Текст книги "Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 1"

Автор книги: Джон Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Глава 17

Любопытная Одри подглядывает за сборами своего брата Джонни на похороны. И кстати, кое-что узнает. – Погода соответствует настроению собравшихся у могилы. – Справедливые слова священника. – Спокойствие похорон первым нарушает Роберт Таундеш. Молитва Джонни Хорна, но полиция, как всегда, на высоте. – Мистер Палмер хочет быть погребенным заживо, миссис Палмер с этим не согласна. – Впервые на горизонте появляется старик Хилтон. – Интерпретация событий на кладбище, сделанная Шейлой Джонсон для двух лесорубов за стойкой бара. – Тайное общество и незаконные действия его членов.

В доме Хорнов тоже шли приготовления. Все собирались на похороны.

Одри давно уже оделась в строгое, плотно облегающее платье. Она расчесала, полив гелем, свои черные волосы и аккуратно их уложила. Прическа получилась великолепной, хотя и до неузнаваемости изменила ее лицо.

Одри слышала шум в доме, слышала спор родителей. Она тихо прошла по коридору и остановилась у дверей спальни ее брата, двадцатисемилетнего сумасшедшего Джонни. Из-за дверей слышались приглушенные голоса.

– Мне все равно, – говорил мистер Хорн, – что говорил врач. Это не имеет значения.

– Я не хочу этого обсуждать при нем, – шептала миссис Хорн.

– Послушай, – продолжал мистер Хорн, – он ведь не понимает, что происходит вокруг. Его нельзя вести на похороны, он может сделать что-нибудь не то.

– Замолчи.

– Это уже тянется двадцать лет, – продолжал уговаривать мистер Хорн свою жену.

Одри прошла немного по коридору, отворила дверь чулана, раздвинула старую одежду, висящую на вешалках, и приникла к щели между досками. Сквозь щель она видела комнату своего брата.

Тот сидел на кровати в своем любимом уборе вождя индейского племени. На его голове был надет обруч весь утыканный орлиными перьями, которые Джонни раскрасил разноцветными фломастерами.

От обруча тянулись две длинные ленты, также утыканные перьями. Два лисьих хвоста лежали между лентами на его спине. Джонни недоуменно крутил головой, глядя то на отца, то на мать. Он явно не понимал, что разговор идет о нем.

Джонни не понимал, что отец хочет вытянуть его из дому на похороны.

– Ну ладно, Бенжамин, если ты не веришь мне, то послушайся хотя бы доктора Джакоби.

Одри еще плотнее прильнула к щели между неплотно пригнанными досками.

– Но, Бенжамин, – говорила мать.

И тут Одри увидела, что в комнате находится еще один человек, психиатр доктор Джакоби.

Психиатр поднялся со стула, приблизился к Джонни и глянул ему в глаза.

– Джонни, послушай, нужно будет снять этот убор из перьев. Я понимаю, что он очень дорог тебе, но появляться в таком наряде на похоронах – не принято.

Джонни отрицательно покачал головой и двумя руками уцепился за обруч.

– Джонни, послушай.

Джонни заупрямился.

– Мы наденем на тебя прекрасный костюм.

Джонни на минуту задумался.

– Ты будешь самый красивый.

Парень колебался.

– Я не буду отбирать твой убор. Ты сам должен его снять с головы.

Джонни, немного подумав, снял со своей головы убор индейского вождя.

– Вот и молодец, – говорил доктор Джакоби, – теперь ты наденешь черный костюм.

Мистер и миссис Хорны молчали, они боялись спугнуть Джонни, боялись, что он передумает.

Доктор Джакоби знал, как уговорить Джонни, как заставить его слушаться.

– Джонни!

Доктор пристально посмотрел ему в глаза.

Парень как завороженный выполнял все его команды.

– Давайте, скорее идите в машину, – торопил всех доктор Джакоби.

– Хорошо, хорошо…

– Видите, Джонни согласен. Он поедет на похороны, он послушался. Давайте.

Доктор подталкивал к дверям Джонни, который, казалось, начал сомневаться.

– Давай, давай.

Хорны с благодарностью смотрели на психиатра, ведь они никогда не смогли бы уговорить Джонни.

Одри, понимая, что из-за нее родители могут задержаться с отъездом, поспешно вышла из чулана и сбежала вниз.

