Текст книги "Легенды и сказания кельтов"
Автор книги: Джозеф Джекобс
Жанры:
Публицистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
“Ох! – ответил я. – Тебе будет немного пользы от того, что ты разорвешь меня на части; я буду для тебя только одним блюдом. Но я вижу, что ты одноглазый. Я хороший лекарь, и я могу дать тебе настоящее зрение – еще один глаз”.
Я сказал ему, что он должен нагреть воду, чтобы я мог дать ему возможность видеть вторым глазом. Тогда великан вытащил большой котел и поставил его на огонь. Я взял вереск, сделал из него колышек и поставил его вертикально в тот котел. Я начал свое “лечение” с того глаза великана, который был здоров, говоря, что я передам часть способности к зрению этого глаза другому, не видящему ничего. Я ослепил великана и на второй глаз – конечно, сделать это было куда проще, чем вылечить первый.
Когда он понял, что не видит уже ни единого луча света, а я сказал, что все равно найду путь наружу, несмотря на его козни, он встал у входа в пещеру и пригрозил, что отомстит за свою слепоту. Мне не оставалось ничего, кроме как просидеть в том месте всю ночь, съежившись и затаив дыхание, чтобы он не мог понять, где я нахожусь.
Когда же он услышал, как утром запели птицы, и понял, что настал день, он сказал:
“Ты спишь? Давай просыпайся и выпусти наружу моих коз”.
Тогда я убил козла. Он закричал:
“Я чувствую, что ты убил моего козла”.
“Ничего подобного, – ответил я. – Но мне пришлось завязать веревки в такие тугие узлы, что теперь требуется много времени, чтобы их распутать”.
Я выпустил одну из коз, и он погладил ее, говоря:
“Вот ты где, косматая белая коза, и ты видишь меня, но я не вижу тебя”.
Я выпускал их одну за одной, а сам тем временем свежевал козла, и, прежде чем последняя коза вышла, я успел содрать с него шкуру целиком. Тогда я залез в эту шкуру так, что мои ноги оказались на месте задних ног козла, а руки – на месте передних. Свою голову я просунул на место его головы, и козлиные рога оказались на моей макушке. Я надеялся, что этот великан примет меня в козлиной шкуре за самого козла, и отправился к выходу. Великан положил на меня свою руку и сказал:
“Вот и ты, козлик; ты видишь меня, но я тебя не вижу” – и пропустил меня наружу. Когда же я вышел и увидел мир вокруг себя, конечно, о король, радость моя была неописуемой: я вылез из козлиной шкуры и сказал великану:
“Хе, я на свободе, несмотря ни на что”.
“Да-а! – сказал он. – Тебе удалось провести меня? Хорошо. Поскольку ты смог выбраться наружу, я подарю тебе свое кольцо; сохрани его, и оно принесет тебе удачу”.
“Я не возьму кольцо из твоих рук, – ответил я. – Но ты можешь бросить его на землю, и я подберу его и заберу с собой”.
Он бросил кольцо на землю; я подошел, поднял кольцо и надел его на палец. Тогда он спросил меня:
“По размеру ли тебе это кольцо?”
Я ответил ему:
“Да, подходит”.
Тогда он спросил:
“Кольцо, где ты?”
И кольцо само откликнулось:
“Я здесь”.
Великан двинулся на звук, издаваемый кольцом. Я понял, что нахожусь в более трудном положении, чем когда-либо. Тогда я вытащил кинжал, отрезал себе палец и отбросил его от себя так далеко, как только мог, – в самую пучину моря. Великан закричал:
“Где ты, кольцо?”
И кольцо отозвалось:
“Я здесь”.
А ведь оно было на самом дне океана. Тогда он ринулся туда, откуда доносился ответ кольца, и оказался в море. Я был рад, когда увидел, что он тонет, и так же буду, если ты даруешь жизнь мне и моим двум сыновьям и не доставишь мне больше никаких неприятностей.
Когда великан утонул, я вошел в его пещеру, взял с собой все его золото и серебро и вернулся домой. В моей семье была великая радость. И как напоминание о том, что тогда произошло, смотри: вот, у меня нет одного пальца».
