Текст книги "Силикус (СИ)"

Автор книги: Джонни Рэйвэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Силикус
Джонни Рэйвэн

I

Мир – это бесшовная конструкция, а его границы существуют лишь в пределах нашего воображения. И для немногих избранных, кто познал сию тайну, открылась бы истина: мир есть Полотно. Манящее, далёкое и бесконечное, как небесная чернота летней ночью. И чернота эта зовётся Астралом. «А что же из себя представляют эти яркие точки, которые мы звёздами называем, и кои мириадами усеивают это ваше полотнище?» – тут же спросят самые смышлёные. В ответ услышат они следующее: «звёзды – это Пределы. Именно они и есть не что иное, как наш с вами мир, и все существующие миры в целом.» У каждого из этих миров есть отражения. В них могут меняться имена, одеяния и внешность. Но герои и их славные деяния – всегда остаются прежними.

«Книга Эпох»

Эта история случилась давным-давно, задолго до тех времён, когда Предел смертных познал великие ужасы Тысячелетних войн, пережил страшные последствия Великого Катаклизма и воочию столкнулся с Днём Последней Битвы, однако много позже тех дней, когда в стену мироздания ещё только закладывался первый камушек...

I

Предел, именуемый Стольмга́ном, Царством Бурь, обителью Северных Богов и прекрасной Небесной Кущей – то место, куда после смерти чаял попасть каждый храбрый воитель, – дрожал до основания. Дрожали суровые замки, изящные дворцы и деревянные дома; дрожали величественные дубы в мрачных лесах, дрожали массивные каменные стены, башни и фасады божественной твердыни; также дрожали чёрные, как смоль, клубящиеся тучи, кои словно волны морские омывали границы Стольмгана и являлись платом, на котором всё это великолепие и зиждилось; дрожало даже пурпурное небо, усеянное сапфирово-синими звёздами и зелёными дугами извечного северного сияния. Казалось, что самое ужасающее из самых ужасающих землетрясений вот-вот расколет Царство Бурь на части.

«Но откуда в Небесном Граде взяться землетрясению?» – спрашивали одни жители Стольмгана. – Да такого ведь просто-напросто быть не может!»

«Правильно! – тут же отвечали им вторые, те что были посмекалистее: – На небесах земли нет, а значит, и трястись она не может! Верно?»

 «Верно, верно, – отвечали и первым, и вторым третьи, самые сообразительные: – А раз так, значит случиться могло только одно – Проказник Силикус опять что-то натворил...»

***

– Где он?! – ревел Дарон, Бог Грома и Молнии. – Приведите мне мальчишку! Живо, пока я не обрушил сам Астрал на ваши головы! Иначе заставлю вас всех жрать молнии и гадить громом!

Седовласый и седобородый, могучий, как тысячелетняя сосна и сильный, как десять тысяч медведей Царь Стольмгана, был рассержен не на шутку. Он уже давно обещал разнести Царство Бурь по облачку, если его младший внук не перестанет паясничать. И сегодня, видимо, угроза громовержца должна была исполниться.

– Но, дедушка! – воздел руки к сидящему на троне бородатому гиганту в рогатом шлеме, его старший внук Лотар. – Я почти уверен, что Силикус тут ни причём. Многие знают, что мерзавец Хйодис подослал к нам гадких паков[1]! Быть может, они стащили твой годендаг[2]?

         Дарон молча смотрел на внука. Кустистые и белоснежные, как первый снег брови, медленно опускались к переносице. Затем они затрещали ярко-голубыми искрами, а из глаз громовержца брызнули ослепительные молнии, расколов одну из высоченных, исписанных бирюзовыми рунами колонн зала на части. Старший внук громовержца убрал руки от головы, стряхнул с волос белую пыль и крошки мрамора.

– Ты! – прорычал бог грома, скрежеща зубами так громко, что плиты пола пошли трещинами. – Увалень! Недотёпа! Враль несчастный! Не смей покрывать брата! Иначе вместо него познаешь мою ярость!

         Лотар, Вестник Бури, черноволосый и чернобородый увалень, здоровенный, что тур, и крепкий, как скала Бог Грозовых Туч, а по совместительству – посыльный громовержца, весь сжался и отступил, опасаясь попасть под горячую руку. Было дело, уже попадал, когда разок перепутал запад с востоком и случайно доставил лютую бурю не в те края, из-за чего полностью была уничтожена любимая цивилизация деда. Дарон ему тогда так всыпал – бедный Лотар аж три столетия сидеть не мог!

