Текст книги "Наследие (СИ)"

Автор книги: Джой Моен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Если хотите оставить нас в Уотертоне, вам придется найти для нас самую безопасную гостиницу, – прошептала Элисон, но заметив вину, проскользнувшую во взгляде Густава, тут же выдернула руки и отступила на шаг, добавив громче: – Нет, нет! Даже не думайте, что мы останемся в этом доме!

– Он ничуть не хуже других, и я прослежу, чтобы не осталось ни следа преступления. – покачал головой Густав. – Уотертон – маленькая деревушка, а не огромный город. Я рад был бы выбрать вам гостиницу, но их просто нет. Ни одной. И вряд ли кто-то согласится пустить вас в свой дом.

– Даже вы? – зло усмехнулась Элисон.

– Даже я, – развел руками суперинтендант. – Я снимаю комнату у одной доброй женщины и не могу пригласить вас. Хоть и хотел бы.

Почувствовав прилив гнева и адреналина, Элисон сжала кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу. Она почти поверила этому незнакомцу, позволила себе слабину, окунувшись в серые с голубоватым отливом озера глаз, доверившись крепости рук. Но его настойчивое желание оставить их в деревне открыло в нем истинную суть суперинтенданта, заботившегося только о мифических делах, прописанных в документах, но совсем не о людях. А значит, о своей семье она должна позаботиться сама. Так было и будет всегда.

– Пора возвращаться, – вздрогнув, сказала Элисон. – Я замерзла.

Не давая Густаву опомнится, она уверенным шагом направилась в сторону двери, едва не задев его плечом. Коридор вопреки ее прежним видениям выглядел довольно обычно и старомодно – зеленее обои с витиеватыми узорами, произведения искусства на стенах, в числе которых Элисон не смогла не отметить на стене картину «Западный ветер» кисти ее соотечественника Тома Томсона, жившего на границе девятнадцатого и двадцатого веков. Возле нее она остановилась, пытаясь вызвать в памяти образы прошлого, но в детстве Элисон так мало обращала внимания на произведения искусства, что оставалось гадать, была ли картина куплена Гренхолмами или позже – Мартинами, после переезда родителей.

Где-то в доме часы начали свой бой, и кукушка размеренно отсчитывала часы, заставив Элисон замереть. Уже шесть часов! Время пролетело так быстро, и в тоже время в компании трупа и констеблей тянулось незаметно. Элисон искренне понадеялась, что возвращаться на второй этаж ей не придется, и Мелоди уже успела найти более приятный уголок в этом доме. Ответом ей послужил тихий отзвук голосов из столовой – комнаты дальше по коридору. Белая, резная дверь, покрытая лаком, осталась именно такой, какой Элисон ее запомнила. На мгновение женщина снова вспомнила свое детство – счастливое и беззаботное – и готова была поклясться, что вновь почувствовала запах маминых пирожков.

Быстро преодолев расстояние до комнаты, Элисон уже подняла руку, чтобы потянуть дверь, когда та резко открылась, едва не сбив женщину с ног. На пороге замер немолодой констебль, который встречал их по приезду, и Элисон позабавило, как при виде ее учтивая улыбка на его лице медленно начала сменяться на растерянность. Все-таки быть «еще одной из идиоток» достаточно забавно, если это может выбить из седла даже констебля в годах, должно быть немало повидавшего за свою жизнь. Бросив поспешный взгляд поверх плеча мужчины, Элисон посмотрела на дочь и, убедившись, что с ней все в порядке, растянула губы в улыбке.

– Уже уходите? – сказала она, стараясь подавить иронию в голосе.

– Мы здесь закончили, – расправил плечи и выпятил грудь констебль, но тут же сник, бросив взгляд на лестницу. – Я имел в виду в части осмотра и расследования... Труп увезут.

– Хотелось бы верить, – хмыкнула Элисон. – Но если вам больше ничего не нужно, не смею вас задерживать.

