Текст книги "Врунишка"

Автор книги: Джорджина Форсби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Внезапно вся сложившаяся ситуация заставила Молли преисполниться гневом. Ее охватила беспомощная ярость на жалкое убожество ее собственной жизни, на бесконечную круговерть обязанностей. Ее тяга к романтическим отношениям обернулась для нее дурацким положением, в котором она оказалась и из которого ей предстояло выкручиваться.

– Видите ли, Кевин, – сумрачно проговорила она, – я хотела бы сказать вам нечто, относящееся к нашей встрече.

– Не говорите ничего, – шепнул он и сделал шаг к ней. Теперь он стоял почти вплотную, так, что она чувствовала его тепло и запах его мужских духов. – Я знаю каждое слово из того, что вы собираетесь мне сказать.

– Знаете?

– Да, знаю. Вы хотите сказать, что встреча наша случайна и это был не ваш выбор. Но, Молли…

У нее перехватило дыхание, и она подняла на него глаза, а он положил ей руки на плечи и нежно привлек к себе.

– Молли, – прошептал он, – этот вечер был для меня поистине необыкновенным. А когда в воздухе разлито такое… такое волшебство, принцесса может и в первый же вечер поцеловать лягушонка. – Он склонился к ней, и его губы мягко коснулись ее лица, а руки плотнее обхватили ее.

И Молли тут же рассталась с отчаянной решимостью выложить ему всю правду. Она обмякла в его объятиях, растерянная свершающимся чудом, совершенно забыв о себе, захваченная чувственностью его поцелуя.

Лишь одна-единственная мысль примешивалась к охватившему ее счастью: отчаянная надежда, что Кевин не услышит ее разговора с Дарси по домофону, когда она будет просить впустить ее.

4

Едва только занялось следующее утро, Молли уже выпрыгнула из автобуса и направилась к магазину «Донован», испытывая легкое недоумение при виде дома, стоящего на привычном месте. Она не удивилась бы, если бы ее рабочее место превратилось в средневековую крепость, украшенную знаменами и стягами, с лебедями в крепостном рву или же в какое-нибудь фантастическое строение, серебристые стены которого украшали бы невиданные на земле цветы.

Но задняя дверь издала привычный скрип, когда она открыла ее, и лестница в подвальное помещение была такой же крутой и грязной, как и всегда, а холл заставлен ящиками, которые вечно что-то мешало убрать.

Стол в ее кабинете был завален кучами сердечек и купидонов, оставшихся от Дня св. Валентина, а также пасхальными открытками. Молли повесила на деревянный стояк свое старое коричневое пальто и обеспокоенно посмотрела на себя в зеркало.

Она выглядела как обычно: большие синие глаза, грустноватая улыбка на губах, бледная кожа с легкой россыпью веснушек, непослушные завитки волос. Не было и следа того, что…

Распахнулась дверь, и неожиданно пахнуло мускусным запахом духов.

– Ну? – потребовал запыхавшийся голос. – Расскажи нам все-все, Молли. Мы ждем.

Повернувшись, Молли увидела в дверях Дарси и Рейчел, глаза которых в предвкушении повествования блестели от возбуждения.

Она замялась, прикидывая, что же такое им рассказать.

– Ты хорошо провела время? – приглушенным голосом спросила Рейчел. – Он в самом деле такой восхитительный? Где вы обедали?

– Он был очень мил, – тихо ответила Молли, вспоминая вежливость Кевина Донована, его обаяние, юмор, с которым он реагировал на ее порой неловкие шутки, как он счел ее умной и очаровательной. – Мы были в «Бочонке».

– Ух! – воскликнула Рейчел, усаживаясь на стол Молли и закидывая ногу на ногу. – И что вы заказывали?

– У меня был лобстер по-бостонски, а Кевин ел меч-рыбу.

– Кевин предпочел меч-рыбу! – сказала Рейчел, подталкивая локтем Дарси. – Он довез тебя до дому, Молли? Пригласил к себе?

Молли покраснела.

– Конечно нет, – резко ответила она, делая вид, что заинтересовалась голубым пластиковым пасхальным яйцом.

– Но, по крайней мере, он поцеловал тебя на прощание?

