Текст книги "Ласковый обманщик"
Автор книги: Джуд Деверо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)
– Эбби, – серьезно ответил Майк. – Во всяком случае, до того как она сама даст тебе понять, что ты ее внучка, тебе не следует говорить, что тебе все известно. Бедная женщина, наверное, считает, что если станет скрывать от тебя, кто она есть на самом деле, ты будешь в большей безопасности.
Майк остановился, пораженный собственной мыслью.
– Послушай, Сэм! Главная твоя цель или, вернее сказать, цель, поставленная твоим отцом, – выяснить, что случилось с твоей бабушкой, так? Ты выяснила: она находится в доме для престарелых, подключенная ко всяким аппаратам. Если тебе это известно, то зачем мы сегодня утром побывали у Джубели? Зачем ты задавала вопросы о Макси, на которые у тебя уже есть ответы?
– Я знаю, где она, но не знаю, почему она там оказалась.
– Ну, Саманта… – застонал Майк.
Она отлично знала, что Майк не хочет, чтобы она впредь продолжала расследование. Но чем больше Саманте становилось известно о Доке и Макси, о Майкле Рэнсоме и Джубели, обо всем прочем, тем сильнее было ее стремление докопаться до истины. Был момент, когда она просто возненавидела свою бабушку за то, что та бросила семью… ушла, даже не оглянувшись напоследок. Но теперь она узнала ее, она видела слезы в ее глазах, когда заговорили о Кэле, это убедило Саманту, что Макси его очень любила. Более того, Макси любила свою внучку. Это стало очевидно, когда Майк рассказывал о покушении на нее.
– Интересно, что из еды любит моя бабушка, – задумчиво проговорила Саманта. – Как бы мне хотелось привезти ей… шоколадный пирог или что-нибудь такое, что она любит, но что врачи ей наверняка запрещают.
Майк обнял Саманту за плечи и заглянул ей в глаза.
– Есть ли такие доводы и слова, которые убедили бы тебя прекратить это расследование?! Может, ты изменишь свое решение, если я опять повторю, что тот, кто пытался убить тебя, кто бы он ни был, все еще следит за тобой, и ты его выведешь прямо на Макси? Мне кажется, что она не такая крепкая, как ты, и не сможет пережить, если на нее будет совершено нападение.
Саманта уже думала об этом и взвесила все за и против.
– Как ты думаешь, сколько ей осталось жить?
Майк не собирался ее обманывать.
– Когда я нашел ее, врачи сказали, что ей от силы осталось три месяца…
Саманта тяжело вздохнула.
– Если бы ты оказался на ее месте и многие годы пребывал в одиночестве, и вдруг появился шанс провести вместе с человеком, которого любишь, пару недель, ты бы пошел на риск?
Майк хотел было сказать, что вовсе не обязательно, чтобы, покинув дом в Луисвилле двадцать семь лет назад, Макси все это время жила в одиночестве. Однако решил промолчать. Вспомнив отвратительное заведение, где Макси сейчас находилась, он подумал: а может, она и вправду была все это время одна. Ведь если она сбежала из-за страха быть обнаруженной, ей просто не было резона начинать на новом месте шумную жизнь и привлекать к себе внимание. Он поспешил сменить тему разговора.
– Слушай, а среди этих семейных фотографий случайно нет такой, где бы ты была изображена в голом виде?
Саманта, смеясь, отпихнула его от себя.
– Только та, где я снята на запачканной подстилочке, когда мне было восемь месяцев.
– А как насчет восемнадцатилетней? Молодая, в самом соку…
– Что это значит? Что я теперь, старуха, что ли?
Майк пожал плечами.
– Тело молодое, разум старый. Эй, как ты думаешь, Макси любит икру? Мы можем заехать в русскую чайную и взять блинов.
Саманта все еще раздумывала над его высказыванием насчет «молодого тела и…»
– Мне кажется, она обожает икру… ну, в любом случае звучит это красиво. Надеюсь, что приют нам не окажет особого сопротивления.
Внезапно Майку пришла, как ему показалось, прекрасная идея; лицо его засияло.
– Насчет приюта положись на меня. Я устрою так, чтобы ей позволили есть все, что душе угодно, и чтобы с этого момента за ней отлично присматривали.
