Текст книги "Никогда не выйду замуж"

Автор книги: Джоу Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава четвертая

На торжественном завтраке к Блайт неожиданно подошел Слоун.

– Надо поговорить, – без предисловий сказал он.

Его резкий тон опять напомнил ей, что у него репутация нелегкого человека. Но Блайт надеялась, что он согласится принять ее предложение.

– В данный момент я занята. – Она намеренно придала голосу холодности. На это он улыбнулся такой медленной, замечательно сексуальной улыбкой, что ей пришлось напомнить себе, что у нее есть жених.

– Извините. Когда я увлечен сюжетом, я становлюсь нетерпеливым.

Надежда вспыхнула с такой силой, что Блайт не заметила, как напрягся Уолтер Стерн, который стоял рядом.

– Вы хотите сказать…

– Я заинтересовался. Черт, это более чем интересно. – (У Блайт пересохло во рту.) – Блайт, ваш проект – это бомба. Добавим тот фактор, что роль Александры играете вы, и промашки не будет. Дурак бы я был, если бы упустил такую возможность. Я хотел бы утрясти детали.

Она глубоко, с облегчением вздохнула.

– Может быть, завтра за ланчем в моем передвижном домике? Около полудня?

– Великолепно, за ланчем. – Его улыбка сразила бы представительниц противоположного пола в возрасте от 8 до 80. Только теперь он заметил Уолтера Стерна. – Привет, Уолтер. Давненько не виделись.

По его тону легко было догадаться, что он согласен и подольше не встречаться с Уолтером Стерном.

– Значит, до завтра. – Просияв улыбкой, в которой никто бы не различил разочарования, Блайт отошла и стала искать хозяйку.

В другом конце сада Кейт все еще размышляла о том, зачем она могла понадобиться отделу розыска беглецов; ей рисовались картины погони, как она преследует по всей стране загнанного красавца Гаррисона Форда, но ее фантазии прервал знакомый голос:

– Добрый день, офицер.

Она неторопливо обернулась и оказалась лицом к лицу с человеком, которого изо всех сил старалась забыть.

– Я не знала, что вы здесь, – сказала она неприветливо.

– Разве вы не читаете светскую хронику? – Пренебрегая ее демонстративно дурными манерами, Слоун обворожительно улыбался. Он видел, что ей неловко, и восхищался тем, как она это скрывает. Он также заметил, что она вообще не в своей тарелке, но не знал почему. – Я там постоянно фигурирую в списке А.

– Поздравляю. – Сухой тон говорил об обратном.

Его карие глаза смеялись.

– Вообще-то меня это волнует меньше, чем вам бы хотелось, но, поскольку из-за этого я первым могу ознакомиться с такими грандиозными проектами, как у Блайт, у меня нет оснований жаловаться.

Он опять улыбнулся, на этот раз медленной, соблазняющей улыбкой, будто на экране. Улыбка постепенно угасла, он молча изучал ее.

Кейт стояла абсолютно спокойно, давая себя рассматривать и не показывая, что ее это хоть сколько-нибудь волнует.

Слоун решил, что ее платье чрезвычайно романтично, будто срисовано с полотна импрессиониста.

Нежные вихри пастельных тонов украшали юбку средней длины. Волосы сзади сколоты золотой ажурной заколкой и падают на спину буйными огненными волнами.

Прошедшие четыре ночи и все сегодняшнее утро он убеждал себя, что вспыльчивая особа в наряде проститутки, которая наставила на него пистолет, не может быть так очаровательна, как ему показалось.

Теперь, в ярком свете калифорнийского солнца, он понял, что отчасти был прав. Кейт Карриген не была так очаровательна, как ему вспоминалось. Она была гораздо лучше. Он медленно произнес:

– Вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Этот комплимент ей не раз приходилось слышать, он не должен был заставить ее сердце биться. Не должен, твердо сказала себе Кейт. Но он это сделал.

– Вы меня разочаровываете, мистер Уиндхем. – Она пальцами без маникюра постучала по бокалу шампанского и напомнила себе, что надо не забывать дышать. – Я думаю, что человек с вашим талантом мог бы высказать что-нибудь другое, не столь банальное.

– Вы так думаете? – произнес он с отсутствующим видом. Любезные слова, которые в прочих случаях сами слетали у него с языка, куда-то подевались.