Молли залилась румянцем, вспомнив его поцелуй и тот неповторимый момент под звездным небом. У Кевина были прохладные губы, когда он коснулся ее губ, но они быстро согрелись, ибо в сердце у них вспыхнуло пламя, а ночное небо разукрасили слепящие разводы, подобные северному сиянию…

– Ну давай же, Молли, – настоятельно потребовала Рейчел. – Ты должна помнить, поцеловал ли тебя мужчина на прощание?!

– Эй, – решительно вмешалась в разговор Дарси. – Мы ничего еще толком не слышали и о твоем свидании, Рейчел! Как оно у тебя прошло? Никак вы с Гарри заехали к нему и постарались устроиться поудобнее? Как выглядит старина Гарри в банном полотенце, а? Наверное, потрясающе?

Рейчел уставилась на подругу.

– Если хочешь знать, – сухо сказала она, – мы с Гарри прекрасно провели время. На самом деле он страдает от одиночества.

– С чем, насколько я слышала, довольно успешно справляется, – ухмыльнулась Дарси. – Подумай на этот счет, Рейчел. И раз уж ты сделала первый шаг, надо идти дальше.

Рейчел возмущенно посмотрела на своих собеседниц и выплыла из комнаты, покачивая округлыми бедрами.

Дарси, убедившись, что дверь плотно закрыта, повернулась к Молли и впилась в нее взглядом.

– Ладно, Молли, кончай мне пудрить мозги. Так что на самом деле произошло прошлым вечером?

– Ох, Дарси, – с отчаянием сказала Молли, опускаясь в кресло и закрывая лицо руками. – Прошу тебя, не спрашивай…

– Ведь было уже за полночь, и я спала, – строго сказала Дарси, видя перед собой спутанную копну кудрявых волос своей подруги, – когда ты позвонила мне по домофону. «Дарси!» – услышала я такой шепот, словно за тобой гнались копы…

– Пойми, он стоял всего в нескольких футах от меня! Я не могла…

– «Дарси, пожалуйста, впусти меня. Я все объясню завтра». А дальше я спросила, случилось ли что-нибудь, и услышала в ответ: «Нет, просто мне надо попасть внутрь. Всё объясню завтра. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…» – изобразила Дарси те молящие нотки, которые она слышала в голосе Молли. – Так все было? Я верно передаю?

Молли смущенно посмотрела на подругу.

– Итак, – Дарси взяла распустившийся моток ленты и стала аккуратно сматывать ее, – что же произошло, Молли? Или ты считаешь, что у меня нет права поинтересоваться? Ради Бога, я пошла на то, чтобы впустить в дом постороннего человека. Может, за это меня еще выставят из него.

– Дарси… я не знаю, как тебе все объяснить.

– А ты попробуй… с самого начала, – безжалостно потребовала Дарси. – Времени у меня хватит. Черт, да ведь сегодня пятница. И если ты быстренько все выложишь, мне не придется перерабатывать.

– Это было просто потрясающе, – беспомощно начала Молли, с трудом удерживаясь от слез. – Я великолепно чувствовала себя в новом платье и туфельках и, когда справилась с волнением, честное слово, стала нравиться сама себе.

– Он хорошо к тебе относился?

– В этом-то все и дело. Он был более чем внимателен, само обаяние. Я хочу сказать, в нем нет и следа чванства, надменности или чего-то такого. Выяснилось, что мы читаем одни и те же книги и любим одну и ту же музыку, даже смеемся одним и тем же шуткам. Я и представить себе не могла, насколько хорошо и спокойно я буду чувствовать себя в его обществе.

– Так в чем же проблема? Почему ты выглядишь словно потерянная кукла, как говорит мой маленький племянник?

– Дарси… я позволила себе такую глупость, – простонала Молли, снова опуская голову.

Дарси положила руку на плечо подруги и наклонилась к ней.

– Послушай, моя милая, все мы время от времени позволяем себе те или иные глупости. Особенно когда речь идет о мужчинах. Так в чем она заключалась?

– Я соврала, – откровенно сказала Молли, уставясь на Дарси широко открытыми глазами. – Дарси, он такой богатый и умный, так элегантно одет, и у него такая шикарная машина и все прочее… Я просто не могла позволить, чтобы он узнал, как… в каком убожестве я живу, что представляет собой мой дом. Так что я… ну, словом, выдумала себе совсем другую жизнь.

