Текст книги "Гинунгагап"

Автор книги: Джордж Локхард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

    -Стоп! – Гайка вскинула лапку. – Попались. Финальная скорость падающего в атмосфере ореха – около семидесяти миль в час. Итого, выходит... – она закрыла глаза, считая в уме, – Тысячу шестьсот восемьдесят миль в сутки, или сто тысяч восемьсот миль за два месяца. Значит, высота Древа достигает ста тысяч миль... – Гаечка опомнилась и растерянно взглянула на Рокфора, – ...то есть, почти половину расстояния от Земли до Луны?!

Силач озадаченно хмыкнул.

    -Ничего себе...

    -Рацию, бьющую в атмосфере на такое расстояние, будет непросто собрать, – Гаечка понурилась. – Придется искать списанные военные блоки, направленные антенны... А мощность она будет потреблять как хорошая печь, киловатт двадцать, если не больше.

Игнрид робко подняла лапку.

    -О чем вы говорите? Ни слова не понимаю!

    -Я размышляю, как вам помочь, – объяснила Гайка. – Судя по всему, Древо столь огромно, что машина-говорилка должна быть гигантской мощности. Я пока не представляю, из чего ее собирать и где брать энергию для работы.

Ингрид с надеждой подняла взгляд.

    -Но ты придумаешь?

    -Надеюсь, – вздохнула Гаечка. – Надеюсь.

    -Нам бы пока домой, в Мидгард вернуться, да друзей отыскать пропавших... – буркнул Рокфор. Белочка отпрянула.

    -Вы из Мидгарда?!

    -Угу, – Рокки в двух словах описал происшедшее. Изумленная белка уставилась на Спасателей квадратными глазами.

    -Не может быть... – прошептала она наконец. – Все, как предсказывали... Нет... Нет...

Гайка и Рокфор озадаченно переглянулись.

    -Э-э-э... Ты о чем? – с подозрением осведомился силач.

    Ингрид ответила не сразу; пару секунд она сидела молча, с закрытыми глазами, такая напряженная, что кисточки на ушах мелко дрожали.

    -Настанет день, – сказала она вдруг, – Теплый осенний вечер, когда солнце согреет листья великого леса Гъелгведр, и смолкнут внезапно все песни, затихнут ручьи. Игравший на арфе гигант Эггтор с тревогой поднимет глаза и узрит Фьяллара, пурпурного петуха. Тем же мигом в чертогах Вальхаллы запоет золотой Гуллинкамби, и наконец, в вечной тьме Хельфхейма вскричит черно-красный, чье имя не знает никто. На мосту Бъёврест Хеймдалль-страж поднимет ко рту золотой рог Гьяллархорн, и с грохотом падут стены Асгарда!

Гаечка недоуменно моргнула.

    -Верно, так начнется Рагнарок.

Белочка обратила на мышку взгляд, в котором читался ужас.

    -Смертные не могут видеть валькирий! – прошептала она, дрожа. – А те, кто в них при жизни не верил, не увидят и после смерти. Есть лишь одно объяснение – Девять Миров сближаются, Асгард и Мидгард скоро сольются!

Спасатели переглянулись. Рокфор, крякнув, почесал за ухом, Гаечка задумчиво нахмурила брови.

    -М-м-м... Согласно некоторым теориям, Рагнарок должен произойти в 2013-м году, а сейчас на Земле 2010-й. Но это же смешно! С какой стати Последней Битве случиться именно сейчас?!

Рокфор ахнул и схватил подругу за плечо.

    -Погоди! Помнишь, что сказала валькирия там, в глубине? «Мы отправили к Хель...»

    -«...последнюю душу Мидгарда» – закончила Гайка, и в ужасе прижала ладони ко рту. – Рокки! Снорри ведь говорил, что Рагнарок настанет, когда последний смертный перестанет верить в богов!

Австралиец сглотнул.

    -Приехали... – он вдруг встрепенулся. – Стоп-стоп-стоп. Вы чего, народ? На Земле полно верующих, их нынче даже больше, чем во времена викингов – люди-то размножились, семь миллиардов на наши хвосты!

Ингрид с болью покачала головой.

    -Те религии, что заполонили сегодня Мидгард, просто грязные и бессмысленные сказки. Они не оказывают на мироздание ровно никакого влияния. Чтобы здесь, в нашем измерении, фантазия воплотилась, тысячи разумных должны четко, ярко и, главное, одинаково, представлять объект своей фантазии. А нынешние человечьи божки, всякие там аллахи да христы, изначально постулированы непознаваемыми, нематериальными, всеобъемлющими... Вот каждый их по-своему и видит.

