Текст книги "На прощанье я скажу"

Автор книги: Джонатан Троппер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 20

По его прикидкам у него всего две минуты, пока Рич не попадет в дом через гараж или заднюю дверь, поэтому он врывается в спальню Дениз, пугая ее до полусмерти.

– Сильвер! Какого черта?! – она инстинктивно спрыгивает с кровати. Кейси, сидевшая на подоконнике напротив, соскакивает на пол.

– Папа? – говорит она.

Голос дочери, называющей его папой, бешеная атака на дом – Сильвер не был готов к такому эмоциональному накалу. Он плачет.

– Привет, – выговаривает он наконец, сдерживая рыдания.

– Где Рич? – спрашивает Дениз.

– На улице.

Сильвер поворачивается и запирает дверь спальни. У Дениз округляются глаза.

– Что ты делаешь?

– Мне просто… просто нужна минутка перевести дух, – отвечает Сильвер.

Кейси с красными от слез глазами стоит перед ним.

– Привет, детка, – произносит он и снова плачет.

– Да что с тобой? – говорит Кейси.

– Ничего. Я не знаю.

Он улавливает запах крема Дениз. За все эти годы она так и не сменила марку. Сильвер всегда смотрел, как она втирает его в руки и ноги после душа, вода с мокрых волос капает на голые плечи, и думал – я буду любить эту женщину всю жизнь.

Он опускает взгляд. На ковре узор. Он не сразу заметен, там серое на сером, но есть мелкий рисунок в форме цветочков, повторяющийся до потери смысла. Она сама выбирала этот ковер, обставляла эту комнату, этот дом, потому что была одна. Потому что он ее такой сделал.

– Ты плачешь, – говорит Кейси.

– Ты тоже, – отвечает он.

Они смотрят на него, обе женщины, его утраченная семья, силясь понять его. Он знает, что они чувствуют.

– Итак, – говорит он, – что я пропустил?

Кейси смеется. Дениз – нет.

– Зачем ты пришел?

– Моя дочь беременна.

– И тут-то ты становишься образцовым отцом.

– Просто пытаюсь быть отцом в данный конкретный момент.

– У нее и без этого есть над чем подумать.

Он обращается к Кейси.

– Ты пришла ко мне. Я с тобой. Что бы тебе ни понадобилось.

– Спасибо, Сильвер.

Она не называет его папой. Он догадывается, что то были случайные обмолвки. И все же они были, верно? Пол слегка дрожит – открывается автоматическая дверь гаража. Его время на исходе.

– Послушайте, – говорит он, – сейчас, здесь, мы трое – мы семья. Никудышная семья, все верно, и это по моей вине, но тем не менее. Были же времена, когда весь мир оставался за порогом, а мы были только втроем, в нашем доме, и мы были счастливы. Мы по-прежнему те же трое. Это никуда не ушло. – Он поворачивается к Дениз и видит, что теперь и она плачет. Он достучался. – Прошу тебя, Дениз. Знаю, ты меня не простила, но суть в том, что я люблю тебя, для меня все еще есть мы – такие, какими мы были тогда. Позволь мне помочь нашей дочке.

Он слышит тяжелые шаги Рича по лестнице, а потом удар его тела о дверь.

– Дениз! – кричит Рич.

Он снова обрушивается на дверь. Сильвер слышит треск ломающихся досок.

Дениз с секунду смотрит на него. Ему совсем не удалось сказать все так складно и связно, как надо было. Он не знает, на что рассчитывал, придя сюда, но даже не в силах припомнить половину им сказанного, он почти уверен, что не достиг цели.

– Хорошо, – говорит Дениз. – Я просто впущу его в комнату.

Она проходит мимо него к двери, он тянется к ее руке. Она замирает и на одно восхитительное мгновение он чувствует, как ее пальцы взбираются по его руке и сжимают ее, впиваясь ногтями в его плоть. Он чувствует связь между ними, и снова мир куда-то проваливается. Но все это случается в доли секунды, не успев превратиться в нечто реальное, наполниться жизнью, – Рич, по ту сторону двери не имеющий ни малейшего представления о происходящем по эту, мощно ударяет дверь плечом и выбивает замок. Дверь распахивается и крепко впечатывается в лицо его невесты, которая летит через всю комнату и, подрубленная краем кровати, падает навзничь.

