Текст книги "Война корпораций (СИ)"

Автор книги: Джордж Лаврайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Послышались новые крики, наполненные страхом и беспомощностью.

Глум в это время встал и погнался было за убегающей прочь охраной, но пара щелчков пальцами остановили их прыть, разорвав головы на части. Тут средний брат освободил Гонко и поставил его на ноги, а тот в свою очередь заплакал.

– Пойдем, нам нужно выбираться, – Глум бросил последний взгляд на Муратата, тот долго смотрел на него в ответ, пока не испарился.

Рамс и Генерал встретили Гонко и подхватили его, когда тот упал им на руки и потерял сознание. Глум сел на край сцены, свесив ноги, и начал разминать шею и рот, который находился в неподвижном состоянии слишком долго для столь нетерпеливой натуры.

– Черт, не получится у нас выйти из этого дурдома, пока Блэк не закончит. Ребят, у меня плохая новость – нас ждет война. Старший ее развязал, и знаете, я устал от всего этого. Давайте лучше поедем в мою контору и разберемся с делом Кати. Как тебе такая идея, Рамс? – сказал Глум и опустил козырек своей красной кепки.

– Я только за!

– Глум, ты не боишься, что все эти люди умрут из-за моей способности? – спросил Генерал, бегая глазами по головам сектантов.

– О нет, ничего с ними не будет, я обо всем позаботился. Ты, наверное, мельком слышал о мече мракобесия, я прав? – ответил ему Глум.

– Допустим.

– Так вот, этот меч уничтожает грешки и за каждый откусывает воспоминания. Он как бы очищает и убивает всю злость, которая накапливается за все те годы жизни, что человек провел на этой планете. После того, как меч протыкает тело, душа становится чистой, правда, есть маленькая вероятность...

– Прям маленькая? – недоверчиво переспросил Генерал.

– ... что все отправятся в психушку. Мы можем пойти по другому пути. Есть у кого закурить?

– Причем тут сигареты? – удивился Рамс.

– Ну, думаю, отец обвалит потолок и все люди погибнут. Мгновенно. А моих сил хватит, чтобы прорубить нам путь. Выбирайте, – спокойно ответил Глум. Его глаза лишь на мгновение показались из тени.

– Ты псих, Глум! – вскрикнул Генерал.

– Считаешь меня психом, который хотел спасти мир от войны Корпораций? Не говори глупости, дружище. Посмотри на них. Сейчас они ничем не лучше овощей. Я дал им шанс на искупление, а вот решить, убить или нет, я предлагаю тебе. Хочешь решать за людей? – Глум посмотрел в глаза Генерала и увидел смятение, которое на долю секунды переросло в уверенность. – Я предоставлю тебе эту возможность, но ты задумайся, хотя бы на секунду. Давай, шевели мозгами. Не смотри на меня так. Все эти люди хотели убить ребенка, который любит печь тортики, а после собирались устроить жесткую групповуху. Хорошо хоть представителей "Книги Рекордов" не пригласили. Так скажи мне, друг, кто здесь псих?

– Все равно. Ты ведь знаешь мой ответ. Зачем тогда спрашиваешь? – холодно ответил Генерал.

– Не кипятись. Конечно, знаю, но так хочется создать иллюзию свободы выбора. Хотя это не иллюзия. Сигаретка найдется? – снова спросил Глум.

Он вдруг рассмеялся, закинув голову назад. Только он понимал, насколько скованы люди в своих суждения. Ведь у него нет рамок мышления, в отличие от тех, с кем он говорит. Вот и приходится подстраиваться под других. Глупые смертные людишки.

– Я столько времени отдал служению людям. После каждой реинкарнации меня и моих братьев поджидало одно и тоже – человеческая жестокость. Иногда я забавлялся, помогая одному из братьев. Со старшим мы устраивали апокалипсис, с младшим давали людям Свет. Столько удивительных историй и каждая записана в книгах, как поучительная легенда, сказка. Что в итоге-то, Генерал, скажи мне. Скажи! Люди обучились чему-нибудь? Нет. Они это восприняли как простое наказание. Знаешь, меня как-то отец поставил в угол, за одну пакость. Один вечер я простоял наказанным, обдумывая поведение. И вот на следующий день отец простил меня, и я пошел гулять. Наказания словно и не было. Через час я забыл о нем и продолжил пакостить. Чуть повзрослев, я начал смотреть на картину иначе. Сейчас меня наказывает не отец, а жизнь, и вот что интересно: я исправился потому, что стал взрослым или потому, что раньше был ребенком и не осознавал, что такое хорошо, а что такое плохо? Люди находятся на стадии взросления. Ты можешь помочь вступить человечеству в новую эру. Для этого я даровал тебе...