Хотя Кейт могла бы заключать самые захватывающие контракты в Голливуде, Слоун тоже выглядел неплохо. Будь она режиссером, она сочла бы его идеальным кандидатом на роль Великого Гэтсби – богатый, преуспевающий и невероятно привлекательный.

Слоун, покачиваясь на пятках, продолжал ее рассматривать.

– Вам нужна шляпа.

– Шляпа? – Она невольно подняла руку к волосам.

– Вы похожи на девушку, разливающую чай «Эрл Грей» из королевского чайника в каком-то английском саду. Чтобы образ был законченным, нужна широкополая соломенная шляпа с большой белой розой.

Наконец-то Кейт услышала те слова, которых и следовало ожидать от человека, словами зарабатывающего на безбедную жизнь. Прежде чем она нашлась что ответить, он поднял руку и коснулся ее волос.

– Я только отведу их назад, – пробормотал он. Пряди волос, скользящие между пальцев, привели его в состояние транса. Кейт пыталась сохранить невозмутимость под его невинными прикосновениями, однако у нее перехватило дыхание, как будто эти пальцы-мучители сдавили ей горло.

– Мистер Уиндхем…

– Слоун. – Его пальцы спустились к атласной шее и уловили биение пульса. – Я против формальностей.

– И напрасно. А я за. И если вы сейчас же не уберете руку, то пожалеете.

Он дерзко улыбнулся, но подчинился.

– Офицер, вы угрожаете мне карательными мерами?

– Я только сообщаю: хоть вы и привыкли, что большинство женщин бросается к вашим ногам, я не из большинства.

– Наконец-то я понял. – Слоуну очень хотелось опять дотронуться до нее, но он сунул руки в карманы.

Он сверлил ее взглядом; Кейт это не понравилось, но тут она расслышала, что ее окликает знакомый голос:

– Кейт, детка. – Натали приложила напудренную благоухающую щеку к щеке дочери. Она казалась по крайней мере на десять лет моложе своего возраста благодаря тайной, невероятно дорогой швейцарской косметике и недавней чистке и подтяжке лица. – Как я рада тебя видеть. – Она повернулась к Слоуну: – Я вижу, ты знаком с моей дочерью, дорогой?

«Дорогой»? Кейт прищурилась, глядя, как мать взяла его под руку. Бриллианты, оставшиеся от трех предыдущих замужеств, льдисто сверкали на изящных, наманикюренных пальцах.

Хотя Кейт уверяла себя, что Слоун Уиндхем ей нисколько не нравится, вспышка жгучей ревности пронзила ей сердце, как стрела, ударившая быку в глаз.

Кейт пришлось бы последние годы жить на Венере, чтобы не слышать о репутации Слоуна как соблазнителя. Но ее мать?..

– Мы познакомились на днях, – ответил Слоун. Услыхав, что самый удивительный полицейский Лос-Анджелеса – дочь Натали Ландис, он сразу же увидел сходство между ними.

Мать и дочь имели одинаковые изумрудные глаза и замечательный цвет лица. Пшеничные волосы Натали были убраны на французский манер, открывая точеную линию шеи. Беспорядочные локоны Кейт напоминали всполохи огня, какие бывают видны над голливудскими холмами в сухой сезон.

Натали поддерживала упругость фигуры ежедневными занятиями с личным тренером, но Слоун, сам худощавый, предпочитал длинные, игривые извивы тела Кейт.

– Я не знал, что у тебя взрослая дочь, – сказал актрисе Слоун. – Вы как сестры.

Это не было лицемерием, слишком похоже на правду.

Натали засмеялась – рассыпались серебряные колокольчики, призванные услаждать ухо мужчины.

– Я вышла замуж еще ребенком.

– Очевидно, еще в колыбели, – согласился Слоун, не упустив случая куснуть.

– Что я обожаю в тебе, Слоун, дорогой, так это то, что ты всегда говоришь правильно. – Ее блестящие губы сложились в приятную, интимную улыбку. Она повернулась к Кейт: – Дорогая, ты сегодня чудесно выглядишь. Не правда ли, Слоун?

– Великолепно. Я удивляюсь, как полиция нравов не заберет всех парней, что слоняются по главным улицам в надежде, что их задержит офицер Карриген.