Глава 22
Когда они подъехали к дому для престарелых, было почти шесть часов вечера. Саманта нарядилась в платье от «Валентине», на ней были туфли на высоких каблуках фирмы «Маноло Блахник», в руках она держала красную сумку от «Шанель». Теперь, когда она знала цену своим вещам, ей было просто страшно их носить и не хотелось даже думать о том, что предстоит забираться в вонючее нью-йоркское такси. Поэтому она с надеждой спросила Майка, не наймет ли он опять частную машину. Но он заявил, что на сей раз нет.
Огорченная отказом, Саманта никак не ожидала увидеть огромный черный лимузин, который остановился перед домом. И удивилась еще больше, когда из автомобиля вышел водитель в форменной одежде, и им оказался Рейни – родственник Майка.
– Добрый вечер, мисс Эллиот, – вежливо произнес Рейни, отдавая ей честь.
– Привез блины? – поинтересовался Майкл. Он крепко держал Саманту за талию, будто Рейни был каким-то пиратом, готовым в любую минуту похитить эту женщину.
– Так точно, сэр! – отрапортовал Рейни, щелкнув каблуками. Затем он помог им спуститься по лестнице и открыл заднюю дверь лимузина.
– Ты уверен, что знаешь, как управляют такими штуками? – спросил Майк явно без всякого оптимизма в голосе. – Фрэнк убьет нас обоих за одну лишь малюсенькую царапину…
– А кто такой Фрэнк? – забираясь в машину, полюбопытствовала Саманта.
– Мой старший брат.
Усевшись, Саманта прилагала нечеловеческие усилия, чтобы не вертеться во все стороны, разглядывая интерьер салона, а сидеть спокойно, как подобает леди, носящей модельную одежду и привыкшей ездить в лимузинах. Майк рассмеялся, глядя на нее.
– Давай, давай. Фрэнк возражать не будет…
И она с упоением начала открывать все дверки, заглядывать в ящички, включать и выключать телевизор… Майк тем временем послал факс в Колорадо и получил ответ от своего деда: «Майк, сынок, когда мы познакомимся с твоей Самантой?»
Саманта уставилась на Майка, желая получить от него объяснения по поводу того, что он сообщил о ней своим родственникам. Но тот лишь невозмутимо пожал плечами.
Наконец она утихомирилась и удобно уселась на сиденье, внимательно разглядывая Рейни, который уверенно вел автомобиль. Кажется, Саманта начала понимать, какие отношения сложились у них в семье.
– Если он это делает для тебя, то чем же ты ему отплатишь?
– Прогляжу его документы.
– Документы по инвестициям? И зачем ему это нужно?
– Все Монтгомери ничего не понимают в счете. Но зато, – с завистью добавил он, – отлично владеют словами.
– Ты так и не ответил на мой вопрос – почему Рейни хочет, чтобы ты просмотрел его документы?
– Я в этом хорошо разбираюсь, вот почему! – отрезал Майк.
Получив такой ответ, Саманте оставалось только с грустью констатировать, что она так для себя ничего и не выяснила.
Когда они подъехали к приюту для престарелых, Майк запретил ей сразу выходить из машины, продержав ее там еще минут десять.
– Хочу, чтобы все увидели, как ты выходишь, – пояснил он, уставившись в тонированное окно, через которое их никто не мог увидеть. А им было видно, как из каждого окна на лимузин с интересом уставились старики.
Наконец Рейни открыл для них дверь лимузина, и Саманта двинулась к дому со всей грациозностью, на какую была способна. Сзади, как свита, следовали Майк в своем роскошном синем итальянском костюме и Рейни в строгой форме водителя, с огромными сумками в руках. Когда они подошли к столу дежурной сестры, в холле первого этажа столпились, кажется, все обитатели этого заведения, способные передвигаться. Четыре женщины и двое мужчин спустились прямо с капельницами, а еще две женщины привезли свою подругу прямо в кровати на колесах.
Майк, крепко сжимая руку Саманты, остановился у стола и бросил взгляд на рыхлую, бесформенную особу, сидящую за ним. Очевидно, она была здесь главной и пыталась выразить это всем своим видом.
– Мы приехали, чтобы увидеть ее высоко… – начал Майк, затем взглянул на побелевшее лицо Саманты и успокаивающе похлопал ее по руке. – Ах, да! Извини, дорогая, я постоянно забываю, что она не хочет, чтобы о ней знали правду. Под каким именем она сейчас скрывается?
Саманта растерянно хлопала глазами.
– Э-э… кажется, Эбби?! – продолжал Майк. – Неужто это имя ее высо… Ох, опять чуть было не проговорился. Княгиня никогда не простит мне, если я раскрою ее тайну…
Он нагнулся над столом, глядя на уродину медсестру с такой похотью в глазах, что чуть было не получил от Саманты пинка.
