Текст книги "Дело о Рождестве (ЛП)"

Автор книги: Джош Лэньон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Симпатии? Жалости?

Чем бы это ни было, преображение получилось полным. Ради бога – да, буквально ради бога – канун Рождества же, в конце концов.

– Я скажу, что вам было нужно, – сказал он. – Вы искали бумаги Эда Лейси. Его записки, графики погружений и карты сокровищ.

Хьюперт заметно дернулся, будто Шейн продемонстрировал ужасающую проницательность.

– Нет! Нет, я…

– Вот чего я не знаю, – холодно перебил его Шейн, – почему вы так долго тянули. Я купил этот коттедж четыре года назад. Не бываю тут по несколько месяцев. Почему вы решились сегодня, посреди урагана, вломиться и украсть документы?

Хьюперт облизал губы.

– Вы все неправильно поняли. Я был… Я гулял, – он замолчал, вероятно, поняв, как неубедительно это прозвучало, и что продолжать бесполезно.

Лайнус разочарованно покачал головой.

Хьюперт скривился.

– Я думал, все пропало! – выкрикнул он. – Мне и не снилось, что все на месте. Эд умер, когда я был на востоке, навещал семью. Меня не было шесть недель, а к тому времени, как я вернулся, коттедж уже продали. Мне сказали, что все вещи пожертвовали на благотворительность или отправлены семье. Мне и в голову не приходило. Но вчера, войдя в этот дом, я словно погрузился в мечту.

Да, Шейн помнил, как осматривался Хьюперт, передвигаясь словно в полусне.

– Все книги Эда… Шахматная доска лежала там, где он оставил ее, когда мы играли последний раз… Подушки с испанскими галеонами, вышитые Линдой. Все осталось так, словно Эд, Линда и Бетти могли войти в любую секунду.

Шейн не знал, что сказать. Он чувствовал, что Лайнус ждет его реакции, но он не знал, как быть дальше.

– Вы ищете затонувшие сокровища? – поинтересовался Лайнус, быстро сложивший два и два.

– Я… Я не… Вы не поймете, – ответил Хьюперт, продолжая говорить с Шейном. – Вы смотрите на эти бумаги и фотографии и видите просто барахло старика. Для вас они ничего не значат. Я спрашивал, можно ли их посмотреть, но на вашем лице отражалось лишь желание, чтобы вас оставили в покое. Вы забудете про них или выбросите. Я тоже был когда-то молодым. Занятым и важным.

– Мы говорим про затонувшие сокровища? – спросил у Шейна Лайнус.

– Понятия не имею, о чем мы говорим, – ответил Шейн. Это была неправда. Неловко, но он вспомнил свои мысли, мелькнувшие, когда он закрыл за Хьюпертом дверь. Хотя тут было кое-что большее. Слова Хьюперта о том, что ему кажется, будто давно ушедшая жена и друзья ждут в соседней комнате… Он не хотел понимать, но понимал, и хотя в этом не было никакого смысла, он был тронут. Черт, да он даже почти задыхался от этого. От чего?

– Видимо, ответ отрицательный, – сказал Лайнус. – Вы не можете игнорировать решение владельца недвижимости только потому, что это для вас важно.

Хьюперт отвернулся.

– Знаю, – как-то придушенно ответил он.

– Я не такой уж занятой и важный, – угрюмо сказал Шейн. – И не буду ничего выкидывать, не показав вам. Так достаточно справедливо?

Хьюперт повернулся и уставился на него.

– Но не пытайтесь снова вламываться в мой коттедж, – безжалостно добавил Шейн. – Это меня не обрадует.

– Нет! Нет, это был просто порыв. Я никак не мог избавиться от этой мысли. Когда я узнал, что документы еще там, и все время были там, я подумал, что не должен надоедать вам, потому что вы могли разозлиться и все выкинуть.

– Нет, – Шейн покачал головой и положил отвертку Хьюперта на стол.

– И что это было на самом деле? – тихо спросил Лайнус, когда они вышли из маленькой калитки на тротуар.

Жалюзи на переднем окне Хьюперта слегка раздвинулись, он стоял в темноте, глядя, как они уходят.

– Кто знает, – ответил Шейн. – Воспоминания о прошлом? Прощание? Второй шанс? А может, он по-прежнему ищет затонувшие сокровища.

