Текст книги "Труды. Джордано Бруно "
Автор книги: Джордано Бруно
Жанр:
Философия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)
Чикада. Прежде чем вы выскажете заключение, я уже понял, что вы хотите сказать. Вы имеете в виду, что подобно тому, как солнце всегда оказывает всяческие влияния на землю, а земля всегда принимает их все и полностью, так и великолепный объект устремлений Энтузиаста действительно делает его бездейственным субъектом слез, кои есть вода, пыланий кои суть пожары, и вздохов, кои суть некие пары, являющиеся посредниками, идущими от огня к воде или идущими от воды к огню.
Тансилло. Это довольно хорошо изъяснено в следующих стихах:
[26]
Сойдет ли Солнце к знаку Козерога -
Дожди вздувают все ручьи полней;
К экватору ль ведет его дорога, -
Послы Эола носятся слышней;
А возле Рака Солнце понемногу
Дневное время делает длинней.
Мои ж томленья, вздохи и невзгоды
Не знают смен ни от какой погоды.
Я в равной мере слезы лью
От преизбытка страсти и печали,
И, как они меня б ни волновали,
Им не дано унять тоску мою.
Моим влечениям нет граней,
И, вровень с ними, нет их для страданий.
Чикада. Это не столько выясняет смысл девиза, как предшествующая речь, сколько говорит скорее о выводах из него или же сопровождает его.
Тансилло. Скажите лучше, что образ скрыт в первой части, а чрезмерно объяснено во второй, тогда как то и другое, в сущности, достаточно обозначено в виде солнца и земли.
Чикада. Перейдемте к третьему.
Тансилло. В третьей эмблеме на щите имеется изображение нагого мальчика, лежащего на зеленом лугу, опершись приподнятой головой на руку, обратив глаза к небу, на несколько жилых зданий, на башни, сады и огороды над облаками; и там же, в облаках, замок, чья материя есть огонь. Посредине надпись, гласящая: Взаимно друг друга поддерживаем.
Чикада. О чем это говорит?
Тансилло. Этого Энтузиаста надо понять через изображение нагого мальчика, простого, чистого и подверженного всем несчастным случайностям природы и фортуны, когда он силою своей мысли создает воздушные заммки, в том числе башню, архитектороом которой является Амур, материалом – огонь любви, а строителем – он сам, говорящий: Мы друг друга поддерживаем. Это значит: я вас строю и поддерживаю там мыслью, а вы меня поддерживаете здесь надеждою; вы не возникли бы в бытии, если бы не были воображением и мыслью, которыми я здесь создаю и поддерживаю вас; а я не был бы в живых, если бы не имел освежения и утешения, которые получаю при вашей помощи.
Чикада. Верно, что нет такой пустой и химерической фантазии, которая не могла бы быть более реальным и истинным лекарством для сердца Энтузиаста, чем любой злак, порошок, масло или другое вещество, произведенное природой.
Тансилло. Маги при помощи веры могут сделать больше, чем вра чи при посредстве истины, а при более тяжелых болезнях больным помогает больше вера в то, о чем говорят маги, чем понимание того, что делают врачи. Именно об этом и написано в стихах.
[27]
На вышине, над облачной грядою,
Как часто я парю своей мечтой,
Одумавшись, полет снижаю свой
И, вспыхнув вновь, воздушный замок строю.
О, если б снисходительной судьбою
Был огражден высокий пламень мой
От холода, вражды и безучастья, -
Мученье я принял бы как счастье.
Увы, судьба не чувствует, не знает
Твоих приманок, Отрок, и оков,
Губительных для смертных и богов,
Которых плен и рабство ожидает.
Но чтобы ты познала боль мою,
Тебе, Любовь, ключ замка отдаю.
Чикада. Энтузиаст показывает, что то, что питает в нем фантазии и согревает в нем дух, таково (даже если он так же лишен смелостти признать свое страдание, как прочно подвержен подобному мучению), что, если бы строгий и непокорный рок немного смягчился и судьба пожелала бы освежить ему лицо, а высокий объект без пренебрежения или гнева воочию предстал перед ним, он не считал бы радость свою настолько счастливой, а свою жизнь настолько блаженной, в какой мере счел бы свое страдание счастьем, а свою смерть блаженством.