– Однако я убежден, что вы-то, несомненно, уже знаете секрет… э… Эбби, не так ли?
Женщина залилась краской, как школьница, но эффект юной непосредственности был омрачен тем, что прилив крови к лицу поднял дыбом многочисленные волосики, растущие у нее на подбородке.
– Ну конечно же, мы знаем о… о княгине…
– И безусловно проявляете соответствующую заботу? Только не вздумайте ей кланяться, она терпеть не может всякие почести. Разумеется, когда все свое детство проводишь среди целой толпы нянек и мамок, то с возрастом начинаешь просто ненавидеть все эти формальности. Вы должны понимать, не так ли? Но тем не менее…
– Интересно, что стало с этим сапфировым браслетом, который она подарила последней своей сиделке? – спросила Саманта, включаясь в игру. – Ну, помнишь ту сиделку, которая была так заботлива.
Она склонилась к сестре, доверительно улыбнувшись и делая вид, что сообщает ей нечто строго конфиденциальное. Но заговорила так, что ее было слышно в самом дальнем углу.
– Ее щедрость доведет семью до разорения. Если она начнет раздаривать драгоценности обслуживающему персоналу, пожалуйста, сразу сообщите нам.
– Ну… конечно же… непременно это сделаю, – пробормотала медсестра.
– А теперь не могли бы мы ее увидеть, – поинтересовался Майк, – без свидетелей.
– Конечно же. Сию минуту… Живо по палатам! – прикрикнула она на собравшихся в холле.
Затем, продемонстрировав недюжинные лакейские способности, сестра открыла дверь в комнату Макси-Эбби и тихо затворила ее за вошедшими.
Эбби дремала в своей кровати и, открыв глаза, долго фокусировала взгляд, прежде чем произнесла:
– Я не ожидала вновь увидеть вас.
Саманта, держа в руках коробку с фотографиями – она нарочно положила их в шляпную картонку, где лежало платье Макси, – быстрым шагом направилась к кровати.
– Не могли бы вы сделать мне одолжение? Вы единственный человек во всем мире, кого мне удалось разыскать, который так хорошо знал мою бабушку. Не могли бы вы сделать одолжение и просмотреть со мной эти фотографии?
– Фотографии?
– Моей семьи… Мне, право, неловко просить вас об этом, но я подумала, что вы могли бы мне кое-что рассказать. Не знаю точно, что именно, но, может, бабушка вам о себе что-то рассказывала.
– Зачем тебе о ней знать?
– Потому что я люблю ее, – просто ответила Саманта, – и мне кажется, что она бы тоже меня полюбила, если бы мы встретились. Джубели сказал, что у нас очень много общего.
– Ага, и его разыскала? – Эбби кажется, окончательно проснулась.
Майк подошел ближе и поставил огромную корзину с продуктами на край кровати.
– Она везде сует свой нос. Сегодня утром она кричала из окна на внука Джубели – Орнета и…
– Он ему приходится правнуком, – поправила Эбби. Затем лицо ее исказила гримаса – она явно жалела, что не сумела промолчать. Чтобы перевести разговор на другую тему, она спросила: – Что это там у тебя, молодой человек?
– Коньяк, – объявил Майк, доставая большую фляжку из нержавеющей стали, – и блины с икрой…
Казалось, Эбби сейчас расплачется от счастья и сожаления одновременно: ведь она отлично сознавала, что Саманте вовсе не стоило бы здесь находиться.
– Оба вы дураки, вам об этом известно? – тихо произнесла она, обращаясь к Майку.
– Это точно. Я-то это знаю. А вот Саманта, по утверждению очевидцев, точь-в-точь как ее бабушка. Ей хотелось показать вам эти фотографии, и вот мы здесь. Ей кажется, что если бы ее бабушка была жива, то ей непременно захотелось бы посмотреть на то, что она упустила в жизни. Посмотреть на своего сына и невестку, посмотреть, как росла ее внучка… Увидеть, как менялся с возрастом ее муж. Как вам кажется, ей было бы это интересно?
– Да, – мягко сказала Эбби.
– Замечательно! – воскликнула Саманта. – Вы думали, у нас будут поминки! Нет, у нас будет праздник! Майк, разливай… и подавай блины! И… – она сделала паузу, – я не знаю, как вас называть. Интересно, если бы Макси была жива, как бы она хотела, чтобы я к ней обращалась?