Книга вторая

Глава 21

Дениз катит в гору на велосипеде, отчаянно крутя педали. Пайнбрук-бульвар – это длинная дорога с тремя серьезными склонами, за что его и облюбовали велосипедисты, помешанные на трудных подъемах. Дениз, в черных эластичных шортах и желтой майке, берет первый подъем без привычного драйва, который всегда подгонял ее вперед. Пот тонкой струйкой стекает из-под шлема на лоб, щиплет покрывшуюся корочкой болячку у виска.

Дверь ударила ее ребром, на лице и ушиб, и рана, так что Дениз походила на побитую мужем жену из сериала. Миновали три дня после того, как Сильвер штурмом взял их дом – именно этими словами она мысленно описывает случившееся, – но, несмотря на тонну противовоспалительных лекарств, только сейчас припухлость начала спадать, а багровый синяк стал желтеть у краев.

Только она приступает ко второму подъему, как раздается: «Левее!» – другой велосипедист обгоняет ее. Ему лет сорок пять, едет, прости господи, на углеволоконном Pinarello,и на нем одна из нелепых пестрых гоночных маек – он будто тренируется для «Тур де Франс», а не совершает ежеутреннюю разминку перед тем, как нацепить пиджак с галстуком и отправиться в какой-нибудь офис. Велосипеды марки Pinarelloстоят от пяти тысяч долларов, нелепые понты для катания по Пайнбрук-бульвару Мужчины и их игрушки. Рич со своим гольфом точно такой же – вечно в поиске новейшего снаряжения. И над Сильвером она подтрунивала на тему постоянно обновляющейся барабанной установки. Он не мог уйти из музыкального магазина без какой-нибудь покупки. Любопытно, какого же рода дыру они пытаются заткнуть всеми этими прибамбасами?

И вдруг ее охватывает бешеная ярость, чуть не до спазмов. Приподнявшись над сиденьем, она налегает на педали, не желая дать этому пестрому придурку победить ее. Она по горло сыта мужчинами, их прибамбасами и дырами, их неугомонными членами и умением все перевернуть вверх дном.

Велосипедист, почувствовав ее приближение, оборачивается через свое пестрое плечо, и Дениз видит, как его задница приподнимается над сиденьем. Вызов принят. Она переходит на пониженную передачу и налегает на педали. Спереди слышны скрежет и пощелкивание его пятитысячной коробки передач, и она понимает, что он сделал то же самое.

Хрен тебе, думает она. Хрен тебе, немолодой, крепко закладывающий по выходным, с венами на икрах, чересчур озабоченный собой, слишком много тратящий придурок.

Со дня несчастного случая она едва перекинулась парой слов с Ричем. Она понимает, что это нелогично, – то был несчастный случай, и Сильвер в нем виноват не меньше других, но что-то произошло в той комнате, что именно – она не могла до конца уяснить. За мгновение до того, как ворвался Рич, она смотрела на Сильвера и в его лице увидела страсть и решимость, которых не наблюдала в нем много лет. Ни следа от скуки и обреченности, и она снова увидела… ну, да, так и есть – своего Сильвера.

И в ту секунду она почувствовала, что рядом с ней ее семья, Сильвер и Кейси, и в ней самой пробудился к жизни какой-то долго дремавший защитный инстинкт. И это поразило ее. Настолько, что, когда в комнату ввалился Рич, у нее возникло ощущение, будто непрошеный гость тут он, а вовсе не Сильвер. А потом она получила дверью по лицу.

Они достигли вершины. Впереди – финишная прямая, коротенький спуск перед извилистым крутым третьим подъемом и, наконец, последний съезд под горку. Она в нескольких сантиметрах от его заднего колеса. Она привстает над сиденьем и включает следующую передачу. «Левее!» – орет она, начиная обгон. Но парень не сдается. Они едут почти параллельно, их ноги отчаянно крутят педали в сантиметрах друг от друга. Велосипедная дорожка здесь узкая, и катить вот так бок о бок – довольно рискованно. Пусть бы себе ехал вперед, надо отдать ему его бессмысленную победу, но что-то в ней не готово уступить. Она едет слева, ближе к несущимся мимо машинам, и, подавшись вперед, чувствует, как слегка соприкасаются их локти. Она поворачивается, чтобы взглянуть на него, видит, как пот течет с его заостренного подбородка, мускулы на предплечье вздуваются, когда он пытается поднажать. На мгновение их глаза встречаются. Чтоб тебя. Чтоб тебя. Чтоб тебя.

