Текст книги "В плену любви"

Автор книги: Джойс Кэрол Оутс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Линнет благоразумно решила воздержаться от дальнейших комментариев, но знание того, что среди гостей будет женщина, которая может оказаться важной для Макса, коренным образом изменило ее собственное отношение к приему, и она вдруг почувствовала, что вовсе не хочет выглядеть бедной, но уважаемой гувернанткой!

Теперь, не колеблясь, она отправилась на пароходе в Венецию и осмелилась посетить магазины мод к северу от Пьяцца Сан Марко, в священные с гены которых она никогда раньше не решалась войти. От одного вида цен у нее перехватило дыхание. Было просто безнравственно тратить такие деньги на один туалет, но она собралась с силами, чтобы решиться на важный шаг, и вышла из магазина обладательницей простого, но восхитительною костюма из кружева в цветовой гамме осенних листьев – бронзового и золотого и коричневатых тонов. А также пары туфель-лодочек из золотой кожи и золотых сережек в византийском стиле.

За столом будет 12 гостей, и их список напоминал справочник "Кто есть кто".

– Граф и графиня Хельмут фон Рудерсдорф, – чуть слышно прочитала Линнет О, Руди? Это очень влиятельный немецкий промышленник, – заметила Дина. Его жена, графиня, обладает собственным огромным состоянием. Так, кто там еще? Ах, да – Артуро де Рейес. Кузен Артуро, он приходится нам родственником по испанской линии семьи. Вернер Пассевальд, это швейцарский банкир.

– Боже мой, – сказала Линнет почти со страхом, думая, о чем же она сможет беседовать со всеми влиятельными, несомненно, высокообразованными людьми. И на каком языке? Я не знаю, что мне делать. Кроме английского, немного итальянского, я не знаю других языков, – начала она.

– Пожалуйста, не беспокойтесь. Когда соберутся люди многих национальностей, мы, наверное, все будем говорить по-английски, который в той или иной степени знают все, – успокоила ее Дина. – А вы очень милая девушка и интересный человек, Линнет. Вам не нужно смущаться.

Линнет покраснела.

– Спасибо – но по сравнению с этими людьми я достигла в жизни очень малого! – Она посмотрела в конец списка. – А кто эго. Антония Даниэли?

– Антония, это... Антония, – кратко ответила Дина Ей и не нужно было ничего больше говорить Днем, накануне ужина Макс вошел в столовую и видел Липнет на полу, на коленях, в окружении цветов, корзин, полных роз, гвоздик и лилий на длинных стеблях, больших связок папоротников и другой зелени, мотков тонкой проволоки и различных украшений Он резко остановится, разглядывая весь этот хаос с выражением некоторого беспокойства.

Надеюсь, вы умеете это делать? – спросил он с сомнением в голосе Несомненно! – сказала Линнет надеясь, что результаты оправдают ту уверенность, которую она была намерена демонстрировать.

Он был не очень убежден.

– Я мог бы, конечно, пригласить кого-нибудь для этого, но тетя Дина по-настоящему обиделась бы, – сказал он – Я просто удивлен, что она полностью возложила эту работать на вас.

Она доверяв мне, не как некоторые, которых я могла бы назвать – сказала Линнет, и ей пришло в голову, что ему абсолютно все равно, оскорбляет ли он ее чувства своими сомнениями или нет. – У вас нет причин для беспокойства. Я занималась этим десятки раз. Уж если честно говорить, – добавила она дерзко, если ко мне не вернется голос, я всегда смогу работать в цветочном магазине.

Его реакция на это была быстрой и тревожной.

– Не говорите так – не позволяйте себе даже думать об этом, – выговорил он ей.

Линнет подняла на него глаза с каменным выражением лица, глаза ее были широко раскрыты и смотрели прямо на него.

– Почему же? Вам будет все равно. Макс, – спокойно сказала она.

По его лицу скользнуло выражение, которое она могла бы охарактеризовать словом "отвращение", он нахмурился и состроил презрительную гримасу.