Когда отец, мать и ее брат выходили из дома, Одри уже стояла у машины и делала вид, что сильно заждалась.

– Ну, хорошо, Одри.

– Я уже жду вас целый час.

– Сейчас поедем.

– Я понимаю.

– Мы уговаривали Джонни. Он чудесно выглядит.

Джонни поглаживал узел галстука.

– Я думаю, мы с мамой правильно сделали, взяв его с собой на похороны.

– Конечно, отец.

– Надо временами выводить его в люди.

– Пока он совсем не одичал.

– Он постепенно привыкнет к обществу.

– И общество привыкнет к нему.

Вся семья Хорнов села в машину и отправилась на кладбище.

Кладбище Твин Пикса располагалось на окраине города, в самом живописном месте на большом пологом холме.

Могилы шли как бы ступенями, спускаясь все ниже и ниже к самому озеру. Их отгораживала невысокая ограда из больших неотесанных камней.

Посреди кладбища возвышалась небольшая часовня. Ее архитектура была незамысловатой и такой же суровой как окрестный пейзаж. Это не был шикарный храм, какие обычно строят на юге, это была аскетичная часовня, лишенная какого-либо убранства. Стены были сложены из серых каменных плит. В стрельчатых окнах светились витражи, крыша была покрыта мелкой ровной черепицей красного цвета.

Вокруг часовни стояли высокие ели.

Место для могилы Лоры Палмер выбрали у двух старых высоких серых крестов, под которыми покоились ее бабушка и дедушка, старые Палмеры. Они являлись одними из основателей Твин Пикса и были одними из самых уважаемых людей в городке.

У могилы собрался весь цвет Твин Пикса. Приехали семьями, с детьми, на всех были строгие черные костюмы.

Те, кто не очень был близок с семьей Палмеров и с Лорой, стояли невдалеке, разглядывая похороны. Ведь подобные несчастья случались в Твин Пиксе очень редко. И вот сегодня хоронили такую молодую девушку из очень обеспеченной семьи.

Среди толпы выделялся пожилой священник в белой сутане. Он стоял с маленькой библией в кожаном переплете, перебирая ее страницы. Пальцы священника покраснели от резкого холодного ветра, который налетал с озера.

Старые ели жалобно скрипели, как бы прощаясь с молодой девушкой.

Все пришедшие на похороны стояли семьями. Хорны стояли отдельно. Палмеры были у самой могилы, у гроба, засыпанного живыми цветами.

Лиланд Палмер поддерживал свою жену Сарру, которая вздрагивала, пытаясь сдерживать рыдания. Их племянница в черном облегающем платье поддерживала тетю с другой стороны и тихо шептала ей на ухо слова утешения:

– Тетя…

– Не говори ничего.

– Но, тетя…

– Нам так тяжело.

– Да, посмотрите, сколько людей.

– Но среди них нет Лоры.

– Я понимаю.

– Нам ее будет очень не хватать.

– Конечно, конечно.

– К этому тяжело привыкнуть.

– Какая глубокая яма.

– Да.

– Как из нее веет холодом.

– Лучше бы на ее месте была я.

– Не надо.

– Зачем…

– Не знаю.

– И я не понимаю.

– Зачем… за что…

Мартэллы стояли рядом с Хорнами. Пит оставил свою неизменную широкополую шляпу дома, а вместо ковбойской клетчатой рубашки и теплой безрукавки на нем был черный отутюженный костюм, черный галстук и серый плащ.

Джози Пэккард стояла рядом с Питом, опустив голову к земле. Она во время похорон вспоминала своего мужа, которого похоронила несколько лет назад на этом же кладбище. Она, казалось, прекрасно понимает горе миссис Палмер.

Джози бросала сочувственные взгляды на семью покойной, но подойти и утешить родителей Лоры не решалась. Что-то сдерживало женщину.

Xайверы стояли рядом с Палмерами. Донна надела на голову широкополую шляпу с двумя траурными лентами и опустила на глаза кружевную вуальку. Ее средняя сестра, Гарриэт, внимательно рассматривала всех присутствующих, ведь ей почти никогда не приходилось видеть весь цвет Твин Пикса в одном месте. Ей вообще еще не приходилось бывать на похоронах, поэтому она пытливо всматривалась в лица, разглядывала наряды мужчин и женщин. Но самое большое внимание она уделяла молодым парням, которые стояли у края могилы.

