Текст книги "Владычица снов. Книга первая"

Автор книги: Джонатан Уайли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 10

После визита к Рэдду Ребекка провела оставшуюся часть утра, запершись у себя в обществе Эмер и Галена. Появление молодого человека в девических покоях Ребекки было бы расценено большинством старших как нечто совершенно непозволительное, но девушки сообща решили, что овчинка стоит выделки. Ребекка объявила, что намеревается провести день в полном одиночестве, готовясь к великому событию, так что едва ли стоило опасаться, что кто-нибудь заметит в ее покоях Галена. В любом случае большинство челядинцев – включая нянюшку – были слишком заняты другими делами. Эмер всегда пользовалась правом свободного доступа к подруге, а Бальдемар, судя по всему, уже позабыл о своем решении запретить девушкам встречаться друг с другом. Риск быть застигнутыми в обществе Галена представлялся несущественным по сравнению со срочной необходимостью сообща выработать дальнейшие планы. Безудержная радость, еще недавно владевшая Ребеккой, к обеду успела до конца улетучиться. Ребекка выглядела теперь совершенно серьезной, она целиком и полностью осознавала характер того, что задумала и намеревалась совершить. Ведь если им и впрямь удастся расстроить планы барона, последствия могут оказаться более чем неприятными. Хотя противный исход встречи был, конечно, еще хуже – и сердце Ребекки тоскливо сжималось при одной только мысли о том, что ей придется покориться отцу и этому никому не известному Крэнну.

– Праздник начнется в полдень, а партию мы сыграем после трапезы, – начала заседание штаба Ребекка.

– Проследи за тем, чтобы Крэнн, как следует, напился, – заметила Эмер. Потом она обратилась к Галену. – А тебе лучше остаться трезвым, – властно приказала она.

– Слушаюсь, барышня.

Он потупился, делая вид, будто поправляет какую-то застежку. Эмер с улыбкой посмотрела на него.

– Официальное объявление о помолвке будет сделано по завершении игры, – сообщила Ребекка, и ее подруга сразу же посерьезнела.

– Не будет оно сделано, и мы приложим к этому руку, – решительно возразила она.

– Э… послушайте… моя… – Гален смешался, когда обе подружки посмотрели на него. Он все еще испытывал известную робость в обществе Ребекки – особенно здесь, у нее в покоях, – и, вопреки ее дружеским настроениям, старался не обращаться к ней по имени. – Мы исходим из предположения, что именно я буду играть против Крэнна, но откуда нам знать, не назначат ли ему в противники кого-нибудь другого?

На мгновение подруги страшно перепугались. Они с радостью восприняли готовность Галена принять участие в игре, особенно потому, что идея «живых шахмат» принадлежала именно ему, но поставленная им сейчас задача – при всей ее очевидности – до сих пор не приходила на ум ни одной из них. Первой оправилась Эмер.

– Но это же элементарно! – воскликнула она. – Просто нам необходимо проследить за тем, чтобы право выбора игрока принадлежало самой Ребекке!

– А это тоже входит в традицию? – полюбопытствовал Гален.

– Да кому, какое дело, – фыркнула Эмер. – Никто даже не задумается над этим, верно? – Она повернулась к Ребекке. – Ты же можешь заявить, что выбор – прерогатива невесты?

– Думаю, что смогу.

Эмер нахмурилась, услышав этот прозвучавший не слишком уверенно ответ.

– Смогу, – уже более жестко заявила Ребекка.

– Вот так-то лучше, – похвалила ее Эмер.

– Ладно, – вмешался в разговор Гален. – Допустим, вам позволят выбрать меня. – Теперь, когда он увидел, как непринужденно обходится с дочерью барона Эмер, ему стало малость полегче. – Но как мы можем быть уверены в том, что я выиграю? Я хочу сказать, я, конечно, знаю правила, но таким уж сильным шахматистом меня не назовешь.

– Выиграешь, – заверила его Эмер. – Или же я… – Но тут ей отказало воображение. – Кроме того, мы намерены сжульничать. – Подруги переглянулись. – Не так ли? – неуверенно закончила Эмер.

