Текст книги "Гинунгагап"

Автор книги: Джордж Локхард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

    -Как зовешься-то?

    -Снурла!

    -А я Раттатоск, – сухо сообщил пушистый. – Бог, между прочим.

Птица отпрыгнула глубже в кузню, но крылья не сложила.

    -Ну и что? – пискнула смело. – Даже Один без спроса в чужие гнезда не лазит!

Бельчонок, не выдержав, громко фыркнул.

    -Ты когда вылупилась? Этой весной?

    -Мы птенцов по осени выводим! – гордо отозвалась пернатая.

Раттатоск подмигнул мышке.

    -Угу, как цыплят...

    -Ратта, не сердись, – попросила Гайка, подойдя ближе. – Она же просто гнездо защищает, это инстинкт любой птицы.

    -Я должен смотреть, как комок перьев присваивает единственную на всем Древе кузницу?

    -Мы не присваиваем! – возмутилась Снурла. – Мы тут уже много лет живем!

Гаечка осторожно вышла вперед, встав между бельчонком и птицей.

    -Златоперая, чистоглазая, быстрокрылая Снурла, гроза жуков и короедов, – мышка почтительно поклонилась. – Молю пропустить нас в гнездо всего на пару часов. Нам нужны только инструменты старого Грани.

Птичка распушила все перья и с благодарностью взглянула на мышь.

    -Учись! – заявила она Раттатоску. – А еще бог! – обернув голову к Гаечке, добавила: – Входите, конечно. Мы-то под потолком обитаем.

    Бельчонок, покачав головой, смолчал и, следом за Гайкой, прошел в дверь. Внутри, как ни странно, было почти так же светло, как на воздухе – десятки хитро устроенных зеркал отражали свет заходящего солнца на кристаллы, укрепленные вдоль стен. Пол, наковальню, давно погасшую топку, скамьи и лежанку в углу – все устилал толстый слой птичьего помета. Запах просто бил по ноздрям, Гаечка с Раттатоском одновременно зажали носы и переглянулись. Снурла встретила такую реакцию без тени смущения.

    -Наше гнездо! – твердо заявила птица. – Не нравится, не дышите!

    Мышка беспомощно кивнула и подбежала к огромному сундуку, стоявшему у стены. Раттатоск, морщась от вони, помог ей откинуть крышку.

    -Нет... – в ужасе прошептала Гаечка. – Как же я... Не подумала...

Бельчонок с сомнением почесал за ухом и тут же, поспешно, вновь зажал нос.

    -Что дальше? – спросил коротко.

    Гайка молчала. Она упустила из виду простую деталь – самый маленький инструмент покойного Грани был впятеро больше ее роста. Без хозяина, для мыши, кузница становилась совершенно бесполезной.

    Потеряв силы стоять, изобретательница сползла на грязный пол и зажмурилась. Чудовищая вонь, нервное напряжение, непрерывные стрессы – все обрушилось разом, давя барьеры, останавливая сердце. Тихо вздохнув, Гайка провалилась в глубокий обморок.

    Стены вонючей кузницы беззвучно распались. Мышка в панике огляделась – она стояла на бескрайней шахматной доске, в полном одиночестве. Над головой жарко горело восьмиугольное солнце, из центра каждой белой шахматной клетки вертикально вверх тянулись призрачные, совершенно прямые нити. По нитям деловито, через равные промежутки, юркими спиралями вверх и вниз сновали оранжевые безглазые змеи.

   Гайка невольно попятилась, но, стоило ей приблизиться к границе между клетками, из центра ее собственной клетки высунулась громадная лапа с грязными желтыми когтями. Мышка запищала от страха, попыталась увернуться – тщетно; лапа схватила ее за хвост и грубо оттащила к центру, а сама столь же стремительно втянулась обратно. Порясенная, перепуганная, Гаечка сжалась в комок.

    Минута текла за минутой, но ничего не происходило – змеи продолжали сновать по нитям, палило геометрическое светило. Изобретательница осмелилась поднять голову.

    Шахматная доска уходила в бесконечность. Кроме нее, в мире попросту больше ничего не было. Нити терялись в высоте, оранжевые змеи мгновенно исчезали, коснувшись поверхности клетки, и так же, из ниоткуда, появлялись, чтобы начать подъем навстречу сиянию. Ситуация казалась невероятно знакомой, Гаечка мучительно напрягла память – все это уже было, было! Где?!

