Текст книги "Запретные отношения (ЛП)"
Автор книги: Джордан Бёрк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
– Выбери одну, – сказал я.
Я протянул руки, держа в них десять карт, из которых ей предстояло выбрать одну. Сторона, которую она видела, была пустой.
– На каждой карте что-то написано. Какую бы ты ни выбрала, мы собираемся сделать это.
Кэтрин сидела на диване, а я стоял перед ней.
Она выглядела слегка взволнованной, и я наслаждался этим. В этом был элемент ответственности для нее. Я все еще держал ситуацию под контролем, записав сексуальные сцены на картах, но выбирала именно она, не зная какую конкретно вытянет. Глядя на то, как блуждал ее взгляд между мной и картами, я знал, что она чувствовала опасность.
И мне нравилось видеть ее в таком настроении. Оно идеально подходило для того, что должно было произойти.
Кэтрин вытянула одну из карт. Оставшиеся я положил на кофейный столик. Я смотрел, как она читала, что было на карте, ее губы слегка разомкнулись, а глаза пробегали вниз и вверх по написанным мною словам.
Она ничего не сказала.
– Громко прочти вслух, – сказал я.
Кэтрин закрыла рот. Я видел, как она тяжело сглотнула. Затем облизнула губы перед прочтением.
– Кэтрин обнажена, на ней только туфли на шпильках. Она сидит на краю кровати, а я стою на коленях перед ней.
Это все, что я написал. Она знала продолжение. Буквально два дня назад она предложила обсудить это.
– Я счастливчик, – сказал я.
– Я счастливица.
– Мы счастливчики.
Глава 7
Кэтрин
Уоттс прошел на кухню и залез в бумажный пакет с покупками. Я не смотрела в него, так что не имела понятия, было ли в нем что-то для меня.
Он вернулся в гостиную, держа обувную коробку, которую протянул мне и сказал:
– Открой ее.
Я сняла крышку и увидела пару красных туфель на пятидюймовых шпильках.
– Признаюсь, – сказал он, – перед отъездом в воскресенье утром я заглянул в твой гардероб и не увидел ни одной пары туфель на шпильках той высоты, которая мне нравится. И еще я проверил твой размер обуви.
Я достала туфли из коробки. Они были с бирками, но Уоттс удалил часть, на которой была написана цена. Благодаря красной подошве, я сразу узнала бренд и поняла, они были дорогими. Он был прав – у меня не было ничего похожего на это. И никогда не было. Они не были похожи на туфли стриптизерши, абсолютно не напоминали их, но были сексуальными как ад. Элегантными. Как раз такие, которые я себе представляла, когда он написал мне электронное письмо о своей фантазии.
– Они великолепны, – сказала я. – Именно такие, какими я их себе представляла.
Я посмотрела вверх на него и снова увидела этот интенсивный, глубокий взгляд. Что бы там не происходило с ним, когда он возбуждался, но это было что-то, чего я никогда не видела в мужчинах за весь свой ограниченный опыт. Какой-то первобытный, может, даже хищный взгляд.
Он протянул руку и взял мою, вынуждая меня подняться с дивана. Не говоря ни слова, он повел меня в спальню, пропуская вперед.
– Разденься для меня и надень туфли.
На мне было весеннее платье и сандалии. Их я сняла быстро, а когда наступила очередь бюстгальтера и трусиков, Уоттс велел мне замедлиться.
– Не стриптиз. Без наигранных движений. Я просто хочу посмотреть, как ты обычно раздеваешься, как если бы меня здесь не было.
От его указаний у меня в животе запорхали бабочки. Он точно знал, что ему нужно, и как он хочет это получить. Я не ожидала, что вуайеристская часть его фантазии так меня заведет. Но внезапно поняла, что наслаждаюсь этой уязвимостью, и возбуждение начало пульсировать в моих венах.
Уоттс прислонился к стене, сложив руки на груди и скрестив ноги в районе щиколоток. В непринужденной позе, в которой Уоттс стоял, осматривая меня, он выглядел так, будто оценивал некий предмет, которым хотел владеть.