– Но как? – не пожелал униматься Гален. – Ребекка – единственная из нас, кто хорошо играет, но ведь она будет находиться на доске. А я едва ли смогу во время игры подняться из кресла и спросить у своей королевы, какой надо сделать ход.

Ребекка задумалась над возникшей проблемой, и друзья решили не торопить ее. Но вот она заговорила вновь.

– Я могу кое-чему научить тебя, – начала она. – Я понимаю, времени у нас мало, но есть несколько ловушек, они достаточно элементарны, а кое-какие трудности для противника создать могут. – Гален и Эмер воздержались от комментариев по поводу использованной ею терминологии. – Хотя все это несколько сложней, чем может показаться на первый взгляд. Начать с того, что даже если Крэнн не умеет играть в шахматы, у него наверняка найдутся советчики и подсказчики, а они могут оказаться сильными шахматистами. И даже если в его свите таковых не отыщется, мой отец проследит за тем, чтобы он не остался без помощников.

Ты, Гален, тоже имеешь право воспользоваться подсказками со стороны зрителей, но особой пользы это не принесет. Мы не можем пойти на риск разглашения нашей тайны, поэтому не станем вовлекать в заговор какого-нибудь сильного игрока, который потом смог бы затеряться в толпе. Все должны думать, что присутствуют не на состязании, а на потешном представлении.

По мере того как она произносила все это, сложность реализации собственного замысла становилась для Ребекки все очевидней, но она еще не закончила речи. И по-прежнему бесстрастным голосом довела рассуждения до конца:

– Я даже подумывала о том, не заручиться ли нам помощью Рэдда, но это, конечно же, было бы сущим безумием. Никто, кроме нас самих, не должен быть в курсе дела.

– И в первую очередь он! – воскликнула Эмер.

– Кроме того, – продолжила Ребекка, – даже если бы ты оказался подлинным мастером игры, это не принесло бы нам никакого проку. Если ты уже на первых ходах начнешь одерживать верх, они поймут, что здесь что-то не так, и прервут игру.

– Так что же мне делать? – растерянно спросил Гален.

– Нам надо создать такое впечатление, будто мы выиграли, чуть ли не случайно, – ответила Ребекка, а затем пояснила, не обращая внимания на озадаченные лица слушателей: – В идеале это должно вылиться в затяжную партию, с фигурами, разбросанными по всей доске, чтобы никто не мог толком понять, что, собственно говоря, происходит, пока… пока не окажется слишком поздно.

Лицо задумавшейся Ребекки приобрело мечтательное выражение, словно перед ее мысленным взором уже разворачивалось сражение королей, офицеров и пеших воинов.

– Погоди-ка! – вскричала Эмер. – Конечно, у Галена имеются некоторые достоинства, но вправе ли ты ждать от него такого? Он ведь уже объяснил тебе, что подлинным мастером его не назовешь!

– Ты же сама сказала, – улыбнулась Ребекка. – Мы сжульничаем.

– Хвала Паутине, – выдохнула Эмер. – А мне-то показалось, будто на тебя накатил приступ честности.

– Но как? – снова спросил Гален. – Как нам сжульничать и как сделать это так, чтобы никто не заметил подвоха?

– У нас имеется одно огромное преимущество, – растолковала свой замысел Ребекка. – Крэнн убежден в том, что ему дадут одержать победу. Мысль о том, что не исключено поражение, наверное, даже не придет ему в голову.

– Нам необходимо разработать систему сигналов, – внезапно вмешалась Эмер. – Благодаря которым, ты сможешь подсказать Галену, как ему надо ходить.

Ребекка кивнула:

– Совершенно верно.

– Но ведь там будет полно народу, – возразил Гален. – Кто-нибудь непременно заметит.

– Это могут быть самые естественные движения и жесты, – предложила Эмер. – Такие, какие она бы сделала в любом случае. Что-нибудь в этом роде нетрудно разработать.

– Все вокруг будут переходить с места на место, – согласилась Ребекка. – И зрители, наверное, тоже не будут стоять по стойке «смирно». Согласно старинным сообщениям, зрители тоже непременно захотят принять участие в игре, а мы в этом смысле сможем их несколько подзадорить.