– Иногда, Линнет, я думаю, что у вас не больше ума, чем у Косимы, – сказал он, сопроводив свои слова испепеляющим взглядом. – Неудивительно, что вы так хорошо ладите друг с другом.

При этом он повернулся и торжественно удалился из комнаты, и его раздражение отражалось в каждой линии его прямой спины и прямых плеч. Линнет задумчиво посмотрела ему вслед. Она должна была бы чувствовать себя оскорбленной, но как ни странно, превалировало в ней чувство удовлетворения. Она вывела его из себя – расстроила его дьявольское самообладание. Она не знала, почему это доставляет ей удовольствие, не потому ли, что это было всего лишь низменным желанием отомстить ему. Несомненно, месть недостойное чувство, но тем не менее ей было приятно.

Однако удовольствие, которое она испытала при виде результатов своего труда, было куда больше. Дина захлопала в ладоши от восторга, рассмотрев стол, на котором возле каждого прибора стояла вазочка с букетиком цветов в дополнение к главной композиции в центре стола. В качестве последнего штриха Линнет искусно обвила рожки люстры папоротником и туберозами и с нетерпением ждала темноты, чтобы включить лампы и продемонстрировать полный эффект.

– Великолепно, превосходно! Линнет, вы куда более искусная мастерица в этом, чем я, – расщедрилась на похвалы Дина. – Теперь отдохни до того, как начать одеваться. – Она вздохнула. – Мы не очень весело провели этот год – ты понимаешь почему.

– Конечно, – быстро сказала Линнет. – Смерть родственницы. – Она на секунду представила Джоанну, сидящую на одном конце этого огромного стола, грациозно исполняющую роль хозяйки, но Дина быстро стерла этот образ, сказав:

– Фактически уже много лет Макс не приглашал к себе домой своих коллег. Последние годы он приглашал их в рестораны. Джоанна любила лишь вечеринки, знаешь ли, со своими друзьями. А такие приемы не доставляли ей радости.

Я тоже не надеюсь испытать радость, подумала Линнет бесстрастно. Джоанне, наверное, было просто скучно? Но Макс был ее мужем, а развлекать его деловых друзей, конечно, входило в обязанности жены.

– А разве Макс?.. Я хотела сказать, он, наверное, мог бы настоять?.. Линнет запнулась при мысли о том, что властного Макса ди Анджели выжили из собственного дома.

– Конечно, – Дина пожала плечами. – Но большой бизнес требует.., как это у вас?.. Хорошей атмосферы.

Линнет не могла не согласиться. Все больше трещин, подумала она, озадаченная. Каждый раз, как она подверг ала анализу этот сказочный брак, обнаруживался новый недостаток. И немало их, как оказалось, было па совести Джоанны. Но весь тот долгий день, который она провела с Линнет, откровенно понося и осуждая своего мужа, она ни разу, ни в чем не признала, что, может быть, сама создавала проблемы в семейной жизни.

И хотя Линнет пыталась всеми силами оправдать подругу, аргументируя это тем, что Джоанна, потерявшая покой и сильно злоупотреблявшая алкоголем, едва ли о давала себе отчет в том, что говорила в тог день, ей становилось все труднее придерживаться прежней версии. Не был ли Макс-негодяй, хотя бы частично. Максом-жертвой? В это было слишком трудно поверить! Линнет в отчаянии покачала головой, поднимаясь к себе в комнату, чтобы переодеться.

Оглядев небольшую группу людей, собравшихся на коктейль перед ужином, Линнет поняла, что очень правильно поступила, заставив себя пою и на такие расходы и все же купить кружевной костюм. Здесь были представлены туалеты самых последних направлений в моде. Какой там консерватизм – жены бизнесменов, в основном женщины средних лет, были элегантны и пленительны Супруга кузена Артуро, блондинка с орлиным профилем, выглядела, как принцесса, и вполне возможно, и была таковой, подумала Линнет. Все мужчины отличались изысканными манерами, ухоженностью и изысканностью, разговор был остроумным и интересным, велся, как и предсказывала Дина, в основном на английском языке, но по отрывкам, которые доносились до Линнет, она поняла, что гости свободно переходят с одного языка на другой и владеют не менее полдюжиной их.

