Текст книги "Рыцарь в сверкающих доспехах"

Автор книги: Джуд Деверо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Роберт поспешно чмокнул ее в щеку.

– Я знаю, что ты не воровала браслет. Глория обвинила тебя сгоряча. Но конечно, очень кстати, что именно ты его нашла.

Глория попыталась что-то сказать, но мигом умолкла под взглядом отца. Даглесс сразу почувствовала себя лучше. Может, он все-таки заставит свою дочь относиться к ней с уважением. Может…

– Пожалуйста, Лесса, – шептал Роберт, покусывая мочку ее уха, – пожалуйста, вернись к нам. Можешь даже сидеть спереди, по очереди с Глорией. Все по справедливости, верно?

Даглесс растерялась, не зная, что делать. Роберт был так нежен, и, кроме того, до чего же приятно слышать его извинения! Подумать только, он в ней нуждается!

– Итак, мадам, – прогремел Николас, появляясь на пороге, – собираетесь расторгнуть сделку?

Роберт отскочил от Даглесс, и она мгновенно ощутила волны ненависти, исходящие от него. Ненависти, направленной на Николаса. Неужели ревнует? Раньше он никогда не выказывал ревности.

А вот Николас… Николас воззрился на Роберта широко раскрытыми глазами, словно перед ним неожиданно появился призрак. Оба не сразу пришли в себя.

– Кто это? – процедил Роберт.

– Ну, мадам? – осведомился Николас.

Даглесс молча переводила взгляд с одного на другого. В этот момент ей очень хотелось выбежать из комнаты и больше никогда их не видеть.

– Кто это? – повторил Роберт. – Неужели успела завести… любовника, с тех пор как покинула нас?

– Покинула вас? – удивилась Даглесс. – По-моему, это вы меня бросили, да еще и увезли мою сумочку. Оставили меня без денег, кредитных карточек и…

– Произошла элементарная путаница, – небрежно отмахнулся Роберт. – Глория захватила твою сумочку, боясь, что ты ее забудешь. Девочка хотела тебе помочь. Мы и понятия не имели, что ты решишь остаться тут и откажешься путешествовать с нами. Верно, солнышко?

– Значит, девочка хотела мне помочь? – ахнула Даглесс, настолько потрясенная бессовестным искажением истины, что едва могла говорить. – Я сама решила остаться здесь?

– Даглесс, – начал Роберт, – неужели так уж необходимо обсуждать наши личные проблемы в присутствии посторонних? Твои вещи у нас в багажнике, поэтому предлагаю немедленно уехать.

Он решительно взял ее за руку и повел к выходу. Но дорогу им загородил Николас.

– Намерена оставить меня? – гневно спросил он. – Собираешься уехать с человеком, которому ты нужна только как служанка?

– Я… я… – пролепетала окончательно сбитая с толку Даглесс.

С одной стороны, Роберт вел себя как последний идиот, но он, по крайней мере, настоящий! При том ореоле романтики, который окружал Николаса Стаффорда, нужно признать, что, сумев раскрыть тайну, он немедленно исчезнет. Кроме того, несмотря на все его упреки, обоим она нужна только как добросовестная помощница. Роберт не разбирается в картах. Николасу требуется узнать, кто его предал.

А Даглесс не знала, что делать.

Но Николас все решил за нее.

– Я нанял эту женщину, – объявил он, – и пока ее услуги мне нужны, она останется со мной.

Он сжал плечо Роберта и подтолкнул его к двери.

– Убери руки! – завопил Роберт. – Посмей только еще раз до меня дотронуться, и я позову полицию! Глория, немедленно звони в полицию! Даглесс, либо ты немедленно пойдешь со мной, либо не дождешься от меня предложения! Ты никогда…

Последние слова заглушил стук хлопнувшей двери. Николас все же успел вытолкнуть Роберта за порог.

Даглесс, опустив голову, рухнула на ближайший стул. Николас тем временем обратил взор на Глорию и сказал только одно слово:

– Вон!

