Текст книги "Жертва разума (Жертва безумия)"

Автор книги: Джон Сэндфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 07

Изнасилование что-то изменило в Энди, причинило ей серьезный урон.

Когда Мэйл закончил, она была охвачена паникой, испытывала боль, но в целом оставалась в полном сознании. Когда Мэйл забирал Женевьеву, она спорила с ним, умоляла.

А через час отдалась течению.

Энди лежала на матрасе с закрытыми глазами, перестала разговаривать с Грейс. Она отчаянно дрожала, пытаясь сжаться в комок, не контролировала мир вокруг – потеряла счет времени, не обращала внимания на звуки и на дочь.

Грейс подходила несколько раз, предлагала выпить клубничного лимонада, пыталась заставить поесть, сняла с себя пальто и отдала матери. Оно очень пригодилось: Энди спряталась под ним от света голой электрической лампочки, биотуалета и серых стен. Так она могла представить, что находится дома и спит…

Ей казалось, что она несколько раз просыпалась и разговаривала с Женевьевой, Грейс, а однажды с Джорджем. Иногда она чувствовала, что ее разум уносился куда-то вверх, словно облачко: она смотрела на свое тело, распростертое на матрасе, и удивлялась: почему?

Но иногда все вокруг становилось удивительно четким, она открывала глаза и смотрела на свои колени, прижатые к подбородку, и считала, что поступает очень умно, продолжая оставаться под пальто.

А еще Энди чувствовала, что ее разум перестал нормально работать. В последние мгновения просветления она поняла, что это безумие. Долгие годы она находилась снаружи – теперь же оказалась внутри.

Однажды ей приснился сон – или это было видение: несколько мужчин, настроенных дружелюбно, но куда-то спешивших, в халатах техников или ученых, засунули ее в стальной цилиндр размером с телефонную будку. Когда она оказалась внутри, на верхнюю часть цилиндра опустился стальной купол, чтобы его запечатать. Один из техников, умный, спокойный, светловолосый человек в очках и с легким немецким акцентом, сказал: «Вам нужно перенести жару. Если вам это удастся, все будет в порядке…»

«Нечто вроде защитного сна», – подумала Энди в один из моментов просветления. Блондина она видела в рекламе «Мерседеса» или «БМВ». Но мужчина не имел значения – главное заключалось в цилиндре: никто и ничто не могло добраться до нее, пока она находилась внутри.

Прошло много времени с тех пор, как Энди замкнулась в себе – она теряла сознание и снова выплывала на поверхность. Наконец ухватилась за луч здравого смысла, последовала за ним и села. Грейс сидела на бетонном полу и смотрела в монитор компьютера. Экран оставался пустым.

– Грейс, ты в порядке?

Энди говорила шепотом. Дочь рефлекторно посмотрела на потолок, словно шепот доносился сверху, от Бога. Потом оглянулась через плечо на Энди.

– Мам?

– Да. – Энди повернулась и села поудобнее.

– Мама, ты…

– Мне лучше, – сказала Манетт, но ее снова начало трясти.

Грейс подползла к ней. Ее стройная дочь выглядела сейчас совсем худенькой, точно голодная лисица холодной зимой.

– Господи, мама, ты долго спорила с папой…

– Джон Мэйл меня избил; он меня изнасиловал, – сказала она.

Она просто рассказала о том, что произошло. Грейс должна была знать, что случилось, чтобы ей помочь.

– Я знаю. – Дочь отвернулась, и по ее щекам потекли слезы. – Но теперь тебе лучше?

– Да, кажется. – Энди привстала на колени и поднялась с матраса, цепляясь одной рукой за стену.

Ноги ее не держали, они стали ватными и слабыми; потом Манетт снова почувствовала, как началось кровотечение. Она поправила юбку и блузку. Он забрал ее лифчик: этого Энди не забыла. Теперь она вспомнила, как все происходило.

Она повернулась спиной к дочери, приподняла юбку и спустила трусики: всего лишь пятнышко крови. Серьезных повреждений нет.

– Ты в порядке? – прошептала Грейс.

– Думаю, да.

– Что мы будем делать? – спросила Грейс. – И что с Женевьевой?