Тансилло. И при этом он объявляет Амуру, что основанием, которое дает Амуру доступ в эту грудь, не является обыкновенное его оружие – стрела, при помощи которой тот привык брать в плен людей и богов, но только отверстие для него пылающее сердце и потрясенный дух вызывают сострадание, открывают ему этот доступ и вводят его в эту труднодоступную залу.
Чикада. Что означает здесь эта мошка, которая летает вокруг огня и чуть-чуть не загорается? И что значит изречение: Враг и все же не враг?
Тансилло. Не очень трудно понять значение мошки, соблазненной прелестью сияния, невинной ии дружелюбной, которая летит навстречу смертоносному пламени. Потому-то и сказано о действии огня: враг, а из-за страсти мошки – не враг; враг – мошка – пассивно, не враг – активно; враг – пламя, из-за жара; не враг – из-за сияния.
Чикада. А что написано на следующем листе?
Тансилло.
[28]
На гнет любви я сетовать не стану,
Я без нее отрады не хочу,
Пусть бередит она мне в сердце рану, -
О вожделенном я не умолчу.
Идет ли мгла, иль время быть лучу, -
Тебя, мой Феникс, ждать я не устану;
Кому ж дано распутать узел тот,
Которого и смерть не разорвет?
Для разума, для сердца, для души
Нет наслажденья, жизни и свободы,
Что были б так желанно хороши,
Как те дары судьбы, страстей, природы,
Которые столь щедро за мой труд
Мне муку, тяготу и смерть несут!
Здесь в рисунке показано сходство Энтузиаста с мошкой, стремящейся к своему светочу; дальше в стихах указывается на различие и несходство, большее, чем было в том случае; обыкновенно считается, что если бы мошка предвидела свою гибель, она не только не летела бы на огонь, но улетела бы от него, считая злом потерю собственного бытия от разложения в этом враждебном огне. Но ей не меньше нравится исчезнуть в пламени любовного жара, чем лишиться созерцания красоты этого редкого сияния, при котором, по природной склонности, по выбору воли и расположению тягостной судьбы, она действует и умирает радостнее, решительнее и смелее, чем от какого-либо другого удовольсвия, предлагаемого сердцу, – от свободы, предоставляемой духу, и от жизни, предназначаемой душе.
Чикада. Скажите, почему сказано: Всегда я буду один и тот же?
Тансилло. Потому что ему кажется достойным подчеркнуть свое постоянство. Ведь мудрый не меняется каждый месяц, тогда как глупый меняется, как луна. Поэтому Энтузиаст – один и тот же со своим единственным Фениксом.
Чикада. Хорошо, а что означает эта пальмовая ветвь с изречением вокруг: Цезарь здесь?
Тансилло. Без долгих рассуждений все это можно узнать из написанного на странице:
[29]
Победоносный вождь Фарсальского сраженья!
Когда усталый строй твоих солдат встречал
В бою твой грозный лик, он силу в них вливал, -
И гордого врага постигло пораженье.
Так и мои к добру высокие стремленья,
Когда я им в борьбе мечту свою являл,
Избыв смятение, опять бросались к цели
И яростной любви порывами кипели.
Воспоминание о том
Дает душе столь мощно обновиться.
Что властная ее державная десница
Все непокорное сгибает под ярем;
Но мной она та мирно правит,
Что ни моих цепей, ни блеска не бесславит.
Иной раз низшие силы души, как смелое и враждебное войско, находящееся в собственной стране, опытное, испытанное и приспособившиеся восстает против пришлого противника, который спустился с высот интеллекта, чтобы обуздать население долин и болотных равнин. Отсюда, вследствие тяготы от присутствия врагов и из-за трудностей от обрывистых рвов, он должен был бы уйти с потерями или действительно погибнуть, если бы не было некоего обращения к блеску умопостигаемых видов, при посредстве акта созерцания, когда от низших ступеней обращаешься к ступеням высшим.
