Текст книги "Дело о Рождестве (ЛП)"

Автор книги: Джош Лэньон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Каталина. Вот оно что. Он находился на острове Святой Каталины.

И что за стук в стену? Это не ветка дерева. Звук больше напоминал удары тараном. Сквозь завывание ветра с дождем кто-то звал его по имени.

– Шейн? Шейн, ты там?

– Мистер Донован, шерифский департамент округа Лос-Анджелес! Вы можете подойти к двери?

Что за?.. Шейн сел, поспешно выпутался из кокона пледов и одеял, в которые завернулся, упав на диван этим утром. Ринулся к двери, отпер и рывком распахнул навстречу почти оглушающему водопаду, срывающемуся с крыши.

Большой мужик в желтом дождевике пронесся мимо него. Видимо, он уже собирался выломать дверь. А может, просто переусердствовал. Что бы им не руководило, его ботинки заскользили по кафелю, и мужик проехавшись до камина, тяжело осел на пол.

– Какого хрена происходит? – закричал второй мужик в черной куртке с капюшоном.

Шейн перевел недоуменный взгляд с помощника шерифа на второго человека. За неимением фонарей было слишком темно, но он узнал голос, принадлежащий Лайнусу – Нортону из сна.

– Я сплю. А что, по-вашему, происходит? – рявкнул Шейн в ответ. Теперь он окончательно проснулся, но все еще был сбит с толку всей этой суматохой.

– Тридцать три часа?

– А? О чем ты говоришь вообще? – спросил Шейн, глядя как темная туша помощника шерифа вскакивает на ноги.

– В твоем доме не было света почти два дня, – все еще громко и взволнованно ответил Лайнус.

Два дня?

– Берегу электроэнергию, – отрезал Шейн, протянул руку и щелкнул выключателем на стене. Слабый свет осветил выцветшую мебель и расстроенную физиономию помощника шерифа.

Часы на камине начали звонить. Шесть мелодичных, неторопливых нот. Было явно не шесть утра. Неужели он проспал так долго?

– Ваши родственники недавно связались с нами, сэр, и заявили, что не могут до вас дозвониться, – сообщил помощник шерифа.

– Он-ни ч-что, – начал заикаться Шейн. – Они сделали что?

– Лейтенант Донован сказал, что вас только что выписали из больницы. Потом заявился мистер Нортон и сообщил, что после вчерашнего наезда вы не подавали никаких признаков жизни.

– Что? – голос Шейна сорвался на ноту, до которой ни один агент ФБР – ни мужчина, ни женщина – не должен был доходить.

– Я три раза стучал в дверь! – заявил Лайнус.

– Я спал!

– Никто не спит так крепко.

– Я сплю! – нет, обычно он так не спал. Не считая вчерашнего дня. И ночи. И сегодня. – Какого дьявола они не позвонили?

– Позвонили, – ответил помощник шерифа, потирая копчик.

Шейн похлопал по карманам, оглянулся в поисках телефона.

– Вот дерьмо, – он поставил сотовый на вибрацию. И оставил на кухне.

Он чувствовал, как краска заливает лицо, хорошо хоть это было не сильно заметно. При таком освещении они все втроем выглядели зловеще.

– Я не слышал, – начал объяснять Шейн Лайнусу. Зачем он оправдывается перед ним? – Приношу свои извинения за беспокойство, офицер. Я не слышал звонок телефона.

– С вами точно все в порядке, сэр? – с сомнением спросил помощник шерифа. – Любой бы уже выспался.

– Кажется, я перестарался в день приезда, – признался Шейн. – Но теперь чувствую себя хорошо. Мне неловко из-за этой ложной тревоги и из-за того, что вас выдернули посреди ночи.

– Я был не дома, – успокоил помощник. – В любом случае, нам за это платят. В моей профессии ложная тревога – это хорошая новость.

Он пожелал Шейну спокойной ночи и вышел под дождь, коротко кивнув Лайнусу.

Мгновение спустя взревел двигатель джипа.

– Уверен, что с тобой все в порядке? – спросил Лайнус, разрушив тишину, оставленную отъезжающим автомобилем и заполненную стуком и плеском дождя.

Шейн кивнул.

– Благодарю… – неохотно сказал он. – Ну ты понял.

