Текст книги "Древний Марс (сборник)"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Майкл Джон Муркок,Майкл (Майк) Даймонд Резник,Говард (Ховард) Уолдроп,Джеймс С. А. Кори,Гарднер Дозуа,Мэри Розенблюм,Мелинда М. Снодграсс,Йен Макдональд,Лиз Уильямс,Стивен Майкл Стирлинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Аллен М. Стил
Марсианская кровь

Омар аль-Баз был самым опасным человеком на Марсе, но когда я впервые с ним встретился в космопорте Рио Зефирия, его выворачивало.

Подобное зрелище приходится наблюдать вовсе не редко. Прилетающие сюда не всегда поначалу осознают, насколько атмосфера разрежена. Холод тоже их застаёт врасплох, но атмосферное давление, говорят, не выше, чем в Гималаях. И если их не начинало рвать ещё во время перелёта на челноке с Деймоса, то скручивало на пандусе от недостатка кислорода и головной боли как при высотной болезни.

Конечно, я не мог быть уверен, что согнувшийся пополам на пандусе пожилой мужчина именно доктор аль-Баз, но других пассажиров ближневосточной наружности на рейсе не было. Однако помочь ему я ничем не мог, поэтому терпеливо ждал на внешней стороне огороженной цепочкой зоны безопасности. Стюардесса поспешила ему на подмогу, но доктор аль-Баз жестом остановил её, показывая, что не нуждается в помощи. Он выпрямился, достал платок из кармана пальто, вытер рот и подобрал с пола ручку чемодана на колёсиках, которую выпустил, когда его скрючило. Приятно видеть, что он не совсем беспомощен.

Он вышел в зону прибытия одним из последних. Остановился у ограждения, осмотрелся и заметил у меня в руках картонку с его именем. Облегчённо улыбнулся и направился ко мне.

– Да, я ваш проводник. Зовите меня Джимом. – Не испытывая желания пожимать руку, которой он недавно только вытирал рот, извергнувший содержимое желудка на гладкий бетон пандуса, я наклонился, чтобы подхватить ручку его чемодана.

– Я сам, спасибо, – сказал доктор, не дав мне осуществить моё намерение. – Но я буду весьма признателен, если вы позаботитесь об остальном моём багаже.

– Конечно, без проблем.

Носильщиком я не нанимался, и если бы он оказался из разряда придурочных туристов, к каковым принадлежала часть прочих клиентов, то я уж заставил бы его самого таскать своё барахло. Но дядька начинал мне нравиться: слегка за пятьдесят, худощавый, с чуть намечающимся брюшком, жёсткие чёрные волосы на висках тронуты сединой. На орлином носу сидели очки с круглыми стёклами, а под носом кустились усы – сущий арабский Граучо Маркс. Омар аль-Баз выглядел точь-в-точь каким я себе и представлял египтяно-американского профессора Аризонского университета.

Я повёл его к терминалу, обходя других пассажиров, прибывших трёхчасовым шаттлом туристов и деловых людей.

– Вы один приехали или с кем-то ещё?

– К сожалению, пришлось лететь одному. Университет согласился оплатить только мой билет, хотя я и подавал заявку на аспиранта-ассистента, – ответил он, нахмурившись. – Это может замедлить работу, но поставленная задача не очень сложна, поэтому я надеюсь справиться сам.

Пока я не имел ни малейшего представления, зачем ему понадобилось нанимать меня в качестве проводника, но суета терминала не располагала к разговору. На карусель начали поступать чемоданы и сумки пассажиров, но доктор аль-Баз не присоединился к толпе ожидающих появления своего багажа. Вместо этого он направился сразу к грузовому окну компании «ПанМарс», протянув служащему ворох квитанций. Я уже успел пожалеть о своём согласии помочь с багажом, когда через боковую дверцу выкатили тележку. На ней громоздилось полдюжины увесистых алюминиевых контейнеров, даже в условиях марсианской гравитации каждый под две руки.

– Вот засада, – пробормотал я.

– Прошу прощения, но для работы пришлось привезти с собой специальное оборудование. – Он подписал форму и снова повернулся ко мне. – А теперь… есть у вас на чём отвезти всё это в гостиницу или придётся нанять такси?