– Ух ты. – Дарси с нескрываемым восхищением уставилась на собеседницу. – Никогда и представить себе не могла, что ты способна на такое и можешь так закрутить кому-то голову.

Молли чуть не задохнулась от нахлынувшей и затопившей ее волны смущения.

– Ох, я понимаю, – пробормотала она. – Ужасно. Просто ужасно.

– И какое же я имела отношение ко всей этой истории? Почему ты решила в полночь ввалиться ко мне в дом?

Молли покраснела до корней волос.

– Я даже не сообщила ему, что у меня есть семья. Сказала, что живу одна и в городе у меня никого нет, что в этом здании занимаю пентхаус, – добавила, смущенно улыбаясь, Молли, – и в нем расположена моя студия со стеклянным потолком, в которой я и провожу время, занимаясь живописью.

– На самом деле пентхаус принадлежит какому-то богатому арабу, – весело уточнила Дарси, – и он проводит свободное время, устраивая у себя приемы. Я слышала, что арендная плата составляет что-то около трех тысяч в месяц.

– Три тысячи в месяц? – с ужасом повторила Молли.

– Ага. И как я прикидываю, твой Кевин Донован должен иметь представление, во сколько обходится такой пентхаус. Неужели он совсем не поинтересовался, почему ты, имея такие доходы, предпочитаешь проводить время, развешивая купидончиков в витринах?

– Он вроде намекнул, я объяснила, что нуждаюсь во встречах с людьми… что это способствует вдохновению при занятиях живописью. Объяснила, что необходимость ходить на работу заставляет подчиняться определенной дисциплине, в противном случае я так бы и торчала в студии сутками, забывая и о еде и о сне.

Дарси кивнула, соглашаясь с ней.

– Для меня лично звучит убедительно. Значит, когда он собрался отвезти тебя домой…

– Я просто впала в панику, – призналась Молли. – Мы договорились, что он заедет за мной прямо в магазин. Я не хотела, чтобы он увидел мой дом, но почему-то не подумала, что он решит отвезти меня домой.

– Наверное, тебе казалось, что этот вечер никогда не кончится, – мягко предположила Дарси.

Взгляд Молли смягчился, и она улыбнулась своей юной подруге.

– Да, наверное, на это я и надеялась. Во всяком случае, я сообразила сказать ему, что забыла на работе ключи, так что он должен был увидеть, как я звоню другим обитателям дома с просьбой впустить меня. Вот я и позвонила тебе.

– Удивительно, что он не настоял на том, чтобы проводить тебя до самых дверей квартиры… Истинный джентльмен так бы и поступил.

– Он хотел, но я сказала, что должна сначала зайти к тебе, чтобы взять запасные ключи от своей квартиры. А ты будешь смущена, если чужой человек увидит тебя в ночной рубашке, потому что ты очень застенчивая и скромная.

Дарси улыбнулась, ясно испытав удовольствие от такой характеристики.

– А потом, когда ты впустила меня в дом, я просто стала кататься в лифте вверх вниз, пока не убедилась, что он уехал. После чего вызвала такси и поехала домой. Это мне обошлось, – грустно добавила она, – в девятнадцать долларов. И теперь всю неделю я не смогу позволить себе ланч.

– Но ведь игра стоила свеч, так, Молли?

Женщина, рассеянно накручивая на палец завитки волос, обдумывала вопрос.

– Сначала я так и решила, Дарси. И испытала поистине романтические и волнующие переживания. Но теперь, вспоминая все свое вранье, я так ужасно чувствую себя, что просто не знаю, куда деваться от стыда. Меня просто мутит, как подумаю…

– Не стоит так уж переживать, дорогая, – весело бросила Дарси, соскакивая со стола и направляясь к двери. – Ты прекрасно провела время, обзавелась потрясающим новым платьем, которое, видит Бог, ты вполне заслужила. И никто из-за тебя не пострадал. Так на что тебе сетовать?