«Да, действительно, Коналл, ты и мудр, и мастерски владеешь словом, – сказал король. – Я вижу, что у тебя нет одного пальца. Считай, что ты спас и освободил своих двух сыновей. Но расскажи мне о том, случалось ли с тобой что-то горше, чем увидеть казнь собственного сына, которая случится завтра? Если случалось, то ты получишь и своего старшего сына».
Кольцо с изображением голов баранов и узорами. Кельтская культура, IV в. до н. э.
The Metropolitan Museum of Art
«Мой отец, – сказал Коналл, – нашел мне жену, и я женился. Потом я отправился на охоту. Я шел вдоль моря и увидел посреди одного залива остров. Я дошел до места, где стояла лодка, привязанная веревками спереди и сзади, а в ней было много драгоценных вещей. Я решил забраться в нее, чтобы посмотреть, удастся ли мне заполучить хоть какую-то их часть. Я ступил одной ногой в лодку, а другой еще стоял на берегу. Но когда поднял голову, то увидел: лодка уже плывет посреди залива. Она не останавливалась, пока не достигла острова. Как только я вышел и ступил на берег, лодка сама вернулась туда, где стояла прежде. Я тогда не знал, что мне делать. На том острове не было ни мяса, ни одежды; не было видно никаких следов того, что на нем есть какие-либо дома. Я взошел на вершину холма, а затем спустился в лощину; я увидел там, на дне лощины, женщину с голым ребенком у нее на коленях, и у нее был нож в руке. Потом она попыталась приставить этот нож к горлу ребенка, а тот начал смеяться ей в лицо. Она заплакала и бросила нож себе за спину. Я подумал про себя, что тут рядом где-то мой враг, мои друзья где-то далеко. Я спросил у женщины:
“Что ты здесь делаешь?”
И она сказала мне:
“А что привело тебя сюда?”
Я рассказал ей слово в слово историю, как я оказался на острове.
“Ну, тогда, – сказала она, – со мной все было точно так же”.
Она показала мне, куда нужно войти, – то самое место, где она пребывала. Я подошел к ней и спросил:
“Что с тобой произошло, что ты приставляла нож к шее ребенка?”
“Я должна его убить и приготовить из него блюдо для великана, который здесь живет, иначе весь мой мир исчезнет”.
В этот момент мы оба услышали шаги того великана.
“Что же мне делать? Что мне делать?” – в отчаянии закричала женщина. Я подошел к котлу – к счастью, он не был горячим, поэтому я забрался в него как раз в тот момент, когда вошло это чудовище.
“Ты сварила для меня этого младенца?” – проорал он.
“Он еще не готов”, – ответила она, и я закричал из котла:
“Мамочка, мамочка, я в кипящей воде”.
Тогда великан засмеялся:
“Хай, хо, хогарайч” – и подбросил дров в костер под котлом.
Тогда я понял, что точно ошпарюсь, если не выберусь. Но удача была ко мне благосклонна – великан заснул рядом с котлом. Я почувствовал, как жжется дно котла. Когда та женщина убедилась, что он спит, то тихо спросила меня через отверстие в крышке котла:
“Вы еще живы?”
Я ответил, что да, а затем поднял голову и увидел, что это отверстие в крышке было достаточно большим, чтобы в него легко прошла моя голова. Я стал выбираться наружу и вылез по пояс достаточно легко. Но вытащить бедра оказалось сложнее. В конце концов, содрав кожу с бедер, я вылез целиком. Я не знал, что следует делать дальше; она сказала мне, что нет оружия, которое могло бы убить этого злодея, кроме его собственного. Я стал осторожно вытаскивать из-под него копье. При каждом его вдохе мне казалось, будто я вот-вот окажусь у него в горле; а при выдохе меня отбрасывало далеко назад. Но, несмотря на все это, я в конце концов выхватил копье. Я ощутил себя так, как будто у меня в руках связка соломы, а я стою на сильном ветру. Я не мог с этим копьем никак управиться. На того великана было страшно смотреть – у него был только один глаз в середине лица; я чувствовал омерзение – было даже отвратительно хоть чем-то дотронуться до него, чтобы попытаться убить. Что есть силы я всадил копье ему в глаз. Он почувствовал это, дернул головой, и другой конец копья стукнулся о потолок пещеры. Копье проткнуло его голову, выйдя из затылка. Он остался лежать замертво там, где и был. Ты можешь быть уверен, о король, что та радость, которую я почувствовал, была неописуемой. Мы с той женщиной вышли наружу и провели всю ночь под открытым небом. Потом я пошел к берегу острова и нашел там ту лодку, на которой приплыл. Она нисколько не стала легче. Я перевез ту женщину и ее ребенка на большую землю, а потом я вернулся домой».
