Текст книги "Две башни"

Автор книги: Джон Рональд Руэл Толкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Такова была крепость Сарумана, как говорили о ней слухи: ибо на памяти людей Рохана никто не проходил в ее ворота, за исключением немногих, таких, как Змеиный Язык, кто проходил тайно и никому не рассказывал о том, что знал.

Гэндальф подъехал к большому столбу с рукой и миновал его; когда всадники сделали то же самое, они с удивлением обнаружили, что рука больше не кажется белой. Она как будто была вымазана засохшей кровью; приглядевшись внимательней, они увидели, что у нее красные ногти. Не обращая на нее внимания, Гэндальф ехал в туман, и всадники неохотно последовали за ним. Повсюду вокруг, как после внезапного наводнения, стояли лужи, все углубления были залиты водой, из-под камней с журчанием выбегали ручейки.

Наконец Гэндальф остановился и подозвал всех к себе; подъехав, они увидели, что туман рассеивается и показывается солнце. Прошел час после полудня. Они пришли к дверям Изенгарда.

Но двери изогнутые и сломанные, лежали на земле. Повсюду вокруг лежали обломки камней, куски скал, наваленные в груды. Большая арка сохранилась, но за ней лежала пропасть без крыши: туннель был взломан, в скалах по сторонам были проделаны бреши, башенки туннеля были превращены в пыль. Если бы великое море поднялось в гневе обрушилось на холмы с бурей, оно не смогло бы причинить большего разрушения.

Кольцо внутри было полно парящей воды – бурлящий котел, в котором плавали обломки балок и копья, ящики и разбитая утварь. Изогнутые и обрушившиеся столбы высовывали свои расколотые стволы из воды, но все дороги были затоплены. Далеко впереди, затянутый облаками пара возвышался скальный остров. Башня Ортханка стояла мрачная и высокая не тронутая бурей.

Король и весь отряд молча сидели в седлах, поражаясь тому, какая сила могла справиться с Саруманом; как это произошло, они не могли догадаться. Затем они обратили свои взоры к арке и обрушившимся воротам. Поблизости от себя они увидели большую груду обломков; неожиданно они поняли, что на этой груде находятся две маленькие фигурки, одетые в серое, так что их было очень трудно различить. Рядом с ними лежали бутылки, чашки, тарелки, как будто неизвестные только что хорошо поели и теперь отдыхают от своей работы. Один, казалось, спал, другой, со скрещенными ногами, заложив руки за голову, откинулся на обломки скалы и пускал изо рта маленькие кольца тонкого голубого дыма.

Мгновение Теоден, Эомер и все их люди с недоумением смотрели на них. Среди этих обломков Изенгарда это зрелище было самым странным. Но прежде чем король заговорил, маленькая фигурка, пускавшая дым изо рта, обнаружила их присутствие. Она вскочила на ноги. Это был внешне молодой человек, хотя он и был ростом не более половины роста взрослого человека; голова его с коричневыми курчавыми волосами была непокрыта; одет он был в поношенный плащ того же цвета и фасона, что носили товарищи Гэндальфа, когда приехали в Эдорас. Он низко поклонился, приложив руку к сердцу. Затем, по-видимому, не замечая колдуна и его товарищей, повернулся к королю и Эомеру.

– Добро пожаловать, повелитель, в Изенгард! – сказал он. – Мы привратники. Меня зовут Мериадок, сын Сарадока, а мой товарищ, которого, увы! Одолела усталость, – тут он пнул другого ногой, – Перегрин сын Паладина, из дома Туков. Наш дом находится далеко на севере. Лорд Саруман находится там, внутри; но в данный момент он закрыт с одним Змеиным Языком, иначе, несомненно, он вышел бы приветствовать таких почетных гостей.

– Несомненно, вышел бы, – засмеялся Гэндальф. – А Саруман ли приказал вам охранять его разрушенные двери и ждать прибытия гостей, уделяя свое внимание не только тарелкам и бутылкам?

– Нет, добрый сэр, это не его дело, – серьезно ответил Мерри. – Он был очень занят. Наш приказ исходит от Древобрада, который взял на себя управление Изенгардом. Он приказал нам приветствовать повелителя Рохана подобающими словами. Я постарался сделать это как можно лучше.