Чикада. Что это за ступени?
Тансилло. Ступени созерцания подобны ступеням света, которого вовсе нет во тьме; до некоторой степени наличествует он в тени; в большей мере имеется он среди красочностей, сообразно своему порядковому месту между одной крайностью – черным, и другой – белым; еще ощутительнее он – в рассеянном сиянии тел чистых и прозрачных, например, зеркала или луны; более живо – в рассеянных лучах солнца; а в высочайшей мере и главным образом – в самом солнце. И вот, поскольку подобным же образом упорядочены познавательные и чувственные силы, из которых ближайшая последующая всегда обладает сродством с ближайшей предыдущей и путем обращения к той, которую она поддерживает, идет, усиливаясь, против более низкой, которую подавляет (так разум, путем обращения к интеллекту, не соблазнен или не побежден известием или восприятием и чувственным аффектом, но скорее сообразно законам интеллекта стремится победить и исправить аффект), постольку происходит то, что когда желание разума противостоит чувственной похоти, то, если аффекту при посредстве акта обращения перед глазами предстанет свет ума, он опять готов воспринять исчезнувшую добродетель, укрепляет свои нервы и устрашает и поражает врагов.
Чикада. Как, по-вашему, совершается это обращение?
Тансилло. Тремя подготовительными мерами, которые отмечает созерцательный Плотин в книге “Об умопостигаемой красоте”. Первая – предложить себе сообразоваться с божественным подобием, отвращая взгляд от вещей, которые не выходят за пределы собственного совершенства и обладают общностью с видами рядовыми и низшими. Вторая – применяться со всем усердием и вниманием к видам высшим. Третья – направлять всю волю и страсть к богу. Ведь из этого несомненно выйдет, что на Энтузиаста повлияет божество, которое находится везде и готово войти в того, кто обращается к нему умственно и открывает себя для этого чувства воли.
Чикада. Значит, это не телесная красота, которая овладевает им?
Тансилло. Конечно, нет, так как в ней нет ни истинной, ни постоянной красоты; поэтому она и не может породить ни истинной ни постоянной любви. Красота, которая видна в телах, есть вещь случайная и теневая, как и прочие поглощаемые, подверженные порче и повреждению в силу изменения субъекта, который часто из красивого делается грубым, без того, чтобы в душе произошла какая-нибудь порча. Разум, таким образом, воспринимает истинную красоту путем обращения к тому, что создает красоту тела и стремится сделать его красивым; ведь это душа сделала и образовала его таким. Затем интеллект поднимается еще выше и хорошо познает, что душа несравненно более красива, чем красота, которая может находится в телах; однако, он не убеждается, что она прекрасна сама по себе и с самого начала, так как в таком случае не было бы различия наблюдаемого в родах душ, когда одни -мудры, любезны и прекрасны, другие – глупы, ненавистны и грубы. Значит, нужно подняться к тому высшему интеллекту, который сам по себе прекрасен и сам по себе благ. Это и есть тот единственный и верховный начальник, который один, стоя перед очами воинственных мыслей, их просвещает, ободряет, усиливает и делает победоносными, презирающими всякую иную красоту и отрицающими всякое другое благо. Таким образом, его присутствие позволяет преодолеть любую трудность и победить любое буйство.
Чикада. Все понял. Но что значит: Оно так мирно правит, что ни моих цепей, ни блеска не бесславит.
Тансилло. Здесь автор понимает и доказывает, что всякая любовь, чем большею властью и более прочным господством она обладает, тем больше заставляет чувствовать стеснение уз, прочность ига и жар пламени. В этом ее отличие от обыкновенных князей и тиранов, которые применяют тем больше стеснений и насилия, чем меньше имеют власти.
Чикада. Перейдемте к следующему.