– А вот это дело по мне! – радостно заявила Эмер.

– Каждый сигнал должен состоять из двух частей, – предложил Гален. – Первая часть дает мне понять, какую фигуру двигать. А вторая – на какое поле ее ставить.

Ребекка кивнула.

– Вот именно, – подхватила она. – И на этот счет у меня имеются кое-какие идеи. Сейчас я вам это продемонстрирую.

Час спустя все трое уже стонали от смеха.

– Ну и что это означает? – задала очередной вопрос Ребекка.

Гален внимательно посмотрел на нее, затем склонился к шахматной доске, установленной на столе, и передвинул одного из белых коней.

– Правильно!

Ребекка даже захлопала в ладоши.

Гален буквально сиял. Все оказалось куда проще, чем представлялось ему, и в первый раз за все это время он позволил себе высказаться на главную тему.

– Отлично, – подытожил он. – Мы справимся.

Эмер, издав восторженный вопль, решила, было, обнять подругу. Но следующий вопрос, заданный Галеном, нарушил атмосферу преждевременного торжества.

– Ну а что произойдет, если я выиграю?

– Им придется отложить или вовсе отменить помолвку, – после некоторой паузы проговорила Ребекка.

– Вы уверены?

– Разумеется! – воскликнула она. – Это тоже входит в традицию.

Но, еще произнося эти слова, сама Ребекка усомнилась в их справедливости.

– Да пусть только посмеют не отменить, – вмешалась Эмер. – На глазах у стольких-то зрителей. Да это же восстание начнется!

Но и ее голосу не хватало обычной уверенности.

– Что ж, будем надеяться на то, что вы правы, – рассудительно сказал Гален. – Но и традиции случалось нарушать, когда речь заходила о послушании властям.

Эмер удивленно посмотрела на конюшего.

– То, что мой отец не является ни бароном, ни его постельничим, еще не означает, что я сам слеп и глух, – несколько оборонительным тоном пояснил он.

– Так или иначе, отсрочки мы добьемся наверняка, – принимая желаемое за действительное, заключила Ребекка. – А это все равно лучше, чем ничего.

– И у нас появится время на то, чтобы придумать что-нибудь другое, – согласилась с подругой Эмер.

– А может, и не появится, – возразил Гален. – Если дело расстроится, за нас могут взяться, как следует.

Ребекка кивнула.

– Я понимаю, – тихо сказала она. – Отец впадет в страшную ярость.

– Да и гости его не больно-то обрадуются такому повороту событий, – добавила Эмер.

– Если они поймут, что их одурачили, помолвка может быть отложена на неопределенно долгое время, – заметил Гален. – Или же ее вовсе отменят.

– Вот нам и надо постараться, чтобы они отчаянно рассорились, а лучше всего и разодрались, – ухмыльнувшись, обронила Эмер. – А это наверняка будет не слишком трудно. И когда они выйдут из себя… – Она остановилась, подметив странное выражение на лице Ребекки. – В чем дело?

– Ты окажешься в опасности, – прошептала та, обращаясь к Галену.

До сих пор юная баронесса была настолько озабочена собственной судьбой и разработкой плана действий, что совершенно не задумывалась над риском, на который придется пойти Галену. И вдруг осознала, насколько непосильно то, чего она от него требует.

– Я это понимаю, – ответил он.

И ухмыльнулся.

В покоях Ребекки воцарилось молчание – и тут все трое услышали за окнами топот нескольких пар сапог.

– Возможно, они захотят выместить гнев на тебе, – напугалась и Эмер.

Теперь уже обеим девушкам стало страшно за судьбу парня, но сам Гален вроде бы оставался невозмутим.

– Не забывай, что я выиграю случайно, – утешил он их. – И в толпе наверняка окажутся несколько моих дружков. Ничего особенного мне не угрожает. Надо только добиться, чтобы они набросились не на меня, а друг на друга!

– Но, скорее всего, после такого исхода тебе нельзя будет вернуться в замок, – отметила Ребекка, явно опечаленная собственным предположением.