– А как насчет ваших товарищей? Насчет Леголаса и меня? – воскликнул Гимли, не способный больше сдерживаться. – Мошенники с покрытыми шерстью ногами, прогульщики! Хорошенькую охоту вы заставили нас вести! Двести лиг, через болота и лес, через битвы и смерть, чтобы освободить вас! И что же мы видим? Вы тут бездельничаете, пируете – и курите! Курите! Куда вы делись, негодяи? Молот и клещи! Я так разрываюсь между гневом и радостью, что если не разорвусь, это будет чудом!

– Вы говорите и за меня, Гимли! – рассмеялся Леголас. – Хотя я скорее узнал бы о том, куда они делись за бутылкой вина.

– Одного вы не нашли в вашей охоте, это ясно – умных мозгов, – сказал Пин, открывая глаза. – Вы видите нас на поле нашей победы, среди трофеев, и удивляетесь, что мы наслаждаемся заслуженным отдыхом!

– Заслуженным? – переспросил Гимли. – Не могу в это поверить!

Всадники засмеялись.

– Несомненно, мы присутствуем при встрече хороших друзей, – сказал Теоден. – Так это и есть потерянные члены вашего товарищества, Гэндальф? Этим дням суждено было наполниться чудесами. Многое видел я с тех пор как покинул свой дом; и вот перед моими глазами еще одни персонажи из легенд. Не невысоклики ли это, кого некоторые из нас называют также холбитланами?

– Хоббиты, к вашим услугам, повелитель.

– Хоббиты? – повторил Теоден. – Ваш язык страшно изменился, но это название кажется мне подходящим. Хоббиты! Ни одно сообщение, слышимое мной, не оказалось достаточно правдивым.

Мерри поклонился; Пин встал и тоже низко поклонился.

– Вы мудры, повелитель; во всяком случае, я надеюсь, что именно так можно понимать ваши слова, – сказал он. – Но тут и другое чудо! Я прошел множество земель, с тех пор как оставил свой дом, но еще не встречал никого, кто знал бы о хоббитах.

– Мой народ пришел с севера очень давно, – проговорил Теоден. – Но не стану вас обманывать: мы тоже ничего не знаем о хоббитах. У нас рассказывают только, что далеко отсюда, за многими реками и холмами, живут невысоклики – народ, который селится в норах, выкопанных в песчаных дюнах. Но у нас нет легенд о их делах: говорят, что они мало что делают, избегают взгляда людей, будучи способными исчезнуть в мгновение ока. И они умеют изменять голоса, подражая пению птиц. Но мне, пожалуй, больше нечего сказать.

– Вполне достаточно, повелитель, – сказал Мерри.

– Кстати, – заметил Теоден, – я не слышал о том, что они пускают дым из рта.

– Это неудивительно, – ответил Мерри, потому что этим искусством мы занимаемся всего несколько поколений. Тобольд табачник из Лонгботтома в Южном Уделе первым вырастил истинное трубочное зелье в своем огороде примерно в 1070 году по нашему летоисчислению. Как старый Тоби отыскал это растение…

– Вы не видите ожидающей вас опасности, Теоден, – прервал хоббита Гэндальф. – Эти хоббиты способны, сидя на краю пропасти, обсуждать достоинства обеда или крошечные деяния своих отцов, дедов, прадедов и самых отдаленных родственников в девятом колене, если вы подбодрите их своим терпением. В другое время мы с удовольствием выслушаем историю курения. Где Древобрад, Мерри?

– На северной стороне, мне кажется. Он отправился выпить чистой воды. Большинство энтов с ним, они заняты своей работой. – Мерри махнул рукой в сторону парящего озера; взглянув туда, они услышали отдаленный грохот и треск, как будто лавина катилась с горы. Издалека, как триумфальный рог, донеслось хум – хум .

– А Ортханк не охраняется? – спросил Гэндальф.

– Он окружен водой, – ответил Мерри. – Но Быстрый Луч и несколько других энтов караулят его. Не все столбы на равнине поставлены Саруманом. Быстрый Луч, кажется, стоит на скале у основания лестницы.

– Да, там стоит высокий серый энт, – подтвердил Леголас, – но руки его опущены и он стоит, как дерево.

