Текст книги "Конан и сокровища Пифона"

Автор книги: Джон Мэддокс Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 6. БЕРЕГ КОСТЕЙ

Морские волны хлестали по острым скалам, зеленоватая вода взбивалась в пену, и казалось, что это острые клыки какого-то морского чудовища, брызжущего слюной. У румпеля стоял Вульфред, провести "Морской тигр" в таком опасном месте он не мог доверить никому. В носовой части Конан и опытный лотовой занимались измерением глубины, они опускали в воду две веревки со свинцовым грузом и по узлам на этой веревке определяли глубину под килем. Когда один из них опускал веревку, другой в это время вытягивал свою, так, чтобы делать замеры как можно чаще. – Две сажени, – пропел помощник Конана. Он говорил нараспев, получалась почти что песня. Этот человек был чернокожий с побережья, он утверждал, что хорошо знает эти места. На берегу путешественники немного пополнили свою команду, чтобы заменить тех, кто погиб в бою с корсарами, а также в предвидении новых потерь. В основном это были люди из племени Луа, довольно мирный народ по сравнению с другими кушитами побережья, и к тому же неплохие моряки. Они часто нанимались служить на корабли, которые держат курс на юг, с тем чтобы на обратном пути их высадили на родной земле. – Полторы сажени, – выкрикнул Конан. Матросы молча стояли у перил. Скалы вырисовывались совсем рядом, а эта опасность пострашнее корсаров. Осадка у "Морского тигра" меньше сажени, но даже и небольшой острый камень на глубине трех-четырех футов может распороть его дно от носа до кормы, и судно в одно мгновение окажется под водой. И сильный пловец не сможет выбраться из водоворота, если корабль пойдет ко дну. Внезапный толчок. Веревка луанца зацепилась за что-то под водой, он не смог удержать ее в руках. Люди стояли стиснув зубы, но толчков больше не было. – Просто песчаный перекат, – сказал Вульфред, – был бы камень, нам пришлось бы хуже. – Голос его звучал спокойно, но на лбу выступили капли пота, и вовсе не от жаркого утра. Конан в очередной раз вытянул веревку. – Шесть саженей! – радостно воскликнул он. Все вздохнули спокойнее. Они благополучно миновали каменную гряду и плыли теперь в глубоких водах лагуны. Вульфред отер пот со лба и передал румпель матросу. – Ни за какие деньги больше не пойду здесь! – сказал он. – И все же по крайней мере еще раз придется,– заметил Спрингальд. – А иначе как же ты отсюда выберешься? – Пока мы будем здесь стоять, я вышлю лодку, – ответил Вульфред, – чтобы измерить глубину и проложить наиболее безопасный путь. Там, где мы сейчас шли, и шестидюймовый камушек мог бы стать погибелью. Широкую тихую лагуну окаймлял белый песчаный пляж. А за ним стеной поднимались густые джунгли, их зелень ярко светилась на утреннем солнце. Стояла полная тишина, но Конан понимал, что это только кажется издалека. В джунглях никогда не бывает тихо, там раздаются птичье пение, жужжание насекомых, крики жертв в лапах хищников. А здесь, в лагуне, слышится только тихий шелест волн о скалы, которые уже остались позади. Конан разглядывал берега, когда к нему присоединились аквилонцы. – Никаких признаков жилья, – сказал Спрингальд. – Ни лодки, ни хижины, ни даже струйки дыма над лесом. – Это обманчивое впечатление, – предостерег его Конан. – Борана здесь, они уже следят за нами. Все свои огни они погасили, как только нас заметили. Сейчас они нас взвешивают. – Взвешивают? Зачем? – спросила Малия. – Чтобы съесть, – усмехнулся Конан. – Мы здесь в основном жесткие и костлявые, – заметил Спрингальд. – Самая вкусная, конечно же, Малия. – Ты не должен говорить обо мне в таком тоне, – с негодованием воскликнула Малия. – Да, нехорошо, – подтвердил Ульфило. – Клянусь Имиром, – воскликнул Вульфред, – наш тон – самый дружеский. – Как мы выберемся на берег? – спросил Спрингальд. – Сначала вышлем лодку, нагруженную товарами, но торговцы будут вооружены до зубов, – ответил Вульфред. – Надо, чтобы они увидели, что с нами шутить опасно, но я не хочу, чтобы нас приняли за пиратов или работорговцев. – И ты пойдешь на этой лодке? – спросил Ульфило. – Нет. – Ванир покачал головой. – Корабль – вот моя первейшая обязанность. – Правильно, – подтвердил Конан. – Неизвестно, что нас ждет на берегу, а пока нет полной безопасности, капитан должен оставаться на борту. Я пойду на этой лодке. – Я с тобой, – сказал Спрингальд. – Хочу поближе познакомиться с этими людьми и их страной. – Как хочешь, – ответил Конан. – Но будь готов ко всему. – Я с самой Аквилонии ко всему готов. Корабль бросил якорь, и лодка с вооруженными матросами поплыла к берегу. Туземцы все не показывались. В носовой части на ящике с товарами сидел Конан, Спрингальд устроился радом. У аквилонца, как всегда, была с собой сумка с книгами. Шестеро сильных матросов сидели на веслах, седьмой правил рулем. Все они были вооружены до зубов. – Вон река, – сказал Спрингальд, указывая туда, где в прогале между деревьями ленивый поток выбрасывал в небольшую бухточку зеленоватую пену. – На вид не очень приятная. – Когда я здесь был в прошлый раз, она казалась еще грязнее, – заметил Конан. – Уровень воды был ниже, потому что стоял сухой сезон. А эту, наверное, и пить можно, если процедить пару раз. – Хорошо, если так, – сказал рулевой. – У нас бочки почти пустые. Вот киль коснулся песка, матросы выскочили из лодки и втащили ее на берег. Потом выгрузили ящики с товаром. Конан оглядел покрытый водорослями берег и выбрал подходящее место. – Сложите все здесь, – приказал он, – сюда вода не поднимается. Матросы исполнили его приказание. Когда все было готово, ящики открыли и стали выкладывать содержимое на расстеленные одеяла. Чего здесь только не было: разноцветные бусы, мотки медной и латунной проволоки, железные болванки, ножи, топоры. соколиные колокольчики, зеркальца, краска, рулоны яркой материи. – Что дальше? – спросил Спрингальд, когда все было готово. – Дальше будем ждать, – ответил Конан. – Очень бы хотелось предпринять небольшую экспедицию, – сказал ученый, с жадностью вглядываясь в густоту джунглей. – Сначала необходимо определить, в каких мы отношениях с дикарями. Люди явно нервничали, не выпускали из рук оружия, как будто все время ожидали какой-нибудь опасности. Конан стоял скрестив на груди руки, спокойный как статуя. Ждать пришлось недолго. Внезапно по деревьям пронеслось какое-то движение. Матросы от удивления присвистнули. – О Митра! – воскликнул Спрингальд, когда неизвестно откуда возникла добрая сотня воинов. – Здесь же никого не было! – Они все время были здесь, – ответил Конан. – Я заметил некоторых, как только мы пристали к берегу. Они, как и пикты, мастера прятаться, умело используют тень и могут стоять абсолютно неподвижно. Для того, кто не привык к джунглям, они просто невидимы. Там, где раньше только зеленели