Текст книги "Размер имеет значение"

Автор книги: Джуди Эстли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Аппендицит, дорогая, а не аппендикс!

Глава восьмая
Йога

– И как мне ее называть? Тетя Дельфина, как в детстве? – спросил Рори.

Они ехали на экскурсию в дом Чарльза Уолтона. За рулем сидела Барбара.

– Зови ее просто Дельфина. Думаю, она не будет против. А если будет…

– Если будет, называй ее «мадам», – вмешалась Барбара. – Судя по рассказам, это слово ей очень подходит.

– Ма-да-а-ам! – Рори был настолько шокирован, что его голос подскочил на октаву. – Как в…

Барбара захохотала:

– Нет-нет, не как там. Я имею в виду, что она капризна и требовательна, как примадонна.

Джей ни капли не удивилась, что Рори вспомнил о борделях. Убираясь у него в комнате, она вкратце ознакомилась с содержанием журнала «Для крутых парней», который валялся под кроватью в куче скомканных разноцветных носков, хлебных крошек и беспризорных дисков. В разделе «Злачные заведения города» она обнаружила увлекательную и крайне познавательную статью о «Ночных бабочках из пригорода». Двадцать минут она читала, не отрываясь, о районах красных фонарей, которые, оказывается, поджидают тебя чуть ли не за каждым углом. Журнал не указывал точных адресов, но одно из этих заведений вроде бы находилось буквально за два квартала от их дома. Джей узнала большую мимозу, отчетливо просматривавшуюся на фотографии. Злачное заведение, надо же! А с виду дом очень похож на обычный викторианский особняк, разве что фасад слишком вычурный. Неудивительно, что окна на втором этаже всегда наглухо закрыты шторами.

Надо бы подсунуть им рекламку «Генеральной уборки». Может, владелец дома нуждается в уборщиках и не лишен чувства юмора.

– Давай расскажем Астроному, – предложила она Грегу. – Может, тогда он ради разнообразия развернет свой телескоп в другую сторону.

– Ну уж нет, я буду скучать по старому извращенцу!

Джей надеялась, что Грег сказал это в шутку, но кто его знает, с ним никогда не угадаешь. И произнес он эти слова без улыбки. Иногда его (как и всех мужчин?) посещают странные идеи. Может, мысль о том, что за ним наблюдают, придает остроты его жизни, сексуальной жизни.

Ладно, пусть его, подумала Джей. На этом фронте у них, тьфу-тьфу, пока все гладко. Однако с этими прозрачными занавесочками на окнах надо срочно что-то придумать. Одно дело – фантазировать, что за тобой кто-то наблюдает, и совсем другое – быть в этом уверенным. Вдруг Астроном обзаведется какой-нибудь хитрой камерой? И все кончится тем, что Рори увидит фотографии своей мамочки на страницах подросткового журнала. Или еще того хлеще: они с Грегом во всей своей постельной красе окажутся на стене супермаркета.

Рори не ходил в школу уже несколько недель, но, похоже, тратить драгоценное время на то, чтобы наверстывать пропущенное, не собирался. Большую часть времени Рори жаловался. Что было естественно в его положении. Однако беспокоили его не швы и не боль, а Имоджин, которая мешала ему смотреть сериалы «Диагноз», «Убийство» и «Охота по договору». Имоджин притаскивала ворохи каталогов для будущих мам и требовала от Рори советов по поводу детских кроваток и пеленальных столиков. Должно быть, крайне бедный ассортимент детских горшков вынудил бедного Рори поехать с Барбарой и Джей. Впрочем, даже ему мог наскучить телевизор, хотя, как и все подростки, он часами смотрел всякую ерунду. Кроме того, Рори знал, что ничем не рискует: никто не станет просить его притащить пылесос или протереть мебель – они едут только прицениться.

– У этого типа, наверное, денег куры не клюют? – сказал Рори, когда фургон въехал в район Сваннери, где жил Чарльз Уолтон.

– Я тоже об этом подумала. – Барбара разглядывала сквозь лобовое стекло футуристический пентхаус.

