Текст книги "Любовь по заказу (Беседка)"
Автор книги: Джуд Деверо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Глава 12
– А ты совсем не похожа на девушек Тома, – заявила Полли, плюхнувшись на траву рядом с Мэдисон.
Девочке было тринадцать, и она никак не могла решить, чего ей больше хочется – оставаться ребенком или, наконец, повзрослеть.
– Полли! – сурово сказала ее мать, миссис Барнет. – Следи за своими словами!
Они сидели под дубом во дворе большого бревенчатого дома.
– Ничего страшного, – отозвалась Мэдисон, стараясь говорить как можно спокойнее и изо всех сил скрыть желание узнать о девушках Тома. – А какими они были?
– Зануды! – ответила за Полли Кэрол, не отрываясь от журнала для новобрачных.
– У Мэдисон может сложиться ложное впечатление о подружках Тома, – сказала мать Полли. – Они были не столько занудными, сколько… – Миссис Барнет опустила взгляд, – немного… неинтересными.
Кэрол фыркнула.
– Ты встречала девушек в толстых очках и с длинными носами? С такими никто не хочет танцевать на школьных дискотеках. Вот с этими девушками Том и встречался, – объяснила Полли.
– А зачем? – вырвалось у Мэдисон, тотчас попытавшейся себя поправить. – Я хотела. сказать, зачем Тому танцевать…
Она вновь напомнила себе, что не принадлежит к миру этих людей. Они, как и родственники Тома, никогда не нуждались в деньгах. Мэдисон считала этих людей снобами, интересующимися только равными себе.
В первый же вечер она соврала миссис Барнет о своем романе с Томом и семейном положении, но не стала скрывать своего происхождения. Она осталась на кухне с хозяйкой лущить фасоль, которую та выращивала на маленьком участке позади дома. В отличие от Рэндалов, у Барнетов не было кухарки.
Хозяйка внимательно выслушала Мэдисон.
– Дорогая, мы не английская королевская семья, – спокойно сказала она. – Нашим детям не нужно искать себе невесту-девственницу или достойную пару. У них есть деньги на счету – достаточно, чтобы не выходить замуж или не жениться по расчету. Они совершенно свободны в своем выборе. Значит, ты ухаживала за своей матерью? Я всегда с большим сочувствием относилась к матерям-одиночкам. Особенно когда мои дети были еще маленькими, а муж целыми днями пропадал на работе, и мне приходилось оставаться одной. Расскажи, как ты встретила Тома.
Мэдисон набрала целую горсть фасоли. Слова миссис Барнет подействовали на нее успокаивающе, и она рассказала правду, но, конечно, ни словом не обмолвившись о Роджере. Мэдисон вспомнила также и о своей дружбе с Дороти Оливер, умолчав о причинах встречи с известным физиотерапевтом. Потом с трудом сообщила о том, как Том поймал ее на кухне и обвинил в шантаже. Миссис Барнет усмехнулась.
– Как это похоже на Тома! Он точная копия своего прадеда. Говорят, тот никогда не смеялся, кроме одного случая, когда он заключил великолепную сделку и заработал огромное состояние. Ну вот, кажется, на обед хватит. Дорогая, ты умеешь готовить?
– Я могу разморозить продукты, – с улыбкой сказала Мэдисон.
– Хорошо, тогда поболтай со мной, пока я буду готовить. Мальчики вряд ли скоро вернутся, и у нас есть время узнать друг друга, – миссис Барнет пристально посмотрела на Мэдисон. – Кажется, Том настроен серьезно.
– Нет, не думаю, – ответила Мэдисон, пытаясь скрыть смущение. – Нас разделяет очень многое.
– Ну, не так уж и многое, – мягко заметила миссис Барнет. – Кажется, ты просто прячешь от мира свою душу. За этим хорошеньким личиком кое-что есть…
Мэдисон не знала, что отвечать, но тут дверь распахнулась, в кухню вошли спасительные Том с мистером Барнетом. Том внезапно обнял Мэдисон за талию и поднял.
– Что у нас на ужин, дорогая? Я такой голодный, что съем даже медведя, – сказал Том, опуская ее и целуя в шею.
