Текст книги "Силикус (СИ)"

Автор книги: Джонни Рэйвэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Толатар был гол, не считая грубой и грязной набедренной повязки; огромное брюхо лежало на скрещенных ногах, с торчащими в стороны, огрубевшими до состояния камня, пятками. Все семь лысых голов с конскими хвостами на затылках одновременно повернулись к незваному гостю. Силикус в ответ внимательно рассмотрел круглые лица с тонкими, свисающими вдоль рта усами, пухлыми губами, мясистыми носами и раскосыми, чёрными глазами. Великан упёрся руками в колени, наклонился и потянув всеми ноздрями, хмыкнул.

– И кто же к нам пожаловал? – пророкотала центральная голова хриплым, утробным голосом. – Сам есть Силикус, небожитель, сын Гульннёрдтина, внук Царя Стольмгана!

– Привет тебе, Семиглавый Владыка Гор, – улыбнулся Силикус приложив руку к груди. – Рад видеть, что, несмотря на заверения молвы, ты всё еще пребываешь в здравом уме.

– Это кто еще там, обо мне, что молвит?! – взвизгнула высоким голосом другая голова. – Имена! Мы требуем их имена, младший из богов!

– Мы им кишки выпустим, – прогрохотала третья, самая угрюмая. – А потом – съедим...

– Цыц! – рыкнула первая, центральная. – С богами я говорю, пока вы молчите. Усекли?

– А кто это тебя тут главным назначил? – скривила губы четвёртая, недовольная. – Ты нам не указ!

– Я, быть может, и не указ, – фыркнула первая. – Но рукам-то нашим, точно голова! Так что захлопнули пасти, не то поотрываю вас всех, за ненадобностью. А жить дальше и с одной могу.

         Головы покорно замолчали. Силикус, во время перебранки изучал окрестности, но Меч Грома пока не увидел. Толатар, а точнее – первая голова, ощерилась в кривозубой ухмылке.

– Что, Гуляющий Среди Звёзд, небось наш великий Тондардун ищешь?

– Если честно, то ищу, – кивнул бог. – Меня заслал дед мой царственный, с тобою речь держать. Дело в том, что его любимый годендаг Асагрун потерялся. Дарон теперь в трауре, ходит по Небесному Дворцу, хнычет, лбом в стенки бьётся, да причитает о любимой палочке. А тут раз – и вспомнил о первой поделке Вольтира! Решил прознать, не желаешь ли ты, о могучий, обмен совершить?

– Обмен? Какой еще обмен?

– Самый что ни на есть обычный обмен. Ты нам – Тондардун, а мы тебе в ответ тоже что-нибудь дадим.

– Что-нибудь, это что? – прошипела, прищурившись, самая левая голова.

– А чего вы хотите?

         Головы переглянулись, наморщили лбы. Вторая справа уже открыла рот, когда её неожиданно боднула соседка, лбом прямо в нос. Ярко-красная кровь хлынула из разбитых носопырок. Центральная голова, одобрительно кивнув боевитой напарнице, повернулась к Силикусу.

– Мы желаем Трон твоего деда. Хотим царствовать в Стольмгане.

– Боюсь не получится, – вздохнул Силикус. – Даже если я уговорю дедушку отдать тебе Трон, то, как только ты на него сядешь, так сразу же и сгоришь. Тут ведь такая штука – чтобы править Пределом, надо быть Демиургом! Ну а ты, к сожалению, недотягиваешь даже до бога.

– Мы тебе сейчас покажем, куда мы там недотягиваем! – рявкнула самая злая голова, вторая слева. – Сейчас мы до тебя как дотянемся, как сожмем в кулаке, да как выжмем все хохмы, что сок их винограда! Вот тогда посмотрим, как ты шутить станешь, сморчок говорливый.

– Цыц! – опять рявкнула центральная. – Замолчите. Он прав! Демиургом стать нам непосильно. Надо подумать, чего еще хотим...

         Великан поднялся, вошёл в пещеру и все семь голов, вытянув друг к другу шеи, взяли совет. Их шёпот был настолько громок, что Силикусу даже подслушивать не пришлось. Наконец, Толатар вернулся, и все четырнадцать глаз хитро взглянули на бога.

– Мы выбрали, – промолвила первая, ехидно. – Хотим твою Тень!