Первым обратил на себя внимание двадцатисемилетний Джонни Хорн. Он стоял в наброшенном на плечи длинном сером пальто. Его длинные черные волосы развевались на ветру. Он часто моргал глазами, казалось, что он вот-вот заплачет или громко чихнет.

Временами на его губах появлялась злая сумасшедшая улыбка, и тогда отец прикасался к руке сына, как бы одергивая его. Парень сразу же менял выражение лица, уголки рта опускались. Казалось, что этот высокий молодой человек по возрасту уже мужчина вот-вот зарыдает и бросится в разверстую могилу.

Также среди самых близких семье Палмеров стояли шериф Гарри Трумен и специальный агент ФБР, Дэйл Купер. Они тоже внимательно всматривались в лица пришедших, как бы пытаясь догадаться, кто же, кто посмел прервать молодую жизнь Лоры Палмер.

Взгляд специального агента ФБР Дэйла Купера встретился со взглядом Одри. Девушка едва заметно улыбнулась краешком губ. Он ответил ей такой же легкой улыбкой. Одри опустила глаза.

Боб Таундеш, казалось, не обращал внимания ни на кого. Казалось, он полностью ушел в себя и сосредоточенно над чем-то размышляет, лишь изредка поглядывая на выложенную плитками дорожку, ведущую к могиле.

Священник читал слова молитвы монотонным голосом. Казалось, что он говорит тихо, но его слова доходили до всех присутствующих. Их не мог заглушить ни шквальный ветер, обрушившийся в этот день на Твин Пикс, ни шум елей, ни скрипения их стволов, ни стук их сучьев.

Священник читал, а все молча слушали, внимая каждому его слову:

– Я семь воскресение, я есть жизнь. Тот, кто верит в меня, даже если умрет, все равно будет жить. Тот, кто живет и верит в меня, не умрет никогда. Ибо никто из нас не живет ради себя, и никто из людей не умирает ради себя.

Шумели ели, завывал ветер, озеро покрылось рябью свинцово-серых волн. —Ибо, если мы живы – мы живем ради Господа. Если мы умираем – мы умираем ради Господа. Поэтому живем мы или умираем – мы все равно принадлежим Господу. Благословенны будут те, кто умер ради Господа.

Дэйл Купер смотрел на могильные надгробия, и слова проникали прямо в его сердце.

– Они смогут отдохнуть от трудов своих.

«А смогу ли я отдохнуть когда-нибудь и где-нибудь?» – подумал Дэйл.

– Давайте же помолимся. О, Господи, пожалуйста, прими к себе это дитя, Лору в свое небесное царство. Ради сына Твоего – Иисуса Христа, ради Тебя и ради Святого Духа. Один Бог, отныне и навсегда.

Все присутствующие опустили головы, застыв в молчании. Священник распростер над ними руки и, перекрывая шум ветра, принялся говорить:

– Я крестил Лору Палмер. Я воспитывал ее, учил ее в воскресной школе. И как все вы я полюбил ее, как мы не любим упрямых, дерзких. Лора была умной, красивой, очаровательной, но, прежде всего, по-моему, Лора была нетерпеливой. Она не могла дождаться, когда же начнется ее жизнь.

От справедливых слов священника лицо Сарры Палмер побледнело, губы дрогнули.

– Когда наконец, мир будет соответствовать ее мечтаниям? Лора часто говорила, что я слишком долго говорю, но сегодня я этой ошибки не совершу. Давайте просто скажем, – священник задумался. – Я любил ее, и я буду помнить ее до конца своих дней.

При последних словах пожилого священника у многих из присутствующих на глаза навернулись слезы.

Донна краешком чистого носового платка промокнула глаза, боясь размазать тушь.

За стеклами очков двоюродной сестры Лоры Мэдлин не было видно слез, но девушка резко вздрагивала.

Никто из присутствующих не заметил, как во время молитвы по кладбищу неспешно, глядя себе под ноги, подошел к толпе, провожающих Лору в последний путь, Джозеф.

Он был одет в черную кожаную куртку, в яркую клетчатую ковбойскую рубашку, потертые джинсы и высокие черные сапоги на толстой подошве.

Казалось, что похороны пройдут тихо, спокойно и умиротворенно.

Но все испортил пронзительный крик Джонни Хорна. После слов священника он пронзительно закричал:

– Аминь! Аминь! Аминь!

