Текст книги "Счастливый жребий"

Автор книги: Джорджи Энн Дженсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 7

Я по свету брожу не по воле своей,

Я брожу, потому что я проклят…

Крик замер у нее на губах. Она не может привести их к Мерфи. Но у них нет причин подозревать, что он находится в коттедже, который стоит прямо перед ними. Поэтому ей надо спрятаться и ждать. И молить Бога, чтобы не пришлось применить оружие.

Стараясь не шуметь, Мак поспешила к дому.

Вскоре показались огни коттеджа. Силуэт Мерфи виднелся на фоне освещенного кухонного окна. Узнают ли его те двое, если подойдут поближе? Она специально взяла левее по склону холма. Голоса преследователей стали глуше. Им в темноте тоже приходилось нелегко.

На подбородке у Мак кровоточила царапина. Черные слаксы промокли на коленках. А ее шикарный пиджак был порван и испачкан кровью. Снова пошел дождь. Она тихонько застонала.

Лес умолк, все звуки приглушил шум дождя. До Мак уже не доносились быстрые шаги и угрожающие голоса преследователей. Но она также не слышала, чтобы захлопывалась дверца их грузовика. Дождь усилился, подул холодный ветер. Утомившись, она присела под деревом.

Мак наконец-то отдышалась. Преследователи, наверное, пошли в другую сторону. Может быть, если бы ей удалось пробраться в дом за Мерфи, они успели бы добежать до машины и уехать, пока бандиты бродят по лесу. Надежда придавала ей силы. Рискованный план все же лучше, чем никакого.

Маккензи медленно встала. Ноги у нее уже затекли, и острая боль пронзила коленку. Она подошла к дому, медленно поднялась по ступенькам, словно подкрадывающаяся к добыче кошка. Она была почти без сил, но не останавливалась. Добравшись до веранды, опустилась на четвереньки и поползла к двери. Наконец остановилась, прислушалась. Ничего не услышав, ринулась в дом.

Мерфи обернулся так стремительно, что виски из его стакана выплеснулось на пол.

В следующее мгновение они бросились друг другу в объятия. Мерфи убрал мокрую прядку волос, упавшую ей на глаза. Он пытался понять ее бессвязную речь.

– Они там, в лесу. Они мне все рассказали. Они все в этом участвовали. Я убежала, но они погнались за мной. Теперь ищут меня. Они меня хотят убить, Мерфи. Мерфи! Сделай что-нибудь!

Мерфи уже оделся и, казалось, увереннее стоял на ногах. Он оставил ее, вышел и через несколько секунд вернулся. Мак молча смотрела на него, пока он стягивал с нее мокрый разорванный пиджак и облачал в сухую фланелевую рубаху. Глаза его потемнели, зубы были крепко стиснуты. Надев свой пиджак, Мерфи открыл дверь и вытолкнул Мак на веранду.

– Мерфи.

– Тихо, – предостерег он. – Молчи. У меня есть лодка. Мы поплывем через озеро.

Он брал все в свои руки, и Мак была этому рада. В следующую секунду он резко развернул ее, крепко прижал к себе и быстро поцеловал в губы.

– Дай мне пистолет, – сказал он. И сунул его себе за пояс. Спустившись к воде, они вдвоем разбросали закрывавшие лодку ветки и столкнули ее в воду. И тут же услышали голоса преследователей, которые вышли из-за угла коттеджа. Один из них громко сетовал:

– Надо убираться отсюда. Это проклятое место. У меня от него мурашки по спине.

– Заткнись, идиот. Надо ее найти. Она мне нужна.

Мерфи услышал, как Мак судорожно вздохнула, и зажал ей ладонью рот. Потом прошептал на ухо:

– Они нас не видят. Стой тихо. – Он убил бы их всех. С радостью.

Они замерли. Мерфи прижал ее к себе. Мак ощущала ровное биение его сердца. Несмотря на весь ужас их положения, это ее успокаивало. Она прижалась к нему еще крепче.

Мерфи двинулся вперед, и Мак последовала за ним. Войдя по колена в воду, она помогла ему оттолкнуть лодку от берега. Забравшись в нее, они пустили плоскодонку скользить по инерции, не трогая весел. В это мгновение тучи рассеялись, и серебристый лунный свет осветил озеро.