Он нависал под невероятным углом над пятью этажами солидного, из красного кирпича, дома с утопленными в стену окнами. Раньше в этом здании располагался склад. Пентхаус Чарльза состоял из двух этажей. Казалось, будто хозяева решили: черт возьми, а не заказать ли нам верхний этаж другому архитектору, который понятия не имеет о проекте всего здания? Это было абсолютно сумасшедшее сооружение из стекла и лимонно-зеленого бетона с серебряной крышей в форме паруса. Джей сразу узнала руку Грега. Муж веселился от души, когда прочитал, что агент по недвижимости назвал его сооружение «идеальным пентхаусом». Он объяснил Джей, что самое приятное при перестройке таких больших зданий – это поиграть немного с проектом верхней части. Чувствуешь себя ребенком, который украшает замок из песка. Сначала долго и нудно возводишь замок под палящим солнцем: роешь яму, закладываешь фундамент, выкапываешь рвы (во взрослом мире – парковка для машин), укрепляешь стены. Но зато потом можно дать волю фантазии и украсить замок всевозможными башенками, флагами и завитушками. То же самое происходит и при строительстве настоящих зданий. Комиссия по застройке зорко следит за строительством двух– и трехэтажных домов и строго пресекает все эксперименты. Зато если высота дома составляет метров тридцать, любые проекты принимаются без звука. Пожалуйста, делай что хочешь. Например, можешь нахлобучить на здание красный металлический купол, как шарик клубничного мороженого на вафлю. Все только порадуются.

Барбара заехала на подземную парковку. Джей вспомнила, как радовался Грег, когда перестройка подошла к концу: снизу заурядные квартиры, а сверху – полет архитектурной мысли. А сейчас в этом футуристическом пентхаусе будет жить ее кузина, образец благопристойности и консервативных вкусов. Грег был в восторге от того, что своими глазами сможет увидеть, как его проект воплотился в настоящее жилое помещение. Зачастую ему приходилось довольствоваться картинкой в шикарном глянцевом журнале.

– Как странно, что в этом доме поселится именно Дельфина, – сказала Джей, когда Грег принес ей свои эскизы, чтобы показать планировку комнат. – Моя кузина, которая всегда обожала диванные подушки в цветочек и попросила подарить ей на свадьбу сервировочный столик.

– Хм, такое мне бы и в голову не пришло, – признался Грег. – Если они поставят туда диваны, обитые ситчиком, и мраморный камин, я задушу этих нечестивцев собственными руками.

Эта мысль явно доставила ему удовольствие. Но Джей не разделяла его энтузиазма. В конце концов, именно она должна проследить, чтобы все унитазы в квартире сияли, а окна (их там бесчисленное множество) были вымыты до блеска. Хорошо еще, что у Дельфины нет домашних животных. Джей до смерти надоело ругаться с привередливыми клиентами, которые пытались заставить ее девушек чистить заросшие аквариумы или вонючие клетки хомячков.

– Когда сюда переедет Дельфина, я буду только руководить и консультировать. Сама пальцем ни к чему не прикоснусь. Ты об этом помнишь? – сказала Джей, когда Барбара ставила фургон на парковку для гостей.

– Да помню, помню. Ты мне об этом и говорила-то всего раз тридцать. Я все понимаю. Я тоже не стала бы ходить в прислугах у своей кузины. Даже за миллион.

– А я бы стал. За миллион я бы что угодно сделал, – встрял Рори.

– Не сомневаюсь, – вздохнула Джей, когда они вылезли из фургона. – Я видела, какую литературу ты читаешь на сон грядущий.

Вот это да! Это было нечто. Невероятно, сногсшибательно…

У Рори челюсть отвисла от изумления.

Зачем жить в обычных домах, если можно жить в таком? Почему его собственная семья не живет здесь? В конце концов, это же построено по проекту его папы. Значит, он в курсе, как шикарно можно устроиться. А его семья прозябает в обычном доме. Ну, или почти в обычном – ни у кого на их улице нет столько стекла.

– Любопытно, сколько места в доме пропадает из-за самой обыкновенной лестницы, – сказала Джей.

Они зашли на кухню (белый лак, дымчато-серая плитка), потом в гостиную.

– Да, места много. Всего две спальни, но впечатление, что квартира огромная.

Это было не только впечатление. В гостиной не менее пятидесяти квадратных метров, и потолки метров шесть. Правда, часть комнаты была отведена под подобие мезонина и, вероятно, использовалась как кабинет.

– Сколько здесь зеркал! С ума сойти! – крикнула Барбара из спальни.