Тансилло. Здесь я вижу воображаемое изображение летящего Феникса, к которому повернулся мальчик, охваченный пламенем. Тут же – изречение: Противостоят судьбе. Но чтобы это лучше понять, надо прочитать табличку:
[30]
О Феникс, птица солнца, царь сияний,
Чей возраст равен миру, чей зенит
Над радостной Аравией стоит;
Ты – тот, что был, а я – не тот, что ране.
В огне любви я гибну от страданий,
Тебе же солнце вечно жизнь дарит;
Ты лишь в одном, я в каждом месте гасну;
Зажжен ты Фебом, я ж Амуром властным;
Для долгой жизни дан предел
Тебе обширный, – мой же краток срок,
И что ни шаг, то гибели примета;
Чем был, чем будет дальше мой удел, -
Не знаю я; мой вождь – незрячий рок,
А ты, ты вновь придешь к истоку света.
Из смысла стихов видно, что в изображении нарисована антитеза Феникса и Энтузиаста, что изречение “Противостоят судьбе” не означает, что судьбы – против мальчика или Феникса, или против того и другого вместе; что они не тождественны, а различны, и что фатальные законы их судеб противоположны. Потому что Феникс таков же, каким был, и та же материя его обновляется огнем, чтобы стать телом Феникса, и тот же дух и душа формируют его. Энтузиаст же теперь таков, каким раньше не был, потому что его субъект -человек – прежде был каким-то иным видом, соответственно бесчисленной их разновидностью. Отсюда следует, что если известно, каким был Феникс, то известно и то, чем он будет; этот же субъект [Энтузиаст] только при помощи многих и неопределенных средств может вернуться к воплощению в ту же самую или подобныю ей натуральную форму. Далее Феникс, созерцая солнце, меняет смерть на жизнь; Энтузиаст же, созерцая любовь, меняет жизнь на смерть. Кроме того, Феникс возжигает огонь на благоуханном алтаре, а Энтузиаст обретает его и несет с собой туда, куда идет. И еще: у Феникса есть определенные границы долгой жизни, а у Энтузиаста через бесконечные различия времени и бесчисленные условия обстоятельств имеются неопределенные пределы короткой жизни. Феникс возгорается уверенно, Энтузиаст – сомневаясь в том, увидит ли снова солнце.
Чикада. Что же, по-вашему мнению, может означать это изображение?
Тансилло. Разницу между низшим интеллектом, который называется интеллектом потенциальности, возможности или способности к ощущению и является неопределенным, многоразличным и многообразным, и между интеллектом высшим, может быть тем, который перипатетиками именуется низшей интеллектуальностью и который непосредственно влияет на всех индивидуумов человеческого вида и называется интеллектом действующим и осуществляющим. Этот единственный интеллект, специфически человеческий, имеющий влияние на всех индивидуумов, как луна, которая берет всего лишь единственный вид света, всегда возобновляющийся обращением к солнцу, первым и универсальным пониманием; но индивидуальный и множественный человеческий интеллект обращается, как глаза, к неисчислимым и самым различным предметам, поэтому он формируется, следуя разным ступеням, соответствующим всем природным формам. Отсюда следует, что этот частный интеллект должен быть восторженным, бродячим и неопределенным, а тот всеобщий -спокойным, устойчивым и определенным столько же и в желании, как и в восприятии. Или, следовательно (как ты и сам можешь легко расшифровать), обозначается природа восприятия и влечения, как меняющегося непостоянного и неопределенного чувства, и природа понимания и влечения – как окончательного, твердого и устойчивого постижения; обозначается отличие любви чувственной, которая не имеет ни уверенности, ни разборчивости в объектах, от любви умственной, имеющей целью определенное и единое, к которому она обращается, которым освещает свое понимание и к которой подходит со страстью, которой воспламеняется, освещается и поддерживается в единстве, в тождестве и в состоянии.
Чикада. А что должно означать это изображение солнца с одним кругом внутри и другим снаружи и с изречением: Вращаясь, движется по окружности?