Он не был уверен, что подумал Лайнус. Спасибо за беспокойство? Нет, несправедливо. Спасибо за заботу? Ну, заботы было по самое горло. Спасибо, что ты сознательный гражданин? Это ближе всего к правде.

– Ладно, – Лайнус колебался. – Ну, если ты уверен?…

– Ага. Подтверждаю. И еще раз прошу извинить.

– В извинениях нет необходимости, – Лайнус продолжал стоять на месте, а дождь хлестал по его капюшону и плечам.

Он ждал, что его пригласят войти? Нет. Между ними объявлено перемирие, но это не значит, что они стали друзьями. Шейн не хотел дружить. Он ничего не хотел от Лайнуса. Каждая встреча с ним – это болезненное напоминание о том, каким он оказался дураком. Надеялся только, что Лайнус не догадается, насколько близок Шейн был к тому, чтобы влюбиться.

Боже. Влюбиться в человека, которого даже не существовало.

– Если тебе что-нибудь понадобится, я… – сказал Лайнус и указал в сторону своего коттеджа, сквозь ливень сияющего красными огнями. Как будто бы Шейн мог забыть место преступления.

– Благодарю. Спокойной ночи, – ответил Шейн и закрыл дверь.

Полчаса он был занят естественными потребностями, обработкой раны, которая, похоже, неплохо заживала и без его помощи и приема лекарств, и ответами на звонки обеспокоенного семейства.

Процесс шел не быстро. В общей сложности тридцать сообщений. Звонили практически каждый час. Он не винил близких за беспокойство из-за отсутствия реакции.

– Клянусь, со мной все абсолютно хорошо, – первым делом Шейн успокоил маму.

Его мама, будучи МАМОЙ, старалась на все смотреть с положительной точки зрения.

– Тогда тебе надо как следует отдохнуть, дорогой.

– Кажется, уже отдохнул. Мне намного лучше.

– Это замечательно, – в ее голосе все еще слышалось сомнение. – Но ты уверен, что здесь тебе отдыхалось бы хуже?

– Я сказал Сид, что, может быть, прилечу утром в Рождество.

– Было бы здорово. А то очень непривычно будет не увидеть тебя рождественским утром.

– Знаю. Мне жаль, но это первое рождественское утро, когда я не смогу быть дома.

Нет, не совсем так, и тот факт, что мама с таким пониманием отнеслась к его бегству, заставлял чувствовать себя еще хуже. Но именно это делало ее четырехзвездной мамой, а не какой-то обычной.

Следующим на очереди был Шайло, и уж он не стеснялся в выражениях.

– Ты хоть представляешь, что из-за тебя пережили мама и Сид? Я уже был в двадцати минутах от посадки в чертов самолет.

– Это был бы самый идиотский поступок – лететь, не понимая здешней обстановки.

– Не понимать обстановки – это не знать, почему я уселся в этот треклятый самолет!

– Это безумие какое-то, учитывая, что со мной все в полном порядке!

– Те, с кем все в полном порядке, не спят так долго. Тебя не должны были выпускать из этой гребаной больницы.

– Вообще-то, я не заключенный. Меня выписали, потому что я был к этому готов.

– Тебе надо погрузить свой зад на корабль и сесть в самолет…

– Слушай, даже если бы я был с тобой согласен, это невозможно. Паром по ночам не курсирует. На море сильное волнение. И кажется, вылеты из Лос-Анджелеса тоже отменены. А кроме того, я с тобой не согласен и никуда не поеду, пока не буду готов, черт возьми!

Они поорали друг на друга еще пару минут, спуская пар. Затем Шайло передал трубку Сидни, и Шейн прошел через то же самое еще раз, но с меньшим количеством ругательств.

Когда Сидни тоже прокричалась, она доказала, что женщины намного более жестоки, выкатив главный калибр в виде восемнадцатимесячной племянницы, приложенной к трубке.

– Тебе должно быть стыдно, потому что не приедешь на рождество, дядя Шейн, – сказала Люси. Вот она – суть, изложенная неуверенной детской речью. Сообщение доставлено и получено.

– Хорошо, милая, увидимся в субботу, – уверил Шейн племянницу, продолжающую ворковать и угукать ему на ухо. Боже правый, она же маленький ребенок. И, наверное, думает, что он был рядом.