– Что? – Силикус потоптался на месте, пренебрежительно глянул на чёрную фигуру под ногами. – Зачем она вам? Какой от неё прок?

– Хитришь, плут, – оскалилась самая правая голова. – Знаешь ведь, какой!

– Ты, благодаря своей тени, в кого угодно обратиться можешь, – кивнула первая. – Хоть в муху, хоть в дракона, хоть в деда своего, царственного! Так что хотим Тень.

– Ну, что-ж, – ответил Силикус, после раздумья. – Тень так Тень. Только вот прежде я хочу видеть Тондардун.

         Головы снова переглянулись, заворчали, затем скрылись в пещере и вернулись с громадным мечом. Размером он был с вековой дуб, а то и больше. Широкое, усеянное рунами перламутровое лезвие, не смотря на более чем тысячелетний возраст, сверкало на солнце яркой новизной и прекрасной заточкой; вдоль дола бегали голубые, плюющие искрами, молнии; гарду окутывали чёрные, клубящиеся, тучи. Меч Грома разил такой громадной мощью, что аж зубы сводило – как после глотка ледяной, родниковой воды. Всю округу тут же залило бирюзовым сиянием.

– Ну что, небожитель, насмотрелся? – хмыкнула центральная голова. – Давай сюда свою Тень!

– Не так быстро, – скорчил мину Силикус. – А откуда мне знать, что он настоящий?

– Это как так? – удивилась вторая слева голова. – Совсем сдурел, плутастый? Он ведь один такой на свете!

– Ну да, один. А вдруг это не Меч Грома? Может быть, просто хорошая подделка? Что же я тогда – выменяю свою настоящую Тень на Лжетондардун?

– Еще слово ляпнешь и будешь менять её на свою жизнь! – заверещала самая злая голова, но на неё шикнула центральная.

– Какие тебе нужны доказательства?

– Дайте-ка подумать, – произнёс Силикус, потирая подбородок и тут же просиял. – Ага! Пускай моя Тень его лизнет! Она в таких делах хорошо разбирается, уж точно не перепутает.

         Головы снова нахмурились, обдумали всё и не найдя подвоха, положили меч на землю. Силикус опустился на корточки, протянул руку к земле. Тень под его ногами дёрнулась, по ней пробежала рябь, и вдруг теневая рука ухватила руку бога. Силикус потянул, Тень живо выбралась наружу и встала рядом – ну точная копия хозяина, только черна и непроглядна, как безлунная ночь. Пружинистой походкой она подошла к гигантскому мечу, встала рядом и ткнула в лезвие теневым пальцем. Затем на радостях подпрыгнула, жадно накинулась на Тондардун и тут же выросла до огромных размеров, полностью накрыв его собой. У шести из семи голов отвисли челюсти. Седьмая гневно жевала длинный ус.

– Это еще что такое?! – рявкнула центральная. – Пущай слезает, немедля!

– Увы, боюсь теперь уже никак, – печально развёл руками Силикус. – Он ей понравился. Не отдаст. Видимо, действительно Тондардун.

– Что-о-о?! – взревели все семь голова Толатара. -Опять твои выходки, плут? Значит мы заберем и Меч, и Тень!

– Не так быстро, друг мой крикливый, – хихикнул Силикус. – Тень никуда не пойдёт, пока я её не отпущу. Таковы законы.

– Так пусть слезет с меча, и катитесь вы оба к Хйодису!

– Не могу. Тень не слушается. Она у меня такая... своевольная.

– Дурачишь нас, Силикус? Сейчас ведь прихлопнем тебя, как козявку, не посмотрим, что бог!

– Не будем ссориться. Я сам остаюсь в проигрыше, без Тени и Меча. И ты тоже, милый мой великан. Потому, предлагаю поступить честно, да по совести.

– Слушаем, – буркнула центральная голова, пока соседние шипели на крайних.

– Раз уж так вышло, что мы оба оказались ни с чем, так давай по старинке сыграем в игру. Я задаю загадку, а ты задаёшь свою. У кого ответ будет лучше – тот всё и забирает.

         Великан помрачнел, задумался. Затем отвернулся и шесть голов принялись за совещание. Седьмая, на пол оборота вывернув шею, внимательно наблюдала за Силикусом. Тот застыл херувимом – воплощением чистоты и честности.