Священник поднял голову от закрытого гроба, взглянул на Джонни и тут же нашелся:

– Спасибо, Джонни, спасибо!

Но в это время Бенжамин Хори уже одергивал своего сына, пытаясь успокоить. А тот открывал рот и хотел вновь крикнуть.

Но закричал не Джонни, а Роберт Таундеш. Он бросился, расталкивая толпу по краю могилы, к Джозефу, стоящему в отдалении у заброшенной могилы.

– Аминь! Аминь! – громко орал Роберт.

Все встрепенулись и повернулись на крик. Спокойствие было разрушено страстным и нервным возгласом.

– Чего вы все ждете? – кричал Бобби, – мне просто тошно смотреть на вас.

– Что с ним такое?

– Боже!

– Да он с ума сошел.

– Успокойте кто-нибудь его.

– Держите!

– Он его убьет.

– Меня тошнит от ваших постных и кислых рож. Вы все лицемеры, настоящие лицемеры и предатели!

– Роберт, замолчи!

– Успокойся!

– Просто ужас.

– Какой скандал!

– Это же похороны, а не дискотека.

– Мне тошно на вас смотреть! – Боб высоко вскидывал руки, произнося свою речь. – Вы все знали, что Лора попала в беду, но мы все, все без исключения ничего, ничего не сделали, чтобы помочь ей и спасти.

В толпе произошло замешательство. Спокойствие сохраняли только Дэйл Купер и шериф.

– А сейчас, вы хотите узнать, кто убил Лору?! Кто ее убил, почему ее не стало?

Все сжались и с нескрываемым интересом посмотрели на Роберта, надеясь, что сейчас он произнесет имя убийцы.

– Мы все ее убили, – пытаясь подавить рыдания, кричал Роберт, – и все ваши красивые слова не вернут ее. Так что не надо молиться. Это бессмысленное занятие.

Священник сокрушенно кивал головой.

И вновь Роберт увидел Джозефа. Он перепрыгнул через могилу и расталкивая присутствующих, бросился па него.

Агент ФБР Дэйл Купер и шериф кинулись наперерез. И они едва успели схватить разъяренного Роберта и остановить Джозефа, который тоже рванулся навстречу.

– Ты покойник, Джозеф! Ты труп, запомни это! – вырываясь из сильных мужских рук, кричал Роберт. – Покойник! Труп! Труп! Труп! Запомни!

– Хватит, Бобби! Остановись! – шериф и Купер пытались оттащить Джозефа от Роберта.

Большой Эд стал между Робертом и своим племянником.

Первым пришел в себя Джозеф. Он перестал сопротивляться и вырываться из рук Эда. Низко склонил голову, и на его скулах заходили желваки. Он исподлобья смотрел на разъяренного Роберта, пытающегося вырваться, но ничего не говорил.

Лиланд Палмер едва сдерживал рыдания, которые буквально рвались из него. Наконец, он посмотрел на парней, и его лицо исказила гримаса боли. Он пошатнулся и бросился на гроб своей дочери, который уже был помещен над ямой.

Гроб покачнулся, блоки заскрежетали, и он медленно с телом Лиланда на крышке среди живых цветов начал опускаться в могилу.

Присутствующие опешили. Только агент Дэйл Купер успел броситься к могиле и ухватить за ворот пиджака отца Лоры.

– Девочка моя! Не уходи! – громко кричал мужчина.

Но ворот пиджака сильно передавил его горло, и вместо слов послышалось хрипение и бульканье. Боясь, что Лиланд может задохнуться, Дэйл разжал руки. И мистер Палмер вновь закричал:

– Лора! Лора! Девочка моя! А гроб в это время то опускался на дно могилы, то поднимался из нее.

Рабочие с силой крутили ручки, пытаясь остановить это безумное кощунственное движение гроба.

– Лиланд! Лиланд! – кричала миссис Палмер.

– Давай поднимай скорей! – кричал кто-то из присутствующих, – крути сильнее ручку.

– Поднимай гроб!

– Что вы там уснули, да поднимайте же гроб!

– Держите!

– Поднимайте!

– Мистер Палмер!

– Лора! Доченька моя!

Скрипели блоки машины для опускания гроба в могилу. Визжали натянутые стальные тросы. Гроб вновь опускался на дно могилы. Миссис Палмер упала на колени и заглянула вглубь ямы. Там на крышке гроба, раскинув руки и ноги, лежал ее муж и кричал:

– Лора! Доченька моя, вернись!