Мэдисон могла оттолкнуть Тома, но этот легкий флирт был для нее новым и волнующим. Роджер на людях всегда заботился о своей репутации, а когда они оставались одни, его интересовали только спортивные программы…
– Фасоль, – сказала Мэдисон, заметив, что все смотрят на них.
Ей и в голову не пришло, что они уставились потому, что никогда не видели Тома в таком радужном настроении. Он был серьезным даже в детстве.
– Всего лишь? – сияя, спросил Том. – Одна фасоль? Уверен, она будет вариться несколько часов. Давайте пока пойдем в сад и наловим мотыльков!
Все рассмеялись. Мэдисон встала на цыпочки, попытавшись дотянуться до головы Тома.
– Кто-нибудь спасет меня от этого сатира?
– Вы нас заколдовали, и мы не можем пошевелиться, – отозвалась миссис Барнет. – Давай, Том, вытащи ее наружу и лиши невинности при свете луны.
– Ты опять начиталась бульварных романов, любовь моя? – заметил мистер Барнет, улыбаясь своей пухленькой жене. – Позволь напомнить тебе – сейчас только шесть часов, на дворе стоит лето и ярко светит солнце.
– Влюбленные всегда найдут лунный свет, – заявила миссис Барнет.
– Тогда – вперед! – сказал мистер Барнет Тому и подошел к жене.
Том схватил Мэдисон за руку и вытащил из кухни на веранду.
– А ты не переигрываешь? – волнуясь, спросила Мэдисон, когда они остались одни.
Она вырвала руку и отступила к перилам, прислонившись к ним спиной.
– А я совсем не играю, – мягко ответил он. Мэдисон не решалась взглянуть на него.
– Думаю, нам не надо…
Ей не удалось договорить, потому что в эту минуту Том крепко сжал ее и поцеловал. Мэдисон еще никто никогда так не целовал…
Веранда закружилась перед ее глазами. Как много она пропустила в жизни… Мэдисон очень хотелось обвить его шею руками и поцеловать в ответ, но она заставила себя отойти.
– Зачем ты это сделал? – спросила она, стараясь придать голосу хоть чуточку злости.
– Просто чтобы понять, – ответил Том, засунув руки в карманы.
– Понять что?
– Любишь ли ты меня так же сильно, как я тебя, – спокойно объяснил он.
– И… к какому выводу ты пришел?
– Что ты любишь меня не меньше.
Она старалась не смотреть Тому в глаза, боясь, что не сможет устоять. Она повернулась к нему спиной, положила руки на перила и посмотрела вокруг. За узким зеленым газоном стоял густой девственный лес. Мэдисон глубоко вздохнула.
– Но ты же меня совсем не знаешь! Ты слышал только…
Он снова не дал ей закончить фразу.
– Я знаю о тебе все, что мне нужно. У тебя замечательное чувство юмора. Ты умна и заботишься больше о других, чем о себе. Это – огромная редкость. Большинство людей… – он помолчал. – Ты любишь ловить рыбу и бродить по горам. И я собираюсь купить тебе новые походные ботинки…
Она, нахмурившись, взглянула на него.
– А когда ты собираешься это сделать? До или после моего возвращения к мужу?
– После, – ответил Том, ничуть не смутившись. – После того, как ты сообщишь ему, что собираешься развестись.
– Ты слишком много себе позволяешь! – Мэдисон выпрямилась.
Она хотела, чтобы это прозвучало угрожающе.
– Знаю, – ласково сказал Том, взял ее руку и поцеловал ладонь.
Мэдисон с глубоким вздохом отняла руку и снова положила ее на перила.
– Нам нельзя этого делать. Ты…
– Если ты начнешь говорить о том, что мы живем в разных мирах, я сейчас же уйду отсюда, – прервал ее Том, тоже положив руки на перила и глядя на лес. – Извини, я действительно слишком подгоняю события, но я привык принимать быстрые решения.
– Все происходит слишком быстро, – прошептала она. – Дай мне немного времени. Я жила ровно и спокойно, и вдруг, всего за пару дней…
– Встретила мужчину своей мечты? – подсказал Том с надеждой в голосе.
Мэдисон засмеялась.
– Мне просто нужно время.
– Сколько угодно! Часа достаточно? А может, тебе хватит сорока пяти минут?