– Уже прошел полдень, – сказал Гэндальф, – и мы с утра ничего не ели. Но я хочу как можно скорее увидеть Древобрада. Не оставил ли он мне послания, или эти тарелки и бутылки вытеснили его из вашей памяти.

– Он оставил послание, – ответил Мерри, – и я все хочу перейти к этому, но вы меня отвлекаете множеством других вопросов. Я хочу сказать, что если Повелитель Марки и Гэндальф проедут к северной стене, они найдут там Древобрада, который будет приветствовать их. Могу добавить также, что они найдут там лучшую пищу, найденную и отобранную вашими скромными слугами. – Он поклонился.

Гэндальф рассмеялся.

– Так-то лучше, – сказал он. – Ну, Теоден, вы поедете со мной на встречу с Древобрадом? Придется объехать по кругу, но это недалеко. Увидев Древобрада, вы многое узнаете. Потому что Древобрад – это Фэнгорн, а он самый старый из энтов, вы услышите речь старейшего из живых существ.

– Я поеду с вами, – ответил Теоден. – До свидания, мои хоббиты! Я хочу встретится с вами в моем доме! Тогда вы должны будете сидеть рядом со мной и рассказывать все, чего пожелают ваши сердца; мы поговорим и о старом Тобольде и о его растениях. Прощайте!

Хоббиты низко поклонились.

– Так вот он какой, король Рохана! – тихо сказал Пин. – Хороший старик. Очень вежливый.

9. ОБЛОМКИ КРУШЕНИЯ

Гэндальф и королевский отряд уехали, повернув на восток, чтобы обогнуть разрушенные стены Изенгарда. Но Арагорн, Гимли и Леголас остались. Пустив Арода и Хасуфель пастись на траве, они подошли и сели рядом с хоббитами.

– Ну, ну! Охота наконец закончилась, мы снова встретились там, где никто из нас не надеялся побывать, – сказал Арагорн.

– А теперь, когда великие отправились обсуждать свои важные дела, – сказал Леголас, – охотники быть может, смогут получить ответы на свои маленькие загадки. Мы шли по вашему следу до самого леса, но есть многое, что я хотел бы выяснить.

– Мы тоже хотим многое узнать о вас, – ответил Мерри. – Кое-что мы узнали от Древобрада, этого старого энта, но этого недостаточно.

– Все в свое время, – успокоил его Леголас. – Мы – охотники, и вы первыми должны дать нам отчет.

– Лучше сначала поесть, – предложил Гимли. – У меня болит голова; к тому же полдень давно прошел. Вы, прогульщики, заплатите нам штраф, поделитесь добычей, о которой вы говорили. Еда и питье немного погасят ваш долг передо мной.

– Берите, – сказал Пин. – Будете есть прямо здесь или в более удобном месте, в том, что осталось от помещения охраны Сарумана, над аркой? Мы устроили тут пикник, чтобы наблюдать за дорогой.

– Я не хочу идти в дом орков и не хочу дотрагиваться до их еды! – заявил Гимли.

– Мы и не предлагаем вам этого, – сказал Мерри. – Мы в последнее время тоже получили достаточно от орков. Но в Изенгарде много другого народа. У Сарумана достаточно мудрости, чтобы не доверять своим оркам. Его ворота охранялись людьми – вероятно, его наиболее верными слугами. Во всяком случае провизия у них хорошая.

– А трубочное зелье? – спросил Гимли.

Мерри засмеялся.

– Это уже другая история, которая может подождать до конца еды.

– Тогда пойдем поедим! – сказал гном.

Хоббиты пошли впереди; миновав арку, они подошли к широкой двери слева, наверху лестницы. Она открывалась прямо в большую комнату, в дальнем конце которой виднелась еще одна дверь, маленькая. В помещении был также очаг с дымовой трубой. Комната была высечена в скале раньше, она была темной, так как ее окна выходили только в туннель. Но теперь сквозь обрушившуюся крышу проникал свет. В очаге горели дрова.

– Я разжег огонь, – сказал Пин. – Он подбадривал нас в тумане. Здесь осталось лишь несколько охапок, а большинство же дров, что мы нашли, были сырыми. Но этот очаг создает отличную тягу; дымоход проходит через скалу, и, к счастью, он не был закрыт. Я поджарю вам несколько тостов. Боюсь, что хлеб трех – или четырехдневной давности.