– Дерьмо. – Мерфи схватился за весла и принялся грести.

В борт лодки ударилась пуля. Мерфи стал грести энергичнее. Повинуясь инстинкту самосохранения, Маккензи протянула руку и выдернула у него из-за пояса пистолет. Держа его обеими руками, направила дуло в сторону темного берега и спустила курок. Отдача чуть не вывернула ей запястье, но она выстрелила снова. И снова.

Раздались ответные выстрелы, и одна из пуль задела висок Маккензи. Потеряв равновесие, она упала лицом вперед, столкнув за борт одно из весел.

Будь они прокляты! Они ее ранили. Насколько серьезно? Мерфи охватило бешенство. Он потянулся за оставшимся веслом, и от его резкого движения лодка потеряла равновесие, накренилась и перевернулась, Мерфи успел подхватить Мак в тот момент, когда они перелетели через борт.

Беглецы успели отплыть от берега всего на несколько футов, но тут уже было довольно глубоко. Они ухватились за перевернутую лодку и поплыли, загребая по-собачьи. Лодка быстро погружалась на илистое дно озера Тиллери.

– Плывем дальше, – прошептал Мерфи, – они спускаются к берегу. За следующим поворотом есть пещера…

Если удастся доплыть до поворота раньше, чем бандиты доберутся до берега, то троице придется карабкаться обратно, наверх, чтобы нагнать беглецов, если только они не решат пуститься вплавь.

Шум падения одного из преследователей – он споткнулся и катился к воде – заставил Мак и Мерфи плыть быстрее. Они скрылись за поворотом в тот момент, когда раздался всплеск.

Что-то скользнуло по ее животу, и она не смогла удержаться от крика. Мерфи мощным толчком послал перевернутую лодку подальше от берега, к середине озера. Отяжелевшие, в мокрой одежде, они выползли на берег, облепленные илом и грязью.

– Что теперь? – задыхаясь, спросила Маккензи. Мерфи не ответил. Он толкнул ее под кусты и закрыл своим телом. Она почувствовала, как он потянулся к карману и вытащил нож. И тут же увидела серебристый отблеск лунного света на лезвии перед тем, как он спрятал нож под пиджак и уткнулся лицом ей в плечо.

Одного он может заколоть, думала Мак, борясь с желанием вскочить на ноги. Но другие двое ее схватят. Она чувствовала, что близка к истерике, слышала, как приближаются преследователи.

Нормальная жизнь казалась ей сейчас далекой, как звезды. Подумать только, всего несколько дней назад она с улыбкой на устах ехала по шоссе номер 81, мурлыкая себе под нос «Эверли бразерз»; стекла были опущены, и волосы ее развевались на ветру. Она и не догадывалась, что едет прямиком в ад.

«Они наверняка услышат мое дыхание», – подумала Мак и зажала себе рот тыльной стороной ладони. Мерфи крепче прижал ее к себе, чтобы приободрить.

Он был готов на все, только бы защитить эту женщину.

Преследователи прошли совсем рядом. Мак поразилась, что они не заметили их с Мерфи.

– Пригони этот чертов грузовик. Поедем вдоль берега. На ту сторону озера. Вероятно, туда они и направятся.

Шаги стихли всего в нескольких ярдах от них.

– Как ты думаешь, с кем она? – задыхаясь, спросил один из бандитов.

– Подумай сам, идиот. – Мак узнала голос Гарри. – Нас подставили. Эта сука заодно с тем парнем, которого вы посадили к себе, когда драпали. Они оба должны умереть, или нам крышка.

– Умереть?! Я не пойду на мокрое дело!

– Заткнись. Возвращайся наверх и подгони грузовик к коттеджу. Я тоже пойду туда и осмотрюсь.

Мак и Мерфи дождались, когда они уйдут. Потом бросились бежать.

По щеке Мак хлестнула ветка, расцарапав ее до крови.

– Постой, Мерфи. Остановись, мне надо передохнуть. Он продолжал бежать, не обращая внимания на ее протесты, он тащил ее за собой. Тащил, потому что знал, что отвечает за жизнь Мак. Больше всего на свете ему хотелось остановиться, сесть и заключить ее в надежное кольцо своих рук.