Артуро де Рейес привез с собой дочь, светловолосую, длинноногую застенчивую девушку лет восемнадцати, которая бросала влюбленные взгляды на Макса, и в голове у Линнет что-то сработало.

– Это не Антония? – шепотом спросила она Дину.

– Нет, это Трини, – ответила Дина. – Я познакомлю вас. Они с Максом двоюродные или троюродные – уж не помню какие брат и сестра. Она очень молода, но безукоризненно воспитана и очень милое дитя. Существует небольшая вероятность...

Неужели она действительно имеет в виду... – подумала Линнет скептически... В наше время браки не замышляются вот так просто... Но, поговорив несколько минут со скромной испанкой, она поняла, что Дина была недалека от правды. Но тому, как "кузен Макс" постоянно возникал в разговоре и как глаза девушки неотступно следовали за ним, было ясно, что Трини была бы не против .

Совершенно очевидно, что с ней у него не будет проблем, подумала Линнет. Она обожает его и будет знать свое место. Но она казалась слишком тихой и хрупкой, чтобы удержать такого мужчину. Выяснилось, что в отличие от кузена Макса, Трини любит лошадей и сельскую жизнь. Как она справится с существованием в золотой клетке "Кафавориты"? Конечно, Максу ничего не будет стоить разбить ее сердце, но, может быть, он станет добрым и снисходительным мужем для застенчивой и молодой жены?

И вдруг Линнет заметила, что Трини потеряла нить разговора. Она смотрела через плечо Линнет, взгляд ее выражал одновременно восхищение и досаду, и Линнет повернулась, чтобы увидеть предмет ее зачарованного внимания.

– Антония! – выдохнула Трини, и в ее голосе прозвучало смирение. – О, какая же она красавица!

И, действительно, она была красива в простом узком платье серебристого цвета с рукавами, пышно собранными от плеча до локтя и обтягивающими руку до запястья; ее черные, как смоль, волосы падали длинным блестящим каскадом на одно плечо, подчеркивая высокие, прекрасно вылепленные скулы и продолговатые золотистые глаза; загадочная улыбка сопровождала ее торжественное появление, в ней сквозило наслаждение от собственной уверенности в том, что все другие женщины в комнате в сравнении с ней выглядят простушками. Это была та девушка, с которой Линнет видела Макса в "Баре Гарри" в первый день своего приезда в Венецию.

Трини, может быть, и подошла бы. Она дальняя родственница и очевидно более приемлема. Но Линнет видела, что Трини понимает, что проиграла, что не может выдержать конкуренции': с этой сногсшибательной итальянкой, руки которой Макс сейчас держал в своих руках, а она подставила ему щеку для поцелуя. Если это была ее соперница, то Трини, по-видимому, потерпела поражение, и на ее хорошеньком юном личике была написана печаль.

Мы обе проиграли, малышка, подумала Линнет, и ее совершенно неожиданно охватило холодное, яростное чувство опустошенности, настолько сильное, что ей пришлось отвернуться и сделать вид, что она выбирает закуски на подносе, которыми обносила гостей одна из горничных.

Пальцы ее дрожали, дыхание в груди перехватило, и она опустила глаза, моргая и пытаясь прогнать пощипывание в глазах. Она ожидала чего-то такого. Нечего себя обманывать, это так; она ожидала этого, но делала вид, что не понимает перспективы с обреченностью загипнотизированного кролика, который не может сдвинуться с места при виде с шумом и огнями приближающегося локомотива. Она отказывалась признать очевидность, запрещала себе думать о ней, и отказывалась называть это своим именем до самого последнего момента, когда уже не найти места, где можно спрятаться. Но теперь, когда она увидела его держащим руки Антонии, больше нельзя было не понимать, что то, на что намекала Дина, – правда: Макс был мужчиной в расцвете сил, который должен любить и быть любимым.