Арагорн и его товарищи сели в конце длинного стола, а хоббиты исчезли во внутренней двери.

– Здесь кладовая; к счастью, ее не затопило наводнением, – объяснил Пин, когда они вернулись, нагруженные тарелками, чашками, ножами и разнообразной едой.

– И не нужно отворачивать нос от еды, мастер Гимли, – сказал Мерри. – Это еда не орков, а людей, как говорит Древобрад. Хотите вина или пива? Там есть внутри бочонок – вполне терпимо. И есть первосортная соленая свинина. Я могу отрезать несколько кусочков бекона и поджарить их, если хотите. К сожалению, нет никакой зелени: местные жители были слишком заняты в последние дни! Не могу предложить ничего больше, кроме хлеба с маслом и медом. Вы довольны?

– Да, – сказал Гимли. – Счет почти выплачен.

Три товарища занялись едой, и двое хоббитов, не смущаясь, присоединились к ним, чтобы пообедать вторично.

– Мы должны поддержать компанию, – объяснили они.

– Вы полны вежливости сегодня, – засмеялся Леголас. – Но если бы мы не прибыли, вы поддержали бы, может быть, чью-нибудь другую компанию.

– Может быть. А почему бы и нет? – сказал Пин. – Орки очень скудно кормили нас, да и в предыдущие дни у нас было не очень много еды. Кажется, мы так давно не ели вволю.

– Кажется, это не причинило вам вреда, – заметил Арагорн. – Наоборот, вы выглядите очень хорошо.

– Действительно, – сказал Гимли, глядя на них через край чашки. – Волосы ваши гуще и кудрявей, чем когда мы с вами расстались; и я бы поклялся, что вы немного выросли, если это возможно для хоббитов вашего возраста. Этот Древобрад не морил вас голодом.

– Конечно, нет, – сказал Мерри. – Но эти энты только пьют, а этого недостаточно для удовлетворения. Напиток у Древобрада питательный, но хочется чего-то более солидного. И даже лембас неплохо бы время от времени менять.

– Вы пили напиток энтов? – спросил Леголас. – Тогда я думаю, что глаза Гимли не обманывают его. Странные песни слышал я о напитках Фэнгорна.

– Много странных рассказов ходит об этой земле, – сказал Арагорн. – Я никогда не посещал ее. Расскажите мне о ней и об энтах.

– Энты, – сказал Пин, – энты… Энты все отличаются друг от друга. Но глаза их… Глаза у них очень странные. – Он попытался подобрать слова, потом замолчал. – Ну, – продолжал он, – вы видели некоторых на расстоянии, а они видели вас и сообщили, что вы приближаетесь… И увидите многих других, прежде чем уйдете отсюда. Сами составите о них представление.

– Погодите, – сказал Гимли. – Мы начали рассказ с середины. Я хочу слушать его в должном порядке, начиная с того дня, когда распалось наше товарищество.

– Все услышите, если позволит время, – ответил Мерри. – Но вначале, если вы кончили есть, набейте трубки и зажгите их. Тогда вы хоть ненадолго представите себе, что вы благополучно вернулись в Удел или в Раздол.

Он достал маленький мешочек с табаком.

– Тут у нас есть много его, вы можете взять его с собой сколько угодно, когда будем уходить. Мы с Пином сегодня утром вели спасательные работы. Тут плавало множество вещей. Пин нашел два бочонка, вымытых из какой-то кладовой или склада, я думаю. Когда мы их открыли, то обнаружили это – отличное трубочное зелье, совершенно не подмоченное.

Гимли взял немного табака, растер в пальцах и понюхал.

– Пахнет хорошо, – сказал он.

– Оно действительно хорошее! – добавил Мерри. – Дорогой Гимли, это лонгботтомский лист! На бочонке совершенно ясно видна торговая марка Хорнблауэров. Как оно попало сюда, я себе не представляю. Вероятно, для личных надобностей Сарумана. Я никогда не знал, что его доставляют так далеко. Но сейчас оно попало в хорошие руки.

– Если бы у меня была трубка… – сказал Гимли. – Но я потерял свою в Мории или где-то раньше. Нет ли трубки среди ваших трофеев?

