Текст книги "Размер имеет значение"

Автор книги: Джуди Эстли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Я куплю шерсти. Ребенку нужно приданое, а вы, современные девочки, не умеете даже спицы в руках держать. Куплю лимонной шерсти. Не важно, кто там у тебя – мальчик или девочка, лимонный цвет всем подойдет.

Грейпфруты. Кухня была завалена грейпфрутами. Одни лежали вперемешку с апельсинами в старой корзине для фруктов. Казалось, они прячутся от соковыжималки, которая так и норовит вывернуть наизнанку их сочную мякоть. Другие, как в засаде, сидели в холодильнике, потеряв от холода аромат. Ждали своей очереди, чтобы присоединиться к апельсинам и лимонам в корзинке. Пузатые оранжевые шары, похожие на маленькие солнышки, выстроились на хлебной доске. Они лениво перекатывались с боку на бок и иногда падали на пол. Рори картинно поддавал их ногой, воображая себя Уэйном Руни [6]6
  Футболист, восходящая звезда английской сборной.


[Закрыть]. Джей уже тошнило от одного вида грейпфрутов. Зато меньше чем за неделю она сбросила полтора килограмма. Ей ужасно хотелось перед кем-нибудь похвастаться, пройтись этак, покачивая бедрами, и сказать что-нибудь вроде: «Как тебе мой зад в этих джинсах?»

Но у нее хватало ума не нарываться на насмешки. Они ей совсем ни к чему.

– Мам, ты скоро совсем пожелтеешь, – высказал свое мнение Рори, когда Джей перед ужином разрезала очередной грейпфрут. – Станешь как горчица.

Джей слабо улыбнулась и впилась в грейпфрут, чувствуя, как зубы сводит от холодного горьковатого сока. Эти грейпфруты оказались удивительно липкой штукой. Их сок был такой кислый, но после него пальцы липли, будто Джей окунула их в сахарный сироп. Со второго дня Джей стала есть грейпфруты тайком. Грейпфруты по утрам – еще куда ни шло. За завтраком или даже вместо завтрака они вполне сходили за обычную еду, но за обедом или ужином выглядели вызывающе. Было в этом что-то неприличное: все люди как люди, а она сидит и в одиночку (как горький пьяница) диетически питается. Как должны воспринимать это дело окружающие? То ли она лекарство принимает, то ли пыль в глаза пускает.

Элли бросила на Джей неодобрительный взгляд и проворчала:

– Твоя диета может плохо на мне отразиться. Я очень впечатлительна. У меня может появиться какое-нибудь желудочное расстройство.

Грег рассмеялся и ответил дочери:

– В твоих устах «диета» звучит так, будто это преступление. Посмотрим, как ты будешь выглядеть в мамином возрасте. Может, будешь за обе щеки наворачивать что-нибудь еще более противное?

Элли нахмурилась, бровки сошлись на переносице. Грег, поглощенный починкой магнитолы Рори, не обратил на это внимания. А Элли так грозно хмурила брови, что Джей даже подумала, не стоит ли ее предупредить: дескать, будешь часто хмуриться, к семнадцати годам сморщишься как старушка…

У Элли такое маленькое личико. Глаза и рот казались на нем слишком большими, будто принадлежали другому человеку. И все ее гримаски и нахмуренности тоже были ей не по размеру, великоваты – словно на детское личико примеряли выражения лица взрослого человека. Зато когда Элли по-настоящему радовалась, она была восхитительна. От удовольствия ее лицо просто сияло. Обычно она выглядела довольно задумчивой, однако уголки ее рта всегда жизнерадостно загибались вверх.

Иногда, в моменты беспричинной паники, которая время от времени охватывает всех матерей, Джей казалось, что ее крошка Элли – приманка для любого маньяка. Она была слишком хрупкой для своего возраста, сексуальной, сама того не зная, и очень хорошенькой – без всяких ухищрений со своей стороны. Словом – мечта педофила. Все Эллины одноклассницы и подружки были значительно выше ее и крупнее. Когда дочь приводила домой кого-нибудь из них (в этом году она дружила с нескладехой Сиреной), Джей с трудом подавляла в себе желание разговаривать с этими оформившимися девицами как со взрослыми. В то же время она старалась не обращаться с Элли как с ребенком. Элли выглядела второклашкой, но у нее наверняка уже имелись вполне взрослые мысли и собственный опыт, с которым следовало считаться. Джей отлично помнила, каково это, быть маленькой: тебя не пускают на фильмы «до шестнадцати», по дороге в школу ты украдкой поглядываешь на мальчишек, но они даже не смотрят в твою сторону. Трудно казаться взрослой, когда носишь брючки с ярлычком «для детей 11–12 лет».