– И это я понимаю. Но не собираюсь же я всю свою жизнь прослужить конюхом. Надо и на мир посмотреть.

– Ты на самом деле уверен в том, что тебе хочется участвовать в этой затее? – настойчиво спросила Ребекка.

Бравада юноши не убедила ее.

– Да, – коротко ответил Гален, стараясь не глядеть в сторону Эмер.

Ликующие крики, внезапно донесшиеся снаружи, прервали их спор. Ребекка и Эмер бросились к окну и увидели отряд солдат, копошащихся у подножия Восточной башни. Дверь с нее была сорвана и образовалась большая черная дыра, в которой по одному исчезали из виду бойцы доблестного воинства Рэдда.

– Что они там делают? – удивилась Эмер.

Ребекка, не произнеся ни слова, пыталась вспомнить, исправна ли лестница, ведущая от основания башни на верхние ярусы, туда, где в заветной комнате спрятана волшебная картина. Она подумала и о том, что случится, если кто-нибудь отыщет ее «монаха». Захочет ли тот продемонстрировать чудеса превращений перед посторонними? Она обнаружила, что ей отчаянно не хочется, чтобы картину нашли, и только по той причине, что таинственное полотно было тайной, личной тайной самой Ребекки.

Ее страхи оказались беспочвенными. Некоторое время спустя во двор выкатили первое из высоких кресел. Это действо сопровождалось охами и вздохами, радостными выкриками и злобными проклятиями.

– Вот, значит, чем они занимаются, – протянула Эмер. – Похоже, все в замке принимают участие в нашем спектакле.

Девушки понаблюдали, как одно за другим из башни выкатили и два других кресла, как затем оттуда же вышел и проследовал к себе в покои Рэдд, увидели радостную улыбку у него на устах. И только отвернувшись от окна, Эмер полностью осознала смысл недавно сказанного Галеном. «Надо и на мир посмотреть». Впервые в жизни Эмер почувствовала, что утратила дар речи.

– Что там происходит? – поинтересовался Гален.

Он держался подальше от окна, чтобы его ненароком не заметили.

– Нашли кресла для поединка, – сообщила Ребекка.

– Вот и отлично, – обрадовался он. – Сверху мне все будет хорошо видно.

Этими словами он словно окончательно подтвердил уже достигнутую договоренность, и подруги вполне поняли значение сказанного. Ребекка принялась растолковывать ему некоторые тонкости позиционной борьбы. Эмер тоже осталась в покоях у подруги, мысленно репетируя роль, которую ей предстояло исполнить назавтра, но почти ничего не говорила, и вид у нее был довольно унылый.

В полдень Гален запросил пощады.

– Больше я сейчас все равно ничего не запомню, – взмолился он. Голова у него гудела от бесчисленных комбинаций и контркомбинаций. – Да и поработать надо. До сих пор парни скрывали, что меня нет в конюшне, но всему есть предел.

Ребекка выглядела разочарованной – она была не прочь забыться за шахматной доской хоть на протяжении всего дня.

– Не грусти, – ободрила ее Эмер, в свою очередь отчаянно пытаясь не выглядеть слишком расстроенной. – В конце концов, может сложиться и так, что все это окажется совершенно ненужным.

Ребекка, недоуменно нахмурившись, посмотрела на нее.

– Возможно, ты влюбишься в Крэнна с первого взгляда, – пояснила Эмер.

– Если так, ты узнаешь об этом первой. – Ребекка заставила себя улыбнуться. – Но не больно-то на это рассчитывай!

В это мгновение из коридора послышался голос нянюшки:

– Бекки, солнышко мое! Где ты, моя малышка?

– Быстро отсюда, вы оба, – прошептала Ребекка, подталкивая парочку друзей в сторону спальни. – И позаботьтесь о том, чтобы, когда будете уходить, Галена никто не заметил.

– Не беспокойся, – с ухмылкой бросила Эмер. – Прятать мужчин в спальне – это как раз по моей части.

Они скрылись в опочивальне и предусмотрительно закрыли за собой дверь.

– Я здесь, нянюшка, – откликнулась, наконец, Ребекка.