Тансилло. Значение этого наверняка никогда не было бы понято, если бы я не узнал его от самого художника. А именно: это изречение относится к движению солнца, которое идет по этому кругу, нарисованному внутри и вне солнца, а это означает, что движение это одновременно совершается и совершаемо. Отсюда следует, что солнце идет, чтобы все время находиться во всех точках круга, потому что если оно движется в одно мгновение, то, следовательно, оно разом движется и что оно равно находится во всей окружности и в нем сходятся воедино движение и покой.
Чикада. Это я понял из диалога “О бесконечности Вселенной и неисчислимых мирах”, в котором излагается, что божественная мудрость в высшей степени подвижна (так сказал Соломон) и в то же время в высшей степени устойчива, как сказано и понимается всеми, кто обладает пониманием. Однако, продолжайте, чтобы я мог разобраться в поставленном вопросе.
Тансилло. Я хочу сказать, что солнце Энтузиаста отнюдь не подобно тому, какое (как обычно полагают) движется вокруг земли, с суточным движением в двадцать четыре часа и с планетарным движением в двенадцать месяцев, в силу чего различают четыре времени года, в соответствии с чем в его пределах находятся четыре основных точки Зодиака. Солнце же Энтузиаста таково: в нем находится вся вечность и, следовательно, завершено владение всем, оно включает разом зиму, весну, лето, осень и разом день с ночью, поэтому оно находится вне во всем и разом во всех точках и местах.
Чикада. Примените сказанное к рисунку.
Тансилло. Так как невозможно нарисовать все солнце во всех точках окружности, то здесь начертаны два круга: один, который охватывает солнце для обозначения, что оно движется по этому кругу, другой круг, заключенный в солнце – чтобы показать, что оно движимо эти кругом.
Чикада. Но эта иллюстрация не очень ясна и не очень подходит.
Тансилло. Достаточно, чтобы она была настолько ясной и походящей, насколько возможно. Если вы сможете ее сделать лучше, вам дается право изъять ее и вставить сюда другую; ведь эта вставлена только для того, чтобы душа не была без тела.
Чикада. Скажите, что значит: Вращаясь, движется по окружности?
Тансилло. Это изречение в полном его значении изображает вещь, которая может быть обозначена как то, что вращается, так и то, что вращалось, то есть движение, еще длящееся и уже совершенное.
Чикада. Превосходно. И, однако, об этих окружностях, которые плохо обозначают условия движения и покоя, можно сказать, что им надлежит означать единое круговращение. И, таким образом, я доволен сюжетом и формой героической эмблемы. Вот об этом-то и написаны стихи.
Тансилло.
[31]
Ты, Солнце, умеряешь свет Вола,
Со Львом даешь тепло и созреванье,
А в жале Скорпиона шлешь пыланье,
Чтобы Земля все соки обрела;
Но Водолей, изгнав блага тепла,
Несет затем телам отсыреванье.
Мне ж весны, лета, осени и зимы
Равно томительны и нестерпимы.
Меня одно желанье жжет,
Все вновь и вновь я в вышину взлетаю,
Где свой предмет высокий созерцаю.
Который к звездам пламень мой влечет;
И нет во времени мгновенья,
Что утишить могло б мои томленья.
Заметь, что здесь четыре времени года обозначены не четырьмя знаками подвижных созвездий: Овна, Рака, Весов и Козерога, но четырьмя так называемыми неподвижными, то есть: Вола, Льва, Скорпиона и Водолея, чтобы обозначить совершенство, устойчивость и рвение этих сезонов. Далее заметь, что в восьмом стихе, где применены апострофы, можно в окончания слов вставлять последние буквы трояким образом. Надо, кроме того, принять во внимание, что такие термины суть не четыре синонима, но четыре различных термина, которые означают столько же ступеней действий огня. Первый из них – теплится, второй – зажигается, третий – горит, четвертый – пылает в том, что затеплилось, зажглось и загорелось. И так же обозначены у Энтузиаста желание, внимание, прилежание, страдание, в которых ни на миг не чувствуется изменения.