Дверь распахнулась, на веранду выбежала Полли и встала между ними.
– Если вы сейчас тоже отправитесь в постель, я прыгну в каноэ и уплыву так далеко, что вам придется искать меня всю ночь! – заявила девочка.
Мэдисон была шокирована, но Том совсем не удивился.
– А кто еще сейчас в постели? – вяло поинтересовался он.
– Да все! Мама и папа. Кэрол и Алекс. И вы, похоже, туда собираетесь!
Том расхохотался, а Мэдисон покраснела.
– Мне кажется, что ты еще слишком…
– Мала для этой темы! – вздохнув, закончила Полли. – Я знаю. Я обречена быть всегда мудрее своих лет.
– Обречена быть самым самовлюбленным ребенком на свете! – поправил Том и посмотрел поверх ее головы на Мэдисон. – Я менял ей подгузники.
– Это когда я была мальчиком, – сказала Полли.
Мэдисон удивилась. Том фыркнул.
– Да ты и сейчас мальчик, судя по тому, что я вижу, – заметил он, взглянув на ее плоскую грудь.
Полли посмотрела вниз.
– Просто трагедия, правда? Как ты думаешь, они когда-нибудь вырастут? Ты же врач, вот и скажи!
– Почему бы тебе не спросить Мэдисон? Она, кажется, преуспела в этом деле.
Мэдисон снова покраснела и с трудом удержалась, чтобы не закрыть грудь руками.
– Пойду проверю, не готов ли обед.
– Вряд ли, – заметила Полли. – Когда мама с папой в постели, они не выходят из спальни очень долго.
Мэдисон решила больше не быть ханжой.
– Везет же твоей маме! Она поделится со мной своим секретом?
Полли повернулась к ней и спросила:
– А как Том в постели?
Том мгновенно схватил девочку за ухо и вытащил с веранды.
– Давай-ка в дом! И веди себя прилично!
– Как же я узнаю что-нибудь, если не буду задавать вопросы? – завыла Полли вслед уходящему Тому, который запер ее внутри.
– Есть вещи, о которых узнают только из собственного опыта! А теперь беги скажи маме, что мы хотим обедать.
– Ну и врачом же ты станешь! – крикнула Полли и пошла искать мать.
– Какая странная девочка, – пробормотала Мэдисон, повернувшись к Тому.
– Безнадежно испорчена! Ужасно избалована, как все поздние дети. Бедного Алекса держали в строжайшей дисциплине, а Полли понятия не имеет, что это такое.
Но тут дверь снова открылась, и на веранду вышел мистер Барнет с пивом в руке, за ним – Алекс, и через пару минут все отправились в столовую обедать. Мэдисон и Том больше не оставались наедине, а потом пожелали друг другу спокойной ночи и отправились спать в разные комнаты. Правда, за обедом Мэдисон показалось, будто Том подает ей сигнал о встрече на веранде. Но она посмотрела в окно и сделала вид, что ничего не заметила.
Глава 13
– Но почему ты не вышла за него замуж? – вскричала Элли.
Сигарета дрожала в руке Мэдисон. Она уставилась на тлеющий кончик и молчала.
– Дети, – нарушила молчание Лесли. – Это из-за детей, правда?
Мэдисон посмотрела на подруг, и в ее глазах была такая боль, что Элли не выдержала и отвернулась. Она поняла: эта рана еще свежая, кровоточащая, несмотря на прошедшие годы.
– Полли заявила, будто не собирается заводить детей, а хочет быть свободной женщиной и разбивать мужские сердца. Тогда мистер Барнет сказал, что… для Кэрол и Алекса, для Барнетов, и… для Тома нет ничего важнее детей. А Том прибавил: мужчина может всю жизнь работать и многого достичь, но если у него нет наследников, то его жизнь бессмысленна. При этом он так смотрел на меня, словно был уверен, что это будут наши дети. Алекс и Кэрол привезли нас обратно в летний домик Вентвортов. Я старалась вести себя так, будто ничего не произошло, но у меня плохо получалось… – Мэдисон вздохнула. – Том чувствовал мое настроение. Я сказала, что не могу изменить мужу. Это сильный аргумент. Когда мы приехали, то увидели Роджера, плещущегося в бассейне вместе Терри. Том прямо у бассейна довольно бесстрастно представил Роджера, как моего мужа. Алекс и Кэрол и глазом не моргнули. Вот что значит воспитанные люди! Но по пути к дому Кэрол взяла меня под руку и сказала, что отдаст мне все свои журналы для новобрачных, чтобы я могла выбрать себе платье для свадьбы с Томом.