Епитимья выполнена, Шейн выпил пару стаканов воды, а затем напоил свою крохотную елку и переставил ее на подоконник над раковиной. И что дальше?

Успешно избавившись на эту ночь от любой компании, Шейн не знал, чем себя занять. Вряд ли ему скоро снова захочется спать, это уж точно. Он отлично выспался и отдохнул.

А еще проголодался.

Дом поскрипывал. Ночь за окном, казалось, сотрясается от шквальных порывов ветра.

Почему бы не приготовить ужин? У него был стейк, грибы, картошка, бутылка хорошего вина и несколько отличных книг – все необходимое для чудесного ужина, который он предвосхищал с тех пор, как у него в голове материализовалась идея вернуться на Каталину.

У Шейна имелась небольшая стопка книг, которые он планировал прочесть: «Бесценный» Роберта К. Виттмана, шедевры Томаса Ховинга «Игра куратора» и «Ложные впечатления», и последняя, но не по значимости – Энгельман «Импрессионизм: 50 картин, которые вы должны знать». Шейн всегда старался улучшать свои познания в искусстве. Его основное образование было связано с историей, но, по счастливой или не очень случайности, попав в отдел криминальных расследований в области искусства, он нашел эту работу увлекательной и открыл в себе умение определять подделки.

Что делало его влюбленность в Нортона еще более абсурдной.

В своей работе Шейн был хорош, он наслаждался ею, и сейчас выпала неплохая возможность наверстать упущенное в этой области.

Проблема была в том, что ему было лень готовить. Не хотелось сидеть дома и учиться. Хотя ночь не располагала к прогулкам. Если на улице бушевал не настоящий ураган, барабаня в окна, то очень неплохо ему подражал.

В этом себя убеждал Шейн, даже когда уже надел куртку.

Да какого черта. Он по-быстрому спустится к Полумесяцу, посмотрит, не открыто ли какое-нибудь заведение, и если открыто – перекусит, выпьет и вернется домой. Небольшое физическое упражнение, немного свежего воздуха, и он будет только рад забраться с книгой в кровать.

Шагнув за порог, он чуть не передумал. Ночной воздух был влажным, холодным и соленым, как прибой. Листва на кустах жутковато шелестела под порывами ветра. Телефонные провода над головой будто бы натягивались и вибрировали, словно их дергали невидимые пальцы. По улице спешили несколько человек – кто-то торопился в укрытие, другие бежали в гавань по срочным делам, но народа было не много.

В окнах Лайнуса между жалюзи пробивался свет. Красные рождественские лампочки весело светились под карнизом. Шейн повернулся к ним спиной и двинулся в сторону проспекта Полумесяца.

Он удивился, увидев большинство ресторанов открытыми. «Эль Галеон» сиял огнями, привычная музыка семидесятых грохотала в динамиках, повернутых к морю. Шейн зашел внутрь, его поприветствовал бармен. Парочка в одинаковых дождевиках сидела за дальним столиком. Шейн решил не стеснять их и выбрал столик у входа.

Он вытянул меню из под нагромождения баночек с ложками, ножами, солью, перцем и приправами. Подошел бармен, и Шейн заказал себе «Бычье молоко». Канун Рождества, как никак, а с алкоголем у него всегда были нормальные отношения.

Ожидая заказ, он лениво изучал обстановку, напоминающую впечатление рыбака о Марди Гра. Гигантская, слегка пожелтевшая рыба-меч, водруженная на обитую темными панелями стену. С потолка свисали бусы, металлические шарики и пластиковые дублоны, по которым стекала вода. Капли настойчиво барабанили по большому металлическому ведру в центре комнаты. Балкон второго яруса был построен в виде корпуса корабля в комплекте с небольшими пушками. Шейн находил антураж забавным, но это было место первой их встречи с Нортоном, поэтому ему больше нравились воспоминания о человеке, составлявшем компанию, чем еда и выпивка.

Мысль видимо была волшебной, поскольку в тот же момент в двери нарисовалась высокая фигура в черной куртке.

Сердце Шейна заколотилось, когда Лайнус стянул с головы капюшон, небрежно окинул взглядом почти пустой зал и заметил Шейна.

Лайнус кивнул. Шейн ответил тем же.