    Вздохнув, она поднялась на ноги и робко, не отрывая взгляда от черной лоснящейся поверхности клетки, сделала шаг в сторону. Вскрикнула, когда лапа вновь оттащила ее к центру. Зажмурилась, яростно сжала зубы. Выдохнула. Спокойно, главное – спокойствие. Это лабиринт, как...

    ...как в лаборатории Нимнула. Гаечка ахнула: вот оно! Лабиринт! Подопытная мышь в лаборатории богов. Так, так... Спокойно... Не нервничать. Думать. Эмоции сейчас не помогут. Думать.

    Последовательные попытки сойти с черной клетки в каждую из сторон, успеха не возымели: лапа немедленно оттаскивала мышку обратно. Гайка попытала счастья с «виртуальными» направлениями, внушив себе, что клетка вертикальная и идти можно вверх – не сработало. Выйти на руках, на четвереньках, с зажатым в зубах хвостом, ползком, в прыжке, перекатываясь – бесполезно. Скрестив на груди лапки, Гаечка крепко задумалась.

    Очевидно, решение, которое от нее ждут, не акробатическое, а интеллектуальное. Но что можно придумать, если стоишь посреди плоскости, и с собой нет ничего?!

    Стоп-стоп-стоп... Встрепенувшись, мышка поспешно сбросила комбинезон и постелила его узкой полосой в направлении ближайшей клетки. Лапа?... Нет, пока нету... Неужели?..

    Осторожный шаг. Еще один. Тишина? Тишина! Невероятно, такое простое решение сработало! Торжествующе пискнув, Гайка перешла на белую клетку и подтянула комбинезон. Оделась, перевела дух. Теперь она стояла совсем рядом с нитью и змеями.

    Думать. Думать! Если схватиться за змею, можно подняться в небо... А потом? Гравитация тут явно работает. А если схватиться за ту, что спускается? Может, и пленница исчезнет вместе с оранжевой рептилией, отправившись... В царство Хель, не иначе. Все это неспроста, надо решить головоломку! Только разум сейчас отличает Гаечку от белой лабораторной мыши. Что сделала бы мышь?

    -Принюхалась, – удивленно прошептала Гайка. И тут же поняла, что догадалась правильно: оранжевые змеи пахли сыром.

    Свежим.

Да нет, невозможно. Ерунда. Глупость!!!

    А если нет?

    -Это смешно!!! – крикнула мышка в пустоту, но зерно сомнения уже родилось. Теперь Гайка просто не могла не попробовать.

    Содрогнувшись, она протянула лапку и поймала призрачную змею, ползущую вверх. Рептилия тут же обмякла и безвольно повисла в ладони, как дохлый червяк. Зажмурившись, трепеща от гнева и отвращения, мышка поднесла змею ко рту и втянула в себя одуряюще-вкусный, живой запах свежего сыра.

    Похоже, другого пути нет... Собрав всю волю в кулак, думая только о друзьях, что нуждались в ее помощи, Гайка запихнула змею в рот и проглотила, не жуя. Результат не заставил себя ждать.

    Все оранжевые рептилии разом исчезли с негромким хлопком, нити втянулись в шахматную доску. Из центра той черной клетки, где впервые очутилась Гаечка, с руганью и проклятиями выбрался заросший шерстью тролль с подозрительно знакомыми грязно-когтистыми лапами. Усевшись на лоснящуюся черную плоскость, он взглянул прямо на Гайку и тяжело вздохнул.

    -Кто ты? – спросила мышка, дрожа от волнения и пережитого страха.

    -Не догадываешься? – тролль криво усмехнулся.

    -Мое подсознание?

    -Само собой.

    -Значит, внутри меня живет... ТАКОЕ? – с ужасом спросила Гаечка.

Тролль пожал плечами.

    -Ты еще других не видела, – он фыркнул, точно как Раттатоск.

Мышь, взяв себя в лапки, спросила почти спокойно:

    -В чем смысл твоих испытаний?

    -Ты знаешь, – отозвался тролль.

Гайка задумалась.

    -Комбинезон... – прошептала она медленно. – Это, вероятно, знак. Даже если кажется, что решения просто нет – в действительности, оно может оказаться удивительно простым.

    -И наглядным, – с нажимом добавил тролль. Гайка кивнула.