    -Ох, – Гаечка моргнула. – Ну конечно. Сама по себе, даже у викингов религия не была ничем кроме сказки – но, будучи изумительно подробной и четкой, заставляла сотни тысяч людей совершенно одинаково эту сказку воображать!

    -Именно, – мрачно отозвалась белка. – А теперешние люди полагают себя шибко умными да развитыми. Им скучно копировать на небесах собственную реальность, им подавай непознаваемое, неуловимое, неисповедимое... Попросту говоря – невозможное!

    -Х-х-хек, – Рокфор сплюнул. Помолчал, взглянул на Гайку. Хмыкнул. Не спеша огладил вначале левый, затем правый ус.

    -Невозможное, говоришь?.. – на губах австралийца проступила странная, несвойственная ему улыбка. Гаечка с тревогой наблюдала.

    -А скажи-ка, белка, – задумчиво произнес Рокки после долгой паузы. – Этот ваш орел, у которого коршун на голове, Ведро-с-чем-то-на-эф – он каков с виду? Ты ведь с ним хоть разочек, но говорила, да?

Ингрид нехотя покачала головой.

    -Я пыталась. Но Орел принимает только Ратту, всех остальных гонит Ведрфолнир, – она отвела взгляд. – Коршун чуть не убил меня в тот раз и пригрозил, что бросит на съедение Ниддхеггу...

    -Вот как? – австралиец прищурился. – Сам когти марать не рискнул, стал-быть? А этот ваш Ниддхегг, он, типа, страшный?

Белочка часто-часто закивала.

    -Ниддхегг ужасен! Он ростом с гору, когда ворочается во тьме колодца – дрожит все Древо! Единственный свет там истекает из его глаз, каждый – будто огненное озеро, а запах... – Ингрид передернуло. – Ниддхегг самый жуткий из драконов, страшнее Мирового Змея, Ёрмунганда! Предсказано, что в день Рагнарока Ниддхегг поднимется в небо, и тень его чудовищных крыльев накроет весь мир, погрузит во тьму...

    -Любопытно, – Рокфор усмехнулся. – Выходит, ящер он все же крылатый? А нам говорили, будто местные драконы не летают.

Ингрид развела лапками.

    -Он не летает. Ниддхегг расправит крылья в первый и единственный раз, когда наступит Рагнарок.

    -А почему? Что держит его в колодце?

    -Корни Древа, – объяснила Гаечка. – Ниддхегг грызет себе путь на волю.

Рокки громко фыркнул.

    -Так и знал! – он потер ладони. – Гая, милая, я ведь тебя правильно понял – там, внизу, под деревом, никакой земли нет? Местный мирок там сам на себя заворачивается?

Гаечка с легким недоумением кивнула.

    -К чему клонишь, Рокки?

    -Скоро поймешь, – усмехнулся силач. Обернулся к белочке: – Пушистая, проводи-ка меня к отцу. Есть разговор.

Ингрид с сомнением оглянулась на толпу, окружавшую Раттатоска.

    -Он занят...

    -Ничего, пробъемся, – заверил ее Рокки. – Мыслишка одна появилась... Нет, Гая, ты здесь посиди, – добавил он твердо, толкнув уже вставшую было мышку обратно на скамью. – Мы скоро.

    -Рокфор, я...

    -Милая, я тебя хоть раз подводил? – очень серьезно, неожиданно понизив голос, спросил Рокки. Гаечка, вздрогнув, с натугой помотала головой.

    -Верь и сейчас, – Рокфор погладил ее по волосам. – За мной, белка! – австралиец схватил Ингрид за лапу и увлек в сторону толпы. Растерянная, ничего не понимающая, Гаечка осталась одна.

    Гам вдали вскоре утих. Спустя пару минут, Раттатоск в сопровождении Рокфора и белой Ингрид протиснулся сквозь толпу родичей, что-то им сказал извиняющимся тоном и скрылся за дверью зала. Взгляды всех белок тут же обратились к Гаечке.

    Изобретательница, сглотнув, сделала вид, будто всецело увлечена поеданием зерна, но местные скромностью не отличались: повскакав с мест, пушистые окружили гостью плотным кольцом. Веселая рыжая белочка, та самая, что первой заметила Спасателей, легонько дернула Гайку за волосы.