– А ты не пыталась поговорить с Томом? – осторожно спросила Элли.
– Нет! Я и подумать об этом не могла! Рассказать ему о том, что мне удалили матку?! Поставить его перед таким выбором?! Предложить ему усыновить ребенка?! Он был здоровый мужчина, а я…
Мэдисон остановилась, чтобы перевести дыхание и успокоиться.
– Странно, что я до сих пор так переживаю… Как будто это было вчера. Но все произошло много лет назад, и теперь уже ничего не изменишь.
В тишине она достала очередную сигарету и посмотрела на свои руки.
– На следующее утро Том уезжал, и я спряталась, чтобы не прощаться с ним. Все остальное время, пока мы гостили у Рэндалов, я гуляла. Каждый день проходила много миль, а Роджер… Я не знаю, что он делал. Мы развелись примерно через четыре месяца. Как только он смог ходить без костылей, он женился на Терри, но они прожили вместе всего три года. Я думаю; ему надоело выпрашивать деньги у родителей, и он решил обзавестись богатой женой. Но у Терри все деньги были в ценных бумагах, и Роджер не мог получить ни пенса. Как только родители Терри предложили ему устроиться на работу, он подал на развод. Через два года его родители утонули и оставили ему все состояние. Роджер продал дом, отправил коллекцию произведений искусства в галерею Сотби, где за нее дали более миллиона долларов. Последнее, что я слышала о нем, что он мультимиллионер и… – Мэдисон помолчала, – он женился, и у него трое детей.
– Сволочь! – прошипела Элли.
– Точно, – отозвалась Лесли.
Обе думали о том, как несправедливо обошлась судьба с Мэдисон.
– А что произошло с Томом? – спросила Элли.
Мэдисон только что закурила, но при этих словах вытряхнула из пачки еще одну сигарету и тоже зажгла ее. Она не замечала двух зажженных одновременно сигарет.
– Том… – медленно повторила Мэдисон. – Том… Уже после того, как Роджер и Терри развелись, я снова встретила Дороти Оливер. Случайно, в горах, куда я поехала с моим боссом из ветлечебницы. Я хотела сбежать, но она уговорила меня поужинать с ней.
Мэдисон держала одну сигарету во рту, а другую – в руке.
– Я не удержалась и спросила про Тома. Она рассказала, что он окончил медицинский институт, но не стал физиотерапевтом, а начал изучать тропические болезни. Дороти ничего не знала про нас, да между нами ничего и не было, но она сказала, что в то лето Том сильно изменился. С тех пор он стал еще более замкнутым, более мрачным…
Некоторое время Мэдисон молча курила, потушив одну из сигарет.
– Это было давно… – проговорила она чуть слышно и подняла голову.
У Элли перехватило дыхание. Мэдисон – красавица Мэдисон! – смотрела как столетняя старуха. Она казалась трупом, который вопреки всем законам природы еще двигался и разговаривал.
– Том летел на маленьком самолете в тропические леса Бразилии и разбился. Говорят, в самолет попала молния. Никто из пассажиров не выжил…
Наступила глухая тишина. Мэдисон резко встала.
– Пойдемте спать! Сегодня был трудный день…
Через пятнадцать минут все в доме спали. Мэдисон заснула так спокойно, как никогда за долгие годы. Рассказав обо всем, что с ней случилось, она поделилась этим грузом со своими внимательными слушательницами, и ей стало намного легче.
Глава 14
Элли проснулась и почувствовала чудесный аромат чего-то очень вкусного. Она сняла одежду со спинки стула, вышла из спальни и направилась в ванную. Там она накрасилась, надела черные рейтузы и широкую, свободную рубашку. Чем толще она становилась, тем более свободную одежду покупала. Элли казалось, что, если одежда будет достаточно свободной, никто не заметит, какая она толстая.