– Ладно, – наконец буркнула центральная голова. – Уговор. Но чтобы честно!

– Честнее некуда! И так, слушай мою загадку...

– А кто это тебе дал право первым задавать? – рявкнула злая голова.

– А у вас уже есть готовая?

         Головы переглянулись.

– Нет, нам надо подумать.

– А меня уже есть! Так что я первый.

         Головы нахмурились, Толатар опустился на землю, скрестил ноги и подпёр центральную голову кулаком.

– Слушаем, плут. Задавай.

         Силикус посерьезнел, придал лицу задумчивости, прошёлся туда-сюда, остановился и, повернувшись к великану, нараспев произнёс:

Ни рыба, ни мясо, ни смертный, ни бог

На семь голосов звучит его речь

Но даже Дарон бы от зависти сдох

Когда он берётся за свой чудо-меч!

 – Кто это?

         Три из семи голов Толатара хищно осклабились. Еще две нерешительно покосились на соседние. Лоб самой правой прорезала глубокая складка мыслителя. И лишь центральная помрачнела, фыркнула сгустком ураганного ветра и недовольно хрюкнула.

– Нам надо подумать!

         Силикус великодушно отошёл в сторону и отвернулся, делая вид, что разглядывает великолепнейшие пейзажи уходящей в горизонт равнины. Наконец, центральная голова гаркнула:

– Мы готовы дать ответ!

         Силикус вернулся к великану, спрятал руки за спину и, раскачиваясь на пятках, вежливо улыбнулся.

– Слушаю, о Владыка Гор.

– Ответ на твою загадку... – головы опять неуверенно покосились на соседей, пока самая левая нервно дожёвывала уже укоротившийся ус. – Вирин!

         Долго висела тишина, лишь завывал холодный ветер между скал.

– Кто? – удивился Силикус, выпучив глаза.

– Вирин! – рыкнула самая правая голова. – Дух Летней Грозы!

– На востоке живёт, – добавила, важно кивая, вторая слева.

– Его еще называют Жёлтой Молнией. – поддакнула её соседка.

– Все верно! – оскалилась центральная, шикнув на остальных. – Вирин! А теперь – отдавай нашу Тень и наш Меч.

– Не так быстро, мой семиглавый друг, – ответил Силикус. – Давай обдумаем твой ответ. Вирин, значит? Ну смотри! «Ни рыба, ни мясо, ни смертный, ни бог». Подходит Вирин под это описание? Подходит. Дух Летней Грозы не является ни мясом, ни рыбой, ни богом, ни смертным.

         Головы недовольно забурчали, но Силикус продолжил:

– Дальше упоминается семь голосов. Но разве есть у духа столько? Верно, верно, не буду спорить, как говорится – один гром дважды не повторяется.

– Прекрати тянуть время! – брызнула слюной самая правая голова. – Мы сейчас рассердимся!

– А когда мы сердиты, то сразу хотим есть, – печально пробасила её соседка.

– Осталось совсем чуть-чуть, дорогие мои, – заверил их Силикус. – Что там дальше было? «Но даже Дарон бы от зависти сдох, когда он берётся за свой чудо-меч!» Скажите мне – есть ли у Вирина чудо-меч?

– Есть! – уверенно заявила левая соседка центральной головы. – Мы однажды были на востоке и видели, как он своим мечом лупит в небеса, когда солнце стоит. Потому Вирин и зовётся Духом Летней Грозы!

– Да-да, все верно, так и было, так и видели! – одобрительно загалдели остальные.

– И здесь не стал бы я спорить, – хихикнул Силикус. – Вы совершенно правы. Вирин действительно за что-то обозлён на Небесные Пределы – возможно, за то, что его в боги не приняли!  Потому и разрывает облака, когда просыпается от спячки, а просыпается он только летом. Но есть здесь одно «но».

         Силикус назидательно покачал пальцем.

– Вы перепутали его излюбленное орудие. Вирин пользуется не мечом, а луком, из которого стреляет в Ирий, надеясь своей стрелою пробить крону мирового древа и поразить одного из богов востока. Так что, к сожалению, вынужден вас огорчить, но ваш ответ – не верный!