– Женевьева? – Бог мой, Женевьева… – Нам нужно подумать, – сказала Энди, снова повернувшись к дочери. Она опустилась на матрас на колени, притянула голову Грейс к себе и прошептала: – Прежде всего необходимо выяснить, слушает ли он нас и можем ли мы спокойно разговаривать. Мы будем продолжать говорить, но я хочу, чтобы ты забралась мне на плечи, а я попытаюсь встать. Ты должна осмотреть потолок, есть ли там микрофон. Вряд ли он будет особенно хитрым – скорее всего, обычный микрофон от магнитофона, который просунут в вентиляционное отверстие.

Грейс кивнула.

– Не думаю, что я сильно пострадала, – сказала Энди вслух, – но мне нужно поспать.

– Тогда полежи немного, – ответила ей Грейс.

Энди присела на корточки, и девочка забралась к ней на плечи.

«Наверное, она весит восемьдесят фунтов[37]37
  Фунт равен 0,45 кг 80 фунтов – 36 кг.


[Закрыть]», – подумала Энди.

Ей удалось встать, опираясь о стену, потом она выпрямилась и прошла по комнате. Голова Грейс почти доставала до потолка, ее пальцы ощупывали отверстия на деревянных балках и в бетонных стенах.

– Всё в порядке, – наконец прошептала Грейс, и Энди снова опустилась на корточки.

Девочка соскочила на пол и покачала головой. Она ничего не нашла.

Энди снова наклонилась к дочери.

– Сейчас я кое-что расскажу тебе про Джона Мэйла. Мы должны проверить, упомянет ли он о том, что будет произнесено вслух, когда придет в следующий раз. Задай мне вопрос про него. Спроси, почему он это делает.

Грейс кивнула.

– Мама, почему мистер Мэйл это делает? Почему он тебя обижает?

Вопрос прозвучал фальшиво, но кто знает, быть может, на плохой пленке все будет нормально?

Энди сделала долгую паузу, словно задумалась.

– Я считаю, что он компенсирует сексуальные проблемы, которые у него возникли в детстве. Его родители их усугубили – у него был приемный отец, который бил его палкой.

– Значит, он сексуальный извращенец?

Энди предупреждающе покачала головой: не нужно заходить так далеко.

– Всегда существует возможность, что причина в медицинской проблеме – недостатке гормонов, например, – а он просто не в силах это понять. Мы сделали тесты, и он казался вполне нормальным, но тогда мы не располагали теми инструментами, которые появились сейчас.

Грейс кивнула.

– Надеюсь, он больше не станет нас обижать, – сказала она.

– Я тоже. А теперь постарайся поспать.

Они почувствовали, что он приближается, – где-то наверху перемещалось тяжелое тело. Потом раздались шаги по ступенькам, ведущим в подвал, но откуда-то издалека. Грейс прижалась к матери, и Энди почувствовала, что ее сознание начинает ускользать. Нет. Она должна держаться.

Наконец дверь приоткрылась, но сначала заскрипели отодвигающийся засов и петли.

– Не дай ему увести меня одну, как Женевьеву.

В щели появился глаз Мэйла; похититель посмотрел на них, потом снова закрыл дверь, и они услышали, как что-то загремело. Цепь. Раньше Энди не обратила на это внимания и не видела цепи, когда он выводил ее наружу. На двери было два замка, чтобы они не могли выбраться.

– Не шевелитесь, – сказал он.

Мэйл был в джинсах и рубашке оливкового цвета, а в первый раз на нем была футболка. На пластиковых тарелках он принес им еду, приготовленную в микроволновой печи. На тарелках лежали пластиковые ложки. Он оставил все у двери и отошел.

– Где Женевьева? – спросила Энди, заставив себя встать.

Левой рукой она придержала линию пуговиц на блузке, совершенно бессознательно, она обратила на это внимание только после того, как перехватила взгляд Мэйла.

– Я оставил ее в торговом центре «Хадсон», – ответил он. – И сказал, чтобы она нашла полицейского.

– Я тебе не верю.

– Но я именно так и сделал, – заверил ее Мэйл, но отвел глаза, и сердце Энди начал заполнять мрак. – Нас ищет Дэвенпорт.

– Дэвенпорт?

– Один из самых известных полицейских Миннеаполиса, – сказал Джон. Однако он не выглядел озабоченным. – И еще он пишет игры.

– Игры? – недоуменно спросила Энди.

– Да, ты должна знать. Военные и ролевые игры, и даже компьютерные. Он очень богат. И он полицейский.

– Ах, да. – Манетт приложила кончики пальцев к губам. – Я про него слышала… А ты с ним знаком?