– И ты собираешься позволить ему рыться в бумагах Лейси?

– Да, – Шейн бросил взгляд на профиль Лайнуса.

– Никогда бы не заподозрил в тебе такую мягкотелость, – улыбаясь сказал Лайнус.

– Я не такой. Это просто способ заставить другого человека разбираться во всем этом мусоре. У меня нет ни времени, ни желания.

– Конечно, – шутливо сказал Лайнус. И все же Шейна не покидало ощущение, что он не одобряет его решение спустить Хьюперта с крючка.

– Я знаю, о чем ты не рассказал мне тогда.

– И о чем же?

– Ты был полицейским, прежде чем стать следователем по страховым случаям, – сказал Шейн, когда они шли назад по продуваемой ветром улице.

– Был. Как ты догадался?

– По твоему поведению… Теперешнему, когда ты – это ты.

– Можно забрать мальчика из армии, но нельзя забрать армию из мальчика, – легко отозвался Лайнус.

– Почему ты ушел из полиции?

Лайнус коротко хохотнул.

– Тебе правду? Я перегорел. Понял, что бы я ни делал, в долгосрочной перспективе от этого никакой пользы. Система правосудия сломана.

– Есть, конечно, некоторые слабые звенья, но…

– Нам не позволялось трогать «крупную рыбу». Ловили только всякую мелочь, но и то в половине случаев наказание не соответствовало преступлению. А тем временем крупная рыба плавала себе на свободе и все больше отжиралась.

Неожиданно мрачный взгляд. Шейн не нашелся с ответом. В любом случае, они дошли до коттеджа, и Лайнус сменил тему.

– Жаль, что так вышло с ужином, – сказал он. – Приглашаю тебя к себе. Уверен, что смогу нас чем-нибудь накормить. Это, конечно, будет не «буффало бургер», но уж лучше так, чем ложиться спать на пустой желудок.

Шейн почти согласился. Он хотел ответить «да». Но странная встреча с Брэдли Хьюпертом оставила впечатление неправильности, какой-то грусти. Ему нравился Нортон. Может, он даже был влюблен в него, независимо от того, что там себе думал Лайнус. Все, что ему было известно о Лайнусе – он из тех парней, которые уходят и никогда не оглядываются. Провести каждый день – и каждую ночь – в течение двух недель, а потом даже не вспоминать. А если по какой-то случайности ваши пути вдруг пересекутся, Лайнус с радостью продолжит то, на чем остановился в прошлый раз, потому что для него это в любом случае ничего не значит.

Почему Шейн находил это столь удручающим – не понятно, ведь и сам всегда был таким же.

– Пожалуй, на сегодня мне уже хватит волнений, – сказал он. – Но спасибо. Я ценю твое предложение.

Наступила странная пауза.

– А, – очнулся Лайнус. – Ну ладно, – и торопливо добавил: – Тогда в другой раз.

– Конечно, – ответил Шейн. Он же не сумасшедший отказываться совсем, в конце концов, и скорее всего в ближайшие дни ему захочется напомнить Лайнусу про это подразумевавшееся приглашение.

Лайнус направился было к своему коттеджу, но вернулся:

– Как насчет завтра?

– Завтра?

– Рождество же. Не хочешь зайти на индейку? У меня есть индейка весом почти восемь килограмм. Сам я ее съесть не смогу, – Лайнус казался непринужденным, даже веселым. В тусклом свете Шейн видел его улыбку. И все же… Похоже, Шейн успел узнать Лайнуса и потому видел, что тот готов к дальнейшему разочарованию.

– Ну хорошо, – в самом деле, кому захочется провести Рождество в одиночестве, даже если первоначальный план был именно таков. – Во сколько?

Плечи Лайнуса расслабились.

– В два? Три? Когда захочешь.

– Буду к трем. Мне, правда, нечего принести с собой, но…

– Об этом не беспокойся, – Лайнус пару секунд смотрел на Шейна, а затем сказал: – Увидимся завтра, – и, развернувшись, пересек улицу и скрылся в своем коттедже.