Почти без сил, спотыкаясь, они продирались сквозь подлесок и кусты, скользя по камням, которые осыпались у них под ногами.

Беглецы пробивались все глубже в лес: ее гнал страх, а его – чувство ответственности за жизнь женщины, которая находилась с ним рядом.

Лес становился все гуще, темнее; все труднее становилось преодолевать препятствия. Они внезапно остановились, испуганные шумом, – какое-то, вероятно, очень крупное, животное, почуяв их, бросилось наутек. Мерфи обнял ее за плечи.

– Мы спугнули оленя, только и всего.

Мак не была в этом так уверена. Она тяжело опустилась на землю и схватилась за руку, которая сильно болела.

– Больше не могу. Хватит.

Он присел рядом и спрятал в карман нож. В голове его раздавался стук вертолетного винта. Грохот зенитных ракет ревом отдавался в мозгу. Он тряхнул головой. Только не сейчас. Прекрати. Хватит. Почему его мозг так настойчиво вызывает картинки Вьетнама? Он знал почему. Его жизнь снова под угрозой.

Как это однажды сказал ему психоаналитик? «Ты хочешь быть там, парень, потому что там ты был героем». А теперь время стало его врагом. С каждым годом он все чаще смотрел внутрь себя. И когда видел, как другие веселятся, смеются… понимал: это уже не для него. Он с этим мирился. Пока не появилась Маккензи.

Ей не нравилось, что за ней охотятся, точно за диким животным. Теперь, когда страх немного отпустил, стал нарастать гнев. Она услышала, как Мерфи что-то прошептал, и повернула голову, пытаясь уловить его слова. Он бормотал что-то насчет «вызова подкрепления», требовал «прикрыть его». «Только не сейчас. Не теряй голову, Мерфи, ты мне нужен». Мак совершенно ясно это поняла, поняла внезапно.

Она приподнялась и прижалась губами к его губам – они оказались холодными, почти ледяными. Его рука обвила ее шею. Мак тихо проговорила:

– Останься со мной, Мерфи. Вместе мы справимся… Не для того ты уцелел во Вьетнаме, чтобы тебя убили эти паршивые ублюдки.

– Вставай, детка. Нам сегодня ночью надо еще много пройти.

Она приподнялась.

Черные очертания заброшенного строения угрожающе надвинулись на них из темноты. Стены сулили укрытие от преследователей, крыша – укрытие от дождя. Им был необходим недолгий отдых.

Две пары глаз, уже, к счастью, привыкших к темноте, обшаривали хижину, состоявшую из одной комнаты. На шаткой кушетке лежала груда одеял. Повсюду валялись старые ведра. Дровяная плита стояла в центре хижины; труба чуть сдвинулась и накренилась. Стол без одной ножки угрожающе накренился. Не произнося ни слова, они пытались превратить ад в рай.

Мерфи расчистил место на полу, а Мак раскатала одно из старых сырых одеял и принялась расстилать его. Мерфи оттащил стол к двери и перевернул набок. Потом отгреб в сторону мусор, и Мак расправила одеяло.

Мерфи тихонько рассмеялся:

– Если они наткнутся на эту хижину, то подумают, что мы с тобой – просто кучка старых тряпок в углу.

Покачав головой, он взял одно из ведер и исчез за дверью. Мак прислушалась к его приглушенным шагам – Мерфи направился к озеру, – потом занялась устройством постели. Они оба нуждались в отдыхе. Отчаянно нуждались.

Мерфи вернулся с полным ведром воды. Усадив Мак на одеяла, намочил в ведре обрывок материи и отжал его. Осторожно отер кровь с виска. И с облегчением убедился, что ранение поверхностное.

Мак взяла у него тряпку, прополоскала и стала смывать грязь с его лица и красного пятна вокруг пулевого ранения на плече.

– Тебе следовало бы сейчас находиться в больнице, где тебя накачали бы антибиотиками и апельсиновым соком.

– А тебе следовало бы лежать на солнышке на веранде, читать любовный роман и жевать шоколадное печенье, а ветерок развевал бы твои волосы. – Его пальцы нырнули в ее густую шелковистую гриву, и она почувствовала у себя на затылке его ладонь.