– Но я ему выдала столько всякой чуши…

– Забудь, – стараясь успокоить подругу, сказала Дарси и улыбнулась ей, стоя на пороге. – Просто забудь. Черт побери, Молли, да ты ведь никогда больше не увидишь этого мужика, так?

– Верно, – с печальной улыбкой согласилась Молли. – Во всяком случае, я на это очень надеюсь.

Но, оставшись одна в своем маленьком кабинетике, Молли поняла, что эти последние слова были еще одной ложью. И более того, самой крупной из всей лжи, которую она себе позволила.

Молли стояла на четвереньках в углу рабочего помещения и, чихая от облаков пыли, вытаскивала картонки с разнообразными мелочами для украшения витрин из огромного шкафа. Прищурившись, она рассматривала поблекшие надписи на ящиках, надеясь найти искусственные цветы.

– Может, тут… нет, здесь, материалы по «здоровым зубам», – бормотала она.

Зазвонил телефон, и она, отряхивая клочья паутины с джинсов и свитера, подошла к столу.

– Алло?

– Молли? Это вы? – У нее перехватило дыхание и гулко заколотилось сердце. Сжимая трубку одной рукой, она другой рассеянно растирала пятнышко грязи на рукаве. – Молли? – Это Кевин. Мне просто захотелось пожелать вам доброго утра.

– Доброе утро, – прошептала Молли.

– У вас уже состоялись те самые важные встречи?

Молли стряхнула очередную нить паутины со свитера.

– Пока еще нет. Видите ли, похоже, что… что сегодня солнце взошло попозже.

Я идиотка, в полной растерянности подумала она. Полная идиотка…

– А я вот думаю, что для меня солнце взошло прошлым вечером, – сказал Кевин, и в голосе его прозвучала такая теплота, что у Молли ослабели ноги, и ей пришлось опуститься на стул.

– Я… я понимаю, – пролепетала она, не в силах придумать ни одного толкового слова.

– Вы попали к себе? Все в порядке? Ключ был у вашей подруги?

– Да, все прошло отлично.

– Прекрасная идея оставлять ключ у подруги на случай, если забудешь свой. И тем не менее мне все же хотелось посмотреть на ваши работы.

– Может, как-нибудь в другой раз, – прошептала застигнутая врасплох женщина, полным отчаяния взглядом обводя потолок, стены, потрепанное коричневое пальто, заваленный рабочий стол и груды уже ненужных украшений ко Дню св. Валентина.

– Отлично. Как насчет завтрашнего дня?

Молли стала лихорадочно соображать. У нее отхлынула кровь от лица.

– Завтра?

– Конечно. Завтра суббота, и даже самые увлеченные живописцы должны позволить себе отдых в этот день, не так ли? Давайте встретимся, Молли. Вы же сами сказали, что солнце хоть и поздно, но взошло.

– Но я… – Молли пыталась собраться с мыслями. – Завтра днем я должна сделать кое-какие покупки. У нас… у меня просто ничего нет, – торопливо поправила она.

Вот это уже полностью отвечало истине. Хелен по-прежнему опасалась выйти из дому, а Грейс по такой погоде не могла позволить себе ходить по магазинам. И в данный момент ее семья была вынуждена ограничиваться сандвичами с ореховым маслом и консервированными супами.

– Хорошо. Давайте встретимся на рынке Пайк-Плейс, и там вы сделаете все свои покупки. Как вам это предложение?

Молли замялась, не в силах справиться с растущей в ней тревогой.

– Давайте, Молли, – продолжал настаивать Кевин. – Это будет очень забавно. Я просто обожаю покупать. Поторгуемся в рыбных рядах, выберем самые сочные дыни и поищем самую пышную брюссельскую капусту. Вам понравится.

Молли показалось, что она видит Кевина Донована столь же отчетливо, словно он стоит перед ней, и вот сейчас она протянет руку и коснется его. Она представила его искрящиеся темные глаза, чувственный рот, стройную подтянутую фигуру и небрежную манеру поведения.

Больше всего на свете Молли хотелось снова оказаться с ним рядом, смеяться одним и тем же шуткам, идти с ним бок о бок, зная, что день будет полон общения с ним и завершится нежным поцелуем.