Внимательнее осмотрев штабель, я понял, что контейнеров не так уж много, в джип всё должно уместиться. После чего мы выкатили тележку ко входу, где я запарковался, и принайтовили багаж эластичными шнурами, которые я предусмотрительно прихватил. Доктор аль-Баз взобрался на пассажирское сиденье, умостив чемоданчик между ног.

– Сначала в гостиницу? – спросил я, садясь за руль.

– Да, конечно… а потом я не прочь выпить чего-нибудь. – По-видимому, мой взгляд выразил вопрос, и доктор с улыбкой уточнил: – Нет, я не принадлежу к истовым последователям Пророка.

– Рад слышать. – Он мне нравился всё больше и больше, трудно доверять людям, которые не хотят даже вместе пива выпить. Я завёл мотор и, отъезжая от обочины, спросил: – Итак… по электронке вы писали, что хотели бы побывать в поселении аборигенов. Вам по-прежнему этого хочется?

– Да, хочется, – сказал он и, чуть помедлив, добавил: – Теперь, когда мы повстречались, думаю, будет только честно изложить вам цель поездки. Она заключается не только во встрече с аборигенами.

– А в чём же? Что вам ещё нужно?

Он посмотрел на меня пристальнее поверх очков:

– Кровь марсианина.

В детстве среди моих любимых фильмов была «Война миров» 1953 года, снятая за двенадцать лет до полёта первых автоматических станций на Марс. Уже тогда людям было известно, что на Марсе окружающая среда близка к земной, спектроскопия зафиксировала присутствие кислородно-азотной атмосферы, а в сильные телескопы были видны моря и каналы. Но обитаема планета или нет – не было точно известно вплоть до посадки «Ареса-1» в 1977-м, и фантазию Джорджа Пэла в изображении марсиан ничто не сдерживало.

Ну так вот, в фильме есть сцена, когда Джин Бэрри с Энн Робинсон добираются до Лос-Анджелеса, после того как им удаётся выкарабкаться из-под обломков разрушенной инопланетными пришельцами фермы. Бэрри приходит на встречу к коллегам-учёным в Пасифик Тех и передаёт им разбитый глаз-камеру, который ему удалось захватить во время отражения атаки. Этот глаз-камера завёрнут в шарф Энн Робинсон, весь в брызгах от побоища, когда Джин отбивался от маленького зелёного монстра обломком трубы.

«А это, – мелодраматично заявил он, демонстрируя шарф учёным, – кровь марсианина!»

Мне всегда нравился сей эпизод. Поэтому, услышав от доктора аль-База подобное заявление, я было подумал, что он захотел свою учёность показать, процитировав строку из фильма, хрестоматийного для колонистов. Но ни тени улыбки. Насколько можно было судить – он был вполне серьёзен.

Я решил отложить выяснения на потом, когда мы по крайней мере выпьем, поэтому всю дорогу до Рио Зефирия промолчал. Профессор забронировал номер в игорно-развлекательном центре «Джон Картер», расположенном на набережной Маре Киммериум. Неудивительно – большинство туристов стремилось поселиться именно тут, в самом знаменитом отеле Рио. Во время строительства новый бум интереса к Эдгару Райсу Берроузу был в самом разгаре, оттого и решили, что для тематического оформления казино как нельзя лучше подойдёт «Принцесса Марса». С тех пор при мысли об увеселительном путешествии на Марс большинству людей приходит в голову именно это здание.

Ну и ладно, что до меня – я каждый раз с трудом сдерживаюсь, проезжая мимо, чтобы не запустить камнем в золочёные стёкла окон. Десятиэтажный памятник всем тем глупостям, которые люди успели сотворить, прибыв сюда. И если я, родившись и выросши на Марсе, так думал, то можете себе представить, что могли думать о нём шатаны…если оказывались в окрестностях, откуда могли наблюдать это строение.