Глория метнулась к порогу и почти скатилась с лестницы.

Николас подошел к окну и выглянул:

– Они уехали, но оставили твои вещи прямо на земле. Вовремя мы от них избавились!

Но Даглесс не подняла глаз. Почему она бесконечно попадает в один переплет за другим? Нельзя просто уехать в отпуск без того, чтобы с ней не стряслось что-то ужасное! Наверное, она просто не способна иметь обычные, нормальные отношения с мужчиной! Встретить его… скажем, в классной комнате, или в магазине он назначит ей свидание, потом они будут вместе ходить в кино или играть в мини-гольф. А потом в ресторанчике за бокалом вина он сделает ей предложение. Затем – скромная свадьба, уютный дом, двое славных ребятишек. Вся последующая жизнь будет простой и обыденной.

Вместо этого она то и дело обжигается. Либо бывший заключенный, которого вот-вот упекут снова, либо тип, который пляшет под дудку своей отвратительной доченьки, либо пришелец из шестнадцатого века! Нет, она просто не знает другой женщины, у которой было бы столько неприятностей с мужчинами!

– Да что со мной неладно? – прошептала она, закрывая лицо руками.

Николас встал перед ней на колени и отвел руки от ее лица.

– Знаешь, я очень устал. Может, ты почитаешь мне, пока я буду отдыхать?

Даглесс, как отупевшее животное, позволила Николасу взять ее за руку и отвести в спальню. Но там он не вспомнил о книге. Вместо этого он попросил ее лечь, а сам сел рядом и стал ей петь нежную, тихую колыбельную, которую в этом веке вряд ли слышал кто-то, кроме нее.

Даглесс сама не заметила, как заснула.

Глава 9

Пока она спала, Николас, прислонившись плечом к изголовью, гладил ее волосы. Господи, как сильно он хотел коснуться ее! Запустить руки в густые, роскошные темно-рыжие волосы. Провести руками по белоснежной коже, почувствовать, как обвиваются вокруг талии эти длинные стройные ноги. Поцелуями осушить слезы и припасть к губам. Целовать ее снова и снова, пока она не станет счастливой, веселой и смеющейся.

Даглесс спала мирно, крепко, как ребенок. Только дыхание было прерывистым, словно она всхлипывала даже во сне. Он никогда еще не видел, чтобы женщина так часто плакала. Впрочем, и подобной женщины он тоже еще не встречал. Она так хотела любви!

Он расспрашивал ее о браках в этом странном новом мире, и ответы ему не понравились. По его мнению, брак должен быть контрактом, составленным и подписанным обеими сторонами, целью которого было получить достойного наследника. Но в этом веке мужчины и женщины предпочитали брак по любви.

Любовь! Какая пустая трата энергии и эмоций! Немало он перевидал мужчин, потерявших все из-за любви к женщине!

Он коснулся виска Даглесс, снова погладил мягкие волосы, снова окинул взглядом ее прекрасное тело. Взгляните только, что претерпела бедняжка ради любви! Интересно, что сказала бы его мать, услышав о браках по любви!

Николас улыбнулся. У леди Маргарет Стаффорд было четыре мужа, и она в жизни не помышляла о любви к кому-то из них!

Но, глядя на эту современную женщину, Николас ощущал нежность, которой никогда не испытывал прежде. Она совсем не умеет скрывать свои чувства и готова отдать сердце всякому, кто добр к ней. Насколько он мог сказать, помощь и тепло, которые она отдавала, были совершенно бескорыстны. Она не просила денег. Не пыталась воспользоваться его постоянными ошибками и незнанием этого мира. Нет, она помогала лишь потому, что кто-то нуждался в ее помощи.

Он прижал руку к ее щеке, и она зарылась лицом в его ладонь.

Что свело их вместе? И какая связь возникла между ними? Он ничего не говорил ей, и она, похоже, не испытывала той боли, которая разрывала ей душу. В тот первый день рядом с церковью она, как он теперь понимал, звонила сестре. Даже тогда, понятия не имея, что делает Даглесс, он ощутил, как глубоко она ранена.