    -А змея... Змея... Змея со вкусом сыра...

    -О! – тролль ухмыльнулся. – Тепло, тепло.

    -Змея со вкусом сыра, – прошептала Гаечка. – Нечто, обладающее абсолютно неожиданным свойством. Предмет, который надо использовать буквально вопреки логике!

    -Умница! – тролль осклабился. – Не зря я в тебе живу, ох, не зря.

    -Но как применить эти уроки к моей ситуации? – в отчаянии спросила мышка. – Рокфор и ребята на грани гибели, а у меня даже инструментов нет!

Тролль лукаво прищурил один глаз.

    -Решения нет? Или ты прямо сквозь него смотришь?

Гайка застыла.

    -Решение? – она вскрикнула. – О, космос! Я... Я ослепла, наверно!

    -Да нет, просто вони в кузнице надышалась, – со знанием дела объяснил тролль. – Ну да хватит с тебя. Щас как дам по лбу камнем – живо очнешься.

    -Камнем по лбу?! – Гаечка опешила. – А... По-другому никак?

Тролль со вздохом покачал головой и вытащил из-за спины громадный серый булыжник.

    -По-другому слишком просто, – заметил он жизнерадостно и запустил камнем в Гайку. От удара она потеряла сознание.

    Пришла в себя быстро, на свежем воздухе неподалеку от кузницы. Судя по вечернему полумраку, мышка провела без памяти несколько часов. С трудом приподнявшись, Гаечка села и потрясла головой. В разуме кружилась мутно-серая мельница.

    -Живая? – к изобретательнице подскочила знакомая золотистая птичка. – Эдак тебя! Слабовата печень-то, слабовата!

Гайка напряженно улыбнулась.

    -Прости, Снурла, – она хрипло дышала. – Я не хотела оскорблять твое гнездо.

Птичка неопределенно махнула крылом.

    -Не бери в голову, – буркнула другим тоном. – У нас, пернатых, обоняние слабое, да и запахи мы чувствуем не все. Ты не первая... Такая.

Мышка огляделась.

    -Где Раттатоск?

    -Невоспитанный хвостогрыз!

    -Да, да, но где же он?

Птица недовольно пощелкала клювом.

    -Сказал, скоро вернется. Что-то передаст Орлу и вернется. До Орла недалеко. Жди, сказал, отсюда ни ногой. Хвост оторвет, сказал, если снова куда-нибудь прыгнешь...

Гайка невольно улыбнулась.

    -Хорошо, прыгать не стану, – она поднялась на ноги и несколько раз глубоко вдохнула, возвращая ясность мышлению. Сон помнился прекрасно – даже странно. Подобные кошмары, как правило, легко выветриваются из памяти.

    -Снурла, – позвала Гаечка, медленно обернувшись к кузнице. – Я, наверно, ослепла, раз только сейчас подумала. Мы под самой верхушкой Йиггдрасиля, дерева высотой в сто тысяч миль. Отсюда, до земли, падать придется больше месяца. Откуда же гном брал камни для постройки своей кузницы? Руду и уголь для топки? Зачем он вообще на дерево лез, что здесь делать кузнецу? Продавать котлы белкам?!

Птица озадаченно распушила перышки.

    -Я не знаю. Я осенью вылупилась.

    -Зато я знаю, – спокойно ответила мышка. – Обиднее всего, я это знала с первой секунды, но отказывалась понимать.

    Вздохнув, Гаечка крепко закрыла глаза и напряглась. Перед ее мысленным взором, как вживую, возникла родная мастерская. Не торопясь, мышь подошла к столу, коснулась аккуратно разложенных вдоль стены инструментов. Подняла пассатижи, взвесила в руке их холодный, надежный металл. Улыбнулась.

И открыла глаза. Потрясенная, распушистенная птица смотрела на Гайку квадратными глазами.

    -Как?! – только и сумела она пискнуть. Изобретательница, вздохнув, отбросила ненужные ей пассатижи и села прямо на месте. Ее била крупная дрожь.