– Я ему звонил, – сказал Мэйл. – Мы поболтали.

– Звонил… сегодня?

– Примерно два часа назад. – Джон явно гордился собой.

– Ты рассказал ему про Женевьеву?

Он вновь отвернулся.

– Нет. Я звонил ему из «Уол-Марта» сразу после того, как высадил девчонку. Наверное, он пока про нее не знает.

Энди еще не отошла от нападения и соображала совсем не так хорошо, как ей бы хотелось, и пыталась понять, что говорит этот человек. Ей показалось, что она видит страх и неуверенность.

– Дэвенпорт… ты его боишься?

– Дерьмо… да нет, конечно. Я надеру ему задницу, – заявил Мэйл. – Он нас не найдет.

– Кажется, он крутой полицейский… Если не ошибаюсь, его уволили за жестокое обращение с подозреваемым? Он его избил?

– Сутенера, – уточнил Мэйл. – Он избил сутенера за то, что парень порезал одну из его осведомительниц.

– По-моему, с ним не стоит связываться, – заметила Энди. – Зачем тебе с ним играть – ведь ты именно это задумал?

– Вроде того, – сказал Джон и рассмеялся. Казалось, ее предположение подняло ему настроение. – Увидимся позже. Поешьте, я принес вкусную еду.

И он ушел.

После небольшой паузы Грейс подошла к тарелкам и попробовала.

– Она уже не горячая.

– Нам нужно поесть. Мы съедим все.

– А если он ее отравил?

– Ему нет никакого смысла нас травить, – спокойно ответила Энди.

Грейс посмотрела на нее и кивнула. Они отнесли тарелки к матрасу и принялись быстро есть. Грейс прервалась, чтобы принести две банки с клубничным лимонадом, передала одну из них матери, потом посмотрела на туалет.

– Господи, мне так не хочется…

Энди перестала есть и перевела взгляд с туалета на дочь. Грейс выросла в богатом доме, и с того момента, как у нее появилась своя комната, имела и собственную ванную комнату.

– Грейс, – сказала Манетт, – мы попали в отчаянное положение. Мы пытаемся дожить до того момента, как полиция нас найдет. Мы будем есть все, что он нам принесет, и не станем стесняться друг друга. Нам нужно держаться изо всех сил.

– Конечно, – сказала девочка. – Но я бы хотела, чтобы Женевьева была с нами.

Энди поперхнулась, но все же справилась с собой. Возможно, Женевьева уже мертва. Но она не могла сказать об этом Грейс. Она должна была защищать дочь.

– Послушай, милая…

– Может быть, она уже мертва, – сказала Грейс, и ее глаза широко раскрылись, как у совы. – Господи, я так надеюсь, что она жива…

Она положила ложку и заплакала, Энди начала ее утешать, но не выдержала, уронила тарелку и сама разрыдалась. Через несколько секунд дочь подползла к ней, и они обнялись, продолжая плакать; и тут Энди вдруг вспомнила тот вечер, когда они втроем валялись на ковре и хохотали после того, как Женевьева сказала: «Господи, член у того мужика, как у жеребца».

С тех пор прошло так много времени…

– Но он ничего не говорил про сексуальные извращения, – сказала Грейс.

– Он нас не слышал.

– И что мы будем делать?

– Нам нужно оценивать его действия, – сказала Энди. – Если мы решим, что он намерен нас убить, нам следует на него напасть. Нужно продумать, как это сделать.

– Он слишком сильный.

– Но мы должны попытаться… и, может быть… я не знаю. Послушай: Джон Мэйл очень умен. Однако у нас есть шанс им манипулировать.

– Как?

– Я думаю. Если он общается с Дэвенпортом, может быть, мы сумеем отправить ему послание.

– Как?

Энди вздохнула.

– Я не знаю. Пока.

Джон Мэйл вернулся через час. И вновь они почувствовали его приближение, услышали шаги по ступенькам. Он снова очень осторожно открыл дверь. Энди и Грейс сидели на матрасе. Он оглядел обеих, его взгляд задержался на Грейс, но потом он отвернулся и сказал Энди:

– Выходи.

Глава 08

Утро Лукас потратил на чтение газет, затем перешел к телевизионным новостям. Прослушав последний канал, он позвонил в убойный отдел и попросил Слоуна встретиться с ним в офисе Нэнси Вулф.

Когда Дэвенпорт добрался до офиса, Слоун изучал ту же самую «Хонду», которая утром привлекла внимание Лукаса.