         И вновь шесть челюстей отвисли почти до земли, лишь центральная голова шумно дохнула носом, что разгневанный тур.

– А какой же тогда верный? – прорычала она сквозь зубы.

– А этого я говорить уже не обязан, – развёл руками Силикус. – Мы так не договаривались.

         Все семь голов на мгновенье замолчали, а затем разом взорвались:

– Обманщик!

– Вшивый плут!

– Держите нас семеро!

– Зашиб-ё-ё-ё-м...

         Их шеи аж удлинились – настолько сильно каждой голове хотелось первой добраться до обидчика. Благо, руководила всем процессом центральная. Заткнув соседок, она окинула Силикуса мрачным взглядом и произнесла:

– Ладно, плут. Наша очередь загадывать.

         Силикус изящно поклонился и спрятав руки за спину, всем видом продемонстрировал, что готов слушать.

– Ни рыба, ни мясо, ни божество, ни смертовство... – забормотала центральная, ей тут же подсказала соседка, – громка и страшна... эээ... речь его!

– Но Дарон, и тот, злится пуще и пуще! – брякнула другая.

– А всё потому что меч у него большущий! – радостно закончила самая левая.

– Короче говоря ты понял, плут, – скривившись, как от зубной боли, закончила центральная.

– Это, что ж получается, мне собственную загадку разгадывать?

– Не умничай, – буркнула правая, злая голова. – Отвечай. Кто это?

         Силикус прищурился, опустил голову, задумался, словно бы вспоминая ответ. И когда поднял обратно, его лик озаряла плутовская ухмылка. .

– Правильный ответ – Толатар!

         На этот раз челюсти отпали у всех семи голов. Три из них покраснели, две пожелтели, а одна – позеленела. У центральной головы кровь отхлынула от лица, а глаза превратились в две узенькие, тоненькие щёлочки.

– Мы значит? Но ведь это же самый простой ответ... Мы ведь сразу же догадались, но так было бы слишком просто...

– Все верно, семиглавый мой друг. Ты всё понял правильно, однако забыл о древней, как Стольмган, мудрости – самая сложная загадка, как правило, имеет самую простую отгадку.

         Силикус выжидающе смотрел на Толатара, пока тот менялся в цвете, что лист дерева осеннюю порой – от зелёных, к жёлтым, а от жёлтых к красным. Бог плутовства был готов к чему угодно. Даже к тому, что великан схватит корень раздора – Меч Бури, – и попытается зашибить его. А таким оружием можно убить даже бога. Ну, или по крайней мере, сильно искалечить. Эта мысль пугала, однако при этом и наполняла Силикуса странным, но приятным чувством. Он, наконец-то, ощущал себя живым.

– Так не пойдёт, плут, – в итоге выдохнула центральная голова. – Мы отменяем наш спор.

– Но, как же так, Толатар? – удивился Силикус. – Ведь я победил, а ты проиграл! Неужели ты готов заклеймить себя самым бесчестным в мире великаном, просто потому, что не любишь принимать поражение? Смотри, такие поступки имеют плачевные последствия! Твоим почитателям-циклопам, это придётся не по нраву.

– Нам плевать на циклопов. И мы не можем проиграть в нечестной игре, – рыкнул великан, поднимаясь на ноги. – Убирайся с нашей горы, бог плутовства, и забирай свою поганую Тень! Чтобы больше мы вас здесь не видели. Никогда. Иначе, клянёмся – зашибём.

         Тон Толатара убедил Силикуса в том, что шутки кончились. Бог едва заметно шевельнул пальцем и Тень, тут же соскользнув с меча, метнулась ему под ноги.

Великан поднял меч, закинул его на плечо и, развернувшись, бросил:

– Уходи и не возвращайся.

– Ладно, – кивнул Силикус и добавил уже тише: – Еще посмотрим, кто кого.

         Плут пошёл к спуску, ни разу не оглянувшись. Толатар долго провожал его злобным взглядом в спину из темноты пещеры, совершенно не замечая оставшийся на земле клочок тени.