Шейн зашел в свой дом и направился прямиком на кухню, где сделал себе бутерброд с сыром и прикончил его в три укуса. За первым последовал второй, и было искушение сделать третий, но появилось предчувствие, что он пожалеет об этом. Вместо этого, Шейн зажег камин и налил себе виски, подаренный Хьюпертом. Алкоголь, как правило, не влияет на антибиотики, и если виски поможет ему уснуть, что ж, это даже хорошо. Других планов все равно не было.

Чего он, кстати, и добивался. Так что глупо сомневаться в решении отказаться от приглашения Лайнуса.

В виски чувствовался сладковатый дымок. Намек на херес? Земляной привкус? Похоже на то, что могли бы пить пираты, утонченные пираты.

Он только-только устроился в одном из кожаных кресел перед камином, когда дверь вздрогнула от энергичного стука.

– Вашу мать, как же вы достали, – проворчал он. Видимо, пить виски было не очень хорошей идеей.

Он отставил стакан, встал и заглянул в дверной глазок. На темном пороге стоял хмурый Лайнус. Шейн открыл дверь.

– Хочу кое-что тебе объяснить, – грубо заявил Лайнус.

– Ла-адно, – настороженно ответил Шейн и отступил на шаг назад. Лайнус вошел в дом и посмотрел на Шейна мрачным, беспокойным взглядом.

– Ну давай, – подтолкнул его Шейн. Сердце пустилось вскачь от нетерпения и страха. Он очень надеялся, что плохих новостей больше не будет.

Лайнус напрягся, а потом тем же взволнованным тоном сказал:

– Честное слово, я не думал, что для тебя то, что между нами было, нечто большее, чем секс. Ты никак это не показывал.

– Я не знаю, что это было, – ответил Шейн, но за него сейчас говорила гордость, и они оба это понимали.

– Я не собирался… Причинять тебе боль.

– Верю.

Признание Шейна не ослабило напряжение Лайнуса.

– Но если и так, у меня все равно не было выбора. Меня наняли провести расследование. Насколько обоснованным оказался бы мой отчет, начнись между нами отношения?

– У нас были отношения.

– Я имею в виду, если бы мы продолжили эти отношения. Стали бы встречаться по-настоящему, – Лайнус покачал головой. – Да-да, он на сто процентов чист, а еще так получилось, что он мой бойфренд.

Шейн молчал. Раньше он не рассматривал ситуацию под таким углом.

– С самого начала мне было ясно, что покидать Бюро ты не намерен. Ты хотел вернуть свою работу. И когда я убедился, что ты из хороших парней, я и сам захотел вернуть тебе ее. Хотел сделать это для тебя. Но чтобы это случилось, необходимо было снять с тебя все подозрения в нечистоплотности… Я должен был оставаться объективным без личной заинтересованности в результате.

– То есть, ты утверждаешь, что испарился без единого слова ради меня самого?

– Шейн, я не заметил ни единого признака, что ты заинтересован в дальнейших отношениях. Но даже если бы я думал, что… Расследование надо было провести, как по учебнику. Да, именно ради тебя самого.

– Даже если ты говоришь правду… – начал Шейн.

– Если?

– Ладно, давай считать, что это правда, – согласился Шейн. – Я имел право знать, что происходит. И тем более, если твои слова значат, что у тебя ко мне тоже были чувства. Ты не должен был решать за нас обоих. Если все так, как ты утверждаешь.

Лайнус криво усмехнулся.

– Думаешь, ты предпочел бы вместо меня ФБР?

Лицо Шейна вспыхнуло.

– Откуда мне знать? С твоей стороны тоже не было никаких сигналов, что для тебя это тоже не просто секс. Но если между нами все-таки было что-то еще, то… Нам стоило это обсудить. Вместе.

Лайнус отрицательно качнул головой.

– Не было никакой возможности сделать это без ущерба для расследования и моих выводов.

– Ой, да к чертовой матери твое расследование, – взорвался Шейн. – Прошло два года. Мог бы связаться со мной.

– Ты, вообще-то, тоже мог со мной связаться, – ответил Лайнус. – Ты работаешь в одной из крупнейших и влиятельных правительственных организаций в мире. Захотел бы – нашел.

– Мне было совершенно ясно, что ты не желаешь быть найденным.

– Да неужели?

Шейн попытался прочесть выражение лица Лайнуса.

– А разве нет?

– Не знаю, – Лайнус посмотрел в глаза Шейну и, нервно сглотнув, добавил: – Мне казалось, я для тебя просто развлечение.