– Ты очень пренебрежительно относишься к жизни, дядя, – вставил Рамс. – У тебя что-то случилось?

Метель. Красная кепка. Бронзовый памятник.

Пещера опустела в одно мгновение и покрылась древними сталактитами. Сырость и затхлая вонь ударили в нос.

Глум на мгновение потерял зрение, но тут же все вернулось. Кажется, новый приступ, но такой неожиданный и стремительный, словно вспышка старого фотоаппарата.

– Да, Рамс, случилось. Я потерял ту детскую радость жизни, что когда-то наполняла меня. Может, стоит наказать человечество, чтобы оно быстрее начало взрослеть?

– А кто же его будет наказывать? Ты? – Генерал подошел вплотную и уставился в мертвые глаза Глума.

– Нет. Они сами себя накажут, и ты станешь свидетелем этому. Боюсь, в этой войне пострадают не только люди. – Глум задумался и тяжело выдохнул. – Все повторяется. Правда, на этот раз я сделал все по-другому и от меня судьба мира больше не зависит. Теперь она в твоих руках, Генерал. Неужели ты до сих пор думаешь, что я проклял тебя даром? Я дал людям шанс самим выбрать свою судьбу. Моя роль ограничится лишь просмотром фильма с миллиардом актеров. Ой, чуть не забыл, – Глум повернул голову и посмотрел на Ивана, стоявшего у него за спиной. – Ты пойдешь с нами. Сопротивление бесполезно. Блэк тебя не тронет, не переживай. Если ты мужик, ты все нам расскажешь: куда сына дел и почему спонсировал ВАПеров. О! Теперь о них можно говорить в прошедшем времени, – Глум улыбнулся, снял рясу и достал конфету.

4

Спустя час в зале воцарился детский крик взрослых людей. Они беспомощно лежали на полу, били по воздуху руками и ногами, мочась в штаны и снова разрывали глотку. Блэк уничтожил грешки всех, кто не успел сбежать из зала, и направился к выходу, обещаясь провести по городу полную зачистку. Когда Блэк исчез, Генерал и Рамс разделись и выкинули эти паршивые оккультистские облачения в стороны. Иван спрыгнул со сцены и поздоровался с Рамсом:

– Это ты – парень моей доченьки?

– Я даже не знаю, как с тобой общаться. Ты так нагло врал своей семье... а скажи честно: твой сын мертв? – возбужденно вопросил Рамс.

– Да, черт возьми, он мертв! Но он оставил после себя наследие – сына. Теперь я дедушка и могу помочь продолжить род внуку, в отличие от него! – Иван залился краской.

– Ладно, неважно это все, – Глум почесал затылок. – Позже разберемся. Давайте лучше выбираться отсюда.

Пополнившаяся компания героев вышла из зала, встретив на своем пути парней в белых доспехах, во главе которых шел младший брат Глума, закованный от головы до пят в железо, в развевающемся белом плаще, с овальным узорчатым щитом и длинным серебряным мечом.

– Папа? Что ты тут делаешь? – Рамс опередил компанию и встал между рыцарями и своими друзьями.

– Сынок, не ввязывайся в это. Ты хотел отойти от дел – так уходи. В ином случае мы можем оказаться по разные стороны баррикад. Я бы не хотел такого исхода, сын, – сказал Добро тихим, еле слышным голосом.

– Так ты знаешь о моей девушке, – Рамс выдохнул.

– Конечно, знаю. Ты ведь не думал, что твой отец плюнет на тебя? – Добро растрепал волосы сына. – Иди к друзьям.

– Вижу, ты в полной боевой готовности, малой, – Глум держал Гонко на руках и весело разгрызал карамельку. – Зря ты сюда пришел. Лучше бы остался сидеть в своей каморке и не совал нос не в свое дело.