***

         Этой же ночью, ночью томной и волшебной, полной причудливых образов, тихих шепотков и предвкушения надвигающихся чудес, в час, когда фонарь луны окутал верхушку горы Ногд мягким и баюкающим светом, а на чёрном небосводе зажглись сотни ярких подружек-звёздочек, семиглавому великану Толатару приснился дивный сон. В том сне, к нему в пещеру заглянула высокая – почти такая же высокая, как и он сам! – фигура. И оказалась она фигурой о семи головах. Её мускулы были крепки, как камень, шеи в обхвате – что стволы сосен, а в плечах она даже превосходила Владыку Гор. Фигурой оказалась безымянная великанша, которая тут же поразила Толатара в глубь великаньего сердца.

В том сне ему не хотелось быть сильным и всемогущим, а совсем наоборот, хотелось быть мягким, пленённым и податливым в её мозолистых пальцах, как разогретый свечной воск. Так и вышло. Великанша, распалив грубое, но горячее сердце Толатара, довела его до состояния полной покорности и раболепия, и когда он уже был готов к главному блюду, попросила взамен одну лишь вещь. Толатар согласился, даже сам не помнил, с чем именно. И когда, наконец-таки, всё произошло, Владыка Гор осознал, что минувшие тысячелетия он не жил, а вёл серое и безвкусное существование.

Той дивной ночью, пара семиглавых исполинов слились в единое, четырнадцатиголовое целое, состоящее из дикой любви, звериной страсти, поросячьей нежности и слоновьей радости, со всеми аспектами подобной любви: укусами, царапками, затрещинами, заломами, взаимным сквернословием и влажными лобызаниями. И так хорошо им было вдвоём, что даже небесное светило, солнцем зовущееся, да первые петухи верхних Пределов так и не смогли растревожить дивный сон великана Толатара.

***

         Силикус был уже спустился с горы, когда гулящая чертовка, наконец-то, догнала. За спиной у блудной сестрицы, на перевязи болтался Меч Грома Тондардун. Только уменьшенный в сто раз от прежнего, подстроившись под размеры нового хозяина.

– Ну, проказница, давай, хвались, – улыбнулся Силикус вышагивающей рядом Тени. – Долго хомутала здоровяка?

         Его копия без черт лениво отмахнулась. Меч с широким лезвием, при ходьбе, легонько шлёпал по теневым ляжкам.

– Ну тебе ведь понравилось?

         Тень повертела теневой кистью, мол, ни так, ни сяк. Затем нарисовала рукой круг в области живота, и сделала вид, что баюкает малютку.

– Даже как? – вскинул брови Силикус и звонко рассмеялся. – Поздравляю! Папашке будешь сообщать, когда придёт время?

         Тень поскребла пятернёй в затылке и пожала плечами.

– Что ж, вот и первая пара подвигов позади, – подвёл итог Силикус. – Мне следует избрать достойнейшего из племени семиров, дабы передать ему новую реликвию народов Севера. Выбирать буду тщательно, взвешенно, да по совести. Не хотелось бы вручать подобную силищу кому попало! Люди севера, конечно, хорошие, добрые в душе, вот только, властвовать не умеют. Как наденут короны на головы, так сразу же из героев первых превращаются в гадов последних. Видимо дедушка, когда их лепил, под конец совсем устал и схалтурил.

         Тень качнула головой, что могло означать что угодно. Силикус оценивающе взглянул на меч и протянул руку.

– Ладно, плутовка, поигралась и хватит. Отдавай Меч Грома.

         Тень повернулась к нему, продолжая вышагивать рядом. Её лик, такой же чёрный и непроглядный, как и прочие части тела, не имел черт. Однако Силикус все равно увидел опасный блеск и смятение в душе Теневой Сестрицы. Как она приходилась ему родной сестрой, так и он ей – родным братом, а потому оба прекрасно чувствовали друг друга, без слов. Он остановился, Тень тоже. Силикус, с бесстрастным лицом, настойчиво протягивал руку. Сестра не двигалась. Плут вспомнил пророчество, которое много лет назад ему нагадала спящая беспробудным сном, Слепая Провидица Дроммара.