У Шейна отпала челюсть.

– Развлечение?

– Был развлечением. И поэтому развлекался сам, – печально улыбнулся Лайнус. – Я создал этого дурачка, а потом застрял в роли, – он снова взглянул на Шейна. – Да. Именно так. Я надеялся, ты придешь ко мне. Что достаточно важен, чтобы тебе захотелось выяснить, что же случилось.

Шейну показалось, что он снова почувствовал, как меч Шрейдера втыкается в живот. Настолько сильная нервная дрожь, такой страшный шок, что ему понадобилось несколько секунд, чтобы распознать боль. Шейн задохнулся. Обессилел.

– Я… Все было не так, – сказал он. – Я не думал, что тебя вообще это волнует. Считал, это совершенно очевидным. Даже когда догадался наконец, что ты нанятый следователь, мне и в голову не приходило, что я для тебя не просто очередное дело.

Брови Лайнуса сошлись на переносице.

– Нет. Господи Иисусе, даже стыдно, как быстро я в тебя втрескался. Я продолжал убеждать себя, что надо сохранять небольшую дистанцию, но это максимум, что я мог сделать, чтобы не рассказать тебе все. А потом, когда все закончилось, решил, что тебе не все равно, и ты придешь за мной. А если нет, то это и будет ответ. И я знал, каким будет ответ, ведь с самого начала ты дал понять, что хочешь просто немного отвлечься и расслабиться.

– Сначала, да. Но потом… – Шейн покачал головой и прошептал: – Нет. Даже близко ничего подобного.

Он подумал, что первый шагнул навстречу, но это уже было неважно. Он потянулся к Лайнусу, а тот подался к нему. Их губы встретились. Губы Лайнуса были холодными, словно прежде чем постучать в дверь Шейна, он что-то пил. Поцелуй получился осторожным, на пробу, или так показалось Шейну, потому что важно было не ошибиться.

Можно повторять что-то много раз, но если это – то самое, сладкий и пьянящий второй шанс, то разрушать его нельзя ни в коем случае.

Лайнус тихо застонал, одной рукой скользнув по талии Шейна. Шейн обнял Лайнуса за плечи – ему хотелось большего, чем просто прижаться ртом, и холодные губы Лайнуса нагрелись под давлением Шейна. А может, просто из-за Шейна. Впервые с момента прибытия на остров Шейн наконец ощутил тепло. Которое потерял той давней весной.

Губы разомкнулись, и Лайнус слегка отодвинулся, чтобы взглянуть на Шейна. Его глаза были очень синими и очень искренними.

– Прости меня. Если бы я только знал, если бы догадался…

– Не знаю, почему я так быстро решил, что все было не настоящим, – ответил Шейн. – Тогда все казалось реальным.

В работе он никогда не боялся рисковать, а в личной жизни? До сего момента он даже не представлял, как редко он испытывал эмоциональный риск. И вот чего это стоило. Кто не рискует, тот не выигрывает.

В комнате было темно, простыни слегка влажными, а из дверей, ведущих на маленькую террасу, доносился сквозняк, но создавалось полное ощущение, что наступила ранняя весна. Они обнимались и целовались, и целовались, целовались, целовались. Поцелуи сладкие и легкие. Поцелуи глубокие и темные. Извинение, одобрение и алоха, означающее одновременно прощание и приветствие, казавшееся уместным, пусть даже на этом острове никто не использовал это слово. Шейн и Лайнус очутились на своем цветущем острове.

– Мы можем сделать это? Не хочу причинить тебе боль, – тихо спросил Лайнус, когда от поцелуев они перешли к ласкам. Его пальцы мягко скользнули по ребрам Шейна, прослеживая линию повязки.

– Нет, ты не сделаешь мне больно, – ответил Шейн. Во всяком случае, немного боли не помешает и поможет узнать и принять счастье, идущее прямо в руки. Напомнит, что нельзя сдаваться без боя.

– Это было очень близко, Шейн, – наверное, Лайнус имел в виду ранение. А может, что-то другое.

– Я буду осторожен, – пообещал Шейн, и вполне возможно, тоже подразумевал что-то иное. В конце концов, ведь они оба были ранены.