Когда мы подкатили к главному входу в отель, распознать реакцию доктора аль-База было непросто. Я уже начал привыкать, что обычно его лицо хранило стоическое спокойствие. Но пока носильщик отеля разгружал наш багаж, профессор заприметил фигуру зазывалы у входа в казино. Тот был смуглокож, больше двух метров ростом и облачён в бурнус аборигена, у пояса – сабля в ножнах.

Доктор не сводил с него глаз.

– Но ведь это не марсианин?

– Нет, если только «Синие дьяволы» не взяли к себе центровым марсианина. – Заметив удивлённо поднятую бровь профессора, я пояснил: – Это Тито Джонс, бывшая звезда баскетбольной команды Дьюкского университета… – Я покачал головой. – Бедняга. Он и представления не имел, зачем им понадобился, пока его этак не вырядили.

Доктор аль-Баз тут же потерял к нему интерес.

– Если бы он оказался марсианином, это намного облегчило бы задачу.

– Тут, да и в окрестностях, застать их практически невозможно, – сказал я, следуя к вращающимся дверям за носильщиком. – Кстати… мы их тут марсианами не называем. Принято называть аборигенами.

– Буду иметь в виду. А как мар… аборигены сами себя называют?

– Шатанами, что на их языке означает «люди», – и прежде, чем он успел задать следующий очевидный вопрос, добавил: – А мы для них – нашатаны, то есть – не люди. Но это только когда они хотят проявить вежливость. А так – по-разному называют, по большей части нелицеприятно.

Профессор кивнул и некоторое время шёл молча.

Хотя Аризонский университет не раскошелился на оплату билета на марсианский лайнер аспиранту, на двухкомнатный люкс они не поскупились. После того как носильщик разгрузил весь багаж и удалился, профессор объяснил, что большая гостиная с баром понадобится ему для развёртывания походной лаборатории. Но распаковываться сразу же не стал, теперь он был готов отправиться где-нибудь выпить, как я ему и обещал. Мы всё оставили в номере как есть и спустились на лифте на первый этаж.

Бар в этой гостинице был расположен прямо в казино, но мне не хотелось наблюдать бармена, выряженного барсумским полководцем, а официанток – принцессами Гелиума. Нигде, кроме «Джона Картера», на Марсе так не одеваются, вернее, так не раздеваются, даже в разгар лета, потому что никому в здравом рассудке не придёт в голову мёрзнуть на ветру. Поэтому мы снова сели в джип, и я повёз профессора в ту часть города, куда туристы почти не захаживают.

В нескольких кварталах от моего жилища есть одно неплохое местечко. Время было ещё раннее, публики немного. Полумрак и тишина располагали к беседе. Едва мы сели за дальний столик, знакомый владелец бара сразу принёс нам с профессором бадейку эля.

Я налил профессору пива в бокал и предупредил:

– Не налегайте сразу. Пока не акклиматизируетесь, может сильно ударить в голову.

– Последую вашему совету. – Аль-Баз пригубил и улыбнулся. – Неплохо. Даже лучше, чем я ожидал. Местное?

– Янтарное из Хеллас-сити. А вы думали, мы его с самой Земли импортируем? – Но стоило обсудить куда более насущные вещи, поэтому я перевёл разговор: – Так зачем вам нужна эта кровь? Связавшись со мной, вы упомянули только, что вам нужен проводник для того, чтобы попасть в поселение аборигенов.

Некоторое время доктор аль-Баз ничего не отвечал, перекатывая бокал в пальцах, и наконец признался:

– Боялся получить отказ, скажи я всю правду. А вас мне сильно рекомендовали. Как я понимаю, вы сами родились на Марсе, а родители были из первопоселенцев.

– Удивлён вашей осведомлённостью. Верно, говорили с кем-то из прежних клиентов.

– Помните Иэна Хорнера? Антрополога из Кембриджского университета? – Такого типа не забудешь. Доктор Хорнер нанял меня проводником, но, если верить каждому его заявлению, он знал о Марсе куда больше моего. Но, оставив своё мнение при себе, я только кивнул. – Мы с ним приятели, – продолжил доктор аль-Баз, – ну или, если хотите, коллеги.

– Значит, вы тоже антрополог?