джунгли, стояли воины, вооруженные копьями и длинными щитами. Эти не похожи на корсаров-островитян – они крепкие, мускулистые, среднего роста, кожа у них очень темная, головы выбриты. Тела раскрашены зеленой и коричневой краской, так, что среди деревьев их совсем не видно. Не опуская щитов, они медленно приближались, глаза светились настороженно и подозрительно. – Мы погибли! – пробормотал кто-то сдавленным голосом. – Тихо, – оборвал его Конан. – Им просто интересно, а в своей силе они уверены. Работорговцев, похоже, не было давно, иначе они бы встретили нас по-другому – боевыми криками и копьями. Приказываю не доставать оружия, этим можно все испортить. Воины остановились в десяти шагах, несколько человек подошли ближе. Они выглядели старше остальных, на них было больше украшений, у многих шрамы, видимо, это вожди или старейшины. Не обращая внимания на белых, они подошли к одеялам и стали рассматривать разложенные товары, тихо переговариваясь. Конан в это время разглядывал остальных. Вид у них свирепый, но никаких признаков агрессии. Он знал, что непосредственно перед нападением они впадают в боевое неистовство с закатыванием глаз, скрежетанием зубов и тому подобным. И страха на их лицах незаметно. А это значит, что в джунглях еще много воинов, перед ним же – всего лишь небольшая разведгруппа. Для Конана это все к лучшему. Если нет страха и открытой враждебности, торговля пойдет успешно, и можно будет перейти к следующему этапу экспедиции. – Кто говорит на торговле? – спросил Конан на плохом кушитском, этот язык по всему Черному Берегу использовался для торговых сделок. – Я,– ответил ту земец с кругами белой краски под глазами. – Я Ашко, вождь борана Зеленая река. Вы пришли торговать, не воровать или забирать рабов? – Ты видишь, это все на продажу, – ответил Конан. – На корабле у нас есть еще. Если вы хотите торговать и клянетесь вести себя мирно, мы привезем еще. – Что вы хотите взамен? – спросил вождь. – Вы знаете, что ценится на севере, – сказал Конан, – слоновая кость, перья, золото, если у вас есть, хорошие шкуры, камни и тому подобное. – А рабы? – поинтересовался Ашко. – У нас много пленников на продажу. – В другой раз, – ответил Конан. – Хорошо. – Ашко улыбнулся, показывая заостренные зубы. – Обещаю, мы будем торговать в мире, если от вас не будет насилия или оскорбления. – Он протянул руку, и они с Конаном пожали друг другу предплечья. – Мы расскажем про вас в деревне. Воины немного расслабились и теперь рассматривали товары. – Кажется, все идет хорошо, – сказал Спрингальд. На лбу у него выступили бусинки пота. – Да, пока хорошо, – подтвердил Конан. – Ты понял, о чем шла речь? – В основном, – ответил ученый.– Для путешествия по Берегу Костей трое аквилонцев обучались кушитскому у новых матросов. – Но будь начеку, – предостерег его Конан, – все может перемениться в одно мгновение. Они иногда прибегают к подобным уловкам. Клятва постороннему в этих землях ничего не значит. Она обладает силой только внутри племени. – Понятно. Значит, все еще не так хорошо? – Пока трудно сказать. Нужно время, чтобы присмотреться. – Что мы должны делать? – спросят Спрингальд. – Еще подождать. Стали подходить жители деревни. Среди них были старики, женщины с грудными младенцами, маленькие дети, они то и дело пытались ухватить чтонибудь яркое и блестящее. – Это уже о чем-то говорит, – заметил Конан. – Сюда пустили женщин и детей, значит, схватки можно не опасаться. Он приказал матросам привезти с корабля еще товаров. Вскоре на берегу собралась целая толпа, начались приготовления к большому празднику. Под охраной воинов привели закованных в цепи пленников, они должны были выкопать в песке яму для костра. Вскоре из этой ямы уже вырывались языки пламени, а туземцы-повара разделывали мясо для жарки. Появились кувшины с вином и пивом, горы фруктов и лепешки. Через некоторое время на берег приплыли Вульфред, Малия и Ульфило. Увидев, как из-за деревьев появляются люди, пошатываясь под тяжестью своего груза, ванир просиял. Одни несли на плечах огромные звериные бивни, другие – какие-то узлы на голове. Вульфред подошел к Конану: – Я вижу, ты неплохо поработал. Этот поход, кажется, принесет пользу, даже если мы не найдем блудного братца. – Нас вовсе не интересует выгода, – сказала Малия. – Мы должны найти моего мужа. Туземцы смотрели на аквилонку раскрыв рты, они никогда не видели такой белой кожи и светлых волос. Женщины стремились дотронуться до нее рукой, они думали, что это белая краска. Малия терпела подобное обращение с аристократическим стоицизмом. – А меня выгода как раз очень интересует, – заверил ее Вульфред. – Надо их спросить о Рогах Шушту, – сказал Спрингальд. – Нет. – Вульфред покачал головой. – Сначала придется усыпить их бдительность. Мы должны делать только то, чего от нас ждут, – торговать. Об экспедиции закинем удочки попозже, нам все равно понадобятся носильщики. А сейчас нужно выяснить, где здесь еще пресная вода, а то к вечеру всех свалит лихорадка. – Я уже спрашивал, – сказал Конан. – Надо подняться немного вверх по реке, там в нее впадает ручей, который течет с гор. Вода в нем чистая и свежая. – Отлично, – сказал капитан. – Итак, сегодня мы пируем с новыми друзьями. Завтра утром пошлем лодку за водой. А днем, когда все уже придут в себя, займемся поисками носильщиков. Ванир отправился вести переговоры с деревенским старейшиной, следовало обсудить доставку товаров и вручение даров знатным людям. – Надо спросить, не знают ли они чего-нибудь о моем брате, – сказал Ульфило. – Потом, когда начнется пир. – Конан был осторожен. – Пусть они сначала выпьют и развеселятся. Но я и сейчас могу тебе сказать: здесь нет никаких следов его корабля. Твой брат, возможно, попал в беду, когда вышел из Кеми. Он мог вообще не попасть на Берег Костей. – Он добрался сюда вполне благополучно, – уверил его Ульфило. – Даю тебе в этом честное слово. – Ты слишком много скрываешь! – воскликнул Конан с горячностью. – Если бы ты рассказал мне все, что знаешь, я мог бы лучше сделать то, для чего ты меня нанял. – Потерпи еще немного, – сказала Малия. – Мой деверь не слишком-то приветлив, но уверяю тебя, у нас есть причины быть осторожными. – Вам виднее, – ответил Конан. – Но из-за своей скрытности вы подвергаете опасности жизни всех на корабле. А проблем хватает и без того. – Ты думаешь, и здесь нам угрожает опасность? – спросила Малия. – На Черном Берегу вообще нет безопасных мест, – уверил ее Конан. – С этим народом никогда не знаешь, чего ждать. Драка или даже простое оскорбление могут окончиться настоящей бойней. Сейчас, возможно, мы в относительной безопасности, насколько вообще это возможно в здешних местах, но уверяю тебя, это еще ничего не значит. Солнце село, торговля затихла, и все, за исключением рабов, приступили