Понять, что на самом деле творится в голове у Элли, было трудно. Она не любила делиться своими мыслями. Правда, в последнее время она выглядела такой довольной, словно что-то ее радовало.

– Элли что-то замышляет, – сказала Джей Грегу, когда они вечером улеглись в кровать. Над ними раскинулось вечернее небо с самолетами, звездами и неутомимым телескопом соседа-астронома.

– Очень может быть, – ответил Грег. – Ей пора заводить секреты. Может, у нее появился мальчик, как ты считаешь?

– Вряд ли. Все-таки еще рановато. Даже если бы она выглядела постарше.

– Тебе виднее. Хотя есть такие девахи, что в тринадцать дадут фору двадцатитрехлетним.

– У нее вся жизнь впереди. Все еще успеет. Она пока даже не думает о косметике и нарядах. Точь-в-точь как я в ее возрасте. Я тоже в тринадцать лет носила хвостик и была совершеннейшим ребенком. Мальчишки и косметика для меня не существовали.

Джей задумалась о своем детстве. Было время, когда она после уроков часами торчала на пыльном заднем дворе школы верховой езды миссис Ален, облокотившись о забор и терпеливо дожидаясь, когда Дельфина даст ей прокатиться на своем толстеньком маленьком пони. Эта упитанная избалованная лошадка со светлой пышной гривкой, как у девушки из рекламы шампуней, принадлежала Дельфине и была могущественным оружием в ее руках. Джей обладала только черной ласковой кошкой, в присутствии которой Дельфина демонстративно чихала, страдальчески наморщив нос. А Дельфине, когда той было всего одиннадцать лет, Санта-Клаус подарил то, о чем мечтает каждая девочка: потрясающий комплект для ухода за пони. Там была попона с монограммой, набор щеток и сказочная, поскрипывающая желтой кожей сбруя. Такому королевскому подарку позавидовал бы даже святой.

Годы спустя, когда Джей подарила пятилетней Имоджин игрушечный набор «Мой любимый пони» – с крошечными розовыми щеточками, гребешками и скребницами, с розетками и бантиками, – она испытала приступ ностальгической зависти, вспомнив живую игрушку Дельфины. Одри, мать Джей, считала покупку пони ненужной тратой денег, уверяла, что это забава на пять минут, а через пару недель животное будет забыто и заброшено. Его оставят пастись в одиночестве в поле, и в результате несчастная лошадка станет толстой и раздражительной.

Прошло несколько месяцев, и Дельфина приобрела над Джей чудовищную власть.

Уин разрешила Дельфине оставаться на конюшне сколько ей захочется, но только под присмотром Джей как старшей по возрасту. Взамен Джей позволялось разок прокатиться на Паутинке. Это не ущемляло прав Дельфины. Она была единственным ребенком, и Паутинка принадлежала только ей. Только она решала, кто может сидеть в блестящем кожаном седле, а кто – нет. Это ощущение власти нравилось ей гораздо больше, чем сам бедный пони. Она часами скакала кругами по песчаной арене, нахлестывая пони, перескакивая через барьеры и испуская пронзительные вопли.

– Противный, тупой осел! – орала она каждый раз, когда теряла стремя или не могла взять барьер.

При этом она искоса поглядывала на Джей и коварно улыбалась, видя, что та изнемогает от желания сесть в седло. Джей всегда получала разрешение покататься. Но не более двадцати минут. Потом Дельфине надоедало ждать, она начинала ворчать и тянула Джей домой. На самом деле она просто боялась, что миссис Ален заметит, что она болтается без дела, и приставит ее к работе.

Совершенно неожиданно для себя самой Джей вдруг выпалила:

– Вообще-то я была неплохой наездницей.