– О, ради Бога, – простонала Натали, – сегодня такой чудесный день, не порти его разговором об этом маленьком бунте Кейт.

Кейт не могла позволить матери отпускать реплики в ее адрес. Она вздернула подбородок.

– Мама, это не маленький бунт, это моя работа.

– Ты всегда так говоришь, Кейт. – Натали вздохнула. От этого короткая, выше колен, туника из легкого шелка цвета слоновой кости эффектно поднялась и опустилась. – Люди могут подумать, ты воспитывалась Бог знает где. – Она повернулась к Слоуну и почти пропела, вцепившись в его руку: – Скажи, дорогой, ты в детстве был несносным ребенком?

Он чуть не засмеялся. Интересно, что бы сказала Натали, узнай она, что он был самым несносным ребенком в их скромной семье?

– Нет, я думаю, дети имеют право идти собственным путем. – Он мягко, осмотрительно высвободил свою руку. Настороженные глаза Кейт не упустили этого момента.

– Наверно, ты прав, – вздохнула старшая. – Как всегда.

– Я не подозревала, что вы знаете друг друга, – сказала Кейт.

– Я знаю всех, – резко напомнила Натали и тут же смягчила тон: – Видишь ли, я пытаюсь увлечь Слоуна поработать над моим проектом. Мы бы составили замечательную команду.

Кейт стрельнула глазами в Слоуна; тот ответил успокаивающим взглядом.

– Что ж, все было великолепно, – сказала Кейт. – Мне пора идти. – Это была правда: если Кейт еще немного посмотрит, как мать бесстыдно флиртует с человеком вдвое моложе себя, она задохнется.

– О, ты не можешь уйти до показа моделей! – Потом Натали обратилась к Слоуну. – Будет необыкновенное зрелище. Карен привезла из приюта для животных чудных собачек и кошечек, мы нарядим их под персонажей известных мультфильмов.

– Звучит заманчиво. – Слоун начал понимать причину дискомфорта Кейт.

– Я в восторге, – сухо сказала Кейт. – Но мне надо на дежурство.

– Я думала, у тебя выходной.

– Я тоже так думала. Но мне позвонили сюда, требуют, чтобы я пришла в штаб.

– Ненавижу это ужасное место, – пожаловалась Натали.

– Ты это уже говорила. – Кейт оглянулась в поисках Блайт.

– Вы кого-то ищете? – спросил Слоун.

– Блайт. Мы вместе приехали. – Кейт увидала наконец подругу: та была поглощена беседой с Уолтером Стерном возле бассейна. Они о чем-то горячо спорили.

– Я как раз собирался уезжать, – сказал Слоун. – Хотите, я вас подвезу?

– О, ты не можешь сейчас уехать! – запротестовала Натали. – Я хочу попросить тебя вручить главный приз.

– Нет, я очень польщен, – извинился Слоун, – но я должен навестить больного друга.

– Оставь, Слоун. – После долгой практики Натали научилась сердиться, не морща лоб. – Если не хочешь принять участие в награждении, так и скажи. Но такая банальная ложь…

– Это не ложь. – Он одарил ее мальчишеской улыбкой. – Мне действительно очень жаль, но я собирался только заскочить, сказать «здравствуйте» и внести свой небольшой вклад. – Из кармана рубашки он вынул чек.

Зеленые глаза округлились.

– Благодарю. Ты так щедр!

– Это всего лишь деньги. Причем на доброе дело. – Он поднес к губам руку с розовыми ноготками. – Нет, я был счастлив с тобой повидаться. На следующей неделе позвоню. Вместе пообедаем и обсудим предложение, которое у меня есть.

К удивлению и огорчению Кейт, мать просияла, как четырнадцатилетняя фанатка, встретившая своего рок-идола.

– В любое время, – с придыханием произнесла она.

Слоун не подал виду, что заметил, какое впечатление он производит на актрису сорока с чем-то лет. Повернувшись к Кейт, он спросил:

– Вы готовы ехать?

– Я вам говорила, что меня подвезут.

– Блайт не станет возражать, если вы передумаете. К тому же я буду рад доказать вам, что не держу на вас зла после нашей стычки.

– Стычки? – При этих словах Натали напряглась, как кошка при виде мыши.