Когда я полностью разделась, он сказал мне присесть на край кровати и надеть туфли.
– Попробуй держать свои ноги вместе настолько, насколько сможешь, – добавил он.
– Хорошо, – ответила я. – Немного загадки?
Он кивнул и ухмыльнулся.
Я надела туфли, убеждаясь, что не слишком сильно раздвинула ноги.
– Теперь откинься и обопрись руками на кровать, а правую ногу закинь на левую, – произнес он.
Я сделала все согласно его специфическим инструкциям.
Он стоял прямо.
– Охуенно.
Несмотря на то, что это заняло всего несколько шагов, я успела заметить сексуальную походку, которой он приближался ко мне. Наши взгляды встретились, и он продолжал смотреть мне в глаза, опускаясь на колени передо мной. Он наклонился и поцеловал мое колено, а затем я почувствовала его руку на своей лодыжке. Он медленно поднял мою ногу и отвел ее в сторону, так что мои ноги больше не были скрещены.
Затем поставил мои лодыжки вместе.
После, в точности, как описывал в письме, он сказал:
– Закинь правую ногу мне на плечо.
Я подняла ее и перебросила через его левое плечо.
– Теперь нажми каблуками на мою спину.
Я последовала его указу.
– И когда будешь готова, – произнес он тихо, медленно и дразня, – подтолкни мое лицо к своей киске.
Я вздрогнула от этого слова. Мне нравилось, когда он описывал все в подробностях, но слышать, как он говорит это, заводило еще больше. Я почувствовала, как побежали мурашки, и озноб закрутился по всему моему телу в предвкушении ощущения и созерцания того, что он собирался со мной сделать.
Уоттс целовал, лизал и посасывал внутреннюю сторону моих бедер. Я смотрела на него, еще не потеряв способности трезво мыслить, и все мои мысли были о том, какой я была рядом с ним. Словно у меня была часть меня самой, которую я освобождала, когда Уоттс был рядом. Часть, скрытая за стенами, легонько по ним стучащая и просящая выпустить ее, чтобы поиграть с Уоттсом.
Я не могла больше сопротивляться. Сильнее надавила каблуками на его спину, и мышцы моих ног напряглись, приближая его ко мне.
Его рот уже был на моей влажной плоти, целуя, посасывая, а затем внезапно исчез.
Он облизывал внутреннюю сторону моих бедер, задержавшись на левом, открыв рот и позволяя губам, языку и даже зубам пройтись по моей коже. Если его прикосновений было недостаточно, чтобы я была более чем готовой, его теплого дыхания на внутренней поверхности моих бедер стало более чем достаточно.
Секунду спустя его язык порхал по моей гладкости, сменяясь длинными поглаживаниями клитора.
Уоттс использовал пальцы, чтобы раздвинуть мои губки, полностью открывая для себя мой клитор.
Мои бедра двигались в унисон его прикосновениям. Его язык нажимал с разной интенсивностью, от грубого до легкого касания, кружа вокруг клитора. При этом мое тело двигалось в обратном направлении, создавая трение, которого я никогда прежде не чувствовала. Мое тело умоляло об этом, и он давал мне все, с чем я могла справиться.
Мне нравилось слышать звуки, которые он издавал, – практически рычание от его собственного удовольствия, которое он получал, удовлетворяя меня, – и которые вибрировали на моей порозовевшей коже.
– Поговори со мной, – сказал он мягким, приглушенным голосом.
– Не могу...
Это единственные слова, которые вырвались из моего рта. Учитывая, что мой рот застыл в форме «О», и мне удавалось лишь прерывисто дышать, оказалось чудом, что я смогла что-то произнести.
Я чувствовала его горячее дыхание, когда он говорил между полизываниями.
– Кончи для меня, Кэтрин. Кончи мне в рот.
– Да, да...
Мои руки легли на его голову, и я схватила его за волосы.
Я извивалась от щелчков его языка, оргазм сотрясал меня. Мышцы моего живота напряглись, расслабились, все повторилось снова, и мое тело дернулось, когда я упала головой на подушку и выкрикнула его имя.
Он застонал, что добавило вибрации, и оргазм усилился, сотрясая каждую клеточку моего тела.