– Ты о чем? О лошадях? Или о мотоциклах? – заинтересовался Грег.

Для него лошади были не более чем декоративной частью сельского пейзажа, и смотреть на них стоило с безопасного расстояния. Мотоциклы – другое дело. Это предмет мечтаний. Грег твердо знал, что, когда его настигнет кризис среднего возраста (мужской климакс), в первую очередь он купит сверкающий инкрустированный «харлей». Главное, успеть это сделать, пока еще способен залезть на мотоцикл.

Джей рассмеялась:

– О лошадях. Ты что, думал, я ездила на мотоциклах, а тебе не рассказала?

– А что? Даже после двадцати лет совместной жизни нельзя узнать о человеке всего. А это было бы захватывающее зрелище. Крошка Джей в соломенной шляпке на резинке, с развевающейся юбочкой летит в школу на маленькой «веспе».

– Жаль тебя разочаровывать. Но я даже на велосипеде не каталась, не говоря уж о мотоциклах. Никогда не понимала своих школьных подружек, которые катили домой на великах: холодно, дождь, машины обдают грязной водой с головы до ног… А ведь спокойненько можно было доехать в душном, перегретом и переполненном автобусе.

Грег подкатился к ней поближе, засунул руку под одеяло и погладил ее по животу.

– Узнаю тебя, – пробормотал он, уткнувшись ей в шею. – Ты всегда найдешь местечко поуютнее.

Джей не знала, что и сказать. По сути, он намекнул, что она толстая и ленивая. Ну, толстая (скорее, полненькая) – с этим еще можно согласиться (хотя она ведь работает над собой). Но ленивая? Это уж, извините, нет.

Завтра еще один день в компании Генри, думала Джей, поглаживая спину Грега чуть сморщенными от использования чистящего порошка пальцами. Жаль, что Генри – это всего лишь пылесос.

Глава пятая
Кофе с молоком
(две ложки сахара)

Моросил мелкий дождик. Элли стояла на автобусной остановке, держась подальше от брата. Вообще-то они с Рори прекрасно ладили. Несмотря даже на то, что Рори глубоко и нерушимо верил, что Пятьдесят Центов – величайший из музыкантов [7]7
  Имеется в виду известный рэпер Кертис Джексон по прозвищу Пятьдесят Центов.


[Закрыть]. Когда передавали его хит «Темнота», Рори врубал такую громкость, что у всех незаинтересованных барабанные перепонки чуть не лопались. Тем не менее в школу они ездили порознь. Не то чтобы вам запрещается сидеть в автобусе рядышком с братом, нет. Вы просто этого не делаете. И точка. Рори втиснулся на лавочку под козырек автобусной остановки, довольно нахально отодвинув пожилую женщину на костылях с такой объемистой сумкой, что в нее запросто могли поместиться несколько человеческих голов. Господи, что за чушь! Рори выглядит слишком несчастным, даже для восьми часов утра. Из конца очереди Элли видела, как Рори старался поплотнее обхватить себя руками. Его трясло, и он был бледен как лист бумаги. Хотя, может, просто замерз на мартовском ветру? А еще он ерзал на месте. В детстве, когда Рори начинал себя так вести, это означало, что его скоро стошнит. Элли всегда понимала это раньше, чем сам Рори. Элли запаниковала. Надо срочно подойти к нему и убедиться, что с его желудком все в порядке, пока нет автобуса. Вот тогда уже точно будет поздно.

Элли пролезла к началу очереди и дернула брата за рукав:

– Рори, с тобой…

– Крошка Элли, привет! Как делишки?

Рядом с ними откуда ни возьмись появилась Таша. В боевой раскраске, со сверкающими золотистыми тенями на веках, благоухая дешевыми духами из супермаркета.

– Это твой братец, да?

Таша откинула назад школьную сумку и выпрямилась, демонстрируя грудь, четко обозначившуюся под блестящей кожаной курточкой с капюшоном. Наверное, нацепила тот самый алый лифчик. Таша ухмылялась своей неотразимой улыбкой, ухитряясь при этом методично работать челюстями – во рту у нее мелькала ярко-розовая жвачка.