Слоун быстро сказал:

– Это долгая история. – Он чувствовал, что Кейт дошла до точки кипения, и решил, что для него это хороший шанс. – А нам пора ехать, правда, Кейт?

Она хотела сказать ему, что скорее сядет в машину с гунном Аттиллой, но знала, что если останется здесь, то мать вот-вот учинит ей допрос с пристрастием. Да, и Натали Ландис может быть не менее беспощадной, чем самый грубый следователь из отдела убийств.

– Вы скажете Блайт, что я отвезу вас домой, – сказал Слоун, – а мне тоже надо ей кое-что сказать.

– Вы не повезете меня домой, – продолжала Кейт спорить даже тогда, когда он повел ее прочь. Он обнял ее за талию, но она не хотела устраивать сцену и привлекать к себе внимание.

– Не упрямься, как осел. – Глаза его вспыхнули, хотя улыбка оставалась неизменной.

От дальнейших пререканий Кейт спасло то, что они подошли к Блайт, которая только что закончила безуспешный разговор с Уолтером Стерном.

– Он совершенно не желает сотрудничать, – пожаловалась она.

– Может, нанять кого-то, кто умеет раскрывать старые секреты? – предложил Слоун.

– Частного детектива?

– Именно.

Блайт повернулась к Кейт:

– Ты кого-нибудь знаешь?

– Тебе повезло. – Кейт порылась в сумочке, достала карточки, с которыми в последнее время не расставалась, и выбрала одну из них.

– Кейдж Ремингтон?

– Мы с ним были партнерами. Кейдж научил меня всему, что я знаю об уличной работе полицейского. Сейчас он открыл свое дело.

– Тут нет адреса офиса.

– А у него нет адреса. Он живет на катере в Марина-дель-Рей, там у него основная база – офис, по-твоему.

– Поговорить вреда не будет, – решила Блайт и положила карточку себе в сумку.

– Может, сразу и позвоните? – предложил Слоун. – По крайней мере узнаем, стоит ли овчинка выделки.

– Можешь позвонить из библиотеки, – сказала Кейт: ей очень хотелось помочь Кейджу в бизнесе. – Его не было в городе, но сегодня утром он вернулся. Если поторопишься – успеешь нанять его, пока он не взялся за другое дело.

Им повезло: Кейдж Ремингтон был готов встретиться с Блайт в течение часа. Поскольку Марина дель Рей находился на другом конце города, Блайт не могла отвезти Кейт домой.

– Сообщите, как пойдут дела, – сказал Слоун. – А мы с Кейт поедем. – Взяв Блайт за плечи, он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Блайт, похоже, работать с тобой будет приятно. У меня такое чувство, что мы составим отличную команду.

Поцелуй был дружеский. Блайт улыбнулась.

– Я очень на это надеюсь.

Пока они стояли, поджидая, когда слуга подаст «порше» Слоуна, Кейт обиженно сказала:

– Считаете, что вы очень умный?

– Умный?

Подошла машина. Величественный слуга, видимо бывший голливудский статист, открыл дверь, Кейт села, взмахнув юбками.

Слоун не отвечал, пока не отъехал от дома по длинной закругленной дороге из красного кирпича.

– Не умный, просто отчаявшийся.

– Отчаявшийся? – В ее голосе слышалось недоверие.

Слоун Уиндхем? Самый высокомерный, самоуверенный человек, которого ей доводилось встречать!

В течение четырех долгих ночей и пяти столь же длинных дней Слоун отчаянно мечтал об этой женщине. Он свернул к обочине и остановился.

– Отчаявшийся, – повторил он. – Ты не представляешь себе, как мне этого хотелось!

Прежде чем она догадалась о его намерении, прежде чем смогла шевельнуться, чтобы воспротивиться, он обнял ее.

Глава пятая

Бесконечно долгое мгновенье спустя Кейт подняла на него глаза. Сотни, тысячи чувств боролись в ней, дыхание остановилось, она смотрела и ждала.

Он завладел ее ртом с уверенностью человека, который целовал женщин бессчетное количество раз. Его губы как-то умудрялись быть твердыми и мягкими одновременно; беспечные, влекущие, они заманили ее в ловушку тончайших оттенков чувств.