Рука Лайнуса опустилась ниже, и желание пронзило Шейна. Он инстинктивно и жадно выгнулся и вздрогнул, потому что определенно почувствовал боль. Энергичного секса не вышло. Хотя даже неэнергичный секс, наверняка, имелся в длиннющем списке противопоказаний, который ему вручили в больнице, и если это была не чертова глыба рождественского угля, то он и знать об этом не хотел.

– Спокойней, – промурлыкал Лайнус. – Я не хочу, чтобы у тебя швы разошлись.

– Если я не получу немного… – остальную часть фразы Шейн проглотил, когда ладонь Лайнуса сомкнулась вокруг его члена. Его скулеж тут же сменился вздохом удовольствия. Наслаждение мешалось с разочарованием, потому что мастурбация – это не совсем то, чего ему хотелось, но прикосновения Лайнуса были прекрасны. Ласковое движение, теплое, знающее сжатие, скольжение вверх, вниз… Вверх, вниз, стискиваясь там, где нужно… О, да, словно каждое движение – первая часть потрясающего путешествия.

– А как же ты? – выдохнул Шейн, ухватившись за руку Лайнуса. Не для того чтобы направлять, а для уверенности, что это не прекратится. Что Лайнус никуда не денется.

– Это намного больше того, на что я вообще рассчитывал, – с убивающей честностью ответил Лайнус, – К тому же, это всего лишь одна ночь из многих… – он снова наклонился к Шейну и влажно и глубоко поцеловал, предотвращая возможные возражения. Не то чтобы Шейн возражал, конечно. Кто, черт побери, смог бы отказаться от такого осторожного, продуманного разжигания изысканного удовольствия?

Но ему хотелось отдавать столько же, сколько получал, даже если это его убьет. Шейн сделал невероятное усилие, прервав этот соблазнительный ритм и оттолкнув руку Лайнуса, затем притянул его к себе, соединяя тела и вцепляясь пальцами в мускулистую задницу Лайнуса.

Лайнус ахнул, отчасти облегченно, отчасти обеспокоенно, и его член уперся в пах Шейну. Они терлись друг об друга яростными, мощными толчками, сталкиваясь и соединяясь воедино, не оставляя времени для изящества или грации, торопясь к финишу, который пришел горячим глотком липкого, мокрого освобождения.

Лайнус уткнулся лицом в шею Шейна и простонал, содрогаясь в оргазме: «Шейн. Господи. Шейн».

Шейна тоже трясло от напряжения и эйфории. Он украдкой проверил швы, но они все остались целы. Хотя оно того стоило бы.

– Ты в порядке? – глухо спросил Лайнус и нежно провел пальцами по животу Шейна.

Шейн кивнул и поцеловал его ухо. Это все, на что хватило сил.

– Тогда мы оба в порядке, – прошептал Лайнус.

*

Они проснулись от ярко-голубого неба и настойчивого звона колоколов.

С девятым ударом Шейн разлепил веки. Лайнус с улыбкой наблюдал за ним. Это была хорошая улыбка. Мирная. И все это был Лайнус, потому что Нортон никогда не казался особо мирным.

– У тебя нет кофе, – сообщил Лайнус.

Шейн моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд.

– Я… Ты прав. Черт.

– Все нормально. Я знаю одного парня, он живет через дорогу. У него есть кофе. И бананово-ореховый хлеб.

– Надо бы познакомиться с этим парнем.

Лайнус широко улыбнулся и, наклонившись, поцеловал Шейна.

Секс сам по себе прост и незамысловат. Эмоции – вот что сложно. Именно они превращают секс из обычных физических упражнений – приятных физических упражнений – в счастье и причину вставать по утрам.

Из-за того с кем ты лег в постель прошлой ночью.

Или как-то так. Шейн никогда не считал себя романтиком. Но лучшим подарком на Рождество, который он помнил, оказались слова Лайнуса. «К тому же, это всего лишь одна ночь из многих…»

Потому что будут другие ночи, много ночей, и когда-нибудь они оглянулся в прошлое и посмеются над тем, что в ночь их воссоединения они не смогли заняться сексом, потому что за неделю до этого Шейн перенес операцию.

Лайнус по-прежнему улыбался и смотрел на него.

– Что? – спросил Шейн.

Лайнус пожал голыми широкими плечами.