– Вы оба такие же бесполезные создания, как и ваш дурень-отец! – грохотал на весь Стольмган громовержец. – Не боги, а позорище! Старший в четырёх сторонах света путается, что в трёх соснах, младший только и знает, что паясничает, словно Король Обезьян из Солнечного Предела! И надо было вашей матери понести от этого сладкоголосого скальда Гулльнёрдтина? Такого же дуралея, как и его сыновья! Ну почему моя дочь, моя умница Мальгана, не могла влюбиться в настоящего мужчину? В Ниирда, повелителя Стужи и Хлада! Или, например, в Балладура, Величайшего Охотника! Ну или хотя бы в Чукурона, Владыку Дождя, пускай он и туземец из чужеземного Предела. Но нет! Моей дочери обязательно нужно было влюбиться в лоботряса, который, кроме как валяться на облаках и весь день дудеть в сопилку, больше ничего не умеет! Ну и кого она могла мне подарить от такого-то союза? Ясное дело, кого! Двух недобогов! Пару неразумных лодырей, шутов небесных! Позорище ходячее. О, горе мне, горе...

         Лотар, залившись краской, подобострастно опустил голову, прикусил густой чёрный ус и шмыгнул большим, орлиным носом.

– Только попробуй попадись мне, братец, – пробубнил он тихо. – Если это действительно ты стащил дедов годендаг, я сам из тебя душу вытрясу...

[1] Пак – маленький лесной дух-проказник.

[2] Годендаг – древковое оружие ударно-колющего действия: тяжёлая дубина в рост человека с расширявшимся вверху древком, окованным железом и снабжённым острым шипом.

II

         Силикус проснулся внезапно. Открыв глаза, он какое-то время лежал в тишине, пытался сообразить – трясётся он сам, или вся округа? Затем плут хрустом потянулся, сладко зевнул и взглянул на златокудрую красавицу с вороными крыльями за спиной, что тихо сопела рядом, под шкурой. Арэя, очаровательная красавица и повелительница валькирий, не раз прощала Силикусу вольнодумный характер и падала в его объятия, сражённая теми неведомыми чарами, коими обладал Бог Тени и Плутовства. Однако после того, как он поступит так, как прежде поступал уже не одну тысячу раз, и как обещал больше никогда не поступать – то есть незаметно улизнёт! – Силикусу явно придётся несладко, если он вновь попадётся ей на глаза. Арэя потому и являлась Богиней Любви и Войны, что в ласках была искусна не меньше, чем в членовредительстве. Впрочем, когда его это останавливало?

         Силикус мягко выскользнул из-под шкуры, беззвучно одел своё худое и жилистое тело в тёмные, облегающие одежды и покинул помещение, не издав ни звука. Уже на улице он осмотрелся и, наконец, сообразил, в чем дело. Дед, видимо, обнаружил пропажу годендага. А значит, настало время заканчивать комедию! Силикус кротко улыбнулся. Шутка удалась на славу, раз дрожит весь Стольмган. Осталось лишь завершить её изящным штрихом.

         Плут шагал по широким, вымощенным серыми плитами улочкам Царства Бурь, насвистывал задорный марш карликов, который он подслушал в Подгорном Пределе, и наслаждался переливающимся всеми оттенками радуги сиянием на полуночном небе. Ночь сегодня была прекрасна! По правде говоря, в Стольмгане всегда была ночь, и всегда – прекрасная, однако сегодня особенно. Видимо, всё дело в славном розыгрыше. А может быть, в ласках красавицы Арэи? Кто знает... Причину своему счастью, когда оно уже наступило, ищут лишь глупцы. Умные же просто наслаждаются.