Чикада. Почему вы подводите их под общее понятие страдания?
Тансилло. Потому что объект, который есть божественный свет, в этой жизни существует больше в трудолюбивом пожелании, чем в спокойном пользовании, потому что наша мысль по отношению к нему – как глаза ночных птиц по отношению к солнцу.
Чикада. Переходите к дальнейшему, так как из сказанного можно понять все.
Тансилло. На следующем нашлемнике изображена полная луна с девизом: Я всегда подобна себе и светилу. Этим он хорчет сказать, что он подобен всегда светилу, то есть солнцу и луне, как она показана здесь, полная и ясная в цельном круге; и чтобы ты смог лучше понять это, я хочу заставить тебя послушать то, что написано на табличке:
[32]
Нестойкая, ущербная луна
То полный диск, то узкий серп являет,
То хмурится, то светится, бледна,
То северным Рифеям луч бросает.
То к южной Ливии обращена,
Пологих гор уступы озаряет.
Не такова моя луна: она
Всегда ущербна, вечно неполна.
На горе мне моя звезда
Уносится ко мне не возвращаясь.
Жжет издали, ко мне не приближаясь.
Всегда враждебна, но мила всегда,
И лик ее, которым я изранен,
Ко мне жесток, но мне всегда желанен.
Это, мне кажется, может означать, что его частный разум всегда подобен универсальному разуму, то есть вечно освящаем последним на всем полушарии, хотя в силу своих низших возможностей и под влиянием своих собственных действий, он то затемняется, то более или менее светлеет. А может быть, это должно означать, что его созерцательный интеллект (который всегда неизменно присутствует в действии) всегда обращен и более действенен по отношению к человеческому разуму, обозначаемому в виде луны, потому что, так же как она именуется низшей из всех звезд и самой близкой к нам, так и разум, просветитель всех нас (в этом состоянии), есть последний в ряду других разумов, как замечает Аверроэс и другие более тонкие перипатетики. Этот разум по отношению к потенциальному интеллекту то закатывается, поскольку не находится в каком-либо действии, то как бы поднимается, то есть восходит снизу, от темного полушария, то показывает себя пустым или же полным, соответственно чему и дает более или менее света разума; его шар то темный, то светлый, так как то показывается в виде тени, подобия и следа, то все более и более явственно; то склоняется к югу, то поднимается к северу, то есть все более удаляется от него, то все более приближается. Но интеллект в действии, в своем постоянном труде (потому что этого нет в человеческой природе и в условиях, в которых он пребывает таким стареющим, повергаемым, борющимся, призываемым, беспокоящимся, рассеянным и как бы раздираемым низшими силами), всегда видит свой объект устойчивым, твердым и постоянным, всегда полным и в неизменном сиянии красоты. Поэтому объект его постоянно отнимает себя у него, поскольку не уступает себя ему и всегда отдает себя ему, поскольку уступает ему себя; всегда так же жжет его в страсти, как и всегда плещет для него в мысли, всегда столь жесток в уклонении от того, от чего должен уклоняться, как и всегда столь прекрасен в общении с тем, что стоит перед ним; всегда мучает его тем, что отделен от него расстоянием, как и всегда доставляет ему наслаждение, будучи соединен с ним в страсти.
Чикада. Однако примените эти ваши слова о разуме к изречению.