– Кто бы говорил, Глум. Как мне помнится, это твоя прерогатива – сидеть у окна и тайком покуривать сигареты...

– ... да кто вам сливает всю информацию обо мне, – Глум недовольно покачал головой.

– ... и тебя это не смущает? – закончил Добро.

– Скажу так: войдешь сюда – и войну не остановить, повернешь назад – и ты сохранишь мир. Не поддавайся на провокации старшего. Он хочет войны. А ты? – Глум смотрел на младшего брата.

– Может быть, я тоже ее хочу. Мне надоело, что зло безнаказанно ходит по улицам. Его следует уничтожить, – младший стукнул мечом по кафелю, отчего тот треснул не кафельным звуком.

– Все вы идиоты: что ты, что старший. Скажу в первый и последний раз – вас ждет поражение. Причем обоих. Потери понесут все, я даю вам слово. Я к этому даже не притронусь. Просто защищу тех, кто будет находиться рядом. Если что, дети пока побудут у меня. Пускай хоть отдохнут, так что не смей со старшим приходить в мой дом. Я вас в порошок сотру, если понадобится, – оскалился Глум.

– Глум, ты так и не понял. Я ничего против тебя не имею, хоть в тебе и существуют частички зла. Ты мой брат.

– Как и старший.

– Старший – это абсолютное Зло. Мы противоположны, поэтому остаться в живых должен только один из нас.

– Похоже, я переоценил тебя и Зло. Вы забыли, кем являетесь. Боги, играющие в смертные игры. Поздравляю, теперь вы на одном уровне со смертными, – Глум плюнул на пол. – Ладно, дело ваше. До встречи, брат, увидимся у отца.

– Удачи, братик. Береги наших детей, – Добро подошел к Глуму и провел тыльной стороной ладони по лбу Гонко. – Хоть он и сын Повелителя Зла, но все же я его люблю как родного. Лучшие торты на свете, да и сам он добрый парень. Эй, Рамс, не смотри на меня так. Или ты ревнуешь? – младший подошел к сыну и обнял его. – Не обижайся, ты ведь знаешь, что я люблю тебя. Природа моего существования заставляет любить ближних. Пойми, я хочу защитить всех, даже если придется преступить черту ненависти и причинить боль другим. Нам пора, – Добро поманил рукой своих поданных, – заходим в зал.

5

Компания проводила взглядом рыцарскую рать и продолжила путь к выходу, но тут, неожиданно почти для всех, навстречу им попались рыцари в черных доспехах, во главе с рыцарем в черном плаще, с треугольным щитом угольного цвета.

– Ну конечно, как неожиданно, – Глум встретил старшего брата пренебрежительным тоном. – Хочешь устроить побоище прямо тут?

– Нет, зачем же. Просто обострить конфликт. Хочу раздавить его морально, а если убью сейчас – он снова переродится, и все начнется заново. Мне этого не нужно. Я хочу, чтобы он сдался. Ты знаешь, как приятно будет увидеть на его розовых щечках слезы отчаяния? – Зло рассмеялся. – Сомневаюсь. О, вижу, ты знаешь, что все это – моих рук дело, не обижайся на меня, – Зло начал говорить, словно умиляясь беспомощности брата. – Сам понимаешь, это неизбежно. – Зло безразлично пожал плечами. – Знал, что ты спасешь Гонко. Я ведь не просто так оставил его недалеко от твоего друга Блэка. Тот по доброте душевной сделал фотографии и принес их тебе. Может, он сделал их из корысти, ведь он твой должник. Не так ли? – Зло широко улыбнулся.

– Я все высказал малому. Если хочешь узнать мое мнение – спроси у него. Ты ведь туда направляешься? – руки Глума задрожали от злости, а голос дребезжал, как тонкий лист металла на ветру.

– Да. Нужно вырезать тех недоумков, которые похитили моего сына и пытались принести в жертву. Надеюсь, Муратат там? – старший рассмеялся.

Глум, не обращая внимания, прошел мимо черных рыцарей, чем разозлил их лидера. Немного порычав, старший все же утихомирил свой пыл, ибо сильнейшим из братьев был Глум и все это знали.