Качнувшись в сторону, она сделала попытку обойти мужчину, но его грузное тело плотно занимало весь дверной проем. Мужчина кашлянул и нервно покрутил ус, приглаживая его и завивая наверх, чем вызвал еще один смешок Элисон, который она изо всех сил старалась подавить, – ведь второй ус так и остался торчать в разные стороны.

– Думаю, нам еще не раз придется встретиться в рамках расследования, – начал суперинтендант и развел руками. – Я хотел бы попросить вас не покидать Уотертон до выяснения всех обстоятельств. Вас и вашу дочь.

– О, не беспокойтесь! – воскликнула Элисон и обхватив его за плечи сдвинула с дороги. – Суперинтендант Рогнхелм уже просветил меня по поводу вынужденного заточения.

Не тратя больше времени, женщина протиснулась в образовавшийся проем и вошла в потонувшую в тишине комнату. Три пары глаз удивленно уставились на нее, но молчание нарушала только Мелоди, ища утешение в привычных перепалках с матерью.

– Вообще-то я ставила на то, что ты сбежала, – весело хмыкнула она и подвинула стул рядом с собой, приглашая маму присоединиться.

– Надеюсь, не сильно потратилась, – изогнув бровь в изумлении, равнодушно ответила Элисон.

– Твои сбережения все покроют.

Мужчины – криминалист и молодой констебль – потупили взгляд, не вмешиваясь в разговор. Присев на стул, Элисон заметила, что дверь снова отворилась, и тут же отвернулась. Мелькнула густая черная, как воронье крыло, копна кудрявых волос, и стул с противоположной стороны стола заскрипел ножками по полу, возвещая о появлении Густава. Мужчины по-прежнему сохраняли молчание и переглядывались, не зная насколько тяжело Элисон восприняла произошедшее, и не успев привыкнуть к шутливому перебрасыванию фразочек матери и дочери.

– Фу, ты что курила? – делано скривилась Мелоди. – Могла бы и угостить, не одна ты сегодня видела труп.

Закатив глаза, Элисон откинулась на спинку стула, оставляя дочь без ответа. Та выглядела спокойно и беспечно, но чуткое сердце матери чувствовало смятение и сжималось от того, что дочери пришлось пережить подобное.

Девушка развалилась на стуле, насколько это было возможно для деревянной мебели девятнадцатого века, и, положив ногу на ногу, листала в телефоне какие-то видео. Расслабленная поза не выдавала никакой видимой тревоги, и женщину ранила мысль, что в попытке выехать из дома немедленно дочь ей союзницей не станет. Она уже и забыла про неприметного парня, но тот, словно стараясь поскорее исчезнуть из комнаты, встал и указал на чемоданы в углу.

– Куда отнести ваш багаж, мисс Гамильтон?

– Второй этаж – по лестнице и направо, третья дверь, – вздохнув, Элисон указала на свою сумку. – Рюкзак моей дочери – в комнату напротив. И подождите секунду.

Подойдя к сумке, она вытащила из нее пару запасных туфель, и, не стесняясь тут же переобулась, брезгливо протянув старую пару констеблю с просьбой выкинуть.

– Начала разбрасываться Prado? – удивленно спросила Мелоди.

– Замша слишком капризна, чтобы выживать в таких условиях. Прогулку в саду она не пережила, а здесь вряд ли найдется хорошая химчистка, – поморщилась Элисон, не желая признаваться, что испортила туфли сама, когда расставалась с содержимым желудка.

– Ох, так здесь и сад есть?

Услышав, как мать без запинки строит маршрут, Мелоди тут же отложила телефон и с удивлением посмотрела на Элисон, гадая насколько хорошо ей знакома планировка дома.

– Ты уже бывала здесь, да? Судя по всему, даже жила.

– Это было давно, – твердо сказала Элисон, не желая продолжать разговор.

– Могла бы и упомянуть, что у нас есть поместье.