Но она не могла вынести этого. Потому что любит его. Вот и все. И в этом был весь ужас.

– Трини, как я рада снова видеть тебя, дорогая! И как прекрасно ты выглядишь!

Глубокий обольстительный голос звучал совсем рядом, и Линнет почти подавилась кусочком копченой лососины, видя, как обнимаются обе девушки Трини, принужденно, как деревянная кукла, Антония с мягкой грацией и истинно королевской уверенностью.

Глаза янтарного цвета на секунду остановились на Линнет.

– Где мы с вами познакомились, никак не вспомню? – спросила она с мурлыкающими интонациями, в которых скрывалась опасность. – Я думала, что знаю всех родственников и друзей Макса.

– Мы не знакомы, но я видела вас в "Баре Гарри" не очень давно, – сказала Линнет, подозревая, что ее осматривают и оценивают, что Антония раздражена тем, что никак не вспомнит, кто же она, и тем, что в жизнь Макса проникла какая-то неизвестная женщина.

– А, вспомнила – – вы присматриваете за дочкой Макса. Я не сразу узнала вас, – ее глаза прошлись по костюму Линнет, она мысленно подсчитывала, сколько он может стоить. – Мне очень нравится ваш туалет, вы должны назвать мне имя дизайнера.

Линнет назвала его. Дизайнер был молодым многообещающим итальянцем, и она понимала, что Антония пытается сообразить, как Линнет смогла позволить себе такой расход.

– Ах, Макс так щедр, – сказала она наконец очень тихо.

– Наверное, – заметила Линнет слегка натянуто.

Она купила костюм на свои деньги, отказавшись сказать Максу где, но была уверена, что это лишь вопрос времени, и он все равно узнает адрес магазина.

– Это законные представительские расходы, Линнет, – сказал он спокойно, но с оттенком нетерпения, незадолго до начала приема. – Почему вы так глупо себя ведете?

– Я не знаю, Макс. Можете отнести это за счет моего запоздалого умственного развития, – отпарировала она и была удивлена, заметив, как огонек признательности вытеснил раздражение из его взгляда. Но она не могла опровергнуть естественное предположение Антонии, что Макс оплатил счет, и единственное, чего ей сейчас хотелось, – избавиться от этой привлекательной умной молодой женщины, чье происхождение, положение в обществе и красота давали ей право претендовать на мужчину, которого, теперь не было смысла скрывать это от себя, полюбила Линнет.

Она почувствовала почти облегчение, терпеливо выслушивая графиню фон Рудерсдорф, которая долго и нудновато рассказывала, как их самолет задержался в Нью-Йорке. Антонии вскоре это надоело и она незаметно ушла. Убедившись, что разговор в гостиной перешел в ровный гул, Линнет смогла заглянуть в столовую, чтобы проверить, все ли там в порядке.

– Все идеально. Когда работа сделана и знаешь, что она сделана хорошо, забудь о ней, – услышала она за спиной голос Макса. Опираясь плечом о дверной косяк, он осматривал стол и выглядел элегантным и крайне респектабельным в смокинге с атласным широким поясом.

Линнет почувствовала, как у нее из-под ребер начинает растекаться боль глубокий нервный спазм, который был ей знаком по выступлениям перед публикой. Он иногда возникал перед тем. как ей предстояло петь. Но как только она начинала, боль проходила, радость и уверенность в себе охватывали ее, и она знала, что все будет хорошо.

Но не теперь. Боль возникла оттого, что она полюбила, знала, что лекарства от этого нет и что ничего хорошего ее чувство не сулит.

Это был мужчина, из-за которого Джоанна погубила себя, мужчина, которого жадно ждала Антония, чтобы отнять у нее, мужчина из совсем других жизненных сфер, который, конечно, был не для нее. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и попыталась выглядеть, говорить и вести себя, как всегда.

– Я думаю, вы правы.

– Я знаю, что прав. И спасибо, Линнет, за всю ту трудную работу, которую вы сделали.