         «Тень твоя, Плут, сестрою названная, та, что самым близким и родным, сопутствующим тебе по жизни другом будет, хранит во чреве своём Начала Тёмные, – хрипло произнесла старуха в рваной накидке, с повязкой на глазах, водя костлявой рукой над ржавой чашей, что до краёв была наполнена серебряной водой. – Как пиявка вытягивает кровь гнилую из тела больного, так и Сестрица твоя, вытянула из тебя чёрные пороки, что даны были тебе от рождения, и заключила их в себе, дабы уберечь родную и любимую душу от падения в безумия Бездну. Но ничто на свете, ни в мире живых, ни в мире мёртвых, ни даже в мире бессмертных, не даётся бесплатно. У всего есть цена. Сестрица уберегла тебя от незавидной участи, ценою уснувшего проклятия своего естества. И однажды, настанет день, когда барьеры падут, проклятие проснётся, и цена будет уплачена. Живи и радуйся жизни, Плут. Придёт час, когда Тьма, обитающая внутри твоей спутницы, вырвется наружу. Будь готов защищать себя, своих близких и всё, что тебя окружает, от того врага, страшнее которого тебе не встретить ни в одном из существующих Пределов...»

Неужели настал тот самый час? И сестрица, взмахнув мечом, обрушит мощь Тондардуна на голову братца, которому она клялась служить верой и правдой до конца жизни? Но нет. Как всегда, обошлось. Тень покорно сняла перевязь и отдала меч брату.

– Благодарен я тебе, Сестрица любимая, – улыбнулся Силикус, слегка вытащив меч из ножен и любуясь перламутровым отблеском. – С меня должок. А теперь, будь добра, займи своё место.

         Тень, всплеснув руками, понуро свесила голову, изобразив, будто вздыхает и, ударившись о землю, шмыгнула под ноги Силикусу, пока тот уже размышлял над следующим подвигом.

IV

Долго ли, коротко ли шёл Силикус, и пришёл в итоге к порогам Подгорного Предела, именуемого Ульдерха́рндом, где его встретил владыка гигантских пещер, изумительных палат и величественных залов, титан Огимон. Угостив Силикуса чаркой Огненной воды из подземных источников, хозяин повёл его по своим владениям.

– И как поживает твой величественный дед?

– Занятой совсем, весь в делах. То на север пошлёт гром и молнии, то на юг обрушит бурю, то восток зальёт дождями. Ну а когда совсем невмоготу ему становится скука небесная, спускается мой дедушка в Царство Вечного Хлада, к синезубому Хйодису в гости, где оба старика попивают жидкий морозец, закусывают костями китов, да вспоминают подвиги былые и войны забытые. В общем – хорошо поживает, передаёт тебе низкий поклон.

– Добро, добро...

         Воздух был горячим и спёртым, пахло прогорающим деревом, углём, железом. Со всех сторон звучал мелодичный перестук молотков, звон наковален, дув мехов, потрескивание раздуваемых в печах углей и шипение опускаемых в воду, раскалённых железных заготовок. В полутьме, подсвеченной багровым заревом горнил, беспокойно работали, копошились и туда-сюда сновали низкорослые бородатые фигурки – карлики-рабы Верховного Титана. Сам правитель – высокий, грузный, широкоплечий и важный, лениво и неспешно переваливался с ноги на ногу, показывая Силикусу местный быт. Кожа Огимона блестела, как начищенная и отполированная до зеркального блеска сталь, свободная одежда лишь подчёркивала огромные размеры, а суровое, квадратно лицо с резкими и прямыми, даже гротескными чертами, отражало свет пламени.

– Ну, плут, поведай уж, раз пришёл, – лениво протянул низким, металлическим голосом титан. – Чего вдруг пожаловал без зова? Почто явился?

– Дед мой, великовозрастный послал, с почином, – ответил Силикус. – Захотелось ему прознать, как ты здесь живёшь-поживаешь.

– Не тужу, не жалуюсь.

– Так ему и передам.

– Добро, добро, – пробасил Огимон, и Силикус в очередной раз приметил заинтересованный взгляд титана на Мече Грома, что висел за его спиной.

– Скажи мне, друг Огимон, а слуги твои, трудолюбивые, – они чем занимаются?

– Мне прислуживают, чем ж еще? – хохотнул Огимон. – Оружие они куют. И доспехи. Для богов окольно обитающих, для гениев из миров далёких, и даже для смертных, что ходят по нашим потолкам, ни о чем не подозревают. Но в первую очередь – для меня. Лучшими творениями я пополняю свою великолепную коллекцию, а остальное пускаю по миру.

– Вот как? – удивился Силикус. – Так значит ты тоже одаряешь средних, вышних и всевышних?