Дрожа больше от его прикосновения, чем от холодного ночного воздуха, Маккензи пристально всматривалась в мужественное лицо своего спутника. Она хотела снова приложить мокрую ткань к его плечу, но Мерфи остановил ее.

Он взял у нее тряпку и опустил в ведро. Лунный свет просачивался в щели стен, так что они все видели и смогли помыть друг друга по очереди. Его руки, ее руки. Его шея, ее шея. Наклонившись, Мерфи скользнул губами по ее ключице и дальше, вниз, расстегнув сначала одну, потом другую пуговку на рубашке.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Его большой палец осторожно прикоснулся к ранке на ее виске, по которому разливался синяк.

Она кивнула. Слова застряли у нее в горле.

Туман, более густой, чем окружающий их полумрак, обволакивал ее мозг. Все звуки исчезли. Остались только ощущения. Его огрубевшие от работы руки осторожно скользили по ее коже – такими движениями художник наносит мазки на полотно. Его горячее дыхание опалило ее ухо, когда он коснулся губами ее щеки. Холодные твердые губы стали теплыми, когда он с поразительной нежностью прижал их к ее устам.

Она положила руки на его надежные плечи, стараясь не потревожить пылающую рану.

Стянув с нее рубашку, он осторожно завернул Мак в одеяло. Они обходились без слов. Слова были не нужны. Это было единение двух чужих людей, двух сердец… которые узнали друг друга, но еще не соприкасались. До этой минуты.

Стоя на коленях, Мак протянула руки и расстегнула «молнию» на его джинсах. Он спустил с ее бедер холодные влажные слаксы. Она стащила с него джинсы и бросила их на кучу мокрой одежды. Они придвинулись друг к другу. Потом еще ближе. Само чудо соприкосновения двух обнаженных тел открывало их сердца и души.

Нагие, беззащитные, ищущие, дрожащие, они соприкоснулись. Мак медленно раскрыла объятия; она откинула одеяло, приглашая его к себе. И услышала его тихий благоговейный вздох, когда он протянул руки и крепко прижал ее к себе. Тело прижалось к телу. Это таило в себе и опасность, и надежду.

Предвкушение блаженства разливалось по жилам. Одна рука согревала другую. Одно плечо касалось другого. Они прижимались друг к другу все крепче и крепче.

Широко раскрытыми глазами они пристально всматривались в густой полумрак, пытаясь рассмотреть друг друга. Его ладони прошлись по ее спине, спустились по изгибам бедер и ягодиц. Пальцы ее зарылись в его густые волосы. Она обняла его за шею. Потом провела ладонями по широким твердым плечам и стиснула крепкие предплечья. Ее ищущие губы скользнули по его груди.

Мак застонала от наслаждения, когда Мерфи крепко прижал ее к себе. Его близость заставляла ее трепетать. Дрожь пробежала по ее телу – словно дрожь лунного света по водной ряби.

Мерфи предпочел бы, чтобы ее окружали музыка, зажженные свечи и цветы. Но он мог предложить ей только себя и все то, что делало его Томасом Джастисом Мерфи. Придется удовлетвориться тем, что они для себя приготовили. Впрочем, в данный момент ему не было бы слаще, даже если бы они лежали сейчас среди полевых цветов на лугу.

Они легли вместе, и он держал ее в колыбели своих рук. Он целовал ее грудь и лилейную шею, казавшуюся бархатистой. Припав губами к ее губам, пробормотал:

– Ты заслуживаешь лучшего, чем это.

У нее вырвался вздох.

– Лучше не бывает. – Она едва заметно улыбнулась и провела ладонью по его плечам и бедрам. Потом чуть повернулась – легла так, чтобы прижаться к нему еще крепче. Сердце ее затрепетало, когда она услышала, как он резко втянул в себя воздух.