– Нана, – моментально ответила Эбби, – кажется, так она говорила.
– А вы не будете очень против, если я стану так обращаться к вам?
– Я вовсе не против. Ну, так где же моя выпивка? Я не пила коньячный коктейль уже много лет.
Саманта забралась к Эбби на кровать и поставила коробку с фотографиями себе на колени. Майк в это время довольно неуклюже завертывал красную икру и сметану в тоненькие блины и подавал их двум женщинам вместе с коньячным коктейлем в хрустальных рюмках.
Не прошло и получаса, как всякая неловкость между ними исчезла. После первой рюмки Эбби все чаще стала забывать добавлять «Макси бы…». Зато у нее начали проскальзывать фразы типа: «Я это отлично помню. Мы держали газонокосилку в этом старом сарае. Неужели Кэл так и не снес эту развалюху?»
Майк бессовестно дразнил Саманту ее детскими фотографиями. Он хохотал над карточкой, где Саманта была в гневе – наверное, не желала, чтобы ее снимали. А Эбби заступалась за Саманту, утверждая, что та была самым замечательным ребенком на свете.
Майк подлил коктейля в рюмку Эбби и заявил предельно грустным голосом, что насколько ему известно, Саманта по-прежнему самая замечательная детка на свете.
– Майк! – возмутилась Саманта. Эбби, конечно же, встала на ее сторону.
– Ты намекаешь на то, что такой здоровый жеребец, как ты, все еще не уломал эту сладкую нежную девочку с тобой переспать?
Сами слова и тон, каким они были сказаны, так смешно прозвучали из уст восьмидесятичетырехлетней старухи, что Саманта и Майк буквально взорвались хохотом.
– Почему это каждое поколение людей считает, что именно они изобрели секс! – делая вид, что сердится, проворчала Эбби.
– Что, если вы нам поведаете о сексе в ваши времена? – с энтузиазмом начал Майк. – Я хоть послушаю о чьем-то сексе.
– Никаких подсказок ты от меня не дождешься, Майкл Таггерт. Тебе придется все постигать на собственном опыте.
Стало еще веселее, когда Саманта, как и обещала, показала фотографии, где она была совсем голенькая на пеленке. Эбби и Саманта хихикали над Майком, который издавал душераздирающие стоны, разглядывая карточки.
Но вот в комнате появился Рейни, и Саманта с Эбби тотчас поняли, что праздник подошел к концу. Они долго сидели обнявшись – сильное здоровое тело Саманты прижималось к дряхлому, теряющему силу телу ее бабушки.
– Не смей возвращаться, – прошептала Эбби. – Мне кажется, это опасно.
Высвободившись из ее объятий, Саманта сделала вид, будто не расслышала.
– Обязательно еще приедем. Большое спасибо за приглашение. Майк, ты готов?
Она покинула комнату не оглядываясь и не видела, как Майк наклонился, поцеловал Эбби в щеку, а затем вложил ей в руку клочок бумаги со своим телефоном и с телефонами своих ближайших родственников. И тоже вышел.
По дороге домой Саманта сидела и молчала.
– С тобой все нормально? – спросил ее Майк.
– Конечно. Никогда не чувствовала себя лучше. Это было замечательно – провести вечер со своей бабушкой. Я просто немного устала, вот и все. Кажется, мне нужно пораньше лечь спать сегодня.
Больше Майк ничего не спрашивал. Когда приехали, Саманта пошла в дом, а он остался у подъезда поговорить с Рейни. Потом вошел следом, но Саманты нигде не было видно, и Майк предположил, что она сразу пошла спать. Сам он был слишком взвинчен, чтобы сразу заснуть, и потому решил сделать себе бутерброд и открыть баночку пива. Затем прошел в библиотеку и включил телевизор.
Саманта вошла так тихо, что он не почувствовал ее присутствия до тех пор, пока не поднял глаза и не увидел ее, стоящую перед ним. Чисто умытая, свежая, завернутая в его махровый халат, она выглядела потрясающе. Майку показалось, что ей необходимо ему что-то сказать. Он тотчас выключил телевизор и выжидающе посмотрел на нее.
Присев на диван, Саманта опустила взгляд на свои руки.
– Майк, – неуверенно начала она, – я хочу кое-что у тебя спросить.
– Конечно.
Крепко сцепив руки, Саманта продолжала:
– Я вот смотрю на этот дом и всю эту обстановку и понимаю, что это все стоит больших денег. Я знаю, что ты заплатил за мою новую одежду. И ты сказал моей бабушке, что твой дедушка весьма богатый человек, а ты сам мог бы содержать кого-то.