    -Эй, мышь – что за дела у вас с Раттой? – спросила она решительно. Гаечка нервно улыбнулась.

    -Не знаю.

    -Не знаешь?

    -Правда, – мышь развела лапками. – Мой друг, Рокфор, что-то придумал.

    -В смысле? – с подозрением осведомился другой бельчонок.

Гайка вздохнула.

    -Когда к нам подошла дочь Раттатоска, белая Ингрид, мы... – рассказ занял некоторое время. С момента, как прозвучало, что Асгард и Мидгард вскоре сольются, в зале повисла мертвая тишина.

    -...и мы решили попытаться спасти Раттатоска, – закончила Гаечка посреди гробового молчания. Рыжая белочка с трудом перевела дух.

    -Ерунда, – заявила она слегка дрожащим голосом. – Тысяча причин могла помочь вам увидеть валькирию, это же не значит, что Рагнарок...

    -Назови хоть одну! – резко прервала другая белка. – Хоть один случай, когда смертные нас видели!

    -А быть может, сама Гудрун что-то не так сделала?

    -Или ее конь!

    -Глупости, так не бывает!

    -Чушь!

    -Рагнарок, мой хвост!

    -Ага, ага, две мыши свалились к нам из Мидгарда – конец света грядет!

Одна из белок – пожилой серебристый самец – решительно вскинул лапки, призывая к вниманию.

    -Тихо! – рявкнул он. – Всем заткнуться! – зеленые глаза бельчонка обратились к Гаечке. – Мышь, ты сказала, что замерзший дом провел в айсберге тысячу лет? Но ведь это значит, тот викинг отдал концы десять веков назад, а не вчера! Какого хрена валькирию за ним лишь сейчас отправили?

    Все умолкли и с изумлением уставились на говорившего. Гаечка, пораженная не меньше, в полном недоумении покачала головой.

    -Ты прав. Я ничего не понимаю.

    -А может, он тогда и не умер? – робко заикнулась рыжая белочка. – Замерз и уснул... А как под лед провалился, так и....

    -От него один скелет сохранился, – возразила Гайка.

    Все переглянулись, но продолжить разговор не успели: дверь с треском сорвало с петель и в зал, спиной вперед, влетел Раттатоск. Грузно упав на пол, он несколько раз перекатился, врезался в стол и остался лежать неподвижно. Пораженные белки, все разом, обернулись ко входу.

    Оттуда, сквозь неровную дыру, на них смотрел одноглазый, дымчато-белый ворон. Ни у птиц, ни у млекопитающих, ни у рептилий, Гаечка такого не видела – зрачок ворона был вытянутым треугольником, направленным острой вершиной вниз. Удивление даже помешало мышке обратить внимание на мертвую тишину, повисшую в зале.

    Ворон еще несколько мгновений пристально разглядывал грызунов. Остановил взгляд на Гайке – помедлил – затем рывком, с негромким хлопком расправил крылья и пропал из виду. Последнее, что успела заметить Гайка – тело Рокфора, безвольно повисшее в птичьих когтях.

    -РОККИ!!! – закричав от ужаса, Гайка бросилась к дверям, белки точно так же метнулись к неподвижному Раттатоску. Выскочив на ветку, изобретательница беспомощно оглянулась – хищника и след простыл, вокруг лишь мирно колыхались сочные зеленые листья. Упав на колени, мышка прижала ладони к вискам и зажмурилась. чтобы не кричать.

    -Рокки... – Гаечка чувствовала: еще немного, и сердце не выдержит. Из самых глубин разума, сокрушая все барьеры, кровавой волной подымалось горе, влажное, холодное, как внутренности лягушки. Если Рокфор... Если его больше... Если...

    -Нет!!! – закричала Гайка, не в силах смириться. – НЕТ!!! Он жив!!! Ты жив, Рокки!!! Жив!!!

    Рывком вскочив на ноги, она дико огляделась. Ворон. Одноглазый белый ворон. Спутники Одина, Хугин и Мунин, были черными, как и все вороны: белым, да еще и одноглазым, мог быть лишь сам Один. Отец Богов и Людей. Покровитель Повешенных. Один, Вотан, Игг-Страшный, Бёльверк-Злодей, Грим и Ганглери, Херьян и Хьяльмбери, Текк и Триди, Туд и Уд, Хар и Хельблинди; Санн и Свипуль, Саннгеталь и Бильейг, Бальейг и Фьёльнир, Хертейт и Хникар, Гримнир и Грим, Глапсвинн и Фьёльсвинн, Сидхётт, Сидскегг, Сигфёдр, Хникуд, Альфёдр, Вальфёдр, Атрид и Фарматюр, Яльк и Кьялар, Трор и Видур, Оски и Оми, Явнхар и Бивлинди, Гёндлир и Харбард, Свидур и Свидрир... Многоликий, таинственный бог мудрости. Разве боги мудрости едят австралийских мышей?