Но ситуация была просто неразрешимой. Если бы она не врала ему столько! А теперь ей оставалось или продолжать играть этот фарс, чего она просто не могла себе позволить, или же открыть ему всю правду, после которой он, конечно же, станет ее презирать. О Господи, – устало подумала она. – Ну и запуталась же я…

– Молли?

– Кевин, мне в самом деле надо бежать. У меня сегодня миллион дел.

– Но как насчет завтрашнего дня? Может, мы встретимся на набережной? Скажем, около аквариума, в час дня?

– Хорошо, – еле промолвила Молли вне себя от отчаяния, которое окутывало ее мрачным темным облаком. – Хорошо, Кевин. Я буду.

5

Наступило следующее утро. Молли кормила завтраком сына. Чарли красовался все в той же драной пижаме, со взлохмаченными, непричесанными после сна волосами. Ел он шумно, с чавканьем поглощая кашу из большой тарелки, то и дело подозрительно поглядывая на толстого коричневого хомяка, клетка с которым стояла у его локтя.

Молли, попивая кофе, ловила на себе взгляд маленьких блестящих глазок грызуна. Она испытывала к нему искреннее сочувствие. Не так-то легко было быть домашним животным Чарли и его постоянным спутником.

Своего хомячка Андреа кормила и любовно заботилась о нем, учитывая последние требования науки о животных, но Молли подозревала, что хомячок Чарли ведет жизнь, далекую от идиллии. Тем не менее помочь она ему не могла.

– Ты глянь, мама, – с полным ртом сказал Чарли, показывая ей извлеченный откуда-то каталог.

Молли присмотрелась к модели скейтборда, на который показывал пальцем с обкусанным ногтем ее сын.

– Да. Ну и что?

– Он просто потрясающий, мам. У него резиновая подложка для ног и самые лучшие колесики, которые только можно купить. Одна доска стоит больше ста долларов.

– И сколько же стоит вся конструкция?

Чарли нахмурился, рассматривая яркую фотографию.

– Триста двадцать, – наконец сказал он. Молли лишь невесело усмехнулась, оценивая иронию судьбы. Скейтборд стоил ровно столько же, сколько ее наряд ко Дню св. Валентина. Мечта Чарли могла претвориться в жизнь, только если она еще раз позволит себе такое расточительство.

– Чарли… – начала она.

– Всем доброе утро, – хриплым голосом приветствовала членов семьи Селма, появившись в кухне в халате и с сигаретой, зажатой в углу рта. – Почта еще не пришла?

– Сегодня суббота, мама, – напомнила ей Молли. – И почты не бывает.

Селма разочарованно поморщилась. Она рассеянно потрепала Чарли по голове, постояла у холодильника, рассматривая его содержимое, после чего захлопнула дверцу и мрачно воззрилась на стол.

– В этом доме нечего есть.

– Чушь, – отозвалась Грейс со своего места, где готовила лук и кабачки для гамбургеров. – Молли вечером сходила в бакалейную и притащила тонну всякого добра. Что тебе еще надо?

Селма лишь покачала головой и вышла из кухни. Молли растерянно посмотрела ей вслед.

– Теперь она будет работать весь день и крошки в рот не возьмет. Мне стоило бы купить ей сливочного сыра или чего-нибудь в этом роде.

По правде говоря, Молли помнила, что ей еще предстоит приобрести некоторые экзотические продукты питания, поскольку для поддержки отношений с Кевином ей придется поистратиться на рынке, чтобы поддержать свою ложь. Но, как только что заметила Грейс, основную часть покупок ей удалось сделать предыдущим вечером. Так что Кевину не придется стать свидетелем того, как она покупает солидные банки свинины с бобами и большие коробки орехового масла вместе с пакетами воздушной кукурузы.

– Я просто умираю из-за этого скейтборда, – канючил Чарли, стараясь просунуть ложку с кашей сквозь прутья решетки, за которой сидел хомяк. Тот опасливо сжался в углу, с подозрением глядя на пищу.

– Чарли… – снова начала Молли.

– А?

– Чарли, скажи, ты когда-нибудь совершал что-то плохое, а потом испытывал сожаление о содеянном? Ну например… – Молли запнулась на мгновение, и щеки ее порозовели. – Например, ты когда-нибудь врал по-крупному, а потом не знал, что делать?