Тансилло. Там сказано: Я всегда подобен себе; это означает, что при помощи моего постоянного упражнения, соответственно интеллекту, памяти и воле (ибо не хочу иное вспоминать, понимать и желать), я всегда подобен себе, равно как, насколько могу постичь это постоянство, во всем подобен также всему предстоящему, и я не отвлекаюсь рассеянностью мысли и не затемняюсь недостатком внимания, так как нет такой мысли, которая отвлекла бы меня от того света, и нет такой необходимости в природе, которая обязывала бы меня уменьшать внимание. Я всегда подобен себе под его углом зрения, потому что он неизменен в сущности, в добродетели, в красоте и в действии в отношении тех вещей, которые постоянны и неизменны в отношении к нему. Далее сказано: и светилу, потому что по отношению к солнцу, освещающему ее, луна всегда одинаково освещена, будучи все время равно обращенной к нему, а солнце всегда подобным же образом шлет ей свои лучи; и хотя эта, видимая глазами луна с земли кажется то темной, то светящейся, то более или менее освещенной и освещающей, все же она со стороны солнца всегда освещена в равной мере, потому что получает от него лучи по меньшей мере в заднюю сторону всего своего полушария, так же как и наша земля равным образом всегда освещена в полушарии, хотя с водной поверхности время от времени она не одинаково посылает свой блеск луне (которая, как и многие прочие неисчислимые звезды, считается нами иной землей); это бывает, когда земля посылает его ей, имея в виду совместно проходимые фазы нахождения то земли, то луны ближе к солнцу.
Чикада. Почему этот разум изображен в виде луны, светящей полушарием?
Тансилло. Всякого рода разумы изображаются в виде луны, поскольку они участвуют в действии и в возможности и поскольку они имеют свет и от собственной материи и по соучастию, получая его от другого; это значит, что они не являются светом по себе и по своей природе, но благодаря солнцу, которое есть первый разум, чистый и абсолютный свет, так же как и чистое и абсолютное действие.
Чикада. Следственно, все вещи, которые зависимы и которые не являются первоактом и причиной, составлены как бы из света и тьмы, из материи и формы, из возможности и действия?
Тансилло. Так оно и есть! Далее, душа наша соответственно всей своей сущности изображается в виде луны, сияющей полушарием высших возможностей, поскольку она обращена к свету умопостигаемого мира, и она темна в силу низших возможностей, поскольку подвластна материи.
Чикада. Мне кажется, что только что сказанное имеет некоторое следствие и символ в девизе на следующем щите, где изображен корявый и ветвистый дуб, на который дует ветер, и вокруг изречение: Силе противостоит сила. А рядом прикреплена таблица, где написано следующее:
[33]
О старый дуб, ты распростер в лазури
Свою листву, а корни в землю врыл;
Ни сдвиг земных пластов, ни ярость бури,
Что Аквилон в долину устремил.
Ни лютое дыханье зимней хмури,
Тебя не свалят: ты – все тот, что был.
Ты образ истинный моих воззрений,
Не дрогнувших средь стольких потрясений.
Все ту же пядь земли своей
Ты крепко держишь, вечно обнимаешь,
И в благостное лоно погружаешь.
Признательную сеть своих корней.
Так я, влеком одной мечтою,
Тянусь к ней чувством, мыслью и душою.
Тансилло. Изречение ясно. В нем Энтузиаст обещает выказать силу и крепость, подобную каменному дубу, и, так же как дуб, всегда быть единым к единственному Фениксу, как и в предшествующем сонете, где Энтузиаст обещает подражать такой душе, которая всегда блестит и всегда прекрасна, или же уподобляться луне не тогда, когда она находится между солнцем и нашей землей, поскольку она изменяется на наших глазах, а тогда, когда она всегда получает равную порцию солнечного блеска для себя; и подобным образом Энтузиаст остается столь же твердым и устойчивым против северных бурь и зимних непогод в силу собственной устойчивости на своей планете, на которой он коренится с чувством и сознанием, как вышеназванное дерево с его обильными корнями, переплетающимися с венами земли.
Чикада. А я больше ценю жизнь спокойную и без неприятностей, чем требующую такой выносливости.
Тансилло. Это – мнение эпикурейцев, которое, если правильно понять, не следует считать таким вульгарным, каким его считают невежды. Надо иметь в виду, что оно не отбрасывает то, что я называю добродетелью, и не осуждает совершенства стойкости, но скорее добавляет к этому совершенству те свойства, которые видит в нем толпа. Ведь оно не считает истинной и совершенной добродетелью эту силу и то постоянство, которые помогают пережить и перенести неудобства, но ту добродетель, которая их несет, не чувствуя их; оно не считает совершенной любовью, божественной и героической ту любовь, которая чувствует шпоры, узду, или угрызение, или тяготы другой любви, но ту, которая в действительности не переживает других чувств и поэтому в такой степени связана с наслаждением, что не может перестать нравиться кому-либо, отвлекая его или же расчленяя вдруг это чувство. А это и значит коснуться вершины блаженства в данном состоянии – получать наслаждение, не ощущая боли.