Сегодня, приказывая водителю, куда отнести сумки, он вдруг едва не согнулся под грузом безумного отчаяния и понял, что это отчаяние исходит от Даглесс. Вид любовника, который бросил Даглесс, так потряс его, что он не сразу понял, о чем тот говорит.

Первая его мысль была о том, что Даглесс намеревается уехать с Робертом. Но как же он сумеет найти обратный путь без нее? Более того, что будет он делать без нее? Без ее улыбок и шуток? Без ее наивности и смеха?

Ему все еще было нелегко понимать современную речь, но он все же осознал, что бывший любовник хотел увезти Даглесс, а та не знает, на что решиться. Он выбросил Роберта за дверь, повинуясь примитивным инстинктам. Как могла Даглесс уехать с человеком, который унижал ее в угоду собственной дочери? Да ведь она заслуживала уважения, хотя бы потому, что была старше! И что это за страна, где детям поклоняются так, словно они члены королевской семьи?!

Николас осторожно коснулся ее плеча, провел пальцем по руке. Три дня. Всего три дня назад они не были знакомы, а теперь он старался сделать все, чтобы заставить ее улыбнуться!

Кроме того, ей так легко угодить! Все, что для этого требуется, – доброе слово, подарок или хотя бы улыбка!

Наклонившись, он прижался губами к ее волосам. Эта женщина нуждается в заботе. Она словно розовый бутон, которому и нужно-то всего лишь немного солнца, чтобы расцвести и превратиться в пышный цветок! Она нуждается…

Николас резко отстранился, встал и подошел к окну. Ее неприятности его не касаются! Даже если бы он сумел каким-то образом взять ее с собой, какая участь ждала бы бедняжку в шестнадцатом веке? В самом крайнем случае он мог бы сделать ее своей любовницей. Не более того. Николас усмехнулся уголком рта. Вряд ли из Даглесс выйдет такая уж завидная любовница. Она никогда и ничего не попросит у господина и даже то, что имеет, немедленно отдаст какому-нибудь бедному ребенку.

Николас провел рукой по глазам, словно для того, чтобы прояснить зрение. Он многого не понимал в современном мире. И это относилось не только к машинам, которые могут производить свет, делать красивые картинки и то невиданное зрелище, которое называется «кино». Он не понимал их философию. Взять хотя бы ту же самую картину. Сначала он долго не мог привыкнуть к тому, что люди выглядели такими большими, и, кроме того, как ни старалась Даглесс, она так и не сумела ему втолковать, каким образом плоские гиганты могут выглядеть такими объемными. Даглесс твердила, что все эти люди были совершенно обычного роста. Но ведь можно нарисовать человека или предмет маленьким. Значит, и на фотографии при желании они получаются крохотными или неестественно большими.

Преодолев свой ужас, он стал следить за сюжетом, но так и не смог разобраться во всей этой истории. Подумать только, молодая девушка собиралась выйти замуж за состоятельного мужчину, но бросила его ради молодого хлыща без пенни в кармане, к достоинствам которого относились стройные ноги, но ничего более.

Потом Даглесс заявила, что находит картину «чудесной и романтичной». Но он окончательно запутался! Если бы у его матери была дочь, отказавшаяся следовать условиям выгодного брачного контракта, леди Маргарет избивала бы девчонку, пока не устанет рука, после чего приказала бы самому сильному конюху продолжить порку за нее. Но похоже, в этом веке непокорность детей заслуживает всяческого одобрения.

Он оглянулся на Даглесс. Она продолжала спать, свернувшись в клубочек и подложив ладонь под щеку.

Если он и останется в этом веке, то, вероятно, только с ней. Каким удовольствием будет жить с такой мягкой, доброй женщиной, думающей сначала о других и только потом о себе, женщиной, которая утешает его, когда он видит дурной сон! Женщиной, которая хочет его не потому, что он граф, и не потому, что у него есть деньги. Да, жизнь с ней может быть приятной.