    Гаечка ощутила легкое облегчение: по крайней мере, смерть в животе у хищной птицы Рокфору наверняка не грозила. Значит, еще есть время... Перехватить!

    Не колеблясь ни секунды, Гайка бросилась к многомильному обрыву на краю ветки и, с разгона, прыгнула в пропасть. Йиггдрасиль пронзает Асгард в самом центре, золотые чертоги Вальхаллы вздымаются вокруг его чудовищного ствола. Самый быстрый путь к Одину – вертикально вниз...

    Ветви Древа росли достаточно свободно, чтобы между ними лавировать. Вытянувшись в струнку, прижав лапки к бокам для минимального сопротивления, Гайка падала в бездну. Ветер бил в лицо, сушил слезы, гигантские зеленые листья проносились по сторонам. Основание Древа, где нестерпимо сияла крыша Золотого Чертога и плескались радужные водопады, все так же тонуло в дымке, казалось – расстояние совершенно не уменьшается. Минута текла за минутой, Гаечка постепенно успокаивалась и начинала трезво оценивать обстановку.

    Логика, ничего кроме логики. Эмоции в сторону. Один, конечно, похитил Рокфора, чтобы его допросить: вероятно, ему так же, как и всем прочим любопытно, что позволило смертным заметить валькирию. Тем не менее, никакого особого значения этому происшествию, он, очевидно, не придает, иначе схватил бы и Гайку за компанию. Какой отсюда вывод? Первое: вызнав у Рокки все, что тот знает, Один может попросту прихлопнуть «грызуна из Мидгарда», который ничего для него не значит. Второе: если Гаечка успеет добраться до грозного бога прежде, чем тот прихлопнет Рокфора, есть заметный шанс, что Один поддастся на ее мольбы и отпустит ничего не значащих грызунов живыми – ключ как раз в том, что Спасатели для него малоинтересны и мелки. Оставалось лишь надеяться, что ускорения свободного падения для Гаечки окажется достаточно, чтобы успеть...

    -Хватайся за шерсть! – крик справа вначале показался мышке бредом. Моргнув, она огляделась и чуть не проглотила язык: вниз по стволу Йиггдрасиля, со скоростью гоночного болида мчался Раттатоск.

    -Попытайся подрулить ближе к стволу, я спасу! – крикнул бельчонок, заметив, что Гайка на него смотрит. Мышка с большим трудом улыбнулась.

    -Я не погибну! – крикнула она, лавируя между ветками. – У меня складные крылья за спиной! Спасибо, что хочешь помочь! Я должна найти Одина прежде, чем он убъет моего друга!

Раттатоск бросил на изобретательницу не самый приветливый взгляд, продолжая бешенную скачку по ветвям.

    -Отсюда до Вальхаллы падать еще месяц! – крикнул он.

    -Месяц?! – от изумления Гаечка на миг потеряла концентрацию и задела широкий лист. Вскрикнула, ее завертело в воздухе и бросило прямо на ствол, но, к счастью, Раттатоск в громадном прыжке успел подхватить мышку и, не спеша, избегая опасного для Гайки ускорения, погасил свою скорость, совершая все более короткие прыжки. Прошла почти минута, прежде чем бельчонок, наконец, остановился и тяжко перевел дух.

    -Откуда вы свалились на мою голову? – спросил он с чувством, поставив Гайку на ноги и усевшись напротив. – Сначала твой толстый друг отводит меня в сторону и начинает что-то нести о перевернутом дереве, затем ни с того, ни с сего, появляется Одноглазый и дает мне такого пинка, будто я крыса, а не такой же бог, как он сам! – Раттатоск гневно фыркнул. – А стоит придти в себя, дочь напрыгивает на лицо и орет, что мышь из Мидгарда с горя в пропасть сиганула, спасай кричит, лови!

    -Один похитил моего друга, – тихо сказала Гаечка. Бельчонок нахмурился:

    -А я думал, он их уж досточно насобирал...