Когда волны оргазма стихли, Уоттс остался на месте, целуя внутреннюю сторону моих бедер. Спустя мгновение он поднялся, и его рот обрушился на мой. Я чувствовала голод в его поцелуе – глубоком, страстном, жаждущем и нуждающемся.
Он встал на колени между моих ног и разорвал фольгированный пакетик с презервативом, затем расстегнул штаны, не сняв остальной одежды. Одна его рука была у меня между ног, большой палец поддерживал мое возбуждение. Я посмотрела вниз на свое тело и задержала взгляд на секунду, а затем взглянула на другую его руку. Он освободил свой член и схватился за него.
Раньше я никогда не видела, как мужчина касался себя. Я смотрела, как аккуратно он держал его, затем сжал крепче и двинул рукой к основанию члена, позволяя головке налиться. Глядя на него, чувствуя давление его пальца на мой клитор, я могла снова кончить только от этого.
Но он однозначно хотел другого.
Я смотрела, как он растягивал презерватив по своей красивой длине. Я могла слышать и чувствовать в ушах стук своего сердца. Я хотела больше. Мне нужно было больше Уоттса.
Моя голова почти откатилась, когда он положил руку на кровать рядом с ней. Его вес и сила, с которой он двигался, заставляли матрас смещаться. Мои руки лежали у меня над головой. Одной рукой Уоттс схватил обе мои руки, держа запястья вместе, как делал раньше с моими трусиками, но в этот раз он удерживал их сильными руками, не позволяя мне шевелиться.
Я смотрела ему в лицо. Его губы были сжаты, ноздри раздувались, а глаза жестко смотрели на меня с похотью. Я лежала под мужчиной, целью которого было иметь меня, обладать мной в сексуальном плане, приближающим себя к освобождению.
Его твердый член был зажат между моих ног, прямо напротив клитора.
– Уоттс.
Он внимательно посмотрел мне в глаза.
Я сказала:
– Сделай это. Пожалуйста.
– Мне нравится, когда ты умоляешь о моем члене.
Без предупреждения, он скользнул в меня. Я ахнула. Он растягивал меня, толкаясь дальше, глубже, сначала медленно, а затем двинулся до упора.
Он вышел не полностью, медленно удаляясь от меня. Затем вновь вошел, на этот раз быстрее и глубже, его бедра бились о мои.
Он сидел, его член был глубоко во мне, и смотрел вниз на меня, затем начал раскачиваться вперед и назад.
– Ты так охуенно ощущаешься, – сказал он. – Ты выглядишь так охуенно невероятно.
Уоттс посмотрел вниз на то, как скользил в меня и обратно.
Все, что я могла делать, – глубоко дышать. Мне нечего было сказать. Я просто хотела, чтобы он не останавливался.
– Тебе нравится мой член внутри тебя?
– Д-а-а.
– Скажи мне, Кэтрин.
– Мне нравится твой член.
– Скажи мне, что тебе нравится, когда мой член трахает твою тугую киску.
Я глубоко вдохнула, дав себе возможность произнести слова, которые он хотел услышать.
– Мне нравится чувствовать внутри твой большой член.
Разговоры, подобные тем, которые мы вели в электронной переписке – или даже грязнее – сводили меня с ума, и я чувствовала приближение оргазма. А потом быстро кончила, выгнув спину и сжимая пальцами простынь. Я почувствовала, как дернулся его член, затем начал пульсировать и снова дернулся, а затем Уоттс произнес:
– Блядь, я собираюсь кончить, Кэтрин.
Я смотрела, как он наблюдал за своим членом, двигающемся во мне.
Его лицо покраснело.
Глаза прищурились.
Вены на его шее вздувались, мышцы груди и живота напряглись.
Тело Уоттса напрягалось в удовольствии, пока он мощно двигался внутри меня. Это выглядело так, будто наши тела слились воедино. Какую-то мимолетную секунду я думала о том, что, если от подобной интенсивности мое сердце остановится, биения сердца Уоттса должно хватить, чтобы поддерживать жизнь в нас обоих.