– Смотри, не пожалей о своем поведении, братик. Мой сын все равно скоро вернется ко мне, и тогда ты не справишься в одиночку, – прошипел старший.

– Я вообще в это дело лезть не буду. Люди будут третьей стороной конфликта. Вам придется считаться с ними, в противном случае... – Глум не стал договаривать...

Рамс встретился взглядом с дядей и тут же отвел его. С детства он боялся этих огненных глаз, наполненных знамениями Армагеддона и непостижимой природой зла. Генерал прошел, как ни в чем не бывало, ведь на него никто даже внимания не обратил, хотя в надвигающемся конфликте он будет играть ключевую роль. Глум знал, что никто не будет останавливать взгляд на обычном человеке, даже если тот заимеет необычный дар.

На выходе друзей встретил рассвет. Глум повернулся, оглядел уставшую от ночной вылазки компанию и улыбнулся. Его не смущал даже предатель Иван, скорее даже наоборот, Глум жалел того постаревшего парня, чья душа, возможно, и вправду поддалась гниению из-за постоянного присутствия демона подле себя. Поэтому эти браки и запрещены. Мир несправедлив, но Иван и Катя решили пойти против законов и оба поплатились за содеянное, но это был их осознанный выбор, лишь по этой причине они до сих пор живы.

"Отец, я очень плохо понимаю мир, который ты попытался создать. Ты ведь не хотел от начала и до конца быть творцом. Твоя роль ограничилась лишь созданием прототипа жизни, который сам себя осознал и эволюционировал. Я хочу в этом разобраться, но мне так надоело копаться в этой грязи. Я помню те чувства, когда знал ответ, когда видел всю историю, пролистывая книгу судьбы, написанную мамой... Хочу найти ответ, сам, без чьей-либо подсказки, и тогда я обязательно вернусь домой".

Глум увидел Видергольда, стоявшего возле лимузина и открывшего дверь для того, чтобы начальник и его компаньоны могли насладиться спокойной поездкой в тишине после оккультной тусовки. Все уселись в машину и судорожно выдохнули.

На протяжении всего пути каждый молчал и занимался своим делом: кто пялился в окно, кто попивал охлажденную газированную воду, кто проглатывал конфеты как семечки, а один и вовсе спал непробудным сном. Иван разбавил тишину:

– Куда мы едем?

– Я же вроде говорил – в мою штаб-квартиру. Не переживай, никто тебя не тронет, даю тебе слово. Ты давно общался с женой и дочкой? – поинтересовался Глум, вытянув ногу перед собой.

– Нет, не нужно. Мне нельзя к ним! Если они узнают правду, то убьют меня, и ты не сможешь им противостоять. Они демоны! – крикнул Иван, выпучив глаза.

– Да что ты. На твоих глазах только что было обезврежено огромное оккультное сообщество, и ты до сих пор сомневаешься в моих силах? Да, я там и пальцем не пошевелил, но ты только представь: если у меня есть такие друзья, то, значит, и я не промах. Как считаешь? – усмехнулся Глум.

– Даже не знаю, – ответил Иван, опустив голову.

– Так вот знай, Вань.

– Тогда нам нужно будет заехать в одно место. Няня сидит с моим внуком. Она и так работает несколько дней сверхурочно. Думаю, жена и дочка имеют право его увидеть, – сказал Иван, закрыв глаза рукой.

Глум попросил Видергольда заехать по адресу, который назвал им спонсор безумцев. Глум помог Ивану забрать внука и вещи, которые понадобятся для сна юному парню. Глум попросил взять ребенка на руки и дал обещание, что с ним ничего не случится. Оставшуюся дорогу единственный не уставший, практически бессмертный парень, с виду похожий на подростка, сюсюкался с ребенком и корчил невероятные рожи, от которых младенец заразительно смеялся и улыбался во весь беззубый рот.

Глава 5. Затишье перед бурей.

1

– Зачем вы привели его сюда? – закричала Катя. – Я ненавижу его, он убил нашего сына. А ты Рамс, только посмотри на себя! Ты врал нам! Ты знал, что мой сыночек мертв! – она села на одну из кроватей в большой комнате и расплакалась. – Я одного не пойму, зачем было его убивать?