Кухня была залита солнцем. На столе, накрытом скатертью в желто-зеленую клетку, стояли блюдо с целой горой блинов и миска с клубникой. Лесли в ярко-желтом фартуке суетилась у плиты. Элли взглянула на стол, потом на Лесли.
– Ты выйдешь за меня замуж? – спросила она.
– Я уже просила ее об этом, – откликнулась Мэдисон, войдя в дом.
Улыбаясь, Лесли поставила перед Элли тарелку с блинами.
– Ты не представляешь, как приятно готовить для тех, кто любит вкусно поесть, – сказала она, указав на Мэдисон.
– Да знаю я! – простонала Элли. – Она, наверное, съела полдюжины этих блинчиков!
– Скорее дюжину, – уточнила Лесли и наклонилась к Элли. – Не верь ей! Она такая тощая, потому что ничего не ест. Это обжорство для нее явно редкость.
– Я все слышала! – вмешалась Мэдисон. – Я мало ем потому, что у меня нет времени, и я совершенно не умею готовить.
Она села на стул напротив Элли, и Лесли тут же поставила перед ней большую миску, полную поздней клубники со взбитыми сливками. Элли снова застонала.
Гордо улыбнувшись, Мэдисон взяла ярко-красную крупную ягоду и слизнула с нее сливки.
– Чтоб ты растолстела, – пробормотала Элли, принимаясь за блины.
– А сама ты чего такая толстая? – спросила Мэдисон, проглотив ягоду.
– Мэдди! – строго воскликнула Лесли, будто делала замечание своей дочери. – Это неприлично!
Но Мэдисон ничуть не смутилась.
– Вчера вечером я рассказала вам, почему стала такой страшной. Теперь ее очередь!
Элли изумилась этой наглости, но потом улыбнулась.
– Меня добила судебная система, и я впала в депрессию, – сказала Элли с набитым ртом. – Я – неудачница. Я – бывшая писательница. Я не написала ни строчки за три года. Я больше не могу придумать ни одной истории.
– Да ну? А вчера ты с большим интересом слушала о моем прошлом, – заметила Мэдисон.
– Я пытаюсь снова начать писать, но… Я лишилась уверенности в себе. Кажется, из меня вынули всю душу.
Лесли поставила перед Элли стакан со свежевыжатым апельсиновым соком.
– Кажется, ты хотела стать художницей. Элли засмеялась.
– Это было так давно, что теперь и не вспомнишь. Я встретила мужчину, который…
Лесли и Мэдисон застонали хором.
– Ну почему все женские истории всегда начинаются словами: «Я встретила мужчину, который…»? – спросила Лесли и тоже принялась за еду.
– Он был музыкантом, в тысячу раз талантливее меня. Я сразу поняла, что рядом со мной – гений, – объяснила Элли.
– Понятно, – протянула Мэдисон. – Значит, ты решила отказаться от своей карьеры, чтобы сделать знаменитость из него, но он так ничего и не добился даже со своим огромным талантом. И ты вдруг обнаружила, что заботилась о нем, стирала ему, готовила… Элли засмеялась и замахала руками.
– Согласна: это похоже на мелодраму. Пусть! Но он и вправду был очень способный.
– Способный найти девушку, готовую им восхищаться, – Мэдисон пристально посмот-. рела на Элли. – Одна женщина на работе рассказывала мне похожую историю. Она вышла замуж за человека, который занимался сборкой автомобилей и хотел стать большой знаменитостью. И, пока он готовился ею стать, просил ее всего лишь помочь ему. Теперь у них трое детей, а ее муж уже четыре года как безработный. Она твердит, что такой талантливый человек не может пойти на обычную работу.
– Точно, – подтвердила Элли, отодвигая полупустую тарелку, – так все и было. И я до сих пор не понимаю, как это получилось. Мечтала стать художницей, а жила с Мартином и бралась за любую работу, чтобы собрать денег и помочь ему стать известным музыкантом. Я иногда думаю, что вообще не любила его.
– Да, но как ты стала писательницей? – спросила Лесли, пытаясь увести разговор от неприятной темы.