Он знал, что Лайнус подойдет к его столику и попросит разрешения присоединиться. Только не был уверен, как к этому отнестись. Он не отказался бы от компании, а компания Лайнуса лучше, чем ничего.

Кого он пытается обмануть? Ему хочется, чтобы Лайнус подошел и сел рядом, также сильно, как и не хотелось, чтобы он подходил и садился. Нелогично, но правда. После их стычки с Лайнусом он почувствовал себя живым и бодрым, каким не был уже давненько.

Лайнус кивнул бармену, окликнувшему его по имени, и конечно же, подошел к столику Шейна.

– Ничего, если я сяду с тобой?

Так ничего и не решив, Шейн посмотрел на Лайнуса, ожидавшего отказа. Он улыбался, но какой-то нейтральной улыбкой. Взгляд оставался холодным и спокойным. Когда Шейн откажет, он невозмутимо пойдет к соседнему столику, сядет и возьмет в руки меню. Лайнус все понимал, и, осознав это, Шейн сообразил еще кое-что.

Лайнус пришел сюда, чтобы увидеть его.

Шейн почувствовал щекотное трепетание в груди, словно морской анемон разворачивался внутри. Эмоция экзотическая и, вполне возможно, ядовитая.

– Конечно, – улыбнулся Шейн.

Лайнус моргнул, стянул куртку и скользнул за столик. Он был чисто выбрит и одет в свитер в аранском стиле овсяного цвета. Он пользовался дорогим одеколоном, прекрасно сочетающимся с дождем и океаном.

Теперь, когда первоначальный шок прошел, Шейна очень заинтересовал Лайнус. Кем был этот парень, сумевший его так одурачить?

Но в чем состоит настоящий вопрос? Может, почему Шейну показался настолько привлекательным тот, кто был… Ну, перво-наперво, фальшивкой. Но более важно то, что Шейну никогда не нравились такие мужчины. Кричащие рубашки и бусы любви? Что тут интересного? Что тот Нортон являл собой полную противоположностью парням, которых обычно выбирал Шейн? Не то чтобы у Шейна имелся четкий тип мужчин – доступен и ладно. Или часть привлекательности Нортона заключалась в том, что Шейн чувствовал в Нортоне больше, чем лежало на поверхности?

Если так, то это даже забавно – он заметил в нем личность, слишком похожую на свою собственную.

Официант принес Лайнусу выпивку – он был достаточным завсегдатаем, чтобы получить свой «обычный» заказ – «Ржавый гвоздь». Он пил то же самое, когда они познакомились, так что что-то от настоящего Лайнуса там все-таки было. Приятно знать.

Лайнус протянул свой стакан.

– Будем.

Шейн стукнул бокалом о бокал Лайнуса.

– Счастливых дней, – ответил он и сделал глоток. Шоколадный ликер, Калуа, водка, сливки и, кажется, мякоть банана? Больше похоже на десерт, чем на коктейль.

– Я удивлен, что ты не проводишь праздники с семьей, – сказал Лайнус. Наткнувшись на взгляд Шейна, пожал плечами. – Той весной ты рассказывал о них.

– Правда?

– Сестра член «Врачей без границ», брат – морской котик, мама работает в «Стипендиальной Америке». Явно ты очень близок со своей семьей. Фактически, эта близость и преданность вашей семьи государственной службе стала одним из первых признаков того, что скорее всего ты не вор.

– Я тронут, – сухо сказал Шейн. – А что насчет тебя? У тебя есть семья?

– Есть. Мы не близки, – ответил Лайнус. – Хотя не совсем так. Я вижусь с ними на День благодарения. Раз в год – этого достаточно. Для всех нас.

– Ты все еще работаешь в «Метрополитан Мутуал»? – поинтересовался Шейн.

– Я работал на них время от времени, как вольнонаемный работник, но открыл собственное агентство после нашей с тобой… встречи.

– Встречи? – язвительно усмехнулся Шейн. – Ты хотел сказать, после того, как ты пытался меня обмануть.

Губы Лайнуса дернулись.

– Обман – это преувеличение, но не буду отрицать, что пытался подловить тебя. Я действовал, исходя из предположения, что ты виновен.

Шейн неверяще присвистнул.

– Знаю, но такова правда. Первое впечатление может быть обманчиво. Я считал тебя скользким типом, чересчур уверенным в себе.