Рори уставился себе под ноги, держась руками за голову. Его колени неуклюже торчали вверх.

Нет, только не это, взмолилась Элли про себя. Только бы Рори не стошнило прямо на модные тупоносые ботиночки Таши. Они, должно быть, стоили ей кучи денег. Если, конечно, Таша их не стащила. К ботиночкам Таша надела черные колготки с красивым узором ромбиками. Шикарные колготки. Они тоже не заслуживали того, чтобы Рори на них вывернуло.

Рори посмотрел на подружек мутным взглядом, что-то невнятно пробормотал и неожиданно припустил по дороге по направлению к дому.

– Чего это с ним? У меня что, изо рта воняет? – Таша уставилась на убегающего Рори, который свернул в аллею и вскоре скрылся из виду.

Значит, Элли угадала. Его действительно мутило. Наверное, сейчас он прислонился к забору Одбина и его выворачивает наизнанку на загаженный собаками газон и дорожку, засыпанную обрывками оберточной бумаги. Таше об этом лучше не говорить, иначе завтра над Рори будет потешаться вся школа.

– Наверное, забыл что-нибудь дома. Может, мозги, – нашлась Элли. – Если, конечно, они у него вообще есть. А ты как здесь оказалась? Ты же живешь с той стороны моста. И это не твоя остановка.

– Меня отец подвозил. И вдруг я увидела тебя и решила: дай-ка подойду поздороваюсь. Ты не против? – И она подхватила Элли под руку.

Элли почувствовала ее крепкую хватку даже сквозь свитер и стеганую куртку. Значит, Таша оказалась здесь не случайно, она действительно захотела встретиться с ней.

На дороге появилась еще одна девочка в школьной форме. Она торопилась изо всех сил, чтобы успеть на приближающийся автобус. Это была Аманда Харрисон, подружка Элли, с которой она обычно сидела и в автобусе, и на уроках, и за обедом в столовой. Элли поняла, что ей предстоит сделать выбор. Но, когда они все столпились у входа в автобус, Элли обреченно поняла и другое: никакого выбора у нее нет. Таша плюхнулась на двойное сиденье и похлопала рядом с собой наманикюренной ручкой (розовый лак и серебряные сердечки на каждом ноготке).

Аманда, конечно, классная девчонка. Элли она действительно очень нравилась. Но бывают моменты, когда к жизни хочется добавить чуточку опасности.

У Дельфины аккуратный, прямой почерк с остроконечными буковками. Джей рассматривала подписанный ее рукой бледно-сиреневый конверт. В таких обычно посылают поздравительные открытки, а не деловые записки со списком поручений.

– Потрясающее нахальство, – проворчала Джей, глядя на Тристана.

Трис поднялся к ним, чтобы проверить подтекающий кран в ванной комнате. Прошло уже двадцать минут, а дальше кухни он не продвинулся. Прежде он решил выпить чаю, объяснив, что ни один сантехник не принимается за дело без хорошей порции горячительного. Хорошо еще, что мы не платим ему по часам, думала Джей, просматривая инструкции Дельфины.

– Послушай-ка, Трис, что она тут пишет, – сказала Джей, дочитав наконец список до конца. – Она хочет, чтобы я пригласила этого ее Чарльза к нам, прежде чем начну наводить порядок у него дома. «Устрой ему нечто вроде семейного праздника. Введи его в семью». Да-а…

Неудивительно, что Дельфина не стала звонить, а послала обычное письмо (электронную почту Дельфина так и не освоила). Она прекрасно понимала, что с письменными инструкциями никто не станет спорить. Письмо не швырнешь, как телефонную трубку.

Трис три раза ополоснул чайник кипятком над раковиной, потом очень аккуратно отмерил четыре чайные ложки чая «Твайнингс Даржлинг». Интересно, как он ведет себя, когда чинит краны в других домах? Морщится, когда хозяйки предлагают ему заваренные дешевые чайные пакетики? (В домах, где Джей делала уборку, она видела такой чай рядышком с банками растворимого кофе и мешком сахарного песку.) Похоже, Тристан прекрасно сойдется с Дельфиной. Они будут часами обсуждать достоинства тонкого костяного фарфора и абсолютную непригодность дважды вскипяченной воды.