Он задержал дыхание на несколько секунд, прежде чем выдохнуть и застонать.
Я почувствовала, как пульсировал его член, и почти смогла почувствовать, как поток его горячей спермы заливает презерватив внутри меня.
Уоттс дрожал, пока кончал в меня раз за разом, как будто его оргазм никогда не закончится.
Наконец обессилев, он рухнул на меня. Я обвила его плечи руками, мягко прижимая его к себе, наслаждаясь весом его тяжелого, горячего, потного тела.
Мне хотелось чувствовать это тысячи раз в моей жизни.
***
Уоттс уехал около одиннадцати, сославшись на то, что нам обоим утром нужно идти на работу, а ему предстоял еще час езды до Балтимора. Я хотела, чтобы он остался, но не стала давить на него.
Стоя в дверях, он поцеловал меня и пообещал скорую встречу.
Я не могла ничего с собой поделать, но мне было любопытно, мог ли он возвращаться домой к жене и детям. Однако я старалась не дать возможности теории Тэйры слишком засорить мое сознание. У нас была великолепная ночь. Нет, больше, чем великолепная. Не будет преувеличением сказать, что это была лучшая ночь в моей жизни.
Когда я прошла по квартире, чтобы перед сном выключить свет, я заметила остальные карточки, которые принес Уоттс. После того, как я выбрала одну, он положил их на кофейный столик. Я подумала, что он собирался забрать их с собой, но попросту забыл. Может, он планировал снова поиграть в эти карты? Я точно планировала.
Я взяла их и перевернула, просматривая одну за другой. На каждой из них была записана одна и та же фантазия.
Глава 8
Уоттс
Вторник и среда прошли в стиле старых Кэтрин и Уоттса. Мы не виделись, не разговаривали по телефону, не списывались. Вместо этого я отправлял ей электронные письма утром, на которые она отвечала мне днем.
В четверг мы тоже не обменялись ни одним сообщением, что было хорошо, потому что я не мог позволить себе отвлечься. Я закрыл свой книжный магазин на целый день, готовясь кое к чему, о чем нужно было позаботиться ночью.
Я провел целый день, проверяя соединение с камерами. Некоторые из них были установлены на верхней части фургона. Другие – на приборе ночного видения.
А большинство из них были установлены внутри дома, где будет разворачиваться основное действо. Я вел наблюдение в среду утром и, убедившись, что в доме никого не было, пробрался в него и установил камеры в каждой комнате.
Я просматривал записи с камер, на них было пятеро парней, которые, начиная с утра четверга, уходили и возвращались из разных мест. Иногда по двое или по трое, но никогда впятером.
Мне сказали, что одна из поездок была в место, где сдаются в аренду грузовики. Другая на ферму продовольственной компании в тридцати минутах езды от Балтимора. Они передвигались быстро.
Как и я.
Изображения из всех источников транслировались на три компьютера, установленных в моем подвале. Наверх я поднимался только чтобы поесть или сходить в туалет. В любом случае, я целый день просматривал записи. В том числе поступающие с оборудования, которое банда собиралась использовать ночью.
Я смотрел на их приготовления, на то, как они совершили несколько телефонных звонков, когда у них были вопросы по планировке дома, но еще до наступления десяти вечера стало намного интереснее.
Мои камеры позволили мне увидеть, как они подъехали к дому, так как у меня было место в первом ряду. Водитель припарковал фургон перед домом, поэтому я мог видеть, как они входят и выходят.
Мы ждали часа ночи для начала операции.
Как только они вошли внутрь, включилась камера ночного видения. Все было зеленым и чёрным, яркость регулировалась в зависимости от темноты в комнате.
Для начала – фойе. Затем – кабинет, в котором никого не было. Все подверглось тщательнейшей проверке.
Далее по коридору три спальни. Одну комнату парень отвел для себя, в двух других стояли сделанные вручную двухъярусные кровати.
Трое парней, которых я завербовал для этой работы, стояли в дверных проемах каждой из спален. Лидер поднял руку, оттопырил три пальца и начал складывать их по одному, ведя обратный отсчет.