«Нет!» – подумал он и, отвернувшись от нее, продолжал смотреть в окно. Вспомнить хотя бы об уродливой истории в Белвуде! О той кляче, которая смеялась над памятью Николаса Стаффорда! Если он останется в этом времени с Даглесс, он никогда не изменит память о себе! Женщина в Белвуде сказала, что после смерти Николаса королева Елизавета забрала поместья Стаффорда и позже два из них были уничтожены во время гражданской войны. Теперь оставалось только четыре поместья, и ни одно не принадлежало Стаффордам.

Честь… Люди этого времени мало думали о чести. Даглесс не совсем понимала, что он подразумевает под этим словом. Она посчитала забавной историю с леди Арабеллой! Даже мысль о том, что происходило с семьями людей, осужденных за государственную измену, не волновала ее.

– Это было так давно, – сказала она. – Кто помнит, что случилось так много лет назад?

Но для Николаса это было не «много лет назад». Всего три дня прошло с тех пор, как он сидел в Белой башне Тауэра, пытаясь спасти фамильную честь и свою собственную голову.

Это путешествие во времени случилось с ним не зря. Он был уверен, что Господь дает ему второй шанс и что именно в этом веке он узнает, кто в действительности ненавидел его настолько, что желал погубить. Кому его смерть была выгодна? И кому могла королева так безоговорочно поверить?

На суде ничего не выяснилось, кроме того, что он действительно собрал войско, не спросив разрешения королевы. Приехавшие из его валлийских поместий люди клялись, что они попросили у господина защиты от набегов, однако судьи их не слушали и все как один заявляли, что располагают «тайными свидетельствами». Твердили, что они «наверняка знают», что Николас Стаффорд задумал свергнуть молодую королеву Елизавету и вернуть Англию в католичество.

Когда Николаса приговорили к казни, он поверил, что это и есть его судьба, но мать послала записку с сообщением, что нашла новые доказательства и скоро правда выйдет наружу.

Он «умер», не успев узнать, что это за доказательства. По крайней мере, так утверждали исторические книги. Совершенно недостойная смерть. Его нашли лежащим на столе рядом с недописанным письмом.

Почему же мать не представила доказательства после его смерти? Не обелила его имя? Вместо этого она передала поместья Стаффордов казне и вышла замуж за безмозглого глупца вроде Дики Хейрвуда. Зачем? Ради денег? Неужели у нее отобрали даже те поместья, которые она унаследовала от матери?

Предстояло ответить на столько вопросов… исправить столько несправедливостей. И на карте стояла честь.

Николас твердо знал одно: его призвали сюда, чтобы помочь обнаружить правду и опровергнуть ложные обвинения. И по какой-то счастливой случайности ему дали в помощницы прелестную молодую женщину.

Николас улыбнулся. Интересно, был бы он так же великодушен, если бы она пришла к нему и сказала, что явилась из будущего? Вряд ли. Скорее всего, отослал бы ее на костер, как ведьму. А она посвящала ему все свое время, правда, сначала без особой охоты. Зато скоро он обнаружил, что эгоизм и себялюбие – просто не в ее характере.

И вот теперь она постепенно влюбляется в него!

Николас вздохнул.

Он видит это по ее глазам. Сам он неизменно покидал влюбленных в него женщин. Женщина, которая любит тебя, – досадная помеха. Он предпочитал женщин вроде Арабеллы, любивших драгоценности и дорогие шелка. Он и Арабелла понимали друг друга. Между ними не было ничего, кроме плотской страсти.

Но с Даглесс все по-другому. Она щедро отдает свою любовь и любит всем существом. А этот глупец Роберт не знал, что делать с этой любовью. Он использовал Даглесс, играл с ее любовью и наслаждался собственной властью над ней.