Силикус шёл в сторону Торхсяльва – Дворца Грома, самого высокого чертога в Стольмгане, где проживал дед Дарон. Лёгкая и пружинистая походка плута говорила о том, что молодой бог проживает лучшие годы своей бессмертной жизни. Прямые, пепельного оттенка волосы по плечи плавно развевались на ветру, тёмно-серые глаза сверкали озорством, а красивое, худое и бледное лицо с высокими скулами озаряла белозубая улыбка. Проходящие мимо боги и прочие существа высшего порядка смотрели на него благожелательно: кто с ответной улыбкой, кто с ехидством, а кто – с лёгкой укоризной в глазах. Но злых взглядов не было, отнюдь: жители Стольмгана вообще редко на кого злились по-настоящему, и уж тем более, на Бога Плутовства! На такого как Силикус просто невозможно было долго сердиться. Ну а сколько ярких, весёлых дней он им подарил своими шутками и выходками – не перечесть!

Плут взлетел по ступеням Торхсяльва, обменялся шуточками с двумя стражами-великанами, миновал увешанную топорами, мечами, щитами, копьями, шлемами и доспехами галерею, после чего впорхнул в Зал Небес. Не обращая внимание на грозный взгляд брата, Силикус, припав на колено, склонился перед троном. Хмурый и задумчивый дед, не замечая младшего внука, теребил белоснежную бороду и тихо бормотал под нос, глядя на свои огромные и мозолистые руки. Плут не спешил, ждал, покорный как ягнёнок. Наконец, Дарон его заметил, помрачнел, сжал кулаки; потолок тут же набух черными, клубящимися тучами.

– Силикус. – Угрожающе тихо произнёс Царь Северных Богов. – Явился, значит. Долго же ты шёл. Ответь мне – видел ли ты годендаг?

– Который именно, дедушка? – елейно произнёс Силикус не поднимая головы.

         Тучи над головой засверкали белыми молниями.

– Мой годендаг, – прогрохотал Дарон, пылая гневом. – Асагруном именуемый! Он у меня один такой!

         Конечно же Силикус знал о чем речь, просто ломал комедию.

– Нет, дедушка, не видел, – ответил он еще смиреннее, склоняясь еще ниже. – А он что, пропал?

         Четыре молнии, одновременно грохнув, сверкнули рядом с плутом и раскрошили вокруг него плитку; в воздух взметнулось множество осколков. Силикус даже не дёрнулся. Когда пыль осела, плут поднял голову. Лицо деда искажала гримаса такой звериной ярости, что казалось, он вот-вот испепелит внука на месте.

– Пропал! – рыкнул дед. – Ищем вот... Нигде найти не можем...

– Правда? – Силикус задумался, затем просиял. – А вы за Троном смотрели?

         Опешил не только топтавшийся позади Лотар, но и сам Дарон. Царь Богов посуровел, не выпуская Силикуса из виду, поднялся, шагнул в бок от трона и сунул руку за спинку. Гнев сменился непритворным удивлением. А на смену ему пришла холодная, как северные моря, ярость.

– Я не знаю, как ты это делаешь, – очень тихо сказал громовержец, вытаскивая из-за трона своё излюбленное копье, породившее все грозы и молнии на свете, – но клянусь своим первым именем, на этот раз ты перешёл все границы.

– Что такое, дедушка? – брякнул Силикус, склонив голову набок и округлив глаза. – Отчего злишься? Разве ты не получил свой годендаг?

         Дед помрачнел еще сильнее, не сводя с внука светло-голубых, почти белёсых, глаз.

– Нашёл.

– Разве он не лежал у тебя под за... спиной?

– Лежал.

– Разве не я подсказал, где его искать?

– Ты.

– Тогда, что не так дедушка?

         Дарон молчал, испепеляя наглеца взглядом. По лицу плута расползлась хитрая улыбочка.

– Не надо злиться, любимый дедушка. Злиться не хорошо, это не наш путь.

         Воздух затрещал, тут и там стали появляться набухающие светом искорки; запахло дождём, в широком зале загулял нарастающий ветер; тучи полностью закрыли потолок, накрыв внуков громовержца гигантской тенью. Лотар, огромный и могучий, почти бесстрашный и едва не всесильный, весь сжался и обмельчал, постаравшись стать незаметным, отступил, едва на подвывая от страха.

– Ты ведь самый взрослый и самый ведающий, – продолжил, как ни в чем не бывало Силикус. – Твой ум остер, как острие Асагруна, а мудростью ты превосходишь самых прославленных книгочеев, во всех существующих Пределах! Так что, не гневайся дедушка... не гневайся. Я вот думаю, что вместо чёрной злобы на ни в чем неповинного внука, лучше будет наградить его чем-нибудь особенным, чем-нибудь ценным, что каждый день бы напоминало внуку о том, как это хорошо и правильно – выручать любимого дедушку в трудный час.