к еде. Все это время аквилонцы и матросы бродили вокруг ямы с костром, якобы для того, чтобы проверить, как готовят еду, на самом же деле, чтобы удостовериться, что потчевать их будут не человеческим мясом. К своему облегчению, они увидели только туши свиней, коз, птицу, диких животных; от огня поднимался дразнящий аромат. – Может, они и не каннибалы, – сказал Спрингальд. – Может, это все пустая болтовня. – Может быть, они съедают только убитых в бою врагов, – заметил Конан. И таким образом приобретают их мужество. – Такие разговоры не способствуют аппетиту, – сказала Малия. Они сидели под деревом, а рядом с ними на земле были разложены большие листья. На листьях подавались дымящиеся куски мяса и другая еда, женщины-рабыни махали над листьями руками, чтобы отогнать насекомых. Остудить же еду в этом душном, влажном воздухе было почти невозможно. К ним подошел капитан. В руке он держал наполненную пивом бутыль из тыквы; Вульфред подцепил свободной рукой кусок жареной птицы и с наслаждением принялся есть, запивая мясо большими глотками пива. – Клянусь Имиром, если бы не мое благородство, я бы вернулся домой настоящим богачом! – заявил он. – Каким же образом? – поинтересовался Спрингальд. – Один вождь предлагает мне за Малию целую сотню рабов. Очень уж им нравится, какая она беленькая. Экзотика в здешних местах. – Ты постоянно пытаешься меня уязвить, – холодно заметила Малия. – Мне это безразлично. – Вы, аквилонцы, совсем шуток не понимаете, – пооворчал Вульфред. Вечер шел своим чередом. Вожди и воины были в хорошем расположении духа, потому что недавние стычки с соседними племенами завершились в их пользу и потому также, что уже давно здесь не было пиратов и работорговцев. Купцы тоже долго не показывались на их не очень-то гостеприимном берегу, а у них уже скопились товары на продажу, да и не хватало многих необходимых вещей, которых они сами сделать не могли. За металл, ткани и бусы туземцы платили хорошую цену и только жалели, что белые не хотят купить рабов, поскольку содержать своих пленников им становилось в тягость. Вульфред радостно их заверил, что по возвращении непременно пришлет на Берег Костей каких-нибудь опытных работорговцев. Желудки наполнялись, вино лилось рекой, и Конан решил, что настало время поговорить о главном; он повернулся к Ашко, который с восторгом рассматривал серебряные бусы и короткий плащ из алого шелка – подарки своих новых друзей. – Скажи, Ашко, – начал Конан, – не видел ли ты в этих краях одного белого, чем-то похожего на Ульфило? Он приплывал на ваш берег года два назад. Мы знаем, что один раз он точно здесь был, может быть, он приплывал еще? Он наш друг, и мы его ищем. – А, этот сумасшедший? – переспросил Ашко. – У него еще желтые волосы на лице и на голове? Был тут один такой, он ничего не продавал, но и в драку не лез, говорил, что должен куда-то идти, в глубь страны, вроде он там что-то искал. В первый раз привез с собой целую сотню, и черные, и белые, все хорошо вооружены. А вернулось их только трое, да и те страшные, как смерть. Потом он уплыл, сказал, что еще вернется и привезет богатые подарки. Гостеприимство борана не могло обмануть Конана. Они – дикари, а возможно, и каннибалы. Марандос, брат Ульфило и муж Малии, поступил очень разумно, если взял с собой сильную команду. А на обратном пути они его отпустили только потому, что он пообещал подарки. – И что же, он вернулся? – продолжал свои расспросы Конан. – Да, с подарками, как и обещал. Привез с собой уже две сотни людей, да еще бумбана, и они ушли в джунгли. С тех пор мы их больше не видели. – Что такое бумбана? – спросил Конан, но его перебил Спрингальд: – Так когда ты видел их в последний раз, друг мой Ашко? – Прошло уже шесть лун, а может, десять или двенадцать, – ответил вождь, пожимая плечами. – У них нет четкого чувства времени, – сказал Конан. – Здесь ведь нет времен года, просто засушливые периоды и дожди, и иногда одно от другого отличить трудно. – Да, очень жаль, – сказал Ульфило. – Но теперь мы по крайней мере знаем, что мой брат благополучно добрался сюда и во второй раз и отправился в глубь страны. – Конан, – заговорила Малия, – спроси у вождя, почему он говорит, что Марандос сумасшедший? Малия еще не очень хорошо владела местным торговым наречием, да и вождю может не понравиться, если к нему обратится женщина, – На восток отправляются одни сумасшедшие, – ответил Ашко. – Туда никто не ходит, только шаманы, если они хотят набраться колдовской силы. За восточными горами обитают демоны и страшные духи, они пьют человечью кровь. Из первого похода он принес назад только свою жизнь, да и то с большим трудом. А сейчас его и вообще не видно. – Вождь выразительно пожал плечами. – Конечно, он сумасшедший. Пирушка кончилась, и путешественники вернулись в лагерь, который разбили на берегу. Выставили дозор, ведь место это неспокойное, как бы ни казалось на первый взгляд. Вульфред заранее выбрал людей, которым запретил прикасаться к спиртному, и сейчас они несли караул. Им это не очень-то пришлось по нраву, но перечить капитану никто и не подумал, к тому же они понимали, что возьмут свое завтра, когда все остальные будут работать. Так ваниру удавалось обеспечить бдительность и покой в своем отряде. Прежде чем пойти спать, Конан опять отыскал Ашко, тот был вполне трезв. – Ты все еще не спишь и крепко стоишь на ногах? – спросил вождь, обнажая в улыбке острые зубы. – Разве мы плохо тебя накормили и напоили? Или тебе нужна женщина? – Нет, мой друг, все в порядке, я очень доволен вашим гостеприимством. Никогда еще так чудесно не отдыхал. Но я хочу тебя кое о чем спросить. – О чем? – Вождь подошел к костру и хлопнул в ладоши. Тотчас же появилась женщина с парой кружек и деревянной бутылью пальмового вина. Конан взял одну кружку и отхлебнул, чтобы не показаться невежливым. – В твоем рассказе было одно слово, которого я никогда раньше не слышал. Ты сказал, что, когда сумасшедший приехал во второй раз, он привез с собой бумбана. Что это такое? Ашко очень удивился: – Разве у вас на севере нет бумбана? Нет, должны быть, ведь он привез с собой целый десяток. – Может быть, я их знаю под другим названием, – сказал Конан. – Что это слово обозначает? – Ну это люди-звери, люди-обезьяны, те, что живут в горах далеко на востоке. – Понятно. А на каком корабле он приплыл? – Корабли северян для меня все одинаковые. Первый был как твой, а второй очень похож на первый, только совсем черный, даже и весла, и тряпка для ветра. – И еще, – сказал Конан. Он присел на корточки и веткой нарисовал на песке значок. – Ты раньше это где-нибудь видел? – Широкий полумесяц рожками наверх, которые соединяет волнистый трезубец. Ашко утвердительно заворчал: – Такая золотая картинка висела на самом верху большого шеста на том черном корабле.