    -Их? – не поняла изобретательница. Раттатоск кивнул.

    -В точку, подруга. Вы нынче не первые.

Повисла тишина.

    -То есть, как, не первые? – осторожно спросила Гаечка. От волнения у нее вся шерстка встала дыбом, а хвост просто застыл. Бельчонок криво усмехнулся.

    -Да так. Прошлым вечером я видел, как Одноглазый нес в когтях парочку грызунов, издали их за бельчат даже принял...

    -Каких грызунов?! – чуть не закричала Гаечка.

Раттатоск вздохнул.

    -Коричневых, с полоской вдоль спины. Кажись, бурундуками зовутся – я раньше не видел, в Асгарде такие не водятся.

Мышка судорожно стиснула коготки.

    -Ратта... Добрый Ратта... Куда Один нес добычу?

Бельчонок промолчал. Гайка умоляюще сложила ладони перед грудью.

    -Я должна знать! Куда их несли?

    -Ведомо куда, – буркнул Раттатоск, стараясь не глядеть на мышку. – Вёльве, конечно...

Гайка отпрянула.

    -Вёльве? Ясновидящей?!

    -Слыхала, да? – Раттатоск мрачно покачал головой. – Забудь, подруга. Тут уж ничем не помочь. Вёльва, она... – бельчонок запнулся, но все же, через силу, закончил: – ы. Мышиным, коли не знаешь...

Гаечка ощутила, будто ветвь Древа выдернули прямо у нее из-под ног.

    -Нет!..

    -Прости, – Раттатоск развел лапками. – Знала бы ты, чего мне стоило с Асами договориться, что б бельчат моих не ловили... Отстали, лишь когда пригрозил, что Ниддхегга на волю выпущу.

Гаечка зажмурилась.

    -Есть шанс спасти моих друзей? – спросила ровным, мертвым голосом. Бельчонок моргнул.

    -Друзей?

    -Те два бурундука тоже мои друзья. Их-то мы и искали, когда провалились в ваш мир.

Раттатоск с сомнением хмыкнул. Покачал головой.

    -Нет, подруга. За Рунным Вороном и валькирии не поспеть.

    -Значит, они отправятся к Хель, в царство мертвых? – Гайка открыла блестящие от слез глаза.

Раттатоск с сомнением загнул одно ухо.

    -Они раньше в Одина верили?

Гайка содрогнулась.

    -Нет...

    -Значит, не отправятся, – бельчонок положил лапку на плечо изобретательнице. – Прости. Мне очень жаль. Не пойму, что на Одноглазого нашло. Уж и не помню, когда он самостоятельно добывал жертву для вёльвы – очевидно, прорицание его собственной судьбы касается. Ох, не нравится мне все это, подруга, не нравится...

    Гаечка, потеряв силы стоять, тихо сползла по грубой коре. Золотые волосы растрепались, скрыли лицо. Несколько минут, сжавшись в комок, мышка провела в неподвижности, ее легонько трясло. Сердечко билось неровно и с перебоями.

    -Раттатоск, – спросила наконец Гайка, не поднимая взгляда. – Вёльва обитает в лесу Гъелгведр, так? На краю бездны Гинунгагап?

    -Ну?

    -Сколько времени Одину требуется, чтобы туда долететь?

Бельчонок с сомнением почесал за ухом.

    -Дай-ка прикинуть... Ну, дней пять. Коли приспичит по-крупному, авось и в четыре управится. Но уж всяко не меньше.

Гаечка с хрипом перевела дух и, рывком, вскочила на ноги.

    -Молю, подвези обратно ко входу в твой зал. Самой мне придется карабкаться много недель.

Раттатоск моргнул.

    -Не вопрос, – он опустился на четыре лапы. – Лезь.

    Мышка, слегка дрожа от волнения, последовала приглашению. Бельчонок прошелся коготками по ветви, привычно встряхнулся, вытянулся, разминая мышцы. На миг, Гайка явственно ощутила, как мягкое и живое тело Раттатоска словно окаменело, налилось молибденовой сталью – но, тут же, вновь расслабилось. Изобретательнице невольно подумалось о реальных способностях этого существа; пришлось напомнить себе, что Раттатоск лишь выглядит белкой, а, в действительности, даже не является зверем.