Чарли удивленно посмотрел на нее и постарался увильнуть от ответа.

– Что это ты имеешь в виду? – осторожно спросил он.

Молли взглянула на него с досадой.

– Я хочу сказать, бывало ли, что ты рассказывал другому человеку о себе то, что не соответствовало действительности, тот тебе верил, а потом у тебя из-за этого начинались неприятности?

Лицо сына омрачилось.

– Это все Анди! Я убью ее! – завопил он. – Она сказала, что не проболтается!

Молли, растерявшись, смотрела на него.

– Анди? Какое она имеет отношение?..

С лица Чарли медленно сполз возмущенный румянец, уступив место хитрой улыбке.

– Да ничего. Проехали, мама, – торопливо добавил он. – Мы с Джейсоном сегодня будем играть в марсиан-убийц.

Он схватил клетку с хомяком и вылетел из кухни, оставив Молли удивляться, какая роль отведена в этих межпланетных войнах многострадальному хомяку. Повернувшись, она увидела, что тетя смотрит на нее с молчаливым вопросом.

– Ты ни о чем не хочешь поговорить, Молли? – мягко осведомилась она. – Например, о том, что тебя беспокоит?

Молли поежилась под проницательным взглядом Грейс. После всех лет, что они провели бок о бок, она по-прежнему не имела четкого представления, обладает ли та сверхъестественной проницательностью. Но у нее нередко возникало тревожное ощущение, что Грейс видит то, что скрыто от всех прочих.

Молли испытала желание упасть в добрые объятия тетки и выплакать ей всю свою печальную историю. Но она была настолько смущена своим поведением, ей было настолько не по себе при воспоминании о симпатичном лице Кевина Донована и его блестящих глазах…

– Ничего, – наконец сказала она. – Совершенно ничего, тетя. Сегодня днем мне надо кое-куда выйти, – с наигранной небрежностью добавила она. – Я еще кое-чего прикуплю в дом, ладно?

– Ты возьмешь машину?

– Не думаю, что папа уже успел привести ее в порядок. Было слишком холодно, и он не мог заняться карбюратором. Так что я просто куплю кое-что и вернусь домой на автобусе.

Молли допила остатки кофе и торопливо покинула кухню, испытывая неловкость под задумчивым взглядом Грейс, которым та проводила ее.

Погода, повинующаяся капризам океана, изменилась: порывам ледяного ветра пришел на смену легкий бриз, и спокойную морскую гладь залил солнечный свет. Чувствовалось приближение долгожданной весны, и сиэтлский рынок Пайк-Плейс, кишащий толпами людей, расцвел разноцветьем выставленных товаров. К услугам покупателей были все открытые прилавки, а витрины потрясали обилием товаров, словно цветущий луг под теплым солнцем.

В магазинах, расположенных на верхнем уровне, продавцы предлагали все – от отрезов батика до украшенных бисером мокасин, а внизу уличные музыканты услаждали слух покупателей, толпившихся у прилавков, пением и звуками музыкальных инструментов. Очарованная мелодией, Молли остановилась рядом с молодой кореянкой, которая исполняла на скрипке полонез Шопена. Кевин Донован стоял рядом, небрежно обняв ее одной рукой за плечи, держа другой пакет с недоеденной засахаренной воздушной кукурузой.

Молли украдкой бросила на него взгляд, – ее волновало ощущение близости его сильного, пышущего здоровьем тела. Даже в той, казалось бы, случайно подобранной одежде, что была на нем, – выцветших джинсах, кашемировом свитере и дождевике – он выделялся среди толпы. В каждом его движении она чувствовала спокойную властность и невозмутимую уверенность в себе.

Улыбнувшись юной исполнительнице, Молли бросила горсть мелочи в футляр из-под скрипки и пошла дальше, позволив Кевину приобнять себя за талию. Внезапно остановившись, он притянул ее к прилавку, на котором были разложены украшения из бирюзы.

– Вы только гляньте на них, Молли, – сказал он, держа в руках серьги в оправе в виде полумесяца. – Как они точно подходят по цвету к вашим глазам. Разрешите мне купить их для вас.