– Нет, – он отхлебнул пива. – Биолог-исследователь… точнее – астробиолог. Изучаю внеземные формы жизни. Пока мои исследования были связаны почти исключительно с Венерой, на Марсе я впервые. Ничуть не похоже на Венеру. Покрывающий там всю планету океан весьма интересен, но…

– Профессор, не хочу показаться невежливым, но не лучше ли перейти прямо к делу и объяснить, зачем вам нужна кровь м… – чёрт, едва не вырвалось, – аборигена?

Откинувшись на стуле, доктор аль-Баз сложил пальцы домиком.

– Мистер Рэмзи…

– Джим.

– Джим, знакомы ли вы с теорией панспермии? Согласно которой жизнь на Земле может иметь инопланетное происхождение, то есть могла быть занесена откуда-то из космоса?

– Нет, не слыхал… однако догадываюсь, что под «откуда-то» вы имеете в виду отсюда.

– Верно, я имею в виду – с Марса, – сказал он, постучав пальцем по столу. – Разве вас никогда не удивляло столь большое сходство землян и здешних аборигенов? Почему они так похожи, хотя их родные планеты отделяет друг от друга более семидесяти миллионов километров?

– Параллельная эволюция.

– Конечно. Полагаю, так вас учили в школе. Объясняют обычно сходством условий на обеих планетах, что привело к подобию путей эволюции, с тем отличием, что марсиане… простите, аборигены… существенно выше из-за меньшей силы притяжения, метаболизм их активнее из-за более низкой температуры, а кожа значительно темнее из-за более тонкого озонового слоя и так далее и тому подобное. Теории такие укрепились, потому что лишь с их помощью наблюдаемые факты поддаются объяснению.

– Да, и я слышал что-то подобное.

– Что ж, мой друг, всё вам известное не соответствует истине. – После этих слов он тут же мотнул головой, словно извиняясь за несдержанность. – Прошу прощения, я вовсе не хотел быть надменным. Однако я и ещё несколько моих коллег считаем, что сходство между хомо сапиенс и хомо артезиан нельзя объяснить одним лишь подобием хода эволюции. Мы полагаем возможным существование генетической связи между двумя видами и считаем, что жизнь на Земле… и в особенности человек как вид… могли зародиться на Марсе.

Тут доктор аль-Баз сделал паузу, давая время проникнуть значению слов в моё сознание. Надо сказать, они проникли на всю глубину, я уже стал подумывать, не сбрендил ли профессор. С натянутой улыбкой я спросил:

– Допустим. Что заставляет вас так думать?

Профессор поднял палец.

– Во-первых, геологический состав довольно большого числа метеоритов, обнаруженных на Земле, тождествен составу доставленных с Марса пород. Что вызвало к существованию теорию, согласно которой в отдалённом прошлом на Марсе произошло некое катастрофическое событие, взрыв страшной силы, возможно – извержение вулкана Дедалия или другого из цепи Альба… при котором вещество было выброшено в космическое пространство. Эти обломки в виде метеоритов попали на Землю, которая была тогда совсем молода. Возможно, метеоры содержали органические молекулы, засеявшие прежде безжизненную нашу планету жизнью.

Во-вторых, – профессор поднял второй палец, – при расшифровке генома человека одной из самых удивительных находок было обнаружение цепочек ДНК без какой бы то ни было заметной цели. Этаких лишних винтиков в механизме. И хотя такая цель отсутствует, цепочки всё же есть. И вопрос: возможно ли, что обнаруженные «лишние цепочки» – генетические биомаркеры, оставленные органическим материалом, принесённым на Землю с Марса?

– Так вот зачем вам понадобилась кровь марсианина? Проверить существование такого общего звена?

Он кивнул.

– Я привёз с собой оборудование, которое позволит хотя бы частично расшифровать генетический код полученного образца крови аборигенов и сравнить его с человеческим. И если туземный геном обладает теми же нефункциональными архаическими цепочками, что и найденные нами в геноме человеческом, это подтвердит верность гипотезы… что земная жизнь зародилась на Марсе и что наши оба вида генетически связаны.