Гроб медленно начал выплывать.

– Ты испортил ей всю жизнь. Хоть это не порти! – зло бросила женщина в могилу.

Наконец, могильщики смогли закрепить блоки, и гроб завис где-то посередине. За руки и за ноги шериф с Дэйлом Купером и двумя полицейскими вытащили перепачканного глиной мистера Палмера.

– Доченька, доченька моя! – сжимая кулаки, шептал мужчина.

Он все продолжал рваться:

– Доченька!

Но его удерживали.

Священник, не поднимая головы, читал молитву. А Джонни Хорн, бегая по кладбищу, во все горло кричал:

– Аминь! Аминь!

Бенжамин Хорн в развевающемся сером пальто гонялся за сыном.

– Джонни, – просил Хорн, – уймись, успокойся! Где этот чертов психиатр? Сволочь, я не заплачу ему гонорар. Он так меня опозорил перед всеми.

Собравшиеся следили за погоней.

– Джонни, маленький, иди сюда!

А маленький раскрывал рот и уже весело кричал:

– Аминь! Аминь! Мои верные индейцы, за мной!

– Да он же сумасшедший!

– Конечно, сумасшедший.

– Настоящий псих.

– Да.

– Все они, Хорны, такие. И Джерри такой.

– Мои верные индейцы, за мной! – и с диким улюлюканьем он носился, прячась за крестами по кладбищу.

Наконец, двое полицейских сбили его с ног и, заломив руки, затащили в машину.

Леди-С-Поленом, которая присутствовала на похоронах с самого начала, нервно дергала свое полено и принялась шептать, поглаживая небольшой сучок:

– Запомни, запомни все это. Потом сможешь рассказать. Смотри на этих людей и запоминай. Вечером мы с тобой все это обсудим. А я запишу все это в большую толстую тетрадь.

Женщина начала баюкать свое полено.

– Видишь, мужчина гоняется за своим сыном. Сын у него настоящий псих, не то, что мы с тобой. Слышишь меня, полено, слышишь?

Полено, естественно, не отвечало, и женщина все быстрее и быстрее его баюкала.

– Не плачь, не плачь, не расстраивайся. Мы пойдем с тобой домой, и я погрею тебя у камина, нам будет хорошо. Ты будешь тихо спать, а я выпью стаканчик апельсинового сока.

Двенадцатилетняя сестра Донны, Гарриэт внимательно рассматривала все, что происходило вокруг. Ее глаза округлились от удивления, когда она видела подымающийся и опускающийся в могиле гроб. Когда безумный Джонни носился по кладбищу, перепрыгивая через могилы, Гарриэт решила, что она изменит план своего очередною недописанного романа. Теперь-то она точно не станет топить свою героиню в озере, а сбросит ее с высокого обрыва на железную дорогу и ее переедет поезд. Такой финал казался юной графоманке более привлекательным. Ей казалось, что изуродованное и разорванное колесами локомотива, тело убитой героини будет производить куда большее впечатление на читателя, чем холодный распухший труп утопленницы.

Она решила вскоре изменить и этот финал, усовершенствовать его.

Пусть локомотив растерзает тело девушки на мелкие куски, на такие, что ее не смогут даже собрать и сложить. И тогда ей не придется описывать похороны.

Наконец-то, священник дал знак, и два широкоплечих могильщика принялись забрасывать гроб землей.

Все стояли и исупленно молчали. Только Леди-С-По-леном продолжала шептать, прикасаясь губами к растрескавшейся коре своей игрушки:

– Слушай, слушай, и все запоминай. Какие у них лица, посмотри. Они же все сумасшедшие люди. Они все ненормальные. Запомни их, ты будешь главным свидетелем. Ты сможешь рассказать все, что увидело.

Женщина высоко подняла, и словно показывала ребенку похороны, долго держала полено над головой.

– Ты не бойся, твое время придет. Найдется хороший человек и обо всем у тебя спросит. И вот тогда-то ты все расскажешь обо всех.

Женщина прижала полено к своему лицу.

– Ты мне ничего не хочешь сказать? Нет?

Казалось, что она и в самом деле слышит какие-то слова, идущие из глубины сухого мертвого дерева.