         От подобной наглости Лотар подавился. Перевёл взгляд на Дарона. И стало ему так страшно, как еще никогда прежде не было.

– Помни, что мы всегда рядом, готовы помочь и поддержать, – звонко хихикнул Силикус. – И не беда, что память уже подводит. В твои-то годы, дедушка, уже подвиг, если имя собственное еще помнишь! Ты ведь Первый из Богов, старее тебя только Хаос. А как учила нас матушка – старикам надобно помогать. Особенно, если они дальше своих бород ничего не видят ...

         На мгновенье всё окутала пронизывающая тишина. Нарушил её Лотар – ругнувшись, Бог Туч развернулся на пятках, и что было сил бросился вон из зала. И надо сказать, очень прытко и ловко, для своей внушительном комплекции!

«Только бы успеть, только бы успеть! – думал он, чувствуя, как переворачивается сердце в груди. – Только бы выскользнуть отсюда, прежде чем дед...»

Не успел. За спиной, с зубодробительным грохотом взорвались небеса и весь чертог, вместе с тремя его обитателями, окутало белой, ослепляющей вспышкой.

***

– Всё так плохо?

– Похоже.

– Что будешь делать?

– Не знаю.

– Ты хоть понимаешь, что натворил?

– Вполне.

– И какие мысли?

         Силикус с лёгкой улыбкой взглянул на брата и бархатисто рассмеявшись, ответил:

– Я в порядке, не переживай.

– В порядке он! – рыкнул Лотар и вскочив, принялся нарезать круги за спиной у плута. – Прям так и сказал – «изгоняю тебя?»

– Вроде того, – беспечно отозвался плут. – Я уж и не помню точно...

         Они находились в Небесной Гавани, на окраине Стольмгана. Вдоль пирсов покачивались гигантские драккары, построенные из черных костей великанов, а вокруг их мачт и спущенных парусов, завывая шнырял холодный, северный ветер; в свинцово-сером небе кружили тысячи воронов-глашатаев, оглашая округу хриплым карканьем. В их кличе звучала последняя громкая новость, которую сейчас не обсуждал только ленивый: «Силикуса прогнали, Дарон в ярости, внук перешёл последнюю черту!» Портиков здесь не было, а потому плут, сидя на самом краю пирса и свесив ноги, наблюдал за тем, как внизу расшибаются о сваи волны чёрных туч.

– Ума не приложу, как тебе это удаётся, братец.

         «Легко и просто, – подумал Силикус. – Стащил годендаг, затем спрятал его в Усыпальнице Древних, там, где никто искать не будет, подождал несколько дней, пока не обыщут все пришедшие на ум места, а затем перепрятал за Трон деда. Тоже мне, велика наука, шутки шутить...»

         Хмыкнув, Силикус обернулся к Лотару и ответил:

– А с чего ты взял, что это был я?

         Вестник Бури остановился, взглянул на хлопающего ресницами, что ворон крыльями, брата, и нахмурившись, выплюнул:

– Вот мне только голову дурить не надо! Весь Стольмган... Да что там Стольмган! – вообще все Царства, населяющие Небесный Предел, знают, что на такие проделки способен только ты!

– Ну, если им хочется в это верить, – хохотнул Силикус, – то, пускай так и будет.

– Ох, ну и дурак же ты братец, хоть и притворяешься умником. Понимаешь, чем тебе вышла эта шуточка?

– Всего лишь временным изгнанием, – пожал плечами плут и взяв из ивовой корзины наливное, спелое, покрытое золистой шкуркой яблоко, захрустел райским плодом.

– А если не временным? – взъярился Лотар. – Что, если пожизненным? Об этом ты подумал?!

– Подумал, подумал. – Силикус, едва надкусив яблоко, швырнул его в небесную заводь и взял новое. – Простит он меня, никуда не денется. Подобное уже случалось, злился дедушка не раз, и ничего.

– Злиться-то злился, но, чтобы так сильно, еще никогда! Он ведь свой собственный чертог разнёс – осталась лишь груда камня, да трон посерёдке!