Несколько секунд я промолчал, не зная, что сказать. Доктор аль-Баз теперь вовсе не казался мне сумасшедшим, как прежде. Гипотеза смелая, но действия вполне логичны. Если же она подтвердится – последствия могут быть потрясающими. Тогда шатаны окажутся близкими родственниками жителям Земли, а вовсе не некими примитивными племенами, которые мы застали на Марсе, прилетев его осваивать.

Не то чтобы я был готов поверить сразу. Воспоминания о всех встречавшихся мне на протяжении жизни шатанах никак не способствовали признанию общности с этим народом. Так, по крайней мере, я привык считать…

– Ладно, понял, чего вы хотите. – Я поднёс бокал к губам и не торопясь отхлебнул. – Но стоит заметить, что раздобыть пробу крови будет совсем не легко.

– Знаю. Как я понимаю, аборигены необщительны…

– Да уж, мягко говоря. – Поставив бокал, я начал объяснять: – Они никогда не желали иметь с нами никаких контактов. Экспедиция «Ареса-1» пробыла на планете три недели, прежде чем присутствие аборигенов было замечено, и ещё целый месяц до первого минимального контакта. На то, чтобы постичь их язык, ушли многие годы, а когда мы начали разворачивать тут поселения, дела только ухудшились. Куда бы мы ни прибывали, шатаны тут же покидали это место, пакуя все пожитки и сжигая дотла поселения, чтобы мы не смогли изучить покинутые жилища. С тех пор они сделались кочевниками. Торговли с нами они не ведут, да и культурный обмен весьма незначителен…

– Значит, до сих пор никому не удавалось получить от них никаких предметов, на которых могли бы остаться органические следы? Скажем, слюны, кожи или волос?

– Нет. Они ни разу нам не передавали никаких предметов своего изготовления, к любым прикосновениям относятся с недоверием. Помните облачение Тито Джонса? Оно тоже не подлинное, просто воспроизведено по фотографии.

– Но вы же выучили их язык.

– Только основы одного из диалектов, так сказать, пиджин-шатан, – ответил я, рассеянно проведя пальцем по краю бокала. – Если вы ожидаете, что я стану для вас ещё и переводчиком, то многого не ждите, моих знаний хватает только для выживания. Я смогу уговорить их не протыкать нас копьями, не более того.

Он удивлённо поднял бровь.

– Разве они опасны?

– Если вы будете вести себя достойно – нет. Но стоит вам позабыть о манерах, они могут стать… довольно агрессивными. – Мне не хотелось пугать его наиболее печально закончившимися историями, ряд прежних клиентов они отпугнули, поэтому я решил обнадёжить доктора. – С некоторыми из живущих неподалеку аборигенов я встречался, поэтому они могут разрешить мне посетить их земли. Но я не имею представления, насколько они мне доверяют. – После некоторой заминки я добавил: – Доктору Хорнеру не особенно удалось продвинуться. Думаю, он упоминал, что они не допустили его к себе в поселение.

– Да. Но, по правде говоря, Иэн всегда был порядочной задницей, – тут я расхохотался, и он улыбнулся в ответ, – поэтому мне представляется, если отнестись к ним уважительно, то у меня будет больше шансов на успех.

– Вполне. – Иэн Хорнер прибыл на Марс с видом британского офицера, инспектирующего индийские колонии, и шатаны моментально уловили его снисходительный тон. В результате он так почти ничего и не выяснил и отправился восвояси, сочтя всех «або» «наглыми бестиями». Аборигены, в свою очередь, подумали то же самое о нём, хоть оставили в живых, и то хорошо.

– Так вы меня туда отвезёте? То есть к ним в поселение?

– Вы же меня за этим и наняли, поэтому… да. – Я снова взялся за бокал. – Ближайшее поселение в 150 километрах к юго-востоку отсюда, в оазисе возле канала Лестригонов. Добраться можно будет за пару дней. Надеюсь, вы захватили с собой тёплую одежду и туристские ботинки?

– Да, взял парку и ботинки. Но ведь у вас есть джип. Зачем же нам тогда передвигаться пешком?

– Мы будем ехать лишь до окрестностей поселения. Остаток пути надо будет пройти. Шатаны не любят моторных средств передвижения. А экваториальная пустыня – довольно суровое место, поэтому лучше подготовиться.