Молли глянула на ярлычок с ценой и побледнела.

– О нет, – смущенно запротестовала она. – В самом деле, Кевин, я не могу себе позволить…

– Посмотрите на них, – повторил он. Он привлек ее поближе и заставил взглянуть в небольшое зеркальце. Одну из блестящих сережек он приложил ей к щеке, и его теплые Пальцы коснулись ее скулы. – Они прямо созданы для вас. Я беру их, – обратился он к продавцу, не позволяя Молли отвести взгляд от зеркала.

Она вздрогнула, посмотрев ему в глаза, и горло перехватило спазмом, когда он развернул ее лицом к себе.

– Молли, – шепнул он, наклоняясь к ней. – Ох, Молли… – Он приник к ней губами, и в этот прохладный, несмотря на солнце, день они оба забыли о холоде. Им стало тепло, как летом, и они преисполнились нежностью, столь же невыразимой словами, как та музыка, что звучала в отдалении.

Молли буквально потеряла голову, захваченная приливом чувств. Она вернула ему поцелуй, полная жадного желания, чтобы он целовал ее снова и снова, поражаясь нежности его губ, силе его рук, теплу его тела.

Так, забыв о времени, они стояли, приникнув друг к другу, не обращая внимания на снующих вокруг людей. Наконец Молли, смущенно пробормотав что-то, отодвинулась от него, а Кевин стал рыться в карманах в поисках бумажника, чтобы расплатиться с улыбающимся им из-за прилавка продавцом.

– Не могу поверить, что утром вы уже обошли весь рынок, – сказал Кевин, кладя руку на кожаное изголовье сиденья и улыбаясь Молли.

– Стоял отличный день, – отводя глаза, ответила Молли, – а рынок совсем недалеко, в нескольких кварталах. И мне нравится ходить пешком.

– А что, если бы меня не оказалось рядом? – Он показал на тяжелые пакеты с покупками на заднем сиденье. – Вы бы просто выбились из сил, таща все это добро домой.

– Я не сомневалась, что вы появитесь, – призналась Молли. – Вы производите впечатление человека, который держит слово.

– Неужели? – Он улыбнулся Молли, не отводя от нее смеющихся глаз, и коснулся одной из бирюзовых сережек. – Я рад, что вы так считаете, Молли Кларк.

И снова она отвела взгляд, смущенно уставившись в окно его машины, припаркованной у обочины. Перед ней высилось многоквартирное здание, в котором жила Дарси, и, приглядываясь к запертым входным дверям, стеклянные панели которых поблескивали в вечерних сумерках, она испытывала растущее напряжение. Просто поразительно, не могла не подумать она, с какой готовностью и быстротой человек привыкает жить во лжи. На этот раз она предварительно обзавелась ключом от дома.

– Так как, – сказал он после неловкой паузы, – могу ли я считать, что мне выпал счастливый день? Удастся ли мне наконец увидеть ваши живописные полотна?

Хотя Молли весь день готовила себя к тому, что услышит такой вопрос, у нее мучительно сжалось в груди.

– Ох, боюсь, только не сегодня…

– Вот как? Почему же?

– У меня сейчас тетя. В последнее время она не очень хорошо себя чувствовала и вчера прилетела из… из Юты, чтобы в больнице ей сделали кое-какие анализы. Думаю, что сейчас она спит, и мне бы не хотелось беспокоить ее.

Кевин сдвинул брови, размышляя.

– Молли, мне так жаль, – мягко сказал он, коснувшись ее плеча. – Я не должен был таскать вас за собой весь день.

– Все в порядке. Скорее всего большую часть дня она отдыхала после анализов… Они были очень утомительными.

– Что-то серьезное?

Молли смущенно сжалась на сиденье, ненавидя себя за то, что уже не в силах остановить поток вранья.

– Надеюсь, что нет, – не вдаваясь в подробности, сказала она.

– Она долго пробудет у вас?

– Нет, она отправится домой, как только будут готовы результаты анализов. Скорее всего, в начале недели.

– Понимаю. – Помявшись, он повернулся и уставился на нее. – Молли, я в самом деле хочу снова увидеть вас.