– Подумаешь, – отмахнулся младший брат. – Сейчас кликнут карликов из Подгорного Предела, те в раз всё отстроят, лучше прежнего будет.

– Что по рогам, что меж рогов! – всплеснул руками Лотар. – Тебя изгоняют впервые, слышишь? Ах, да ничего ты не слышишь, глупец! Даже оказавшись в немилости у царя, вместо того, чтобы браться за ум, продолжаем паясничать. Шут ты яблоневый, а не бог!

         Силикус, задорно поглядывая на брата, жонглировал сразу шестью надкусанными яблоками, при этом стоя на одной ноге, на рукояти меча, упёртого острием в землю. Лотар, как всегда, засмотревшись на грацию и ловкость брата, в итоге пропустил момент, когда огрызки полетели в него. Все шесть попали в цель. Покрывшись бугристыми мышцами, Вестник Бури взревел, раскинул огромными руки в стороны и бросился на плута. В последний момент, Силикус изящно перепрыгнул на широкие плечи брата, сделав сальто соскочил на землю, а затем отвесил Лотару хорошего пинка. В догонялки они играли недолго – старший брат быстро устал и махнув рукой, грузно плюхнулся на камни.

– Что именно он сказал, Силикус? Дал хоть шанс очиститься в его глазах?

– Дал, – ответил плут, уже найдя себе новое развлечение, прохаживаясь на руках, вниз головой, вокруг обливающегося потом Лотара. – Но я пока что не знаю, захочу ли им воспользоваться.

– Как это так – не знаешь?

– Он сказал, что мне надо доказать своё божественное начало и совершить Семь Великих Подвигов. А доселе, путь в Стольмган для меня будет заказан.

– Так и чего ты ждёшь?

– Лётной погоды, – не поведя бровью ответил Силикус и взобрался на могучую спину брата, а оттуда – на голову, где и примостился, упершись ладонью в волосатую макушку Лотара и удерживая свой вес на одной руке.

– Что? Какой еще лётной погоды? Ты что, птица?! У тебя даже крыльев нет!

         Лотар резко тряхнул головой в надежде, что Силикус свалится прямо на землю, но плут как всегда перекувырнулся в воздухе и по-кошачьи мягко приземлился на ноги.

– Лучше, братец, – хихикнул он. – Я мечтатель! А мечтателю, для того чтобы летать, крылья не нужны.

– Ох, доиграешься ты, Силикус, – проворчал Лотар, поднимаясь на ноги. – С Бурей ведь балуешься. Доведут тебя шуточки до Загробного Царства, помяни моё слово...

– Ну и хорошо, я там еще не бывал. Заодно разгляжу всё, запомню, а, вернувшись в родной Стольмган, сложу о нём песню дивную, совсем как наш отец.

– Ответь мне, Силикус, ответь по существу. Чем тебе твоя доля не мила? Почто с судьбой игрища азартные устраиваешь, беды ищешь? Чего не хватает твоей голове непутёвой, да сердцу пламенному, в бессмертной жизни, полной благ и беззаботной радости?

         Бог Тени и Плутовства размышлял долго, повернувшись к разыгравшейся на горизонте буре, что озаряла черные небеса бирюзовыми вспышками. Наконец, вздохнув, ответил, как было прошено серьезно, по существу:

– Жизни мне не хватает. Места в этом мире. Прошу, не прерывай! Я часто чувствую себя пустым, ненужным, неприкаянным. Скучно мне здесь, тоскливо. Вот и приходится всякие розыгрыши выдумывать, дабы уныние из сердца изгнать. А оно, порой шепчет, что должен я отправиться в долгий путь. Увидеть далёкие Пределы, царства других богов, ступить на земли, где прежде ноги бога не бывало, и воочию узреть то, что не видел никто из живущих в Стольмгане. Поэтому я искренне рад вынужденному изгнанию. Сдается мне, что тому, кто заблудился в чертогах собственной души, отыскать путь обратно поможет только дальняя дорога.

         Лотар оскалил острые, как у волка, зубы, фыркнул, и махнул рукой на брата.

– Дурак ты, Силикус. Дураком родился, дураком и останешься.

– Уж лучше стать дураком, видавшим мир, чем быть дураком, который видал лишь собственный нос.