Входная дверь отворилась, старая нянюшка просунула голову в образовавшуюся щель. Она раскраснелась и вроде бы даже запыхалась.

– Спаси меня, – выдохнула она. – Я буквально с ног валюсь!

Ребекка дождалась, пока нянюшка не придет в себя, а потом поинтересовалась:

– А в чем дело? У меня полно своих забот. Я ведь должна подготовиться к завтрашнему событию.

– В том-то и дело, – ответила старуха. – Тебе надо немедленно спуститься в зал. Только что прибыл твой жених!

Глава 11

Караван Фарранда прибыл на городскую площадь с запада. Всадники конвоя, скакавшие по обе стороны от тяжело груженного обоза, были одеты в черное, мечи и светлые шлемы были приторочены к седлам. Они скакали, не переговариваясь друг с другом; легкость движений и цепкость взоров свидетельствовали об отличной выучке и немалом опыте. Напротив, двое всадников во главе процессии были разодеты в роскошные шелка и кожу, на конских попонах красовались эмблемы полумесяца, в который вписаны три звезды – желтая, красная и оранжевая, размещенного над белой волчьей головой на кромешно-черном фоне. Барон Роквулский и его сын сильно походили друг на друга. Оба уверенно и прямо сидели в тяжелых седлах, ехали без видимого напряжения и, улыбаясь, переговаривались друг с другом. Оба были высокого роста и широкоплечи, и если Крэнн отличался завидной мускулатурой, присущей молодости, то и отец, уже в зрелых летах, по-прежнему сохранил силу. Похожи они были друг на друга и лицом – оба с квадратными подбородками, тонкими губами и пышными, но прямыми черными волосами. На первый взгляд могло показаться, будто даже взор у них одинаковый, но, присмотревшись, можно было отметить, что две пары серых глаз все-таки отличаются друг от друга. Взгляд Фарранда был холодным и проницательным, как будто барон моментально оценивал все, что попадалось ему на глаза. Сами же глаза его были бесстрастны и остры. Взгляд сына казался более удалым и в то же время ленивым; можно было подумать, его глазам только и подавай развлечения. С другой стороны, они тоже были холодны, но сквозил в них не расчет, а жестокость; мало кому удалось бы не заморгать, встретившись с таким взглядом.

Властная осанка и бросающееся в глаза богатство обоих гостей породили конечно же немало пересудов среди местных жителей, которые решили, что эти знатные господа производят внушительное и вместе с тем устрашающее впечатление. Никто не усомнился в том, что именно к встрече с этими вельможами их собственный барон и затеял столь необычные приготовления.

В свою очередь, Фарранд и Крэнн, словно не замечали глазеющих на них зевак, снисходя лишь до знакомства с самим городом. По дороге они уже подметили скудость принадлежащих Бальдемару пахотных земель, а бледный вид столицы бароната только подтвердил первоначальное впечатление.

– Ничего удивительного в том, что он так сильно жаждет наших денег, – рассмеявшись, промолвил Крэнн. – Нет, ты только погляди!

– Не суди опрометчиво, – остерег его отец. – На поверхности все здесь и впрямь весьма жалко, но здешний народ владеет многими ремеслами, и мы сможем обратить это себе на пользу. В конце концов, раз уж им удается зарабатывать себе на хлеб, да к тому же не доводить столь никудышного владыку, как Бальдемар, до полного разорения, то подумай о том, чего они смогут добиться под нашей властью!

– Под моей властью, – уточнил Крэнн, и отец остро посмотрел на него. – Но половина этих домов вот-вот развалится.

– До сих пор тебя дома простолюдинов вроде бы не заботили, – сухо заметил Фарранд. – И не забудь, – продолжил он после некоторой паузы, – тебе не быть здесь бароном, пока не умрет Бальдемар.

– Надеюсь, отец, это горестное событие не заставит ждать себя слишком долго. – Крэнн улыбнулся еще шире. – Моего будущего тестя трудно назвать здоровяком.

Теперь они рассмеялись разом, что вызвало в толпе зевак определенные комментарии.

– Молодой господин вроде бы в хорошем настроении.

– Да и ты был бы в хорошем, если бы тебя ждала женитьба на Ребекке.