Ее переполняет безотчетная ярость. Впереди на дорожке валяется здоровая упавшая ветка. Она-то объедет ее без проблем, а вот ему не повезло. Ему придется притормозить и пристроиться вслед за ней, но вместо этого он пытается ввинтиться на ее место. Ты чего вообще? Издеваешься? Она прибавляет скорости, оставляя его позади. Сук толстый, с множеством маленьких веток, да еще в листьях. Ему его не переехать, он будет полным идиотом, если попытается.

Он идиот. Надо было предвидеть. Спортивная майка просто кричала об этом.

Она слышит, как его колеса зажевывают листья и прутья, этот звук металлических деталей, дребезжащих, покуда велосипед преодолевает преграду, – точно музыка. Короткий, испуганный вскрик, и она слышит шорох гравия на обочине, куда скатывается его велосипед. Она оглядывается и видит, что ему удалось отцепиться от педалей и приземлиться на бок. Она желает ему смерти, одновременно надеясь, что он не поранился.

Его голос пронзает утренний воздух, как слова молитвы:

– Сука!

Волшебно.

Она смеется, показывает ему средний палец, налегает на педали и устремляется к последнему подъему, ветер шумит в ушах, словно ее громко освистывают.

Рич, сидевший на крыльце, встает, как только появляется Дениз. Она прислоняет велосипед к двери гаража и оборачивается к Ричу.

– Я получил твое сообщение, – говорит он.

– Догадываюсь.

Вчера поздно вечером она оставила сообщение на его автоответчике, после очередного раунда долгих споров с Кейси, извинилась за то, что не перезванивала ему последние дни, и предложила – самым будничным деловым тоном – отложить свадьбу.

– Что происходит, Дениз?

Он одет в то, что Дениз считает его неофициальной униформой: темные свободные брюки и рубашка с каким-то синим рисунком. Волосы коротко острижены, так что открыт его высокий лоб, загорелый и обветренный на полях для гольфа.

Она помнит, как ей понравился его лоб на их первом свидании, очень смуглый, рельефный, словно скалистый горный склон. Были в этом и в нем самом какая-то сила и основательность. Забавно, как возникший в подсознании пустячный образ в результате определил ход любви, думалось ей, как мелкие детали дали толчок большим эмоциональным переменам.

– Ты слишком расслабленный для хирурга, – воскликнула она в тот раз и была тогда моложе и не такая циничная. Он рассмеялся, его лоб разгладился, и она поняла, что домой вернется вместе с ним. И вот она нынче, три года спустя, стоит, взмокшая, на дорожке у дома и ненавидит себя за то, что не способна испытать к нему хоть каплю теплых чувств.

– Просто я считаю, что надо отложить свадьбу, – произносит она, не в силах посмотреть ему в глаза. – Сначала Кейси, теперь мое лицо…

– Оно не будет выглядеть так через две недели.

– Оно все равно будет выглядеть так, будто меня хорошенько отделали.

На этих словах его передергивает, как она и ожидала. Его уязвимые кнопки всегда на поверхности, только и ждут, чтобы в них ткнули. Она любит его за предсказуемость, за все то время, что ей не пришлось мучительно разгадывать, что он чувствует или думает. За это же она его порой и ненавидит.

– Прости, – говорит он. – Ты же знаешь, что это получилось случайно.

– Я не виню тебя, – лжет она, снова вспоминая тот момент, руку Сильвера на ее руке, его глаза, горящие как-то по-особенному…

– Тогда выходи за меня.

– Послушай, – отвечает она. – Моя дочь беременна. Сильвер умирает.

– Сильвер ведет себя как идиот.

– Сильвер всегда был идиотом. Суть в том, что я не хочу выходить замуж, пока в моей жизни такая неразбериха. И тебе это сейчас ни к чему, верно? А я хочу быть красивой невестой, – она запинается, сознавая вдруг, что это чистая правда.

Он подходит и проводит рукой по ее потному лицу.

– Ты красивая. Маленький синячок никак этого не изменит.

Она улыбается. Она знала, что он так скажет, и недоумевает про себя, когда же это стало преступлением – всегда говорить правильные вещи.

– Просто мне нужно еще немного времени, – произносит она. – Мне надо заняться своей семьей.

– Ты хочешь сказать, нашей семьей, верно?

– Верно, – отвечает она и по его выражению догадывается, что ни в чем его не убедила.

Глава 22

– Все в порядке? – спрашивает его девушка.

Она хорошенькая, без лифчика, слегка запыхавшаяся и имеет все основания спрашивать, потому что в этот момент держит в руке его стремительно опадающий член.