Он улыбнулся.

– Скажите… а разве я похож на того, кто ни разу не видел пустыни?

– Нет, но Марс – это не Земля.

Весь следующий день я готовился к поездке: забирал походное снаряжение из склада, который арендовал, закупал продукты и бутыли с водой, менял топливные элементы джипу и проверял давление в шинах. На случай, если доктору аль-Базу всё же не хватит привезённой с собой одежды на несколько дней поездки, я дал ему адрес местного экипировщика, но беспокоился я напрасно: профессор явно не относился к тому разряду туристов, которые считают, что в пустыне достаточно будет шорт и сандалий.

Приехав за ним в гостиницу, я, к своему удивлению, обнаружил, что профессор успел переоборудовать гостиную под лабораторию. На барной стойке красовались два компьютера, микроскоп и штатив с пробирками – на кофейном столике, а телевизор был сдвинут, чтобы освободить место для центрифуги. Прочее неизвестное мне оборудование было расставлено на комодах и тумбочках; на одном из аппаратов я заметил предупредительный знак «Радиация» и наклейку «Осторожно – лазерное излучение» на другом. Ковёр он застелил плёнкой, в шкафу даже висел лабораторный халат. Но доктор аль-Баз никак это не прокомментировал, он просто поднял с пола свои рюкзак и камеру, надел вязаную шапку и вышел за дверь вслед за мной, остановившись, только чтобы повесить на ручку двери табличку «Не беспокоить».

Туристы глазели на нас, когда он забрасывал рюкзак на заднее сиденье моего джипа: некоторые не перестают удивляться, что люди прилетают на Марс не только чтобы пить и просаживать деньги за игорным столом. Я завёл джип, и мы рванули прочь от «Джима Картера», через четверть часа уже выкатив за пределы города и двигаясь среди орошаемых полей, питающих Рио Зефириа. Постепенно алые сосны, которыми обсажены берега Маре Киммериум, поредели по обеим сторонам грунтовой дороги для фермерских грузовичков и трейлеров лесорубов, а потом исчезла и она: мы оставили колонию позади и направились в бездорожье пустыни.

Говорят, марсианские пустоши походят на пейзажи американского Юго-Запада, только всё вокруг красное. На Земле я никогда не бывал, но если кому-то в Нью-Мексико попадётся шестиногая тварь, похожая на мохнатую корову, или раптор видом как птеродактиль и хохочущий, как гиена, – киньте весточку. И держитесь подальше от ям, похожих на песчаную ловушку на гольфовом поле; тот, что там кроется, беспощадно вас сожрёт по частям.

Пока джип пробирался по пустыне, объезжая большие камни и подпрыгивая на мелких, доктор аль-Баз сидел, уцепившись за дуги безопасности, и во все глаза разглядывал разворачивающуюся перед нами картину. Видеть знакомые места глазами новоприбывших каждый раз доставляло мне удовольствие – один из плюсов моей работы. Я показал ему марсианского зайца, который улепётывал от нас во все лопатки, а потом ненадолго остановился, чтобы дать ему возможность запечатлеть стаю стахов, круживших над нами с возмущёнными криками.

Примерно в семидесяти километрах к юго-востоку от Рио мы добрались до канала Лестригонов, который тянулся от моря прямо на юг. Впервые заметив через телескоп эти каналы, Персиваль Лоуэлл счёл их искусственными ирригационными сооружениями. Он был почти прав: шатаны изменили направление имеющихся рек, чтобы те несли свои воды туда, куда аборигенам требовалось. Факт, что они достигли этого простейшими механизмами, работающими от мускульных усилий, не устаёт поражать, но земляне часто недооценивают шатанов. Возможно, они и примитивны, но отнюдь не глупы.

Мы ехали параллельно каналу, чтобы нас не заметили с проплывавших там лодок, если аборигенам вдруг потребовалось бы забраться так далеко на север. Мне очень не хотелось попадаться им на глаза до подъезда к поселению: они могли оповестить о нашем приближении, и тогда вождь успел бы отдать команду свернуть лагерь и откочевать дальше. Пока нам везло: единственным признаком близкого жилья был узкий деревянный подвесной мост, перекинувшийся через канал наподобие гигантского лука, да и тем, по-видимому, пользовались нечасто.