– Я не был скользким. Я думал, что потеряю работу. Думал, лишусь всего, ради чего трудился.

– Да, но ты очень хорошо это скрывал. Позже я догадался. Но когда мы только встретились… – Лайнус виновато улыбнулся.

– Что? – спросил Шейн, разрываясь между злостью и любопытством.

– Ты меня подавлял. Я наслаждался, держа тебя в неведении. Мне казалось, ты привык, что все происходит по-твоему. Привык получать все, что хочешь.

– Это не правда, – слова больно ударили, потому что Нортон привлек его сразу же. Хотя… Если быть абсолютно честным, поначалу он развлекался и, может быть – мерзко признавать, но это было правдой – немного демонстрировал свое превосходство. Он принимал Нортона за очень сексуального пляжного бомжа.

Лайнус задумчиво склонил голову.

– В каком-то смысле правда, Шейн. Я ошибся, приняв твою уверенность за самодовольство. Изначально, я не знал, как много ты работаешь, чтобы добиться желаемого. Ты привык получать результат, потому что выкладывался на сто десять процентов все время. Очаровываешь ли ты кого-то в постели или карабкаешься по подоконнику после кражи картины.

Шейн поморщился.

– Приятно знать, что ты следил за моей карьерой.

– Привычка, – в голосе Нортона проскочила какая-то странная нотка. Но момент был упущен, когда бармен доставил к столику их заказы.

Шейн, придерживаясь одной тематики, заказал бычий бургер. Лайнусу принесли рыбу с жаренным картофелем.

Когда они снова остались одни, Лайнус сказал:

– И возвращаясь к твоему последнему комментарию – да, я следил, чтобы у веревки был приличный запас на случай, если ты вздумаешь покончить жизнь самоубийством.

– Мило.

– Я кручусь не в особо приятном бизнесе, как и ты, даже если ты просто носишься за произведениями искусства, чтобы вернуть их законным владельцам.

– Это не все, чем я занимаюсь.

– Знаю. В долгосрочной перспективе, то что делаешь ты, намного важнее, чем расследование страховых мошенничеств, – Лайнус пристально посмотрел Шейну в глаза. – Каким образом ты оказался в больнице?

– Не спрашивай.

– А я спрошу. Тебя подстрелили?

Шейн покачал головой.

– Напоролся на меч.

– Ты…

– Сглупил. Это унизительно.

Лайнус уставился на него.

– Что за невезуха у тебя с мечами?

– Поверь, я сам постоянно задаюсь этим же вопросом.

– Что произошло?

– Это была обычная операция. Все должно было пройти как по учебнику, – Шейн вздохнул. – В 1968 году из военно-морского и исторического музея Вальехо были украдены несколько клинков из Толедо… – он встретился взглядом с Лайнусом. – Тяну время, да?

– Ага.

– Примерно три недели назад мы получили информацию от тайного информатора, сообщавшего, что женщина, которую он знает, пытается продать коллекцию антикварных мечей. Назначили встречу, меня отправили под прикрытием, как потенциального покупателя. Та женщина, Аделина Вайтерс, показала мне снимки коллекции, оружие выглядело очень неплохо. Стоящая сделка. В общем, я сказал, что мы заинтересованы. Затем мы разослали копии фотографий по музеям и убедились, что обнаружили восстановленную коллекцию Вальехо.

Лайнус улыбался, вероятно, посмеиваясь над Шейном, который как обычно увлекся рассказом о своей работе.

– Очень круто.

– Да, мы были чертовски взволнованы. Провели еще две встречи и смогли убедиться, что мечи подлинные. В следующих телефонных переговорах договорились о цене – 1,9 миллиона долларов, и наконец условились о финальной встрече.

– И что пошло не так?

– Все шло нормально, потому что мечи мы вернули. Но… Да. Сделка проходила в номере «Маджестик Отеля», и я должен был выйти за дверь до того, как ворвется команда захвата, но Вайтерс привела своего бойфренда для поддержки. Его звали Эфраим Шрейдер. Он оказался старше ее и намного сообразительней. Выяснилось, что он был настоящим владельцем мечей. И как раз в тот момент, когда я должен был уйти в банк за деньгами, чтобы потом передать им, Шрейдер почуял подставу. Взял один из клинков и пошел за мной.