Залпом выпалив все это, она остановилась, чтобы отдышаться и успокоить свое бешеное сердцебиение. Ей было страшно неловко говорить с Майком на эту тему – ведь он и так дал ей больше, чем можно было ожидать.
Она взглянула ему в глаза.
– Майк, у тебя есть деньги? Я имею в виду – ты бы мог безболезненно одолжить некую сумму? – В ее глазах была мольба и извинение одновременно.
– Да, – после некоторой паузы ответил Майк, не желая вдаваться в подробности. Ему было приятно думать, что Саманта ничего не знает о его финансовых делах, потому что очень часто девушки встречались с ним и даже делали вид, что влюблены в него, только ради его денег.
– Я хочу попросить тебя… Ты мне не одолжишь денег? Несколько тысяч, можешь? Максимум тысяч десять. Я тебе отдам при первой же возможности.
– Все, чем я располагаю, – твое. А можно поинтересоваться, для чего они тебе?
– Я хочу приобрести мебель.
– Для своей квартиры?
– Конечно же нет! Это не для меня, а для бабушки. Я хочу превратить эту ее страшную комнату в прекрасный замок. Мне хочется купить картины – хорошие, настоящие; потом кресло и еще кое-что. Но я хочу, чтобы это все было высшего качества. Ведь когда-то моя бабушка носила настоящие бриллианты и жемчуга.
Саманта на минуту остановилась, потом очень тихо добавила:
– Можно просто арендовать мебель на какой-то срок. Ведь она ей надолго не понадобится.
Майк обнял ее и крепко поцеловал. Он ею гордился.
– Мы купим все, что ты считаешь нужным. Завтра же поедем в антикварные магазины, где знают мою сестру.
– Майк, я так боюсь, – прошептала она, избегая встречаться с его взглядом. – Я не хочу видеть, как еще один человек, которого я люблю, умирает.
Его пальцы нежно взяли ее за подбородок, приподняв лицо. Майк вопросительно взглянул на нее, пытаясь выяснить, что же ей сейчас нужно. Затем, будто поняв ее желание, обнял нежно и ласково, как обнимают тех, кого действительно любят.
Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Саманта забралась к нему на колени и прижалась так крепко, как только могла. Она подтянула колени к груди, его большие сильные руки обхватили ее, и она почувствовала себя в полной безопасности, почувствовала его силу, жизненную энергию. Она слышала удары его сердца под своей щекой, а когда еще теснее прильнула к нему, ей показалось, что она чувствует, как кровь струится по его сосудам.
– Крепче, Майк, – шептала она, – держи еще крепче. Дай я почувствую твою силу, твое… здоровье.
Ее голос дрожал.
Майк обнимал ее изо всех сил, стараясь только не переломать ей кости. Его воображение нарисовало ему то, что постоянно видела она, – вот ее дед медленно теряет силы, доживая свои последние дни, и умирает у нее на руках; вот уходит из жизни отец, съеденный той же болезнью, и тоже умирает у нее на руках. Теперь она встретила последнее родное существо – бабушку… Майк ясно представил себе сухую, безжизненную, серую кожу женщины, над которой уже нависла смерть. Смерть уже делает первые попытки вырвать Макси у Саманты.
Несмотря на крепкие объятия Майка, Саманту стало трясти от нервного озноба.
– Сэм! – освободив одну руку, он поднес ладонь к ее лицу. – Посмотри на мою руку! Ты слышишь меня? Ну-ка смотри сюда!
Саманта медленно подняла голову. Она так сильно дрожала, что ее зубы стучали. Она не понимала, что именно делает Майк, но, повинуясь ему, стала смотреть на его ладонь.
– Смотри… Сильная… Здоровая… – говорил он, держа руку в сантиметре от ее глаз. – Надежная… Ты ее видишь?
И его рука действительно была сильной, просто светящейся здоровьем и молодостью. К его изумлению, Саманта внезапно поднесла его ладонь к своему лицу, к своим губам и начала часто вдыхать воздух, как бы вбирая в себя эту силу и здоровье. Немного повернув лицо, она прижалась к его теплой, крепкой ладони щекой, закрыла глаза и положила голову ему на грудь, вслушиваясь в его сердцебиение. А он все прижимал ее к себе изо всех сил, гладил ее спину и хотел только одного – помочь ей как-нибудь, взять на себя часть ее боли, как-то остановить ту неизбежность, которая, как они оба знали, в любом случае придет. Но он ничего не мог сделать. Никакие деньги, никакая безумная любовь не в состоянии предотвратить человеческую смерть.