Слегка робея, она распахнула платяной шкаф. Рори из любопытства тоже сунул туда нос. Интересно, что Барбара ожидала там найти? Надувных кукол из секс-шопа или разложившийся труп в мешке для мусора? Выяснилось, что у этого чудака куча обуви: старомодные черные и коричневые лакированные ботинки на шнурках и более прикольная обувка – спортивные кроссовки, туфли для яхты и дикие тапочки с бахромчатым верхом, которые Рори видел на игроках в гольф. Лётной формы он не увидел. Наверное, Чарльз в ней уехал.

– Что скажешь, Рори? – спросила Барбара.

– Ты о чем? Об обуви? Прямо как у девчонок, все на подставках и вообще… – В глубине души Рори был уверен, что настоящие мужчины небрежно закидывают свои башмаки под кровать.

– Я имею в виду квартиру, – засмеялась Барбара. – Тебе нравится?

Рори дернул плечом:

– Просто блеск!

Он знал: чтобы заполучить такую квартиру, ему пришлось бы всю оставшуюся жизнь учиться как проклятому и все экзамены сдавать исключительно на отлично. Если, конечно, не встать на путь преступлений… Да, квартирка что надо. Разве такая может кому-нибудь не понравиться? В гостиной – диваны с голубовато-серой замшевой обивкой. Они такие длинные и мягкие, что на них хочется валяться, а не сидеть. На прозрачных столах стоят странные изогнутые статуэтки. Вместо телевизора – самый настоящий домашний кинотеатр, с диагональю не меньше трех метров. Во всю стену. А хромированные колонки похожи на радиаторные решетки американского грузовика. На стенах – огромные пятнистые картины, и повсюду чудные лампы, как в старинных киностудиях. Медовый деревянный паркет покрыт потрясающим огромным голубым ковром с длинным пушистым ворсом. Отличная штука, чтобы покувыркаться с девчонкой, если надоели диваны. От этих мыслей невозможно отделаться. Да вся квартирка – грандиозный сексодром! Тут ни одна женщина не устоит. И что старина Чарльз теряет время со старушкой Дельфиной? Может, она, конечно, теперь сногсшибательная красотка, но верится с трудом. Во-первых, ей столько же лет, сколько его маме, а во-вторых, она всегда была из тех теток, что носят юбки ниже колен. В этой квартире она будет выглядеть монахиней на скаковой лошади.

Джей спустилась с мезонина по винтовой лестнице.

– Прямо как в телешоу «Загляни в замочную скважину». Кажется, будто ко мне сейчас подойдет ведущий и спросит: угадайте, кто здесь живет? Ни за что бы в жизни не поверила, что человек с таким домом захочет жениться на моей кузине. Если судить по квартире, он скорее преуспевающий мальчик из Сити. Хотя…

Она замолкла и рассмеялась.

– Ты чего хихикаешь? – спросила Барбара.

– Мы знаем, что он летчик, и все. Может, он вдвое моложе Дельфины. Вот это был бы номер! До смерти интересно посмотреть на него. А ты видела, что там наверху?

Джей схватила Барбару за руку и потащила вверх по лестнице.

– Посмотри на эту картину над письменным столом. Как ты думаешь, это оригинал? Все эти картины – оригиналы или копии?

Рори поднялся вслед за ними, костеря скользкие алюминиевые ступени.

Ошибка дизайнера, подумал он с удовлетворением. На этих ступеньках можно запросто шею сломать. Надо сказать отцу, что ступеньки следовало застелить ковром. Сказать – и тут же спрятаться за диваном, а то Грег еще запустит в него чем-нибудь тяжелым.

Джей и Барбара разглядывали небольшую картинку маслом, которая висела так, чтобы на нее не падал свет из огромных окон. Где-то Рори это уже видел.

– Пикассо? – попытался угадать он.

Они проходили эту дурь в школе. У их училки миссис Гильдебранд хватило ума рассказать им обо всех женщинах этого чувака. А то совсем тоска была бы.

– Умничка, Рори, – улыбнулась мама. Они всегда так улыбаются, когда типа гордятся тобой.

Рори хотел сказать ей, чтобы она перестала сюсюкать, но потом передумал. Такие мелочи по сравнению с настоящим Пикассо. Рори был в шоке. Он узнал еще одну картину! Дэвид Хокни. Миссис Гильдебранд рассказала, что этот западал на мужиков. На этот раз Рори промолчал, чтобы мать, не дай бог, не принялась наглаживать его по голове. С нее станется.

– А в большой спальне, должно быть, висит Бриджит Райли, – тихо сказала Барбара.