– И вовсе не у нас, моя семья отказалась от него и переехала в город.

– И все же, теперь он есть у вас, – подал голос Густав, привлекая внимание. – Ролан Бондар наследником не является. И судя по всему, за исключением его у Софии остались только три родственника – ее брат и вы.

– Круто! Нам принадлежит больше половины, – восторженно вскрикнула Мелоди и, заметив гневный взгляд матери, добавила: – Надеюсь, призраки – не выдумка, мне бы пригодились новые друзья. Мы останемся?

В дверях нерешительно замер молодой констебль с сумками в руках, ожидая решения, а в комнате на мгновение воцарилась тишина. Но вздохнув, принимая поражение, Элисон тихо ответила «К сожалению» и одновременно с ней Густав уверенно произнес «Остаетесь». Женщина бросила на него пренебрежительный взгляд, давая понять, что его решения не играют здесь никакой роли, но он не сводил с нее глаз.

– Наша команда все здесь уберет уже сегодня, вы ничего не заметите, – сказал он и, перегнувшись через стол, положил на стол перед Элисон визитку, касаясь ладонью краешка ее сцепленных в замок пальцев. Он постарался заглянуть ей в глаза, но она старательно отвела взгляд. – Как я и сказал, вы можете звонить мне в любое время. Чтобы не случилось.

– Тогда стоить вызвать кого-нибудь стереть мою память, – холодно ответила Элисон и подвинула визитку обратно. – У меня уже есть ваш номер. Остался в телефоне.

– И в сердечке остался, не сомневайтесь, – хмыкнула Мелоди и, потянувшись, забрала визитку. – Встречу призрака – дам знать, вдруг вам тоже нужны друзья.

Мужчины начали собираться, понимая, что больше их в этом доме ничего не держит. Густав встревоженно поглядывал на Элисон, искренне переживая за ее безопасность не меньше самой женщины. Череда смертей семьи Гренхолм за прошедшие месяцы впиталась под кожу, и разгадка тайны стала чем-то личным. За столом мать и дочь продолжали разговаривать, не обращая внимания ни на кого вокруг.

– Прогуляешься со мной по городу? – спросила Элисон.

– По дороге сюда ты ударилась головой? – удивленно посмотрела на маму Мелоди. – Даже смерть родственницы не повод гулять с «предками». И я не то чтобы хорошо ее знала.

– Что ж, – встала из-за стола Элисон и пошла в сторону выхода, обходя мужчин, все еще ожидающих отправившегося с багажом наверх констебля. – Если я понадоблюсь вам, суперинтендант, ищите меня в баре. Мне потребуется хорошая порция виски, чтобы оправдать свое присутствие в Уотертоне.

***

Оказавшись на центральной улице, Элисон поплотнее запахнула пальто и пошла медленнее, разглядывая знакомые дома. Поразительно как мало изменилось в деревне за прошедшие годы, и Элисон с удивлением обнаружила, что в памяти то и дело начали проноситься воспоминания.

В магазине одежды, слева от дороги она купила свое первое платье – не детское, розовое, с единорогом на груди, а настоящее. Кожа до сих пор помнила нежное прикосновение шелка, а грудь перехватывало от восторга, словно она снова оказалась на той далекой школьной вечеринке, когда все взгляды были прикованы к ней. Мама не только позволила ей распустить волосы, аккуратными локонами обрамлявшие лицо, но и поделилась косметикой.

Тряхнув головой, Элисон постаралась прогнать образ мамы, ощутив вполне объяснимые печаль и тоску, и отвела взгляд. Но это не помогло – справа простирался парк, где семья Остеллов проводила каждые выходные. Отец покупал дочерям мороженое и носил Элисон на руках, кружа и подбрасывая, подхватывая веселый детский смех.

Устало проведя рукой по лицу, женщина уставилась себе под ноги, не в силах выносить виды некогда родной деревушки. Поводов оказаться в баре прибавилось – теперь женщине хотелось скорее не только выпить, но и оказаться в единственном месте, где она так и не успела побывать в силу возраста.