Кейт было 25 лет. Конечно, ей уже приходилось целоваться, начиная с Джонни Мэтьюса в школьной библиотеке, в секции истории, но это, наверно, не в счет, потому что она врезала ему в челюсть так, что он затылком ударился о полку.

Маленькая ябеда Кристи Лонгвью видела и сказала учительнице, та передала директору, в результате Кейт и ее несостоявшемуся Ромео пришлось в течение недели после уроков отбывать наказание – вытирать доски по всей школе.

Мэтьюсы – м-р Мэтьюс был адвокатом – грозили подать в суд, но отец Кейт поднял их на смех и сказал, что 11-летний мальчик будет всеобщим посмешищем, если станет известно, что его побила девочка.

После этой не слишком удачной прелюдии любви по пятам за Джонни последовали другие мальчики, Кейт приветствовала их поцелуи с разной степени энтузиазмом, но до сих пор ни один из парней не вызывал такого опустошения в душе. Только Слоун.

Надо остановить его.

Она его остановит.

Сейчас.

Но все связные мысли растворились в клубах затопившего ее сладкого тумана.

Его руки ласкали ее волосы так, как будто имели на это полное право. В карих глазах пылала необузданная страсть. Зачарованная, слегка напуганная, Кейт хотела бы держать глаза открытыми, но, когда его зубы стали нежно покусывать ее нижнюю губу, веки сами опустились, и Кейт прерывисто вздохнула.

Сладкая. Слоун не подозревал, что офицер Карриген может быть такой невообразимо сладостной. Как будто пьешь нектар. Его рука скользнула от волос к щеке, и он обнаружил, что притронуться к ее коже – все равно что потрогать теплый атлас.

Слоун хотел потрогать ее всю.

Дотронуться до всего.

Он хотел ее.

Вопреки здравому смыслу, Кейт тоже хотелось запустить пальцы в его волосы, и только в последний момент она одумалась.

Она заставила себя удовлетвориться тем, что положила руки ему на плечи. Под руками оказались твердые мускулы, как она и почувствовала, когда пристегивала его к воротам. Но сейчас он доказал, что куда более опасен, чем ей тогда представлялось.

В воображении Кейт всплыли головокружительные картины соблазнения, страстные, эротические сцены, от которых вскипела кровь. Когда он медленно обвел языком вокруг ее полуоткрытого рта, она испытала такой сильный прилив желания, что если бы не сидела, то у нее подкосились бы ноги.

Под наплывом незнакомых ощущений Кейт поняла, что ей страшно. Еще ни один мужчина не бросил ее в пропасть страсти всего лишь поцелуем.

Понимая, что развязка приближается с опасной быстротой, Кейт открыла глаза. Обнаружила, что руки лежат у него на груди – как они там оказались? – и оттолкнула его.

– Нет.

Единственным ответом был тихий стон; его губы продолжали свою пытку. Чувствуя, что готова потерять контроль – и где, Господи, на подъездной дорожке к дому матери! – Кейт усилила сопротивление.

– Черт возьми, я сказала: нет!

Думать Слоун не мог. Его сердце стучало, как проходящий товарный поезд, и, если бы она сейчас приставила пистолет к виску и приказала выйти из машины, он бы не пошевелился. Но слово, произнесенное так решительно, привело его в чувство.

Он с трудом оторвался от ее губы, подавил проклятие, опустил руки.

Кейт уверяла себя, что она так непривычно отреагировала на поцелуй Слоуна просто потому, что была захвачена врасплох. Но она знала, что это неправда. Не желая показать Слоуну, какую власть он над ней приобрел, Кейт скрестила руки на груди и впилась в него взглядом.

– Ты так целуешь мою мать?

У него на губах все еще оставался ее вкус. Мужчина не должен извиняться за то, что хочет вкусной еды, хорошего вина и красивых женщин. Таков был Слоун. Одного поцелуя Кейт Карриген ему не может быть достаточно. Она оказалась лучше, чем являлась в его снах, и даже лучше всего, что он мог бы напридумывать. Хотя ему не было свойственно самоограничение, он умел терпеть, если надо. Сказав себе, что подождет до следующего раза, он небрежно улыбнулся.

– Джентльмен целует не для того, чтобы потом рассказывать.