А затем все три изображения осветились ярким светом. Это были вспышки от выстрелов.
Мой взгляд метался между тремя экранами в попытке наблюдать за разворачивающимися событиями в режиме реального времени. Я записывал их и мог пересмотреть позже, но хотел видеть все сейчас.
Первая спальня – парень сел на нижней кровати, но практически сразу же упал. Парень на верхней кровати поднял голову, но она быстро опустилась.
Вторая спальня – парень на верхней кровати сел, среагировал на открывание двери, но затем рухнул. Парень с нижней кровати скатился на пол, пытаясь нашарить что-то на кровати, вероятно, пистолет, но за миллисекунду свалился лицом вниз.
Третья спальня – парень вообще не двинулся, пока его не ударили, затем дернулся и так еще два раза, пока не остался в том же положении, в котором спал.
Все это случилось в течение десяти секунд. Всего, возможно, было пятнадцать выстрелов. Мои наемники проявили исключительную выдержку во время стрельбы, как я и ожидал.
Затем – размытость, когда парни бежали назад по коридору. Двое моих ребят покинули дом, в то время как один остался позади. Когда третий наконец вышел, они несколько минут оставались в фургоне, а камеры все еще показывали дом.
Я смотрел, как первые языки пламени лизали передние окна.
Миссия была завершена.
Кроме легкого чувства облегчения у меня не было других чувств к тому, чему я только что стал свидетелем. Произошедшее напомнило мне то, что я совершил много лет назад, и чего дальше не мог делать сам.
Теперь это было словно простой просмотр фильма.
Глава 9
Кэтрин
Кому: Кэтрин
От кого: Уоттс
Тема: Твое влияние
Когда я рос, мне не нравились понедельники. Я также не сильно наслаждался и воскресеньями, потому что на следующий день наступали понедельники. Одним из моих главных талантов в детстве была способность бояться. Я ненавидел в школе все, за исключением английского и истории. Воскресенья ужасны также и для взрослых. Они означают, что следующий день – рабочий. А значит конец двухдневного перерыва от каторги и свободного времени для игр.
Но после той ночи мое отношение к понедельникам изменилось. Я могу без тени сомнения или колебаний сказать, что прошлый понедельник был лучшим понедельником в истории человечества.
Не важно, что произошло в другой понедельник. Медицинский прорыв, совершенный в понедельник. Открытие планеты в понедельник. Финальная битва, спасшая империю в понедельник.
Ничто не сравнится с понедельником, который я провел с тобой.
Уоттс.
P.S. Обычно, когда дело касается выражения моих чувств, я не так многословен. Это был длинный, сложный способ сказать, что я не могу дождаться момента, когда похороню лицо между твоих ног.
Уоттс.
Кому: Уоттс
От кого: Кэтрин
Тема: Re: Твое влияние
Я пишу это, сидя на скамейке, о которой ты теперь знаешь, так что можешь вообразить себе открывающийся передо мной вид. Сегодня хороший день, и на бульваре не слишком людно. Я ем турецкий сэндвич с авокадо, который купила в гастрономе, и пью низкокалорийный спрайт. В общем, очень приятный обед.
Был, пока я не получила твое письмо.
Вы, сэр, очень жестоки. Я так надеялась, что ты будешь более романтичным, а в итоге решил сделать вот это? Я нахожу это оскорбительным и в некоторой степени унизительным. Не только в отношении меня, но и в отношении всех представителей моего пола.
Кэтрин
Кому: Кэтрин
От кого: Уоттс
Тема: Re: Твое влияние
Хорошая попытка, но я на нее не поведусь. В очень маловероятном случае, если ты все же серьезно, позволь мне дать такой душевный ответ: попробуй. В следующий раз тебе понравится еще больше.
Уоттс.
Кому: Уоттс
От кого: Кэтрин
Тема: Re: Твое влияние
Да, я знаю. Не заставляй меня ждать слишком долго.
Кэтрин
Эти электронные письма были самыми выдающимися моментами моей недели, пока Уоттс занимался тем, чем он там занимался. Час в дороге не такое уж длинное путешествие, и я сомневалась, что многие будут классифицировать наши отношения как «отношения на расстоянии». Но я все еще чувствовала расстояние в миллионы миль между нами, в основном по причине того, как он появлялся и уходил. И из-за того, что я не имела понятия, когда снова увижу его.