– Он…

– Сам знаешь, как быстро все идет наперекосяк. Я даже не думал, что Шрейдер может воспользоваться рапирой. Но он воспользовался.

Выражение лица Лайнуса стало странным. И голос тоже, когда он спросил:

– Ты был в жилете?

– Никакого жилета, – ответил Шейн. – Мы не могли рисковать таким шансом. На первой встрече Вайтерс заставила меня снять рубашку, чтобы убедиться, что на мне нет прослушки, – он пожал плечами. – Я знал, что риск есть. И все же неверно истолковал ситуацию. Я сказал Шрейдеру: «Ты же не собираешься использовать это». И уверенно пошел ему навстречу.

– Господи Иисусе, Шейн, – Лайнус выглядел шокированным… Что было приятно.

– В общем, срочная операция и пятьдесят две скобы. И пока шоколадный ликер не начнет литься из меня, словно я подушечка для булавок…

Лайнус подавился выпивкой и начал кашлять.

– Эй-эй. Ты в порядке? – Шейн удивленно наклонился к нему.

– Госп… Ди… Бо.. – прокашлял Лайнус. Из-под согнутой руки было заметно, как покраснело его лицо. Говорил он так, словно захлебывался.

– Прости, – сказал Шейн, хотя не испытывал никакого сожаления.

Лайнус поднял увлажнившиеся глаза, потряс головой и откашлялся.

– Ты…

Что хотел сказать Лайнус, осталось для Шейна загадкой – окна ресторана, выходящие на океан, вздрогнули от внезапного порыва ветра, а столы и стулья в патио подпрыгнули и проехали пару метров, огни ресторана замерцали и погасли.

На мгновение воцарилась тишина.

– Похоже, что все, ребята, – объявил бармен из темноты.

За парой столиков начали протестовать пьяными голосами. Бармен включил мощный фонарик и пошел разбираться.

– Проклятье, – сказал Шейн. Внезапное и разочаровывающее окончание вечера.

– Можем попытать удачи еще где-нибудь, – предложила тень Лайнуса.

– Если электричество вырубилось, то, наверное, на всем острове?

– Возможно. Но на острове три различных схемы электроснабжения. И резервные генераторы разные, – Лайнус осушил свой стакан. – Но как хочешь.

– Чувствую себя так, словно три дня не ел…

Лайнус рассмеялся и поставил стакан на стол.

– Пойдем, найдем тебе еды.

Они вышли из ресторана и двинулись по ужасно темной набережной. Дождь снова прекратился. За волноломом океан казался черной, беспокойной громадой, она шумно налетала, вздыхала и неудовлетворенно откатывалась.

– Не думаю, что мне повезет, – сказал Шейн и, услышав эхо, поморщился.

Лайнус издал невнятный звук.

– Это было бы впервые, да? – спросил он.

Шейн покосился на него с любопытством. Лайнус смотрел на океан.

Было похоже, что электричества нет нигде. Даже казино выделялось резким черным силуэтом на фоне штормовых облаков. В порту на паре лодок светились огни, пока владельцы пытались пришвартовать свои судна.

– Позволь, кое-что у тебя спросить, – сказал Шейн.

– Спрашивай, – Лайнус взглянул на него.

– Сколько в том Нортоне было от тебя, а сколько было игрой? Ролью?

Было похоже, что Лайнус взвешивает свои слова.

– Ты работал под прикрытием. Сам все знаешь.

– Нет, – сказал Шейн. – Под таким прикрытием я не работал. Всего лишь на несколько часов прикидывался покупателем или продавцом. И никакой сложносочиненной легенды.

– Как и у меня.

– Да ладно, брось.

– Я говорю правду. После пары дней я уже не придерживался образа. Не было нужды. Да и ты не задавал много личных вопросов. Тебе не интересовало, кто я такой. Ты просто хотел отвлечься. Избавиться от стресса.

– Что? Не в этом дело.

– Именно в этом, – ответил Лайнус легко и уверенно. – У тебя была уйма забот. Так что, кроме прикида, никакой особой актерской игры не понадобилось.

– У тебя правда в детстве были два питбуля Бастер и Браун?

– Ага.

– И когда ты приглашал друзей домой, твои родители заставляли их сидеть и слушать Хэнка Уильямса, Китти Уэлс и классику кантри музыки?

– Как такое можно придумать?