– Я стала писать, чтобы отвлечься от своих проблем, – ответила Элли. – По крайней мере, так говорит мой психоаналитик Джин. Кстати, это ее дом. Я так много работала, что даже не замечала происходящего. Мартин Гилмор, мой бывший муж, был удивительно талантливым музыкантом. Он так играл на гитаре, что заставлял слушателей плакать и смеяться… И я думала, что смогу подарить миру возможность его слушать. А потом, когда он станет известным…
– Придет твоя очередь, – докончила Лесли. – Они всегда обещают, что женщина еще успеет своего добиться.
– Верно, – Элли вздохнула. – Он предложил переехать из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Мартин сказал, что только там он сможет стать знаменитым. Поэтому я продала все краски, кисти, холсты, все свои работы и полетела в Лос-Анджелес. Сначала все шло прекрасно. Он играл в хороших группах. Я работала в фирме, занимавшейся продажей подержанных автомобилей. Мне было там невыносимо скучно, но вечером возвращался Мартин. Он рассказывал о том, с кем общался и чем занимался целый день…
Элли осмотрела свои руки.
– Но потом он начал переходить с одной работы на другую, и с каждым потерянным местом таяла его уверенность в себе. Вначале он зарабатывал неплохие деньги, но со временем начал думать, что не обязан зарабатывать. Он говорил, что раз жизнь ничего ему не дала, то и он ничего никому не должен.
Ее ногти больно впились в ладонь. Лесли быстро поставила перед ней чашку чая, и Элли уткнулась в чашку, стараясь успокоиться.
– Чтобы пробиться, мало одного таланта. Можно написать гениальную компьютерную программу, но если не продать ее какой-нибудь компании, она так и проваляется в столе. Мой бывший муж не выносил ни малейшей критики, а без нее не обойтись, когда пытаешься добиться успеха. Поэтому Мартин перестал пробовать. Я упрашивала очередного диджея послушать моего мужа. Мартин, казалось, был страшно рад. Мы проводили прекрасную, бурную ночь, он благодарил меня, твердил, какая я замечательная жена…
– И утром не являлся на эту встречу! – перебила Мэдисон.
– Увы… – снова вздохнула Элли. – И всегда находил какое-нибудь оправдание. Чаще всего неотложное дело, например, ему надо было кому-нибудь помочь.
– И конечно, ты на него не сердилась. Как можно! Такой ангел! – сказала Лесли.
– Ну, разумеется, – улыбнулась Элли.
– А когда ты открыла в себе новый талант? – спросила Мэдисон, сделав глоток крепкого черного кофе.
Она достала новую пачку сигарет.
– Я думаю, это была чистая случайность, – сказала Элли. – Я решила, что раз я вышла замуж за человека в тысячу раз талантливее меня, то надо оставить искусство навсегда. Джин считает, что я перестала рисовать, поскольку чувствовала себя несчастной и не могла себе в этом признаться. Был Мартин дома или нет – я существовала, а не жила. – Она посмотрела на Мэдисон. – Ты сказала, что твой брак был адом, а мой… Это была печаль. Мы жили в постоянной грусти: ведь Мартин был невероятно талантлив, но никто не хотел ему помочь.
– Даже те, с кем он не захотел встретиться! – добавила Мэдисон, затянувшись.
– Ну, конечно, – усмехнулась Элли. – Они в первую очередь. Пока Мартина не было дома, я стала записывать сюжеты, которые вертелись у меня в голове. Я придумала целый мир. В нем был, например, мужчина по имени Макс, и…
– И Джордан Нил, – сказала, улыбнувшись, Лесли. – Я читала все твои романы.
– А я ни одного, – вставила Мэдисон. – Расскажи о них.
Лесли опередила бывшую писательницу.
– В них много юмора, секса и загадочных убийств из-за любви. Главные герои – это пара, которая… – она повернулась к Элли. – В последнем романе ты намекнула, что у Джордан будет ребенок. Это правда?
– Откуда я знаю? – пробормотала Элли.
– Но ты же писательница, – логично заметила Лесли.
– Если бы я знала, что случится дальше, то зачем мне писать эти романы? Когда две трети романа уже написано, и я вижу, чем все закончится, мне очень хочется бросить его и приняться за новый.
Лесли недоверчиво смотрела на нее. Как большинство читателей, она полагала, что писатель знает о своих героях абсолютно все.
– Значит, ты описала в книгах свои мечты, – подытожила Мэдисон.