    -Я должна была догадаться в первый же миг, – тихо сказала Гаечка. – Этот мир, все, что здесь есть – рожден нашей фантазией. Но воплощенные грезы, как бы мы ни хотели обратного – всего лишь энергия, похожая на материю. Древние викинги верили в богов, совместная работа их разумов сотворила Асгард в этом удивительном измерении. Но здесь нет материи, нет вещества, нет атомов и молекул! Здесь только энергия, причудливо изогнутая, бесконечно сложная, изумительно многообразная. Понимаешь, птица? – Гаечка горько улыбнулась. – Сон, такой реальный, что в нем можно уснуть и видеть сны. Творение, столь совершенное, что оно само становится творцом. Мечта, до того желанная, что сама начинает мечтать.

Снурла озадаченно слушала.

    -Мышка, прости, но я правда не понимаю, – сказала она тихо. – Очень стараюсь понять, очень хочу этого, но не могу. Я чувствую, ты говоришь исключительно важные вещи... Но я не понимаю.

Гайка тяжело вздохнула.

    -Как же объяснить... Представь, что слепила птицу из мокрого песка. А птица получилась такая красивая, такая совершенная, и ты ее так любила, что любовь изменила песок, и птица ожила. Теперь она, как и ты – летает, поет песни, даже несет яйца, но она все равно сделана из песка, понимаешь?

    -Кажется... – подавленно пискнула Снурла. – Она не настоящая...

    -Настоящая! – горячо возразила Гайка. – Ты просто не дослушала! Эта новая птица, которую ты некогда слепила из песка – стала живой, совершенно живой, ни капельки не искусственной! Настолько живой, что в один прекрасный день... – Гаечка запнулась. – Она... Тоже научилась лепить из песка новых птиц.

Снурла отпрянула.

    -Так это мы?! Мы – такие птицы?!

    -Да, – кивнула Гайка. – Миллионы лет назад, разумные жители Земли придумали это место. Но теперь вы сами стали разумными – и вы сами творите свой мир, непрерывно, день ото дня, просто не замечаете! Вот перед нами кузница, которой неоткуда взяться на верхушке Дерева. Очевидно, много лет назад, кто-то, даже не отдавая себе отчета, неистово хотел отыскать кузницу – от этого зависела его жизнь, или безопасность друзей... Он так в ней нуждался, так в нее ВЕРИЛ, что она ПОЯВИЛАСЬ – вместе с гномом-кузнецом, который так и родился стариком, помня всю свою никогда не прожитую жизнь.

Мышка вскочила.

    -Знаешь ли ты, что на Земле уже тысячу лет никто не верит в Асгард? – спросила она с возбуждением. – Вы должны были испариться, рассеяться как туман, десять веков назад! Но этого не случилось, и уже никогда не случится, поскольку теперь вы САМИ верите в Асгард. Ваш мир стал самоподдерживающимся! Мы, земляне, создали вас, а дальше вы подхватили эстафету.

Она подошла к птице и ласково коснулась ее золотых перьев.

    -И только потому, что вы ЖИВЫЕ, вы и продолжаете существовать, – нежно сказала Гаечка. – Вы настоящие. Настоящие до такой степени, что сами способны создавать Асгарды в других измерениях, чтобы там, в новых мирах, когда-нибудь, повторилась ваша история. Видишь, пернатая? Это цикл. Бесконечная цепь Творения. Все ваши страхи лишены смысла, Рагнарок никогда не наступит!

    Опустив голову, изобретательница долго стояла неподвижно. Было что-то еще, она чувствовала, какое-то смутное знание – невероятно важное, основополагающее, но покамест оно пряталось в тени, в мрачном пятне утерянной при взрыве памяти. Всем своим существом Гайка тянулась к этой тайне – подсознание, ее личный пушистый тролль, погонял кнутом душу, требовал мчаться во весь опор, но цель еще не хотела сдаваться.

    -Всему свое время, – прошептала Гаечка. – Всему свое время, слышишь?

    «Слышу» – недовольно буркнул тролль.

    -И когти подстриги, – строго приказала мышка. – На тебя смотреть противно.

    «Раскомандовалась тут...» – проворчал тролль. – «Ладно уж, ладно, не заводись...»

    Гайка счастливо улыбнулась. Все вставало на свои места – впервые с появления валькирии. Скрывавшая будущее мутная неопределенность, полная неизвестность, царившая впереди, лопалась с отвратительным хрустом. Теперь она знала, что делать. Как делать. Где делать. Когда делать.

    И с кем делать.

Раправив плечи, Гайка вскинула голову и радостно засмеялась.