– Тяжелый металл, – сказал он, нависая над Лукасом. – Рядом с ней «Порше» выглядит как паршивый «Паккард».

Слоун, сухопарый человек, со скептической улыбкой смотрел на мир со стороны. Он любил коричневые костюмы, и у него их было несколько – самых разных оттенков: летом он предпочитал желто-коричневые и почти бежевые полосатые галстуки и соломенные шляпы; зимой обращался к более темным тонам и фетровым шляпам. Он только что перешел на зимний вариант и теперь выделялся на парковке темным пятном.

– «Хонда MSX» может укусить тебя за задницу, – сказал Лукас, глядя на машину.

Он подбросил обручальное кольцо в воздух, поймал его и надел на кончик большого пальца. Камень яростно заискрился на солнце.

– Что будем делать? – осведомился Слоун.

– Играть в плохого и хорошего полицейского с Нэнси Вулф, партнершей Манетт. Ты будешь хорошим.

– А какое она имеет к этому отношение?

– Ты знаешь, что ублюдок мне звонил? – спросил Лукас.

– Да, Лестер дал мне прослушать запись.

– Я успел задать ряд вопросов, – сказал Дэвенпорт. – Никто – ни в газетах, ни в новостях – не упоминал о футболке. Нигде не говорилось, что следствие веду я. Вне полицейского департамента об этом знали только семья и несколько человек, которые к ней близки. Вулф. Адвокат.

– Господи. – Слоун почесал в затылке. – Ты думаешь, с ним кто-то общается? С этим ублюдком?

– Может быть. Я могу объяснить, откуда он обо мне знает. Но про футболку мог только догадаться. Интуиция?

– Ха. – Они прошли мимо скульптуры, похожей на жвачку. Слоун посмотрел на нее и спросил: – А как насчет Миранды?[38]38
  Правило Миранды – юридическое требование в США, согласно которому задерживаемый должен быть уведомлен о своих правах, а сотрудник правопорядка обязан получить положительный ответ на вопрос, понимает ли он сказанное.


[Закрыть]

– Да. Мы это уже проделали… Она заявила, что ей нужен адвокат, а мы сказали – отлично. Я намерен вести себя очень жестко. Мы должны ее потрясти. Аналогично поступим с семьей Манетт, когда до них доберемся.

– Лукас, послушай, Лукас!

Дэвенпорт и Слоун шагали через мост и остановились, чтобы взглянуть на декоративных карпов, когда раздался женский голос. Они оглянулись и увидели Джен Рид, которая поспешно переходила улицу. Телевизионный фургон делал запрещенный разворот, чтобы заехать на парковку.

– От нее у меня стоит, – пробормотал Слоун.

У Рид были большие карие глаза, каштановые волосы до плеч и длинные загорелые ноги. Картину дополняли темно-фиолетовый костюм и туфли в тон, в руках она держала сумочку от Гуччи. Легкая неправильность речи из-за небольшого нарушения прикуса придавала ей дополнительное очарование.

– Твое задание? – спросил Лукас, когда Рид подошла к ним. – А это…

– Детектив Слоун, естественно, – перебила его журналистка, взяла Слоуна за руку и включила улыбку в двести ватт. Потом снова повернулась к Лукасу. – Я пытаюсь встретиться с Нэнси Вулф. Насколько я понимаю, все ее файлы изъяты местными нацистами.

– Иными словами, мной, – сказал Лукас.

Улыбка Рид стала шире – она уже знала.

– В самом деле? Ну, и зачем они тебе?

Дэвенпорт посмотрел в сторону фургона.

– Джен, Джен, Джен, – укоризненно сказал он. – У тебя ведь спрятан подлый, бесчестный микрофон в фургоне? А это неэтичное, отвратительное и мерзкое вторжение в мою частную жизнь. Более того, почти уголовное преступление. Возможно, ты уже преступила закон.

Рид вздохнула.

– Лукас…

Он наклонился и прошептал ей на ухо:

– Трахни себя.

Она прошептала в ответ:

– Мысль мне нравится, но я не люблю выступать соло.

Дэвенпорт отодвинулся и нащупал в кармане кольцо.

– Пойдем, Слоун, посмотрим, сумеем ли мы добраться до мисс Вулф до того, как за нее примутся средства массовой информации…

– Проклятье, Лукас, – сказала Рид и топнула ногой.