– Точно, многие не отказались бы оказаться с нею в одной кроватке.

– А я все слышала! – закричала из окна разбитная бабенка. – Или я для вас уже недостаточно хороша?

– Целую ножки, любовь моя, – откликнулся один из собеседников. – Можешь не сомневаться.

– Не только ножки, – добродушно уточнила она, после чего захлопнула окно, а обоим мужчинам не осталось ничего другого, кроме как тоже расхохотаться, да так громко, что их смех донесся до слуха всадников, замыкавших процессию.

– Не стоит им надо мной смеяться, – буркнул Крэнн, резко развернувшись в седле. Глаза у него заблестели. – Я преподам им урок, который они не скоро забудут.

– Успокойся, – бросил ему Фарранд. – Забавы простолюдья не должны волновать тебя. Нам предстоит важное дело – и соблаговоли сосредоточиться на нем.

Крэнн не сразу отошел от вспышки гнева, и вид у него был по-прежнему рассерженный, когда они въехали на переполненную народом площадь перед замком.

– О Господи! А это что такое?

Отец и сын уставились на горланящую толпу, гигантскую шахматную доску и охраняющих ее солдат и изумленно покачали головами. Подняв глаза над толпой и повернувшись направо, они впервые увидели замок Бальдемара. Зрелище показалось им просто невероятным: растрескавшиеся ворота, разномастные башни, чудовищное смешение всех мыслимых и немыслимых архитектурных стилей. Фарранд пришел в ярость, Крэнн, однако же, разразился веселым смехом.

– Надо будет проследить, чтобы он потратил часть наших денег на новые укрепления, – простонал он.

– Ничего смешного тут нет, – проворчал отец. – Выходит, он нас обманул.

– Ну, не совсем. Ведь у него все-таки есть замок. В каком-то смысле. – Крэнна все еще душил смех. Но тут лицо его помрачнело, так как на ум жениху пришло нечто иное. – Заранее содрогаюсь при одной мысли о том, каковы окажутся в этом замке гостевые покои.

– Поживем – увидим, – уныло пробормотал Фарранд. – Судя по тому, как выглядит замок снаружи, нам лучше было бы остановиться на постоялом дворе.

Они пришпорили коней и принялись протискиваться сквозь толпу. Их великолепие, присущая им властность и нетерпеливые крики, которыми Крэнн разгонял зазевавшихся и замешкавшихся, превратили их в центр внимания для всех, кто собрался в этот час на площади перед замком. Оба благородных господина воспринимали это как должное, да и воины их по-прежнему оставались невозмутимыми, совершенно игнорируя и шепоток, и любопытные взгляды.

В конце концов, они миновали пролом, условно считающийся воротами, и промчались по сравнительно спокойному двору замка. В сторожевой будке, должно быть, заметили их приближение и известили о нем хозяев, потому что Бальдемар уже стоял на крыльце, выйдя поприветствовать дорогих гостей. По одну руку от него вытянулся постельничий, а по другую – молодой человек, которого он представил гостям как Тарранта, официального королевского посланника.

После того как произошел обмен приветствиями, освободившихся коней отвели на конюшню, а прибывший с гостями багаж начали переносить во внутренние помещения замка. Конюх, которому поручили коня Крэнна, с отвращением заметил, что бока у того совершенно безжалостно исколоты шпорами. Он потрепал животное по загривку, что-то невнятно пробормотал. «Не завидую тому, кто служит такому хозяину, старина», – подумал он, но, разумеется, вслух ничего не произнес.

Между тем Рэдд отдавал распоряжения челядинцам и воинам караула развести по своим жилищам воинов, сопровождавших барона и его сына. К этому разговору как-то слишком внимательно прислушивался королевский посланник. И вдруг все разговоры разом смолкли, а люди, собравшиеся во внутреннем дворе замка, обернулись в сторону парадного зала. Его дверь открылась, и на пороге появилась стройная фигурка. Всеобщее молчание подчеркивало важность момента.

– Друзья мои, – гордо провозгласил Бальдемар. – Перед вами моя дочь Ребекка.