Внутри бар выглядел так же клишировано по меркам деревушек, как и снаружи – старая мебель, большая барная стойка и полки с душевой выпиской. Лампы с большими абажурами давали слишком мало света, что в данном помещении можно было бы назвать плюсом. В привычной ситуации Элисон даже не взглянула бы в сторону такого заведение, но сейчас уверенно захлопнула за собой дверь и выбрав один из пустующих стульев возле барной стойки, направилась прямо к нему.

Пара столиков уже были заняты – мужчины гоготали, отпивая пиво из кружек, и Элисон с отвращением отдернула руку, когда сидящей ближе всех к ней мужчина попытался привлечь ее внимание, заявив, что за их столом всегда найдется место для такой красотки. Не веря, что способна на это, она тут же показала ему средний палец и зашагала дальше под громкий смех компании.

– Двойной виски со льдом, – сказала она, заняв стул у стойки, вытащила купюру из клатча и пододвинула ее к бармену. – Хорошего виски.

Из колонок лилось что-то в стиле кантри, и, прислушавшись, Элисон начала подпевать, не обращая внимания ни на кого вокруг.

– У вас прекрасный голос.

Ножки стула издали жалобный скрип, но Элисон продолжала петь, не обращая на внезапного слушателя никакого внимания, пока не закончился припев.

– Не думала, что слежка входит в число ваших обязанностей, суперинтендант, – произнесла женщина, растягивая слова.

– Всего лишь счел ваши слова приглашением, – улыбнулся Густав.

Бармен поставил перед Элисон стакан с виски, и она не смогла удержаться от смеха, увидев удивление в глазах суперинтенданта. Но стоило только щедрой порции алкоголя обжечь ее горло, как тугой ком в животе начал постепенно растворяться, даря желанную свободу. Виски закончился после пары глотков, и Элисон, предпочитавшая в основном легкие вина, почувствовала, как закружилась голова, что не остановило ее от просьбы принести еще порцию.

– «Чертовски давно не приглашала мужчин в бар», – подумала она, но вслух произнесла. – Зачем вы здесь?

– В баре? – спросил Густав и ответил, стараясь скрыть смущение. – Хотел увидеть вас.

– Не-ет, – взмахнула рукой Элисон. – В Уотертоне! Что привело вас в забытую богом деревню?

– Вы не поверите, – рассмеялся мужчина. – Гарантированное отсутствие убийств! И за несколько лет, что я провел здесь, план безупречно работал. Даже мой начальник не припомнит ничего столь таинственного как убийство вашей племянницы.

– Тогда вам не стоит рассиживаться здесь со мной, – хмыкнула Элисон. – Уж чем-чем, а убийствами семейство Гренхолм славится издавна.

Второй стакан уже был у нее в руках, и Элисон заглянула в него с тоской. Лед весело позвякивал от соприкосновения со стеклом, и мысли медленно уходили в другом направлении. Она не успела опомниться, как уже рассказывала Густаву о семье, о Мелоди, о любимых картинах, заразительно смеясь и взмахивая руками, внимательно слушая его комментарии и отвечая на вопросы. Как и в саду, суперинтендант заражал ее спокойствием и уверенностью в безопасности. Густав не сводил с нее взгляда, а после аккуратно накрыл ее ладонь своей и нежно сжал.

« Любовь сладка на вкус

Когда встречаются наши сердца

Я влюбился в тебя как дитя

О, но огонь обезумел » – лился из колонок чарующий голос Джонни Кэша, и Элисон, закрыв глаза, покачалась в такт.

– Вместе мы во всем разберемся. Верьте мне.

Эти слова громом отозвались в голове Элисон, отрезвляя. Она внезапно вспомнила про Аттикуса – единственного мужчину, которого когда-либо приглашала в бар. Мужчину, который обещал ей, что выстоит против целого мира, если только Элисон будет держать его за руку. Мужчину, не справившегося с ролью отца и мужа. Выдернув ладонь, Элисон залпом допила виски и, положив деньги на барную стойку, встала.