Катя истерически выла, сотрясалась от каждого вдоха и выдоха, ничего не видя застланными от слез глазами. Иван находился в соседней комнате и пытался успокоить ребенка, кормя детским порошковым молоком. Генерал, Рамс и Кира сидели напротив Кати и виновато молчали. Глум же отрешился от всех, предварительно уложив Гонко на кровать, и заперся в соседней комнате со стулом и пианино. Видергольд обустроил все так, как написал в записке Глум:

1) Оборудовать самую большую из двух комнат кроватями под завязку.

2) Сделать из прихожей кухню и подготовить ее для готовки еды. Если некому будет готовить, приготовить самому по максимуму.

3) Выкупить старое пианино с большой историей в интернете за девяносто девять и девять, поставить его в отдельной комнате.

Видергольд исполнил поручение безукоризненно, чему Глум был очень рад. Средний брат сел за пианино, поднял крышку и занес пальцы над черно-белыми клавишами, чтобы начать играть, но не смог. Глум опустил руки и ударился лбом о клавиши. Раздался характерный звук.

– Сэр, у вас все в порядке? – послышался заинтересованный голос Видергольда сквозь дверную щель. Глум не обратил внимания, что не до конца уединился.

– Да-да. Все просто идеально. Накрой, пожалуйста, на стол и добавь секретный ингредиент, – сказал Бог.

– Вас понял.

Глум поднял голову, снял покосившуюся кепку и положил на пианино. Нужно идти и перекусить, это поможет пропустить через голову освежающий ветерок смены обстановки, плюс ко всему – закроется дело Ивана и Кати. Нужно разузнать, как все это было связано с ВАПерами. Глум встал, оглядел практически пустую комнату, насладился тишиной и пошел на кухню, дабы обсудить произошедшее за последние пару дней. Средний брат вышел из комнаты, бесшумно закрыв за собой дверь. Кухня-прихожая являлась центром уютной квартиры. Хорошо покушав, можно было сразу перебраться в нужную комнату. Стол, который накрыл Видергольд при помощи Кати и Киры, ломился от обилия еды: тут тебе и мясо, и салаты, и любимые Глумом котлеты с овощной начинкой. Сидящие за столом впервые увидели Глума без головного убора.

– Ты – и отрастил себе челку! – засмеялся Генерал. – Прямо как те эмоциональные парни из детства! Помните таких? Эй, вы чего такие кислые?

– Вообще-то мы работали в то время. Генерал, без обид, но сейчас немного не до этого. Ты хоть представляешь, каково мне, когда я узнала о смерти сына? Я хочу расставить все точки и... – Катя прикрыла рот ладошкой и чуть было не заплакала, но Кира положила руку на плечо матери, после чего та одобрительно несколько раз кивнула.

– Может, приступим? В любом случае, нужно покушать, иначе дельного разговора не получится, – сказал Глум и закинул первую котлету в рот.

Его предложение поддержали всего двое: Генерал и Рамс, ведь для них горечь и утрата являлись обыденностью, хоть это и подкашивало веру в людей и мир чуть ли не ежедневно. Катя и Кира злобно смотрели на противоположную сторону стола, где восседал их отец. Единственный, кто сейчас чувствовал безмятежность – это внук Кати и Ивана, мирно сопевший в кроватке в соседней комнате. Видергольд приглядывал за ним, пока родня этого маленького розового "пазла" счастья пронзала друг друга злобными взглядами.

Глум, сидевший во главе стола, поочередно смотрел на Генерала и Рамса, сидящих по обе стороны от него, поедающих его любимые котлеты. "Что и следовало ожидать от близких" – подумал Глум и быстрее замахал вилкой.

– Так и будем молчать? – спросил Иван, оторвав взгляд от своей семьи и переведя его на стол. – Давайте быстрей с этим покончим.

– Ну, так ты давай, дерзай. Расскажи, с чего все началось и чем закончилось. Ты – единственный, кто знает недостающие элементы в этой истории, – Глум направил очередную котлету в рот.

– Если честно, – начал Иван, – история не имеет начала. Кажется, она просто бесконечная.

– Не томи, прошу, – сказала Катя, – и так тошно.