Мать короля Лохланна в это время разводила огонь и слушала рассказ Коналла о ребенке.
«Так это был ты?» – спросила она.
«Ну конечно, это был я», – сказал он.
«Ох! Ох! – сказала она. – Так это же я была той женщиной на острове, а король – это ребенок, чью жизнь ты тогда спас; и именно тебе следует воздать благодарность за его спасенную жизнь».
Тогда они все очень обрадовались. Король сказал:
«О Коналл, ты прошел через великие трудности. И теперь гнедой конь твой, а с ним и мешок, полный самых драгоценных предметов, которые только есть в моей сокровищнице».
В ту ночь они легли спать. Коналл проснулся и встал очень рано, но королева – еще раньше, чтобы все приготовить. Он взял гнедого коня и мешок, полный золота, серебра и драгоценных камней, а затем Коналл с тремя сыновьями покинул Лохланн и вернулся в Эрин, в царство радости. Он оставил золото и серебро у себя дома, а сам отвел коня к королю. С тех пор они стали добрыми друзьями и оставались ими до конца. Коналл вернулся к жене, и в их доме устроили пир, какого свет не видывал.
Глава 5. Пастух из Миддвэя
Источник. Предисловие к изданию «Врачевателей из Миддвэя»; книга медицинских рецептов, взятая из «Красной книги Хергеста»[32]32
«Красная книга Хергеста» (Red Book of Hergest) – рукопись, восходящая к средневаллийскому периоду истории валлийского языка. Составлена в конце XIV – начале XV века. Своим названием книга обязана обложке из красной кожи и тому, что долгое время находилась в Хергест Корте, Херфоршир, в собственности семьи Воганов.
[Закрыть], изданной Уэльским обществом рукописей в 1861 году. В «Красной книге» сама легенда не приводится, она записана по устному преданию; эта запись воспроизведена по материалам господина У. Риза.
Поскольку это первая из валлийских сказок в настоящей книге, я считаю полезным дать читателю некоторые комментарии относительно тонкостей валлийского произношения, особенно в отношении таинственных «w» и «y» валлийской орфографии. Буквой «w» заменяется двойное «o» (как в слове fool), а буквой «y» – короткое «u» (как в слове but). Если вы будете следовать этим правилам, то достигнете максимально близкой имитации кимрской речи. Можно также добавить, что двойное «d» соответствует английскому «th», а двойное «l» – это что-то вроде «fl»; например, Шекспир называл своего валлийского солдата Fluellen (= Llewelyn). Таким образом, оригинальное словосочетание meddygon myddvai по-английски будет писаться как methugon muthvai.
Параллели. Другие версии легенды о Ван Пуле встречаются в журнале Cambro-Briton и в книге У. Сайкса «Британские гоблины» (British Goblins, 1880). Э. Сидни Хартленд рассмотрел эти версии и ряд других в цикле статей, опубликованных в первом выпуске журнала «Археологическое обозрение» (The Archæological Review). Суть его соображений теперь изложена в его книге «Наука о сказках» (Science of Fairy Tales).
Господин Хартленд приводит в ней экуменический набор параллелей с несколькими эпизодами, из которых складывается наша история: (1) похищение невесты девы-лебедя, (2) осознание девушки в качестве невесты, (3) табу на беспричинные удары, (4) обреченность и (5) исчезновение девы-лебедя с (6) ее возвращением к ее же потомкам в качестве духа-хранителя. В каждом случае господин Хартленд выделяет форму эпизода, которую он считает наиболее архаичной. Что касается варианта, представленного в данном сборнике, он приходит к выводу (если его интерпретация верна), что дева озера изначально воспринималась как местное божество.
Дитя находит платье из перьев. Иллюстрация Джона Д. Бэттена из «Книги сказок Европы» Джозефа Джекобса, 1916 г.