– Вы же устраиваете классные вечеринки. Точно – круто будет. – Трис осторожно положил серебряное ситечко, доставшееся Джей от прабабушки, на розовую фарфоровую чашечку.

Эта чашка и блюдце были сделаны из такого тонкого фарфора, что даже просвечивали. Они были куплены совершенно случайно на школьной распродаже. Уин нашла их в груде барахла, перевернула блюдце и воскликнула: «Ух ты, настоящая старина!»

Зная слабость Тристана к изысканным вещицам, Джей тогда купила и торжественно преподнесла ему чашечку с блюдечком. Нет, все-таки уму непостижимо, что (помимо секса и изготовления детишек) связывает Тристана и ее неряху дочку.

– Ну да, ты прав. У нас бывает весело.

Джей вспомнила, как на прошлое Рождество они запускали петарды и подожгли соседский забор. Старушки из дома престарелых на их улице выползли в своих халатах погреться у огня и напропалую кокетничали с пожарными, отпуская дерзкие замечания по поводу длины их шлангов.

– Все, что от меня требуется, – это заглянуть к этому Чарльзу на квартиру, назначить цену за генеральную уборку и прислать к нему девочек-уборщиц. Я не предполагала, что «уборка» включает в себя и светский раут. В конце концов, пусть Дельфина сама знакомит своего Чарльза с семьей.

– Ну так скажите ей об этом, – наивно предложил Трис. – Скиньте письмо по электронке или позвоните. Нет, мол, сестрица, не могу, и все!

Джей уставилась на письмо.

– Придется позвонить. Она не пользуется электронной почтой. Но ты просто не знаешь Дельфину. У нее всегда очень разумные доводы, почему все должно быть сделано именно так, как она желает. Наверняка заявит, что если я познакомлю Уин с Чарльзом, то спасу ее семейную жизнь. Вот послушай, что она тут пишет. «Это уже третий муж, которого я привожу к маме. Если мы будем одни, она непременно что-нибудь ляпнет. И тогда Чарльз подумает, что у его невесты куча спятивших родственников». Надеюсь, меня она не имеет в виду. И дальше: «Пожалуйста, Джей, выручи меня. Будет чудесно, если мама как следует оденется и будет вести себя так, будто это ее первый будущий зять, а не третий». И так далее и тому подобное.

Трис сделал большой глоток своего прекрасного чая, прикрыв глаза от удовольствия, как кот Нарцисс, откушавший рыбки.

– Нет, ты можешь себе представить, она пишет: «Имей в виду, что у Чарльза аллергия на копченого лосося». – Джей невесело рассмеялась. – Инструкции, инструкции, инструкции. В этом вся Дельфина. Она родилась слишком поздно. Ей бы жить в Древнем Риме и повелевать отрядом рабов. Странно, что она не прислала мне список бутербродов и схему сервировки стола.

– Да, судя по всему, она… она… – Тристан подыскивал слова, тщательно ополаскивая чашку горячей водой.

– Любит, когда все вокруг нее пляшут, – подсказала Джей. – Так и есть. Можешь в этом не сомневаться. Но я уже выросла. И могу дать ей отпор.

Трис недоверчиво приподнял бровь – ту, в которой носил золотой винтик.

Но Джей не сдавалась:

– По крайней мере, попытаюсь. Ну, мне пора. Мои уборщицы, кажется, взбунтовались. Пока, Трис, удачи тебе с краном.

Рори полегчало. Но он все равно решил не ходить в школу. Вообще-то учителя должны быть ему даже благодарны. Вряд ли они обрадовались бы, начнись у него рвота прямо на уроке. Пусть скажут спасибо, что он не притащился в школу и не заблевал им весь пол. Тогда бы урокам точно пришел звездец.