Ребекка вышла на солнце, и ее золотистые волосы прямо-таки засверкали. Платье на ней было простого покроя, но на редкость элегантное, оно изящно облегало ее безукоризненные формы. По рядам пронесся одобрительный шепоток, глаза Крэнна радостно загорелись. Хотя он и знал о том, что дочь Бальдемара хороша собой, никто не предупредил его о том, что она писаная красавица. По-прежнему не спуская с Ребекки глаз, он наклонился к отцовскому уху.

– В конце концов, мы, возможно, заключили не такую уж дурную сделку, – шепнул он.

– Наберись терпения, мальчик мой, – громко и с подчеркнутой веселостью отозвался Фарранд. – Ты ведь еще не женат!

Он знал собственного сына: терпение применительно к предмету вожделения отнюдь не входило в число достоинств Крэнна. А на этой, завершающей, стадии дела они не могли позволить себе никаких ошибок. Крэнн понял отцовский намек и, улыбнувшись, промолчал.

Бароны Фарранд и Бальдемар дружно посмеялись, словно их позабавило присущее молодости нетерпение.

– Прошу сюда, дорогая моя! – воскликнул Бальдемар. – Подойди и познакомься со своим будущим мужем!

Ребекка медленно, не отрывая глаз от земли, приблизилась к ним. Сделала реверанс, потом подняла глаза и посмотрела на своего суженого. На мгновение девушка поневоле задрожала, под его взглядом хищника и у нее тоскливо защемило в груди, однако она быстро пришла в себя.

– Добро пожаловать в замок Крайнего Поля, – поздоровалась она. – Да будет этот кров столь же безмятежным для вас, каким он всегда служил для меня.

Ее отец засиял от гордости. Ребекка никогда еще не была так прекрасна, как нынче, а на столь учтивые слова с ее стороны он мог разве что надеяться.

– Ваша красота превосходит мои самые дерзкие ожидания, госпожа, – галантно отозвался Крэнн. – И я, уже чувствуя себя как дома.

С губ у него не сходила улыбка, однако по глазам можно было догадаться о том, что он чувствует на самом деле.

– А вы, господин мой, столь же хороши, как и ваши слова, – вернула комплимент Ребекка, заставив себя улыбнуться Крэнну, и на этом обмен ритуальными любезностями был завершен.

– После долгого пути вы, должно быть, проголодались, – заметил Бальдемар. – Прошу к столу.

Двое баронов, ступая рядом и оживленно беседуя, возглавили процессию, направившуюся в парадный зал. Крэнн и Ребекка шли следом, продолжая обмениваться любезностями. На протяжении всей трапезы Крэнн являл собою образец учтивости, он постоянно улыбался и соглашался с хозяином по всем вопросам, связанным с приготовлениями к свадьбе и с более отдаленными планами на будущее. Лишь раз его безупречный фасад чуть было не пошел мелкими трещинами, когда речь зашла о предстоящем поединке в «живые шахматы». Однако Бальдемару удалось уверить гостя в том, что это всего лишь пустая формальность, развлечение для простонародья, которому к тому же рано или поздно суждено стать подданными самого Крэнна. Бальдемар также подчеркнул, что ему предстоит представление, а вовсе не настоящее состязание.

– Вообще-то я недурно играю в шахматы, – напоследок сообщил Крэнн.

– Тогда вам и вовсе не о чем беспокоиться, – рассмеялся барон.

А Ребекке казалось, будто трапеза затянулась на целую вечность. И хотя во внешне благожелательном и учтивом поведении Крэнна и Фарранда она не смогла найти никаких изъянов, интуитивно ей было ясно, что этим гостям доверять нельзя. Фарранд показался ей хитрым и двуличным, тогда как ее жених больше походил на туго натянутый арбалет, курок которого был уже наполовину спущен, и стрела могла сорваться в любое мгновение – сорваться и поразить насмерть. Ее решимость, во что бы то ни стало, избежать этого замужества только усилилась. Честно говоря, единственным из соседей по столу, который хоть немного пришелся ей по сердцу, был королевский посланник Таррант. Он почти ничего не говорил и выглядел на редкость строгим, но его вкрадчивые манеры и пытливые взгляды не таили, казалось ей, той опасности, которую она чувствовала, как подводное течение, в поведении основных гостей.