– Мне пора, – стараясь не смотреть на Густава, сказала она. – Надо проверить как там Мелоди. Я не должна была оставлять ее одну.

– Я подвезу вас.

Мужчина тоже поднялся и направился к двери, не оставляя ей возможности отказаться. На улице он открыл дверь серебристого пикапа Ford F-series, приглашая Элисон, и, не говоря ни слова, повез ее по знакомым улицам. Женщина мечтательно смотрела в окно на проплывающие мимо дома, предаваясь размышлениям как могла бы выглядеть ее жизнь, если бы сестра осталась жива и семья не переехала бы в Пинчер-Крик. Но гадать об этом было так же больно, как и вспоминать счастливое детство.

– Спасибо за вечер, – улыбнулась она Густаву, когда машина остановилась возле поместья Гренхолмов.

– Проводить вас? – спросил Густав и добавил, после того как Элисон покачала головой. – Уверены, что все хорошо?

– Я помню, что вы будете ждать моего звонка в любое время дня и ночи, – заглянув в его глаза, Элисон не удержала и сжала его руку. – Зная, что вы начеку, я могу спать спокойно.

В машине воцарилась тишина, нарушаемая только тихим мотивом популярной песни по радио. Тепло твердых пальцев Густава окутало ледяную ладонь Элисон и постепенно дошло до ее сердца. Задержав взгляд на его губах, она подумала, как было бы чудесно ощутить вкус его губ – волнующе и вместе с тем запретно. Близость, которую она не позволяла себе долгие годы. Расстояние между ними сократилось, и женщина не могла с уверенностью сказать, стал ли причиной этому Густав или она сама потянулась к нему за защитой и утешением.

– «На темном пустынном шоссе холодный ветер в моих волосах...» – раздалось из кармана пиджака.

Вздрогнув, Элисон торопливо убрала руку и откинулась к двери. Момент был упущен, но Густав не торопился ответить на звонок.

– Eagles, хороший выбор, – сказала Элисон, стараясь, чтобы ее голос звучал равнодушно. – Должно быть кому-то тоже понадобилась ваша помощь. Мне пора.

Она потянулась к ручке двери, но прежде чем успела открыть ее, Густав аккуратно схватил ее за предплечье.

– Я заеду к вам завтра, – торопливо сказал он, но, осознав, как двусмысленно звучат его слова, сказал первое, что пришло в голову: – Расскажу, что узнал по поводу завещания и похорон. Пожалуйста, не забываете об осторожности – заприте все окна и двери, и не пускайте никого в дом.

– О, будьте уверены! Я никого не впущу, – бросила Элисон через плечо и вылезла из машины, напевая: – «Это может быть рай или это может быть ад».

Едва зайдя в дом, она тут же удостоверилась, что куртка Мелоди весит на вешалке, заперла дверь на все засовы, прислонившись к ней спиной, и отошла только тогда, когда услышала, как отдаляется звук мотора. Все краски последних часов снова померкли, и реальность тяжелым покрывалом опустилась на плечи Элисон. Она почувствовала себя отвратительно, но к удивлению, осознала, что боль была физической – пустой желудок неприятно скрутило, голова раскалывалась, а рот заполнился неприятным послевкусием сигарет и алкоголя.

Единственным желанием стал глоток холодной воды, но стоило только Элисон осушить стакан, оказавшись на кухне, как в коридоре послышался шорох. Кожа рук покрылась мурашками, и женщина замерла в надежде, что это все лишь шелест ветвей на ветру за окном. Но звук повторился ближе, прозвучал отчетливее, напоминая шаги. На раздумья времени не было, и Элисон, дрожа от страха, схватила с каминной полки статуэтку и подкралась к двери. Подняв свое оружие над головой, она замерла, стараясь услышать шаги, меркнущие на фоне ее собственного обезумевшего сердца. И почувствовав за дверью человека, она выскочила в коридор, готовая нанести удар, но в тоже мгновение разжала руку, обрекая статуэтку на бесславную смерть.