Глава 7. НА ВОСТОК

Бурная торговля продолжалась еще два дня. Аквилонцев тяжело было удержать на месте, но Конан и Вульфред считали, что торопиться не стоит. Подходили жители дальних деревень, и, свернув так быстро торговлю, можно было вызвать их недовольство и гнев. Вечером на третий день путешественники собрали вождей. После обмена любезностями и вручения подарков заговорили о деле. – Мы отправляемся по ту сторону восточных гор, – объявил Конан, – и дадим хорошую цену за лодки, они нам нужны, чтобы подняться вверх по реке, и заплатим носильщикам, которые понесут все наше имущество. Нам нужно по меньшей мере пятьдесят молодых сильных мужчин. Когда наши запасы еды иссякнут, носильщики небольшими группами смогут вернуться домой. Ашко покачал головой: – Мы, борана, – воины и не можем переносить чужие вещи, но у некоторых из этих вождей найдутся люди, которые подходят для такой работы. – Почему бы вам не купить рабов? – спросил один из вождей, который привел с собой на цепи целую связку пленников и был очень разочарован, когда узнал, что человеческий товар купцов не интересует. – Они будут делать все, что прикажете, а потом вы можете их съесть. Аквилонцы побледнели, но тут в разговор вступил Вульфред: – Ты знаешь не хуже меня, мой друг, что рабов обязательно надо стеречь. А охранять их постоянно мы не можем; если же заковать их в цепи, наше продвижение будет недопустимо медленным. Нет, нам нужны свободные люди, которые пойдут с нами по доброй воле. После длительного обсуждения один из вождей согласился дать своих людей. – Но вы должны понимать, – сказал он, – что они пойдут с вами только до подножия гор. Подниматься запрещено, потому что в горах живут духи. Вы должны подумать, кто понесет ваши вещи дальше. – Надо принимать эти условия, потому что больше все равно ничего не добиться, – шепотом заговорят Конан. – Это боевой народец, но уж если они гор боятся, их никакая взятка не соблазнит. Будем надеяться, что жители предгорья не так сильно опасаются местных демонов. – Что ж, если нет другого выхода... – тоже шепотом ответил Ульфило. Ударили по рукам; было решено выйти на следующее утро. Туземцы из дальних деревень приплыли в больших каноэ, выдолбленных из стволов деревьев, нагруженных слоновой костью и другими товарами на продажу. В этих лодках хватило места для путешественников и всей их поклажи. А носильщиков решено было нанять дальше, вверх по реке. – По-моему, – начал Вульфред, когда все переговоры закончились, – мне следует пойти с вами, и матросов тоже надо взять. Вдруг вы не найдете в горах носильщиков, и это погубит всю экспедицию. – А как же корабль? – спросил Ульфило. – На "Морском тигре" останутся несколько человек. Да и Ашко согласился следить, чтобы все было нормально. В конце концов, он, да и другие вожди заинтересованы в моем благополучном возвращении, ведь я обещал прислать к ним работорговцев. – А ты думаешь, твоим ребятам понравится эта идея – поход в джунгли в компании людоедов, да еще когда и не говорят, зачем туда идти? подозрительно спросил Конан. – Они меня боятся, – ответил Вульфред. – И сделают что прикажу. На следующее утро трое аквилонцев, киммериец и два десятка хмурых, недовольных матросов сели в большие лодки. В одной лодке с Конаном – она возглавляла колонну – плыли трое аквилонцев; киммерийца терзали подозрения. Еще когда они пристали к Берегу Костей, их черный попутчик исчез за горизонтом и с тех пор не показывался. Но Конан не сомневался, что это зловещее судно они еще увидят. – Но здесь такой запах! – Садясь в лодку, Малия скорчила смешную гримаску. Из соображений практичности она сменила свой великолепный наряд на мешковатые матросские штаны, концы которых были заправлены в высокие, до колена, ботинки, и тунику с длинными рукавами, перехваченную широким поясом. От жгучего тропического солнца ее белую кожу защищала также большая соломенная шляпа с вуалью, спадающей до самых плеч, и шелковые перчатки. Ей не хотелось в палящий зной надевать на себя так много, но Конан убедил ее, что в болотистых джунглях полным-полно ядовитых змей и жалящих насекомых, которые опаснее не только жары, но и диких хищников, и даже людей. – Сюда, на побережье, – успокаивал ее Спрингальд, – река приносит всю грязь, собранную за сотни лиг. А вверх по течению вода будет чище. Правильно я говорю, Конан? – Да, – согласился киммериец. – Но до самых гор чистой воды будет немного. Пить можно только свою, да, может быть, попадется где-нибудь чистый ключ. Но маловероятно. А запах... – он пожал своими огромными плечами,– к запаху привыкаешь. Есть вещи и похуже. – Вот одна такая, – сказала Малия, брезгливо смахивая с перчатки какую-то многоножку. Это очень развлекло гребцов-туземцев, которые на такие вещи не привыкли обращать внимания, ведь насекомое, хотя и противное на вид, совершенно безвредно. – Мы еще покажем тебе ядовитых, – сказал Умгако, гребец, который сидел в носовой части лодки и задавал темп остальным. – А от этой только вонь, если раздавить. – Великолепно! – пробормотала Малия. – Они не только жалят и кусают, но еще и пахнут отвратительно! – Отчаливаем! – скомандовал Конан. Погрузка закончилась, пора идти, Конан не очень полагался на матросов. В море они, конечно, отважны, как львы, но здесь они не в своей стихии и в непривычных обстоятельствах легко могут поддаться панике. Пока корабль еще недалеко, они, вполне возможно, могут взбунтоваться и вернуться назад. На носу следовавшей за ними лодки стоял Уму, он одарил Конана жуткой, зловещей усмешкой. Конан понимал, что между ними скоро состоится выяснение отношений. Первый день пути тянулся утомительно долго. В мутной от ила медленной реке оказалось бесчисленное множество крокодилов. А в тихих заводях грелись на солнце бегемоты. При виде этих смешных тяжеловесов Малия от восторга захлопала в ладоши. а ученый стал просить гребцов подойти к ним поближе, чтобы получше рассмотреть. Но туземцы в испуге отказались. – Они правы, – сказал Конан. – С этими созданиями лучше не шутить. Они могут веселиться, как щенята, нэ на самом деле нрав у них капризный, и, если мы их потревожим, они легко перевернут лодку. Любуйтесь на них издалека, мы еще много зверья увидим. Вечером