    -No matter what they tell us, – запела она во весь голос. – No matter, what they do. No matter what they teach us – what we believe, is true! – Гаечка с криком взмахнула руками, и руки удлинились, на них мгновенно возникли перья. Древо Жизни провалилось в бездну, небо рванулось в грудь, заполнило разум, безжалостно раздавило тревоги. Сверкающая белая птица, еще секунду назад бывшая просто мышкой, кометой взвилась над миром.

    Ликование так переполняло Гайку, что некоторое время, не в силах сопротивляться восторгу, она порхала в воздухе как неразумная бабочка. Постепенно эмоции рассеивались, возвращалась память и страхи, с нею связанные. Приложив все имевшиеся силы, без остатка, выжав силу воли до хруста, до боли, Гаечка сумела обуздать чувства и пришла в себя. Крылья – это, конечно, здорово, но сейчас есть дела поважнее. В первую очередь – друзья!

    Изобретательница зажмурилась и, едва ли не впервые в жизни, дала своему мощному разуму полную свободу. Она творила проект в реальном времени, мгновенно продумывая конструкцию каждого узла, строя мысленные эксперименты и рассчитывая надежность сотен взаимодействующих деталей. Постепенно, из воздуха вокруг Гаечки возникала подавляюще огромная, грозная, одним лишь обликом ужасающая Машина.

    Мышка применяла все, что знала, весь свой гигантский опыт, без остатка, без жалости. Каждый прибор, с которым Спасатели сталкивались за годы своей опасной работы, каждое дикое или прекрасное изобретение – Гайка оценивала все, проводила их мысленные испытания и, если идея могла иметь хоть какое-то применение в Машине, использовала ее моментально. Игра шла ва-банк, рисковать жизнью друзей мышь не собиралась абсолютно.

    Солнце давно скрылось за горизонтом. В полной темноте, высоко над Деревом Жизни, режуще-синим жаром пылали разряды тысяч роботизированных сварочных установок, антигравитационные платформы светились ярче прожекторов. Время от времени пушечной канонадой взрывались импульсы двигателей ориентации. Мышка лишь входила во вкус: еще ни разу ее разум не работал с такой отдачей. Гайка не знала, что существам вроде нее всемогущество строжайше противопоказано, она просто наслаждалась творчеством, впервые получив шанс воплотить свои самые сокровенные, самые нереальные задумки. Изначальное предназначение Машины вскоре забылось – Гайка не могла остановиться, она в упоении порхала вокруг своего Творения, добавляя новые функции, переделывая, улучшая, расширяя... Сердечко билось так, что еще немного, и...

    -Помогите!!! – слабый вопль с огромным трудом пробился в перевозбужденное сознание Гаечки, и, кабы не слово – остался бы неуслышанным. Однако голос произнес «помогите», а Гайка даже сейчас, на грани безумия, оставалась Спасателем.

    Напрягая волю, изобретательница пришла в себя и оглядела стройку. Та уже растянулась на многие мили по всем направлениям, в центре тускло сверкала бесформенная, пока недостроенная, но и сейчас поражавшая воображение Машина. Гайка счастливо улыбнулась при взгляде на свое Творение, и чуть не забыла о крике, ее страшно тянуло продолжить работу. Но, к счастью для мышки, вопль повторился:

    -Спасите!!!

    Гайка встрепенулась. Ударив крылышками, она быстро спланировала к одной из нижних платформ и, с ужасом, увидела крылатого коня, застрявшего в мрачно светящейся фиолетовым светом фазированной решетке. Очевидно, Снорри мчался по воздуху, когда прямо вокруг него синтезировался локатор. Что ж, повезло что вокруг, а не внутри... Бррр!

    Содрогнувшись, мышка быстро дезинтегрировала решетку, предусмотрительно переместив под нее ближайшую антигравитационную платформу. Снорри, оказавшись на воле, камнем рухнул в пропасть, но платформа остановила падение и перепуганный конь простерся на боку, судорожно дергая хостом и ногами. Гайка, испуганная не меньше, спикировала к другу.

    -Снорри, Снорри, очнись! Ты как?!

Конь с огромным трудом поднял голову. Пару секунд, моргая, глядел на изобретательницу.

    -Стар становлюсь, стар... – пробормотал он под нос. – Вот уже и мыши крылатые видятся...

Смутившись, Гаечка вернула свой родной облик. Глаза Снорри округлились.

    -Ничего себе фокусы! Это как?!