– Не только ваш чванливый Вольтир славится своим ремеслом. Половина богов близлежащих Пределов жаждет получить в дар изделия моих рабов. Они трудолюбивы, кропотливы и выносливы, не знают голода, жажды и усталости, а потому каждую работу доводят до совершенства.

         Силикус окинул взглядом сонмы трудящихся вокруг карликов, и подметил:

– Рабство и помыкание чужими судьбами, дело неблагородное, друг мой титанический. Как же свобода воли, личные прихоти, вознаграждение за труды, наконец? На моём излюбленном севере такого не встретишь. Там люди рождаются свободными, свободными и умирают.

– Брось, Силикус, – отмахнулся лениво Огимон. – Твой дед сам не знал, почто народ северный создавал, потому и даровал им право самим решить сои судьбы. Я же, в отличии от него, зрел в ядро! Давным-давно, я смешал землю с камнем и первоискрой вдохнул в получившуюся массу жизнь. Мои рабы были созданы невольниками, и всё для того, чтобы служить мне, а потому ни до чего другого им дела больше нет. Искусство да совершенство – вот их жизнь, цель и бремя. Так что брось, не упрекай меня в тирании. Они довольны и счастливы, а потому все силы вкладывают в достижение лучшего результата. Не пройдёт и пары тысячелетий, как все существующие Пределы признают их мастерство, а затем приползут ко мне просить о милости изготовить для них то, что нигде больше не сыскать – хоть трижды обойди всё мироздание.

– Вот оно как? – развёл руками Силикус. – Настолько они искусны?

– А ты сам погляди...

         Огимон привёл его к высоченным створкам, окованным красивым, переливающимся всеми цветами радуги, железом. Сняв с запоров сложный, механический замок в форме зубастой головы карлика, титан открыл вход в святая святых Подгорного Предела. Силикус узрел бесконечный, высокий зал, уходящий в глубь горы, так, что конца и края видно не было. Левая стена зала была увешана оружием всех сортов и размеров – от небольших кинжалов, булав и мечей, до громадных копий, секир и пик; права – бронёй и латами: пузатыми панцирями, тончайшими кольчугами, гигантскими щитами, да всяческими разномастными шлемами, сапогами и перчатками. Здесь царила мощь, изящество, величавость и красота истинного искусства.

– Ну, плутовед, – пробасил Огимон. – Что скажешь?

– Скажу, что хороша твоя чаша, жаль не наша, – поклонился Силикус. – Однако и мы тоже судьбой не обижены.

         Бог медленно извлёк Меч Грома из ножен и подождал, пока бирюзовые искры, пробежавшие по клинку, не разгонят застоявшийся в округе мрак, отразившись в больших и круглых, как висящие на стенах щиты, глазах титана.

– Хм, хм! – подбоченился Огимон. – А я хожу, гляжу заинтересованно, думаю – неужели сам Тондардун, иль похож просто? Теперь вижу дань искусству, зрю детище истинного мастера, Вольтира, стало быть. Пускай и чванлив ваш кузнец, но своё дело знает...

– Верно-верно, его мечик, – нахально прыснул Силикус.

– Откуда он у тебя, плут?

– А пока до твоих Красных Гор добирался, заглянул на пряники к Толатару.

– К этому многоликому великану? – холодно хмыкнул Огимон. – Не самое лучшее знакомство, скажу я тебе.

– И не самое умное! – хохотнул бог. – Представь себе – он проиграл великий Меч Грома мне в карты! Это же каким надо быть неумным, чтобы ставить на кон такую ценность? Верно говорю, или нет? Скажи мне, титан всех титанов!

– Верно, верно, – задумчиво пробасил Огимон, не отрывая взгляда от объятого голубыми искрами клинка. – В карты, говоришь, выиграл? А что это – карты?

– Неужели не слыхал? – удивился плут. – Людская придумка! Таблички с рисунками, которыми можно бить друг друга, без ущерба для здоровья. Очень интересная штука, скажу я тебе честно!

         Силикус слегка привирал – игральные карты были его придумкой, а не людской, и подсунуть их людям он собирался только через пару-тройку тысячелетий. Своё изобретение плут впервые проверил на жителях Стольмгана, из-за чего перессорилась и передралась добрая половина царства, пока Дарон не запретил азартные игрища, не преминув после оборвать внуку уши. Но тот все равно остался доволен полученным результатом.