– Наверное, ты права, – согласилась Элли. – Но тогда мне просто надо было чем-нибудь заполнить свои вечера. Не будешь же все время смотреть телевизор. И еще выходные… Это самое ужасное.
Лесли поставила перед Мэдисон огромную миску клубники, а рядом – тарелку с блинами.
– А как твой муж отнесся к тому, что ты стала писать романы? – спросила Лесли.
– Я ему ничего не сказала об этом, – ответила Элли. – В нашей жизни не было ничего, кроме печали Мартина. Мы жили его страданиями. Все наши разговоры – если их можно так назвать – сводились к тому, как отвратителен мир, не давший ни одного шанса такому таланту, как Мартин. Ну, как я могла сказать ему, что пока он невыносимо страдает, я пишу веселенькие любовные романы?
– И ты содержала вас обоих? – резко сказала Лесли. – Я думаю, что если женщине приходится со многим мириться в браке, то уж, по крайней мере, она может рассчитывать на то, что муж обеспечит семью.
– А Мартин как раз считал, что это он обеспечивает семью, – заметила Элли. – Время от времени он играл в разных группах, а иногда вдруг улетал на несколько месяцев в какой-нибудь штат. Но все заработанные деньги он тратил на свою аппаратуру. У нас в гостиной было всего три старых, потрепанных стула, ни одного столика – для них просто не нашлось места, но зато стояли четыре огромных усилителя, такие, что им позавидовали бы «Роллинг Стоунз». Мартин говорил, что все его покупки – это «вложения» в наше будущее.
– Я больше не могу! – сказала Мэдисон. – Как мы, женщины, живем с такими мужчинами? Вчера вечером я рассказала вам о Роджере, а теперь Элли говорит об этом… Ну да ладно…
– Ты чувствовала, что тебе плохо, и придумала для себя совершенно другую жизнь на бумаге? – спросила Лесли.
Элли улыбнулась ей.
– Да, только тогда я не осознавала, что делаю. Мне просто нравилось писать. И я написала пять книг. Все изменилось в одно мгновение. Однажды я пошла к стоматологу и случайно взяла со стола какой-то местный журнальчик. Сзади, на обложке, было объявление о том, что в городке в шестидесяти милях к югу от нас проходит писательская конференция, где редакторы из различных издательств рассматривают авторские работы.
– Ты отправилась туда, и они влюбились в Джордан Нил, – сказала Лесли, улыбаясь, будто услышала счастливый конец сказки.
– Ну, не совсем. Я еще не говорила вам, что научилась печатать на машинке только после того, как меня опубликовали.
– Значит, ты наняла кого то отпечатать твои рукописи? – удивленно спросила Лесли.
– А чем бы я за это заплатила? – ответила Элли вопросом на вопрос. – Если бы Мартин узнал, что я…
– Он бы заставил тебя сжечь все рукописи, но, конечно, «любя», – мягко закончила за нее Мэдисон.
– Да, – сказала Элли, вложив в это короткое слово все, что думала. – Мне удалось опубликовать свои романы благодаря моей исключительной наивности. Потом никто не верил, что я все сделала сама. Но издателям нужны интересные романы не меньше, чем читателям. Мой редактор убила бы меня, если бы сейчас услышала, но если ваш роман по-настоящему хорош, то будь он написан хоть углем на коре – его все равно опубликуют. Издательство само обо всем позаботится.
– По-моему, редактора очень трудно заставить прочитать рукопись, – сказала Мэдисон.
– Ты абсолютно права. И моя карьера началась из-за того, что редактор вечно опаздывала.
Элли на минуту замолчала, потом улыбнулась и начала рассказ. Ее взгляд стал удивительно счастливым.
– Я опаздываю, – сказала Дария своей помощнице Шерил, приехавшей на писательскую конференцию вместе с ней. – Мне нужно уходить!
– Но осталась только одна дама! Она прижимает к груди большую папку и, похоже, напугана до смерти.
На минуту Дария устало закрыла глаза. Шерил была новенькой. Она совсем недавно окончила престижный университет.
– Все они так выглядят, – в изнеможении сказала Дария и про себя добавила: «Пока неначнут получать деньги».