Он не хотел шевелиться, опасаясь, что томное горячее предвкушение, которое вызывало в нем каждое ее прикосновение, улетучится. Мак отвечала ему такими же поцелуями, какими он осыпал ее, – не нежными, а жаркими и требовательными, Она перекатилась и легла на него сверху. И тотчас же крепко прижалась к нему. Ее маленькие-ладони трепетали на его груди и бедрах, а ее губы, оторвавшись от его губ, покрыли поцелуями его плечи. Снова поцеловав Мерфи в губы, она прошептала:

– Ты такой красивый…

Эти простые слова пронзили его сердце, разрушили там все скалы, охранявшие его и одновременно державшие в заточении. Он проник в ее ухо кончиком языка, оставляя в ушной раковине горячий влажный след. Потом снова прижался губами к ее губам, и его язык коснулся ее языка. Наконец Мерфи осторожно отодвинулся и приподнялся – так, что она оказалась под ним.

Было слишком темно, чтобы разглядеть ее, но он чувствовал, что она на него смотрит. Никаких вопросов. Только доверие. Господи милостивый, она ему доверяет!

Ее рука поднялась, кончики пальцев скользнули по его щеке и губам.

– Сделай меня своей, Мерфи.

Их охватило изумление, предвкушение того, что должно произойти между ними, того, что они станут одним целым, одним телом, разумом и душой. Она снова устремилась ему навстречу, и он вошел в нее, вошел плавно и сладко, заполняя ее собой.

Она возносилась все выше и выше, и кровь шумела у нее в голове, когда он шептал ее имя. Власть над ним. Ее руки, ее собственные руки, ими одними она могла доставить ему наслаждение. Показать ему, как много он для нее значит. Она обладала властью, о которой раньше и не мечтала, и это вызывало восторг. Она могла отдавать гораздо больше, чем прежде, и от сознания этого ее могущество возрастало.

Ее руки ласкали его, притягивали к себе его бедра и ягодицы. А он крепко прижимался к ней и отстранялся, медленно-медленно… Ему всегда будет ее мало.

Радуга возникла и повисла дугой перед ее закрытыми глазами; цвета расплывались, смешивались, становились ярче. Его теплое дыхание щекотало ей ухо, потом перемещалось к губам. Его крепкое тело под ее ладонями покрывалось потом страсти.

Наконец он затих. Она подалась ему навстречу, но он оставался неподвижным. Изо всех оставшихся в нем сил он старался продлить мгновения блаженства, которые она ему дарила. Затем снова устремился к ней, двигаясь все быстрее и быстрее. Прижавшись губами к ее губам, он почувствовал, как экстаз нарастает уже помимо его воли.

Нарастает. Они взмывают ввысь. Взлетают в небеса, крепко держась друг за друга; и новая, неизведанная часть их вселенной раскрылась во взрыве и снова закрылась, унося их в прекраснейший мир, где только тепло и радость и они вдвоем.

Глава 8

В тебе я рай хочу найти,

Ведь ад я уже повидал…

Когда Мерфи проснулся через несколько часов, его первая мысль была о покое. Господи, вот чего ему не хватало всю жизнь…, а он даже не знал.

Она крепко прижималась к нему, свернувшись калачиком, ее ладонь покоилась на его груди. Осмелившись чуть-чуть пошевелиться, он провел кончиками пальцев по шелковистой коже ее руки, потом вверх, к плечу, по щеке. Да, она настоящая. Но как мог простой акт любви сотворить с ним такое чудо? У него и раньше были женщины, много женщин. Но ни одна не могла сравниться с этой.

Маккензи застонала во сне и еще крепче прижалась к нему. Ее рука соскользнула с его груди и легла на талию, чтобы покрепче прижать его тело к своей шелковистой наготе.

Восторг обладания, желания и нежной заботы вспыхнул в нем, согревая кровь. Он подумал о ее губах, и ему захотелось снова ощутить их бархатистую мягкость, но он не смел ее разбудить. Ей необходим сон.

Их испытания далеко еще не закончились. Первый слабый свет зари начал просачиваться в их убежище. Окинув взглядом хижину, он обнаружил, что окружающая обстановка еще более убога, чем ему показалось ночью. Но теперь, когда болезненное воспоминание о другой хижине всплыло в его памяти, он впервые осознал, что не может отчетливо представить свое прошлое. Потому что она так близко. И картинка исчезла, затерялась в отдаленных уголках мозга. Губы Мерфи дрогнули в лукавой усмешке.