         Лотар нахмурился, затем скосил глаза и, сообразив, о ком речь, гневно сплюнул.

– Ладно, любимый братец, пришла пора прощаться нам, – посерьезнел Силикус. – Отправляюсь я.

– И куда?

– В места, полные жизни и приключений, а не скучной и бессмертной бренности.

– Это где еще такие водятся? – прищурившись буркнул Лотар.

– Внизу, глупенький. На земле.

– Тебя туда дед послал? В мир смертных, Валла́стос?!

– Нет, – улыбнулся Силикус. – Он вообще не давал мне никаких распоряжений. Велел лишь семь подвигов исполнить, а после – возвращаться.

– М-да уж, – поскрёб пятернёй в затылке Лотар. – Ну выбрал, так выбрал! Тебе что, не хватает мест простых, небожительских? Вон, среди облаков и выше, сколько еще уровней находится! Излазай все, хоть до дыр в сапогах, сонмы приключений и подвигов на каждом шагу встретишь!  Почему именно к смертным? Тебе здесь добра не хватает?

– Хватает. Просто тоска заела.

– Что? Да какая еще, к ледяным демонам, тоска?! Я всё понять не могу, о чем ты мне твердишь!

– Не ломай голову, она у тебя одна, – улыбнулся Силикус, затем подошёл к Лотару, привстал на цыпочках и поцеловал его в нахмуренный лоб. – Прощай братец. Увидимся... когда увидимся.

         Лотар помрачнел еще сильнее, затем неохотно разжал кулаки и развёл руки. Братья тепло обнялись, похлопали друг друга по спинам и расцепились. После чего, по северному обычаю, крепко стиснули пальцами предплечья и напоследок заглянули в глаза.

– Ты давай там, братишка, не затягивай, – через силу улыбнулся Лотар. – Раз, два и обернулся. Уговор?

– Уговор! – хихикнул Силикус и отойдя, вытащил из-за спины руку со скрещенными пальцами. – Прощай, любимый брат! Не поминай Хйодисом!

– Ах ты плут, несчастный... Будь осторожен! – крикнул ему Лотар, когда Силикус сиганул с причала вниз головой. – Безрассудный, странный, дурашливый и непонятный, но оттого не менее любимый братец...

         Силикус его уже не слышал. Со свистом в ушах, удалой улыбкой на лице, да с неописуемой лёгкостью в груди, летел он сквозь море чёрных туч, избегая яркие всполохи гроз, всё ближе и ближе к Пределу смертных, именуемом Валластосом, чувствуя, что, наконец-то, находится на правильном пути.

III

Оказавшись на земле, Силикус решил поосторожничать и не браться за подвиги в мире смертных, не познав сути жизни его обитателей. И прежде всего, он задумал увидеть мир таким, каков он есть. За последующие годы, которые ему показались днями, Силикус, сменив десятки ликов и сотни масок, побывал на жарком юге, увидел дивный восток, посетил первобытный запад и взял курс на холодный север.

В стороне, где люди и нелюди первыми приветствуют солнце, ему встретились широкие и необъятные просторы. Там жили узкоглазые и круглолицые люди, знающие толк в науке и новых открытиях, – они возводили великие и могучие Империи, обрабатывали гигантские поля и проводили много времени в поисках ответов на нескончаемые вопросы; были там и их заклятые враги – точно такие же узкоглазые и круглолицые люди, – вот только уюту каменных стен предпочитающие жизнь среди вольных степей. Также там встретились и существа, лишь отдалённо напоминающие людей, больше похожие на своих предков – драконов, от которых они унаследовали власть огня и жажду разрушений. И людям востока, и детям драконов, однажды предстояло сойтись в страшных и кровавых войнах за власть и царствование в одной из четырёх сторон света. Об этом Силикусу рассказали яркие звёзды, за время, проведённое им в стороне степей и равнин.