– Все, о чем я могу думать: должно быть в этом году я был очень хорошим мальчиком.

Шейн засмеялся. Лайнус подался вперед, и Шейн оказался в кольце рук. Это было правильно. И уютно.

Спустя некоторое время Лайнус сказал:

– Ты так и не объяснил, почему проводишь Рождество не с семьей.

– Не знаю, как объяснить, чтобы не прозвучало… – он взглянул на Лайнуса, и тот вопросительно выгнул бровь. – Когда меня ранили, когда я почувствовал, как меч вонзился в меня… – Шейн скривился. – Кажется, был такой момент… Дерьмо.

Он шутил, ожидая, что Лайнус рассмеется, и поэтому был поражен, когда Лайнус молча стиснул руки и прижался к нему лицом. Его кожа была гладкой и теплой, мягкие губы, щетина на челюсти, трепещущие ресницы… Он тихо дышал в унисон с Шейном. Что-то было странное в том, что у Лайнуса не нашлось слов. Шейн ощутил неожиданный жар за глазами и, сморгнув, поднял голову улыбнувшись волнующим синим глазам.

– А мне пришло в голову…

– Что?

– Этого не может быть. Не может быть в моей жизни. У меня никогда не было шанса получить то, о чем мечтал. И до этого момента даже не осознавал, что было нечто, чего я действительно хотел, но не пытался достичь.

Лайнус понимающе кивнул. Он правда понимал?

– И поэтому у меня было ощущение… Не знаю. Моя мама повторно вышла замуж и очень счастлива. Брат помолвлен с идеально подходящей ему женщиной. Сестра год назад удочерила девочку из Ганы. Я люблю их всех и счастлив за них, и это прозвучит ужасно, но я просто не чувствовал сил находиться рядом с ними.

– Кажется, я понимаю.

– Правда? Потому что я не очень.

– Нет, я чувствую то же самое. В смысле упущенных возможностей. По этой причине я и ушел из «Метрополиан Мутуал» и основал свою компанию. И именно по этой причине я купил коттедж напротив твоего.

– Ты просто захотел побольше отдыхать, – пошутил Шейн. Вот как далеко они продвинулись всего за одну ночь. Отправились к новым мирам.

– Да-да. А еще я подумал, что рано или поздно мы окажемся на этом острове в одно и то же время.

– Ты не выглядел радостным, когда мы встретились.

Лайнус не стал ничего отрицать.

– Знаю. Мне жаль. Уверен, это от неожиданности. К тому времени я уже почти отказался от этой идеи, ведь ты не попытался связаться со мной, – и усмехнулся. – Не представлял, как больно будет увидеть тебя снова.

– А я еще и разозлился на тебя.

Когда-нибудь ситуация покажется им забавной. А прямо сейчас все еще немного болело.

Глядя Шейну в глаза, Лайнус сказал:

– Те две недели, которые мы провели вместе… Казалось, что жизнь и должна быть такой. И я говорю не об отпуске. Я имею в виду – быть с кем-то, с кем-то правильным. С кем можно разговаривать, смеяться и все остальное.

– Секс, – уточнил Шейн.

Лайнус усмехнулся.

– Чертовски верно, секс, – улыбка увяла. – Я не хотел, не собирался привязываться к тебе эмоционально, но это все равно случилось… Я думал, что в идеальном мире, это могло бы и сработать.

– Но мир не идеален.

– Да. Но это и не обязательно, потому что множество вещей срабатывают и без этого, – добавил Лайнус с бравадой, которая все равно не могла скрыть вопроса в его взгляде. – Только это может занять больше времени?

– Некоторые вещи стоят того, чтобы ждать, – кивнул Шейн.

========== Эпилог ==========

После того, как Лайнус ушел запихивать индейку в духовку, Шейн позвонил семье.

– Ужасно не хочется тебя расстраивать, но в ближайшие два дня я вряд ли прилечу, – сказал он маме после традиционных приветствий и поздравлений.

– О, нет! Ты плохо себя чувствуешь, дорогой? – нанесла мастерский удар мама, заставляя его чувствовать себя одновременно любимым и виноватым.

– Я чувствую себя прекрасно, – признался Шейн. – Просто я кое-кого встретил.

Последовала напряженная пауза.