К вечеру местность вокруг сделалась гористой. Вокруг вздымались столовые горы, а между ними в небо тянулись массивные каменные столбы, на горизонте виднелись зубцы горного хребта. Я ехал почти дотемна и остановился на ночь вблизи очередного столба.

Пока доктор аль-Баз устанавливал палатку, я насобирал хвороста. Наладив костёр, я повесил над ним котелок и выложил туда банку тушёнки. Профессор догадался перед отъездом купить пару бутылок красного вина, мы откупорили одну и, поужинав, стали без спешки её распивать.

– Вот интересно, – спросил аль-Баз, когда мы закончили есть и вытерли котелок, тарелки и ложки, – почему вы стали проводником?

– То есть вместо того, чтобы пойти в крупье? – спросил я в свою очередь, пристраивая кухонную утварь у валуна. С запада устойчиво дул ветер, песчинки за ночь дочиста выскребут любой жир. – Честно говоря, никогда не задумывался. Родители были из первопоселенцев, я родился и вырос здесь. По пустыне я начал бродить самостоятельно, едва только научился тут выживать, вот и…

– Вот именно. – Профессор придвинулся к костру чуть ближе, протянув к нему руки, чтобы согреться. Теперь, когда солнце зашло, надвигался холод ночи, дыхание вылетало облачками пара. – Большинству колонистов, похоже, нравится сидеть в городе. А когда я сказал о своих планах отправиться в пустыню, на меня стали смотреть как на сумасшедшего. Кто-то даже посоветовал купить оружие и застраховать свою жизнь.

– Эти советчики совершенно ничего не знают о шатанах. Те никогда не нападают без провокации, а самый верный способ вызвать агрессию – явиться к ним в поселение с огнестрелом. – Я похлопал себя по поясу, на котором висел нож в чехле. – Вот это самое серьёзное оружие, которое я могу себе позволить, если есть хоть малейшая возможность встречи с аборигенами. Основная причина, отчего они меня терпят, – я веду себя вежливо и уважительно.

– Думаю, большинство тут ни разу и аборигена-то не видели.

– Так и есть. Рио Зефириа – самая крупная колония благодаря туризму, но здешний народ предпочитает никуда не удаляться от своих ватерклозетов и кабельного телевидения. – Я присел с другой стороны костра. – Ну и пусть их. Я же остаюсь в городе только из-за туристов. Иначе давно бы переселился в дикие места и наведывался сюда, только чтобы пополнить припасы.

– Понятно. – Доктор аль-Баз плеснул в наши жестяные кружки ещё вина. Протягивая мне кружку, он сказал: – Возможно, я ошибаюсь, но, как мне представляется, вы не очень высокого мнения о ваших собратьях-колонистах.

– Верно. – Сделав небольшой глоток, я поставил кружку на землю возле себя. Наутро предстояла встреча с шатанами, стоило сохранить голову ясной. – Мои предки прибыли сюда исследовать новый мир, но вслед за первопоселенцами понаехали… ну, вы же видели Рио. Старая история. Воздвигаем тут отели, казино, торговые центры, разводим на своих фермах инвазивные виды растений и животных, сливаем сточные воды в каналы, а каждый месяц-два прибывает новый корабль с людьми, которые считают Марс этаким Лас-Вегасом, только с меньшим количеством проституток… хотя и этого добра тут хватает.

Рассуждая, я запрокинул голову, чтобы посмотреть на небо. Там ясно светили главные созвездия – Большая Медведица, Дракон и Лебедь с Денебом в качестве указателя Севера. В городе Млечный Путь не очень виден, великолепие звёздного марсианского неба можно ощутить только в пустыне.

– Поэтому разве можно осуждать шатанов, которые не желают иметь с нами ничего общего? Им всё стало ясно с первого взгляда. – Припомнив вчерашние ассоциации, я хмыкнул. – А в старых фильмах всё перепутали: это не марсиане вторглись на Землю… а земляне на Марс.