На раскалённом Юге он видел жаркие страны, посреди бескрайних морей, песков и барханов, где люди, носившие длинные одежды, были смуглы, худосочны и воинственны. Они превозносили господ своих, по своей же воле являясь слугами и рабами, а человеческая жизнь в тех землях ценилась не дороже бесчисленного песка под ногами. У них Силикус долго и тщетно пытался выяснить, почему одни люди зовутся невольниками и не имеют ничего, а другие – хозяевами, и имеют всё; ведь изначально, прибывая в мир смертных, все люди были равны! Но ни хозяева, ни невольники, так и не дали ему вразумительного ответа. Также юный бог познакомился с удивительными созданиями, одними из первых, кто пришёл в мир смертных. У них были тела людей, острые зубы, кожа, покрытая чешуёй рептилий, и хищные жёлтые глаза с узкими зрачками. Эти существа называли себя Хранителями Пустынь и жили на самом краю южного мира, приглядывая за Синими Вратами, что вели в самые далёкие и тёмные Пределы океана-за-небесами.

Запад был дик и не обуздан. Там Силикус видел много прекрасных пейзажей, розовых закатов, бескрайних лесов и высоких гор, но за всем этим великолепием скрывалась пугающая мощь первобытной природы – мощь земель, где человеческой ноги никогда не ступало, и где царствовали твари, порождённые самим Хаосом. Прежде чем покинуть это место и отправиться дальше, плут долго наблюдал за диким краем и уловил тревожные веяния – глубоко под землёй, которую людям еще только предстояло освоить, спали древние, как сам мир, Силы. Они были темны и коварны, их мысли – пугающими, а желали они лишь одного – стирать и опустошать. Горы запада, являющиеся Стражами для спящих, шепнули плуту, что однажды этим Силам предстояло проснуться и, возможно, стать главной угрозой для мира смертных.

В конце концов, Силикус порешил творить подвиги на Севере – земле могучих, бледнокожих и свободолюбивых людей, в которых по чуть-чуть сочетались качества всех, прежде виденных народов. Именно они поклонялись и приносили жертвы богам Стольмгана; они же и грезили о загробной жизни в Царстве Бурь. Не удивительно, что Силикус решил закончить поиски на севере – ведь северяне были детьми его могучего деда.

Явился Силикус в земли той страны, которую здесь именовали Семирией – землёй Сильных Духом людей. Обошёл плут эти земли от края до края, побывал в самых великих городах, и осознал, что нет среди семиров мира, да и быть не может. А всё потому, что северяне были сильны. Ну а как известно – чем больше сила, тем больше гордыня. Им и делить-то было нечего: северяне не знали рабства, не ведали тирании правителей, что ставят себя на одну ступень с богами, не признавали зависти и жадности к ближнему своему, а споры старались решать честь по чести. Однако в каждой из больших и малых общин, что встретились на пути Силикуса, находился такой человек, который силой, доблестью, хитростью, а бывало и подлым обманом, возвышался над головами сородичей, да пел им песни о лучшем мире, что ждет всех соплеменников в лоне его правления. Но впоследствии, никто из тех возвысившихся, не принимал ни одной правды, кроме своей – даже самый горбатый старейшина-сморчок, самой захудалой деревушки на отшибе, и тот мнил себя единым господином, который не станет гнуть и без того кривую спину пред другими. Чрезмерная гордыня и слепая вера – вот, что ослепляло детей севера и очерняло их помыслы.

И подумал тогда Силикус – «Что может быть величественнее, чем объединение упрямых гордецов, под единым знаменем? Вот он, первый из семи подвигов!» Приняв задуманное, плут обошёл мудрейших из мудрецов севера и дознался у них, что именно чтят люди земли этой. Мудрецы поведали ему о Мече Грома, именуемым Тондардуном, который по древним легендам приведёт народ Семирии к единому владыке, да положит конец вражде и распрям. Тондардун был одним из первых творений Вольтира Кузнеца Богов. Он выковал его для Дарона, но получив от громовержца неодобрение своей работы, вышвырнул Меч Грома из Небесных Пределов. Долго еще таил обиду Вольтир, прежде чем изготовил для Царя Стольмгана годендаг Асагрун, из-за которого Силикус и был изгнал из Царства Бурь. Ну а Меч Грома Тондардун, преодолев моря туч и сонмы гроз, упал прямиком в Предел Смертных. Где и лежал всеми безбожно позабытый, пока не оказался найденным семиглавым великана Толатаром. Великан тот, пускай и не был богом, но по силе превосходил многих из них, особенно заполучив в свои руки оружие Кузнеца Богов.