Я была достаточно приземленной и понимала, что находилась на грани того, чтобы из-за всего этого стать нуждающимся нытиком. Так что пыталась относиться ко всему рационально. Тем не менее, никто не мог отрицать, что было в этой игре что-то не совсем... нормальное.
Я послала ему мейл утром в четверг и ничего не получила в ответ. Поэтому отправила ему сообщение. Ответа до сих пор не было. Звонила ему три раза на мобильный. Каждый раз попадала на голосовую почту. Тогда-то я и забеспокоилась. Я даже не была уверена в причине беспокойства. Просто ощущение. Так что я позвонила в магазин, но четыре раза за три часа попадала на голосовую почту. Был ли он так уж занят? Был ли закрыт магазин в четверг?
– Это странно, – сказала Тэйра, когда я рассказала ей об этом после обеда.
Мы были в раздевалке, заканчивая рабочий день, который для меня по ощущениям растянулся на недели.
– Однажды я видела такой фильм, – продолжала она, – о докторе... его, кажется, играл Бью Бриджес. Ты знаешь, брата Джефа Бриджеса? В любом случае, он был доктором и у него было две семьи. Это продолжалось типа годы, и никто этого не обнаружил. В смысле, не постоянно, короче.
Отлично. Спасибо, Тэйра. Ты и правда знаешь, как дать девушке почувствовать себя лучше. Вот что я чувствовала и что хотела сказать, но не стала.
– Это просто фильм, – ответила я, закрывая дверцу и вводя комбинацию на замке.
– Нет, я абсолютно уверена, что он был основан на реальной истории. Но, эй, я не говорю, что именно это происходит. Я просто говорю... знаешь, странные вещи типа этой случаются.
***
По дороге домой я остановилась у гастронома схватить салат и суп, но по приезду домой не смогла есть. Я думала о короткой беседе с Тэйрой после обеда. Мой желудок завязался узлом, плечи были напряжены, и более одного раза я обнаруживала, что сжимала руки в кулаках.
Я чередовала проклятия в адрес Тэйры, вложившей такие мысли в мою голову, и в адрес Уоттса, с самого начала поставившего меня в такое положение.
Что было правдой? Что ложью? Что он скрывал? И почему?
Потихоньку мои гнев и разочарование изменили направление от Тэйры и Уоттса. Теперь они были направлены на меня. Ни один из них не обидел меня. Я сама это сделала, зайдя так далеко с мужчиной, державшимся от меня на таком расстоянии.
Пару раз в ту ночь меня тошнило, но не вырвало. Я испытала такой уровень стресса, который один психиатр назвал «адреналиновое истощение». В теле так много адреналина, что оно фактически парит. И я все еще не могла спать.
Это продолжалось всю ночь. Пытка в чистом виде.
Я хотела определенности и желательно быстро. Я очень этого заслуживала, не столько ради Уоттса, сколько ради себя. Я обязала Кэтрин сегодняшнюю не позволить безропотной, тревожной, легко ранимой Кэтрин из прошлого вернуться.
В семь утра в пятницу я позвонила на работу и сказала руководителю о том, что слегла с отравлением. За три года я не пропустила ни дня на работе, поэтому не волновалась о негативных последствиях своего звонка.
После того, как повесила трубку, начала набирать сообщение Уоттсу, но быстро стерла его. Я решила, что хочу услышать его голос вместо письменного ответа, так что занесла большой палец над его именем в списке контактов... затем остановилась.
Услышать его голос было лучше, чем читать ответ, но я уже решила отправиться в Балтимор, чтобы увидеться с ним, и не хотела спрашивать на то разрешения. А решила просто поехать.
Я быстро приняла душ, натянула джинсы, футболку, повозилась с волосами прежде, чем сдалась и завязала их в хвост, и уже в восемь была в пути.