Николас шагнул к кровати. Если бы он, Николас, имел ее любовь, он знал бы, что с ней делать. Он…

– Нет! – повторил он себе, прежде чем отвернуться. Нет, он не имеет права позволить ей любить его. Когда он оставит этот мир, она будет вне себя от тоски. Когда он вернется домой, вряд ли захочет постоянно думать о том, что она здесь одинока и страдает по мужчине, который мертв уже четыре сотни лет.

Поэтому нужно найти способ помешать ей любить его. Он не мог изобразить гнев и отослать ее прочь, ибо нуждался в ее знаниях и помощи. Но в то же время он и подумать не мог, чтобы оставить ее одну, в печали и скорби. Он обязательно придумает, как помешать ее любви. И этот способ должен быть из тех, что ей понятны и применяются в ее мире. Все, что связано с его временем, слишком устарело.

Но тут Николас неожиданно подумал, что, пожалуй, стоит сказать Даглесс, будто он влюблен в другую женщину. В его веке подобные заявления живо расхолаживали все чувства. Но в кого? В Арабеллу?

Николас едва не рассмеялся при мысли о купленной Даглесс открытке. Может, лучше назвать совершенно не знакомое ей имя? Элис? Элизабет? Джейн?

Ах, дорогая крошка Джейн…

Улыбка внезапно сползла с его лица. Как насчет Леттис?

Влюблен в свою жену?!

Давненько Николас не вспоминал эту стерву с ледяным взглядом! Едва его арестовали за измену, Леттис сразу же принялась искать нового мужа.

Сумеет ли он заставить Даглесс поверить, будто влюблен в жену? В этой картине, которую они смотрели, люди женились по любви. Может, если «признаться» Даглесс, что он хочет домой из-за тоски по жене… Вряд ли Даглесс посчитает, что любовь важнее чести, но кто знает этих современных людей?!

Он принял решение, но лучше себя не почувствовал. И поэтому, в последний раз оглянувшись на Даглесс, потихоньку вышел из спальни. Нужно пойти к торговцу монетами, узнать, не нашелся ли покупатель с большими деньгами. Завтра они отправятся в Торнуик-Касл, где начнут искать ответы на вопросы.

Даглесс вздрогнула и проснулась. Увидев, что Николаса нигде нет, она в панике подскочила, но тут же постаралась успокоиться. Правда, на память сразу пришла сцена с Робертом. Правильно ли она поступила? Может, стоило поехать с ним? В конце концов, Роберт извинился… ну, что-то в этом роде. И объяснил, почему оставил ее. Решил, что она откажется путешествовать с ними. И возможно, Глория действительно захватила ее сумочку по чистой случайности.

Даглесс сжала ладонями виски. Все так смешалось! Никак не разобраться. Что она значит для Роберта? Для Николаса? Что эти люди значат для нее? Почему Николас обратился к ней, а не к кому-нибудь другому? Человеку, у которого в жизни все ясно.

Дверь распахнулась, и вошел улыбающийся Николас.

– Я продал все, кроме нескольких монет, и теперь мы богаты! – объявил он.

Даглесс улыбнулась в ответ, вспоминая, как он вытолкал Роберта за дверь. Значит, он и есть ее рыцарь в сверкающих доспехах? Может, он и был послан к ней только потому, что она так сильно в нем нуждалась?

Похоже, ее взгляд раздражал Николаса, поскольку он с хмурым видом отвернулся.

– Может, поужинаем? – пробормотал он.

По дороге в индийский ресторанчик, рекомендованный хозяйкой пансиона, оба молчали, погруженные в свои мысли. Как только им принесли заказ, Николас целиком занялся едой. Ему понравились смешанные запахи тмина, кориандра, гвоздики и других пряностей, которые были так дороги в его эпоху.

По мере того как шло время, Даглесс все чаще замечала завистливые взгляды сидевших поблизости женщин. Поэтому, отчасти из интереса, отчасти из желания отвлечь Николаса, она спросила, что ели в шестнадцатом веке и так ли уж отличались блюда от тех, что подавались в двадцатом столетии.