Жил Толатар на высокой горе Ногд, которая некогда подпирала Небесные Пределы, пока те не поднялись на недосягаемый для мира смертных уровень. Вспомнив эту старую историю, Силикус решил наведаться к Толатару в гости.

Остановившись у основания горы, плут задрал голову и, размышляя, каким из способов будет интереснее взбираться, долго высматривал скрываемый за облаками пик, где даже орлы летать не смели. Силикус мог бы крепко оттолкнуться от земли и метнуть себя вверх с такой силой, что тут же бы оказался на вершине. Или, например, превратиться в сокола и воспарить к небесам на широких крыльях. Он мог бы даже протянуть свою тень через всю гору и выйти из тени уже наверху. Его мать Мальгана являлась Хозяйкой Ночи, разгоняющей мрак владычицей лунного ока – а там, где есть луна, всегда есть и тень. От матери Силикус и унаследовал великий дар, свою неизменную спутницу Теневую Сестрицу. Поразмыслив, плут пришёл к выводу, что, воспользовавшись простым решением, он лишит себя удовольствия длительного восхождения. Поплевав на ладони, да откинув за спину длинные волосы, полез Силикус на вершину горы Ногд, как простой человек.

Как пролетели первые три дня и три ночи, он даже не заметил – слишком задумался о том, какого это быть смертным, пока руки и ноги делали своё дело. От глубокой задумчивости его отвлекло жалобное блеяние. Силикус осмотрелся и сильно удивился, обнаружив вокруг снег. Придерживаясь рукой за каменный склон, он двинулся на звук. Чуть ниже узкой тропы шириной в шаг, лениво проплывали белоснежные облака, а за ними, далеко внизу, простирались зелёные равнины и леса Семирии. Несколько раз Силикус останавливался и любовался открывающимися видами, наслаждаясь порывами ледяного ветра.

«Наверняка, на такой вышине ноги человека никогда не ступало, – подумал бог со странной тоской внутри. – Плохо быть смертным, ведь, постоянно о ней задумываясь, приходится столько всего прекрасного упускать...»

Наконец, выйдя на небольшой уступ, Силикус увидел белошёрстного горного козла. Он был огромный, размером с мамонта, а его вытянутую голову венчали закрученные рога, не меньше, чем ветви дуба. Видимо, это был Царь всех козлоногих существ на свете. Рогатый застрял задним копытом меж двух камней на краю склона, в то время как большая часть туловища уже висела над пропастью. Круглые, жёлтые глаза с узкими, горизонтальными зрачками, с живым интересом изучали юного бога. Силикус не стал растрачивать попусту ни свое, ни козлиное время и сразу же высвободил застрявшую конечность. Козёл постоял над пропастью, подумал, затем вернулся на плато всем телом. С еще большим интересом взглянул на своего спасителя – сверху вниз. Тогда-то он и понял, кто его только что спас.

Приветственно заблеяв, Царь Козлов уважительно поклонился, но даже тогда его вытянутая морда оказалась выше головы Силикуса. Плут потянулся, тронул пальцами влажный нос и ощутил горячее дыхание, вырывающееся из ноздрей животного.

– Ты, дружище, больше не застревай, – произнёс Силикус с улыбкой. – В следующий раз меня здесь может и не оказаться.

         Козёл проблеял извинение. Силикус заглянул ему в глаза и, прочитав мысли, кивнул. За время своих странствий, бог плутовства слышал от одного, якобы, мудреца, мол, у животных мыслей нет, как и души. Глупости! У всех живых существ есть как мысли, так и душа. Именно поэтому они и живые, а не мёртвые. Вскоре он уже восседал на спине Царя, пока тот нёс их вверх по склону, почти не касаясь копытами скал. Силикусу было приятно стискивать пальцами мягкую шерсть, ощущать холодок ветра в волосах и чувствовать на лице лучи яркого солнца. Подняв плута на самую вершину, козёл распрощался протяжным блеянием и поскакал обратно, резвиться на снежных склонах. Силикус осмотрелся, заприметил уходящую, сквозь снега и камень, тропу. Она привела его к зеву огромной пещеры, в которой могла бы спокойно поместиться целая крепость. У входа, прямо на камнях, сидел Толатар. Размером великан едва уступал своей пещере – Силикус рядом с ним, выглядел, что мышка возле слона.