    Между тем, главный скальд Асгарда бросил вверх короткий взгляд, вычисляя первую цепочку прыжков и, с места, рванулся ввысь. Как и раньше, Раттатоск очень аккуратно следил за своими движениями, чтобы, ненароком, не превысить возможности своей хрупкой всадницы. Но Гаечке все равно казалось, что они мчатся со скоростью молнии, проносясь меж гигантскими ветвями с неземной, отрицающей все законы физики легкостью. У нее захватило дух, пальцы инстинктивно вцепились в рыжую шерсть. С каждым прыжком бельчонок наращивал темп.

    Ему потребовалось менее пяти минут, чтобы одолеть путь до зала. Там, на ветви, уже сгрудились почти все белки, белая шерстка Ингрид была видна издали. Появление Раттатоска все встретили восторженными криками, Гайку моментально стащили с его плеч и принялись качать. На радостных беличьих мордочках не было видно ни единой злой мысли – все, без исключения, искренне радовались спасению незнакомой им мыши, которая, вдобавок, весьма вероятно, уже навлекла гнев самого Одина...

    «Тут вам не Мидгард» – вспомнила Гаечка. Если б не боль, не страх за друзей, она бы сейчас горько улыбнулась.

    -Ну все, хватит, дети мои, хватит! – Раттатоск бесцеремонно растолкал толпу и отобрал растрепанную мышку. – Радуйся, вертихвостка, вот ты и снова у нашего порога... – он бросил на вход в зал странный, полный тоски взгляд. – Радуешься?

Гайка перевела дух.

    -Раттатоск, я в огромном долгу перед всеми вами...

    -А-а! – бельчонок резко вскинул лапку. – Забудь. Нашему брату в Асгарде и так несладко, а уж коли мы и друг-друга выручать перестанем, так легче прямиком к Анхримниру, повару местному, в котел, поплавать... – его передернуло. – Давай уж, рассказывай, чего надумала.

Изобретательница помолчала.

    -Я видела в зале медные котлы, вы их сами ковали?

    -Нет конечно, – Раттатоск фыркнул. – Мы звери, а не гномы.

    -Звери бывают разные, – сухо заметила Гаечка. – Итак, гномы. Вы едва ли смогли бы тащить громадные котлы от самой Вальхаллы, туда ведь даже падать приходится месяц. Значит, кузня находится прямо на Древе, так?

Бельчонок почесал за ухом.

    -Дивлюсь я с тебя, мидгардская. Трудно было прямо спросить, где тут кузница?

Гайка чуть не подпрыгнула.

    -Так есть?!

Раттатоск усмехнулся в усы.

    -Есть, а как же. Хоть и не близко, ярусах в шестидесяти кверху. Уж и не вспомнить, когда я там был в последний раз... – бельчонок нахмурился. – Лет десять назад, всяко... Али двадцать... Давно, в общем, мышка, давно.

Гаечка подбежала к пушистому скальду и умоляюще схватила его за лапы.

    -Раттатоск, пожалуйста, пожалуйста, отвези меня к этой кузнице! Может, еще не все потеряно!

Бельчонок беспомощно вздохнул.

    -Что тут скажешь... Надо, так надо, – он улыбнулся. – Как блеял Тангниостр, когда с него шкуру снимали: помогать, так с музыкой! – Раттатоск фыркнул. Мышка с трудом справилась с волнением.

    -Прежде, чем отправиться, скажи: у вас есть сера?

Пушистый с сомнением загнул ухо.

    -Сера?

    -Это такое желтоватое вещество, похожее на мокрый песок, оно...

    -Да знаю я! – оборвал бельчонок. – Не пойму, к чему тебе сера, но у нас ее нету.

Гаечка сглотнула.

    -А серный колчедан? Он выглядит точно как золотые самородки, его еще пиритом зовут.

    -О, такой есть! – Раттатоск оживился. – Правда, мало...

    -Мне совсем немножко требуется, с наперсток. Раз у вас есть пирит, то и нитрат калия, наверняка, отыщется?

    -Это чего такое? – с подозрением спросил скальд.

    -Мутно-белый порошок, похож на соль, его получают из смеси извести с... – Гайка запнулась. – С... С навозом.

Раттатоск почесал за ухом.

    -Странная ты мышь. Конечно, у нас есть селитра – мы ж за всем Древом ухаживаем! Долго бы оно протянуло без удобрений?

Гаечка торжествующе топнула лапкой.

    -Отлично! Надо захватить с собой мешочек селитры и кусок пирита грамм на семьдесят... Мне по пояс, примерно.