Она просыпалась и движениями своими напоминала кошку. Он с жадностью впитывал это зрелище, наблюдая за плавными движениями ее рук и ног, любуясь долгими ленивыми потягиваниями, тем, как она по-кошачьи выгибает спину. Тихое мурлыканье предшествовало трепету черных ресниц. Открыв глаза, она улыбнулась, приподнялась и коснулась поцелуем его таких сладких губ.

Его жизнь изменилась навсегда. Не имело значения, чем все это закончится, с ним навсегда останутся ощущения, которые она ему подарила. В какой именно момент он влюбился? А ведь дал себе клятву, что никогда этого не сделает.

Достаточно было одной только минуты. Секунды. Одного мгновения. Так не похоже это на все то, что он чувствовал прежде. Боль и гнев, которые он носил в себе со времен Вьетнама, отодвинулись в темные закоулки сердца, заполненного ею.

Он великолепен. Его обнаженное тело было твердым, узловатые мускулы, подрагивали, перекатываясь под ее ладонями. Маккензи улеглась на него сверху; прохладный утренний воздух щекотал ее обнаженное тело и смешивался с нарастающим жаром страсти.

Она потянулась к нему, чтобы встретить его губы и дать ему понять, как он стал ей дорог. Осознание этого пронзило ее, словно удар молнии из грозовой тучи, и она его приняла, и это придало ей сил.

Его руки крепко обняли ее. Ее губы скользили по его шее, по плечам.

Свет солнца становился все ярче, он вливался сквозь щели, зажигая в ее глазах искры.

– Доброе утро, – прошептал он прямо в ее жадные губы.

Она ответила ему улыбкой.

Он почувствовал дрожь в теле. Она села на него верхом, и он взял ее за руки. Поднес к губам одну, потом вторую руку, целуя их. Хотя оба были покрыты синяками и ссадинами, слияние их тел приносило облегчение.

Маккензи легла на него, вытянувшись; потом медленно соскользнула вниз, наполнив себя его плотью. Когда он начал приподниматься, она посмотрела на него сверху вниз и прошептала:

– Подожди немного.

Его глаза открылись и встретились с ее глазами. Она прочла в его взгляде страстное желание, почувствовала, как напряглась в ней его плоть. И начала медленно двигаться.

Мак высвободила свои руки, чтобы погладить его грудь; затем пальцы ее скользнули вниз, туда, где они стали одним целым. Она увидела, как глаза его заволокло пеленой истомы. И улыбнулась. Могущество. Оно наполняло их обоих.

Она любила этого человека, который еще совсем недавно был чужим и представлял для нее угрозу. Теперь, всего несколько дней спустя, он для нее – все. Ее жизнь принадлежит ему. Что бы ни случилось, отныне так и будет.

Она была прекрасна. Голова откинута назад, и волны волос падают на плечи. Ее кожа, влажная от страсти, – само совершенство. Высокая грудь манила и искушала, сулила наслаждение. Она отдавала ему себя с такой готовностью, с таким пылом. Смотрела на него сверху вниз, и доверие светилось в ее глазах, и оставалось лишь принять его. Он был полностью в ее власти. Сейчас на время он уступил.

Мерфи выскользнул из-под нее и лег сверху, продолжая покрывать поцелуями ее лицо. Он целовал ранку у нее на лбу, и губы его были нежными и исцеляющими. Снова ему захотелось поторопить события, но он сдержался, стремясь получить все, что только возможно. Она обхватила его ногами и выгнулась дугой.

Ее настойчивые и требовательные движения заставили его сдаться. Он растворился в ней, и они слились в одно целое.

Живая. Вибрирующая. Пульсирующая. Маккензи никогда прежде не знала такой любви. Она прижалась губами к его плечу и выкрикнула его имя.

Мак поняла, что Мерфи нет рядом, поняла, едва открыв глаза. Потом услышала его шаги у двери. Повернулась и посмотрела на него. Их взгляды встретились, и он молча протянул ей руку. Мак поднялась и поднесла ее к губам. Сильные руки. Руки, которые будут ее защищать, любить, оберегать.

Он улыбнулся дьявольской улыбкой:

– Следуй за мной.

– Наружу? Холодно. Мы же совершенно голые.

Он кивнул:

– Что может быть лучше?