Рори понял, что Барбара говорит о той черно-белой мазне, от которой у него заболели глаза.

– Это не репродукции. Возможно, хорошие копии? Не может быть, чтобы оригиналы, – проговорила Джей.

Она выглядела задумчивой. Наверное, сообразила, что тут и убирать-то нечего, решил Рори. На его взгляд, все было просто супер. Чего здесь убирать? Даже в ванной (огромное помещение и никаких старомодных душевых кабинок) царил безупречный порядок, если не считать парочки полотенец на полу и нескольких пятнышек на кранах. В ванной комнате в стену тоже был встроен телевизор. У Рори от зависти аж дыхание перехватило. Мама должна брать с этого Чарльза кучу бабок. Видно, что он упакован сверх всякой меры.

Ну наконец-то! Элли ждала этого дня весь последний год. Она уже сто раз отрепетировала это событие, так что сейчас у нее не возникло почти никаких проблем. Наконец-то ей пригодятся эти чертовы тампоны, которые столько времени без дела болтались у нее в сумке. Теперь ее сочувствие подругам, жалующимся на боли и слабость – «я сегодня на физкультуру не иду», – не будет притворным. Сегодня и она прошла сквозь заветный турникет (обратной дороги нет) и стала взрослой. Новостью Элли решила поделиться с Имоджин. Маме говорить не стоит. Мамы вечно поднимают столько шума по пустякам. Помнится, когда у Имоджин начались месячные (в двенадцать с половиной, вот везучая!), мама расплакалась, обняла ее и за ужином беспрерывно трещала о том, что Имоджин наконец стала Женщиной. Элли тогда никак не могла уразуметь, о чем идет речь. Она решила, что Моджи бросит школу, пойдет работать и начнет водить машину. Помнится, она тогда еще спросила:

– У нее что, будет ребеночек?

Все рассмеялись, кроме восьмилетнего Рори, который тоже считал это вполне законным вопросом.

Чувствовала себя Элли совсем по-другому. Новая женщина Элли носилась по школе, как будто в нее вставили новые батарейки.

– Ты летаешь как угорелая, – пожаловалась Аманда, не поспевая вслед за ней на французский. – Да что с тобой?

Элли не могла с ней поделиться. Иначе Аманда поняла бы, что Элли целый год водила ее за нос. У Элли месячные начались позже всех в классе, если не считать девчонок с анорексией. Ей ведь вот-вот четырнадцать стукнет! Мама рассказывала, что у нее самой это случилось только в пятнадцать. Но в те времена все было иначе. Теперь цыплят накачивают гормонами, а дети поглощают кучу всяких чипсов, так что у девчонок грудки начинают набухать аж в девять лет. Конечно, мама просто хотела успокоить ее, но лучше бы она ничего не рассказывала – так унизительно сознавать, что твое тело никак не поспевает за желанием целоваться с мальчишками.

После французского Элли с Амандой пошли в туалет. Элли присоединилась к девчонкам, которые прихорашивались у зеркала. К счастью, у нее не выскочили прыщики. Кожа гладкая, как у младенца. Ей не нужна вся эта штукатурка, которой пользуется Таша. Когда Таша накладывала на себя слои крема и пудры, Элли было по-матерински жалко ее. Нельзя так зашпаклевывать поры – кожа должна дышать.

– Ты идешь или как? – прервала ее мысли Аманда. – Чего ты на себя уставилась? Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Пойдем, Эл, пора домой.

Элли улыбнулась, расчесала волосы щеткой, достала из сумки помаду, провела по губам. Да, она выглядела как обычно. Но внутри она изменилась! Совершенно изменилась.

– В выходные приезжает Эйприл. Она привезет с собой Фредди, чтобы он познакомился с университетом. Еще она хочет купить котенка у Барбары. Она решила остановиться у тебя.

Новости Джей узнала из лаконичного сообщения, которое Одри оставила на автоответчике. Что ж, она совсем не против. Они с сестрой не виделись несколько месяцев, с того дня, когда Эйприл и Оливер отмечали двадцать пятую годовщину свадьбы. Супруги закатили шумный праздник и пригласили всех родных в Чешир – край клиник пластической хирургии и бывших футбольных жен.