Ее раздражали его высокомерие и невразумительный ответ.

– Она тебе в матери годится.

Он пожал плечами, и она опять невольно отметила, какие они широкие.

– Вообще-то нет, но это неважно. Если бы я захотел твою мать, Кейт, разница в возрасте меня бы не остановила.

В это она могла поверить. Такой человек не позволит, чтобы что-то – или кто-то – встало ему поперек дороги.

Слоун засмеялся, и этот смех пронзил ее насквозь, хоть она и старалась сохранять раздраженный вид.

– Кейт, тебе кто-нибудь говорил, до чего ты хороша, когда ревнуешь?

– Я не ревную. – Голос был как лед.

– Говори что хочешь. Но на всякий случай: не волнуйся, я не стану твоим очередным отчимом.

– Ты хочешь сказать, моя мать тебя не интересует?

– Конечно, интересует. Как друг. Еще Натали интересует меня с профессиональной точки зрения, как хорошая и очень кассовая актриса.

У него в глазах сверкнула искра, губы сложились в дразнящую улыбку.

– А также меня очень интересует дивная дочка Натали. Возможно, это самый сильный личный интерес.

От звука его низкого, с хрипотцой голоса у Кейт дрожал каждый нерв.

– Я что, единственная женщина в этом городе в возрасте до шестидесяти лет, которую ты еще не затащил к себе в постель?

Она надеялась задеть его, но он развеселился.

– Еще парочка найдется, как-то ускользнули от моего внимания.

– Да что ты говоришь!

Да, эта леди – не булочка с кремом. Но Слоун любил преодолевать препятствия. Он засмеялся, откинув голову.

– Смеешься над собой? – жестко спросила Кейт, опасаясь, что он смеется над ней.

Он кивнул, в его глазах была видна смесь согласия и легкой насмешки.

– В некотором роде.

– Понятно. – Вообще-то Кейт не могла понять ни Слоуна, ни своего к нему отношения, но будь она проклята, если признается.

– Ах, дивная Кейт, знала бы ты, как все это смешно.

Сынок Бака Райли влюбился в женщину-полицейского. Черт, папаша в гробу перевернется. А мать…

Его невольный легкий вздох остановил Кейт, которая было открыла рот, чтобы ответить холодно и с сарказмом. Она увидала, как на секунду с него слетела маска самоуверенности и гримаса боли прочертила красивое лицо. Против воли в душе Кейт всколыхнулось неожиданно нежное чувство.

Она переключила внимание на дорогу. Слушая ее подсказки, Слоун без труда доехал до ее дома, куда она недавно перебралась из унылого бунгало в Венеции.[3]3
  Пригород Лос-Анджелеса.


[Закрыть]

– Здесь чудесно, – искренне восхитился он. Дом был окрашен в нежный розовый цвет.

– Мне нравится.

– Могу понять почему. У нас в городе почти не осталось зданий, связанных с прошлым. Отцы города стремятся стереть с лица земли все, что имеет хоть некоторую историческую ценность, и сделать на этом месте площадку для парковки или сквер.

Кейт разделяла его чувства, хотя ей была ненавистна мысль, что у нее с Уиндхемом нашлось нечто общее.

Не дожидаясь возражений, которые он неизбежно услышал бы, Слоун вышел из машины, чтобы открыть Кейт дверцу, и не слишком удивился, когда она открыла ее сама и вышла из машины раньше, чем он обогнул свой «порше».

– Что ж, спасибо, что подвез, – оживленно сказала Кейт, – но мне действительно надо бежать.

– Я провожу тебя до двери.

– В этом нет никакой необходимости.

– Джентльмен не только молчит о поцелуях, он еще всегда провожает леди до дому.

Он обнял ее за плечи. Этот жест показался Кейт слишком властным, она дернула плечом, но он сжал пальцы. Кейт уступила, чтобы не терять времени и не привлекать внимания.

– Тебя мама этому научила? – спросила она.

– Нет. – (На стене возле арки висела доска с названием «Бэчелор Армз».) – Нет.

Слоун сказал это почти грубо; красивое лицо было замкнуто, но опять Кейт увидала в нем странную боль. Что-то он скрывает в глубине души и от этого кажется еще опаснее.

Она жила на третьем этаже. Они молча поднялись по лестнице.