Он что-то отвечал, но Даглесс почти не слушала. Она просила его прийти, и он явился. Даглесс успела узнать его достаточно хорошо, чтобы понять: именно о таком мужчине она мечтала – добром, заботливом, остроумном, сильном. Человеке, твердо знавшем, чего хочет.

К концу обеда Николас тоже примолк, словно что-то его тревожило. Обоим не хотелось говорить. Когда они пришли в номер, Николас не попросил Даглесс почитать ему. Он лег в постель и повернулся к ней спиной, даже не пожелав спокойной ночи. А Даглесс долго не могла заснуть, пытаясь понять, что же все-таки случилось с ней за последние несколько дней. Она плакала и молила Бога послать ей благородного рыцаря. И появился Николас. Это служило доказательством, что он принадлежит ей и что они созданы друг для друга.

Ближе к полуночи, уже задремав, она услышала, как Николас снова мечется по кровати. Даглесс улыбнулась, поняв, что у него снова кошмар. Все еще улыбаясь, она перебралась в его постель. Николас немедленно прижал ее к себе и мирно заснул. Даглесс положила щеку на поросшую волосами грудь и последовала его примеру. Будь что будет!

Когда Николас проснулся, было уже утро. Осознав, что Даглесс лежит в его объятиях, он понял: мечты сбываются. Она так тесно прижалась к нему, словно они были высечены из одного куска мрамора. О чем это она говорила? Ах да. О телепатии. И связь между ними – это глубочайшее чувство, которого он никогда не испытывал к другой женщине.

Зарывшись лицом в рыжие волосы, он глубоко вдохнул их запах, прежде чем стал ласкать ее. До этой минуты он и не подозревал, что вожделение может быть столь сокрушительным.

– Дай мне силу, – молился он, – сделать то, что я должен. И прости меня.

Николас надеялся, что сможет достигнуть цели, но сначала хотел узнать ее вкус. Только один раз. Единственный. А потом он больше не позволит себе коснуться ее.

Он целовал ее волосы, шею, лизал гладкую кожу. Рука скользнула по плечу и накрыла грудь. В ушах громом отдавался стук собственного сердца.

Даглесс, приоткрыв глаза, повернулась, чтобы поцеловать его: поцелуй, подобного которому она раньше не знала. Ее вторая половина. Именно то, чего ей не хватало всю жизнь. Он – ее вторая половина.

– Леттис, – пробормотал Николас.

Их ноги переплелись. Объятия становились все крепче. Даглесс улыбнулась, откинув голову, пока Николас осыпал жгучими поцелуями ее шею.

– Меня называли… морковкой, – задыхаясь, пробормотала она, – из-за волос, но салатом[9]9
  Имя Леттис созвучно английскому «lettuce» – салат-латук.


[Закрыть]… – никогда.

– Леттис…

Он продолжал целовать ее шею, спускаясь все ниже.

– Леттис – моя жена.

Даглесс полностью отдалась его ласкам и как будто не слышала его слов.

И тут до нее дошло. Вскочив, она оттолкнула его.

– Жена?!

Но Николас вновь притянул ее к себе.

– Мы сейчас не будем о ней говорить. Она здесь ни при чем.

Но Даглесс снова оттолкнула его.

– Однако тебе она настолько небезразлична, что ты назвал ее имя, когда целовал меня!

– Случайно сорвалось, – прошептал он, обнимая ее.

Но Даглесс ударила его кулачками в грудь, после чего вскочила с кровати и одернула расстегнувшуюся рубашку.

– Почему ты сразу не сказал о своей жене?! – рассерженно выпалила она. – И почему я ни разу о ней не слышала? Ты вспоминал о ребенке, но сказал, что его мать умерла.

Николас сел в постели. Простыня сползла до талии.

– Но у меня просто не было причин рассказывать тебе о жене. Ее красота, таланты и моя любовь к ней священны. И только ей я могу поведать о своей любви.

Он поднял со стола часы Даглесс.

– Возможно, сегодня мы купим такие же для меня.