– Не ожидал, что у вас накопилось столько горечи.

В голосе профессора проскользнула нотка обиды. А клиента не стоит расстраивать за его же деньги.

– Вы тут ни при чём, – торопливо добавил я. – Уж вы-то вряд ли бы засели за покер сутками напролёт.

Он расхохотался.

– Не думаю, что в университете бы одобрили оплату покерных фишек по статье расходов.

– Рад слышать. – Чуть поколебавшись, я продолжил: – Вот только… если вы обнаружите что-нибудь такое, отчего дела могут ухудшиться… не могли бы вы это оставить при себе? Люди тут уже и так массу дров наломали. Лучше не добавлять.

– Буду иметь это в виду, – сказал аль-Баз.

На следующий день мы нашли шатанов. Вернее сказать, они обнаружили нас.

Двинувшись дальше от места стоянки, мы продолжали ехать параллельно каналу Лестригонов, нёсшему свои воды среди пустынных холмов. Я несколько раз сверялся по одометру, и когда до того места, где, как я помнил, располагалось поселение аборигенов, оставалось не более пятидесяти километров, повёл джип уже по самому берегу. Доктору аль-Базу я велел внимательно смотреть по сторонам, чтобы не пропустить признаков пребывания тут шатанов – следов, стоянок, оставленных охотничьими отрядами, – но обнаружился куда более явный признак: ещё один подвесной мост, под которым проплывала лодка.

По каналам шатаны ходили на изящных катамаранах примерно десяти метров длиной с небольшой рубкой на корме под широкими белыми парусами, ловившими ветры пустыни. Поначалу кто-то перемещался по палубе, не замечая нас, но стоило одному из них заметить джип, раздалось улюлюканье – уаллауаллауалла – и все замерли на месте, глядя в нашу сторону. Затем другой шатан, стоявший на рубке, прокричал что-то, и все скрылись внутри, после чего туда через отверстие в крыше спустился и капитан. Буквально за несколько секунд катамаран стал судном-призраком.

– Вот это да. – Доктор аль-Баз был поражён и разочарован. – Надо же, они действительно не желают нас видеть.

– На самом деле они не хотят, чтобы мы видели их.

Профессор бросил на меня недоумённый взгляд.

– Они верят, что если их не видно, то они исчезают из внешнего мира. Переставая существовать и для нас. – Я пожал плечами. – Но, если подумать, в логике им не откажешь.

Убеждать команду судна показаться было бесполезно, поэтому мы отправились дальше. Стоило катамарану скрыться из вида, как сзади раздался трубный рёв, словно дули в огромный рог. Звук эхом отдавался меж отвесных обрывов столовых гор, затем последовали ещё два трубных сигнала, и всё смолкло.

– Если поблизости есть другие шатаны, они услышат сигнал о нашем приближении, – сказал я. – И станут повторять этот сигнал, передавая дальше, пока он не достигнет поселения.

– Значит, они о нас знают. Станут ли они прятаться, как остальные?

– Возможно. А может, и нет. – Я пожал плечами. – Как им заблагорассудится.

Довольно долгое время ничего больше не происходило. Примерно километрах в восьми от стойбища мы увидели ещё один мост. На этот раз возле него возвышались две фигуры. Они казались слишком высокими даже по меркам аборигенов, пока мы не подъехали ближе и не разглядели, что это были всадники верхом на могучих хаттасах – буйволоподобных шестиногих зверюгах с длинными шеями, которых жители Марса одомашнили и использовали в качестве вьючных животных. Но моё внимание привлекли не их скакуны, а вооружение и облачение: в руках аборигенов виднелись длинные копья, а грудь и плечи покрывали толстые кожаные доспехи.

– Ну вот, – тихо сказал я. – Не нравится мне это.

– Что не нравится?

– Я надеялся, что мы набредём на охотников, но эти ребята – воины. Они могут быть слишком… м-м, напористы. Держите руки на виду и не сводите с шатанов глаз.

Я остановил джип футах в двадцати от них. Мы вылезли из машины и медленно, с опущенными руками, направились к аборигенам. Тогда и воины спешились, но не пошли навстречу, а молча ждали.