жизни, как сзади раздался знакомый голос, заставивший ее вздрогнуть.

– Ник, – проговорил Филип Витворт. На его лице была маска вежливости. – Рад тебя видеть.

Лорен похолодела. «О нет! Только не здесь!»– взмолилась она про себя.

– Представь нас молодой леди, – добавил Филип, посмотрев с улыбкой на Лорен, которая облегченно вздохнула.

Она перевела взгляд с Филипа на Кэрол Витворт, а затем на Ника. Мать и сын смотрели друг на друга холодно, как незнакомцы: стройная царственная блондинка и высокий красивый брюнет, у которого были ее серые глаза. С равно душной учтивостью Ник познакомил ее с «мистером и миссис Витворт».

Через несколько минут в лимузине Лорен поймала настойчивый взгляд Ника.

– Что случилось? – спросил он наконец. Она тяжело вздохнула:

– Кэрол Витворт – твоя мать. Мэри сказала мне Это несколько дней назад. Выражение его лица не изменилось.

– Да.

– Если бы я была твоей Матерью, – сказала Лорен приглушенным шепотом и, отвернувшись, продолжила:

– то я бы гордилась тобой. Каждый раз, смотря на тебя, я бы думала, что этот красивый, элегантный, властный мужчина – мой…

– Твой возлюбленный, – прошептал Ник, обнимая ее и нежно целуя.

Лорен запустила пальцы в его густые темные волосы, прижимая его губы к своим.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

Из груди Ника вырвался счастливый вздох.

– Я уже начал бояться, что ты никогда этого не скажешь.

Лорен уютно устроилась в его объятиях, но чувствовала она себя неспокойно. Облегчение от того, что Филип Витворт не выдал ее, сменилось напряжением и беспокойством. Делая вид, что не знает Филипа и Кэрол, она как бы стала участницей обмана, делавшего Ника полнейшим глупцом. Паника охватывала ее все сильнее. Утром она все расскажет. Но портить грядущую ночь любви у нее не хватило сил.

Когда они приехали к ней, Ник снял с ее плеч пелерину и бросил на кресло. Он начал снимать пиджак, и сердце Лорен восторженно забилось. Она отошла к окну, пытаясь немного успокоиться, и, когда он подошел, спросила дрожащим голосом:

– Хочешь выпить?

– Нет.

Он обнял ее за талию, привлекая к себе, и, слегка наклонив голову, нежно поцеловал в висок. Ее дыхание стало прерывистым, когда теплые губы коснулись ее уха, затем шеи. Руки Ника тоже не теряли времени. Одна заскользила по ее бедрам, а другая нежно обхватила обтянутую бархатом грудь. Его прикосновения доставляли ей небывалое наслаждение, и когда его рука скользнула за корсаж, Лорен почувствовала жар его возрастающей страсти.

К тому времени когда, обняв за плечи, он повернул ее к себе, Лорен была охвачена жгучим желанием. Прижав ее к своему напряженному телу. Ник припал к полураскрытым губам. Он целовал ее медленно, но жадно, с каждой секундой все более настойчиво. Его язык, лаская, проникал все глубже и глубже.

Движимая смесью любви и страха потерять любимого., Лорен прижалась к нему, еще сильнее разжигая его страсть. Ее язык начал, дразня, ласкать его губы, и она почувствовала, как его объятия становятся все крепче, пока она нежно гладила его мускулистые плечи и спину.

Где-то в глубине затуманенного страстью сознания Ника возникла мысль, что Лорен целует его так, как не целовала в ту первую ночь. Но ему и в голову не приходило сравнивать находившуюся в его объятиях раскованную женщину с неуверенной и стеснительной девушкой в Харбо-Спринг, пока Лорен не начала, слегка откинувшись назад, расстегивать его рубашку.

Он посмотрел на ее изящные руки и вспомнил такой же момент в Харбо-Спринг – только тогда ему пришлось самому положить ее руку на рубашку и попросить расстегнуть ее. Очевидно, с тех пор Лорен очень переменилась.

Его пронзил холод разочарования и сожаления, и, накрыв рукой пальцы Лорен, он остановил ее.

– Приготовь что-нибудь выпить, хорошо? – попросил он, ненавидя себя за то, что чувствовал по отношению к ней.

Пораженная прозвучавшей в его голосе горечью, Лорен опустила руки. Подойдя к бару, она разбавила бурбон водой и протянула ему. Его губы дрогнули в невеселой улыбке, когда он заметил, что она помнит его любимый напиток. Ничего не сказав, он поднял бокал к губам и быстро осушил его.

Лорен была сбита с толку его поведением, но еще больше ее поразили последующие слова:

– Скажи мне прямо, чтобы я перестал об этом думать. Сколько их было?

– Сколько чего? – изумленно спросила Лорен.

– Любовников, – пояснил он. Она не могла поверить своим ушам. После того как он говорил ей, что ее моральные нормы наивны и глупы и что мужчины теперь предпочитают опытных женщин, он ревновал. Он ревновал, потому что теперь ему было не все равно. Лорен не знала, то ли дать ему пощечину, то ли рассмеяться, то ли броситься ему на шею. Вместо этого она решила слегка отомстить ему за тот ужас и отчаяние, которые пережила из-за его либерализма. Повернувшись, она подошла к бару и достала бутылку белого вина.

– Какая разница? – наивно спросила она. – Ты говорил в Харбо-Спринг, что мужчины больше не приветствуют девственность и не хотят, чтобы женщина была неопытной. Правильно?