Рори мирно посидел часок в парке, выкурил пару сигарет, выпил кока-колы и послонялся около пруда, наблюдая за утками. Спаривание пернатых вызвало у него живейший интерес. Процесс показался ему довольно садистским. Самец хватал самку клювом за шею и держал ее голову под водой, пока сам делал свое черное дело. Потом он ее отпускал, бедная самочка приходила в себя и чистила перышки, а селезень с ликующим кряканьем кружил над прудом. Этот наглец напомнил Рори парней в школе, чуваков вроде Бена Пикарда или Алана Симмонсона. Если в выходные они встречались с девчонками, то в понедельник утром заявлялись в школу самодовольные – дальше некуда. Многозначительные улыбочки приглашали всех окружающих догадаться, чем это они занимались. А некоторые бахвалы так прямо и заявляли:

– Знаешь Келли из пятого класса, фигуристую такую, с сиськами?

И вываливали все подробности первому встречному-поперечному.

А Рори пока было нечем хвастаться. Помимо тисканья на вечеринках да странных ощущений внизу живота, гордиться было нечем. Ничего общего с подвигами Бена и Алана. Но все равно он не стал бы трубить об этом на каждом углу. Он будет держать язык за зубами. Тогда, обмениваясь сплетнями, девчонки станут вздыхать:

– О-о-о, Рори, он просто прелесть!

Он не будет таким, как эти придурки, которые разве что не поднимают на школьный флагшток трусики завоеванной ими девчонки. Девчонки смогут ему доверять. Ведь он не бросается за каждой юбкой и не треплется на каждом углу о своих победах. Кстати, поступая как порядочный человек, можно заманить больше девчонок. «Никакого цинизма». Рори ухмыльнулся и плюхнулся на мокрую скамейку. Рядом с ним парочка ворон увлеченно опустошала урну.

Ему опять стало хуже. Наверное, это все-таки тот бутерброд. Надо внимательнее смотреть, чего ешь. Может, масло прогоркло или хлеб заплесневел. Мать предупреждала, что за хлеб не отвечает, поскольку сейчас она его не ест. Вот чертовы диеты! Или это все-таки джем? Иногда в глубине холодильника он находил такую тухлятину, будто кто-то специально выращивал там пенициллин. Большая часть холодильника была забита едой Имоджин: ее любимый мед, черничный джем, соленые огурцы. У нее же есть свой собственный холодильник на первом этаже. Почему бы ей не хранить всю эту отраву там? Будем надеяться, когда родится ребенок, она будет более аккуратной с едой, иначе сопляк долго не протянет.

Рори схватился за живот и лег. Может, кишки перестанут так зверски болеть, если он устроит их поудобнее? Две старые сплетницы из тех, что вечно торчат в парке, зашушукались и неодобрительно посмотрели на него. Ну и мымры, оделись «для прогулки на свежем воздухе»: вязаные шапочки и клетчатые шотландские шарфы. И точно в такие же шмотки нарядили своих собачонок. Когда-то псины, наверное, были белыми, но со временем стали желтыми, как снег, на который кто-то помочился. Рори стало совсем худо. Если бы старые перечницы знали, как ему плохо, они бы пожалели его, потрепали по голове, сказали что-нибудь утешительное. Хорошо бы оказаться дома, в теплой постели, и громко жаловаться на свои болячки. Боль становилась все острее. Теперь живот скручивало постоянно, а не приступами, как раньше. Что бы он ни съел на завтрак, нужно немедленно вытащить из холодильника эту гадость и выбросить. Иначе отравится вся семья, у них дома объявят карантин, и все будут шарахаться от них как от прокаженных. И их покажут в местных телевизионных новостях.

Старушки обошли пруд и вновь приблизились к лавочке. Внезапно они натянули поводки и сморщились. На их лицах было написано такое отвращение, будто он был запойным пьяницей. Да ладно, он же не специально, он же не знал, что именно сейчас его вырвет.

Как хорошо, когда в семье появляется человек, который умеет что-то делать руками, думала Джей по дороге к миссис Калдвел, самой привередливой клиентке, которая постоянно изводила их своими жалобами. Как здорово, что Имоджин влюбилась в Тристана-сантехника, а не в биржевого брокера, который разбирался бы исключительно в мировом кофейном рынке. Когда Рори и Элли придет пора задуматься о профессии, она настойчиво посоветует им плюнуть на сидячую работу в конторе и выбрать слесарное дело или электротехнику. Тогда у них никогда не будет недостатка в работе, поскольку в округе живут сплошь образованные и безрукие личности. В местном колледже даже есть специальный курс под названием «Измени окружающий мир». За последние несколько лет его студенты построили целый жилой дом и обнесли красивым забором парковку для машин. Если спросить умненьких деток, кем они хотят стать, когда вырастут, большинство непременно ответит: «Юристами». При этом они совершенно не представляют, что их ожидает. Элементарная неисправность в стиральной машине обернется для них неразрешимой проблемой. И все потому, что их не научили работать руками. И вообще, сколько в стране нужно юристов?