– Боже, мам! – воскликнула Мелоди. – Надеюсь, ты просто вытирала пыль. Не говори, что у тебя паранойя.

– Ты напугала меня! До смерти! – задыхаясь, выговорила Элисон, закрыв лицо руками.

– Не правда, ты очень даже жива. Пойдем, я сделаю нам сэндвичи.

Не обращая внимания на осколки на полу, Мелоди взяла маму за руку и повела в сторону кухни. Через минуту перед женщиной уже стояла тарелка с едой, а девушка кипятила чайник и расставляла на столе кружки.

– Только не говори, что ты взяла продукты в холодильнике, – подозрительно посмотрела на дочку Элисон, но не в силах устоять перед голодом сэндвич откусила.

– Думаешь, они могли впитать трупный яд? – насмешливо фыркнула Мелоди, но сжалившись, добавила: – Вряд ли здесь кто-то жил, в холодильнике пусто. Я купила продукты в магазине.

– И с каких пор мы поменялись ролями? – печально улыбнулась Элисон. – Это я должна заботиться о тебе. А вместо этого...

– Надираешься в баре с мистером «я буду охранять ваш сон», – жуя сэндвич, сказала Мелоди с набитым ртом. – Видела его машину перед домом. Симпатичный, правда?

– Глупости!

– Да-да, вы конечно весь вечер говорили об убийствах. Но надеюсь, целуется он лучше, чем раскрывает преступления.

– Мелоди! – застонала Элисон.

Отмахнувшись, девушка заварила чай и, не обращая внимания на неодобрительный взгляд матери, протянула ей чашку. Едва притронувшись к еде, Мелоди задумчиво подвинула тарелку ближе к Элисон. Кипяток в чашке медленно наливался насыщенным цветом, но пар, вздымающийся облаком, служил явным предостережением, что пить пока не стоит.

– Значит никакой работы и универа? – подняла глаза на маму Мелоди. – Звучит как сказка.

– Только ты и я в старом доме, наполненном воспоминаниями. Да и деревушка – дома можно по пальцам пересчитать – захочешь спрятаться и не сможешь, – ответила Элисон и улыбнулась. – Уик-энд с матерью. Твой личный кошмар.

– Бро-о-сь, – нарочито бодро протянула девушка. – Завернемся в пледы, включим фильм на фоне и поболтаем по душам. Расскажешь мне про семью.

Идеально порезанный хлеб сжался под нажимом тонких пальцев, и соус большой лепешкой упал на тарелку. Элисон напрягалась, перестав жевать и нахмурилась, но, не найдя в лице дочери ничего подозрительного, все же вернулась к еде.

– Глупости, ничего интересного.

– Пф, ну же! Что такого ты натворила, что боишься рассказать?

– Я бы не успела, мне было десять. К тому же, я мало что помню.

– Расскажи то, что помнишь! Почему вы переехали? – продолжала настаивать Мелоди.

– Родители так решили, я была ребенком, – уходила от ответа Элисон, не желая рассказывать про смерть сестры.

– Ты воровала конфеты на Хэллоуин?

– Нет.

– Испортила индейку в День Благодарения?

– Не говори ерунды.

– Ла-адно, – протянула Мелоди и сложила руки на груди. – Но мы к этому еще вернемся. А сейчас заканчивай есть и пошли, мне надо тебе кое-что показать.

Услышав последние слова, Элисон хотела запротестовать, но недоеденный кусок попал не в то горло, заставив ее закашляться. Она махнула рукой в надежде, что дочь поймет неуместность сюрприза, но тщетно – Мелоди уже стояла на пороге и звала за собой.