– Слушай, не перебивай меня. Да и вообще – как ты смеешь со мной разговаривать? Ведь не я ушел, а ты! Ты бросила нас. Хотя ты знала, что я с сыном плохо общаюсь. И все равно ушла. Ну что ты так смотришь? – дыхание Ивана сильно участилось, но он взял собственное безумие под контроль и продолжил рассказ. – Ладно, что было, то прошло. Итак, с чего же все началось? Наверное, с моего невероятного желания стать богатым любой ценой. Первую половину жизни я существовал, подобно микробу, не зная даже толику счастья от сбывшейся мечты. Я честно трудился и пытался заработать больше, чем проедаю. У меня в то время было множество идей: я хотел стать писателем, бизнесменом, ученым, спортсменом или просто удачливым парнем, выигравшим в лотерею. В итоге каждая из идей потерпела фиаско. Конечно, оглядываясь назад, вспоминаю, что за моей спиной стояли родители. Я не был сиротой и мне, по сути, грех жаловаться, но все же... У меня ничего не получалось. Депрессия завладела сознанием: она трепала меня, пожирала внутри. И вот я решился на постыдный поступок... Покончить с этим беспределом, спрыгнув с крыши.

– Ты случайно не застал движение эмоциональных мальчиков, про которое мы говорили чуть раньше? – поинтересовался Глум, но тут же встретил неодобрительный взгляд Генерала. – Ладно, извини, – полный рот котлет мешал Богу внятно выразиться. – Продолжай.

– Да все нормально, Глум прав. Это был не мужской поступок, но в свое оправдание могу сказать – я никогда больше об этом не думал и помогал остальным преодолеть трудности. Не всегда получалось, но я старался. Ну так вот... Стоял я тогда на крыше. Помню этот первый день лета: чистое, голубое небо, солнце в зените, речка напротив многоэтажного дома, на краю крыши которого я тогда находился, и зеленые деревья. Хорошо помню ту картину, потому что это могло быть последним, что я увижу в жизни. Конечно же, у меня даже это не получилось довести до конца. За спиной послышался шёпот, легкий как ветер, еле слышный. Голос предлагал выбор: три дня прогулки по миру людей и заключение контракта, или постыдная смерть и вечные муки в преисподней. Контракт... Я испугался этого слова, но вдруг осознал – это мой шанс. Обернулся и увидел ее, – Иван кивнул в сторону жены. – И влюбился. Представляете, какой дурак, влюбился в демона. Может, из-за отчаяния, может, увидел в ней нечто такое, что до этого не видел ни в одной из девушек.

– Рога и копыта? – вставил Глум.

Иван стукнул кулаком по столу и крикнул:

– Может, хватит!? Зачем я тут сижу и рассказываю вам это все?

– Вижу, от того слезливого паренька не осталось и следа. – Глум откинулся на стул и сказал: – Извини, продолжай. Я больше тебя не перебью, даю слово.

– Спасибо! – Иван растянул уголки глаз большим и указательным пальцем и продолжил: – Я стал ее проводником в нашем мире. Смешно, ведь сейчас смотрю на все иначе. Наш мир, ваш мир – такое безумие. Немного отвлекся. Мы гуляли, общались, занимались любовью... Поистине золотые три дня моей жизни, – Иван выдохнул. – Если бы все удалось вернуть, я бы снова их повторил. Видимо, я так и остался дураком. По истечении трех дней Катя сказала, что хочет остаться в мире людей, заключив со мной контракт. Условия нашего соглашения были просты: она дает мне определенную сумму денег, взамен получает мои руку и сердце.

– Мама, ты не рассказывала, что сделала отцу предложение. Почему-то я всегда думала, что это сделал он, – возмутилась Кира.

– Единственное, что он сделал, так это тебя и твоего брата, – прыснула Катя. – Знаешь, Кира, жизнь людей напоминает череду странных и нелогичных решений. Я решила начать жить среди них, а значит, нужно поступать так же, как и они, – Катя посмотрела на дочку и улыбнулась. Потом вернула взгляд на Ивана и сказала: – Продолжай, муженек.