Движение было ужасным. Сочетание дорожных работ и тягача с прицепом добавили тридцать минут к уже раздражающему вождению. Последней каплей стал начавшийся в десяти минутах езды от Балтимора дождь, и он только усилился с приближением к магазину Уоттса.
А в качестве вишенки на торте этой мучительной поездки – мне пришлось припарковаться в двух домах от его магазина, и у меня не было ни зонтика, ни плаща.
Я бежала по тротуару, шлепая по лужам, и практически пробежала мимо входа в его книжный магазин. Я остановилась, повернулась и толкнула дверь. Прозвучал электронный звонок. Я стояла там абсолютно промокшая, и с меня капала вода.
Голова Уоттса показалась из-за угла одного из проходов, и он увидел меня. Затем он начал идти ко мне со словами:
– Господи, Кэтрин, что произошло?
Я начала дрожать от того, что была мокрая, а в магазине работал кондиционер. Он висел так низко, что холодный воздух дул на витрины и отражался от них.
– Нам нужно поговорить, – сказала я.
– Подожди, я дам тебе что-нибудь, чем можно вытереться.
Я стояла на месте, не желая залить весь пол водой.
Уоттс вернулся с рулоном бумажных полотенец.
– Это все, что у меня здесь есть. Прости.
– Все в порядке. – Я взяла у него рулон и отмотала кусок, начиная вытираться, затем позволила чувствам вырваться наружу. – Я больше не могу соблюдать секретность. Мы узнали друг друга, переспали... это просто слишком. Я не могу вынести этого. – Разочарование и сумбурность отразились на тоне моего голоса. Мне было все равно. Я хотела, чтобы ему было так же больно, как и мне. – Мне нужно знать кое-что.
Его лицо приняло то знакомое выражение, к которому я уже начала привыкать. Глаза сузились, на скулах заиграли желваки, пока он сжимал челюсти.
– Что ты хочешь знать?
– Твой дом, – ответила я, борясь со слезами.
Было таким облегчением снять этот груз со своих плеч, и я была очень рада тому, что пришла сказать это ему в лицо.
– Что с ним?
– Почему ты не позволяешь мне его увидеть? Ты... – мой голос дрогнул.
Уоттс отмотал больше полотенец и передал их мне.
– Я что?
Я взяла полотенца, но не могла смотреть на него, пока заканчивала мысль.
– Там... есть кто-то еще?
Не колеблясь ни секунды, он произнес:
– Ты спрашиваешь меня не о том, о чем хочешь спросить на самом деле.
Я глубоко вдохнула, выпрямляя спину и глядя ему прямо в глаза.
– Ты женат? Или ты живешь с женщиной?
Уоттс посмотрел вниз.
Я немедленно отреагировала, выпаливая все и начав с:
– Я не смогу принять то, что ты собираешься меня бросить. Меня в жизни слишком часто бросали...
И прямо там, в его магазине, все и вылилось, вся история моего детства и все, через что я прошла. Я рассказала ему все о том, как меня переселяли из одной приемной семьи в другую, жестокие вещи, которые я слышала о себе от взрослых, издевательства от других детей, мои изнурительные головные боли и потеря мышечной энергии.
Я утаивала от него эту информацию, но именно ей, в конце концов, хотела с ним поделиться. Не только в качестве движущего фактора в стремлении больше узнать о нем, но также из желания, чтобы он больше узнал обо мне.
Так что он получил короткую и грязную версию истории, рассказанную мной, стоящей там в мокрой одежде и со струящимися по щекам слезами.
Уоттс схватил меня, притягивая к себе и обнимая. Это были те комфорт и теплота, в которых я нуждалась. Какое-то мгновение он держал меня так, сказав:
– Я понятия не имел... Я не знал...
Мое лицо было напротив его шеи, когда я ответила:
– Я понятия не имела об имени, с которым была рождена, но выросла как Джоселин Брил. И поменяла имя на Кэтрин Мери Колб, когда достигла восемнадцатилетия.
Он молчал некоторое время.
– Так много всего, чего ты не знаешь, – произнесла я. – Так много. Я хочу, чтобы ты знал. Но мне нужно узнать тебя. Настоящего тебя.