– Ты кое-кого встретил, – повторила мама. – Правда? – именно такой тон используют родители, которые посреди ночи тащатся в тюрьму, чтобы вытащить оттуда свое чадо, ранее, по их мнению, претендовавшее на ангельские крылья. Мой ребенок? Мой?

– Да. Ну-у, я встречался с ним раньше, но мы разбежались…

– Этот мальчик с Каталины? – прервала его мама.

Шейну пришлось проглотить усмешку оттого, что их с Лайнусом назвали «мальчиками», но…

– Да, я не знал, что…

– Тот, о котором ты не рассказывал.

Вообще-то, Шейн никогда не обсуждал свои отношения. Ну ладно, возможно, потому, что у него, собственно, и не было никаких отношений.

– Эм, да, – подтвердил он, потому что других вариантов не было.

– Шейн, это же замечательно!

Ее энтузиазм смутил – она беспокоилась о нем? – но было приятно.

– В некотором роде, да.

– Поедешь домой, привози его с собой. У нас полно комнат, и мы с удовольствием с ним познакомимся.

Короткий разговор вышел не таким, как ожидалось, но когда Шейн все-таки смог отключится, на его лице цвела улыбка.

Он принял душ и оделся, но до визита к Лайнусу оставалось еще несколько часов. Повинуясь импульсу, он зашел в соседнюю спальню, служившую Лэйси кабинетом. На столе перед окном стояла огромная картонная коробка, как и несколько лет назад, когда он только начал разбирать вещи предыдущего хозяина. Но тогда не было никакой срочности, а на острове у него всегда находились дела поинтереснее.

Сейчас он принялся с рвением опустошать ящики. Карты, схемы погружений, сломанный компас и горсть потускневших монет. Обломки одержимости. Шейн сложил все это в кучу, едва взглянув. Были еще снимки. Все когда-то были молодыми. Две подтянутые, загорелые парочки в купальниках и шортах, позирующие на камеру. На следующем две уже не такие стройные, но все еще загорелые пары, в купальниках и шортах перед камерой. И еще множество фотографий сквозь годы. Это ужасно – пережить всех своих любимых и друзей.

В картотеке нашлось еще множество карт, заметок на листах желтой бумаги и газетных вырезок о кораблекрушениях и найденных сокровищах. Все это отправилось в коробку.

Закончил Шейн незадолго до трех часов. Отнес коробку в гостиную и добавил в нее кораблик в бутылке с книжного шкафа.

Выйдя из коттеджа, он направился вверх по Кларисс-авеню. Электроснабжение уже несколько часов как восстановили, и рождественские огни мерцали и переливались на фоне сумрачного, глянцевого дня. Воздух пах морем и чем-то, немного напоминающем сосну.

Он постучал в дверь Хьюперта, и через секунду она открылась. Запах жареной курицы и музыка ворвались в холодный серый день. Бинг Кросби. Кто же еще?

– Мистер Донован! – похоже Хьюперт метался между тревогой и надеждой. Он увидел коробку в руках Шейна, и его глаза распахнулись. – Это же… Они?..

– Ага, – Шейн протянул ему коробку. – Думаю, тут все.

Хьюперт взял коробку и, словно неуклюжий ребенок, сжал ее, как будто боялся, что если уронит, что Шейн отберет ее снова.

– Я… Я даже не знаю, что сказать.

– Не надо ничего говорить. Счастливого Рождества.

Шейн уже собрался уходить, как Хьюперт торопливо проговорил:

– Мистер Донован, Шейн, если я… Если я найду сокровище, то разделю его с вами. Вы получите долю Эда.

– Ладно. Конечно, – улыбнулся Шейн и добавил то, о чем, наверное, еще пожалеет: – Держите меня в курсе ваших успехов.

Глаза Хьюперта засияли.

– Буду! Обязательно буду.

Перед тем, как закрылась дверь, Бинг Кросби успел проинформировать Шейна о том, что все становится похожим на Рождество, но тот и сам уже это понял.

Шейн шагал обратно по Кларисс-авеню. Он видел синие воды Тихого океана, сверкающие словно лезвие меча на фоне темного неба. И огни, сияющие в окне коттеджа Лайнуса, теплые и приглашающие. Они напомнили кое о чем.

Они напомнили ему о доме.

Назад к карточке книги "Дело о Рождестве (ЛП)"