– Как мило с твоей стороны, я продолжу. Так вот, моя женушка сказала, что жить с человеком запрещено "их законом", и нам пришлось схитрить. Я пожелал огромную сумму денег, но Катя выдавала мне их порциями. Позже, когда она была беременна и не могла постоянно присутствовать со мной на светских раутах, я получил от нее вот этот золотой шарик, – Иван вытащил из кармана шарик, вдвое меньше елочной игрушки, – и имел доступ к деньгам даже в ее отсутствие.

– Теперь многое становится понятно, – Генерал погладил округлившийся живот. – Глум, ты сразу понял, как они обошли ваш закон, когда увидел его на сцене?

Глум улыбнулся и пожал плечами.

– Тогда ясно. Но вот ответь – почему ты связался с ВАПерами? – спросил Генерал не без личного любопытства.

– Из-за сына.

– Сына? – Катя чуть было не вскочила, но стол остановил ее, едва не перевернувшись. – Он вступил в их секту?

– Нет. Помолчите и дайте мне закончить. Понимаете... Все началось, когда сын признался в том, что он... любит парней. Я был шокирован, не находил себе места. Мне нужен тот, кто продолжит род! Только тогда я осознал: все из-за паршивой крови демона, на котором я женился. То, что я получил, обернулось против меня. Мой первенец срубил на корню семейное древо. В тот момент я нашел решение и вступил в общество ВАП, рассказал им о своей связи с демоном, и они поняли и простили меня. Они сказали, что я могу искупить вину, если помогу им разрастись и уничтожить всю погань, что разрослась по нашему миру как сорняк! Я давал им деньги и получал просветление. Мне довелось встретить людей, пострадавших от демонов! В то время в нашей семье начали возникать частые конфликты. Сын не хотел пройти обряд очищения, который ему точно мог помочь. Он почти согласился, но жена отговорила его. Эта дура отговорила ЕГО!

– Тише на поворотах, – Генерал встал с места. – Или тебе придется глотать свои зубы. Уж поверь мне, – Генерал грозно посмотрел на Ивана.

Глум тепло улыбнулся. Хорошего он воспитал человека.

– Все, все, я спокоен. Спокоен. Видишь? – Иван протянул трясущиеся руки над столом. – Я просто переживаю. Ты хоть понимаешь, каково узнать о том, что твой сын – голубок? Да ты ни малейшего понятия не имеешь! Ладно, – Иван вытер набухшие глаза и судорожно выдохнул. – Когда Катя ушла вместе с Кирой, я совсем раскис. Я остался наедине со своим сыном. Мы почти не разговаривали. Он уходил и не появлялся по нескольку дней. И тут я решился и предложил ему сделку: я нанимаю суррогатную мать, которая родит от него, а он психанул и сказал, что я бездушный урод, и ушел. Вскоре он вернулся со своим... – Иван сжал кулаки и снова ударил по столу, после чего встал, опрокинув стул. – Боже, клянусь, я больше не могу говорить об этом.

– Успокойся, пап. Прошу, ради меня. Расскажи, что ты с ним сделал, – Кира встала и подошла к нему, обойдя стол.

Когда она прошла сзади Глума, тот услышал ее частое дыхание.

Иван посмотрел на нее, и его лицо стало белым, как альбомный лист, он упал на колени перед дочкой. Иван заплакал, как маленькое дитя, обнял ее за талию и уперся лицом в живот. Он плакал не переставая, пускал слюни, словно ребенок, издавая звуки, отдаленно похожие на человеческие. Кира немного погодя опустилась на колени и обняла отца, но не заплакала.

– Прости меня... Я совсем забыл... ты его сестра, – Иван уткнулся в ее лицо и невнятно сказал. – Я эгоист, прости.

– Ч-ш-ш-ш. Успокойся. Успокойся, папа, иначе я сама заплачу. – Кира оторвала от себя плачущего отца и сказала: – Закончи рассказ. Давай, ты сможешь.

– Да, дорогая, ты права. Мое солнышко, моя хорошая. Ты повзрослела и парня нашла хорошего. Я так счастлив за тебя, – Иван провел ладонью по ее щеке. – Ты – моя гордость.

Они встали и сели на свои места.