В кафе Нормы было довольно многолюдно и весело. Наконец-то, весь городок отошел от всего того ужаса и неразберихи, которые творились на кладбище. И чтобы как-то снять напряжение, многие подались вечером пропустить рюмочку-другую в кафе.

Шейла в форменной одежде и с белой наколкой в волосах стояла за стойкой. Напротив нее сидели два уже немолодых лесоруба в клетчатых пиджаках. Их обветренные лица раскраснелись от выпитого.

– Ну, как? Как там было? – расспрашивали они Шейлу, которая присутствовала на похоронах. Им-то самим попасть туда не довелось.

– Представляете, – говорила Шейла, громко смеясь и ничуть не заботясь о том, какое впечатление она произведет на остальных посетителей кафе, – этот мистер Палмер прямо так и плюхнулся на крышку гроба.

Она широко развела руки, перегнулась и легла грудью на стойку, показывая, как мистер Палмер убивался на гробе дочери.

– И все кричал: «Дорогая моя Лора, вернись!» А гроб… ну прямо умора – то вверх, то вниз, то вверх, то вниз. Могильщики все никак не могли удержать его, поднять кверху. А он все кричит: «Лора, моя дорогая, вернись!»

– Не понял, как это вверх и вниз? Он что, залезал и вылезал из ямы, – поинтересовался лесоруб, который был помоложе.

– Да нет. Он не залезал и не вылезал, он же упал на гроб, разбросив руки, а тот начал опускаться. Ну, он же… на таких веревках… на канатах, – пыталась объяснить Шейла, не совсем точно представляя конструкцию для опускания гробов в могилу.

– Да, при мне такого еще не было, – сказал пожилой лесоруб, – раньше опускали вручную. Вот станут двое покрепче по сторонам могилы и опускают гроб на канатах. И никто туда не падает. А сейчас, конечно, богатым хорошо: их опускает в яму машинка, – и он сделал несколько больших глотков из стакана.

Потом он промокнул губы рукавом рубашки:

– Так я не совсем понял, дочка, объясни, как же это было?

Шейле уже изрядно надоело повторять одну и ту же историю и, для пущей убедительности, она взяла блок сигарет в руки:

– Вот представьте себе: это гроб. Ну, гроб… Представляете, да?

Лесорубы закивали головами:

– Представляем.

– Это гроб. А вот это мистер Палмер, – она взяла пачку сигарет и поставила на стойку бара.

– Представляем, – в один голос сказали лесорубы.

– Ну так вот, этот мистер Палмер плюхнулся на гроб, раскинув руки, – Шейла положила пачку сигарет на большую глянцевую коробку, – и гроб поехал вниз, – она опустила блок сигарет под стойку бара, – ясно вам? Ну да, ясно. А дальше что?

– А дальше гроб сам выплыл из могилы, – и Шейла приподняла картонную коробку с сигаретами. – Вот так, – и положила блок на стойку бара.

– А дальше что? Дочка, расскажи, что было дальше? Ну, дальше началось такое, что и не пересказать. младший Хорн… ну, сумасшедший… Вы, наверное, видели его в городке? Он в церковь ходит. Так вот он начал вопить во все горло «Аминь, аминь!» и бросился бегать по кладбищу.

– Да?! И что, его никто не смог остановить?

– А кто его будет останавливать? Отец гонялся, но потом зацепился за что-то и плюхнулся. А двое толстых полицейских тоже не смогли поймать. Ну, во всяком случае, я не видела. Правда, Леди-С-Поленом мне сказала, что все-таки его поймали, закрутили руки и сунули в машину.

– А что? И эта сумасшедшая была там? – поинтересовался пожилой лесоруб.

– Ну, конечно. Ей же тоже интересно, она тоже человек. Пришла, постояла со своей чуркой, потом ходила, что-то шептала ей в сторонке.

– Да, не повезло, не повезло нам, брат, – сказал младший лесоруб и чокнулся с пожилым.

– Повтори, пожалуйста, дочка, нам.

Шейла удовлетворенно взяла пустые стаканы и наполнила их до краев. Она эту процедуру проделывала для лесорубов уже в четвертый раз. Но свалить их с ног не так-то и просто, они были привычными к таким большим дозам спиртного.

Шейла громко смеялась, вспоминая все происшедшее на кладбище. Но ее смех внезапно оборвался, когда она увидела, что в кафе вошел очень серьезный, строгий и подтянутый специальный агент ФБР Дэйл Купер.