– Боюсь, что нет, – ответил Мерри. – Мы не нашли ни одной, даже в этом помещении охраны. Саруман хранил это лакомство для себя. Не думаю, чтобы была польза от попытки постучать в Ортханк и попросить трубку. Разделим трубки, как и подобает друзьям в трудную минуту.

– Минутку! – сказал Пин. Сунув руку под куртку на грудь, он извлек маленький мягкий мешочек на веревочке. – Одно из двух своих сокровищ я храню здесь, они для меня дороже Кольца. Вот одно из них: моя старая трубка. А вот и другое – неиспользованная трубка. Я пронес ее через все земли, хотя сам не знаю, зачем. Я никогда по-настоящему не надеялся найти трубочное зелье в путешествии, когда мое собственное кончится. Но теперь трубки оказались нужными. – Он протянул Гимли маленькую трубку с широкой полоской на головке. – Погасит ли это мой долг?

– Погасит? – воскликнул Гимли. – Благороднейший хоббит, я перед вами в глубоком долгу.

– Ну, я отправлюсь на свежий воздух, взглянуть на небо и на ветер! – сказал Леголас.

– Мы идем с вами, – сказал Арагорн.

Они вышли и уселись на груде камней у дороги. Отсюда им хорошо была видна долина: туман поднялся и улетел, унесенный ветром.

– Отдохнем здесь немного! – сказал Арагорн. – Мы сидим среди руин и разговариваем, а Гэндальф в это время занимается делами. Я чувствую усталость, какую редко испытывал раньше. – Он плотнее завернулся в серый плащ и вытянул свои длинные ноги. Потом лег на спину и выпустил из губ тонкую струйку дыма.

– Смотрите, вернулся Следопыт-Бродяжник! – сказал Пин.

– Он никуда не уходил, – возразил Арагорн. – Я есть Бродяжник и Дунадан, я одновременно принадлежу и Гондору, и Северу.

Они некоторое время курили в молчании, греясь на солнце. Леголас лежал неподвижно, глядя на небо и на солнце и тихонько напевая для себя, наконец он сел.

– Ну что, – сказал он, – время уходит, туман развеялся, если только вы, странный народ, не замените его своим дымом. А где же рассказ?

– Мой рассказ начнется с пробуждения в темноте, – сказал Пин. – Проснувшись, я увидел себя связанным в орочьем лагере… Какой сегодня день?

– Пятое марта по исчислению Удела, – ответил Арагорн.

Пин произвел какие-то расчеты на пальцах.

– Всего лишь девять дней назад! – сказал он (каждый месяц в календаре Удела насчитывает тридцать дней. Прим. Автора). – Мне казалось, что с тех пор прошел целый год. Ну, хотя половина этого времени была, как дурной сон, я насчитываю три ужасных дня. Мерри поправит меня, если я забуду что-либо важное; я не хочу вдаваться в детали – хлысты, грязь, дурной запах и тому подобное; все это не достойно упоминания…

И он начал рассказ о последней битве Боромира и переходе орков от Эмин Муила к лесу. Слушатели кивали, когда во многих пунктах его рассказ совпадал с их догадками.

– Вот сокровища, которые вы выронили, – сказал Леголас. – Вы будете рады получить их обратно. – Он освободил свой пояс под плащом и достал оттуда два ножа в ножнах.

– Хорошо! – сказал Мерри. – Я не думал, что снова увижу их! Своим ножом я пометил нескольких орков, но Углук отобрал их у нас. Как свирепо он смотрел на нас! Я решил вначале, что он ударит меня ножом, но он просто отбросил его прочь, как будто он жег ему руку.

– А вот и ваша брошь, Пин, – сказал Арагорн. – Я сохранил ее, так как это весьма ценная вещь.

– Я знаю, – сказал Пин. – Мне очень жаль было бросать ее, но что я еще мог сделать?

– Конечно, ничего, – ответил Арагорн. – И тот, кто не может в случае необходимости бросить сокровище, не должен надеяться на освобождение. Вы поступили правильно!

– Разрезание пут на руках – это была отличная работа! – сказал Гимли. – Вам повезло; но можно сказать, что вы обеими руками ухватились за счастливый шанс.

– И задали нам трудную задачу, – добавил Леголас. – Я думал, что у вас выросли крылья.