В конце концов, все наелись досыта и напились допьяна – Ребекка радостно отметила про себя, что ее жених тоже выпил порядочно, – и Бальдемар предложил гостям разойтись по покоям, чтобы отдохнуть и набраться сил перед вечерними торжествами. Фарранд с удовольствием согласился, и гости разошлись по отведенным для них комнатам.

Фарранду и Крэнну Бальдемар выделил часть собственных апартаментов; оставшись наедине, барон с севера подвел сына к окну и тихим голосом сказал ему:

– Присмотрись к Тарранту. Конечно, Монфор должен был кого-нибудь прислать, но вот об этом человеке я ничего не слышал, и это меня нервирует.

– Разумеется, отец, – с рассеянным видом кивнул Крэнн.

Мыслями он сейчас витал явно не здесь.

– Покои, в конце концов, не так уж плохи, как можно было подумать, – оглядевшись по сторонам, заметил Фарранд. – Ладно, еще увидимся.

Дверь за ним закрылась, и челядинец предложил свои услуги Крэнну.

– Прошу сюда, господин мой.

– Погоди, – отказался тот. – Сперва мне надо заглянуть в парадный зал.

И, не выслушав ответа, он отправился означенной дорогой.

Когда Крэнн вошел в зал, он застал там лишь Бальдемара и Рэдда. Постельничий тут же поспешил с извинениями уйти, поняв, что гостю хочется побеседовать с будущим тестем с глазу на глаз.

– Я хочу попросить вас об одном одолжении, – обратился к хозяину Крэнн.

– Все, что хотите. Все, что угодно!

Щеки Бальдемара побагровели от чрезмерно выпитого. Ему понравилось, что молодой человек так быстро начал искать его доверия, и он с радостью согласился уважить просьбу гостя.

– Разумеется. Разумеется. Это прекрасная мысль. Я все устрою. Скажем, часа через два, ладно?

Крэнн с улыбкой кивнул.

– И если вам понадобится что-то еще, только соблаговолите сообщить.

– Так я и сделаю. Благодарю вас, господин мой.

Крэнн повернулся и пошел следом за челядинцем в покои. Когда дверь за ним затворилась, он все еще улыбался.

– Одна, отец? Но ведь я наверняка должна прийти с кем-нибудь?

– Ты ведь уже не маленькая девочка, Ребекка, – раздраженно бросил Бальдемар. – Крэнн хочет получше познакомиться с тобою, только и всего. В конце концов, вам же предстоит стать мужем и женой. Определенная интимность на данной стадии отношений представляется более чем подобающей, не так ли?

– Но мы ведь даже не помолвлены, – заупрямилась девушка.

– Не спорь со мной, – рявкнул барон. – А мне-то казалось, что ты уже избавилась от своего смехотворного жеманства. Да и нечего тебе бояться – он, судя по всему, на редкость приятный и благовоспитанный молодой человек.

«Потому что ты ему в глаза не догадался заглянуть», – подумала Ребекка. Но ей было ясно, что столь зыбкое доказательство ее правоты отца не переубедит.

– Он пригласил тебя выпить бокал вина и поговорить о планах на будущее, – повторил Бальдемар. – Соглашайся – и давай на этом закончим.

– Как тебе будет угодно, отец.

Набравшись духа, Ребекка еле заставила себя постучаться в покои Крэнна, на самом деле она была изрядно напугана. Ее обрадовало, что двери открыл юный Дэви, один из подручных Скаттла. Крэнн стоял в дальнем конце комнаты спиной к ней и глядел в окно. При ее появлении он, разумеется, обернулся и, улыбнувшись, по-волчьи оскалил зубы.

– Добро пожаловать, Ребекка, – спокойно поздоровался он. – Надеюсь, ты не нашла в моем приглашении ничего предосудительного.

– Нет, конечно, но…

– Вот и отлично, – перебил ее Крэнн. – Пора тебе привыкать к тому, чтобы выполнять все мои желания.