Jacobs, Joseph; Batten, John D. (illustrations). Europa’s fairy book. New York; London: G. P. Putnam’s sons, 1916
Врачеватели из Миддвэя в действительности существовали на протяжении примерно шести столетий, пока их род в тех краях не прервался на Джоне Джонсе ориентировочно в 1743 году. Чтобы объяснить их умения и экстраординарные познания относительно целебных свойств различных трав, в народе им приписывали происхождение от сверхъестественной прародительницы, которая научила их своему ремеслу в месте, которое до сих пор называется Лощина Врачей (Pant-y-Meddygon). На самом деле такие медицинские познания не требовали столь «выдающегося» происхождения, как показал господин Хартленд в своей статье «О народной медицине Уэльса» (On Welsh Folk-Medicine), опубликованной в журнале «Валлиец» (Y Cymmrodor). С другой стороны, в старину были широко распространены сказки о деве-лебеде. Например, легенда «Земля к востоку от Луны и к западу от Солнца», приведенная Уильямом Моррисом в поэме «Земной рай» (The Earthly Paradise), взята в своей скандинавской версии. Параллели также прослеживаются у братьев Гримм, у Кёлера или у Блэйда, в «Индийских сказках» Стокса и у Джонса и Купфа в их «Венгерских народных сказках» (Magyar Folk-Tales). Остается лишь установить, не были ли эти версии заимствованы извне и впоследствии адаптированы как местные уэльские предания. В дальнейшем мы рассмотрим и другие примеры подобной локализации сюжетов, распространенных среди различных народов.
Высоко в Черных горах в Кармартеншире[33]33
Кармартеншир (Carmarthenshire) – графство на юго-западе Уэльса.
[Закрыть] находится озеро, известное как Лин-и-Ван-Вах. Однажды молодой пастух из Миддвэя пригнал ягнят на пастбище у самого берега этого озера. Пока они там щипали траву, он просто лежал и следил. Внезапно он увидел, как из темных вод озера выходят три девушки. Стряхивая блестящие капельки воды с волос, они вышли на берег и стали бродить среди ягнят его стада. Девушки были неземной красоты, и он сразу воспылал любовью к той, которая, как ему показалось, стояла ближе всех. Он протянул ей свой хлеб, и она, попробовав, пропела:
«Твой хлеб черств, и меня тебе будет нелегко заполучить».
Смеясь, она побежала к озеру и скрылась в нем. На следующий день он взял с собой хлеб, который был не до конца пропечен, и стал следить за озером, ожидая, что те девушки снова появятся. Когда же они вышли на берег и он предложил им свой хлеб, как и накануне, одна из девушек попробовала его и тоже пропела ему:
«Сырой твой хлеб, мне не хочется быть с тобой».
Затем и она тоже исчезла в волнах озера.
Тогда пастух из Миддвэя и на третий день попытался завлечь какую-либо из этих девушек. На этот раз он предложил им хлеб, испеченный как следует. Одна из девушек приняла его и пообещала, что станет его женой, если на следующий день он узнает ее среди сестер-близняшек. Когда же пришло время, пастух распознал возлюбленную по ремешку на ее сандалии. Она сказала, что будет ему хорошей женой – такой, какой может быть земная женщина, но только до тех пор, пока он не ударит ее без причины три раза. Он, конечно, решил, что никогда так не поступит. А она тем временем вызвала из озера трех коров, двух волов и быка; все это стало ее приданым, и она пошла с ним в дом как его невеста.
Они прожили счастливо несколько лет и родили троих детей. Но однажды, когда они собирались на крестины, она сообщила мужу, что путь предстоит неблизкий. Тогда он сказал ей привести лошадей.
«Я схожу за ними, – сказала она, – если ты принесешь мне мои перчатки, которые я оставила дома».
Когда он вернулся с перчатками, то обнаружил, что она так и не привела лошадей; тогда он легонько ударил ее по плечу перчатками и сказал:
«Давай, иди, иди».
«Это первый раз», – отметила про себя она.
В другой раз, когда они были на чьей-то свадьбе, озерная дева вдруг сильно разрыдалась посреди радости и веселья, которое царило среди гостей.
Муж похлопал ее по плечу и спросил:
«Почему же ты плачешь?»
«Потому что для них грядет беда; и беда настигнет и тебя, ибо это уже второй твой беспричинный удар, который ты мне нанес. Берегись: третий будет последним».
Озеро Лин-и-Ван-Вах, национальный парк «Брекон-Биконс», Уэльс.