– Пожалуйста, – сказала она машинально по-итальянски.

Он слегка улыбнулся.

– Вы действительно помогли. Тетя Дина выглядит намного более спокойной, сказал он, и Линнет проследила за его взглядом через открытую дверь, в комнату – туда, где Дина смеялась с Вернером Пассевальдом. Швейцарский банкир, крупный блондин пятидесяти с чем-то лет, держал руку на плече Дины, и она улыбалась ему в лицо. Вдруг Линнет показалось, что это молодая девушка.

– Она просто светится от счастья! – воскликнула Линнет. – Можно подумать, что... – Она быстро остановила себя, но Макс загадочно посмотрел ей в лицо, уголки его рта чуть поднялись.

– Что она его любит? Вы это хотели сказать?

Ну, конечно, любит, Линнет. Старик Вернер ухаживает за ней с тех пор, как умер мой дядя, и они были бы идеальной парой.

Линнет, вспомнив слова Дины о ее одиночестве, пробормотала:

– Так почему же она не выйдет за него замуж? Чего она ждет?

– А как вы думаете? Она не вышла за него замуж, так как понимает, что нужна здесь. Она уже несколько лет не дает моей семье развалиться и собственные желания переносит на второй план, до тех пор пока не убедится, что я устроил свою жизнь. Короче, она ждет, когда я снова женюсь, чтобы у Косимы была мать, а у этого дома душа.

Он заглянул ей в глаза с глубокой серьезностью, которая ничем не напоминала того легкомысленного, смеющегося плейбоя, образ которого он так легко принимал, когда находил это нужным. Линнет почувствовала, что ее медленно душит спазм, что дыхание с трудом вырывается из груди.

– А вы.., вы собираетесь сделать это.., скоро? – спросила она еле слышно.

– Надеюсь, птичка-певунья, – сказал он спокойно, как о чем-то решенном. Надеюсь, что скоро сделаю это.

Глава 7

Линнет приняла как должное тот факт, что и в загородном доме и в "Кафаворите" у Макса была отдельная комната, где он занимался делами, связанными с его бизнесом. Кроме того, он вел дела комитета, ставящего своей целью восстановление Венеции. Эту работу Макс выполнял исключительно в благотворительных целях.

Что ее удивляло, так это количество времени, которое он проводил там иногда он покидал кабинет только на время ужина, а затем работал еще несколько часов.

– Вы заработаете себе язву или же сердечный приступ, – однажды вечером серьезно сказала она ему. Она увидела, как он нахмурился, и провел рукой по блестящим волнистым темным волосам.

– Я очень признателен вам за заботу о моем здоровье, но если бы я нуждался в сиделке, я бы тотчас нанял ее! – насмешливо заметил он. – Вам трудно угодить, Линнет. Вы не раз упрекали меня за частые отлучки из дома. Я теперь почти все время здесь – Косима видится со мной каждый день, – и вы опять недовольны!

Линнет почувствовала, как загорелись ее щеки. Неужели он в самом деле внял ее замечаниям и внес изменения в свой образ жизни? Едва ли это так. Скорей уж он задерживается в Венеции из-за Антонии. Правда ли, что он вскоре собирается снова жениться?

Бесполезно было мучить себя всеми этими вопросами. Уже прошла половина срока, на который она подписала с ним контракт. Это время, казалось ей, никогда не кончится, и она мечтала о том, чтобы день, когда ей придется покинуть этот дом, хоть когда-нибудь наступил. Теперь она хотела другого, чтобы этот день не наступал никогда. Она была убеждена, что после того как покинет этот дом, они с Максом никогда больше не увидятся. Да, она нравилась Кэсси, но в ее возрасте привязанности преходящи. Кроме того, Кэсси ожидала школа и радость обретения новых друзей, она скоро забудет ее. Что касается самого Макса, то он никогда больше даже и не вспомнит о ней.

– Ваша беда. Макс, в том, что вы постоянно бросаетесь из одной крайности в другую, – несколько резко говорила она ему. Он лениво улыбнулся, и ее сердце на секунду сбилось с ритма.