    -Я разгадала главную тайну вашего мира, – скромно сообщила Гаечка.

Повисла тишина.

    -Погоди-погоди, – конь привстал, уставившись на мышку квадратными глазами. – Это ты сотворила?! – он мотнул головой на сверкающую, уходящую за горизонт стройку. – Мне сказали, тебя какой-то пришлый бог похитил! Сюда все Асы мчатся, вторжение отражать! Но... – Снорри сглотнул. – Я не понимаю. Так ты богиня, и с самого начала со мною играла? Смеялась над старым ослом!

    -Нет, нет! – Гаечка рассмеялась. – Что ты, добрый Снорри! Я не богиня, я мышь. Мне просто удалось понять механику этого измерения.

    -Какую механику?!

Гайка улыбнулась.

    -Энергия, Снорри. Здесь все состоит из энергии. Точно так же, как мысленная активность человечества творила вас на протяжении веков, ваши собственные мысли способны менять окружающее.

Она обвела рукой могучие платформы, прожекторы, пыщущие энергией нанофабрики, жарко горевшие в высоте.

    -Я создала все это, просто поверив, что оно есть. Мир Асгарда целиком энергетический, здесь попросту нет материи. То, что кажется веществом, в действительности лишь сложная, концентрированная форма энергии.

Гаечка подняла палец.

    -Хотя вообще-то и у нас, в Мидгарде, материя с энергией взаимосвязаны. Они могут переходить друг в друга согласно легендарному уравнению e=mc2.

Растерянный, изумленный конь беспомощно моргнул.

    -Но чтобы фантазия воплотилась в жизнь, требуются тысячи разумов и сотни лет!

Гайка с улыбкой пожала плечами.

    -Как видишь, хватает и одной маленькой мышки... – она с легким смущением сделала реверанс. – Правда, я не совсем обычная мышь, у меня талант к технике. Очевидно, главное – уловить резонанс, понять как все работает, а дальше в дело вступают законы вашей Вселенной. Ты ведь не думаешь, что крохотной мышке хватило бы сил сотворить ТАКОЕ! – изобретательница рассмеялась. Жеребец даже не улыбнулся.

    -Милая, – сказал он напряженно. – Ты как, правда веришь, что за девяносто тысяч лет никому здесь не приходило в голову проверить такую элементарную гипотезу?

Гаечка запнулась.

    -Но...

    -Ты в Асгарде вторые сутки, – гневно заметил конь, – А я тридцать два миллиона восемьсот семьдесят двухтысячные!

Мышь в полном недоумении развела лапками.

    -Но ты же видишь, работает!

    -Да, работает! – в сердцах гаркнул Снорри. – Глупышка хвостатая! Знаешь, что ты натворила?! А?! Ты войну начала! Богам из разных мифологических пространств строго запрещено проникать к соседям!

Гайка попятилась.

    -К-к-к... К-к-к....

    -К-к-к! – передразнил конь. – Кобыла! Одним словом, девка!

    -Я не понимаю... – пролепетала Гаечка.

    -Зато я понимаю, – сурово произнес крупный одноглазый ворон, который незаметно приземлился на диск позади Гайки и смотрел на нее с осуждением, но, в то же время, с жалостью. При виде Одина к мышке мгновенно вернулась решимость:

    -ТЫ!!! – выдохнула Гайка. От гнева ее шерстка засветилась пурпуром, вокруг волос вспыхнула электрическая дуга. Моментально позабыв слова Снорри, она раскинула лапки и задействовала предусмотрительно вживленный себе под кожу телепортатор, скопированный с печально известного аппарата професора Нимнула. Опытная мышка уже на самых ранних стадиях проектирования Машины подготовилась к неожиданному вмешательству противника.

    Прибор сместил ее прямо в главную боевую рубку. Расхохотавшись, Гайка в упоении вскинула лапки к потолку. Месть! Наконец-то... О, как же долго он ждал...

    «Он?» – мелькнула мысль, но времени удивляться не осталось; энергия бурлила в жилах, все системы Машины работали как часы. Пусть проект не завершен – и того, что есть, хватит для уничтожения сотни Асгардов!

    «Но я ведь не хочу уничтожать Асгард!» – в ужасе подумала Гаечка.

    -А кто тебя спрашивает? – осведомился чей-то насмешливый голос.