SparkleSnaps / Shutterstock
Муж стал очень осторожен и следил за собой, чтобы более никогда случайно не ударить ее. Но однажды на похоронах она внезапно разразилась приступами смеха. Муж забыл обо всем и довольно грубо ткнул ее в плечо, сказав:
«Разве сейчас время для смеха?»
«Я смеюсь, – сказала она, – потому что тому, кто умер, уже не страшны никакие беды, а вот к тебе беда пришла. Ты причинил мне боль в последний раз; это конец нашего брака, прощай».
И с этими словами она встала и направилась к их дому.
Там она, оглядевшись вокруг, призвала к себе всех тех коров и быков, что привела с собой:
«Пестрая корова, в белых крапинках,
Пятнистая корова, в крупных крапинках,
Старая белая морда и серый Герингер,
И белый бык с королевского поморья,
Серый вол и черный теленок,
Все, все, идемте за мной домой».
Но черного теленка только что зарезали, и его туша висела на крюке. Услышав ее зов, он ожил, сорвался с крюка – живой и невредимый – и пошел за ней. За ней же пошли и волы, что прежде пахали землю, таща за собой плуг. Она побежала к озеру, и все животные устремились следом. А затем они вместе скрылись в темных водах.
И по сей день видно борозду, которую оставил за собой плуг, тащимый волами через горы – к озеру, спрятанному среди холмов. И потом она лишь однажды вышла из вод – когда ее сыновья стали взрослыми. Тогда наделила она их даром исцеления, благодаря чему их стали называть Меддигон Миддвэй – врачевателями из Миддвэя.
Глава 6. История Дейрдре
Источник. Журнал Celtic Magazine. Я несколько сократил рассказ: всех сыновей Фергуса представил верными ему, вместо того чтобы сохранять версию, где двое выступают предателями, а также опустил эпизод с домом дикарей, называемых в этом варианте чужаками. Оригинальный гэльский текст был приведен господином Кармайклом в журнале «Публикации Гэльского общества Инвернесса» (Transactions of the Inverness Gaelic Society) за 1887 год. Я также вставил «Плач» Дейрдре из «Лейнстерской книги» (Book of Leinster)[34]34
Лейнстерская книга (Lebor Laignech) – ирландский манускрипт XII века, содержит важнейшие для ирландской культуры тексты, в том числе «Похищение быка из Куальнге». Прим. науч. ред.
[Закрыть].
Параллели. Это одна из «трех самых печальных историй Эрина»[35]35
Не стоит удивляться тому, что текст гэльский, а легенда ирландская. Некоторые сюжеты были популярны и в Ирландии, и в Шотландии, один из них как раз легенда о Дейрдре. Прим. науч. ред.
[Закрыть] (две другие, «Дети Лира» (Children of Lir) и «Дети Турина» (Children of Tureen), приведены в «Старых кельтских романах» доктора Джойса) и образец древних героических саг о побеге с возлюбленным, перечень которых приведен в «Лейнстерской книге». Эпизод с ребенком-изгоем часто встречается в народных сказках и героических легендах. Один из подобных сюжетов представлен в моем сборнике «Английских сказок» (№ XXXV), а профессор Кёлер приводит множество других примеров в своей работе, опубликованной в журнале «Архив славянской филологии» (Archiv für slavische Philologie).
Альфред Натт указывает на кельтские параллели этого сюжета, восходящие к X веку, в журнале The Folk-Lore. Характерной кельтской чертой здесь выступает то, как герой добивается благосклонности и руки героини, – см. сказку «Коннла и волшебная дева» в настоящем сборнике, а также другие примеры, приведенные А. Наттом в его примечаниях к ранее упоминавшейся книге «Сказки, собранные преподобным Д. Макиннесом». Деревья, растущие на могилах влюбленных, встречаются в английской балладе «Лорд Лоуэл» (Lord Lovel), а обсуждение этой темы было проведено в журнале «Мелюзина» (Mélusine, recueil de mythologie, littérature populaire, traditions et usages).
Комментарии. «История Дейрдре» – выдающийся пример стойкости устной традиции среди кельтов. Она сохранилась как минимум в пяти версиях (а если учитывать «Дартулу»[36]36
«Дартула» (Darthula) – прозаическое стихотворение, которое впервые было опубликовано в 1762 году как одно из сопутствующих произведений к эпической поэме «Фингал» (Fingal). В стихотворении рассказывается о любви и смерти Дартулы, дочери вождя Коллы. Она влюбляется в юношу Натоса, но погибает вместе с ним и его двумя братьями в вооруженной борьбе с Кайбаром, узурпатором престола Ирландии, который также был в нее влюблен.