Увлеченная своими мыслями, Джей не заметила, как переехала через мост и оказалась в районе Комон. Ей предстояло выяснить, почему абсолютно все девушки отказываются работать у миссис Калдвел.

Шины зашуршали по гравию – машина свернула на аллею, которая вела к роскошному дому в псевдогеоргианском стиле. Джей припарковалась рядом с «вольво» Барбары. Та еще не успела снять наклейку «Осторожно! В машине кошки». Наклейка красовалась на заднем стекле с прошлых выходных, когда в западном районе Лондона проходила выставка бирманских кошек. Рядом стоял грузовичок мойщика окон. К дому была приставлена лестница, и Джей слышала скрип щеток по стеклу.

Тоже нужная профессия, взяла она себе на заметку. Интересно, сколько домовладельцев рискнут залезть на высоченные лестницы, чтобы вымыть окна в своем доме? У Грега голова кружится даже на табурете. А если ему по работе предстоит обходить строительные участки и забираться на леса, он сначала выпивает полбутылки успокоительного.

Уладить дела с миссис Калдвел было важно по двум причинам. Во-первых, миссис Калдвел состоит в разных клубах и постоянно вращается в местном обществе. Так что, если она начнет распускать нехорошие слухи о «Генеральной уборке», это может плохо сказаться на бизнесе. В районе несколько мелких компаний занимались «уборкой по вызову», клиенты делились друг с другом информацией и в соответствии с полученными рекомендациями обращались то к одним, то к другим. Рядовые уборщицы поступали точно так же и мигрировали из одной компании в другую. Иногда клиент менял компанию на том основании, что уборщица, дескать, плохо вытирает пыль. При этом он вполне мог снова получить ту же самую девушку, только в переднике с логотипом конкурента.

Не успела Джей выйти из машины, как дверь дома распахнулась. На пороге стояла миссис Калдвел.

– Проходите, пожалуйста.

Джей в замешательстве обнаружила, что миссис Калдвел одета так же, как и она сама: черные брюки и бежевый шерстяной кардиган. Правда, кардиган миссис Калдвел был из кашемира, а ее собственный – из овечьей шерсти. И брючки миссис Калдвел были от «Джозефа», а не из универмага «Маркс и Спенсер». И еще они были на два размера меньше.

Дурацкие грейпфруты, никакого от них толку, злобно подумала Джей и улыбнулась миссис Калдвел. Она постаралась, чтобы улыбка вышла одновременно деловой и ободряющей. Но миссис Калдвел в ответ только поджала губы.

– Пройдемте на кухню. Ваша коллега уже там.

Сквозь окно Джей увидела Барбару, которая сидела за длинным дубовым столом, рядом со стопкой сложенной одежды. Чувствовала она себя явно неуютно.

Джей проследовала за кашемировым кардиганом на кухню, где стояла мебель из вишневого дерева, отполированная до нестерпимого блеска. Если это дело рук Моники из «Генеральной уборки», то вряд ли ее можно обвинить в халатности. Барбара приветствовала подругу слабой и непонятной улыбкой. Джей понадеялась, что эта улыбка не означает «совершенно чокнутая баба». Она до сих пор содрогалась при воспоминании об одной клиентке, которая в день рождения своей собаки испекла для нее пирог с требухой и предложила кусочек девушке-уборщице.

– У нас проблемы, – заявила миссис Калдвел, почти силой усаживая Джей на стул рядом с Барбарой и оглядывая их сверху, точно строгая классная дама парочку злостных прогульщиков.

Миссис Калдвел явно решила без лишних церемоний сразу перейти к сути дела, хотя Джей не стала бы возражать против чашечки кофе. С печеньем, от которого она бы целомудренно отказалась.

– Белье!