– Здесь, – сказала она, остановившись у 3-С. Достала ключ, вставила его в замочную скважину. – Еще раз спасибо.

Не желая расставаться, Слоун удержал ее руку.

Кейт хотела было сделать ему замечание, но слова застряли в горле, когда она встретилась с прямым, цепким взглядом светло-карих глаз.

– Что ты скажешь, – спросил он хрипловатым голосом, от которого у нее опять заколотилось сердце, – если я спрошу, можно ли тебя поцеловать?

Она приготовилась оттолкнуть его.

– Я скажу «нет».

Он обнял ее за талию и притянул к себе, пока их тела не соприкоснулись – грудь к груди, бедра к бедрам.

Она перебрала все причины, по которым не хотела, чтобы он до нее дотрагивался, чтобы он ее целовал.

А потом Кейт не могла больше думать: его губы взяли ее в плен.

Вместо того чтобы оттолкнуть Слоуна, как собиралась, Кейт обняла его. Она прижалась к нему, стараясь облегчить непонятную боль, возникшую внутри.

Никогда раньше он не испытывал такого желания, такой потребности любви. Хотя репутация Слоуна была сильно приукрашена досужими кумушками, он действительно знал много женщин. Но никогда еще Слоун не встречал женщину, о которой мог бы сказать, что она именно то, что ему нужно.

Слоуну отчаянно хотелось толкнуть дверь, втащить Кейт в квартиру и провести там остаток дня и всю ночь, целуя и лаская каждый дюйм ее восхитительного, благоуханного тела. Но из короткой перепалки Кейт с матерью он понял, как важна для Кейт ее карьера, и решил, что с этим придется подождать.

Но это будет, поклялся он, чувствуя, как ее нежные груди прижались к его груди. Обязательно будет.

С сожалением, не обращая внимания на слабый протест, он поднял голову. Расцепил ее руки, грозившие опалить спину, и поднес их к губам.

Опять! Ослепшая Кейт отчаянно старалась взять себя в руки. Опять это случилось!

Слоун видел, как у нее на шее бьется жилка, как в зеленых глазах еще бушует страсть. Скоро, пообещал он себе.

– Ты не сказала «нет», – напомнил Слоун. Кейт обрадовалась, что к нему вернулась его обычная мужская самоуверенность. С этим она справится.

– Я не сказала «да», – напомнила она. Чудеса! Ее голос звучит сильно и уверенно, хотя коленки дрожат. Значит, все будет нормально. Все будет в порядке. По крайней мере так Кейт себе внушала.

Но тут Слоун улыбнулся, и ее сердце замерло.

– Нет, сказала, – ответил он тем хрипловатым голосом, который имел удивительное свойство пронзать ее насквозь.

Прежде чем она начала спорить, он удивил ее: ткнул пальцем в кончик носа.

– Лучше ступай. Тебе нельзя опаздывать.

Он снова улыбнулся, а потом повернулся и пошел вниз, прыгая через две ступеньки. Приближаясь к первому этажу, он стал насвистывать.

Кейт хлопнула дверью, злясь на него за то, что он так возбудил ее, а на себя за то, что возбудилась. Она быстро прошла в спальню и достала из шкафа форму.

Слоун был поглощен мыслями о Кейт. О дивной, нежной Кейт, которая пахнет как магическое зелье цыганки, а на вкус – райское блаженство.

Он не заметил старую даму, срезавшую цветы на клумбе перед домом. Старуха видела, как эта пара приехала. Опытная в делах любви, Наташа Курьян сразу распознала страсть. Бывшая красавица, в прошлом гримировавшая звезд кино, улыбнулась. Жизнь в «Бэчелор Армз» становилась интересной.

Марина-дель Рей по площади занимает около одной квадратной мили, половина которой приходится на воду. Городок знаменит своей самой большой в мире рукотворной гаванью, где стоят на причале морские суда – от катеров до больших шлюпов. Здесь не так шумно и многолюдно, как в Лос-Анджелесе; жители гордятся тем, что у них есть четыре парка, бесчисленное множество дорожек для велосипедистов и бегунов, а также копия старого рыбацкого поселка Новой Англии, где по воскресеньям играет джаз-оркестр.