Озеро было рядом. Он повел ее к берегу, и они, обнявшись, соскользнули в воду, принявшую их в свои объятия.

– Я все проверил. Пока что здесь безопасно. Уверен, что их нет поблизости.

Вода была шелковистой и на несколько градусов теплее, чем воздух. Маккензи нырнула и вынырнула в нескольких футах от Мерфи. Его глаза были жаркими и страстными. Она снова подплыла к нему и протянула руку.

– Может, какое-нибудь волосатое чудовище заманило их в свое логово и разорвало на кусочки? Поджарило их на костре и оставило лишнее мясо про запас на дне холодного ручья. Может, оно, это чудовище, как раз сейчас ковыряет в зубах их косточками.

Она просто прелесть. Она была глотком свежего воздуха после года пребывания под водой. Солнечным светом после долгих месяцев комы. Она подарила ему себя. И он изумлялся красоте и открытости ее души.

Мерфи привлек Мак к себе и обвил руками ее стройный стан.

– Ты достойна лежать на шелковых простынях, при свете свечей.

Маккензи улыбнулась, представив себе эту картину. Она твердо решила позаботиться о том, чтобы Томас Джастис Мерфи провел еще много подобных ночей. Она обвила руками его шею и потерлась губами о его губы.

– Кроме тебя, мне больше ничего не нужно.

Так долго не продлится. Не может продлиться. Это чувство… будто вернулся домой. Он не способен остаться. Когда для него настанет время уйти, она поймет. Он об этом позаботится. И у них будет о чем вспомнить – о времени, проведенном вместе. Его они возьмут с собой, когда пойдут по разным дорогам. Он не может допустить, чтобы она провела жизнь с человеком, который обречен жить в своем собственном аду.

Маккензи понимала, о чем он думает. Возможно, он и уходил от всех, кого знал. Но от нее не уйдет. Не уйдет сейчас, не уйдет никогда. Слишком сильными, слишком подлинными были их чувства. Она всегда верила, что поймет, когда встретит именно того, кто ей нужен. Так и случилось.

Их скользкие тела вытянулись в струнку, ласкаемые плавным покачиванием воды – от плеч до кончиков пальцев. Она улыбнулась и снова обвила руками его шею. Они покачивались, как поплавки, иногда касаясь друг друга ногами под водой, Маккензи прошептала прямо в его губы:

– Нам надо одеться и попытаться отсюда выбраться.

Склонив к плечу голову, чтобы добраться до ее шеи, Мерфи ответил:

– Попробуем. Держу пари, они все еще кружат вокруг озера. Мы вернемся к коттеджу и вызовем помощь по телефону.

Маккензи вздрогнула. Откинула назад голову, взглянула на него и улыбнулась:

– Конечно, теперь, когда нас чуть не убили, мы попросим о помощи. А ведь я предлагала это с самого начала.

Мерфи отстранился и взглянул на нее ужасно серьезно; глаза его блестели.

– Я был не прав, подвергая твою жизнь опасности вместе со своей. Не хочу, чтобы ты пострадала. Я отвезу тебя в полицию. Потом продолжу в одиночку.

Она с силой притянула его к себе.

– Ни за что, Мерфи.

Его ладони скользнули по ее плечам, по бедрам.

– Если только существует на свете женщина, с которой я мог бы жить, то это ты.

– Ты глупец, Мерфи. – Ее пронзило чувство обиды. – Слушай меня. Ты никуда не пойдешь без меня, а я без тебя. Я больше никогда не оставлю тебя одного.

– Ты должна понять. Решать не тебе. В данный момент я должен сосредоточиться на том, чтобы добраться до этих парней. Если ты останешься со мной, мне придется оберегать тебя. Сейчас для меня важно, чтобы ты находилась в безопасности.

– Ты же не думал об этом, когда вломился ко мне, – с улыбкой упрекнула его Маккензи.

– Ты добыла очень нужную мне информацию. Если бы я не свалился, все было бы иначе. Теперь мне надо добраться до этих парней. Не очень-то верится в такой вариант, но они могут просто смыться отсюда. Тогда я ничего не смогу доказать.

Холодная и суровая реальность сдавила ее сердце.