– Ничего подобного. Завтра днем я играю в поло. Так что, устраиваю себе отдых. Вы теперь довольны? Не так давно вы меня обвиняли, что я только и делаю, что развлекаюсь. Вы почти так же невыносимы, как в свое время была Альба!

Ее щеки запылали. Они могли выдать ее настоящие чувства.

– Нет ничего удивительного в том, что люди заботятся друг о друге, – был ее ответ.

– Забота редко бывает бескорыстной, или же она несет в себе какие-либо ограничения, – продолжил он. Под маской цинизма было спрятано разочарование. Я знаю, что Альба любила меня, но у нее были две свои дочери. И, естественно, она любила их гораздо больше, чем меня. Я постоянно ревновал ее. Мой отец любил только свой бизнес и память о моей матери. Я сомневаюсь, чтобы он уж очень интересовался мною. Он видел во мне только наследника тех традиций, которые и он унаследовал, и богатства, накопленного им. Что же касается моей дорогой жены...

Он резко оборвал себя. Его рот твердо сжался. В его глазах Линнет прочитала горечь, стыд и гнев. У нее перехватило дыхание. "Что?" – хотелось ей прокричать. "Не останавливайся – расскажи мне!"

Но он больше ничего не сказал. Было ясно, что он и не собирался этого делать, на лету исправив свою ошибку! Она еще раз убедилась, что он не хочет говорить о своей семейной жизни, и этот секрет он собирается хорошо хранить и дальше!

– Я не согласна с таким пониманием мира или же точкой зрения на чувства других людей, – упрямо заметила Линнет. – Вы также не должны этого делать. Кэсси любит вас и взамен не просит ничего, кроме любви. Дина, как вы сами сказали, пожертвовала ради вас своими желаниями и мечтами.

Он посмотрел на нее весьма странным взглядом.

– Ну, певчая птичка, вы сегодня включились на полную мощность! – ядовито заметил он. – Вы рассуждаете со всей мудростью неопытного человека, вас ждет разочарование!

– Откуда вы знаете, что в моей жизни не было своих трудностей? недовольно воскликнула она. – Если бы все было так легко и просто, я бы никогда здесь не оказалась!

– У вас были сложности, но их причинили обстоятельства, а не другой человек, – заметил он. – Вы молоды, оправитесь и снова будете петь! Возможно, встретите в концертных залах мира молодого красавца-тенора и выйдете за него замуж...

То, что он так легко рассуждал о ее будущем с кем-то другим, очень расстроило ее. Ему было все равно; конечно, ему было все равно! Поэтому он так легко рассуждал обо всем. Слава Богу, он не подозревал, что ее сердце разрывается – так он был ей нужен.

– Я даже и не думала об этом, – заметила она, и он неприятно рассмеялся.

– Ну, бросьте, конечно, вы об этом думали! Каждая женщина начинает об этом думать примерно с тринадцати лет! – возразил он. – Они только входят в комнату и сразу оглядываются, чтобы выбрать наиболее подходящую кандидатуру. Тут ничего не поделаешь, они так запрограммированы. Через двадцать лет они начинают искать кандидатов для своих дочерей!

– Может, так и делают в высшем обществе в Италии! Но английские девушки обычно ждут, когда они встретят кого-нибудь – и влюбятся!

Она слегка колебалась, прежде чем произнести последние слова, но он поднял брови, и она поняла, что он все уловил.

– И что хорошего, если под влиянием незрелых эмоций молодая девушка выберет не тот предмет обожания? – осведомился он. – И станет несчастной?

Линнет ясно почувствовала, что их спор перестал быть гипотетическим, что они вышли за рамки абстрактных рассуждений, и разговор на самом деле касается его самого.

– Ничего хорошего, значит, людям не повезло, но на этом жизнь не кончается! – заметила она. – Люди совершают ошибки, иногда им приходится расстаться, но это совсем не значит, что они не смогут полюбить снова.