Чикада. Обычное суждение не так понимает Эпикура.
Тансилло. Потому что не читают ни его книг, ни тех книг, где без зависти излагаются его взгляды, в отличие от тех, где читаешь о ходе его жизни и о его смертном конце. Там изложена основа его завещания в следующих словах: В последний и в то же время в счастливейший день нашей жизни мы установили спокойной, здравой и безмятежной мыслью вот что: сколько бы с одной стороны нас ни мучила самая большая мука – каменная болезнь,– все же это мучение поглощалось наслаждением от сознания наших открытий и созерцания конца. Очевидно, он не считал, что больше счастья, чем горя, в еде и питье, в лежанье и в зачатии, нежели в отсутствии чувства голода, жажды, усталости и вожделения. Из этого ты видишь, каким является, по-моему, совершенство стойкости: оно – не в том, что дерево не рушится, не ломается или не гнется, но в том, что оно избегает движения; подобно дереву, и Энтузиаст устремляет дух, чувство и интеллект туда, где нет ощущения буйных ударов.
Чикада. Вы, таким образом, считаете желательным переносить мучения, потому что это дело силы?
Тансилло. То, что вы называете переносить, есть часть твердости, а не вся добродетель, которую я называю переносить с силою, а Эпикур называл не чувствовать. Эта нечувствительность имеет причиной то, что все охвачено заботой о добродетели, об истинном благе и о счастье. Таким образом, Регул не чувствовал лука, Лукреция – кинжала, Сократ – яда, Анаксарк – каменного резервуара, Сцевола – огня, Коклес – пропасти, а прочие – иных вещей, которые чрезвычайно мучили и устрашали людей обыкновенных и низких.
Чикада. Переходите к следующему.
Тансилло. Смотри, вот рисунок молота и наковальни, вокруг которых идет изречение: От Этны. Здесь изображена прозопопея Вулкана. Но раньше, чем рассмотрим его, прочтем стихи:
[34]
Меня раскаты Этны не влекут,
Когда с ее вершины Зевс грохочет;
Я, увалень-Вулкан, останусь тут,
Где молодой Титан воспрянуть хочет,
В ком новые дерзания живут
И против неба гордый гнев клокочет,
Здесь тяжелее молот, крепче жар,
И горн, и наковальня, и удар.
Здесь грудь так вздохами полна,
Что, как мехи, они в ней распаляют
Огонь, которым душу закаляют,
Чтоб яд мучений вынесла она.
Но слышит слух скрежещущие звуки
Испытанных обид и долгой муки.
Здесь показаны мучения и неудобства любви, больше всего любви низменной, которая есть не что иное, как кузница Вулкана, молот, который кует молнии Юпитера, мучающие преступные души. Ведь беспорядочная любовь несет в себе начало своего наказания, принимая во внимание, что бог близок, что он внутри нас. В нас находится некая священная мысль и понимание, держащие в подчинении собственную страсть и имеющие своего мстителя, который угрызением верной совести, по меньшей мере как некий неумолимый молот, бичует преступный дух. Эта мысль следит за нашими действиями и страстями, и она обращается с нами так, как мы обращаемся с нею. У всех любящих, скажу я, имеется этот кузнец-Вулкан; как нет человека, который не имел бы в себе бога, так нет любящего, который не имел бы этого бога. У всех несомненейшим образом имеется бог, но каков этот бог у каждого, не так-то легко узнать; а если даже и возможно исследовать и различать, то можно только думать, что он познается любовью, как и то, что он движет весла, вздувает парус и управляет нашим целым, – отчего на благо или на зло приходит и страсть.