они стали лагерем на низком берегу и зажгли костры, чтобы разогнать тучи мошкары. Вокруг стеной поднимались джунгли, ночью доносились дикие крики хищников и их жертв. – И как только здесь живут люди! – сказала Малия, осторожно приподнимая вуаль, чтобы отхлебнуть разведенного водой вина. – Мало кто живет здесь по своей воле, – заметил Спрингальд. – Только те, кто слабее; их вытесняют в джунгли и в пустыню более сильные племена, чтобы захватить хорошие пастбища и пахотные земли. – Да, – согласятся Конан, – держу пари, что там, вверх по реке, обитает множество хорошо вооруженных и воинственно настроенных пастухов и земледельцев. – Но тут киммерийца отвлекли низкие голоса, доносившиеся от соседнего костра, вокруг которого сидели матросы. Слов Конан разобрать не мог, но по их взглядам и жестам он понял, что обсуждают знатных господ, которые сидят рядом с ним. Он различил рокочущий голос Уму, который то и дело бросал в его стороку презрительные взгляды; встретивдшсь с ним глазами, Конан одарил верзилу злобной усмешкой. На берегу молчаливая враждебность Уму уступила место открытой дерзости, но он всегда умел вовремя остановиться, не давая Конану возможности выяснить отношения до конца. Товарищи Уму, похоже, согласны с тем, что он сейчас говорит. Конан видел, как матросы усмехаются, проверяя большим пальцем острие ножа или поглаживая древко копья, купленного у туземцев, в усмешке обнажаются кривые зубы. Это плохой знак, однако Конан не совсем понимал, что же движет этими людьми. Ведь закон джунглей непререкаем небольшая группа должна держаться вместе. Каковы бы ни были их мотивы, дальше терпеть нельзя. Лучше немного сократить отряд, чем иметь в подчинении людей, к которым страшно повернуться спиной. Жесткий урок хороших манер – вот, пожалуй, то, что нужно. Они продвигались вверх по реке. Джунгли здесь подступали к самому берегу, к воде склонялись ветви деревьев, на которых в великом множестве обитали ядовитые змеи, и приходилось следить, чтобы какая-нибудь не упала прямо в лодку. Иногда на берегу попадалось несколько круглых земляных лачуг, крытых соломой. Их обитатели собирались у реки, чтобы поглазеть на путешественников. Маленькие дети бегали по берегу в полном восторге при виде столь небывалого зрелища. Эти непонятные белые создания казались им привидениями, но где это видано, чтобы привидение являлось днем? К вечеру Конан и его команда приплыли в одну большую деревню, расположенную вблизи великолепного водопада. Множество водных струй, стекавших с огромного утеса, свивались в один пенящийся поток, который разлетался бесчисленными брызгами, ударяясь об острые черные скалы. В этих брызгах не потухала радуга. – Как красиво! – воскликнула Малия. – Да уж, – криво усмехаясь, согласятся Вульфред. – Прекрасный вид, но взбираться по этому откосу никому не пожелаешь. Займет столько же времени, сколько мы шли по реке. Жители деревни приняли путешественников с большой радостью, и еще больше обрадовались, когда увидели, что на лодках приплыли их воины и вождь племени. В водных брызгах царствовала освежающая прохлада; разгрузив лодки, все их содержимое перенесли в большую хижину, которую вождь определил для этой цели, он же распорядился отвести путешественникам место для ночлега. Он отдавал приказы, а люди суетились и сновали туда-сюда, делая приготовления к торжественному пиру. – Опять эти пиршества и разговоры! – ворчал Ульфило. – Когда же мы наконец займемся делом? – Но нам нужны носильщики, – сказал Конан. – И самые лучшие. У нас есть только один день, чтобы найти добровольцев и набрать из них подходящих. Не сомневайся, этим мы только выиграем время. Вольные или хромые, они в пути помешают нам больше, чем недолгая остановка здесь. – Я доверяю тебе, – сказал Ульфило все так же недовольно. Конан заметил, что Спрингальд, как зачарованный, не сводит глаз с водопада. – Что видишь ты в воде, друг? – спросил киммериец. – Это он! Водопад Великана! Смотри, в "Плавании капитана Бельформиса" так и сказано: белые тонкие струи, которые потом сливаются вместе и, разбиваясь о скалы, разлетаются в дымку мелких брызг. И радуга не гаснет, как и написано в книге! – Вот как? – сказал Конан. – А что еще твой древний капитан пишет об этом месте? – Здесь и раньше была деревня, но люди жили другие. Они были выше, с более светлой кожей, как те, кого он видел на побережье, а жили они, он пишет, не в земляных лачугах, а в длинных бревенчатых домах. – И что же, это значит, что мы почти у цели? – поинтересовался Конан. – Пройти предстоит еще немало, но мы на правильном пути, в этом я уверен. В тот вечер они набирали носильщиков, нужны были только самые сильные и выносливые. В деревне таких оказалось около тридцати, послали гонцов по соседним селениям, чтобы рассказать о том, что белые за очень хорошую плату нанимают носильщиков. Когда с этим было покончено, вожди экспедиции вновь собрались у праздничного костра, предстояло о многом поговорить со старейшинами, расспросить их о той земле, что лежит за утесом водопада. Туземцы, однако, мало что могли им сказать, потому что на такие походы они не отваживались. В горы ходил только шаман, но он наотрез отказался говорить о том, что там видел, потому что место это проклятое и, чтобы туда идти, надо знать особые защитные заклинания. Разговор был в самом разгаре, когда вдруг из-за деревьев появился какой-то незнакомец. Это был очень высокий человек, он явно принадлежал к какому-то другому племени. Его широкое красное одеяние спадало до самых колен, в руке он держал топорик на длинной ручке. Крашенные охрой волосы были собраны в большой пучок, напоминавший те, что иногда украшают шлемы. Кожа незнакомца отливала темной медью, двигался он медленно, с достоинством. – Это еще кто? – спросил Конан, хватая незнакомца за руку. – Это Гома, бродяга, у него нет племени. – В голосе вождя слышалось презрение. В тех местах человек без племени мало чего стоит. – Он здесь уже несколько лет, может быть, десять. – Человек без племени живет здесь уже много лет? – переспросил Конан. Как же он не погиб? – От работы он отказывается, он может только воевать, и нанимается то к одному вождю, то к другому. Воевать он умеет, надо отдать ему