– Белье, – повторила Барбара, наклоняясь вперед с самым внимательным видом.

– Белье! – выкрикнула еще громче миссис Калдвел.

О боже, мы проторчим здесь весь день, уныло подумала Джей, борясь с искушением взглянуть на часы. В кармане завибрировал телефон. Вдруг это звонит новый клиент? Тогда они могли бы с облегчением отказаться от миссис Калдвел. Может, ей удастся выскользнуть в туалет (налево, под лестницу)? Стены туалета были украшены ящичками с угрюмыми чучелами форели – добычей мистера Калдвела. Раз в две недели их нужно было снимать и протирать стекла.

– Белье! – Миссис Калдвел ткнула пальцем с квадратным ногтем и сапфировым кольцом в стопку вещей. – Ваши девушки не обращают внимания на мои пожелания. Я и записки им оставляла, и беседовала с ними. Все без толку. Я даже сама показывала им, как надо делать. Но им хоть кол на голове теши…

Барбара и Джей открыли было рты, но миссис Калдвел их опередила:

– Хоть кол теши! Возьмем, например, рубашки…

Барбара встала на защиту персонала:

– Мы учили их правильной последовательности. Сначала воротнички, потом манжеты, рукава и, наконец, спина. – Ее голос был твердым, как накрахмаленное белье.

– Я в этом не сомневаюсь. Но потом они их вешают.

– Ну да, конечно. Как им сказано.

– Но я хочу, чтобы они складывали рубашки. Хочу, чтобы они выглядели как новенькие, как из магазина. Вы должны вбить им это в голову. Рубашки, блузки и пижамы.

– Это займет кучу времени, – коварно заявила Джей. Что следовало понимать так: потратив время на эту ерунду, девушки не успеют сделать все остальное.

– Хорошо, хорошо, мы поговорим с девочками. Если это все… – Барбара поднялась, но миссис Калдвел усадила ее обратно.

За окном мойщик стекол громыхал лестницей. Джей услышала, как он выплеснул грязную воду. Джей понадеялась, что он не забрызгал коврик у двери. Иначе беднягу тоже ждет головомойка.

– Это еще не все! – Миссис Калдвел извлекла из стопки белья какую-то вещичку. – Нижнее белье, – провозгласила она, размахивая ажурными голубыми трусиками с розовыми цветочками и кружевами, – его нужно складывать втрое. Вот так!

В дверь постучались. Вошел мойщик окон. Он покрутил головой, расплылся в улыбке и дружелюбно подмигнул Джей. Миссис Калдвел повернулась к нему, все еще держа в руках трусики.

– Дело сделано, хозяйка. С тебя тридцать фунтов. Бельишко у тебя – высший класс! – Он плотоядно ухмыльнулся. – Но мы с тобой сегодняшний денек пропустим, если ты не возражаешь, конечно…

– По-моему, все прошло удачно. Что скажешь? – спросила Барбара, когда они с Джей направились в «Старбакс» выпить вожделенный кофе и отметить свое избавление.

Джей помешала свой кофе с молоком (два сахара) и рассмеялась:

– Эта зануда достала меня своими придирками. Правда, это ведь у нее с головой не все в порядке? А не мы с тобой беспомощные недотепы?

– Да она просто рехнулась! Однажды сделала Монике выговор за то, что та неправильно скручивает шнур от утюга. Господи боже мой, женщина, живи спокойно! Некоторые бабы просто… – Барбара покачала головой.

– Из некоторых так и хочется душу вытрясти, – с чувством добавила Джей.

– Ага! Растереть в порошок и собрать пылесосом. Однажды мне приснилось, что хозяин таксы высох, превратился в пыль и его засосало в пылесос. Такая мерзость! Только никому не говори.

– Обещаю! Это останется между нами. Ну, чем займемся? Что-то мне не улыбается идти домой и считать, сколько нам в следующем месяце потребуется флаконов с «Мистером Мускулом». Боюсь, мне в голову полезут всякие идиотские мысли. Например, почему это средство не называется «Мисс» или, в крайнем случае, «Миссис Мускул». Надеюсь, ты не собираешься прямо сейчас спасать своих кисок от блох или глистов? Может, займемся самолечением – рванем по магазинам?