– К несчастью, нет, – вздохнул Пин. – Но вы не знали о Гришнаке. – Он вздохнул и замолчал, предоставив Мерри рассказывать о последних ужасных моментах: о когтистых руках, горячем дыхании и смертоносной силе волосатых рук Гришнака.

– Все, что вы рассказываете о орках из Барад-Дура, Лугбурга, как они называют его, очень беспокоит меня, – сказал Арагорн. – Повелитель Тьмы знает очень много, и его слуги тоже; и Гришнак, очевидно, послал какое-то сообщение через реку после ссоры. Красный глаз устремлен теперь на Изенгард. Но Саруман во всяком случае попался в собственную западню.

– Да, кто бы ни проиграл, его положение плохо, – согласился Мерри. – Дела его пошли плохо, после того как орки вступили в Рохан.

– Мы мельком видели старика, по крайней мере на это намекнул Гэндальф, – сказал Гимли. – На краю леса.

– Когда это было? – спросил Пин.

– Пять ночей назад, – ответил Арагорн.

– Посмотрим, – сказал Мерри. – Пять ночей назад – значит, мы переходим к той части рассказа, о которой вы ничего не знаете. Мы встретили Древобрада на утро после битвы и ночь провели в Велингхолле, одном из энтийских домов. На следующее утро мы пошли на Энтмут – это собрание энтов и самая странная вещь из всех виденных мною в жизни. Оно продолжалось весь этот день и весь следующий, а мы провели ночь с энтом, которого зовут Быстрый Луч. А потом поздно утром на третий день их собрания энты вдруг взорвались. Это было поразительно. В лесу было так, будто в нем закипела буря; затем все сразу взорвалось. Я хотел бы, чтобы вы послушали их песню.

– Если бы ее услышал Саруман, он был бы уже за сотни миль, даже если ему пришлось бы бежать на собственных ногах, – сказал Пин.

 
На Изенгард! Пусть окружен он каменной стеной,
Пусть крепок он, как сталь, и полон силы злой!
Мы идем!
 

Там было еще много. Большая часть этой песни не имела слов и была похожа на музыку рогов и барабанов. Она действовала очень возбуждающе. Но я думал, что это всего лишь маршевая музыка, песня – пока не пришел сюда. Теперь я знаю лучше…

– Мы спустились с последнего хребта сюда, в Нан Гурунир, когда наступила ночь, – продолжал Мерри. – Тогда я впервые почувствовал, что сам лес движется за нами. Я подумал, что сплю и вижу энтийский сон, но Пин тоже видел это. Мы оба испугались, но позже мы ничего не могли об этом узнать.

«Это хуорны, так мы, энты, называем их на „коротком“ языке», – Древобрад больше не хотел с нами говорить, но я думаю, что это энты, почти превратившиеся в деревья, по крайней мере внешне. Они стоят тут и там в лесу, молча, неподвижные, и бесконечно наблюдают за деревьями. Я думаю, что в глубоких лесных лощинах их сотни и сотни.

В них великая сила, и они, по-видимому, способны окутывать себя тенью: трудно увидеть, как они движутся. Но они движутся и очень быстро, когда разгневаны. Вы стоите, размышляя о погоде или прислушиваетесь к шуму ветерка, и вдруг обнаруживаете, что находитесь в середине леса, а вокруг вас огромные деревья. У них есть голоса, и они могут разговаривать с энтами – Древобрад сказал, что поэтому их и зовут хуорнами, – но они стали дикими и странными. Опасными. Я страшно испугался бы встрече с ними, если бы рядом не было настоящих энтов, которые умеют с ними управляться.

Ну, вот, в начале ночи мы по длинному ущелью спустились к Долине Колдуна, к ее верхнему концу, – энты со всеми этими шелестящими хуорнами позади. Мы их, конечно же, не видели, но весь воздух был полон треском. Было очень темно, ночь была облачной. Оставив холмы, они двигались с большой скоростью. Луна не показывалась… Вскоре после полуночи весь северный конец Изенгарда был окружен высоким лесом. Врагов не было видно. Только в высоком окне башни горел огонь.

Древобрад и еще несколько энтов подобрались к самым воротам. Пин и я были с ними. Мы сидели на плечах Древобрада, и я чувствовал, как в нем растет напряжение. Но даже когда они восстанут, энты сохраняют крайнюю осторожность и терпеливость. Они стояли неподвижно, как будто высеченные из камня, дышали и слушали.