Когда они вошли в здание, Слоун спросил:

– Неужели ты думаешь, что у нее был включенный микрофон?

– Я уверен.

– И они слышали, как я сказал, что у меня на нее стоит?

– Ни малейших сомнений, – ответил Лукас, скрывая улыбку. – И они это используют, подлые ублюдки.

– Ты все врешь. Не надо так со мной поступать, я должен знать правду.

Казалось, секретарша захотела спрятаться, как только увидела в коридоре Дэвенпорта и Слоуна. Лукас спросил у нее про Вулф.

– Доктор Вулф с пациентом. Она должна закончить… – секретарша посмотрела на часы, – …через пять минут. Мне бы не хотелось ее прерывать…

– Когда она закончит, передайте ей, что мы в кабинете доктора Манетт, – сказал Лукас.

Шерилл и Блэк сидели на полу и изучали разложенные рядами стопки досье.

– Есть что-то новое? – спросил Лукас.

– Привет, Слоун, – сказала Марси.

– Эти настоящие психи, – заявил Блэк, похлопывая по небольшой стопке конвертов. – Тут невротики, – он указал на другую стопку, – здесь слегка тронутые, – добавил он, указывая на третью стопку. – Некоторые из психов находятся в тюрьмах и больницах; где другие, нам неизвестно. Как только мы что-то выясним, сразу сообщим в департамент.

– Что уже делается относительно типа из банка? – поинтересовалась Шерилл.

– Я все передал шефу, – ответил Лукас. – Вам удалось найти еще что-нибудь похожее?

– Может быть. Есть парочка, относительно которых она делала хитрые… тайные записи. Ссылки на другие документы, которые мы пока не нашли. Где-то есть компьютерные файлы, но мы пока не обнаружили диски. Нужно, чтобы сюда приехал Андерсон и взломал ее систему. – Она кивнула на компьютер, стоявший на подставке рядом с письменным столом Манетт.

Вулф подошла к ним, с трудом скрывая гнев, и посмотрела на Лукаса. Ее руки были опущены вдоль тела, кулаки сжаты.

– Чего вы хотите?

– Нам нужно задать вам несколько вопросов.

– Мне следует пригласить адвоката?

Лукас пожал плечами.

– Решать вам. Однако я должен вас предупредить: вы имеете право на адвоката.

Вулф побледнела, когда Дэвенпорт зачитал ей Правило Миранды.

– Так вы серьезно?..

Лукас кивнул.

– Да, все очень серьезно, доктор Вулф.

– Нам всего лишь требуется уточнить ряд простых вопросов, – вмешался Слоун, голос которого звучал умиротворяюще. – Вам нужно принять решение, но мы не намерены доставлять вам неприятности, госпожа Вулф. Никто не будет направлять вам в глаза яркий свет. Нам просто необходимо выяснить кое-какие детали. Если миссис Манетт похитил не бывший пациент, то кто? Очевидно, что похищение спланировано – значит, речь идет не о маньяке, который выбирает случайных людей. Мы должны понять, кому выгодно…

– Ваш коллега, – Вулф обращалась к Слоуну, но указала пальцем на Лукаса, – утром предположил, что мне выгодна смерть Энди. Его слова меня возмутили. Энди родной для меня человек, нас связывает многолетняя дружба. Еще с колледжа она мой самый близкий друг, и если с ней что-то случится, это будет для меня личной катастрофой. И я с горечью…

Слоун посмотрел на коллегу, покачал головой и повернулся к Вулф.

– Иногда мы с Лукасом по-разному смотрим на некоторые вещи…

– Слоун, – начал Дэвенпорт, но тот поднял руку и сообщил:

– Он совсем неплохой парень. Однако он человек улицы. Я уверен, что он не хотел вас оскорбить, но иногда Лукас склонен… к преувеличениям.

Дэвенпорт подпустил раздражения в свой голос:

– Послушай, Слоун…

Но тот вновь предупреждающе поднял руку:

– Нас интересуют только факты. Мы не пытаемся оказывать на вас давление. Нам необходимо выяснить, кто может выиграть от смерти или исчезновения Энди Манетт, и мы не имеем в виду вас. Во всяком случае, я.

Вулф затрясла головой.

– Я не вижу человека, который мог бы что-то выиграть. В случае смерти Энди мне причитается личная страховка, но она не покроет потерь – как финансовых, так и эмоциональных. Могу предположить, что Джордж Данн получит свою долю – вы знаете, что Энди родилась в богатой семье. Джордж был бы плотником, если бы не женился на Энди.