Позвонить заранее Эйприл, как всегда, забыла. В лучшем случае звякнет, когда будет подъезжать к их дому. И сразу же примется извиняться. Но Джей никогда на нее не сердилась. Она всегда радовалась встречам с сестрой. Ее приезды напоминали о приятных моментах детства, когда они хихикали в темноте своей неприбранной спальни. Иногда они целыми днями играли в слова (вместе с азартным Мэтом, который никогда не делал уступок младшим сестрам). Однажды они разрисовали стену в комнате в стиле Руссо, чтобы огромный плюшевый тигр, которого Эйприл стащила со школьной постановки «Книги джунглей», чувствовал себя как дома.

Между сестрами было пять лет разницы, а матери вечно не хватало времени. Поэтому девятилетняя Эйприл читала Джей на ночь сказки из книги «Далекое Волшебное Дерево». Джей росла в полной уверенности, что в каждом темном лесу есть хотя бы одно дерево, на котором живут говорящие совы и волшебный народец. Потом Эйприл подарила Джей свои книжки про пони. С тех пор Джей каждую ночь засыпала в мечтах о том, как угонит у Дельфины Паутинку и помчится на ней галопом по лесам, преследуя разбойников и прочих злодеев.

Джей оставила Чарльзу записку с приглашением на воскресный обед. Конкретный день пусть назначит сам, поскольку она не знает, когда именно он возвращается. Любое воскресенье на выбор. В ответ Чарльз оставил сообщение на автоответчике.

– Привет, это Чарльз, большое спасибо за приглашение…

У него был мягкий бархатный голос актера. Негодяя из старой черно-белой киноленты. В представлении Джей он носил малиновый галстук и, разговаривая с женщинами, придвигался слишком близко. Со смущенным смешком Чарльз предложил следующее воскресенье, если, конечно, Джей не возражает. Джей не возражала: чем раньше с этим будет покончено, тем лучше. Кроме того, когда за столом столько народу, можно не бояться неловких пауз. И встреча с Чарльзом не станет напоминать допрос с пристрастием.

Джей прокрутила сообщение Чарльза еще раз.

– Грег, послушай, какой у него голос. По-моему, он староват для таких шикарных апартаментов.

Назвать это место квартирой у нее не поворачивался язык.

– Возможно… – Грег добавил щепотку кориандра в кастрюлю с густым душистым чили, которое готовил на ужин. Джей попыталась утихомирить свой желудок, чтобы потом его не постигло жестокое разочарование, когда после йоги она позволит себе (или желудку?) крошечный, чисто символический кусочек.

– Быть может, эта квартира предназначалась для его молодого друга-миллионера. Но потом друг умер при трагических обстоятельствах и оставил дом Чарльзу. – Грег задумчиво помешал чили. – А у Чарльза не хватило духу покинуть это место, и он остался чтить память прекрасного молодого…

– Брокера, футболиста, наркоторговца? – засмеялась Джей. – Кто еще может позволить себе подобную роскошь?

Грег согласился:

– Да, странно, что доходы пилота позволяют ему так шиковать. Такие квартиры уходили по солидной цене. Даже для тех лет она была высокой. Может, он получил эту квартиру в наследство от подруги-мультимиллионерши? Там есть следы женщин? Фотографии, забытые старые лифчики?

– Ну, на видном месте ничего не валяется, а по его шкафам я не шарила. Вообще квартира выглядит, я бы сказала, нейтрально, даже анонимно. Как гостиничный номер. Если это наследство, то очень большое. Одна коллекция картин чего стоит. Даже Рори притих.

Джей ретировалась с кухни, подальше от соблазнительных запахов, достала из кладовки новый коврик для йоги и положила его в сумку. Вот она и готова к первому занятию у Кэтти.

– Послушать со стороны, мы с тобой сплетники почище Уин и Одри! – крикнула она Грегу. – Перемываем косточки незнакомому человеку и выдумываем бог знает что.

Да, Чарльз действительно завидный жених. Запихивая сумку с ковриком в машину, Джей попыталась представить, на кого он похож. У нее получилось нечто среднее между Роджером Муром и герцогом Эдинбургским. Если поставить их рядом и заставить Дельфину кокетничать то с одним, то с другим, можно решить, кому она больше подходит. Мужчин нужно одеть в черные смокинги, а Дельфину… Нет, не получается. Дельфина выбивалась из общей картины. Она отказывалась влезать в соблазнительные шелковые платья и упорно оставалась в накрахмаленной белой блузке и строгой юбке ниже колен. Верхом кокетства для нее была небольшая встречная складочка сзади на юбке.