Они лежат на односпальной кровати в гостевой комнате Джека. За закрытой дверью не такие уж приглушенные звуки пульсирующих танцевальных ритмов, смеха и пьяных разговоров. Прошло три дня после того, как Сильвер вышел из дома Дениз и отключил телефон. Пару часов назад Джек пригласил студенток у бассейна на то, что у него звалось спонтанной самоубийственной вечеринкой. Он произнес короткую речь о надвигающейся неизбежной смерти Сильвера и приступил к разливанию напитков. В какой-то момент Сильвер обнаружил, что его стащили с дивана, чтобы потанцевать. Некоторое время за ним наблюдали, пока не стало ясно, что он не собирается вот-вот начать биться в предсмертных конвульсиях. Он бы чувствовал себя идиотом, даже не будь на нем мешковатых бермудов и вьетнамок. У танцевавшей с ним девушки были длинные темные волосы, топ на бретельках и белые шорты. Загорелые ноги сияли в фосфоресцирующем свете синих лампочек, которые ввинтил Джек.

Танец с хорошенькой юной особой может завести и одновременно превращает в овощ. Сильвер расслабился. Кто-то вытащил маленькие красные таблетки, похожие на драже M&M.Танцующая девушка радостно проглотила одну и протянула ему вторую.

– Что это? – поинтересовался Сильвер.

– Доверься мне.

Она положила пилюлю на язык и маняще открыла рот. Он доверился ей. Вязкий вкус помады и мятной жвачки, чуть слышный запах пота, волнующее тепло ее языка у него во рту.

– Как тебя зовут? – спросил он, нехотя оторвавшись от нее, чтобы глотнуть воздуха. Она ответила, и имя тут же вылетело у него из головы.

И теперь, после вереницы моментов, которые ему уже не восстановить, они лежат здесь, в этой кровати, ее невероятно упругие груди парят в каких-то сантиметрах от его лица, а его поникший член зажат в ее руке.

Никогда раньше у него не случалось проблем с эрекцией, почему бы не сейчас? Момент не хуже и не лучше любого другого. Девушка, имени которой он не помнит, юна и красива, но он ей в отцы годится, да он и есть отец такой же юной и красивой девушки, как она.

– Погоди-ка, – произносит она с ухмылкой и без дальнейших церемоний принимается за минет.

С минуту Сильвер испытывает невыносимое блаженство, а потом ровным счетом ничего не испытывает, будто разом утратил способность чувствовать. Он слышит ее причмокивания там, внизу, но в темноте кажется, будто все происходит не с ним. Наконец его член получает последний огорченный поцелуй, словно он – непослушный, но в целом вполне сносный племянник, и она снова оказывается рядом.

– Что не так? – спрашивает она.

С чего бы начать?

Она снова присоединяется к вечеринке, он выдерживает приличествующий период траура и берет решение в собственные руки. Может, дело в практике, полученной в клинике, но всего три движения, и его член стоит, крепко и твердо. Он бы хотел, чтобы как-же-ее-зовут оказалась здесь и увидела его. Ему приходит в голову, что в способности возбудить себя быстрее, чем это получилось у полуобнаженной студентки, есть какое-то извращение. В этом угадывается некоторая метафора, но прежде чем он успевает сконцентрировать свои разбегающиеся мысли на этой идее, распахивается дверь, в комнату заходит Джек, обнимая еще одну хорошенькую юную особу. Джек тащит два стакана с выпивкой, один из которых ему чудом удается удержать, когда они с девушкой сталкиваются лицом к лицу с Сильвером, сидящим на краешке кровати, с зажатым в руке хозяйством.

И вот тут-то начинается странное. Потому что он чувствует, что крутится, суетится, на ходу натягивает шорты, выскакивает из комнаты, бормоча извинения. Но на каком-то другом уровне он ясно понимает, что так и не двинулся с места, что так и сидит здесь, с членом в кулаке, и глядит на них.

– Что за хрень? – выпаливает Джек.

Девушка хихикает, но не насмешливо. А потом они уходят, и свет из ванной бликует на осколке стекла на полу, подтверждая, что все это и в самом деле произошло. Возвращается Джек, один, с оставшимся стаканом в руке.

– Господи, Сильвер, – говорит он. – Может, все-таки спрячешь его?

На этот раз тело вроде получает сигнал от мозга, он выпускает свой сбитый с толку член и надевает шорты. Джек садится на край кровати и протягивает Сильверу стакан. Тот с содроганием его отталкивает.