– Может быть, нам лучше поговорить в вашем кабинете, где нам никто не будет мешать? – с победным видом предложил Слоун.

Когда они последовали за Вулф, которая опережала их на несколько шагов, Слоун наклонился к Лукасу и пробормотал:

– Знаешь, от Шерилл мой член тоже стоит. Мне кажется, с ним что-то происходит.

– Но это нельзя назвать большим изменением, – сказал Лукас.

Он подбросил кольцо в воздух и поймал его. Шерилл. Очень симпатичная крошка, как и Джен Рид; и он определенно пригласил бы Рид к себе домой, если бы не Уэзер. Лукас любил женщин, очень любил. Возможно, даже слишком. Еще один вопрос из длинного списка, который имелся у него к институту брака.

Дэвенпорт всегда испытывал потрясение, когда кто-то из его женатых приятелей увлекался другой женщиной. Ему это неизменно казалось неправильным. Если ты не берешь на себя никаких обязательств – тогда другое дело, поступай, как тебе нравится. Но сейчас, когда женитьба казалась совсем близкой, он не знал, сумеет ли отказаться от охоты. Сможет ли предать Уэзер. Будет ли об этом думать, когда сделает ей предложение. С другой стороны, он не хотел Рид. И не хотел Шерилл. Он хотел только Уэзер.

– Что-то случилось? – тихо спросил Слоун.

– В каком смысле?

– Ты выглядишь так, словно у тебя вот-вот случится удар.

Они подошли к кабинету Вулф, и Слоун с любопытством посмотрел на Дэвенпорта.

– Ничего особенного. Просто слишком много всего происходит, – сказал Лукас.

Слоун усмехнулся.

– Верно.

Кабинет Вулф оказался копией кабинета Манетт, с мебелью в таком же стиле и таким же шкафом с документами и кофейным автоматом. Слоун был очарователен и легко разговорил Вулф.

– Мне не нравится Джордж Данн. Ему грозил неизбежный развод, – сказала Вулф. – Если Энди умрет, он получит не только страховку, но и полностью сохранит собственное состояние. В случае развода Энди досталась бы половина – когда они поженились, у него была одна рубашка, и ничего больше. Он заработал состояние уже после того, как они стали мужем и женой, а вам хорошо известен закон о разводе в штате Миннесота.

Она немного помолчала, потом добавила:

– Тауэр Манетт ничего не получит после смерти дочери. Если только не произойдет ряд очень маловероятных событий: Энди и ее дети должны погибнуть, а Данна признают виновным в уголовном преступлении.

– Вы получите лишь страховку за ведущего работника? – спросил Лукас.

– Да.

– А кто будет заниматься пациентами доктора Манетт?

Вулф бросила на Лукаса рассерженный взгляд.

– Я, мистер Дэвенпорт. И я заработаю некоторую дополнительную сумму денег. Однако я постараюсь найти другого врача, который взял бы их на себя. Сейчас я полностью загружена. Одной мне не удастся справиться со всеми нашими пациентами.

– Значит, речь идет о страховке и пациентах…

– Проклятье, я ненавижу подобные инсинуации, – прорычала Вулф.

– При чем тут инсинуации? Речь идет о серьезных суммах, а вы не склонны к сотрудничеству, – отрывисто сказал Дэвенпорт.

– Ладно, ладно, Лукас, – вмешался Слоун, – поспокойнее.

Они проговорили еще полчаса, но больше не узнали ничего нового. Когда они уходили, Вулф сказала Дэвенпорту:

– Я не сомневаюсь, что скоро вы услышите о судебном иске.

– Нет.

– Мы обратимся в суд, чтобы получить обратно все документы, – заявила она.

Лукас пожал плечами.

– Не моя проблема. Адвокаты с этим разберутся.

– То, что вы делаете, постыдно, – не унималась она.

– Скажите это Энди Манетт и ее детям – если мы сумеем их вернуть.

– Я уверена, что Энди была бы с нами согласна, – продолжала Вулф. – Мы просмотрели бы досье и передали бы вам все, что могло бы иметь значение.

– Вы не полицейские, – резко ответил Дэвенпорт. – То, что имеет значение для полиции, может не привлечь внимание психиатров.

– Что-то вы не очень продвинулись в своих поисках, – не осталась в долгу Нэнси. – Насколько мне известно, вы вообще ничего не знаете.