Он размотал шарф и, не снимая плаща, двинулся вглубь зала, туда, где за угловым столиком его ожидали Эд Малкастер, шериф Гарри Трумен и помощник шерифа Хогг.

Перед ними стояла уже дюжина пустых чашек от кофе. Дэйл подошел, тихо поприветствовал собравшихся и сел рядом с Эдом Малкастером. На том все еще был костюм, который он надевал на похороны.

– Что вы такие грустные? Я же не опоздал, пришел вовремя, – сказал Дэйл.

Шериф только собрался ему что-то сказать, как Эд предостерегающе поднял палец:

– Осторожнее, Гарри. Я понимаю, что ты хорошо относишься к Дэйлу, но учти, он все-таки не наш человек, не из Твин Пикса.

– Ладно, Эд. Я, по-моему, уже всем в городке доказал, что я на вашей стороне. Поэтому, получив вашу записку, и пришел сюда вечером вместо того, чтобы поужинать в приличном ресторане. Так что, Гарри, можешь начинать. Я слушаю. А если и ты считаешь, что я не ваш, то могу завтра же уехать в Вашингтон, и вместо меня пришлют какого-нибудь зануду. Так что тебе и решать.

Дэйл отдернул рукава пиджака, положил руки на стол и приготовился слушать. Ведь он был уверен, что Гарри Трумен целиком на его стороне и никаких секретов у них от него не будет, во всяком случае, на этот вечер. Хогг внимательно посмотрел на шерифа.

– Ладно, Дэйл, ты не обижайся на Эда. Он просто очень осторожный человек. И если он поверит кому-нибудь до конца, то может положить за него и жизнь. Но чтобы как-то изгладить свою вину, я закажу тебе кусок вишневого пирога, большой-большой.

Дэйл остановил Гарри:

– И обязательно чашечку горячего кофе.

Шейла, услышав, что мужчины говорят о еде, уже спешила к их столу, но ее остановила Норма.

– Шейла, я сама обслужу. Все-таки это не простые посетители, а важные гости.

Дэйл, следивший за разговором женщин, просиял, ему понравилось, что его по-прежнему воспринимают в городке как очень важного человека. Ведь это здесь он слыл одним из первых, а в Вашингтоне являлся рядовым служащим ФБР, на которого мало кто обращал внимание.

Норма подошла к столу, на ее лице сияла улыбка. Она встретилась взглядом с Эдом, и улыбнулась еще шире. А Дэйл, не глядя на Эда, принялся заказывать:

– Значит так, мне кусок вашего знаменитого пирога, очень замечательного и, пожалуйста, вырежьте из середины. Чашечку горячего кофе. И еще, пожалуйста, ванильное мороженое.

– Хорошо, мистер Купер, – кивнула Норма и пошла выполнять заказ.

– Ну ты, Дэйл и разошелся, набрал столько. Я уже начинаю жалеть, что взялся тебя угощать за свой счет.

Но Дэйл пропустил эту реплику мимо ушей. Он повернулся к своему соседу, Эду Малкастеру и положил ему руку на плечо:

– Послушай, Эд, ты давно уже встречаешься с Нормой?

Эд опешил, заморгал глазами и посмотрел на Хогга и Гарри. В его взгляде был вопрос, кто же из друзей успел его продать, выдав самую сокровенную его тайну.

– Эд, Дэйл и со мной такую шутку проделал. Так что успокойся. Платить придется не мне, а тебе.

– Так зачем вы меня позвали, ребята? – осведомился Дэйл.

Хогг кивнул Гарри:

– Начинай, рассказывай.

– Так, Дэйл, кто-то в Твин Пиксе торгует наркотиками. Их доставляют из-за границы, мы уже два года ловим этого человека, но, представляешь, так и не смогли задержать его с поличным. Мы думали, да я и сейчас уверен, что этим занимается Жак Рено. Ты же слышал о нем, он владеет забегаловкой и дансингом – «Дом у дороги» и подрабатывает крупье в казино. Мы пытались его задержать вчера вечером, но ничего не получилось.

Но тут в разговор встрял Большой Эд:

– Я бы обязательно задержал его, но кто-то ударил меня поленом по голове или, может быть, что-то подсыпали в пиво, я не помню, короче, я отключился, а он убежал. Так что сейчас у меня ничего на него нет.