[Закрыть] Макферсона, то и в шести), охватывающих период с XII по XIX век. Самая ранняя из них датируется около 1140 года и содержится в «Лейнстерской книге», текст издан в виде факсимиле при содействии Ирландской королевской академии. Затем следует версия XV века под названием «Смерть сыновей Уйснеха» (Death of the Sons of Uisnech), отредактированная и переведенная доктором Стоуксом для книги Эрнста Виндиша «Ирландские тексты со словарем» (Irische Texte mit Wörterbuch, 1880). Китинг в своей «Истории Ирландии» (The History of Ireland), написанной в XVII веке, привел еще одну версию этой легенды. Другая, восходящая к XVIII веку, была опубликована Гэльским обществом Дублина в их «Трактатах» за 1808 год. И наконец, нам стала доступна настоящая версия, записанная всего несколько лет назад, но во всех существенных деталях совпадающая с версией «Лейнстерской книги».
Все это говорит об уникальности этой легенды в истории устной передачи произведений народного творчества за пределами Ирландии. Подобные примеры встречаются и в других кельтских традициях – в частности, при изучении истории саги о Финне это становится особенно заметно. Теперь признано, что у Макферсона был или мог быть достаточный материал для его версии саги о Финне. Его «Дартула» – это изложение аналога приводимой нами тут истории. Задачу установления точного соотношения различных версий этой легенды я оставляю специалистам по кельтологии. Отмечу лишь, что даже в этом, казалось бы, весьма «прозаическом» столетии на Британских островах из уст рассказчиков из народной среды была почерпнута столь «героическая» история, как та, что повествует о Дейрдре. Она полна действия и романтики, рассказана с нежным чувством и заметным литературным мастерством. Ни одна другая страна в Европе, за исключением, пожалуй, России, не могла бы с такой романтичностью живописать повседневность простого народа. Несомненно, зафиксировать на бумаге любые подобные примеры народного творчества кельтов, пока не стало слишком поздно, является прямым долгом и святой обязанностью тех, кто оказывается в состоянии это сделать.
Когда-то в давние времена в Ирландии жил человек по имени Малкольм Харпер. Он был очень хорошим человеком и владел изрядным богатством. Но у них с женой не было детей. Однажды Малкольм услышал, что в их краях появился какой-то прорицатель, и пожелал, чтобы тот пришел к нему в дом. Сейчас уже никто не вспомнит, был ли тот приглашен или явился сам в дом Малкольма.
«Правда, что ты пророчествуешь?» – спросил его Малкольм.
«Да, иногда я могу увидеть, что случится в будущем. Тебе нужно мое прорицание?»
«Хм-м-м, я бы не отказался узнать, что меня ждет, – если ты, конечно, сможешь и захочешь это рассказать».
«Хорошо, я постараюсь. Какого рода пророчество тебе нужно?»
«Ну, я хотел бы услышать твое предсказание о моей судьбе, о том, что со мной случится, – если, конечно, ты сможешь это увидеть».
«Хорошо, я сейчас уйду по своим делам, а когда вернусь, то расскажу тебе обо всем, что увидел».
И прорицатель вышел из дома Малкольма, но вскоре вернулся.
«Итак, – сказал прорицатель, – благодаря своему дару я увидел, что из-за твоей дочери прольется много крови, будет самое большое кровопролитие, которое когда-либо случалось в Эрине с момента появления нашего народа. И три самых знаменитых героя, которые когда-либо были рождены, из-за нее потеряют свои головы».
Через некоторое время у Малкольма родилась дочь. Помня это пророчество, он тогда не позволил ни одному живому существу зайти в свой дом – только няне-кормилице. И он спросил эту женщину:
«Сможешь ли ты воспитать ребенка так, что она все время будет в надежном укрытии, далеко от посторонних глаз, чтобы никто не увидел ее и ничье ухо не услышало бы ни слова о ней?»