Он покачал головой.

– Мы эту ситуацию оцениваем здесь по-другому, – заметил он. – Семейная жизнь и брак стоят на первом месте. Не так-то легко расстаться с помощью скандала или развода. Ты сам застелил себе постель, вот и лежи там счастливым или же нет!

– И что, ни у кого нет связей и никто не влюбляется, если он обременен узами брака? Что-то мне в это не верится! – запротестовала Линнет.

– Конечно, так случается! Но все связи проходят весьма скрытно. Особенно это касается женщины, – сказал он. – Ни одна связь не может разрушить семью. Что касается моей семьи, любовь и брак – это две абсолютно разные стороны одного вопроса!

Линнет вздрогнула.

– Я бы не смогла выйти замуж не по любви, – твердо заявила она.

Он мягко и чуть насмешливо улыбнулся, Линнет поняла, что эта насмешка относилась только к нему самому.

– Я думал так же, когда был молод и обожал англосаксонскую мораль. Сейчас я считаю, что наша мораль гораздо лучше не следует ждать чего-то романтического, в брак вступают с открытыми глазами, и хороший адвокат должен прежде всего составить брачный контракт! Таким образом, не останется места для ошибок. – Он посмотрел на часы. – Так как вы задержали меня на целые полчаса, рассуждая о всякой ерунде, мне придется работать гораздо дольше, чтобы компенсировать потерянное время! Я надеюсь, что совесть загрызет вас!

Линнет долю сидела на темнеющей террасе, после того как он покинул ее Совесть действительно грызла ее! Но она ее тревожила совсем по другим причинам, он, конечно, не мог догадаться по каким Ей было неприятно, что она уже составила о нем мнение еще до того, как они встретились И хотя она продолжала предвзято ответить о нем и дальше, у нее уже накопились собственные наблюдения и сложилось свое, иное мнение. Она обязана была доверять собственным глазам и ушам. Да, он не был святым, но он такими не притворялся. Однако не был он и воплощением дьявола! Она представляла его жестокосердным искателем наслаждений, а он оказался много работающим человеком, обладавшим развитым чувством долга по отношению к семье. Его единственное прегрешение состояло в том, что он женился на женщине с которой у него полностью отсутствовала совместимость. Разве кто-то вправе был назвать это преступлением?!

Правда, он старался получать от жизни удовольствие, причем делал это с такой же ненасытностью, с какой занимался работой Нельзя отрицать, что он, как все итальянцы, был гурманом по отношению к женщинам Но было ли правдой, что он плохо относился к своей жене и изменял ей?

Линнет трезво заключила, что, скорее всего, никогда не будет точно знать это Но она все больше сомневалась в истинности подобного утверждения. Сколько в рассказах Джоанны было лжи, сколько ее утверждений можно было объяснить, просто истерией, и сколько ее собственной вины было в том, что их брак не сложился? Вины, которую она, конечно, никогда не признала бы!

Линнет не могла отрицать, что Макс физически привлекал ее с самого начала, еще тогда, когда она была уверена в его вероломстве. Это влечение к нему было стихийным, его нельзя было объяснить никакими разумными доводами Сейчас она чувствовала к нему любовь, которая зародилась помимо ее воли, пока не сразила ее, как удар молнии, после того приема. Чувство зрело и росло потихоньку и незаметно, по мере того, как она узнавала его все лучше и лучше. Она постигала его достоинства и недостатки, присущие любому человеческому существу. Могла ли она влюбиться в него такого, каким она его представляла прежде? У нее было маловато опыта в подобных вещах, но ее никак нельзя было назвать глупенькой!

Это все пустые рассуждения, устало подумала она, вставая и тихо закрывая двери террасы за собой. Она любила его, но для него ничего не значила. Он снова женится – на этот раз "без всякой романтики и трезво оценив обстановку". У Кэсси появятся братики и сестрички, с которыми она будет играть на пляже, "Кафаворита" оживет, там будут проходить приемы и празднества. Все будет прекрасно организовано элегантной и красивой хозяйкой. Дина снова заживет собственной жизнью, выйдет замуж за своего швейцарского банкира. Все будут очень счастливы!