– Я не знаю, как…

– Молли, – серьезно прервал ее Кевин. – Я никогда не встречал никого похожего на вас. Вы очень… хороший человек. Я испытываю счастье просто от вашего общества.

Женщина оцепенела, охваченная стыдом. «Очень хороший человек»…

– Вчера утром, – продолжил он, – когда я поговорил с вами и понял, что сегодня снова увижу вас… Молли, я почувствовал себя мальчишкой, собирающимся на пикник. – Он снова склонился к ней, и его темные глаза наполнились нежностью. – Не могу припомнить, чтобы я к кому-нибудь так относился, честное слово.

Молли испуганно посмотрела на него. Наконец пришло время сказать ему все, поняла она. Именно сейчас, пока дела не зашли слишком далеко, она обязана выложить ему правду.

«Кевин, все это время я вам врала. Я не провожу время в одиночестве в пентхаусе со студией. А живу в старом полуразвалившемся доме с двумя детьми и безработными родителями, со слегка сдвинутыми тетей и сестрой и двумя вонючими хомяками. У меня нет денег и нет надежды когда-либо заработать их, и я вот уже десять лет не бралась за кисть. Мне досталась обычная, достойная сожаления судьба, и я понимаю, вы должны испытывать ко мне презрение за то, что я сделала, но я…»

– Молли, – шепнул он, и в голосе его появились хрипловатые нотки, – помогите мне. Неужели я слишком тороплю события? Или я выгляжу в ваших глазах полным идиотом? Ибо если вы не чувствуете нечто подобное…

В том-то и дело, что и она чувствовала это «нечто подобное», с отчаянием думала Молли. В этом-то и заключалась проблема! Молли прекрасно понимала Кевина, когда он говорил, что ощущал себя ребенком в ожидании пикника. Она сама не могла отделаться от радостного возбуждения при мысли, что ее ждет кто-то, и ни с кем раньше она не испытывала такого ничем на замутненного счастья.

Кто может понять непостоянство судьбы?

Помимо влияния, которым он пользовался, привлекающей внимание внешности, блестящей репутации и огромного богатства, Кевин Донован, откровенно говоря, воплощал собой те человеческие качества, которых ей не хватало с самого рождения. Он был человеком, о котором она страстно мечтала всю жизнь. И когда наконец он оказался рядом с ней, то из-за своей глупости она воздвигла между ними такую высокую стену, преодолеть которую не было никакой возможности.

– Вам нужно время, чтобы все обдумать, Молли? Оставьте мне хотя бы надежду. Скажите мне, что речь идет только о каком-то временном промежутке.

– Я… да, – пробормотала она. – Думаю, именно он мне и нужен. И если вы позволите…

– Больше ни слова, – мягко сказал он ей. – Я все понимаю. Видите ли, Молли, – сказал он, барабаня пальцами по рулю, – завтра мне нужно вылететь в Калифорнию, меня ждут там кое-какие дела. Вернусь я примерно в среду днем. Можем ли мы пообедать в среду вечером?

– Я… думаю, что да, – смущенно сказала она, комкая лежащие на коленях перчатки.

– Отлично. Тогда я заеду за вами примерно к семи часам.

– Прекрасно, – прошептала Молли. Она вела себя как безнадежная трусиха…

– Ну что же, – весело сказал он и потянулся, чтобы достать с заднего сиденья пакеты с покупками, – вам лучше оказаться дома до того, как тетя проснется и потребует вас к себе.

Кевин стоял рядом с ней, когда она пыталась попасть ключом в замочную скважину парадной двери. Вместе с ней он миновал покрытый ковром холл и остановился у дверей лифта.

Молли одарила его ослепительной улыбкой и протянула руку за пакетами.

– Большое спасибо за столь прекрасный день, Кевин. И за серьги, – добавила она. – Тут уж, думаю, я донесу свои приобретения.

– О нет. Только не в этот раз. – Кевин увлек ее за собой в пустую кабину лифта и протянул руку к кнопке верхнего этажа. – По крайней мере, я провожу вас до дверей.

Молли была готова к такому развитию событий и испустила вздох.

– Простите, Кевин. Сначала я должна забежать к подруге. Она сильно простудилась, и я кое-что купила для нее.

– О'кей. На каком этаже она живет?