Эта женщина сказала, что она так и поступит. Тогда Малкольм призвал к себе троих мужчин и привел их к большой горе, далекой и труднодосягаемой. Об этом не узнал больше никто. Он велел насыпать там круглый зеленый холмик, чтобы тот укрыл яму-пещеру, вырытую посередине. В ней они построили хижину – такую, где могли бы жить двое. И все было сделано.
Дейрдре. Иллюстрация Кэтрин Кэмерон из книги «Кельтские сказки» Луи Чисхолма, 1910 г.
Chisholm, Louey; Cameron, Katharine. Celtic Tales. London: T. C. & E. C. Jack; New York: E. P. Dutton & Co, 1910 / The Library of Congress
Дейрдре и ее приемная мать жили в той хижине посреди холмов. Ни один живой человек о них ничего не знал и не подозревал об их существовании. И ничего особенного с ними не происходило до тех пор, пока Дейрдре не исполнилось шестнадцать лет. Она выросла прямой и стройной, как хрупкая тростинка, и стала миловидной девушкой – с прекрасными формами и кротким нравом, каких не было между землей и небом во всей Ирландии. И кто бы ни взглянул на нее, ее лицо вспыхивало огненно-красным.
Воспитывавшая Дейрдре женщина передала ей все свои знания, обучила ее всем навыкам, которыми сама обладала. Не было ни травинки, растущей из корня, ни птицы, поющей в лесу, ни звезды, сияющей с небес, названия которых Дейрдре бы не знала. Но было одно исключение: кормилица не хотела, чтобы девушка хоть как-то общалась, чтобы даже мимоходом заговорила хоть с одним человеком из остального мира. Однако в одну мрачную зимнюю ночь, когда небо было затянуто черными, хмурыми тучами, по тем холмам устало бродил какой-то охотник. Случилось так, что, преследуя дичь, он заблудился и потерял из виду своих товарищей. И вот в какой-то момент его одолела ужасная сонливость и он прилег у края прекрасного зеленого холмика, в котором как раз жила Дейрдре. И уснул. Охотник сильно ослабел от голода и блужданий, его чувства от холода притупились. И приснился ему тревожный сон, в котором он наслаждался теплом волшебного броха[37]37
Брох (broch) – укрепление, форт. Так называют найденные в Шотландии сооружения с полыми стенами, датируемые примерно III в. до н. э.
[Закрыть], внутри которого феи играли прекрасную музыку. Во сне охотник вскрикнул:
«Есть ли кто-нибудь в брохе? Впустите меня, ради всего святого».
Дейрдре услышала этот призыв и спросила у своей приемной матери:
«О, что это за крик?»
«Да ничего особенного, Дейрдре, успокойся. Это просто птицы в воздухе, сбившиеся с пути, ищут друг друга. Пусть они пролетят мимо к лесной полянке. Здесь нет для них ни укрытия, ни дома».
«О матушка, но ведь птица попросила войти внутрь ради бога всех стихий, а ты сама все время говоришь мне, что мы должны делать все, о чем просят его именем. Если вы не позволите птице, которая цепенеет от холода и умирает от голода, войти и согреться, то чего тогда стоят все ваши увещевания и ваша вера. Но поскольку я доверяю тому, чему вы меня учите, и вашей вере, в которой вы меня воспитали, я сама впущу ту птицу».
И Дейрдре встала, отодвинула дверной засов и впустила того охотника внутрь. Она поставила стул, на который вошедший человек мог бы сесть, а на стол – еду и воду.
«О, во имя этой жизни и одеяния святых, ты, человек, который пришел сюда, держи язык за зубами! – обратилась к нему старуха. – Не такое уж для тебя великое дело – держать рот на замке и не распускать язык, когда тебе дают убежище и очаг в мрачную зимнюю ночь».
«Что ж, – сказал охотник, – хорошо, я буду держать рот на замке, а язык мой будет нем, раз я пришел в ваш дом и пользуюсь вашим гостеприимством; но клянусь руками моего отца, деда и моими собственными руками, если бы кто-нибудь из важных людей мира увидел это прекрасное создание, которое ты здесь спрятала, то никто бы не оставил ее надолго тут с тобой».
«О каких людях ты говоришь?» – спросила Дейрдре.
«Я скажу тебе, юная красавица, – ответил охотник. – Это Найси, сын Уснеха, а также Аллен и Арден, его два брата».
«И что это за люди, как они выглядят?» – спросила Дейрдре.