Потом раздался громкий гул. Загремели трубы, и стены Изенгарда отразили эхо. Мы решили, что нас обнаружили и что сейчас начнется битва. Ничего подобного. Выходили войска Сарумана. Я не знаю подробностей о войне и о всадниках Рохана, но, очевидно, Саруман решил покончить с королем и его людьми одним ударом. Он опустошил Изенгард. Я видел как шли враги: бесконечные линии марширующих орков, отряды всадников на больших волках. Батальоны людей. Многие несли факелы, и в их свете я мог разглядеть лица. Большинство были обычные люди, высокие, темноволосые, угрюмые, но в них не было ничего особенно злого, но были и ужасные: ростом с человека, но с орочьим лицом, желтокожие и косоглазые. Они напомнили мне того южанина в Пригорье; но он не так очевидно походил на орка, как эти.

– Я тоже подумал о нем, – сказал Арагорн. – Мы имели дело с этими полуорками в пропасти Хэлма. Теперь кажется ясным, что тот южанин был шпионом Сарумана, но действовал ли он вместе с черными всадниками или в одиночку, я не знаю. С этим злым народом трудно решить, когда они в союзе, а когда обманывают друг друга.

– Ну, вместе их было не менее десяти тысяч, – сказал Мерри. – Им потребовался целый час, чтобы пройти через ворота. Часть из них отправилась по мостовой к бродам, а часть повернула на восток. Там, примерно в миле отсюда, где река течет в глубоком и узком ущелье, был построен мост. Если вы встанете, то можете разглядеть его отсюда. Все они пели хриплыми голосами и смеялись, создавая отвратительный шум. Я решил, что Рохану придется туго. Но Древобрад не двинулся. Он сказал: «Сегодня мое дело – Изенгард, камень и скалы».

Но, хотя я не мог видеть, что происходит в темноте, я решил, что хуорны двинулись к югу, как только ворота были вновь закрыты. Я думаю, что они занялись орками. К утру они далеко растянулись по равнине. Во всяком случае там, вдали виднелась тень большого леса.

Как только Саруман выслал свою армию, настала пора энтов. Древобрад опустил нас, подошел к воротам и начал колотить в них, призывая Сарумана. Ответа не было, только со стены полетели стрелы и камни. Но стрелы бесполезны против энтов. Они ранят их, разумеется, и разъяряют – как кусающиеся мухи. Но энта можно утыкать орочьими стрелами, как подушечку для иголок, и все же не причинить ему серьезного вреда. Их нельзя отравить, а кожа у них очень толстая и крепче коры. Нужен очень сильный удар топором, чтобы серьезно поранить энта. Они не любят топоров. Но нужно много людей с топорами, чтобы справиться с одним энтом: если человек нанес удар, то нанести второй он уже не сможет. Удар кулака энта пробивает железо, как тонкую жесть.

Получив несколько стрел, Древобрад начал разогреваться, «торопиться», как он обычно говорит. Он испустил громкое хум-хум, и подбежала еще дюжина энтов. Разгневанные энты ужасны. Пальцы их рук и ног вначале прилипают к скале, а затем ее рвут, как хлебную корку. Как будто смотришь на работу древесных корней за столетия сжатые в несколько секунд.

Они били, рвали, трясли, молотили.

Кленч-бенг, крат-крат – через пять минут эти огромные ворота лежали в развалинах; некоторые из энтов уже принялись за стены, как кролики в песчаном карьере. Не знаю, что подумал Саруман о случившемся, но он во всяком случае не знал, что ему делать. Конечно, он мог придумать какое-нибудь колдовство; но не думаю, чтобы у него было достаточно твердости.

– Нет, – сказал Арагорн. – Когда-то он был так велик, как говорит об этом его слава. Знания его были глубоки, мысль его была тверда, а руки необыкновенно искусны и у него была власть над умами других. Он мог убедить мудрых, низших – заставить. И этой властью он обладает по-прежнему. Немногие в Средиземье могли бы выдержать разговор с ним наедине, даже теперь, когда он потерпел поражение. Гэндальф, Элронд, может быть, Галадриэль, теперь, когда стала известна его злая сущность, но больше, пожалуй, и никто.