– И Бэйкерсфильд ты закончил с отличием?

Лайнус поднял руки, делая вид, что сдается.

– Беру свои слова назад. Ты был очень внимателен. И я правда люблю ходить под парусом, плавать и заниматься сексом. А рисование – это мое хоб…

В этот же самый момент Шейн сказал:

– А что насчет твоих ужасных рисунков… – тут до него дошло, о чем говорит Лайнус, и он осекся.

Секунда тишины, и Лайнус воскликнул:

– Эй!

– Ну-у, я хотел сказать, что они не так уж плохи.

– Это даже хуже. Теперь ты меня жалеешь, – сказал Лайнус, и они рассмеялись. Этот разговор напомнил, каким тогда был Нортон. Расслабленным и естественным. Может, не все было враньем.

– Ну ладно, не Рембрант, знаю, – сказал Лайнус. – Я не в твоем вкусе.

– Я думал, что в моем, – Шейн не планировал говорить это вслух. Наверное, виновато «бычье молоко» на пустой желудок или просто странный вечер. Волны были такими высокими, что разбивались о край набережной. Лодки поднимались и скользили по вздымающейся воде.

– Тебе не кажется, что все дело в задетом эго? – спросил Лайнус спокойным, нейтральным тоном, как бы приглашая Шейна посмеяться над давней историей.

– Ты так считаешь? – постарался так же безлично ответить Шейн.

И все же он чувствовал, что Лайнус наблюдает за ним, пытаясь прочесть его мысли.

– Во всяком случае, надеюсь. В противном случае…

Точка. Он не закончил мысль, и Шейн понял, что у него не хватит сил выслушать еще одну холодную оценку их прежних отношений или его эмоционального и психического состояния, прошлого или нынешнего. Пусть Лайнус верит, во что ему хочется. Так проще для самолюбия Шейна. В любом случае, вопрос это спорный.

Наконец они дошли до конца проспекта Полумесяца. Они стояли перед патио, окруженным кованным заборчиком и украшенным цветочными горшками. Вывеска с надписью «Фиеста Инн» громко скрипела, раскачиваемая морским бризом.

– Ни разу тут не ел, – сказал Шейн, чтобы как-то заполнить долгое, неожиданное молчание, повисшее между ними. – Но бар тут хорош. Атмосфера в ретро стиле «крысиной стаи»*.

– Может, как-нибудь поужинаешь тут, – сказал Лайнус.

Нельзя было не восхититься построением фразы. Особенно, если учесть их предыдущий разговор. Лайнус не приглашал его на ужин, но закинул удочку. Они могут начать все сначала, если Шейн захочет. Никаких уловок. Никаких скрытых мотивов.

– Может быть, – ответил Шейн.

И снова подумал, что, может, единственной причиной, по которой ему так легко общаться с Лайнусом, является их похожесть. Его отвлекли и ввели в заблуждение атрибуты «Нортона» – прическа, неопрятная одежда, пиратская серьга. Но если бы Лайнус действительно был таким, каким казался, то они не были бы настолько совместимы. Шейну всегда казалось, что они с Лайнусом находятся на одной волне, и теперь понял – это потому, что у них обоих имелись полицейские рации.

– Извини, но нам пора возвращаться, – прервал его размышления Лайнус. – Если волны станут еще хоть немного выше, все эти лодки окажутся на набережной.

– Наверное, ты прав.

– Два года назад в это же время года тут был сильнейший шторм. Много чего натворил, – рассеянно добавил Лайнус, словно его мысли витали где-то очень далеко.

В молчании они дошли до Кларисс-авеню. Шейн безуспешно пытался решить, хочется ли ему пригласить Лайнуса выпить. Соблазн был велик – какое бы имя тот не носил, парень все равно был привлекателен, но Шейн считал, что идея не из лучших. Когда дело касалось Лайнуса, его инстинкты сбоили.

И о чем бы Лайнус не думал, он по-прежнему держался обособленно.

– Что нам оставалось… – начал Лайнус, когда они подошли к коттеджу Шейна. Его прервал лязг металла по асфальту и темная фигура, выскочившая из кустов и промчавшаяся мимо них.

– Что за?.. Эй! – воскликнул Шейн.

– Я?.. Он только что?…

– Он пытался вскрыть боковое окно, – Шейн бросился вслед за человеком в черном.