Раттатоск щелкнул пальцами, к нему подскочила незнакомая Гайке рыжая белочка с браслетом на хвосте.

    -Слыхала? Дуй на склад, – приказал пушистый. Белочка, кивнув, рывком взбежала по стволу и скрылась среди ветвей.

    -Что дальше? – Раттатоск обернулся к Гайке. – Мешок с удобрениями и кусочек «золота дураков» остановит Отца Богов?

Изобретательница с натугой улыбнулась.

    -Надеюсь.

Бельчонок запнулся и смерил мышку весьма странным взглядом.

    -Ладно, после такого ответа, новые вопросы как-то в башку не лезут.

    -Спасибо тебе, Ратта... – Гайка неожиданно для самой себя всхлипнула. – Тебе, и всем вам, – она оглянулась на любопытных белок, толпившихся рядом. Взгляд замер на грустной Ингрид.

    -Обещаю, я вернусь и помогу, – тихо сказала мышка. – Клянусь жизнью...

Белочка со вздохом развела лапками.

    -Буду ждать и верить, – отозвалась коротко.

    Гайка, кивнув, с трудом взобралась на спину Раттатоску. Тот бросил в рот пару ореховых ядрышек, довольно облизнулся. Рыжая белочка уже вернулась с двумя сшитыми из листьев мешками; скальд принял у серебристого бельчонка своеобразную «упряжь», чуть похожую на человечью кобуру, застегнул ремни на груди и у бедер. Мешки подвесил за спиной, по обе стороны от Гаечки, закрепил бронзовыми крючьями. Было заметно, процедура ему не в новинку.

    -Ладно, дети мои, отдых оказался чуть короче обычного... – бельчонок фыркнул, – ...ну да ничего, на обратном пути наверстаю! – обернув голову, он с легкой иронией заметил Гайке через плечо: – У нас, дальнобельщиков, график свободный.

    Вновь, как и час назад, тело Раттатоска на миг окаменело, под кожей пронеслась волна жидкого, и в то же время несокрушимого металла. Присев, как рысь, он перебрал коготками по ветви и, внезапно, рванулся в многометровый прыжок. Гайка судорожно уцепилась за шерсть.

    Листья проносились по сторонам с пугающей быстротой. Раттатоск мчался ввысь не как нормальная белка – прыгая с места на место – а как мяч в автомате «пинбол», на полной скорости отталкиваясь от веток всеми лапами. За счет подобной «техники», двигался он удивительно плавно, без рывков, и путешествие больше напоминало полет, нежели верховую езду.

    Время, между тем, клонилось к вечеру. Воздух похолодал, небесная лазурь неумолимо густела. С чудовищной высоты, где сейчас находилась Гайка, был виден почти весь Асгард – спасибо удивительно чистой атмосфере и мягкому закатному солнцу. По три стороны от Вальхаллы, до горизонта, простирались изумительные луга и реки, темно-зеленые пятна лесов даже с такого расстояния поражали размерами. На грани видимости, теряясь в предвечерней дымке, вздымались белые горы... Восхительный, божественный пейзаж! С трех сторон.

    -Раттатоск, а что за черная завеса там, на севере? – с легким удивлением спросила Гаечка. – Почему в той стороне не видно лугов?

Бельчонок бросил на всадницу короткий взгляд через плечо.

    -Разве ты не знаешь о проклятии Йиггдрасиля? – Раттатоск горько покачал головой, не прерывая бега. – Древо гниет заживо, вся его северная половина отравлена.

    -Почему?! – Гайка в ужасе отпрянула.

    -Дыхание Имира, – коротко отозвался бельчонок. – Изначальный яд. Черный снег, что покрывал некогда весь мир, а нынче остался лишь в самых глубинах бездны Гинунгагап, медленно тает. Его смертоносные испарения губят Древо, а талая вода, прозванная Мёдом Забвения – самый страшный яд в Девяти Мирах. Тот, кто отведает Меда Забвения, не просто умрет; умрет и его душа, в царство Хель не попадет ничего...

Раттатоск запнулся, но все же добавил:

    -Именно так погиб мой лучший друг Нари.

Гайка содрогнулась.

    -Младший сын Локи?

    -Да, – глухо отозвался бельчонок. – Слыхала, наверно, историю, как Асы расправились с Локи после его «знаменитой» перебранки?

Мышка с трудом кивнула.

    -Я читала... Это было ужасно. Его сына превратили в волка, и заставили разодрать на части собственного брата.