Лукас вытащил из кармана фоторобот – результат работы двух свидетелей и Маркуса Паломы, владельца магазина игр.

– Вы его видели?

Вулф взяла распечатку, нахмурилась и покачала головой.

– Нет, не думаю. Он выглядит слишком… обобщенно. Кто это такой?

– Похититель, – сказал Лукас. – Вот что мы уже успели сделать.

– Женщина, которая не считает, что солнце сияет из твоей задницы, – сказал Слоун, когда они шли по коридору.

– Ну, и какая она по счету? – Дэвенпорта не слишком беспокоил тот факт, что он кому-то не нравится, но иногда это было неприятно. – Думаю, их никак не меньше шести тысяч.

– Я бы сказал, тысяч восемь, – заметил Слоун.

– Слушай, а как на нее реагирует твой член? – поинтересовался Лукас.

– Никак, – ответил Слоун и распахнул ведущую наружу дверь. – Это у нее стоит, но не на меня. – После небольшой паузы он спросил: – Теперь куда? К Манетту?

– Да. Господи, я чувствую, как уходит время. – Лукас остановился, чтобы еще раз взглянуть на декоративных карпов, медленно плавающих в пруду, их жабры слегка трепетали. Добродушные рыбки; а он чувствовал себя так, словно кто-то положил ему еще один кирпич на грудь. – Манетт и дети… Господи.

Тауэр Манетт подтвердил, что Данн получит все, если не будет приговорен за уголовное преступление.

– Как вы думаете, он может стоять за похищением? – спросил Слоун.

– Не знаю относительно детей, – сказал Тауэр и повернулся на ковре, покусывая большой палец. – Он всегда вел себя так, как будто любит детей, но в принципе Джордж Данн способен на все. Предположим, он нанял какого-то кретина, который должен был… похитить Энди. Но ему пришлось забрать всех, потому что дети оказались свидетелями. И тогда Джордж едва ли признается, что он это сделал.

– Я так не думаю, – возразила Хелен Манетт, на лице которой застыла тревога, а в глазах – сомнение. – Мне всегда нравился Джордж. Во всяком случае, больше, чем Тауэру. Если бы Джордж был в этом замешан, он бы позаботился, чтобы дети не пострадали.

Манетт остановился, повернулся на каблуках и ткнул пальцем в Лукаса.

– Полагаю, вы лаете не на то дерево – вам следует искать безумцев, а не пытаться выяснить, кто получит выгоду.

– Мы работаем во всех возможных направлениях, – заверил его Лукас. – И исследуем разные версии.

– Вам удалось что-то выяснить? Хоть что-нибудь?

– Да, у нас есть портрет похитителя, – сказал Лукас.

– Что? Я могу на него взглянуть?

Лукас вытащил распечатку из кармана. Манетты посмотрели на нее, и оба одновременно покачали головами.

– Мы его не знаем, – сказал Тауэр.

– И никто не выиграет от смерти Энди, кроме Джорджа Данна…

– Ну, – после некоторых колебаний заговорила Хелен Манетт. – Мне не хочется…

– Что? Мы готовы ухватиться за любую ниточку, – сказал Слоун.

– Ну… Нэнси Вулф. Она получит не только страховку ведущего работника. Они оформили партнерство. Если Энди исчезнет, она вместе со страховкой получит весь бизнес.

– Это смешно, – сказал Тауэр Манетт. – Нэнси – старый друг нашей семьи. Она давно дружит с Энди…

– И встречалась с Джорджем Данном до того, как его увела Энди, – добавила Хелен. – А их бизнес… дела у них шли очень хорошо.

– Но доктор Вулф сказала, что если Энди не будет, ей придется нанять нового человека, – заметил Слоун.

– Да, конечно, – продолжала Хелен. – Но только не партнера – она станет единственным владельцем и будет получать долю от всего. – Ее интонации показались Лукасу странными для женщины из такого дома. – Нэнси Вулф выиграет… очень многое.

– Еще одна счастливая пара, – сказал Слоун, когда они шли к машине. – Хелен – настоящий тарантул, который прячется под личиной Бетти Крокер[39]39
  Товарный знак американской корпорации – производителя пищевых продуктов. В действительности Бетти Крокер как кулинар – вымышленный персонаж, но долгое время вся Америка считала ее существующей на самом деле. В разные годы «лицом» и «голосом» Бетти Крокер являлись различные реальные женщины.