За три дня конференции она выслушала, по меньшей мере, пятьдесят начинающих писателей, но ни одна из работ ее не заинтересовала. Дария отправляла авторов к Шерил. А та снабжала их информацией по поводу публикаций научно-фантастических, любовных и других романов.
Дария посмотрела на часы. Она опаздывала не к парикмахеру, а в зал, где уже собрались около трехсот будущих писателей. Больше всего Дарий хотелось сказать им только одно: «Напишите хорошую книгу, и она станет бестселлером». Но она знала, что так нельзя. Ей придется полчаса говорить о прибылях и о том, сколько издательство может заплатить писателю, о котором никто никогда не слышал.
– Ну, хорошо. У нее есть пять минут, – сказала она, придавая лицу суровое выражение.
Шерил радостно улыбнулась и пригласила неизвестную даму в кабинет. Вошла худенькая невысокая молодая женщина. Она действительно казалась очень испуганной.
– Я не хочу отнимать у вас время, – неуверенно начала женщина.
– Ничего, – сказала Дария как можно терпеливее. – Вы написали книгу?
– Я… ну, думаю, да. То есть я не настоящий писатель, у меня в голове крутились кое-какие сюжеты, и я просто их записала. Вдруг они кому-нибудь понравятся… Хотя бы один…
Дария старалась по-прежнему улыбаться. Некоторые писатели прямо раздуваются от гордости и обрушиваются на вас подобно цунами. Они кричат, что их великолепные произведения принесут издательству мировую славу. А есть такие, как эта женщина… Дария посмотрела на табличку на груди у женщины, но смогла прочесть лишь ее фамилию – Гилмор. Имя скрывала большая голубая папка для бумаг, которую женщина прижимала к груди так сильно, что у нее побелели кончики пальцев.
– Миссис Гилмор, – сказала Дария, – можно быть с вами откровенной? Я опаздываю, я должна делать доклад и…
Женщина в испуге резко отступила назад.
– Простите… Я не знала… Мне назначено на час дня и…
Было уже полтретьего, значит, эта женщина прождала в холле… Дария по опыту знала, что автор прождет всю жизнь, чтобы отдать рукопись редактору из Нью-Йорка.
Дария почувствовала себя виноватой. Собрав свои вещи, она вручила даме визитку.
– Вот! Вышлите ваши рукописи в Нью-Йорк. Напишите на конверте, чтобы их передали мне лично.
– Вы очень добры, – пролепетала женщина, посмотрев на визитку, как на ключи от рая.
Уходя, Дария слегка обняла начинающую писательницу за плечи, пытаясь загладить перед ней свою вину, и выбежала из кабинета.
Шерил, улыбаясь, вошла в кабинет Дарии.
– Угадайте, что я сейчас получила по почте?
– Понятия не имею, – отрешенно откликнулась Дария, роясь на столе.
Она искала среди стопок книг и бумаг те пятьдесят листов, которые она только что отредактировала. К сожалению, сегодня вечером у нее ужин с хозяевами издательства, а значит, придется до полуночи читать рукописи. На ней висят три книги. Они уже вставлены в график, но их авторы сдали рукописи с опозданием, и теперь Дария должна за несколько недель сделать то, что обычно делают год.
– Помните писательскую конференцию на прошлой неделе и ту женщину, с которой вы говорили перед выступлением? Вы еще сказали ей, чтобы она пометила на конверте «лично в руки» и прислала свои рукописи сюда?
Дария подняла голову. Она была полностью вымотана и в последний момент удержалась от заявления, что во всех неприятностях виновата сама Шерил.
– Да, помню. И что же?
– Вы сказали ей: «Пришлите все, что у вас есть».
– Да, – нетерпеливо повторила Дария.
У нее не было времени на игру в загадки. Если она не поторопится, то опоздает на ужин.
– Она так и сделала, – Шерил с трудом сдерживала улыбку. – Она отправила вам посылку… Вот она! Я попросила Бобби из отдела почты помочь ее принести. Это надо видеть!
К великому неудовольствию Дарий парень из отдела почты положил стопку бумаг толщиной почти в метр на ее и без того перегруженный стол.
– Тут пять романов, и все они написаны от руки! – заявила Шерил так, словно рассказала самую смешную шутку на свете.