должное. Незнакомец посмотрел на собравшихся сверху вниз: – Меня зовут Гома. Я слышал, вы, белые, собираетесь в горы. Я намерен пойти с вами. Он говорил на торговом кушитском, но акцент выдавал в нем выходца из других мест. – Нам нужны носильщики, – сказал Ульфило. – Сними одежду – мы посмотрим, достаточно ли ты сильный. Незнакомец рассмеялся: – Я ни перед кем не сниму одежды и не понесу ваш груз, как какой-нибудь раб или как эти презренные. – В таком случае ты свободен, – ответил Ульфило. – Нам нужны только носильщики. – Не спеши! – поднял руку Спрингальд. – Чем ты можешь быть нам полезным, Гома? Ты видишь, у нас много доблестных воинов и все хорошо вооружены. – Вам нужен проводник. Из этих псов мало кто поднимался на вершину утеса. В горах был только старый колдун, а по ту сторону вообще никто не ходил. – А ты был там? – спросил Ульфило. – Был. В своих странствиях я заходил очень далеко. Я поднимался в горы, пересекал пустыню, что лежит за ними, и был в тех землях, что за пустыней. – Он лжет! – прошипел шаман, потрясая посохом, на котором сухим треском застучали кости. Он так бурно жестикулировал, что на его впалой груди задрожало ожерелье из кистей человеческих рук. – Никто из людей не в силах вернуться оттуда живым! – Но я вернулся! – Гома одарил его надменной улыбкой. – Скажи, Гома, – обратился к нему Спрингальд, – известно ли тебе место под названием Рога Шушту? – Да, известно. Это две вершины: одна – белая, другая – черная. Между ними – ущелье, которое ведет в долину. – Он знает! – изумленно проговорил Спрингальд. – Он говорит правду, ту, о которой написано в древних книгах! – Не говори больше ничего, Гома, – сказал Ульфило. – Ты будешь нашим проводником. Что ты хочешь в награду за свою службу? Тем же самым взглядом, полным презрительного высокомерия, воин оглядел товары. Его прямые, аристократические черты придавали лицу выражение еще большей надменности. Он мог бы казаться красивым, если бы не множество мелких шрамов, нанесенных для украшения. Такими же шрамами испещрены и руки, и грудь. В порезы явно втирали сажу, и теперь на фоне бронзовой кожи четко выделялись толстые бугорки, похожие на блестящие черные бусины. – Ничего,– ответил Гома спустя некоторое время. – Я пойду с вами просто ради своего удовольствия. – С этими словами он повернулся и пошел по направлению к лесу. – Ну и ну! Очень странный, – заметила Малия. – А как он тебе, Конан? – спросил Спрингальд. – Похоже, он знает те места куда мы направляемся.– ответил киммериец.– И я бы не стал отказываться от его услуг. На следующий день путешественники заканчивали последние приготовления. Утром они отправились в путь, а таинственный Гома больше не показывался. В мутном свете раннего утра они вышли из деревни, их сопровождали причитания и плач женщин, которые не знали, увидят ли они когда-нибудь своих мужчин. У подножия утеса, примерно в четверти мили от водопада, в гору поднималась узкая кривая тропинка. Подъем оказался тяжелым, на это ушел целый день. По узкой петляющей тропе ходили очень мало, поэтому местами она совсем заросла, а кое-где ее размыло дождями. Но для Конана, который вырос среди суровых скал, она была все равно что вымощенная дорога. Остальным приходилось тяжелее. Особенно страдали матросы. Они не привыкли много ходить пешком, и этот подъем стал для них суровым испытанием. Киммерийца же устраивала любая дорога, если только она уводила из болотистых джунглей. Вынести можно все, только не эти отвратительные, зловонные топи. Какие бы места ни ожидали их впереди, хуже они не будут. Конан легко взбирался вверх по тропе, время от времени останавливаясь, чтобы откатить с дороги валун или расчистить путь сквозь заросли кустарника. На самой вершине перед ним открылась бескрайняя зеленая долина, окаймленная на горизонте серебристой нитью, – это море. Деревья здесь другие, чем внизу. Они растут дальше друг от друга и гораздо меньше перевиты ползучими лианами. Низкорослые кусты уже не столь непроходимы, как внизу, а воздух – свежее и чище. Конан рассматривал открывшийся перед ним вид, когда из тени деревьев показалась знакомая фигура – Гома. – А ты посильнее, чем твои друзья, черноволосый, – сказал проводник. – Я горец, мне привычны такие подъемы, – ответил Конан. – Остальные скоро подойдут. Гома стоял, опираясь на длинную ручку своего топора, в этой позе он напоминал городского денди, который вышел на прогулку с украшенной золотым набалдашником тростью. Конан с любопытством рассматривал его оружие. Это не какой-нибудь тяжеловесный топор, какие любят на западе, он небольшой, очень легкий, с полукруглым краем и с острым выступом-пикой длиной четыре дюйма с другой стороны. На конце тонкой ручки длиною в три фута, сделанной, по-видимому, из кости носорога, красовался шар размером с апельсин. Ручка топора прикреплялась к запястью кожаным ремешком. Такое оружие, думал Конан, может лететь с поразительной скоростью, а поскольку доспехи и тяжелые шлемы здесь встречаются редко, оно представляет собой достаточно грозную силу. Один за другим подходили остальные. Первым появился Ульфило, он очень устал, но из гордости не подавал виду. Следом за ним поднялись Малия со Спрингальдом, оба едва дышали. Подошел Вульфред с матросами. Носильщики и кое-кто из моряков еще тянулись сзади. – Наш новый друг снова здесь, – заметил Ульфило. – А Конан похож на придворного, который только что вернулся после утренней прогулки в дворцовом парке, – упрямо сказала Малия. Конан перевел ее слова для Гомы, которого они чрезвычайно развеселили. – Больше пока подъемов не будет, – уверил он остальных, – но опасностей прибавится. – Даже и для тебя, Гома? – спросил Вульфред. – В пустыне, которая ждет впереди, даже такой человек, как я, должен бороться изо всех сил. Вульфред долгим взглядом посмотрел на аквилонцев: – Он и вчера говорил о какой-то пустыне. А вы об этом даже и не упоминали. – Они вообще мало что рассказывают, – подтвердил Конан.