И даже после того, как Саманта заснула в его объятиях, он не переставал прижимать ее к себе, чтобы она могла расслабиться, впитывая его тепло, а он мог чувствовать ее маленькое тело, прижавшееся к нему.
Иногда, при мысли о том, как он ее любит, Майк испытывал щемящую, почти физическую боль внутри. Он совершенно не мог переносить разлуки с ней, будто боялся упустить хоть одну ее улыбку или не увидеть, как она насупит бровки. Невозможно передать, какое он испытывал удовольствие, видя, как она расцветает у него на глазах, как из того маленького зайчика, которого он впервые увидел, она превращается в женщину, которая смеет кричать из открытого окна на такого человека, как Орнет. Он наслаждался той радостью, которую она доставляла другим, – например, когда она подарила поцелуй Джубели, или когда была так мила с Дафнией, или когда забралась на кровать к Макси и обняла ее.
Одновременно его страшило упорство, с каким она преследовала людей, как-то связанных с Макси, и ее желание докопаться до столь далекой истины. Теперь Майк хотел бы никогда не слышать о Доке, не быть знакомым с Дэвидом Эллиотом. Но ведь не будь этого знакомства, он никогда не встретил бы Саманту.
Саманта полностью расслабилась, доверчиво прижавшись к Майку. И это доверие просто сводило его с ума. Он никак не мог понять, почему же она все-таки не хочет с ним переспать. Он задал ей все возможные вопросы, которые приходили ему в голову, изучал скрупулезно ее прошлое, делал все, чтобы она раскрылась перед ним. То, как она временами реагировала на его прикосновения, наводило его на мысль, что в детстве она, возможно, была изнасилована или получила какую-то иную травму, так что не могла теперь переносить прикосновения мужчины.
Однако Саманта все же позволяла Майку дотрагиваться до себя. И как! Казалось, она постоянно хочет, чтобы он ласкал ее, целовал, обнимал, просто держал за руку. Он был уверен, что если бы это зависело от нее, она бы спала с ним в одной постели каждую ночь, они бы засыпали в объятиях друг друга, и у нее не возникало бы никакого желания пойти дальше.
Он же мечтал о ней. Его и днем и ночью преследовали видения, как он занимается с ней любовью. Но больше всего он хотел убедить ее, что в сексе ничего плохого нет. Иногда он даже думал о том, чтобы довести ее своими поцелуями до бессознательного состояния и наконец переступить порог. Но Саманта как будто читала его мысли: как только у него появлялось намерение овладеть ею, она решительно отстраняла его от себя.
Но теперь он чувствовал, что его терпению приходит конец. Она никогда не ответит на его любовь. Из разговоров с ее отцом и с ней самой Майк понял, что ее бывший муж был его полной противоположностью. Может быть, ей просто нужен мужчина другого плана. Может, она способна реагировать лишь на такой тип мужчины, как ее бывший муж! Такой занудливый, скучный, полный формальностей…
А может быть, она воспринимает Майка только как друга. Есть же такие особы, которые считают, что здоровые полноценные мужчина и женщина могут иметь платонические отношения, не осложняя их сексом. Возможно, и Саманта считает, что они могут жить под одной крышей, как добрые соседи.
Однако все эти раздумья и предположения имели массу «но». Например, почему же тогда она так чертовски ревновала его к любой другой женщине или почему глядела на него такими глазами, будто он сочетал в себе одновременно качества Аполлона, викинга и волшебника… Квартиросъемщики, как правило, не смотрят на своих хозяев так, что это вдохновляет их на подвиги.
Ну так какого же черта она не желает с ним переспать?
Уже за полночь он взял ее на руки и перенес в спальню. Она крепко обхватила его за шею, как маленькая девочка на руках у отца. Он уложил ее в постель, и она улыбнулась ему во сне. Ну и что же ему делать в такой ситуации? Надеть на нее пижамку?
– Саманта, – начал Майк, – мне бы хотелось быть одним из этих книжных героев, что способны раздеть героиню, не набросившись на нее с любовными приставаниями, но я так не могу. Тебе придется раздеться самой и залезть в ночную рубашку. Я так сильно хочу тебя, что не сумею держать себя в руках, даже если просто брошу взгляд на твое голое тело.
К концу этой речи она уже смотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Майк, большое спа…
Но он уже захлопнул за собой дверь.