Старые деревянные ступени с возмущением заскрипели, когда женщины поднимались на второй этаж. Элисон бросила быстрый взгляд в сторону комнаты, где была найдена София, и не удержалась от комментария:

– Надеюсь ты не нашла еще один труп.

– У меня было не так много времени, – фыркнула Мелоди. – Что, не терпится снова пригласить сюда суперинтенданта Рогнхелма? Уверена, для этого ты способна найти повод получше.

В спину девушке уперся недовольный взгляд, но ей было все равно на негодование Элисон. Она быстро открыла дверь комнаты, в которой расположилась и проскользнула внутрь.

Когда-то в этой комнате жила сама Элисон, но обстановка была выбрана задолго до ее рождения – родители мало что поменяли в доме, разве что чинили и заменяли сломанное и изжившее себя, и судя по оставшимся воспоминаниям женщины этого же правила придерживались и все последующие жильцы. Стены, затянутые в персикового цвета обои, украшали пейзажи и зеркала, массивная люстра величественно опускалась в центре, но главным элементом убранства была кровать – массивная, с деревянным узорным основанием и балдахином. Детской назвать эту комнату ни у кого бы не повернулся язык, но сейчас Элисон мало вспоминала о прошлом, она думала только о том, как мало обстановка подходит ее дочери – настала ее очередь забавляться.

– А тут миленько, правда? – присев на кровать сказала Элисон. – Уверена, ты мечтала бы жить в такой комнате.

– Выбрала мне самую девчачью, да? – хмыкнула Мелоди. – Не удивлюсь если ты сама тут и жила.

Пожав плечами, Элисон не спешила отвечать. Ее лицо осталось непроницаемым – в подтверждение того, что прошлым она делиться не намерена. Мелоди схватила что-то с письменного стола и протянула матери, раскрывая ладонь.

– А, та самая шкатулка. Я и забыла про нее, – повертела маленькую коробочку в руках Элисон, восхищенно разглядывая узоры. – Интересно, откуда она взялась.

– Так ты не видела ее раньше?

– Нет, никогда, – женщина вернула шкатулку Мелоди. – В любом случае она закрыта.

– Но у меня есть ключ...

Брови Элисон устремились вверх, отражая степень ее удивления.

– Откуда? – недоверчиво спросила она у дочери.

– Ой, это длинная история, – пожала плечами Мелоди. – А ты, как мы выяснили, не фанат разговоров по душам.

– Мне стоит волноваться?

– Не больше чем обычно.

Девушка присела на кровать рядом с матерью и вставила ключ в замочную скважину, не решаясь повернуть. Тонкие пальцы Элисон легли поверх руки Мелоди, и в тишине комнаты раздался едва слышный щелчок.

– О боже, – выдохнула Мелоди, аккуратно за цепочку вытаскивая из шкатулки кулон и кладя его себе на ладонь. – Какая красота!

Рубин в половину ее ладони блеснул в свете ламп. Бросив недоверчивый взгляд на шкатулку, Мелоди поразилась, как камень смог там поместиться и нежно провела по нему пальцем. Яркий и насыщенный, как сама кровь.

– Здесь есть что-то еще, – откликнулась Элисон.

Ее ладонь ощутила едва заметное прикосновение клочка плотной бумаги, сложенной в несколько раз, и женщина замерла в страхе, что внутри обнаружит очередную «проклятую» записку.

– Открой же! – нетерпеливо вскрикнула Мелоди.

Стараясь скрыть дрожь в пальцах, Элисон медленно раскрыла лист и удивленно посмотрела на дочь. Перед ними был только ряд цифр, без подсказок и объяснений. Задумчиво повертев странное послание в руках, женщина пожала плечами.

– Возьму ее к себе, может что-то придет в голову, – Элисон поднялась с кровати, все еще не сводя взгляда с листа бумаги. – Может это какой-то шифр. В любом случае, на сегодня загадок хватит – нам пора отдохнуть.