    Изобретательница рывком обернулась к приборной панели. Из капитанского кресла, увитый датчиками сенсорного управления, на нее с кривой ухмылкой смотрел...

    ...Нет, это просто невозможно. Наверно, кошмарный сон до сих пор продолжается. И все вокруг – следующее испытание. Или она так надышалась ядовитого воздуха, что...

    -Угу, мечтай-мечтай.

    -Рокки?!!! – Гайка попятилась. – Ты?!! Здесь???

Австралиец издевательски кивнул.

    -Нет, – Гаечка в отчаянии замотала головой. – Не может быть! Не верю!

    -А я ведь с самого начала чуть не провалил все дело, – заметил Раттатоск, появляясь из-за спинки кресла. – Когда в зале крикнули, что меня еще неделю ждать...

    В разуме Гайки молнией вспыхнуло воспоминание: утро, зал «Грызозуб». Она и Рокфор беседуют с Ингрид. В дверях появляется фигура, белочки встречают ее ликующими воплями, в том числе и...

    -У нас, дальнобельщиков, график свободный, – Раттатоск фыркнул. – Да все ж не настолько.

Потрясенная мышка зажмурилась, не в силах поверить.

    -Но... Вы... Здесь... Вместе?!.. Я не понимаю!!!

    -Точно! – Рокки расхохотался. – Умоляю, ну скажи, на кой хрен вёльве, мертвой великанше, МЫШИНЫЕ КОСТИ?! А?! По-твоему, Один, когда ее о Рагнароке допрашивал, грызунами подкармливал?! Клянусь, в такое не поверил бы даже братец Тор, даром что он головой гвозди забивает куда лучше, чем думает! А ты купилась!

Гаечка, наконец, поняла, с кем говорит, и ощутила как шерстка встает дыбом.

    -Локи? – спросила слабо.

    -К вашим услугам, мадеМАУСель! – силач насмешливо отправил ей воздушный поцелуй.

    -Но ты же скован... – пролепетала Гаечка. – Там, внизу...

ЛокиРокки криво усмехнулся.

    -Полагаешь, мне дадут об этом забыть?

    -Тогда как ты здесь очутился?! И где настоящий Рокфор?!

    -Он и есть настоящий, – мрачно отозвался бельчонок.

Повисла взрывоопасная тишина.

    -П-п-погоди, – с огромным трудом выдавила Гаечка. – Раттатоск? Ты на чьей стороне? Локи поработил твой разум?

Бельчонок бросил на мышку гневный взгляд.

    -Я помогаю сам, – произнес он с расстановкой. – Помогаю отцу своего лучшего друга отомстить за его смерть. Да и у меня к Асам есть счеты... Немаленькие, мышка, уж поверь.

    -Но Локи тоже Ас! Он бог зла, обмана и предательства!

Рокфор с неожиданной злостью клацнул зубами и сжал кулаки.

    -Плохо знаешь предмет, – бросил он в бешенстве. – Меня приютили, мышка. Нашли в снегах Йотунхейма после того, как зарезали родителей. Разве в нынешних учебниках скандинавской мифологии это не упомянуто? Я ётун, один из последних в роду, и всю свою жизнь я провел, глядя, как Тор и его псы планомерно истребляют моих родичей!

Шокированная Гайка машинально кивнула.

    -Да, я читала... В день Рагнарока ты перейдешь на сторону великанов и...

    -И погибнет, – спокойно закончил Раттатоск.

Мышка молча моргала. Локи усмехнулся.

    -Знаешь, в чем главная разница между мною и Асами? – спросил он серьезно. – Я не верю в судьбу. Богом зла меня прозвали не так уж давно, прежде я был богом Огня. Огня, слышишь? Я не готов, подобно Асам, покорно ждать Рагнарока. Они как свиньи во дворе бойни. Смирились и даже не хрюкают. В очередь выстраиваются. Тысячу лет назад, какая-то полуразложившаяся бледная старуха наболтала им из могилы об их грядущей судьбе, и все, этого хватило!

Рокфор резко подался вперед.

    -Сказать, почему я Бальдра убил? – спросил он с жаром. – Думаешь, из ревности? Ха! Я просто поверить не мог. Вот НЕ МОГ поверить, что две сотни лет все боги прекрасно знали и как, и где, и от чьей руки он погибнет, и когда срок пришел – они молча, без вопросов это приняли. Ни одному даже в голову не пришло ОТМЕНИТЬ ту злочастную вечеринку, или хоть меня на нее не пускать! Что ты! Судьбу не обмануть! Фаталисты хреновы... – Локи скрипнул зубами. – Ну да ничего, я им с твоей помощью такой Рагнарок устрою – света белого не взвидят!