– Вот, думаю теперь, размышляю, что с ним делать, – лениво протянул Силикус, небрежно опираясь на воткнутый в землю Тондардун. – То ли пойти кому-нибудь в карты проиграть, то ли вспороть им небеса и поглядеть, сколько земель накроет всемирным потопом...

– Бичевание смертных, дело-то, конечно, интересное, – пробормотал Огимон, жадно глядя на меч и проводя серебристым языком по железным губищам. – Но, право жаль будет, если Тондардун затупится об одну из Великих Туч, пока ты небеса кромсать будешь! Да и негоже проигрывать его в споре азартном какому-нибудь недалёкому божку, который даже не оценит свалившегося на голову счастья. Тондардуном должен владеть тот, кто по достоинству оценит всю грацию, силу и стать подобного произведения оружейного искусства...

– А, где же сыскать такого? – грустно вздохнул Силикус. – Пределы уже давно не те, как и населяющие их боги! Тесно стало в царствах богов, переполненных скучными и трусливыми жителями, негде больше разгуляться настоящим страсти и азарту удалого соревнования.

         Титан стиснул губы и прищурившись взглянул на плута.

– Скажи мне, друг мой Силикус, – осторожно начал он. – Насколько ты уже породнился с этой безделицей?

– Ты про Меч Грома? Да хоть сейчас бы выкинул, чтобы пояс не оттягивал! Но все же жалко – вдруг еще Вольтир обиду затаит...

 – А не хотел бы ты его на что-нибудь обменять?

– Обменять? Хм... Почему нет? Вот только что у тебя есть, Огимон? Оружие меня не интересует, даже не предлагай. Быть может... отдашь мне своих рабов?

– Что, всех?! – выпучил глаза титан.

– Ну зачем сразу всех? Можешь оставить себе одного, или двух.

– Нет, плут, так не пойдёт! – надул губы Огимон. – Меч Грома – оружие прекрасное, но моих рабов он не стоит. Может, тебя интересует что-то еще?

         Силикус придал лицу выражение глубокой задумчивости, окинул взглядом бесконечный оружейный зал, даже прикусил кончик языка, закатывая глаза и натужно хмуря лоб... но, все же помотал головой.

– Нет, друг мой титанический, – улыбнулся он мягко. – Боюсь, нечем тебе меня заинтересовать.

– Больно надо! – фыркнул Огимон. – Пойдём, пойдём к выходу, пока пыль времён не добралась до моей коллекции... Да и тебе наверняка уже пора! И у меня свободного времени в обрез.

– Я что-то запамятовал, когда сообщал о том, что спешу! – хмыкнул Силикус, и по-дружески хлопнул титана по плечу. – Бывай, Огимон, рад был тебя видеть. Я уж было думал предложить тебе пари, но вдруг вспомнил о том, что мне и правда пора... Не поминай Хйодисом!

– Погоди-погоди! – всплеснул руками титан. – Ну и куда ты засобирался? Даже пировать еще не садились. Каким же меня хозяином назовут во всех Пределах, коль гостя великого за стол не усажу? А что там за пари ты упомянул?

– Да так, глупое пари, забудь, не буду отнимать твоё время...

– А у меня его навалом! Всю работу рабы выполняют, мне и заняться-то, по-хорошему, нечем. Давай, плут, не томи. Какое пари пришло в твою теневую голову?

– Ну коль ты так просишь, я не в праве отказать. Ты хвалился, мол, никого искуснее рабов твоих в мире больше не сыскать?

– Не хвалился, а говорил, как есть. Они лучшие из лучших!

– А мне вот сдается, что брешешь ты, милый друг, – ухмыльнулся Силикус. – Они мастеровиты, спору нет, но до оружейников Вольтира им, как от Небесного Предела до Царства Мёртвых.

– Что-о-о?! – возмутился Огимон. – А ну ка давай, сядем, сразимся в эти твои карты, я тебе покажу, за кем из нас правда! Или испугался быть побитым?

– Нисколечко. Просто не честно это будет. Карты дело не простое, а ты и правил-то не знаешь. А то вот возьму, выиграю, а ты меня после плутом клеймить будешь...