Я закрыла глаза, страшась ответа. Он мог оказаться плохим, разрушительным, безвозвратно разрушающим жизни.
Но вместо этого я услышала:
– Позволь мне все закрыть здесь. Я отвезу тебя к себе домой.
***
Уоттс увеличил температуру печки автомобиля, пока мы двигались в десятиминутной поездке к его дому. По дороге мы молчали. Хорошо, что он не хотел разговаривать в машине. Я не была уверена, что смогла бы озвучить хоть одну разумную мысль. Сердце колотилось о ребра, во рту было сухо, взгляд блуждал вперед и назад, пока я осматривала все на нашем пути через окно машины.
Я нервничала так, как никогда в своей жизни.
Он подъехал к ряду таунхаусов, вышел из машины, подошел, чтобы открыть для меня дверь, и мы побежали по тротуару сквозь проливной дождь. Открывая дверь, он посмотрел на меня, но ничего не сказал. Уоттс распахнул дверь и отодвинулся, пропуская меня внутрь.
Первое, что, я отметила, насколько сильно его дом был похож на мой. Кирпичные стены, но большая часть из них была закрыта книжными полками, на которых стояли тысячи книг. Намного больше, чем у меня, но мы оба любили демонстрировать их.
Значительная часть кафельного пола была покрыта большим ковром глубоких красного и коричневого оттенков. Диван и стулья были черными, кофейный и журнальный столики были сделаны из чередующихся светлых и темных пород дерева.
Все помещение казалось очень мужественным. Я чувствовала запах дорогой кожи и… чего-то лимонного. Дом был чистым и свежим, но холодным.
– Позволь дать тебе что-то сухое и теплое, чтобы переодеться, – сказал Уоттс, словно читая мои мысли.
Он взял меня за руку и повел через ослепительно белую кухню с приборами из нержавеющей стали.
Мы оказались в прачечной, где Уоттс достал футболку с длинными рукавами и пару хлопковых пижамных штанов с завязками. Он снял мою футболку, бюстгальтер, а затем и штаны. Я стояла перед ним обнаженная, пока он вытирал меня полотенцем. Затем он надел на меня футболку через голову и придерживал штаны, чтобы я надела их самостоятельно. Футболка была настолько большой, что свисала с одного плеча. Штаны были слишком длинными, так что Уоттс встал на колени и закатал их.
– Носки? – спросил он, поднимаясь.
– Нет, спасибо. Так сойдет.
Он снова отвел меня в комнату, интересуясь, достаточно ли мне тепло.
– Все в порядке, – ответила я, присаживаясь на диван. Меня осенило понимание того, что должно было произойти дальше. Все выглядело так, словно он намеренно тянул время. – Ты пугаешь меня.
Уоттс присел рядом.
– Я собираюсь рассказать тебе кое-что, это может заставить тебя пожалеть о том, что ты вообще перекинулась со мной хоть словом. Все, в чем я нуждаюсь, чтобы ты выслушала меня до конца. А затем можешь спросить о чем захочешь, а я отвечу. Но я должен предупредить тебя.
Он замолчал, позволяя этому устрашающему комментарию повиснуть между нами.
Наконец Уоттс:
– После моего рассказа тебе придется сделать выбор, и он будет непростым. Я не тот, кем ты меня считаешь. В своей жизни я совершал кое-какое страшное дерьмо, Кэтрин. И так продолжается до сих пор. Через несколько минут ты все поймешь сама, но существует вероятность, что ты станешь считать меня плохим парнем.
Не знаю, преднамеренно или нет, как будто он давал мне легкий намек, но пока он говорил, я снова и снова подмечала, что у него появился небольшой английский акцент.
Глава 10
Уоттс
Ощущение от прослушивания истории жизни Кэтрин, пока она стояла мокрая и трясущаяся в магазине, было как вскрытие ножом собственных ран. Я тут же обнял ее. Она выросла, даже не зная семьи. Когда я заключил ее в объятия, то подумал о том, насколько она была хрупкой – не снаружи, а внутри, – и сколько у нее было мужества, чтобы рассказать мне наряду с необходимостью поделиться этим со мной.