Блайт свернула на Адмиралтейское шоссе, ведущее в гавань. Приморский городок дышал покоем, и это ей не понравилось. Если детектив, которого рекомендовала Кейт, окажется лежебокой, он ей не нужен.

Ее попытки отыскать сведения об Александре Романовой оказались безуспешными; Слоуну Уиндхему повезло не больше, иначе он не предложил бы нанять детектива.

Нет, решила Блайт, она не станет нанимать какого-нибудь увальня; ее расследованием будет заниматься энергичный и решительный человек, умеющий добывать информацию. Хотя Марина-дель-Рей необычайно красив, Блайт не представляла, как нормальный человек может здесь поселиться.

Следуя его инструкциям, она без труда нашла нужный катер. Он мягко покачивался на волнах, белый, холеный и очень дорогой. Возможно, она ошиблась насчет Кейджа Ремингтона.

А может, и нет.

Блайт вышла из «ягуара», подошла к катеру. С палубы на нее смотрел мужчина, сидящий на полотняном складном стуле, одетый в белую майку и синие шорты, – смотрел как на захватывающую картину на экране.

Большую часть жизни Блайт провела среди высокопоставленных работников кино, но она не любила, чтобы на нее таращились.

Высокие каблучки застучали по деревянным доскам. Кейдж очнулся и с ленивой грацией встал со стула.

Кейдж не любил актрис. В годы работы в полиции его иногда назначали чем-то вроде няньки при кино– и телезвездах, которые готовились к роли. Как правило, они были не слишком красивы, поглощены только собой и даже не пытались понять, в чем состоит работа полицейского. Они приходили в участок, напичканные образами из сценариев, и думали, что тут их каждый день будут ждать убийства, захват заложников, уличные перестрелки.

С первого взгляда ему показалось, что Блайт Филдинг ничем не отличается от остальных. Босоножки на высоком каблуке непрактичны, белое шелковое платье было бы уместнее на приеме в Беверли-Хиллз, чем на лодке. Темные волосы громоздятся на голове в такой искусной прическе, что ясно: парикмахер с Родео-Драйв потратил на нее не один час. В солнечном свете волосы блестят, как струи воды. Темные очки скрывают глаза, но Кейдж видел немало фильмов с Блайт Филдинг и знал, что глаза у нее большие, темные, с длинными густыми ресницами.

– Мистер Ремингтон? – Ее голос звучал так же сочно и красиво, как в темных залах кинотеатров. Тембр был чувственный и волнующий, но Кейдж различил в нем оттенок неодобрения.

Он снял темные очки.

– Это я. – Он слегка улыбнулся в знак приветствия, хотя она и опоздала на десять минут; он занимался расследованием подпольной продажи сведений о чистокровных лошадях и через час должен быть на ипподроме.

У него были черные волосы и темная от загара кожа, а глаза – голубые и настолько светлые, что казались почти прозрачными. Но он смотрел так, будто хотел, чтобы она свалилась в воду.

Обычно Блайт сердилась на то, что мужчины видят в ней очередное хорошенькое личико и соблазнительную фигуру, и теперь с удивлением обнаружила, как это неприятно, когда тебя явно не одобряют.

Не показывая своих чувств, она вежливо протянула руку:

– Я Блайт Филдинг.

Как будто хоть один мужчина на планете мог ее не знать! Кейдж не только сразу узнал Блайт Филдинг по голосу в телефонной трубке, но ему было даже известно, какое шикарное тело скрывается под этим белым платьем!

Она стояла и ждала. Кейджу ничего не оставалось, как пожать ей руку.

– Я узнал вас, мисс Филдинг. – Ладонь у него была мягкая, а рукопожатие крепкое.

– Извините, что опоздала. Как всегда по воскресеньям, трасса ужасно загружена.

– Нет проблем, – солгал он. – Позвольте помочь вам подняться на палубу.

– Спасибо, я сама.

Он оглядел изящные лодыжки, стройные икры, круглые бедра и девичьи груди с обложки журнала «Спортс иллюстрейтед», наконец взгляд его не спеша добрался до лица.

– Мисс Филдинг, вы не так одеты, чтобы залезть на палубу.

На этот раз она безошибочно расслышала осуждение в его голосе. Блайт решила, что нет таких сил на нашей благословенной земле, которые заставят ее нанять этого человека.