– Энты его не боятся, – сказал Пин. – Он, по-видимому, однажды пытался сговориться с ними, но больше не делал таких попыток. И во всяком случае он не понял их; он допустил большую ошибку, не приняв их во внимание в своих расчетах. В его плане для них не было места, а когда они принялись за работу, уже некогда было вырабатывать новый план. Как только началось наше нападение, немногие оставшиеся в Изенгарде, как крысы, побежали через все дыры, проделанные энтами. Энты позволили людям уйти, допросив их. Но не думаю, чтобы кто-нибудь из орков спасся. Не от хуорнов; к этому времени они лесом стояли вокруг всего Изенгарда.

Когда энты превратили большую часть южной стены в обломки и все люди, оставшиеся в живых, бежали, Саруман ударился в панику. Он по-видимому, был у ворот, когда мы прибыли: наверное, хотел посмотреть на прохождение своей великолепной армии. Когда энты начали свою работу, он убежал. Вначале энты его не видели. Но тут облака разошлись, появилось множество звезд, а энты в их свете хорошо видят, и неожиданно Быстрый Луч закричал: «Убийца деревьев, убийца деревьев!» Быстрый Луч – доброе существо, но он яростнее всех ненавидит Сарумана: его народ жестоко пострадал от орочьих топоров. Он спрыгнул со стены и понесся как ветер. Еле заметная фигура, мелькая меж столбами, торопливо уходила, почти достигнув ступеней башни. Но Быстрый Луч бежал так быстро, что ему не хватило одного-двух шагов: фигура скользнула в башню, и дверь захлопнулась за ней.

Как только Саруман спрятался в башне, он тут же пустил в ход свои машины. К этому времени многие энты оказались внутри Изенгарда: некоторые последовали за Быстрым Лучом, другие ворвались с севера и востока; они толпились всюду, учиняя разгром. Неожиданно из шахт и подземных проходов блеснул огонь. Несколько энтов были обожжены. Один из них – его звали Буковая Ветвь – высокий красивый энт – попал в струю жидкого огня и вспыхнул, как факел. Ужасное зрелище!

Энты как с ума посходили. Я думал, что они проснулись раньше, но я ошибался. Только здесь я увидел, что это такое. Ужасно. Они ревели, трубили, рычали так, что от шума начали трескаться камни. Мерри и я лежали на земле, заткнув уши плащами. А энты неслись к Ортханку, как волна шторма, обрушивая столбы, подбрасывая в воздух огромные камни, как листья. Башня оказалась в середине бушующего водоворота. Я видел, как железные столбы и куски стен обрушились на Ортханк. Но Древобрад сохранил хладнокровие. К счастью, он не обезумел. Он не хотел, чтобы его народ поранил себя в припадке ярости, не хотел, чтобы Саруман в этом смятении ускользнул через какую-нибудь дыру. Много энтов поранилось об Ортханк, но они не сумели ничего сделать. Башня очень гладкая, твердая и какое-то колдовство есть в ней, более древнее, чем власть Сарумана. Энты не могли ухватиться за нее, не могли проделать щели и трещины; они только поранились сами.

Тут Древобрад вошел в их кольцо и закричал. Его необыкновенный голос заглушил весь шум. Внезапно наступила мертвая тишина. И мы услышали резкий смех в высоком окне башни. Он произвел странное действие на энтов. Кипение их прекратилось, и они стали угрюмы, холодны и спокойны. Со всей равнины собрались они вокруг Древобрада. Тот немного поговорил с ними на их языке; я думаю, он рассказывал им свой план, который уже давно созрел в его старой голове. После этого они растаяли в полутьме. К этому времени уже начинался день.

Я думаю, они оставили наблюдателей у башни, но эти наблюдатели прятались в тени и оставались совершено неподвижными, поэтому я не смог их разглядеть. Остальные отправились на север. Весь день они были заняты и не показывались. Большую часть времени мы провели одни. Это был утомительный день. Мы бродили поблизости, стараясь не показываться у окон башни: они на нас смотрели так зловеще. Большую часть времени мы искали чтобы поесть. Мы также сидели и разговаривали, обсуждая, что же происходит на юге, в Рохане, и что могло случится с остальными членами нашего товарищества. Снова и снова слышали мы в отдалении грохот падающих скал, и гром эхом отдавался в холмах.