    -Угу, – Раттатоск скрипнул зубами. – А кишками растерзанного мальчика отца привязали к скале. Да только скальды редко вспоминают, что стало с волком-Нари, после того как он брата порешил.

Гайка зажмурилась.

    -Неужели... Он сам принял яд?!..

    -Сам, – яростно бросил Раттатоск. – И мне не сказал! Напился Меда Забвения, идиот голубоглазый! Я как узнал, чуть лапы не откинул... Эх-х, да чего уж там, было дело.

    Подъем продолжался в молчании. Чем ближе становилась верхушка, тем холоднее казался воздух и мельче – листья Древа. Время тянулось незаметно, Раттатоск мчался на огромной скорости, не проявляя признаков усталости. Гаечка лежала с открытыми глазами; пыталась совладать с волнениями и тревогами последних дней.

    Прошел час, за ним другой. Бельчонок несколько раз кричал кому-то слова приветствий, однажды за путешественниками увязался небольшой дятел, но быстро отстал, так и не перемолвившись с Раттатоском. Скорость мешала полноценно обозревать путь, Гайке лишь изредка удавалось замечать детали – то аккуратное гнездо с крышей, то целое висячее селение... Древо Жизни, отвечая имени, было заселено от самых корней до верхушки.

    -Прибываем, – внезапно сообщил Раттатоск. – Держись крепче, начинаю торможение.

    Гайка вцепилась в рыжую шерсть. Вовремя; на сей раз бельчонок погасил скорость более решительно, от перегрузки у мыши потемнело в глазах. Придя в себя, она изумленно пискнула.

    -Что это?!

    -Как, что? – совершив последний прыжок, Раттатоск проехался по ветви, оставляя коготками длинные борозды, и, наконец, остановился. У него даже дыхание не сбилось. – Кузница славного Грани, единственного в Асгарде древесного гнома, – бельчонок фыркнул. Изобретательница молча спрыгнула с его спины.

    Кузня представляла собой мощное каменное строение, напоминавшее средневековую крепость в миниатюре. Около половины ее объема выдавалось из ствола, отсюда торчал целый десяток разнокалиберных дымовых труб. Окон не имелось вовсе, дверь – шестиугольная, обитая железом, человеку по пояс – была полуоткрыта. Царила тишина, из труб не валил дым. Гаечка с тревогой оглянулась на Раттатоска.

    -Все в порядке?

Бельчонок озадаченно почесал за ухом.

    -Странно.... Эй, там! – гаркнул он во всю силу легких. – Гостей встречать отучились, али как?!

    Некоторое время ничего не менялось, затем из-за двери с опаской выглянула довольно большая и красивая птичка с золотисто-коричневым оперением. По краям крыльев тянулась широкая черно-бурая полоска, спину и шею украшало множество мелких крапинок, создававших почти совершенный маскировочный наряд – северные бурокрылые ржанки, к которым относилась незнакомка, славились тем, что, прижавшись к коре деревьев, становились невидимками. Высоко посаженная голова на сильной шее и мускулистая выпуклая грудь выдавали хорошую летунью, карие глаза смотрели на гостей с любопытством и легкой тревогой. Появление птицы заставило Раттатоска подпрыгнуть.

    -Вы кто? – с опаской спросила пернатая.

    -МЫ кто?! – бельчонок недоуменно моргнул. – ТЫ кто! Куда делся Грани?

Птичка немного подалась назад.

    -Вы к старому гному, что жил здесь раньше?

Раттатоск замер.

    -Жил? – переспросил он после паузы. Птичка кивнула.

    -Гном уже несколько лет как умер. Теперь это гнездо наше!

Бельчонок просто сел там же, где стоял. Гайка с тревогой коснулась его плеча.

    -Ратта?

    -Грани умер! – Раттатоск был ошеломлен. – Но как? Я же недавно... Или... Какого черта недавно, меня ж тут лет десять не было... Вот те раз... Ну и денек, гунгнир мне в зад! Ну и денек!

    -Гном не сегодня умер, – наставительно заметила птица. Раттатоск, помотав головой, вскочил и решительно зашагал к дверям.

    -Стой! – пискнула птичка, распахнув крылья чтобы загородить проход. – Это наше гнездо! Мы тут живем! В чужой дом незванным войдешь – беду накличешь!

Бельчонок, нахмурившись, остановился перед самой дверью и бросил на пернатую грозный взгляд сверху-вниз.