– Положи на место! – резко сказала Даглесс. – Это серьезно! Думаю, ты обязан дать кое-какие объяснения.

– Объяснения? Тебе?! – бросил Николас, вставая с постели. Даглесс рассеянно отметила, что на нем были одни крохотные плавки. Он натянул брюки и, застегивая их, обернулся к ней: – Прошу прощения, мадам, а кто вы? Может, дочь герцога? Графа? Хотя бы барона? Я граф Торнуик, а вы – моя служанка. Вы работаете на меня. За это я вас кормлю, одеваю и, возможно, если вы будете этого достойны, выделю небольшое содержание. Я не обязан рассказывать вам о своей прежней жизни.

Даглесс плюхнулась на постель.

– Но ты никогда не упоминал о жене, – тихо пробормотала она. – Ни единого раза.

– Плохим бы я был мужем, если бы осквернял имя своей возлюбленной перед служанкой.

– Служанкой, – прошептала Даглесс. – Ты так ее любишь?

– Она – истинная причина, по которой я должен вернуться, – презрительно фыркнул Николас. – Я должен обнаружить правду, чтобы с полным правом броситься в объятия любящей жены.

Даглесс с трудом осознала все, что слышит. Вчера – Роберт, сегодня – признание Николаса в том, что у него есть жена, жена, которую он безумно любит.

– Не понимаю… – прошептала она, закрыв лицо руками. – Я позвала тебя сюда. Я молилась о тебе. Почему ты пришел ко мне, если любишь другую?

– Ты молилась на моей могиле. Возможно, будь на твоем месте другой человек, все равно, мужчина или женщина, я бы пришел. И возможно, Господь, зная, что мне понадобится слуга, а тебе – работа, свел нас. Этого я не знаю. Знаю только, что должен вернуться.

– К жене?

– Да, к жене.

Даглесс обернулась.

– А как насчет этого? – спросила она, показывая на кровать.

– Мадам, вы сами легли в мою постель. Я всего лишь мужчина и, следовательно, слаб.

Только сейчас Даглесс вспомнила обстоятельства прошлой ночи и ужасно смутилась. Ну есть ли на земле большая дура? И есть ли на земле мужчина, в которого она не влюбилась бы? Достаточно провести с мужчиной три дня, и она начинает строить планы на совместную жизнь!

Наверное, появись перед ней сейчас предводитель гуннов Аттила или Чингисхан, она и их удостоила бы вниманием. С таким везением она способна за два дня влюбиться в Джека-потрошителя!

Даглесс решительно встала:

– Послушай, прости за недоразумение. Ну конечно, у тебя есть жена. Красавица жена и трое прелестных детишек. Просто не знаю, о чем я думала! Ты женился под страхом смерти. Впрочем, я привыкла к парням, имеющим только один недостаток, зато какой! Похоже, удача улыбается мне все шире. Ладно… я соберу вещи и больше не буду тебя беспокоить. Возвращайся к миссис Стаффорд. Живите долго и счастливо.

Николас, возвышавшийся в проеме ванной, сурово свел брови:

– Собираешься пойти на попятный и отказаться от сделки?

– Пойти на попятный? – почти взвизгнула она. – Да, именно. Улизнуть, спрятаться в кусты, слинять, смыться. Теперь, когда у тебя есть ослепительная Леттис и Арабелла-на-столе, зачем нужна я?

Николас шагнул к ней и, понизив голос, вкрадчиво предложил:

– Если тебя раздражает неуместный перерыв в наших играх, возвращайся в постель.

– Ни за какие коврижки, малыш! – прошипела она, сверкнув глазами. – Только дотронься до меня, кровью умоешься!

Николас прикрыл рот рукой, чтобы скрыть улыбку.

– Не вижу причин для твоего гнева. Я честно во всем признался. Мне требовалась помощь, чтобы найти того, кто меня оклеветал. Я хочу узнать правду и вернуться домой. Я никогда не лгал тебе.