Дэйл изумленно посмотрел на Эда.

– Ты рассуждаешь как настоящий полицейский. Как будто ты помощник шерифа, я этого не знал.

– Он не помощник шерифа, – успокоил Гарри, – но у нас тут, в Твин Пиксе особые отношения и в некоторых вопросах Большой Эд даже главнее меня.

– Послушай, Гарри, но мне кажется, что эта территория за пределами твоей юрисдикции.

Эд зло оборвал специального агента ФБР:

– В этих вопросах не может быть ничьей юрисдикции. Если кто-то продает школьникам наркотики, а ты можешь этому помешать, то обязан вмешаться, обязан остановить. По-моему, это в пределах юрисдикции любого честного человека, любого гражданина Соединенных Штатов.

– И что, Гарри, ты поддерживаешь такие взгляды, – кивнул в сторону Эда Дэйл Купер.

– Конечно, Дэйл, это в пределах юрисдикции всех нас. И только так можно поддерживать порядок в городке.

В это время к столику подошла Норма, она держала в руках большую прозрачную из огнеупорного стекла колбу, наполненную кофе с тонким слоем пены сверху.

Первую чашку она налила агенту ФБР Дэйлу Куперу и тут же, не разливая кофе остальным, поставила перед Дэйлом большое блюдо с большим куском вишневого пирога.

– Спасибо, Норма, – сказал Дэйл и тут же отправил себе в рот первый крупный кусок вишневого пирога.

Немного пожевав, специальный агент ФБР блаженно закатил глаза:

– Знаете, ребята, вот перед этим великолепием отступают на задний план все наркотики, все преступления. По-моему, ваш Твин Пикс – это рай для пирогов и они все мечтают попасть сюда после смерти.

– Ну знаешь что, Дэйл, – сказал Гарри, – ты бы лучше не говорил о наркотиках. По-моему, для тебя самый сильнодействующий наркотик это вишневый пирог и крепкий кофе.

– Ну, ладно, Гарри, а теперь давай все-таки вернемся к нашему разговору. Зачем же ты позвал меня сюда?

– Купер, тебе придется мне поверить, даже если мои слова покажутся тебе очень странными.

– Я готов ко всему, – кивнул головой Дэйл, отправляя в рот следующий кусок.

– Смотри, не подавись, – заметил Гарри. – Так вот, Дэйл, надеюсь, ты успел заметить, что Твин Пикс отличается от всего остального мира.

Дэйл согласно закивал.

– Так вот, Дэйл, это палка о двух концах, и второй конец этой палки не совсем хороший, не такой, как хотелось бы мне, тебе, Хоггу, Большому Эду. Это, наверное, та цена, которую мы платим за все хорошее, что есть в Тиин Пиксе.

– Так о чем ты говоришь? Я не пойму, к чему клонишь? – наконец-то прожевал пирог Дэйл и вытер губы салфеткой.

– Я говорю о том, что в Твин Пиксе существует и зло. Оно существует за той красивой туристической ширмой, которая видна всем.

– Что?

– Что-то страшное и злое. Страх прячется в местных лесах, ты же заметил, какие они мрачные. Все жители чувствуют это и говорят о зле только шепотом, не в полный голос. Ты, Дэйл, можешь называть это как угодно. Истерией… биополем. Но это зло, оно принимает разные формы, оно прячется вокруг и в самом Твин Пиксе. Но иногда выходит наружу.

Дэйл стал абсолютно серьезным.

– Так вот мы и боремся против этого зла.

– Мы? – удивился Дэйл.

– Конечно, мы. В городке есть люди, которые за зло, есть люди, которые с ними, есть люди, которые просто олицетворяют собой зло. И есть люди, которые бороться со злом, даже если нас с тобой здесь не

– Так что, у вас в Твин Пиксе существует тайное общество, этакая масонская ложа?

– Так, может быть, мы проедемся кое-куда с агентом Купером? – спросил Большой Эд и прикоснулся указательным пальцем левой руки к виску.

– Я думаю, что да, – повторил его жест шериф.

Хогг немного поколебался, но тоже приложил свой палец к левому виску.

Дэйл оторопело смотрел на них. Но потом, сообразив, что это какой-то условный знак их тайного общества, тоже повторил этот жест.

– Так куда же вы собираетесь меня везти? Какие у вас тут есть пещеры, каменоломни, старые подвалы?