– Простите меня. Кать. Я сотворил ужасное. Когда он вернулся в следующий раз, то согласился на суррогатное материнство. Результат спит в соседней комнате. Сын начал ходить к моему внуку, кажется, он даже полюбил его. Я не мог этого терпеть. Не мог позволить, чтобы прямой наследник тоже был проклят. В итоге подсыпал яд в кофе во время его очередного посещения моего внука. Его последними словами были: "Папа, сегодня на удивление вкусный кофе. Прости, если я тебя обидел. Знаешь, может, мы сможем начать с тобой все сначала". И он упал замертво. Конечно, мне пришлось подкупить врачей при вскрытии, но знаете, тогда я считал, что оно того стоило. Я даже обрадовался, когда его не стало. Это все.

Воцарилась тишина. Катя еле слышно встала из-за стола, посмотрела на мужа и пошла в соседнюю комнату, закрыв за собой дверь, будто призрак.

– Видергольд! – Глум позвал своего помощника. – Пожалуйста, принеси десерт.

Видергольд сходил на кухню и достал из морозильной камеры стаканчики с мороженым, после чего раздал его всем.

– Прошу вас. После него вам сразу полегчает. Особенно тебе, Вань, – предложил Глум и начал откусывать большими кусками любимое лакомство, изредка хватаясь за голову и смеясь, комментируя "заморозку мозгов" как приятное послевкусие.

В отличие от хозяина квартиры, все потихоньку слизывали замороженное лакомство, слой за слоем. Постепенно язык гостей начал заплетаться, а Генерал вообще начал водить мороженым по губам и щекам, словно губной помадой, после чего почти все заснули. Генерал держался до последнего, смотря в мертвые глаза Глума.

– Не бойся, это просто снотворное, – улыбнулся Глум. – Знаешь, по секрету скажу, что внук Ивану не родной. Его сын сдал семя своего парня в отместку отцу. Забавно, правда? К чему это я: теперь в твоей власти – сказать им правду или промолчать. Интересно, как ты поступишь, дорогой мой Кеша.

– Ты же знаешь, я ненавижу это имя... – Генерал закрыл глаза и мирно засопел.

– Знаю, но именно его я тебе дал, когда нашел в коробке на пороге своего дома, – Глум встал, взял своего друга на руки и понес в соседнюю комнату, где находились кровати.

Глум вошел в комнату и увидел, как Катя лежит с внуком на кровати в обнимку и поет ему колыбельную.

– Он же спит, зачем ты поешь? – спросил Глум.

– Мне так спокойней. Он такой кроха. Напоминает моего сына. Те же глазки, тот же носик, губки... Мне все напоминает о нем.

– Хм, – Глум посмотрел на нее холодными глазами. – Знаешь, кажется, в тебе действительно есть частичка от человека, – Глум положил Генерала на одну из свободных кроватей. – Я дал всем снотворное, так что тебе никто не помешает побыть с ребенком наедине. Видергольд принесет остальных. Наслаждайся. Они проспят до утра.

– Глум! А ты куда?

– Я буду в соседней комнате. Мне тоже нужно подумать над некоторыми вещами, – сказал Бог и добавил: – В забавном мире мы живем.

– Можно мне позже зайти туда? – робко спросила Катя.

– Да, конечно, – Глум покраснел. – Только стул с собой захвати, а то там практически ничего нет. – Глум нервно хихикнул и добавил: – Ну, я пошел. Ты это, тут, эм... Не скучай.

– Хорошо? – тихо сказала Катя.

– Хорошо, – повторил Глум и вышел из комнаты.

2

Глум встретился на кухне с Видергольдом.

– Слушай, тебе не сложно будет перенести их в комнату и положить на кровати? – спросил Глум.

– Нет, сэр, что вы. С удовольствием.

– Ты молодец, – сказал Глум, выждав маленькую паузу. – Спасибо, выручал последние несколько дней.

– Сэр, я это делаю потому, что знаю, как трепетно вы относитесь к миру. Меня тоже многое связывает с людьми и не нужно благодарить за то, что я делаю от чистого сердца, хоть оно и полно грязи и мрака, – последнее Видергольд сказал, сменив маску благоговения на более грустную.

– Ну, никто не подарок. Кроме Генерала. Он – единственный, у кого сердце свободно от предрассудков, и все, что он делает, по большей части не подпитывает эгоизм. Он удивителен.