Даглесс повесила голову. Николас прав. С самого начала он ничего от нее не утаивал. Это она навоображала себе воздушные замки и долгую счастливую жизнь вдвоем. Идиотка, идиотка, идиотка!

– Еще раз прошу меня простить, – пробормотала она. – Может, ты сумеешь найти себе другого помощника. Я получила назад свой паспорт и билет на самолет, так что, думаю, мне лучше лететь домой.

– Ах да, понимаю. Трусишь! – бросил он.

– Ничего подобного. Просто…

– Просто ты в меня влюбилась, – обреченно вздохнул он. – Как все женщины. Они меня просто преследуют. На меня словно проклятие наложено. Стоит мне провести три дня с женщиной, как она старается оказаться в моей постели. Не расстраивайся: я тебя не осуждаю.

– Ах не осуждаешь? – Жалость к себе постепенно сменялась гневом. – Послушайте, мистер! Вы сильно переоцениваете свои чары! И совершенно не знаете современных женщин. Любая из них могла бы жить в одном доме с вами и остаться равнодушной! Нам не нравятся чванливые, надутые павлины вроде вас.

– Да неужели? – хмыкнул он, подняв бровь. – Значит, только ты не такая, как они? Ровно через три дня ты оказалась в моей постели.

– К твоему сведению, ты метался во сне, и я попыталась успокоить тебя. Я думала, что утешаю тебя. Как мать – ребенка.

Николас улыбнулся:

– Утешаешь? Можешь утешать меня каждое утро, если пожелаешь.

– Прибереги эти рассуждения для своей жены. А теперь, может, дашь мне пройти? Я должна одеться и уехать отсюда как можно скорее.

Он положил ей руку на плечо:

– Сердишься из-за того, что я тебя поцеловал?

– Я сержусь, потому что…

Даглесс отвернулась. Почему же она сердится? Он проснулся, нашел ее в своей постели и стал целовать. Но до сегодняшнего дня не дотронулся до нее и вел себя как истинный джентльмен. Ни малейшего намека, что они нечто большее, чем наниматель и служащая. Воображение опять сыграло с ней плохую шутку. Они так подружились за последнее время: смеялись, поддразнивали друг друга, почти не разлучались, а Даглесс, кроме того, нуждалась в поддержке после неудачного визита Роберта. Вот и посчитала, что между ними могут возникнуть романтические отношения. Значит, все это было ошибкой.

– Я вовсе не сержусь на тебя, – заверила она. – Скорее на себя. Полагаю, я была в депрессии.

– В чем?

– Иногда, когда оказываешься в таком положении, как я, брошенной и покинутой, очень хочется снова прыгнуть в уходящий поезд.

Николас все еще недоуменно смотрел на нее.

– Я думала, что ты, может быть, сумеешь заменить Роберта. А может, просто хотела вернуться домой с кольцом на пальце. Если родные узнают, что я обручилась, вряд ли станут задавать слишком много вопросов о мужчине, с которым я улетала из Америки, и о том, что с ним произошло. Так что прости меня за глупые мысли. Тебе действительно следует найти другого помощника.

– Понимаю. Ты не могла устоять передо мной. Помнишь, что сказала гид? Ни одна женщина на это не способна.

Даглесс застонала.

– Я вполне могу устоять перед тобой. Теперь, зная истинную степень твоего невероятно раздутого эго, я готова жить с тобой в одном доме и не влюбиться.

– Ничего не выйдет.

– Выйдет, и я это докажу. Раскрою твою тайну, и, даже если на это уйдут годы, ты все равно меня не соблазнишь. Попробуй только увидеть очередной кошмар и разбудить меня! Я швырну в тебя подушкой. А теперь пропусти меня в ванную!

Николас посторонился и, едва дверь в ванную громко хлопнула, широко улыбнулся. Ах, Даглесс, милая, милая Даглесс! Она сумеет устоять перед ним, но вот хватит ли у него сил устоять перед ней? Целый год жить вдвоем и не иметь права дотронуться до нее? Он просто рехнется!

Николас отвернулся и принялся одеваться.