– По-моему, настало время нам побольше узнать о том, куда и зачем мы направляемся. Ну, давайте, – в его голосе слышалось нетерпение, – цивилизация осталась далеко позади. Уж теперь-то вас никто не подслушает и не выследит! – Он обвел рукой первобытный лес, который стеной стоял вокруг, и бескрайний зеленый простор впереди. Ульфило, казалось, немного встревожился. – На отдых даю час, чтобы все могли восстановить силы. Потом выступаем, распорядился он. Носильщики опустили на землю свою поклажу, матросы в изнеможении бросились на траву. Кое-кто из них все еще не подошел. – Конан, Вульфред, – обратился к ним Ульфило, – пойдемте со мной. Все пятеро отошли в сторону. Гома остался стоять как стоял, рассматривая что-то вдали на востоке, явно погруженный в размышления о том, чего остальные даже не видели. Трое аквилонцев, Конан и Вульфред устроились на тихой поляне. Спрингальд снял с плеча сумку. Достав оттуда какие-то книги и бумаги, он начал свой рассказ: – Всю жизнь я изучал великие путешествия прошлых лет. И вот однажды, работая в старинной, полной загадок библиотеке аквилонских королей в Тарантии, я наткнулся на несколько книг, в которых рассказывалось о походах мореплавателей из давно погибшего королевства Ашур. В одной из них я наткнулся на удивительные сведения: оказалось, что некий капитан Бельформис в прозаической попытке разведать новый торговый путь в глубь Черного Берега обнаружил там многочисленные следы древней цивилизации, которая исчезла многие тысячи лет назад. Это была империя Ахерон. В горах к востоку отсюда капитан Бельформис находил некоторые вещи, характерные именно для Ахерона и его богов. – Ахерон! – произнес Вульфред. – Имя из легенды. Но ведь эта страна находилась гораздо севернее, если только сказания не лгут. – Не лгут, – ответил Спрингальд. – Я думаю, что знаю об этом древнем государстве не меньше, чем любой другой ученый муж, а все сказания сходятся в одном: ахеронцы – ближайшие родственники стигийцев, они тоже были сказочно богаты и погибли от мечей гиперборейцев, наших предков, которые потом основали государства Аквилонию, Гиперборею, Немедию, Бритунию, Коф, Аргос, Пограничные Королевства и Коринфию. И когда многие века спустя гиборейцы захватили баснословную столицу Ахерона, сказочный Пифон, ахеронцы бросились бежать, – они искали спасения у своих родичей в Стигии, за южным берегом Стикса. Земли своих предков им отвоевать было не суждено, и они смешались с народом Стигии. Падение Ахерона обросло множеством легенд, в которых по-разному рассказывается о последних днях Пифона. Среди них множество обыкновенных сказок, есть и сухие официальные отчеты. Эти последние все сходятся в одном: никто не знает, что стало с богатством пифонских королей. – Королевские сокровища так просто не исчезают, – заметил Вульфред. Разве правитель не забрал их с собой, когда бежал в Стигию? – Я прочел все документы, какие только мог найти, – сказал Спрингальд. Думаю, я ничего не упустил. Последним пифонским королем был Агмас Двадцать Седьмой. Понимая, что долгая война близится к концу и скоро ему придется бежать, он отдал соответствующие распоряжения, касающиеся судьбы сокровищ. Он слишком хорошо знал, что коронованные родственники в Стигии, охотно предоставив ему убежище, очень скоро обогатят свою казну и его сокровищами. – Умный человек, – заметил Вульфред, кивая головой. – Если речь идет о богатстве, доверять нельзя никому. – Точно, – согласился Спрингальд. – Незадолго до падения Пифона из города под покровом ночи вышла целая флотилия кораблей, они держали курс на юг. И с тех самых пор о них ничего не известно. Многие историки считают, что на этих кораблях и было вывезено все богатство Пифона. – А почему же этот король Агмас не потребовал свои сокровища назад, когда спасся из города? – спросил Конан. – В том-то и дело, что он не спасся, – продолжал Спрингальд. – Когда пришел конец, он не торопился оставлять город. Отослав семью, он сам взял в руки оружие. Люди сражались за каждую улицу пурпурно-каменного Пифона, и город был полностью разрушен. И во время последней битвы уже в самом дворце, несмотря ни на какие уговоры, Агмас отказался покинуть своих верных воинов. Отбросив королевские регалии, чтобы враги не пытались захватить его в плен, он погиб как простой солдат, защищая Рубиновые Ворота дворца. – Вот как должен умирать король, – провозгласил Конан. Ульфило согласно кивнул. – Несколько поколений его потомков, которые жили в Стигии, еще претендовали на ахеронский престол. Но потом, когда стало ясно, что гиборейцы прочно обосновались в северных землях, стигийцы перестали оказывать поддержку этим уцелевшим, и мало-помалу о них и вовсе позабыли. Что сталось с последним, неизвестно. – И никто из них не знал, где Агмас спрятал сокровища? – спросил Вульфред. – Видимо, так. Те корабли, вероятно, исполнили все строгие королевские распоряжения, и ни один человек из экипажа назад не вернулся. Если Агмас и рассказал о сокровищах кому-нибудь из приближенных, то этот человек, видимо, унес тайну с собой в могилу. Глотнув из бурдюка, который протянул ему Вульфред, Спрингальд продолжал свой рассказ: – Меня очень заинтересовала история капитана Бельформиса. Путешественник явно не понял, что именно он обнаружил, его находки казались ему просто любопытными безделушками. Эти старинные книги были очень пыльные, и, чтобы прочистить от этой пыли горло, я прямо из Королевской библиотеки отправился в ближайшую таверну. – А книги захватил с собой? – поинтересовался Конан. – Видите ли, меня к тому времени уже хорошо знали в библиотеке, и служители мою сумку на выходе не проверяли, да и, в конце концов, к этим книгам по крайней мере лет двести никто не притрагивался, поэтому глупо было бы... – Не беспокойся, книжник, – рассмеялся Вульфред. – Мы тебя в воровстве не обвиняем. Давай дальше. – Вот, а в таверне мне повстречался молодой капитан, наемник, с ним только что рассчитались за последний поход. Молодой красавец был так мрачен, а меня так взволновало мое открытие, что, сидя с ним за одним столом и попивая вино, я не удержался и все ему рассказал. Этого капитана, как я узнал, звали Марандос, он был самый младший потомок одной древней знатной аквилонской фамилии. Видов на будущее – никаких, да и служба наемника казалась ему, как и многим другим благородным воинам, занятием недостойным. И кроме всего, у него была...