– Может, мне не стоит это говорить, но вообще-то цель в том, чтобы иметь эрекцию и девушку одновременно.

– Как вариант.

Джек ухмыляется, потом смеется, а потом они оба смеются чуть не до слез – потому, что они пьяны, и под наркотой, и стареют быстрее, чем им бы хотелось, да и, в конце концов, больше им ничего не остается.

– Я буду скучать по тебе, когда ты помрешь, приятель, – мрачно говорит Джек.

– Спасибо, старина.

Он смотрит на Сильвера, но, встретившись с ним взглядом, тут же отводит глаза. На большее проявление чувств они не способны.

– Не расскажешь, что вообще произошло?

– Да нет, пожалуй.

Еще один взгляд, и снова Джек отводит глаза. Он хлопает себя по ноге и поднимается.

– Что ж, ладно. Ты к нам выйдешь?

– Через минуту.

– Окей. Смотри под ноги, здесь повсюду осколки.

– Я думал, ты используешь пластиковые стаканчики.

Джек усмехается.

– Стекло – это для взрослых.

Вечеринка в полном разгаре. Девушки под парами, потные, безумно кружатся под музыку. Две из них, раздетые до лифчиков, танцуют на журнальном столике. Те немногие мужчины, которых пригласил Джек, либо тоже нелепо танцуют с девушками, либо притулились на сдвинутой к стенам мебели, налегают на алкоголь и наблюдают. Джек в центре танцпола истекает потом, отплясывая зад к заду с девушкой, которую Сильвер видел у бассейна. Недостаток грации он восполняет беззастенчивым энтузиазмом, и хотя он полный мудила, Сильвер ощущает прилив теплой нежности к нему.

– Мертвец идет! – орет Джек, маша Сильверу Он выкрикивает это весь вечер.

Грустный Тодд, сидя на подлокотнике дивана, пускает слезу в свой виски. Девушки на столике сливаются в страстном поцелуе, все аплодируют их раскрепощенности и одобрительно гудят.

Девушка, которая была с ним в гостевой комнате, пылко обнимает его, словно давно потерянного возлюбленного. Либо она старается смягчить для него произошедшее, либо красная таблетка все еще гуляет в ее крови, окрашивая все вокруг в розовый цвет. Как бы там ни было, он не помнит, когда последний раз хоть кто-то обнимал его вот так, и чувствует, как глазам становится тепло и мокро.

– Тебе лучше? – спрашивает она, ее губы щекочут его ухо.

– Ага.

Она улыбается.

– Потанцуй со мной.

Она втаскивает его в гущу покачивающихся тел, нежно обхватывает за шею и эротично извивается.

Он подстраивается под простейший тустеп, стараясь не мешать ей. Людям старше двадцати пяти противопоказано так танцевать. У него, как и положено барабанщику, врожденное чувство ритма, но ритм и грация – не одно и то же. Девушка поджимает губки и прижимается к нему виляющим задом.

– Тебе явно лучше, – говорит она с сексапильной ухмылочкой. Пробегает пальцами по его штанам, потом льнет к нему и тепло и жадно целует.

Он закрывает глаза, чувствует, как комната начинает бешено вращаться; гремит музыка, красивая девушка прижимается к нему теплыми губами, и он думает: если мне суждено скоро умереть, сейчас самый подходящий момент. Само собой, случись это теперь, ему пришлось бы следить с того света за каждым ее будущим поцелуем, но бессмертие не выбирают.

– Идем со мной, – говорит она и ведет его с танцпола, обратно к коридору в гостевую комнату. Прежде чем он сообразит, готов ли на еще одну попытку, другая девушка преграждает им путь, злобно насупившись.

– Господи, Сильвер. Ты издеваешься?

Девушка, державшая его руку, роняет ее, секунду поколебавшись, прощально касается его плеча и возвращается к танцам залечивать раны. Он смотрит на Кейси, сверлящую его неумолимым взглядом, и во второй раз за эти минуты думает, что сейчас – самое время уйти на вечный покой.

На Кейси короткая юбка, рюкзак за плечами и выражение лица, от которого все внутри сжимается от горечи. Она открывает рот, и он знает, что любое ее слово еще сильнее пробьет его и так изрешеченную душу, но этого не происходит, потому что в тот самый момент шаткий столик Джека не выдерживает, и комната испускает хоровой вскрик, когда студентки обрушиваются на пол.

– Трах-тибедох! – орет Джек.

Кейси закатывает глаза, смотрит на Сильвера так, будто все это – по его вине, и выскакивает из квартиры.