– Думаю, они слишком напуганы, чтобы оставить нас в живых, Мерфи.

Он улыбнулся. В некотором смысле она еще ребенок.

– Может быть, они решат просто удрать подальше от местной полиции. Это превратит меня в беглого преступника. Мне это не нравится.

Маккензи обхватила руками его шею и прижала к себе. Этот человек так много пережил…

Она не могла предложить ему ничего, кроме облегчения. Она создаст для него заповедную зону, где он сможет расслабиться и довериться ей… и излечиться. Она обеспечит его безопасность. Подарит уют, в котором так нуждается его измученная душа. Любовь, которую она испытывала к нему, давала ей силы.

Его руки творили с ней чудеса; и когда он приподнял ее, прижал к себе и снова опустил, она принадлежала ему.

Слившись с ней воедино, он поплыл к берегу, туда, где воды было только по щиколотку. Лег на спину, и она оказалась над ним; и хотя он не знал этого, она уже знала, что они соединились перед грядущей судьбой. Перед судьбой любить и смеяться, работать и отдыхать, проводить вместе долгие ленивые часы заката и вечера, сидя в удобных креслах и читая при свете камина.

Они долго лежали, взявшись за руки, словно двое погибших, словно выброшенные на берег после шторма. Маккензи дрожала и с благодарностью встретила первые лучи утреннего солнца. Она крепко держалась за руку Мерфи. Вместе они противостояли всему миру, вместе они представляли собой силу. Силу, с которой приходится считаться.

Они нехотя вернулись в хижину. Медленно оделись, погруженные каждый в собственные мысли. Снова разбросав по комнате хозяйские вещи, то есть оставив все в первоначальном беспорядке, вышли за дверь.

Над ними шумели могучие деревья; с густых ветвей то и дело срывались капли воды. Они находились в самой чаще Заколдованного леса. Маккензи, содрогнувшись, возблагодарила судьбу, что она не одна.

Они стояли под густыми ветвями, глядя на холмы и овраги, на далекую полоску неба.

– Будь я проклят, если мы не заблудились. Мне это совсем не нравится.

Всецело доверяя ему, она пожала плечами:

– Положись на свое чутье, Мерфи. Больше нам надеяться не на что.

Он двинулся вперед. Она за ним. Они уходили все глубже и глубже в лес, шагая вдоль берега, на безопасном от него расстоянии. С низких веток свисали лишайники, словно норовя схватить их. Маккензи отмахивалась от них. То, что прежде казалось ей прекрасным, сейчас приобрело совершенно иной смысл. Мак не могла отделаться от нарастающего чувства страха. Она понятия не имела, где находится. Солнце уже высоко стояло в небе; правда, скрытое за облаками, оно лишь изредка показывалось на секунду в просветах туч. Наконец она в изнеможении рухнула на землю.

– Отдохнем, – проговорила Мак с мольбой в голосе.

Он опустился рядом с ней.

– Расскажи мне что-нибудь, Мерфи. О своей последней работе. Где это происходило?

Он посмотрел на нее так, словно она была не в своем уме. Маккензи пояснила:

– Когда я слышу твой голос, я чувствую себя в безопасности. Говори.

– Эштон. Штат Кентукки. Строительство. Мы строили церковь. Она была красивая. Старомодная. Витражи для окон везли через океан из самой Англии. Старый проповедник, ему, наверное, уже около семидесяти, каждый день приходил взглянуть на нее. Почти все, что он говорил, было цитатами из Писания. Я полюбил этого старика. Иногда мы с ним вместе съедали по сандвичу в обед. Обедали, сидя на старом дереве, которое уже рухнуло, но часть корней каким-то образом осталась неповрежденной, и дерево продолжало расти, лежа на земле, как живая кушетка. – Мерфи рассмеялся и покачал головой: – Для человека его возраста у него слишком много планов. Он не доживет до осуществления даже малой части из них, но его, похоже, это не волнует. Думаю, он всю жизнь жил иллюзиями. Хотел, чтобы я остался и помог ему с обустройством. Чтобы я осел на одном месте. И чтобы регулярно посещал церковь.

Маккензи, лежа на спине, наблюдала, как солнечные лучи пытаются прорваться сквозь густую листву.