– Спрингальд в некотором замешательстве взглянул на Малию, – несколько сумасбродная молодая жена. – Это неправда! – с жаром воскликнула Малия. – Это он хотел, чтобы я наряжалась в шелка, он сам дарил мне драгоценности, о которых я и не просила! – Как бы там ни было, – усмехнулся Вульфред, – нашего юного солдата эта идея заинтересовала, да, Спрингальд? – Ты прав. Мы беседовали, вино лилось рекой, и он все больше и больше загорался желанием самому посмотреть на те места, которые так подробно описывает капитан Бельформис. Признаюсь вам, что я сам о поисках сокровищ тогда еще не думал. Ведь я – всего лишь ученый, но он был профессиональным авантюристом. И его вовсе не пугала мысль о том, что за этими богатствами предстоит отправиться в далекое путешествие, полное невзгод и лишений, ведь все это было ему уже знакомо, а в награду за труды он получал самую обычную солдатскую плату. И что такое страх невзгод, да и самой смерти, когда можно заполучить сокровища древнего царства? – Это понятно, – заметил Конан, – но он снарядил целый корабль и набрал команду. Уж наверное, не на деньги, полученные за труд наемника. – Конечно, нет, – сказал Ульфило, – он обратился ко мне впервые за все те годы, что ушел из дома. Мой брат Марандос – очень гордый человек, он придет ко мне за помощью только в том случае, если предприятие сулит выгоду нам обоим. Сначала я был настроен скептически, но когда Спрингальд объяснил все подробно и показал свои находки, я решил, что ради такого дела можно и рискнуть. – Это еще не все, – опять вступила в разговор Малия. – Рассказывайте все до конца! Ульфило подчинился, хотя и с явной неохотой. – Да, речь шла не только о том, чтобы помочь брату. Для нашей семьи настали тогда тяжелые времена. Король Аквилонии Нумедидес к нам не благоволил, наши земли за десяток лет стали уже не столь плодородными. Богатых урожаев не было, войны тоже большой добычи не приносили. И мы решили, что таким образом сможем поправить семейные дела. – Я пыталась убедить их, что это бессмысленно, – заметила Малия, – но ни мой муж, ни его брат не обращали на мои слова никакого внимания. Этот сумасшедший план стал просто навязчивой идеей, они говорили только о кораблях и матросах, о маршрутах и морских каргах. – Вы что-то слишком быстро доверились этому книжнику, которого в пасли первый раз в жизни, – сказал Вульфрсд. – Спрингальд с самого начала предоставил нам залог своей честности, ответила Малия. – Какой же это был залог? – спросил Конан. – У книжников обычно нет ни земель, ни особняков, ни даже скота. – Я заложил единственное, хотя и не очень ценное имущество, которое с полным правом мог назвать своим, – сказал Спрингальд. – Я им пообещал, что если Марандос не найдет того, о чем говорится в переведенной мною книге, то Ульфило получит мою голову. Последовала пауза. – Ты поставил свою голову? – переспросил Конан, не скрывая искреннего изумления. – Должен признаться, такой залог показался мне несколько необычным, сказал Ульфило, – но в этом случае, по крайней мере, не приходится сомневаться в искренности всех его клятв. – Похоже, вы все слегка с приветом! – Вульфред от всей души рассмеялся. Но полет у вас высокий! – Он веселился вовсю. Ванир вообще воспрянул духом, как только произнесли слово "сокровища". – Расскажите еще о письме, которое Марандос послал вам из Кеми, – сказал Конан. Его слова, казалось, слегка смутили аквилонцев. – В свое первое плавание, – начал Ульфило, – мой брат не нашест сокровищ. Но он видел то место, где они спрятаны, только в последний момент обстоятельства заставили его повернуть назад. Вернувшись в Кеми, он искал возможности снова отправиться в путь. Через какое-то время он познакомился с одним знатным стигийцем по имени Сетмес, который и согласился снарядить для него корабль и набрать команду. – Не припомню, чтобы стигийцы в вопросах денег проявляли особую любезность, – сказал Вульфред. – Твой брат ведь, наверное, добрался до Кеми настоящим оборванцем. Как же ему удалось уговорить этого Сетмеса? – Во-первых, – сказал Ульфило, – аквилонца знатного рода другой благородный человек всегда узнает, будь он хоть в лохмотьях. Конан при этих словах едва сдержал улыбку. В наемных армиях разных стран он вдоволь насмотрелся на эту разорившуюся знать, которую в основном отличало только высокомерие и надменность. – Но кроме того, – продолжал Ульфило, – при помощи некоторых сведений мой брат сумел доказать, что на самом деле подошел совсем близко к сокровищам; он принес этому человеку тайные клятвы и получил все необходимое для второго путешествия. Как раз тогда он и послал письмо, в котором звал нас немедленно следовать за ним, снарядив свой корабль и набрав надежную и сильную команду, поскольку тяготы и опасности такого путешествия непредсказуемы, а награда в случае успеха – несметные богатства. – И какие же клятвы он принес этому Сетмесу? – поинтересовался Вульфред. – Это к делу не относится. Это касается только Сетмеса и моей семьи. Будьте уверены, что свою долю вы получите сполна. А Сетмес остался в Стигии и не имеет к нашим делам никакого отношения. По этому поводу у Конана возникли сильные сомнения. Аквилонцы все еще о многом умалчивают. Чего-нибудь от них добиться – это все равно что продираться сквозь многочисленные двери, препоны и ловушки, заграждающие путь к королевской казне. Но Конан твердо решил разузнать все до конца, и в самом недалеком будущем. – Мне кажется, мы уже неплохо здесь отдохнули, – сказал Ульфило. – Думаю, если у вас нет вопросов, можно идти дальше. До наступления темноты мы еще успеем пройти пару лиг. – Нет, вопросов нет, – отозвался Вульфред. – Теперь я знаю, что мы ищем сокровища, и в них есть и моя доля! Радостные восклицания ванира не могли ввести Конана в заблуждение. У него тоже возникли серьезные подозрения, это ясно, но пока он решил оставить все как есть. Гома встретил их усмешкой: – Ну что, белые люди, готовы ли вы увидеть мир таким, каким его создал Нгай? – Готовы, – ответил Конан. В нем заговорило желание увидеть новые земли, что бы ни ожидало впереди. – Покажи нам дикие края. Жду не дождусь, когда над головой зашумят другие деревья. Носильщики взвалили на плечи свой груз, и под предводительством Гомы отряд двинулся в бездорожную глушь неизведанных земель.