    -С моей помощью?.. – прошептала Гаечка. Ее трясло.

ЛокиРокки фыркнул.

    -А ты так и не поняла, да? – спросил иронично. – Даже у дверей кузницы, когда я тебе подсказки уже в голос орал?

    -ЧТО я должна понять?! – крикнула мышка.

Рокфор вздохнул.

    -Тяжелый случай. Ладно, надо так надо, пожертвую моментом триумфа... – он кивнул бельчонку. – Объясни ей.

Раттатоск смерил Гаечку насмешливым взглядом.

    -Понимаешь, хвостатая, – начал он, – Смертные не могут видеть валькирий. Ни под каким соусом. Ну то есть вообще.

Он умолк, дожидаясь, пока до мышки дойдет. Гайка попятилась, вжалась спиной в стену рубки.

    -Я умерла?! – ее голос дрогнул. – Там, в океане?!

Раттатоск так выругался, что бедная изобретательница покраснела даже несмотря на все волнение.

    -О, клянусь шерстью на моей... – бельчонок закрыл глаза. – Слушай внимательно, КАЖДОЕ слово. Намекаю, что слово «смертный» не имеет отношение к тому, жив организм или нет. Это ключевая характеристика самого организма – есть смертные, и есть МЫ.

Повисла тишина.

    -Т-т-т-о есть как «мы»? – выдавила Гаечка после долгого молчания.

Раттатоск прищурил глаза.

    -Тот лошак, Снорри, он ведь тебе рассказал, как возник Асгард, да?

    -Рассказал, рассказал, – небрежно вставил Рокфор. – В общих чертах.

    -Это хорошо... – протянул бельчонок. – Значит, ты в курсе. Многие тысячи людей совершенно одинаково представляли себе этот мир, твердо верили, что он есть. Совместная работа их разумов оказала влияние на исключительно нестабильную энергоструктуру данного измерения, и так, мало по малу, из хаоса возник порядок. Верно?

Гаечка посерела от ужаса.

    -Ты... Ты... Ты хочешь сказать...

    -Бинго! – ЛокиРокки расхохотался. – Дошло, наконец. Да, милочка, да – на Земле не водятся говорящие грызуны. И другие мыслящие звери тоже. Потому что ты не зверь – ты, как и мы, создание коллективной мечты. Просто в нас тысячу лет назад верили викинги, а про тебя в 20-м веке сняли мультсериал.

Мышка зажала рот ладонью.

    -Проняло? – Раттатоск криво усмехнулся. – Викингам такое и не снилось. Сотни тысяч, миллионы людей непрерывно на тебя смотрят, представляют во всех деталях, любят тебя, мечтают о тебе. Не просто о какой-то там «сущности», а о тщательно нарисованной и отлично проработанной личности. Знаешь, сколько у тебя фанатов? Почти впятеро больше, чем было у Одина в дни его расцвета. Прогресс, Гаечка! Телевидение! Больше нет нужды напрягать фантазию – новые объекты поклонения людям буквально запихивают в мозг. Счастье, что все эти новомодные «методы» возникли совсем недавно, и их суммарное воздействие на наш континуум пока не сказалось...

    -Почти, – поправил Локи. – Она одна из первых ласточек. С появления мультфильма всего-то два десятка лет прошло, и уже воплощение. Впечатляет, а, старик? Нам бы таких «фанатов» в свое время... Эх!

    -Но... Но... – бледная, как поверхность луны, Гайка трепетала. – Почему мы? Почему именно нас... Воплотило?

Локи помолчал.

    -М-м-м... Ну, во первых, пока еще не «вас», а тебя одну. Прочие, ха-ха, «спасатели», еще на подходе. А во вторых... Не все так просто, – заметил он без особого энтузиазма. – Мультфильма про нарисованную мышь абсолютно не достаточно для... реакции. Как и со всеми религиями, необходимо, чтобы зритель действительно верил, всей душой хотел, чтобы эта мышь была реальной. А фанаты такого рода есть у очень-очень немногих, гм, мышей, – Локи фыркнул.