[Закрыть]. А Тауэр похож на человека, пытающегося вытащить рыболовный крючок из своей задницы.

– Да, но вот что серьезно: Вулф не все нам рассказала.

У Джорджа Данна оказалось два кабинета.

Один был обставлен современной мебелью из вишневого дерева и кожаными креслами, на полу лежал толстый ковер, стены украшали оригинальные почтовые марки, выпущенные в защиту уток. На пустой поверхности письменного стола лежали только календарь встреч и коробка сигар.

Второй кабинет, в задней части здания, выглядел иначе. Дешевый ковер, лампы дневного света, дюжина письменных и чертежных столов с компьютерными терминалами, две женщины и двое мужчин без пиджаков. Данн сидел за U-образным письменным столом, заваленным бумагами, прижав к уху телефонную трубку. Увидев Лукаса и Слоуна, он произнес несколько слов и бросил ее на рычаг.

– Ладно, теперь все знают, что нужно делать? Том возьмет общее управление на себя, Кларисса, за тобой текущие проблемы; я вернусь, как только мы найдем Энди и детей.

Он повел Лукаса и Слоуна в кабинет с зелеными кожаными креслами, где они могли спокойно поговорить.

– Я передал дела своим ребятам до тех пор, пока все не будет закончено, – сказал он. – Вам что-нибудь удалось узнать?

– Произошло несколько необычных эпизодов. Мы думаем, что у нас есть портрет похитителя, но нам неизвестно его имя.

Лукас показал распечатку Данну, тот ее внимательно изучил и потер лоб.

– Есть один парень, плотник. Проклятье, он похож на этого типа… У него такие же губы.

– Как его зовут? И у него есть какие-то причины?..

– Дик, Дик, Дик… – Данн снова потер лоб. – Сэддл? Сэддл. Дик Сэддл. Он считал, что должен стать прорабом, а когда ему не удалось, обиделся и уволился. Он был в ярости, но это случилось прошлой зимой. Он без конца повторял, что врежет мне, однако дальше слов дело не пошло.

– Вы знаете, как его найти?

– В платежной ведомости есть адрес. Он женат и живет где-то в Южном Сент-Поле. Но я не уверен, что это он. Пожалуй, он старше парня, о котором вы говорите. Думаю, ему лет тридцать или даже сорок.

– А где взять эту платежную ведомость? – спросил Слоун.

– По коридору и налево…

– Я схожу.

Когда Слоун ушел, Данн поднял трубку телефона, нажал кнопку и сказал:

– Сейчас придет полицейский. Дай все, что ему нужно, на Дика Сэддла. Он плотник, до прошлой зимы работал на нашем проекте в Вудбери. Да. Да.

– Мы беседуем со всеми во второй раз, – сказал Лукас, как только Данн повесил трубку. – Мы спрашиваем, кто выиграет от смерти Энди Манетт. Ваше имя возникает постоянно.

– Гнусные болтуны! – прорычал Данн и ударил кулаком по кожаной обложке календаря. – Будь они прокляты!

– Они утверждают, что Энди собиралась подать на развод…

– Чепуха. Мы бы с ней договорились.

– …если бы вы развелись, то потеряли бы половину всего. Говорят, вы основали компанию на ее деньги, и выплатить половину ее стоимости вам было бы затруднительно.

– Да, это так, – кивнул Данн. – Но в компанию не вложено ни цента ее денег. Именно на таких условиях и заключен наш брак: я не имею права на ее состояние. И нужно быть чертовым психом, чтобы предположить, будто я могу причинить вред Энди или детям. Чертовым психом.

– Что ж, значит, вокруг полно психов – все, с кем мы говорили, высказали такое предположение, – заметил Дэвенпорт.

– Ну…

– Да, я знаю, пусть трахнут себя, – сказал Лукас. – Итак: кому еще это выгодно?

– Больше никому.

– Хелен Манетт сказала, что Нэнси Вулф получит процветающий бизнес.

Данн задумался.

– Да, пожалуй, но ее никогда не интересовал бизнес… или деньги. Именно Энди всегда была лидером и бизнес-леди. А Нэнси – интеллектуал. Она публикует статьи и все такое, до сих пор сохранила связи с университетом и является важной персоной в сообществе психиатров. Вот почему из них получились хорошие партнеры – Энди занимается насущными проблемами, а Нэнси обеспечивает высокую репутацию в профессиональной сфере.