– Правильно, – хмуро подтвердил он, разглядывая кубик льда в своем бокале.

– Ты также говорил, – продолжила она, – что у женщин есть такие же физические потребности, как и у мужчин, и что мы можем удовлетворять их, когда хотим и с кем хотим. Ты очень настойчиво утверждал, что…

– Лорен, – попросил он тихим голосом, – я задал тебе простой вопрос. Я хочу знать, чтобы не гадать. Скажи мне, сколько их было. Нравились ли они тебе, было ли тебе наплевать на них? Просто расскажи мне. Я ничего не скажу и не упрекну тебя.

«Черта с два ты ничего не скажешь!»– радостно подумала Лорен, пытаясь открыть бутылку вина.

– Конечно же, ты ничего не скажешь. Ты же говорил…

– Я знаю, что я говорил, – прошипел он. – Ну, сколько?

Она взглянула в его сторону, делая вид, что удивлена его тоном.

– Только один.

В его глазах мелькнули злость и сожаление, тело напряглось, как будто он почувствовал физическую боль.

– Ты была неравнодушна к нему?

– Я думала, что люблю его, – весело сказала Лорен.

– Хорошо. Давай забудем про него, – закончил он мучительный разговор.

Наконец заметив, как она мучается с бутылкой, Ник подошел, чтобы помочь.

– Ты сможешь забыть о нем? – спросила Лорен, восхищаясь ловкостью, с которой он вынул пробку.

– Смогу… Через некоторое время.

– Что значит через некоторое время? Ты же говорил, что нет ничего предосудительного в том, что женщина удовлетворяет свои биологические…

– Я знаю, что я говорил, черт возьми?

– Тогда почему ты такой сердитый? Ты же не лгал мне тогда?

– Я не лгал, – сказал он, ставя бутылку и доставая бокал. – Я действительно так думал.

– Почему?

– Потому что это было удобно. Тогда я не любил тебя.

В этот момент Лорен любила его как никогда.

– Хочешь, я расскажу тебе о нем?

– Нет, – холодно ответил Ник. Ее глаза блеснули, и она предусмотрительно отступила на шаг.

– Ты одобришь мой выбор. Он был высокий, темноволосый и красивый, как ты. Очень элегантный, изысканный и опытный. Он сломил мое сопротивление за два дня, и…

– Прекрати, черт возьми! – разъяренно выкрикнул Ник.

– Его зовут Джон.

Ник повернулся к ней спиной:

– Я не хочу этого слышать!

– Джон Николае Синклер, – пояснила Лорен.

Ник почувствовал такое облегчение, что даже не знал, что ему делать. Он обернулся. Лорен стояла посреди комнаты – ангел в соблазнительном черном бархате, юная красавица с невыразимой грацией и изяществом в каждой линии тела. В ней были та гордость и вера в себя, которые удерживали страстных юношей и мужчин от развязности.

Она любила его.

Он мог сделать ее любовницей или женой. В глубине сердца он знал, что она может быть только его невестой, что-либо меньшее унизит ее. Это красивое тело предлагалось только ему. Он не мог принять этот подарок и ее любовь, а взамен предложить ей что-то непонятное, называемое многозначительно «отношениями». Она была молода, но достаточно мудра, чтобы не играть с его жизнью. Она также была упорной, смелой, с сильным характером, что он понял за последние несколько недель.

Он молча посмотрел на нее, затем глубоко вздохнул.

– Лорен, – начал он, – я хочу иметь четырех косоглазых голубоглазых дочерей в очках в роговой оправе на вздернутых носиках. Я буду очень рад медового цвета волосам. Ты единственная, кто может подарить мне таких детей, и я прошу…

Он увидел, как ее глаза наполнились счастливыми слезами, и, обняв, прижал ее к сердцу, охваченный теми же чувствами, что и она.

– Дорогая, пожалуйста, не плачь. Пожалуйста, не надо, – шептал он, целуя ее лоб, щеки и губы.

Напоминая себе, что это только второй ее любовный опыт и поэтому не нужно ее торопить, Ник взял ее на руки и понес наверх.

Не отрывая губ от ее рта, он опустил ее на пол. Пока он снимал одежду, Лорен разделась перед его горящим взором. Сбросив на пол кружевное белье, она подняла голову и посмотрела на него без тени стыда и стеснения.

Руки Ника задрожали от переполнявшей его нежности, когда он взял ее лицо в ладони. После недель упорных холодных отказов Лорен смотрела на него с нежной покорностью. Ее глаза светились любовью, такой сильной, что он почувствовал и смущение и гордость одновременно.

– Лорен, – в его голосе звучали новые, непривычные для него нотки, – я тоже люблю тебя.

В ответ она обвила руками его шею и крепко прижалась к его обнаженному телу. Пытаясь сдержать свою бушующую страсть, он наклонил голову и поцеловал ее. Ее мягкие губы раскрылись, его язык скользнул между ними, а затем жадно проник вглубь. Внезапно он потерял контроль над собой. С тихим стоном он повалил ее на кровать и начал страстно ласкать.

Где-то посреди круговорота восхитительных ощущений у Лорен возникла мысль, что сегодня Ник занимался с ней любовью иначе, чем в первый раз. В Харбо-Спринг он обращался с ее телом как маэстро со знакомым инструментом. Его движения были четкими, умелыми. А сегодня ночью он ласкал и целовал ее с мучительной нежностью и благоговением. В Харбо-Спринг его страсть была полностью под контролем, сегодня он был так же несдержан и безрассуден, как она.