"А я?" – печально подумала она. Ну, она попала к ним просто по ошибке, скажем так. Она не должна принимать участия в этой мизансцене! Дверца клетки отворилась и запоры уже давно были только иллюзией. Птичка свободна и может улететь, но, к сожалению, у нее сильно обгорели крылья!

Сентябрь в Италии прекрасен. Дома Линнет тоже обожала это время. Может, быть потому, что ее день рождения приходился на последнюю неделю месяца! Ей нравились туманные утра, и легкие мазки золота и меди в листве, которая очень скоро начнет опадать.

Здесь небеса были чистыми и синими каждый день, а днем было еще очень жарко. Но жара уже становилась все же более мягкой, она не так сильно действовала на нервы людям. В этот более прохладный сезон они возвратились в "Кафавориту". Она нашла, что хотя в Венеции еще было множество туристов, некоторая напряженность оставила атмосферу города. Он стал очень приятным и комфортабельным, и по нему было приятно бродить.

За несколько дней до ее дня рождения Линнет получила пакет из дома. После этого произошла целая цепь событий, которые иначе бы никогда не случились, потому что она не собиралась говорить о своем дне рождения. Но Кэсси была с ней, когда прибыла посылка. Она даже завизжала от предвкушения и потребовала, чтобы Линнет тут же вскрыла пакет.

Ее родители прислали ей великолепно изданную книгу, со многими иллюстрациями, о жизни и творческой карьере великих оперных певцов. Кэсси с удовольствием пролистала книгу, восхищаясь великолепными костюмами и прекрасными декорациями.

– Похоже на карнавальную неделю в Венеции! – заявила она. – Ты тоже занималась этим, Линнет, прежде чем приехала и стала жить с нами?

– Нет, моя девочка. Здесь показаны великие артисты, знаменитые звезды, объяснила Линнет. – Но возможно, когда-нибудь я тоже стану знаменитой!

Кэсси была в шоке.

– Но тогда тебе придется уехать от нас! Я не хочу, чтобы ты уезжала!

– Милая, но я же не могу вечно жить у вас, – нежно ответила она девочке. Кэсси ее очень растрогала!

– Почему нет? – Кэсси воинственно задрала вверх подбородок. На мгновение она стала выглядеть совсем как Джоанна, особенно когда та старалась добиться своего. У Линнет дрогнуло сердце.

– Папа не будет возражать, я знаю! Мы попросим его!

Линнет подумала, что папа, конечно, будет против. Она была в ужасе – ей следовало что-то предпринять, чтобы отговорить Кэсси от каких-то разговоров с отцом на эту тему. Она не могла объяснить этой маленькой, упрямой и любящей девочке, что когда-нибудь у нее будет новая мама, которая станет заботиться о ней. И этот день может настать довольно скоро. Поэтому она сказала:

– Мне кажется, что нам не следует этого делать, Кэсси! Твой папа знает, что когда-нибудь я вернусь к моей музыке, но зато когда-нибудь он возьмет тебя с собой, и ты послушаешь, как я пою!

Кэсси радостно захлопала в ладоши, ее отвлекла эта перспектива. Но ее зоркие глаза увидели поздравительную открытку, наполовину спрятанную под упаковочной бумагой, после того как они развернули книгу.

– О, Линнет, это же твой день рождения! – воскликнула она. – У тебя сегодня день рождения?

– Нет, он будет в субботу, – призналась Линнет. – Мои мама и папа хотели, чтобы я получила книгу вовремя. Но, Кэсси, в двадцать два года уже не так ждешь своего дня рождения. Я имею в виду, что не надеваешь смешные бумажные колпачки и не получаешь так много подарков, тортов и прочее...

Кэсси слушала ее с удивленным выражением лица, как будто она никогда не слышала о таких вещах. Линнет с ужасом начала понимать, что ребенку никогда не справляли веселый день рождения.