Занятия йогой проходили в большом зале местного оздоровительного центра. Стеклянные двери были прикрыты листами цветной бумаги. Ученицы Кэтти жаловались, что у дверей толпятся зеваки, которые пялятся на них, поэтому двери пришлось заклеить. Джей очень хорошо их понимала. Она сразу же представила себя на месте этих теток с плохой координацией и толстыми ляжками. Вот она пыхтит как паровоз, пытаясь угнаться за инструктором, и слышит за спиной насмешливое хихиканье… И если уж на то пошло, в зале слишком много зеркал. Куда ни глянь, наблюдаешь себя в таких ракурсах, которые предпочла бы вообще никогда не видеть.

Джей решила сосредоточиться на своем внутреннем «я» или на чем там принято сосредотачиваться, чтобы почувствовать умиротворение. Женщины, которые пришли раньше, лежали на своих ковриках, закрыв глаза. Где-то еле слышно играла музыка. Это были заунывные убаюкивающие звуки, которые напомнили Джей салоны красоты, где ей делали маски. Грег называет такую музыку похоронной. Вообще-то это медитативная музыка, но, по мнению Грега, она навевала мысли о самоубийстве.

– Джей, привет! Я так рада, что ты смогла прийти. – Кэтти приветствовала каждую ученицу нежным объятием и легким поцелуем в щеку. От нее исходил слабый аромат ванили. В маленьком полосатом топике и обтягивающих черных брючках, которые едва держались на поджарых бедрах, Кэтти выглядела удивительно стройной и подтянутой. Джей была потрясена. Дома Кэтти ходила, накрутив на себя кучу тряпок, а на самом деле, оказывается, она такая худенькая.

– Знаешь, я раньше никогда не занималась йогой. Только один разочек на отдыхе, – сказала Джей.

– Не бойся, у тебя все получится. Это не продвинутая группа. Здесь занимаются люди самого разного уровня. Делай упражнения так, как сможешь. Где ты предпочитаешь занять место? Впереди?

– Нет, где-нибудь посередке. – Джей хотелось убраться подальше от зеркал.

– Хорошо. Молодец, не забыла коврик. Сперва мы ложимся на пол и несколько минут сосредотачиваемся и успокаиваем свое тело и мысли, чтобы оставить внешний мир и события этого дня за пределами класса.

Джей нашла себе место на безопасном расстоянии от передних рядов, разложила свой коврик, легла, закрыла глаза и попыталась ни о чем не думать. Это оказалось сложно. Лежать на тонком коврике было жестко, кроме того, в зал постоянно входили новые люди. Они складывали пальто и расстилали коврики, возились, устраиваясь поудобнее. Кто-то шлепнулся рядом с ней. Джей усилием воли заставила себя не открывать глаза, хотя, казалось бы, повернуться и поздороваться – обычная вежливость. Лежать на полу рядом с незнакомым человеком – это так интимно, вроде как в больнице или в общежитии. Джей пыталась не думать о чили, которое томилось на плите у Грега. Очередной омерзительный коктейль (на сей раз со вкусом шоколада), принятый в обед, уже проскочил. В животе – хоть шаром покати, и, следовательно, существовала реальная угроза, что живот громовым урчанием оповестит об этом весь класс.

Нужно срочно завязывать с этими коктейлями, думала Джей, стараясь дышать ровно. От них только склеиваются все внутренности, а тело превращается в вялую губку. О какой «стройности» тут может идти речь. Сплошное бурчание и разочарование.

Кэтти выключила музыку, притушила свет и сказала мягким низким голосом:

– Прекрасно, добро пожаловать на занятие. Начинаем с дыхательных упражнений. Дышим через нос.

Ну, с этим кто угодно справится, обрадовалась Джей. Может, она не очень хорошо разбирается в чакрах, но уж дышать-то, извините, умеет. Она открыла глаза и увидела, что все живенько приподнялись и уселись на ковриках. Она быстро села и, слегка запыхавшись, прислушалась к словам Кэтти, которая заканчивала объяснения:

– …на вдохе. Затем средним пальцем правой руки на выдохе зажимаете левую ноздрю…

О боже, подумала Джей, пытаясь скоординировать движения. В голову закралась предательская мысль – зачем? Какая разница, через какую ноздрю воздух попадает в нос? Все равно он там смешивается, правда ведь? Или нет? Ну что ж… Будем считать, что с упражнением она не справилась. А она еще надеялась, что дыхание – как раз то немногое, что ей под силу.