Замешкавшись на мгновение, Элисон нагнулась и поцеловала дочку в лоб, удивившись, когда та в ответ приобняла ее. Может в их отношениях еще не все потеряно? Может их связь крепче чем кажется на первый взгляд? Женщина пожелала Мелоди спокойных снов, и уже намеревалась закрыть дверь в комнату, когда девушка окликнула ее:

– Может, стоит рассказать кому-то что мы нашли? Если думаешь, что Густав отнимет шкатулку, то можем позвонить Аарону.

– Давай сначала разберемся во всем, милая. Пока у нас есть только набор цифр, – рука соскользнула с ручки двери. – Напомни, кто такой Аарон?

– Аарон Дейли, констебль примерно моего возраста, который был на осмотре, – закатила глаза Мелоди, поражаясь неспособности матери запоминать имена и людей.

– Хм, ты сказала Дейли?

– О, ты запомнила? – удивленно вскрикнула Мелоди.

– Нет. Нет, скажу точно, но, кажется, я была знакома с его отцом, – задумчиво кивнула самой себе Элисон и, вернувшись обратно к дочери, добавила, – А моя сестра могла стать его матерью.

***

Стайка учениц начальной школы весело щебетала, обсуждая случившиеся за день новости. Девочки расположились на поляне, приминая совсем недавно позеленевшую траву и подставляя лицо теплым солнечным лучам. Они совсем не торопились покидать школьный двор, ведь это означало разойтись в разные стороны. Ежедневные беседы стали неким ритуалом и длились до тех пор, пока за некоторыми ученицами не приходили родители, или пока проходящий мимо учитель не напоминал им о доме.

Зажмурившись от солнечного света, Элис вытянулась на траве и полусидела, опираясь на руки. Она слушала одноклассниц не очень внимательно, погрузившись в собственные мысли, и вздрогнула, услышав крик.

Трещавшая без умолку до этого девочка с аккуратным белым бантом на голове, теперь тихонько всхлипывала и потирала лодыжку. Остальные – перешёптывались, грозно уставившись на старый раскидистый клен в паре метров от них. Последние дни ветви дерева облюбовали мальчишки постарше и стреляли из рогатки, соревнуясь в меткости.

– Опять они! – брови Элисон сердито сдвинулись к переносице, когда рядом с ней на траву приземлился маленький камушек. – Пора положить этому конец.

Услышав ее слова, девочки загудели еще громче, и до ушей Элисон долетали фразы «это безумие», «надо рассказать учителям», «кто знает, что еще они сделают», тут же растворяясь в общем гомоне. Но взбешенную малышку в школьной форме было уже не остановить – она быстро подлетела к дереву, задрала голову и, уперев руки в боки, прокричала:

– Прекратите!

В ответ ей раздался оглушительный смех. Один из мальчишек натянул резинку, целясь прямо в лоб незваной гостье, но в последнее мгновение сменил траекторию. С трудом подавив крик, Элисон постаралась придать себе смелости и решительно закатала рукава белой рубашки, собираясь залезть на дерево.

– Постой, малышка, – на плечо ей легла чья-то большая теплая рука. – Ты же Элисон, да?

Слабый кивок и полные удивления глаза. Высокий парень смотрел на нее с улыбкой, его кудрявые волосы развевались на ветру, а на щеках горел легкий румянец. Девочка вспомнила, что видела его раньше, вместе с Шелби, и через мгновение ее догадки подтвердились.

– Иди домой, сестра уже ждет, – спокойно сказал парень и, видя, что Элисон не тронулась с места, добавил: – Они больше никого не тронут, я об этом позабочусь.

Песня «Ring of fire» – Johnny Cash, американского певца шотландского происхождения и композитора-песенника, одного из самых влиятельных музыкантов XX века.

Песня «Hotel California» – Eagles, американской рок-группы, основанной в 1971 году.

Песня «Hotel California» – Eagles, американской рок-группы, основанной в 1971 году.