«Их волосы черны, как перо ворона, их кожа белизной подобна качающемуся на волнах лебедю, а щеки – цвета крови пятнистого красного теленка, они могут бежать и прыгать, как лосось в бурном потоке или олень на серых горных склонах. А Найси на голову выше остальных людей в Эрине».
«Кем бы они там ни были, – сказала кормилица-няня, – лучше убирайся-ка ты отсюда и иди своей дорогой. О повелитель света и солнца! Воистину я не испытываю к тебе добрых чувств, и мне жаль ту, что впустила тебя в наш дом!»
И охотник ушел. Но направился прямо во дворец Конхобара. Слугам короля он велел передать, что желал бы с ним говорить, если король сочтет возможным снизойти. Тот внял его просьбе и вышел к нему.
Дейрдре и кормилица. Иллюстрация Джона Д. Бэттена из книги Джозефа Джекобса «Кельтские сказки», 1892 г.
Jacobs, Joseph; Batten, John D. (illustrations). Celtic Folk and Fairy Tales. G. P. Putnam’s Sons. New York and London, 1892
«Что ты хочешь мне сказать?» – спросил король охотника.
«Я только хочу сказать тебе, о мой король, – сказал охотник, – что видел самое прекрасное создание, когда-либо рожденное в Эрине. И я пришел рассказать тебе об этом».
«И кто же эта красавица? И где ее можно увидеть? И как получилось, что ее никто не видел, пока ты с ней не встретился? Если, конечно, ты ее в самом деле видел?»
«Клянусь, я ее видел, – сказал охотник. – Но ее видел только я – ни один другой человек не найдет ее сам, если я не открою путь к тому месту, где она живет».
«Хорошо, и ты укажешь мне то место, где она живет? И будет тебе хорошая награда за это, такая же хорошая, как и награда за эту твою весть о ней», – сказал король.
«Я покажу тебе путь к ней, о король, хотя, скорее всего, они будут этому не рады», – сказал охотник.
И тогда Конхобар, король Улада, послал за своими ближайшими родственниками, а когда они к нему пришли, рассказал о своем намерении. Хотя птицы запели среди скалистых пещер и в рощах, когда солнце еще не встало, а на каждом кустике, цветке и стебельке висели тяжелые капли росы, еще раньше проснулся Конхобар, король Улада, и в прекрасной предрассветной тишине свежего и нежного майского утра двинулся в путь со своим маленьким отрядом ближайших друзей, чтобы забрать Дейрдре из глубин зеленого холма, где она жила. С ним было много юношей, шаг которых был поначалу – когда они отправлялись в дальнюю дорогу – легок и пружинист. Но, добравшись до хижины, они еле-еле волочили ноги, их шаги были слабыми и неуверенными – столь долгим был их путь и столь неровной была их дорога.
«Вон там, внизу, на дне лощины, находится хижина, где живет та женщина, но я не пойду далее – не хочу попасться на глаза старухе», – сказал охотник.
Конхобар со своими приближенным спустился к зеленому холмику, где жила Дейрдре, и постучал в дверь хижины. Няня ответила:
«Никто не заставит меня открыть двери моей хижины сегодня ночью, разве что сам король со своей армией. Я была бы вам благодарна, если бы вы сказали, кто это стучит в дверь моего дома».
«Это я, Конхобар, король Улада».
Когда же бедная женщина услышала, кто стоит у двери, она поспешно подняла засов и впустила короля и всех из его свиты, кто смог войти внутрь.
Когда король увидел перед собой юную девушку, ради которой затеял этот поход, он понял, что никогда не видел – ни днем, ни ночью – создания столь прекрасного, как Дейрдре. Он воспылал к ней таким страстным чувством, на которое только было способно его сердце. Сопровождавшие его герои подняли Дейрдре на свои высокие плечи, и ее – вместе с ее приемной матерью – доставили ко двору Конхобара, короля Улада.
Пылая любовью, Конхобар захотел жениться на Дейрдре немедленно, даже не спрашивая, хочет ли она выходить за него замуж. Но она сказала ему:
«Я буду тебе обязана, если мы отложим это на один год и один день».
Тогда он ответил:
«Я дам тебе эту отсрочку, как бы тяжело ни было, но только если ты дашь мне свое твердое обещание, что выйдешь за меня замуж в конце года».