По крайней мере, попытался броситься. Два шага, и Шейн понял – нет. Определенно, не сможет. Он остановился, приложив ладонь к боку. Мимо пробежал Лайнус, бросив на ходу:

– Я его поймаю.

Шейн сперва подумал на хулиганящих подростков – остров имел довольно низкий уровень преступности, но убегающий злоумышленник не показался ему молодым. Он проскакал по улице, словно испуганный жук, резко свернул направо, ввалился в калитку коттеджа и поспешно вскарабкался по ступенькам. Открылась входная дверь и через мгновение захлопнулась.

Лайнус затормозил. Посмотрел на дом, а затем шагом направился обратно к Шейну, остановившемуся, чтобы подобрать отвертку, которую использовал взломщик для вскрытия окна. Они встретились на полпути.

– Ты не поверишь, – сказал Лайнус.

– А ты проверь.

– Я знаю, кто вор.

Шейн осмотрел гольфкарт, припаркованный перед садом. Выглядела машинка очень знакомо. Особенно радиаторная решетка.

– Брэдли Хьюперт? – медленно произнес он.

Комментарий к Глава 3

Крысиная стая (Rat Pack) – команда деятелей американского шоу-бизнеса 1950-х и 1960-х годов, которая группировалась вокруг Хамфри Богарта и его супруги Лорен Бэколл. В начале 1960-х годов лидеры крысиной стаи – Фрэнк Синатра, Дин Мартин, Сэмми Дэвис – часто выступали в клубах Лас-Вегаса и на телевидении с импровизированными комическими и музыкальными номерами.

========== Глава 4 ==========

Пришлось довольно долго и упорно жать на звонок, прежде чем они услышали щелчок замка, и дверь, украшенная простым венком из веток и ракушек, наконец открылась.

Слабый свет фонарей на солнечных батареях, пробивающийся сквозь кусты, растущие вокруг дома, осветил явление мистера Хьюперта в банном халате, плотно запахнутом и подвязанном на пухлом животе. Его лицо блестело от пота.

– Ну и ну! – воскликнул Хьюперт высоким, испуганным голосом. – Поздновато уже для светских визитов, мальчики.

– Это не светский визит, – сказал Лайнус.

– Н-не понимаю, – Хьюперт перевел взгляд на Шейна.

– Мы можем войти, Брэдли? – спросил Шейн.

– О, ну я даже не знаю… – замялся Хьюперт, но отступил от двери, когда Шейн двинулся вперед. Лайнус последовал за ним.

В доме было темно, но поскольку электричество вырубилось везде, это не доказывало, что Хьюперт зарабатывал себе место в списке озорников Санты.

Керосиновый фонарь горел на большом, черном столбе с латунными шипами, отбрасывая живой, неровный свет на маленькую гостиную, обставленную винтажной мебелью в приморском стиле. Латунная чайка на стене, ротанговые кресла и диван, скульптуры из коряг.

– Что вы искали, Брэдли? – спросил Шейн.

– И-искал? – Хьюперт оглядел затененную комнату, словно искал подсказку к вопросу Шейна.

– Только что, когда пытались влезть в мой дом.

– Я? – переспросил Хьюперт, стягивая ворот халата у горла.

– Да, вы. Я бежал за вами, – сказал Лайнус. – От дома Шейна до вашего. И не терял из виду.

– Это к-какая-то ошибка… – замялся Хьюперт. Даже при слабом освещении было видно, как пот стекает по его лицу. Понятно, что отчасти это было связано с напряженными гонками по улице.

Лайнус переглянулся с Шейном, и тот понял, что они думают об одном и том же: Хьюперт не был крепким орешком. Расколоть его проще простого.

Шейн окинул Хьюперта быстрым взглядом. Тому хватило ума снять штаны, чтобы казалось, будто он только что вылез из кровати. Левая нога была босой, а на второй красовался один из тех дурацких оленьих носков, которые были на нем накануне. Его бледные, тонкие ноги подрагивали, а коленки, наверное, стукались друг об друга под халатом. И пока Шейн пристально разглядывал хозяина, его чувство внезапно и необъяснимо сдвинулось от раздражения и привычного желания свершить правосудие над злополучным преступником в сторону… Чего-то не совсем ясного.